Ваши действия, господин учитель?
– В вашей школе, успешно работающей многие годы по уникальной авторской методике, обучается порядка 5 тыс. школьников, из них более половины – дети с различными проблемами здоровья. Безусловно, это требует от учителей огромных знаний, умений, таланта, наконец. Как вы находите, по какому принципу принимаете в свой педагогический коллектив новых молодых педагогов?
– Во-первых, значительная часть педагогов, которые у нас сейчас работают, – это выпускники нашей же школы. А во-вторых, у меня существуют очень жесткие кейсы. Хочешь работать? Давай, недельку походишь, посмотришь, как работают наши учителя, потом попробуешь провести уроки сам, а мы посмотрим тебя в деле. И я с удовольствием возьму человека, если увижу, что у него глаза горят, – такой работать научится. А вот если подход формальный, если нет этого огонька искреннего интереса – простите, вам у нас делать нечего.
Понимаете, я везде пишу и говорю, в том числе в новой книге, что педагогика – это «девушка полигамная», потому как она входит в очень близкие отношения с психологией, культурологией, медициной, физиологией и так далее, что в науке называется междисциплинарным или интердисциплинарным подходом. И современный учитель должен быть и готов, и способен к овладению этими междисциплинарными компетенциями. Для чего? Приведу два примера из тех самых кейсов, которые не придуманы, а взяты из реальных школьных ситуаций. Надвигается 23 февраля. В школе праздник, в одном из классов девочки поздравляют мальчиков. И в этот момент один из мальчишек, чеченец по национальности, встает и говорит: «Я ненавижу этот праздник, потому что именно в этот день мой народ начали уничтожать» – хлопает дверью и уходит из класса. Ваши действия, господин учитель? Причем не обязательно вы историк по образованию, вы можете быть учителем физики, математики, но вы – классный руководитель, и обязаны как-то реагировать. Согласитесь, что ситуация непростая. Или второй пример. Приходит священник в полном облачении (папа одной из учениц) и заявляет: «Я запрещаю своей дочери присутствовать на уроках литературы до тех пор, пока там преподается евангелие от дьявола!». Он имел в виду роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Каковы будут ваши действия?
|
|
|
И таких ситуаций могу привести множество. Тут ведь еще в чем проблема? У нас сложное общество, в котором сегодня нет консенсуса по многим позициям, а есть раздрай, напряжение, нагнетание взаимного неприятия. Поэтому ко всему этому компоту, который сполна достается и школе, она должна быть готова.
– Представьте, что перед вами сидит весь корпус ректоров педагогических вузов. Что бы вы им сказали?
|
|
|
– Поверьте, я и перед прежним министром защищал, как говорится, до последней капли крови педагогические вузы, когда их начали объединять с классическими университетами: потому что на выходе получается уже совсем другая профессия. Такую же позицию высказывал и нынешнему министру… и тут министр меня понимает. Тем не менее на сегодняшний день ситуация такова: было 50 педагогических вузов, осталось всего 25. Все остальные вошли в состав университетов, и там они, увы, оказались пасынками.
Но есть и другая сторона проблемы. Мне приходится бывать в педвузах на лекциях, и некоторые оставляют такое впечатление, что, честно признаюсь, я бы сам первый их закрыл. Профессура читает по старым желтым конспектам, детей сегодняшних они не видят, не знают, что сегодня происходит в школах… Одно дело, когда ты студентов заставляешь выучить, что такое «зона ближайшего развития», по Л. Выготскому. Хорошо, выучили они теорию… Дальше что? А ты покажи, господин профессор, как это работает на практике. Но тут всё, стопор. Поэтому не убедительно: теория, как известно, без дел мертва. И это очень опасная ситуация для будущности нового профессионального стандарта педагога, поскольку он основан на деятельностном подходе. Иногда я его называю «клиническим» – по аналогии с тем, как происходит обучение будущих медиков. Посмотрите, сегодня хороший медицинский вуз обязательно имеет свою клинику, где студенты все видят на практике, в реальной обстановке: как профессор проводит обход, как ставит диагноз, как ведет беседу с пациентом, как выполняются процедуры или операции и прочее. К сожалению, ничего подобного в педагогических вузах нет, а та студенческая практика в школе – убогие сорок часов за все четыре года обучения – вообще ни о чем! Кстати, в институтах усовершенствования учителей проблемы того же рода.
|
|
|
Ваш первый вопрос был о самых радикальных переменах в образовании. Так вот на самом деле самая большая революция – тяжелая, с сопротивлением – разворачивается как раз в педагогических вузах. Потому что это аудиторные часы, это завязанная на них зарплата… Большие общественные перемены вообще всегда идут непросто, потому что требуют перемены сознания. По этому поводу в свое время Нильс Бор довольно грустно заметил: «Чтобы победили новые идеи в физике, нужно, чтобы умерли старые физики». Или, во всяком случае, хотя бы перестроились.
|
|
|
«Один ребенок – победитель математических олимпиад и блестяще учится, зато другой – победитель WorldSkills, и он блестяще делает цветные витражи. У одного – острый аналитический ум, у другого – золотые руки. И чтобы не было почвы для закомплексованности, вырастающей позже в зависть, ненависть, негативизм, или апатию, каждый должен быть в чем-то первым».
– А ведь был в Красноярском университете опыт создания и деятельности педагогических мастерских…
– Да, все это было в 80-е годы. И я хорошо знал декана психолого-педагогического факультета В. Васильева, да и сейчас, кстати, с Красноярском мы плотно работаем. У нас много чего хорошего было, к чему теперь надо бы возвращаться.
– По мнению очень многих родителей, первую роль в падении качества играет отвратительное содержание школьных учебников. Я приведу свой любимый пример. Вот определение склонения в учебнике по русскому языку для начальной школы: «Изменение окончаний имен существительных по вопросам называется изменением имен существительных по падежам или склонением». Стоит ли говорить, что для младшего школьника подобная формулировка правила, мягко говоря, неудобоварима. Или учебник по химии, где дается настолько запутанный алгоритм решения задач, что нежелание изучать предмет дальше подростку будет почти гарантировано. И опять нормальное объяснение находится в старых учебниках, кои родители выискивают по всем интернет-форумам. Увы, такие примеры можно привести практически по каждому предмету. Где, на ваш взгляд, решение этой очень острой проблемы?
– Про учебники еще больше могу рассказать, поскольку я-то читаю их все. Значит, тут опять палка о двух концах, и это надо хорошо понимать. Вот этот «зоопарк» учебников, где очень много ошибок, курьезных заданий и просто глупых вопросов, безусловно, надо прикрывать, потому что такая ситуация становится уже просто опасной для детей, для школьного образования. Но с другой стороны, тут важно не перегнуть палку, потому что дети рождаются разными, и учебники должны быть тоже разными, давая возможность развиваться каждому. Кроме того, в этой сфере должна быть здоровая конкуренция, без монополизма.
Но имеется еще один острый аспект проблемы содержания образования. Посмотрите, сегодня одни убежденно требуют: «Надо ввести в школьную программу новые обязательные предметы!», – предлагая самый разнообразный перечень: от «финансовой грамотности» до «нравственных основ семейной жизни», в зависимости от профиля инициирующей инстанции. Другие не менее убеждены в том, что школьникам не хватает учебного времени и надо бы количество часов еще увеличить: допустим, курс физики – до пятисот часов, истории – до трехсот. Я всем объясняю, что катафалк не резиновый, и бесконечно экстенсивно расширять школьную программу, да еще и придумывать новые предметы – это абсурд! А как же педагоги нашей школы работают с больными ребятишками, при наличии очень жестких медицинских протоколов, не допускающих более двадцати двух учебных часов в неделю, а то и меньше. И эти дети потом блестяще сдают ЕГЭ и поступают в университеты без всяких скидок, наравне со здоровыми сверстниками. Поэтому решение проблемы качества школьного образования не в раздувании его объемов, а в том подходе, который очень точно обозначен старой мудростью: «Дайте человеку одну рыбу, и он получит пропитание на день. Научите его ловить рыбу, и он получит пропитание на всю жизнь». Например, сейчас во всем мире и в некоторых наших продвинутых школах входят в практику так называемые «перевернутые уроки». Это когда дети получают предварительное задание: найти информацию в интернете – документы, точки зрения, дискуссии, чтобы к предстоящему уроку быть, что называется, «в теме». И вот тогда учитель выступает уже не «подателем рыбы» для пассивно внимающей аудитории, а своеобразным модератором, задающим направление обсуждения, активного обмена мнениями, при этом обучающим отделять, например, научную и достоверную информацию от фейков, разъясняющим сложные, непонятые моменты. Кстати, при такой «перевернутой» технологии проведения уроков критически важным становится не качество учебников (хотя и оно, безусловно, необходимо), а качество преподавателей. То есть мы опять, как ни крути, выходим на главную тему – квалификацию, компетенцию учителя.
Выбиться из ряда
– В январе на телеканале ОТР вы и депутат Госдумы РФ Олег Смолин выступали по теме школьного образования. Во время передачи в режиме «бегущей строки» озвучивалось и мнение зрителей. Едва ли не треть мнений сводилась к восклицанию: «Верните в школу советское образование!». Действительно, какие-то элементы, может, стоит вернуть. Как полагаете?
– Да, в советский период были очень высокие педагогические прорывы, но надо помнить, что были и ужас, вранье, особенно в гуманитарном цикле, от чего просто тошно было. Эту двойственность, на мой взгляд, хорошо иллюстрирует один случай, рассказанный Юлией Эйдельман, супругой замечательного писателя и историка, ныне покойного Натана Эйдельмана, с которым я имел честь быть знакомым. Не так давно была выпущена замечательная книга ее воспоминаний – «Век иной, и жизнь другая». А случай такой: послевоенная школа, автор – в то время ученица девятого класса, тут выходит это совершенно омерзительное постановление ЦК ВКП (б) о журналах «Звезда» и «Ленинград», где шельмуются Ахматова, Зощенко… И далее рассказчица вспоминает, как их школьная учительница – суховатая, средних лет женщина – сначала мертвым голосом зачитала это постановление. А потом сорок пять минут наизусть декламировала А. Ахматову, закончив урок так: «Надеюсь, теперь вы понимаете, почему такому поэту не место в советской литературе». После этого все девчонки класса ринулись искать и читать ахматовские стихи… Я к чему это рассказал? Ну не поставишь к каждому учителю «человека с ружьем» и, в принципе, культуру все равно не задушишь: люди, как видите, и в те времена находили способ пусть эзоповым языком, но доносить истинные ценности культуры. И я вам скажу, что до сих пор беру многое из опыта, наработанного педагогикой советских времен, но, естественно, не один в один. Скажем, тот игровой пушкинский флешмоб в День лицеиста, о котором рассказал выше, – это коллективное творческое дело ровно в традиции блестящих педагогов А. Иванова и О. Газмана, которая зародилась в середине в 50-х годов прошлого века, во времена оттепели. Только тогда это называлось теорией и практикой «коллективных творческих дел», а сегодня – «коллективным проектом», но суть та же. Или можно вспомнить замечательную методику подготовки одаренных детей по математике, которую сегодня взяли на вооружение китайцы для своих юных олимпиадников. Да много вещей мы умели делать, и никто не утверждает, что все в советском образовании было плохо. Но возвращать все подряд – по принципу, тогда и вода была мокрее, и трава зеленее – это не профессионально, да и просто глупо.
– Страна, действительно, имеет богатейшее наследие авторских школ, которые добивались потрясающих практических результатов. Иногда думается, что стоит внедрить эти наработки в массовую школу, и громадное количество проблем будет решено. Как вы полагаете, возможен ли ренессанс авторской школы в РФ?
– Это у вас идеалистическая точка зрения – найти педагогический философский камень и лекарство от всех болезней. Так, увы, не бывает. Поймите, авторская школа – это как театр. Есть главный режиссер – будет театр. Уйдет он – нет, театр не умрет, он просто станет другим. Вот ушел Ю. Любимов из Таганки или Г. Товстоногов из БДТ – театры остались, став другими. С авторскими школами то же самое: как некие острова, которые рождаются, потом исчезают, появляются новые… И это нормально.
Здесь в другом проблема. Сейчас на чём свет ругают «лихие 90-е», и как тогда было ужасно. Да, было трудно, да, зарплату не получали, но – вы не поверите – у людей горели глаза. А сегодня в материальном плане несравненно лучше, а у людей глаза стали тусклыми. Потому что навязываемая унификация, попытка возврата к тотальному чиновничьему контролю, конечно, сужают возможность творчества, отбивают стремление к нему: люди просто боятся сделать шаг в сторону от утвержденных шаблонов. Кроме этого, в Трудовом кодексе существует статья 278-я, по которой любого директора школы можно снять с работы, причем без объяснения причин: пошел вон, и всё. И кто после этого захочет рискнуть «выбиться из ряда», тем более поводом для наказания может стать всё, что угодно? Вспоминается случай, как несколько лет назад пришлось писать письма аж губернатору в защиту директора одной из смоленских школ. Директора – умницу, кандидата филологических наук, влюбленного в творчество своего земляка Б. Васильева – хотели снять с должности за «депрессивную воспитательную работу» на примерах героев этого писателя. Ну как же, попрекали увольняющие, ведь девочки из повести «А зори здесь тихие…» все погибают. А где же «педагогический оптимизьм»? И это не шутка, понимаете?!
– Похоже, массовости такого явления, как педагог-новатор, пока в России ожидать не стоит? Тем не менее, какие из инициатив и разработок молодых коллег лично у вас вызывают наибольший интерес?
– Честно говоря, очень не люблю термин «педагог-новатор». Дело в том, что в педагогике, прежде чем изобретать что-то новое, надо очень прочно стоять на плечах тех, кто работал до тебя. Надо иметь мощный фундамент – культуры, образования, знания педагогических приемов, их плюсов и минусов. Если такого фундамента нет, то очень легко изобрести «велосипед», а потом удивляться, почему он не едет со скоростью «Мерседеса». Что зачастую и наблюдается.
Так что новаторство, с моей точки зрения, – это, прежде всего, очень серьезный глубокий профессионализм. Это как в фигурном катании, где свободное прекрасное исполнение произвольной программы невозможно без предварительного освоения программы обязательной, ее элементарных приемов и «двойных тулупов». Понимаете, ремесло и творчество не противоречат друг другу! Напротив, они должны друг друга дополнять, и вот на этом симбиозе и вырастает педагог-новатор.
Что касается интересных современных новаторских подходов, то один из примеров я уже привел, говоря о модели «перевернутого урока». Есть и много других: скажем, проектная деятельность в дошкольном учреждении. Но это отдельная большая тема…
«Горячий цех» директора школы
– Евгений Александрович, если не секрет, что сегодня более всего заботит и радует директора московской школы №109?
– То, что меня заботит, – мои проблемы. Их огромное количество, их надо решать, и мы их решаем. Так у любого директора.
Один из прорывных образовательных проектов, который мы сейчас делаем и к которому присоединился уже ряд регионов России, от Хабаровска до Калининграда, – проект «Учим. Знаем» (сайт uchimznaem.ru – Прим. ред.). Его идея и цель – создание современной образовательной среды и подготовка команд педагогов для работы в лечебных стационарах с тяжело больными ребятами, которые проходят там длительные курсы терапии. Проект действительно уникальный, и накапливаемый в результате этой деятельности содержательный, психологический, методический опыт, поверьте, и здоровым полезен. Но при этом мы как участники столкнулись с огромным количеством тяжелых управленческих и юридических проблем.
Например, педагоги нашей школы сейчас обучают детей в двух московских клиниках – Федеральном научно-клиническом центре им. Димы Рогачева и Российской детской клинической больнице. Ребята замечательные, удивительные: представьте, какие ребенку нужны сила, воля, характер для борьбы с болезнью, да при том еще учиться. И учатся! Причем учатся успешно, успешно сдают экзамены – вообще они необычайно мотивированы на учебу. Так вот, в этих двух московских клиниках лечатся и одновременно учатся дети из 84 регионов страны. Но есть Бюджетный кодекс, есть другие законодательные нормы, в соответствии с которыми мы как московская школа формально не имеем права их учить. С юридической точки зрения мы, обучая этих детей, нарушаем закон. Кроме того, такое обучение не вписывается в правила подушевого финансирования, поскольку регион не имеет права переводить бюджетные деньги «своего» ученика в другой регион, в частности, по месту его лечения. Хорошо, что в этой ситуации мэр Москвы С. Собянин пошел на очень серьезный шаг, выделив специальное финансирование, ведь эти ребята не «орловские», не «краснодарские», не «московские» и не «сахалинские» – все они наши, российские.
Бесконечно полагаться на явочные инициативы при решении подобных проблем – неправильно, должно быть изменено законодательство. Чего депутаты почему-то не спешат делать, и я с ними из-за этого, грубо говоря, собачусь уже много лет.
Или еще один момент. Чтобы школьнику сдать ОГЭ и ЕГЭ, вы знаете, нужна регистрация по месту жительства. В нашем случае, по закону, это значит – бери, ребенок, капельницу и езжай с ней в свой регион. Ну, это же черт знает что! И опять мэр Москвы явочным порядком пошел на то, что детишек на время лечения прописывают прямо по московскому больничному адресу.
Это лишь часть тех управленческих историй, которые нужно решать. Потому что дети имеют неотъемлемое человеческое и гражданское право: и лечиться, и учиться, и вовремя получать аттестаты, и поступать далее, чтобы обрести профессию, о которой мечтают…Что радует? То, что этот проект все-таки уже пошел по всей стране: о нем узнают в регионах, звонят губернаторы, приглашают, выезжаем. Значит, не только плохие, но и хорошие примеры заразительны.
– В августе прошлого года министр образования и науки РФ О. Васильева озвучила инициативу о передаче школ с муниципального уровня управления на региональный. Как думаете, часть проблем это может снять?
– Россия – очень и очень разнообразная страна, и везде разные, в том числе финансово, ситуации. Вы понимаете, одно дело – Якутия, другое – российская глубинка, третье – Москва. Поэтому где-то снимет, а где-то, возможно, и добавит – тут не берусь прогнозировать однозначно. На самом деле, это очень большая серьезная тема, которую не уложишь в один ответ в рамках журнального интервью. Могу лишь сказать, что универсальной единой на всех волшебной палочки у нас точно не будет, а будут, вероятно, разные региональные кейсы, требующие вариативного подхода.
– Представим, что губернатор, под чье начало и ответственность передана система школьного образования в регионе, выразил желание внедрить вашу модель «адаптивной школы». Что бы вы ему посоветовали: с каких шагов начать? От каких ошибок предостерегли?
– Во-первых, я против «культа личности». Понимаете, модель адаптивной школы, о которой я написал еще в конце 80-х, изначально не подразумевалась как авторская школа. Это модель массовой общеобразовательной школы, где, как в ноевом ковчеге, каждой «твари по паре»: здесь учатся и одаренные, и «одуренные». В этом и состоит главная идея адаптивной школы: не ребенок приспосабливается к школе, а школа приспосабливается к любому ребенку. Подчеркиваю – к любому.
Во-вторых, если под «внедрением» подразумевается навязываемая сверху кампанейщина и обязаловка, то нет, так дело не пойдет. Первый шаг для реализации адаптивной школы – постараться вообще не мешать работать профессионалам. А вот дальше начинаются очень тонкие вещи. Объясню на одном примере. Приезжаю как-то в небольшой российский городок. На сто пятьдесят тысяч населения аж пять гимназий! Выступает начальник управления городского образования (а это был августовский педсовет) и с гордостью перечисляет, сколько у них стобалльников по ЕГЭ, сколько победителей школьных олимпиад и прочее. К сожалению, я этот праздник вынужден был испортить вопросом: а не кажется ли вам, уважаемые коллеги, что все эти успешные дети, которыми вы сейчас так хвастаетесь, от вас уедут? В Москву, в Санкт-Петербург, а может, даже в Финляндию, где существуют специальные гранты для учебы талантливой русской молодежи? С кем останетесь? С теми детишками, которых вы сейчас считаете недостойными внимания академическими лузерами, которые только статистику портят? Но ведь именно эти оставшиеся, когда подрастут, будут определять качество жизни в вашем городе, его социальный облик, его культурную атмосферу… Увы, такой перекос сейчас в России наблюдается повсеместно, потому что показатель успешности школы ориентирован исключительно на академически успешных детей. Но, к сожалению, не всем от природы даются отличная память, способности к исключительной концентрации, усидчивости. Дети разные, но эта разность при формальном оценивании школ никак не учитывается, поэтому целые категории ребят фактически оказываются вне зоны внимания и заботы.
Так вот, умный и дальновидный губернатор постарается эти зоны внимания максимально расширить. Каким образом? Для начала соберет специалистов и экспертов для создания более адекватных критериев и параметров оценки школ своего региона – благо, в мировой образовательной практике накоплен довольно обширный методологический и инструментальный опыт. Сейчас, например, в Москве подходы к оцениванию изменились довольно серьезно: учитываются не только академические успехи школ, но и работа со школьниками-инвалидами. Или умение школы работать с девиантными детьми. Причем, принципиально важно, что показателем успешности тут является не количественное уменьшение этой категории – в этом случае появляется соблазн просто прятать эти проценты разными способами, – а то, что стоящий на учете подросток, допустим, за год не совершил ни одного правонарушения.
Более того, умный и дальновидный губернатор поймет, что нельзя сравнивать школы по одному лекалу, потому что одно дело, когда школа расположена в элитном благополучном районе рядом с метро, и другое, если она находится в депрессивном поселке. Для таких школ критерии и параметры оценивания тоже должны быть разными – это вообще серьезная, не терпящая формального подхода проблема.
– Любое живое дело развивается, ищет новое, одним словом – растет и меняется. Какие новые задачи и цели вы сегодня ставите и перед собой, и перед коллективом? Какие новые идеи хотели бы реализовать на практике?
– Идей новых очень много, хотя, дай бог, еще и старые довести бы до конца. Об одной из новых идей – обучении тяжело болеющих детей – я уже сказал выше. Далее – интеграция основного и дополнительного образования. Правда, меня возмущает термин «дополнительное», как будто это «осетрина второй свежести». Не могу принять и псевдовоспитательной позиции некоторых родителей со столь типичной формулировкой: дескать, получишь два по физике, никакого тебе хора (компьютерной школы или спортивной секции – вариант можете подставить любой, в зависимости от того, чем с удовольствием занимается ребенок). Скажите, ну при чем тут «двойка» и любимое увлечение?! Хотите, чтоб он курить пошел учиться по подъездам или колоться?.. На самом деле эти уровни образования – основное и дополнительное – это сообщающиеся сосуды, два рукава одной реки. И иногда усилия одного кружковода дают больше, чем усилия всего школьного педагогического коллектива. Потому что ребенок здесь самоопределяется, выбирает профессию, его в любимый кружок ноги несут по доброй воле. Тут ведь в чем суть: один ребенок – победитель математических олимпиад и блестяще учится, зато другой – победитель WorldSkills, и он блестяще делает цветные витражи. У одного – острый аналитический ум, у другого – золотые руки. И чтобы не было почвы для закомплексованности, вырастающей позже в зависть, ненависть, негативизм, или апатию, каждый должен быть в чем-то первым, в чем-то лучшим. Вот на эту, на мой взгляд, очень важную идею и работает интеграция дополнительного и основного образования.
В общем, идей и задумок хватает, хватило бы жизни. Многое мы уже смогли реализовать, но все это надо поддерживать, а с деньгами, честно скажу, сейчас все сложнее. Многие направления дополнительного образования довольно ресурсоемки. Например, у нас в школе есть гончарная мастерская, а это печи для обжига, дорожающие расходные материалы, глина – и та дорожает…
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 119; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!