Поле Боя в моей голове бездонной

 На меня шла война лютая, но я чувствовал себя превосходно, я был в своей стихии. Моя задача была помочь Богу, он принял мою помощь. Я стал воевать с невменяемыми. Полная неадекватность и отключение от мира.

 Люди, которых я видел, все пропали и порасползались по углам, я был в гуще, бездонная нечестивая рать из душ открыла на меня охоту. Опять в бой. Было сложнее, но и проще. Я еще не понимал что происходит. Вообще не понимал. Я сам решал, действовал, что делать в этой каше?

– Насаждать понимание жизненности, равенства жизненной, уважения и справедливости.

 Я видел лишь миг начальный суда, и что – то мне подсказывало, что я еще вернусь вместе со всеми к самому началу действа. Очевидно, что все преобразования того места происходили через мое сердце и чувство, на меня завязали полностью всё. И я должен был стать преобразователем этого места, я сам так понял. Я – Дьявол. Уже. Я бился и орал, и Бога звал, и он, временами показывался. Пока не пропал почти полностью. Сеча всеобщая, каша и месиво из душ страшная. Вот что началось. Меня забивали до смерти, так как в этой комнате Дьяволом был я. Все набросились на меня. И чуется мне, что пиздюлей, которые получал я, должен был выхватывать кто – то другой.

– Ну смотри, сука, я узнаю, кто ты, Дьявол! Думал про себя я.

 Выглядел я семилетним пацаном, мне противостояли тяжело – зашрамированные, матерые души, но я легко уводил и разводил, собирал и склеивал, замешивал и сталкивал. Выстраивал цепочку равенства и уважения, через образы и игру вникал в суть и вопросы, проблемы, решал их на месте. Мне открывалось страшное зрелише. На ухо мне присел парень, силы огромной, он мне объяснял, что он Бог, я верил ему, помагал ему, схожесть было стодольная.

 Под конец я вывернулся с него, так как это был очередной самозванец.

 В комнате этой возможно было всё. И преобразования каждого, если кто и был способен на это. Я умел принимать любые образы, но не личины, я не крал личное, а обыгрывал образ, который принял собой, и своими способностями.

 Хаос был всеобщий, люди попрятались, из людей я один наводил шороху, так как был единственным Боевиком на свете, человеком, который умел противостоять и переламывать злостные душы Дьявольские, гордецкие. Не путать с гордостью. Я горжусь – это совсем другое. Я возгордился – это болезнь душевно – духовная.

 Вываливался на всё новые штольни, выйти и посмотреть на меня собиралось всё больше народу, я был серединой Вселенной, самим сердцем и очагом жизни. Я старался запустить и привить это место новым, но правдивым порядкам, до - селе невиданным для них всех. Я проводил очень большое время в беседах с отщепенцами, вправлял хребты, учил всему, что знал и умел сам. Среди них уже были мои почиатели. Ученики. Но я объяснял, что это невозможно. Как я сам рассуждал. Есть на свете лишь один учитель, и имя ему Бог. Настоящий Бог, тот Бог, который никому еще не известен. А я всего – лишь мельком узрел его. Я всё – таки достучался до небес, я достучался, нахуй блядь. И до таких небес, что мама не горюй. Так как я к нему буквально лез, вгрызаясь в глотки, никто не шел ему на встречу. Место это выглядело и пахло злом, ненавистью, затхлостью, нечистотами. Стали виднеться девицы, и то были всякие барышни, несусветные, и красивые, и сильные.

 Я делал три работы, но одну. Собирал всех до кучи, отвлекал, развлекал, выбивал дурь, и защищал. Заступался за всех девченок, что видел. Дьяволы и нечестивцы всех девиц между собой переделили и поработили, женщины не были ровней мужчинам в этом месте. Это не правильно, я так почувствовал. Мужчины насильно возвысились над женщинами, сделали их своими плотскими рабынями, избивали, притесняли, насиловали и мучали.

 Большая часть всех душ была по правде изнасилована более страшными и сильными душами, и те, в свою очередь, были вынасилованны другими, более злостными нечестивцами. Я понял, что у отщепенцев этих цепочка – иерархия по слому заднего прохода. Цепь перенасилованния. На этом держалась та комната, где я был, так среди мужчин. Я как обычно делал подметки, я работаю по зарубкам исключительно, на меня выстраивались душевные западни, из многих сильных и разных душ. Я иду по чувству. Чувствую – что – то не то – не лезу. Просто подмечаю и иду далее, потом пойму. И со временем, я начал преображать это место. Столько изнасилованных душ в одном месте я еще не видел. Я не знаю, почему я не поседел еще. Такое мясо там. Злобу все вымещали на Дьяволе, на мне. Я, представлялся как человек. Назывался Рядовым. Рядовой. Все честно. Спрашивали имя – я назывался. Я по честному исключительно работаю. Это была какая – то бездонная Долина Рудников, а я был Безымянным. Никого не интересовало по – настоящему, кто я.

 Это уже был Суд Божий, но я не понимал, почему Бога не видно, и почему он бездействует.

 Я стал Сшивателем, и шил эту уже не комнату, а штольню бесконечную, на себя. Я называл это штольня. Видел и занимался, и лечил там я. Попутно я счищал с себя звание Вселенского Дьявола. Очевидно эта душа, которая до меня сидела на престоле в загробном мире, виновата во всём этом. Я не был уже Православным, но замашки оставались. Сущая Дьяволия. Беспросветная. Стенающие души, порванные во все места, вопящие девицы в казематах своих Рабовладетелей – гаремщиков. Мужская жизнь абсолютно равна женской жизни, но и полностью отличается от мужской. Равенство было насильно развеяно.

 Вспоминая Бога увиденного, я понимал, что для него полностью и целиком всё – что есть жизнь – это полное ему жизненное равенство.

 Выводы сами приходи мне в голову. Нужно искать Люцифера. Это зацепка. Имен своих правдивых мне никто не говорил, я сам по чувству давал имена и клички, выгремлял погремухами душевные хвори, связанные которые с уязвленным я, то - есть сломленным духом. Такой вселенской разборки я еще не видел. Я орал, бегал и объяснял, что мы должны собраться вместе, я принимал удар на себя. Начал расставлять души по положению от старшего к младшему, с меня смеялись, как обычно, но я терпеливо наставлял и объяснял за правду равенство и жизнь. Поучал и научал, учил тому, что знал сам, и тех, кто спрашивал и просил. Все души те были Дьявольскими, но где – то должен был блуждать настоящий первенец Дьявольский, виновник всех этих бед, что свалились на меня. Все бегали и прыгали, орали, я был в середине самого хаоса, и терпеливо собирал данные, о каждом и обо всём, что видел и слышал.

 Мое имя – Язык. Знающий. Пониматель, Понимающий. Побеждающий зло и претворяющий его. Чем дальше – тем серьезнее души стали выходить на меня, не было таких, которые – бы удержались, и не вышли на меня посмотреть. У душ тех было, у каждого, по бездне жен. Сидели и томились те жены в казематах, домах Отщепенцев. Они звали меня на помощь, ведь видели, что я помагаю, и не могу отказать в помощи. Женщины были очень жестко занасилованные, разорванные, запуганные. Ад кромешный. Такого обращения с женщинами я еще не видел.

- И как Бог только такое допускает? Я стал заступаться за барышень. За любых. Начинались драки жесткие. Я понял, и стал рубиться с Дьяволами, коих по правде бесконечность, мрак, их тьма. За баб. Выдуривал баб. Лапошил и освобождал. Они уже со мной начинали ерепенить, я им говорю :

- И пальцем не трону, ни одну. И на себе женил. А как их по - другому спасти, им помочь, и их уберечь? Закрывал собой.

- Я бы единственным здравомыслящим человеком в этой комнате 1408, из которой живим, видимо, мне было не уйти. Которая висела у меня на сознании, душу жестко свою стерег, комар носа не подточит. Никто не мог проломиться внутрь меня, так было по правде, до поры до времени, ведь, моя работа очень подвижная и открытая, я Закройщик, Сшиватель, Изганятель.

 Терять было как всегда нечего, от того я работал на полную катушку. Дъяволы – они с душами играют, а я не играю с душами, я играю по – детски. Балуюсь. Шалю. Шальной ребенок, который сводит с ума Дьяволов.

 Меня уже уважали и побаивались, для нечисти было уже делом чести схлестнуться со мной. Я не входил в казематы, там правило дома, я не могу там чистить. Я выманиваю тело наружу, лапошу его, он приносит мне мешочек, полный обручальных колец, и шито – крыто. Это мое имя там, в штольне – Шито – Крыто. Такого количества женщин и мужчин в одном месте я еще не видел. Мне доводилось работать со всякими преобразованиями душ людских. В каких только формах их там не было. Все когда – то были людьми. Вот женщины. Женщины. Страх просто, они стенали.

 Штольня – это очень необычное место, которое преобразовывается, изменяется. Я стал сшивать не только души, но и земли, я выводил картину общую, из чего – же это место состоит. Все мыслимые и не мыслимые чудеса там были возможны, так как питалась комната от моей души уже, и находилась в подвешенном состоянии в моей голове, то -есть в моем пространстве. Я собственно, лежу в кровати уже почти немощный полностью, рыдаю, и брожу по своему – же пространству, своей душой, но моя – же душа в теле, и рубаюсь с силами, восставшими исключительно на меня. Я гадкий утенок. Я был заточкой для Дьявольских ножей уже семнадцать лет, вот теперь на мне вымещивали свою злобу все – кому не лень. Рыдал, сжигался, душа была порожней, я был семилетним ребенком с виду. Или котом обращался, и шипел на особо огромных Корявых, маленьким таким котиком, и они суки знали, что этот самый маленький котик в штольне дает пизды всем и сразу. Я делал это намеренно, этим показывая всем, что размер не имеет значения. Семилетний пацан зайдет на штольни Божии, именно так, и, зная, что делать, раскидает всех ладошками. Это грубо, но, даже такое возможно. В чем моя сила? В духе. В своем я. Я наверняка не просто знаю, а ежесекундно пребываю собой, чувствуя себя, то – есть свое я. Это и есть неуловимость духовная – быть всегда собой. Стараться им быть, везде и всегда. Задача зла – сделать так, что – бы ты перестал быть собой, увести себе в карман, поработить. Ясно?

 Нервы на пределе в принципе, их у меня уже нет, так как моя жизнь превратилась в один большой нерв. Так нервничал, странно, что не поседел. Закалка давала о себе знать, и я, не сказать что прям налегке, но на уровне вывозил безмерным охватом душ сразу. Я Заточка. И работаю заточками. Только свое, все родное. Очертания и облик у всех просматривался людской.

– Странные дела, эта несметная необъятная толпа ломится потихоньку внутрь, в мою душу. Разве такое возможно, и откуда тогда эти души лезут, или из кого, и почему с меня начался Суд Божий, и в моей голове, но пространстве. Рассуждал я.

 Возможности душевные безграничны к творению, всё зависит от духа, от личности, от я.

 Что такое твое я? Ответь себе на вопрос. Не думая, а чувствуя себя. Вот тогда ты только и начнешь узнавать себя. Чувство есть правда истинная, и любая та правда, что чувство. Измени себя, чувствуй себя. Что в сердце – то в голове. Что в голове – то есть ты и только ты. И никто не виноват. Ни в чем и ни кому, ведь каждый и каждая – Венец, что означает творец. Творец – едино Бог. Венцы творения – есть вся жизнь Творения Бога, что подобна ему, как первороду. Бог личностен и духовен, безграничен и самобытен, непостижим разуму, а только едино чувству.

 Я сотворил собственный каземат, и стал сгонять всех девиц, которых выигрывал у душ тех неразумных, их у меня было бесконечность уже в начале. Я их не трогал, собирал под свое крыло. Я не мог им отказать, и каждую брал в жены. Дом ломился от Пупсичков.

 Я стал выстраивать эти положения душ, от младших к старшим. Казематы сшивались по положению старшинства. Я видел картину боя. Мой каземат был с самого края. Он был полон девиц мною спасенных, и спрятанных.

 Уму не постижимо, столько красоты в одном месте. Я стал их лечить, организовывать быт. Не слягал, чуял – что нельзя. Ни одну не тронул и пальцем. Жемчужины, Бусинки, Алмазы, Золотца мои. Имен не знал, называл барышень своих так. Правило дома работало, о чем я узнал со временем. В своем доме – ты сила. Если кто – либо вломится в него без разрешения, тот теряет свою силу перед хозяином дома, и, таким образом, можно обезвредить любое количество осадных дома твоего сразу. По правде и праву дома. Правило дома. Дом был только у меня, я его так называл. Остальные дома те были казематы Дьяволов. Дьяволов бездна, но где – то был зачинщик Дьяволии – возвышением над жизнью и выделением из нее – следовательно, превозношением себя над Богом истинным. Начальником.

 Я работал по погремухам и своим собственным именам, которые раздавал по чувству. И девицам и парням. Что – то страшное случилось с этой Вселенной, и я пытался разобраться, в том числе, почему Бог не в почете, и не способен повлиять на происходящее. Я вообще ничего не знал, работал наобум, но по чувству. Только рука на сердце.

 Стало видно котов, преображенных, они ходили на двух ногах и говорили, были духовны и душевны. Я с ними только и дружил, а они со мною только и дружили.

– Коты проросли. Делал я заметку. – Вот бы было круто, если – бы коты были разумны и прямоходячи. Мечтал я. Так и видел. Я умел уже обращаться, еще из преисподней.

 Душа – это удивительный жизненный и любовный сплав. Делал я заметки и выводы. Каземат свой, куда я свозил своих жен, был бездонен, было много комнат в нем, одна дверь наружу. И землянки, и девицы того света. Всех народов, кровей и пород. Я делал вылазки. Временами даже играл в карты на жен, так вели свою игру Дьяволы. Приходилось это делать. В комнате я был сильнейшим и искуснейшим, я играл, но не с душами. И всегда по своим правилам. В карты я играть не шеф, но лапошил всех под чистую.

 Моя семья была бездонна. Женщины и девицы те были неравного склада ума по отношению к мужчинам. Я, в своей той несусветной семье, выглаживал отношения между полами, выводил их в равное положение. У меня девицы отдыхали и лечились от насилия.

 Не было там ни одного мужчины, кроме Бога, которые – бы относились с равенством и уважением к женскому полу. Именно так перекосило Вселенную.

- Главный её изъян – неравенство душевное. А должно быть равенство в принципе между всеми душами вообще. Делал я заметки.

 Женщины были в комнате той порабощенными жизнями мужских душ. Они думали, что я стану над ними выше, но я этого не умею. Мой каземат – дом стал целью. Но никто не мог вломиться туда, все боялись. У меня были два кота – помощника, я их взял к себе в дом. Они меня любили, так как коты прямоходящие были в диковинку, их не принимали за равных, а я, как кот, за каждого заступался. Так потихоньку я собирал Братву. Свою Братву. Состоящую едино из котов прямоходящих.

 Казематы пустели, я уже в наглую врывался в дома Дьяволов, то – есть. Вежливо так. Они не хотели выходить уже. А я им говорю, с начала в дверь стучу. Открывает :

- Добрый день, позволите мне войти? Спрашивал я.

- Входи, если не боишься. Отвечал. – Чего тебе надобно? Спрашивал он меня.

- Я хочу всех жен твоих себе забрать, так как ты не прав по отношению к ним и в неравенстве духовном и душевном с ними живешь. Отдавай их мне. Я прав в своем намерении помощьном, и забираю их. Они мои как меньшее – сестры, а ты их истязаешь. Ты не прав и виноват, понимаешь? Что скажешь?

- Попробуй их отнять у меня, если сможешь. Говорит лукаво он. Я обращаюсь к девицам :

- Девицы красавицы, хотите быть моими женами? Старшая из них говорит, поразмыслив :

- Мы знаем тебя, ты девиц не трогаешь, да хотим. Подымается хай, им непозволено говорить, бабам. Дьявол подымает руку на нее, на старшую, подключаюсь я. Пизжу его в его – же доме. Девицы рыдают, я их папика перебил.

– Уходите ко мне? Спрашиваю я.

- Да, все уходим, мы не жены нашему покровителю, отрекаемся. Но ты наш новый муж. Идет? Спрашивали они.

- Идет, добро пожаловать в семью. Я выводил их из казематов тех, в свой дом, который выглядел почему – то казематом. Но внутри было хорошо.

Я делал это для того, что – бы через меня те девицы, которые несусветные, не землянки, почувствовали и стали на путь духовного и душевного равенства. Для того я и собирал их у себя. Вот только так. Это было сложно.

- Девочки, вы не прислуга, вы ровная жизнь всей жизни, делайте здесь, внутри, что хотите, отдыхайте. Никого внутрь не пускать. Я дверь закрываю и иду по делам. Хорошо?

- Возвращайся скорее, муженек! Кричали они мне. Столько красоты в одном месте я еще не видел. Чистая красота и влечение. На том свете красота, видимо, раскрывается полностью, старения там нет, увядания то – есть. Нет, это есть, нужно держать себя в тонусе всегда.

 Каждая из тех душ, мужского пола, что мне встретились – считали себя повелителями жизни. А я им объяснял – что сам Бог не повелевает жизнью, жизнью мы живем, и являемся в этой жизни мы теми – кто мы есть. И если ты Бог – то ты Бог. Если ты не Бог – то ты не Бог.

- А кто мы тогда? Спрашивали они.

- Люди мы, и жизнью живем. Отвечал я. Уже не смеялись, а пытались понять, как это, жить жизнью, и не пытаться повелевать ею. Вот чем все особи мужского пола старались там делать- повелевать жизнью и жизнями, опираясь на свою силу. И такие все. Бабы в плену. Пупсички Сладенькие то – есть. Виноват. Не бабы.

- Каждая жизнь равна жизни напротив. Объяснял я терпеливо. Учил обычных котов этим положениям. Они стали раздавать тем, кто возвысился над ними, кто не прав. Сила на том свете, очевидно, только в правде. Если душа напротив не права в отношении к тебе, она слабее. Я устраивал перестройку той чудо – комнаты, которая зависла у меня в головном пространстве. Голова – это место, где пусто. От того и темно. Это положение для духовно – душевного творения каждой жизни живой. Даже тигры творят, ведь они жизнь, и у них в голове есть такое – же пространство, как у всех жизней. Наш кругозор и поле творения безграничное, больше, чем у жизней разных и всяких, четвероногих к примеру. Но и они творят.

 Закрой глазки, и посмотри на свое пространство жизненного творения. Вывод – все есть творчими. И творцами. Но люди – Венцы, или Маленькие Творцы. От рождения, такими мы уже рождены.

- Религии лгут. Делал я заметки. Кто – то собирает себе войска, и делает это с того света, на землях. Я был в самой гуще войны. Видел Назарея, все души там были, и Православные, и Буддисты, сторонники Ислама, Индуизма, всех течений. В комнате маски пали с лиц, и предстали мне те люди и души правдивыми, такими, какими они есть.

 Он не удержался тоже. Иисус. Я предложил ему сыграть в карты на одну девицу, которую любил искренне когда – то в своей жизни. В обмен он хотел некоторых моих жен себе. Он, как повелитель крещенных, душ, в своем виду имел миллиард земных девиц. Хотел их себе в гарем. Имел виды на женщин. Отбирал себе в жены на тот свет. Лучших крещеных землянок. Всё, что интересует тех всех Дьяволов, что на Суде Божием, что на том свете – это женщины, и их прелести. Я не мог понять, почему и кто так переломал жизненное равенство между родами и полами мужчин и женщин.

 Я обыграл его, и моим условием было то, что, если он девицу проиграет, то лично полетит и скажет ей на земле о том, что проиграл её в карты. Мне кажется, он этого не сделал, да это и невозможно увы. Представьте себе, к вам прилетает Иисус Назарей, и говорит, что проиграл вас в карты Вове Кузнецову. Еще раз повторюсь. Я не умею играть круто в карты вообще, но в комнате мне приходилось это делать, и по чувству, но только играл по своим правилам и на своих условиях. Я не играю – а играю. Я баловством занимаюсь, а не с душами играю. Это преступление тяжкое личностное. Я не игрок – а игрок.

 Мужской пол всё устраивало, каждый, кто был в силе, пытался там собрать себе каземат – гарем, любовных прислужниц и ублажительниц. Так – то. Я обобрал их всех, лопухи. Но пришлось у жен своих прощения просить, ведь я выдуривал пупсичков сладеньких, как я их называл, по - всякому. Приходилось, увы. Любыми способами. Потом уже откланивался и выслуживался перед ними. Женщины были в шоке. К ним там так никто не относился, и за равные жизни по отношению к мужчинам там женщины не относились. Грубой силой те души склоняли девиц. Мне предстояло понять, откуда произошло это неравенство. Женский пол весь, был унижен в равенстве по отношению к мужчинам. Моя задача была – выравнять девиц с парнями в равенство, так я чувствовал. Женщины – равные души и жизни мужским. Что – то страшное произошло с этой Вселенной Добра, как про себя я её называл, с ухмылкой. Одна злоба, неравенство и ненависть. Насилие, глубокие рваные раны, шрамы. И душевные в том числе.

 А я почему – то крайний и во всём всем виноват. Почему это я рыжий? Гниды. Мне предстояло узнать правду. Работа кипела, и души преобразовывались, я пахал как вол. На штольне этой.

 Суд Божий – это уравнение всех жизней между собой по справедливости и правде.

 - Вот что такое Суд Божий. Понял я. Ведь женщины, которых я встречал, были не слабее мужчин. Моя работа была ставить костяки, в первую очередь девицам, котам, а потом и враждующим на меня. Мужчинам, в третью очередь. Недостойные все.

 Я работал Образователем и Преобразователем.

 Смотрим расположение, которое я сшил. Старшинство, и по порядку, до бескрайнего конца. Я пытался проявить и узнать зачинщиков этого бедлана. Я подбирался всё ближе.

Бог бездействовал, мне так казалось, но чем он занимался, я еще не видел.

- Я разок его видел. Радовался я про себя. – Я почувствовал, что это он, Бог, я нашел его. Радовался я, и от того, стал пахать как проклятый. Я, самый ленивый человек на свете.   

А пахал как папа Карло. Немыслимо. Все были разрушеннны, и падши. Все, без исключения. В комнате той, в которой присутствовали все живые жизни, было место чудности. Для лечения души я использовал свои подходы. Только помощь личностная и добрая в намерении - помогает душам исцелятся.

 Самоисцеление – это чудо наших душ любовных. Моя задача – выговорить неприятность, порчу, зло из души, подтолкнуть к само – очищению, таким, и только таким образом можно лечить. Доброе слово – оно не только лечит – оно частично исцеляет. Болен тот – кто не понимает юмора. Или вообще не воспринимает. Тоже заметка.

 Я знал наверняка, что как такового исцеления не существует. Все, даже Назарей был отщепенцем. Хотя он приподносит себя как врачевателя, а я, на деле столкнувшись с душами, не просто понимал, а знал – что душа напротив – самостоятельность полная. И вылечить никого невозможно с наружи, там эти псевдо – чудеса не работали. Это ложь. Православные души сидели кучкой, были они коричнево – пряного цвета. Запах от них стоял запревший. – Великие врачеватели сидят, сами по уши в дерьме.

– Тоже мне, доктора. Думал я про себя.

 Иисусы Назареи, целители Пантилеймоны. Бестолочи. Сами все в язвах покрытые они. Только жизнь и время лечит. Что посеешь – то и пожнешь, это – единое правило для всех, и даже Бога. От того Бог не осудил и не осудит никого и никогда. Всё сама жизнь управит и расставит по своим местам. Его жизнь – Бога, и наша по Богу.

 Это два лекарства от душевных хворей. Жизнь и Время.

 То, что называют Православные исцелением – есть прямое подключение определенной души к незримой и бесконечной Вселенной Добра и жизни, плоды жизни любовной каждой души этой Вселенной, и прикосновение к святыне неприкосновенной – жизненной пыльце, общей для всей Вселенной, и которая вырабатывается каждой живой жизнью любовной. Когда мы смеемся, или работаем, любим. Тогда Вселенная незримо наполняется благами. Это общей покров. Поле жизни. Для всех душ.

Это же страшнейшее преступление перед Богом.

 Те чудеса Православные, о которых слагают были – обычное воровство общей вселенской плодности от жизней и душ, неприкосаемость, к которой находит подход псевдо – святой, и по своему усмотрению вливает вселенскую пыльцу, энергию общей жизни, в определенного человека. Вывод – Православные чудеса – это преступное прикосновение к жизни и пыльце незримой и общей, и направление этих жизненных пылец в себя, и в других душ. Сам Бог истинный не то, что не прикасается ко Вселенной, Добра, он даже не смеет подумать о таком. Это преступление перед самой жизнью. От того эти техники – техники предательства. Этими техниками балуются все религии. Расплата будет очень страшной. Души опустеют, станут коричневыми и язвенными. Буддисты из этого же поля воровства. Воры жизненных пылец, во свое благо. Чудовища, от которых воняет тухлыми яйцами. Вселенную не обмануть. То что украл душевно, нужно будет вернуть, и сама Вселенная вбирает из душ воровских пыльцу, украденную, и с торицей. Так то. Техника семи точек Буддизма – страшнейшее из преступлений душевных. Нивкоем случае нельзя воровать у Вселенной, жизнь поламает и сломает за это, вы обираете саму жизнь живую. Что посеешь – то и пожнешь. От того и вы, и души ваши слабы и немощны, и в духе вы худы, а в душе полностью пусты. Высасыватели. Весь мир пыльцу производит жизнью живя живой и любовной, а вы, суки, всасываете её плоды пидарасы, и нихуя не делаете. Души таковых на том свете будут полностью пусты и бессильны. Пустышки, которые будут вонять тухлыми яйцами. Так воняет от Будды, которого я зрел. Он работает исключительно и полностью сугубо на всос жизненных пылец. Такой вони, как от него, я еще не чувствовал, даже Православные так не воняют, у них пряная вонь, у Православных душ. Для этого и нужен ладан. Вонь души маскировать.

 Наказание будет очень жестоким для таких деятелей, кто балуется вселенским незримым и семейным полем плодов любви, для всех жизней существующих. К Богу и ко Вселенной Добра и Жизни и Любви можно лишь обратиться за помощью. Это два гения, постижимые мне. Но и каждой душе. Можно обратиться за помощью к Богу, по чувству, и к Вселенной Добра незримой, которая знает всё обо всех, и способно и можно призвать её на помощь. Но не втягивать в себя пыльцу жизненную, которую вырабатывают все жизни. Этим ворам будет тяжелее всего на Праведном Суде Божием. И после него. Пустота душевная, слабость духовная вечная – вот расплата за баловство со Вселенной Добра и Жизни.

 Собственной душой невозможно исцелять. Только работа через Вселенную, которая знает все. Простой пример – Баба Ванга. Она имела доступ ко Вселенной Добра и Жизни,  

 Вселенная эта состоит из всех жизней, общее поле, и, следовательно, Вселенная знает всё обо всех и о каждом, ведь чувства и жизнь – исходящая из нас, и есть Вселенная Добра, Жизни, и Любви. В незримости. Общее для всех незримое полотно, ткань из любви и жизни. И плодов наших жизней и чувств. Так – то. Святых не существует. Есть только проводники. Баба Ванга – родник вселенной Добра Любви и Жизни. Вселенная знает всё обо всех. И даже на перед. В бесконечности.

 Родников мало. Еденицы. Настоящих.

 Я чуткий лекарь был в штольне – но я всего – лишь Говоритель. Не более. Это мое ремесло. Говоритель.

 Я взывал к Богу за помощью, и по чувству, он, правда помогал мне. Работать мне еще только предстояло. Я вводил понимания о жизни и безжизненности. У души человеческой было там два положения, моя задача была собрать весь вред в одно слово, обтолковать всё, дабы всем было понятно. Греха не существует. Это ложное учение. Учение Иисуса Назарея, его виды. От того отошел я от слова грех, ведь зело – это зело. Добро – это добро. Полно – это полно. Худо – это худо.

 Какое отношение жизнь имеет ко греху? – Никакого. Православие учит нас тому, что помысел греховен, но это невозможно. Мысль – есть творение любви душевной. Как любовь может быть грехом? Идиоты. Сука.

 Есть положение жизни любовное и здоровое, я назвал это состояние личностное, душевное и духовное Жизница. Ты чувствуешь, ты живешь, ты в себе, ты – любовь. Ты – Жизница. Ты цветешь. Ты расцвет. Вот моя истинна. И в нутрии и наружу себя, в жизнь.

 А есть собор самовреда и вреда жизни и своей и общей, и чужой. Так же понимания гордынности, скотности, и назвал и упаковал всё – что есть зело – в слово Гнидица. Есть положение Жизница, а есть Гнидица. Гнидица – побочное явление, лишь возможное, на цветущей и плодящейся душе – Жизнице.

 Жизнь – она либо цветет и процветает, либо может гнить, застаиватся. От того я выполнил свой первый Великий Врачевательский Собор, для этого я работал со всеми душами сразу, вводил понимание Жизницы и Гнидицы. Греха не существует, есть падшесть, что тоже часть Гнидицы, и те падшие полностью души именовались мною по правде Черная Гнидица. Гнидица. Это был мой приговор для штольни. Загнидились и застоялись все. А я запускал через себя Жизницу, показывал собой это состояние. Я был единственной каплей в этом море Гнидицы, и Черной Гнидицы, Жизницей. Жизнь – цветение и плодение. Безжизненность – увядание, вяд. Душевно и духовно. Таким образом мною были научены все те души, и приведены к пониманию.

 Я заводил Жизницу в комнату, поэтому ко мне тянулись все души без исключения. Самое гиблое место на свете, комната та бездонная была. А я получал побои, и уводил, и поучал и научал, прежде чем сокрушить восставшего враждующего на меня. Ибо не справедлива та победа моя будет и не честна и не правдива по правде, и не прав я буду по отношению к душе, даже Дьявольской, которую я сокрушу, так как знающий. Если ты сильнее – не трогай тех, кто слабее. И вообще никого не трогай. Жизнь - не трогает жизнь напротив. Это Духовное правило всякой жизни. Только самооборона.

Учитель и Знающий. Дом Котъа, и Наука Котъа. Грамота Котъа. Которая вмещает в себя все мои знания и понимания обо всем. Это мое течение личное, только мое. Изначально. Но. Я не учитель, и не ученик. Есть Дом Бога – это основа для всех, и Наука Бога, которую я постиг, живя на земле. Я – справедливость и равенство. Это Дом Бога. Наука Бога. Грамота Бога. И я ученик Дома Бога, и Науки Бога, и Грамоты Бога.

 Дом Котъа и Наука Котъа, Грамота Котъа – Я, и мои знания. Я стал отдельным Домом. Наравне с Богом. Дом Котъа. Наука Котъа. Грамота Котъа. Вместе это мое ремесло – Дом Котъ. Я – Дом Котъ. Есть на свете, по крайней мере было, до меня, ровно один дом, и жил там Учитель, и Знающий всеобщий. Имя ему Бог. Дом Бога. Я – Дом Котъ. Второй Дом на свете, после Дома Бог. Я Ученик Дома Бог. В основе Вселенной стоит Бог, и его Дом. Дом Бога. Я – Дом Котъа. Человек, который постиг Дом Бог, и образовал себя. Но также постиг Вселенную. Я – ученик Дома Бог. Я – Дом Котъ. Но я стал Учителем.  Я не могу быть учителем только для Бога, но и для всех, кто начинается с Дома Бог.

 Есть ровно один учитель на свете, и имя ему – Бог. Бог есть учитель. Мы все есть ученики. Учителем невозможно стать, но я стал им. Учителем. Я второй Учитель в порядке Учителей. Иной Учитель. Но который не учит и учить не имеет права.

 В жизни возможно стать только Ведающим, Понимающим то – есть. Что означает Ведьмак.

 Дом Бог в основе Вселенной. Мой Дом Котъ на обочине Вселенной.  Я именно Дом Котъ, так как я стал Учителем и Знающим. Я поравнялся с Богом, но я не равен ему в силе. Бог сильнее меня. Но я искуснее. Есть на свете уже два дома. Дом Бог. И Дом Котъ. Дом Бог – открытое место знаний. Дом Котъ – закрытое место знаний. Я прыгнул уже до потолка.

 Жизнь - как вы знаете все – она всякая и разная. И за всё, что я делал и делаю – мне приходилось отвечать на месте и по правде, так как я сильный и здоровый мира сего.

Ведь если я причиню вред любой душе без исключения, той душе, что есть не знающая, я буду не прав и виноват по отношению к ней, и буду смертельно перед нею уязвим. Это мое правило, я этому научился в боях на том свете. Не в комнате. В комнате я тоже оттачивался духовно и, следовательно – душевно. Обогащался, закалялся в боях, рыдал, выл, крутился. У меня на душевном теле образовалось два канала от мира души, слезы – они исцеляют. Я Рыдающий бой.

 Мое лекарство – это юмор, и черный юмор. Умора то – есть. Или черная умора. Это тоже лекарство от всего на свете. Я беру задором и лихим баловством. От того я был в середине внимания комнаты той. Это была та комната, несомненно, в которую меня завел Назарей, и где я видел ту Предводительницу, и Клеопатру. Чудо – место. Но душегубка реально первокласная.

 Я битый и терять мне нечего. Моя задача – сбить с себя печать Нового Вселенского Дьявола. Сбивался, только через побои со стороны. Все бранили меня и забивали. Но невозможно сломать того – кого уже ломали, без обмана – сотни тысяч раз. Моя задача – встать после слома. Это все что я умею в жизни по сути – идти в перед несмотря ни на что. Все что я умею и что знаю – всего научился сам. Я самоучка. Но все самоучки. Сколько жизней – столько и знаний, пониманий. Это мои выводы, по – этому, я всех всегда воспринимаю и имею ввиду – так как вся жизнь – огромная наука и грамота по - сути.

  Такой я, одинокий бродячий волк. Все что остается делать – выть на луну. А - ууу! И я вою, а что мне еще остается делать? Нужна была разрядка, а теперь поехали.

 Что я понимал, и что я привносил собою в то пространство. Жизницу. Я знаю, что я – жизнь. Я чувствую это. Жизнь – плод, плодение. Что есть бессмертие душевное. То – есть любовь по сути. Бессмертная и безграничная, и в каждом из нас.

 А Гнидица – это не естество жизненное и любовное – это не жизнь, обратное положение от жизни. Этого нет в душе, это возможное, я подчеркиваю, только возможное состояние любовной жизни, уже пораженной. Гнидская жизнь.

 Гнидица, от слова гнида. Гнида – это тварь такая, которая пожирает. Жизнь. Только на голове. Я и ввел это понимание, для чего? Я тварям и сукам объяснял :

- Вы все гниды на голове у Бога.  - Остановитесь, гниды ёбанные! Орал я на них.

- Кто сука хлеб в будку кидает? Орал на них я. Все ржали. Я даю прикурить. И говорю :

- Правильный ответ – Батя хлеб в будку кидает! Поняли? Не унимался я. И опять, и по новой. Пока не услышал в ответ :

- Батя хлеб в будку кидает! Поняли мы, не трогай нас.

- Кто такой Батя, суки? Орал я.

- Бог единый и правдивый, что Начальник. Отвечали. А только так с ними, только так.

 А меня всё - равно, просто не понимали, поэтому я терпеливо всех и всякого научал жизненности, возрождал ее в погасших Гнидах. А то шо реально гниды. Спасу нет от них. Никакой пользы, только самоублажение и секс, властвование, вот что им, тем гнидам было нужно. И землянам тоже захотелось, хотя большинство из землян, не буду говорить кто, вполне себе грамотные души. Но и они все вляпались на гнидники старших, так как те по - началу были сильнее. А вот у меня были заточки на все случаи жизни, и от того я был сам по себе. Но и не от того. Я такой с детства – сугубо сам по себе и в себе, но и в жизни и в миру, и с миром жить по миру стремлюсь и стараюсь.

 И вменяемые земляне были, поэтому да, с землянами я теснее всего имел дело. Они меня понимали лучше, чем старшие души. Мы, земляне – младшие мира сего. Я это узрел. Я из младших. Младший Брат, мое имя. Так и колупался во Вселенной потихоньку.

 Выстраивал и перестраивал, собирая вновь, работал по памяти и зарубкам, никого не упуская из виду. Спасать женщин и девиц – вот моя главная задача была. Я это и делал, попутно помогая абсолютно всем, кто просил помощи или нуждался. Я был единственным знающим, то – есть понимающим. Я пытался и зрел в корень.

- Где Люцифер? Где он? Вводите Люцифера! Орал я. Народец только посмеивался. Я явно чего – то не понимал, и всю правду от меня скрывали, никто ни разу мне честно не рассказал, что это за место, кто они, что они. Только сухо. Я выбирал правду из общей картины. Работал объемно – глубинно, проявлял таким образом всех и в общем, и, таким образом вызнавал крохотные, но крупицы правды. Все лгали, или пытались. Со мной это бесполезно, я чую. Я Ловчий. Не было более для меня ни Белой Рати, ни Черной Рати, ни Красной Рати, ни нечисти, всё я брал в понимании души и люди, только загубленные почти до самого конца.

 Жизница, либо Гнидица. Худо – не Гнидица, а состояние, и возможный путь. Полно - не Жизница, а состояние, и  путь. Но всё равно, каждый в глубине своей есть Жизница. Так – то. Жизница и Гнидица. Живем мы Полно или Худо. Мой собор. Но есть Добро и Зло. Это путь настоящий к Жизнице и Гнидице. Полно и Худо – определенные состояния души. Всю жизнь живу и улавливаю свою Жизницу. Храню её в себе, как могу. Гнидица – побочные острые явления. Так – то. Каждый есть Жизница. Свет и Тьма, и Гнидица – это побочные явления. Это по правде так.

 Я со своими лекарствами подоспел сюда во время. Такого мяса во вселенной я не ожидал, я думал, что Бог рулит жестко, но оказался не прав. Временами, очень редко, он мелькал, давал мне знать, что он со мной. Мне этого было достаточно, учитывая, что у него свои дела. Я не лез к нему, а работал. Заработался, просмотрел, и пришло время, его нельзя было держать в клетке. Того, кого таким чудом и усилием я усадил в клетку, еще в психушке, когда он разрывал меня на части. Бронник, или Ножник, он же Убийца. И сидел он в той клетке в моей душе. Я строго настрого запретил это делать. Меня не послушали, и открыли дверь, решили спустить на меня его, ведь ничего против меня не помогало.

 Особо знакомых лиц я еще не видел, только в начале, я зрел одного человека, которого знал и видел и общался в жизни. Это был всеобщий Суд, для всех. Но, очевидно, я чего – то страшного еще не понял. Получается, что люди, живые, прибывают, незримо для себя на земле, внутри некой комнаты, где также все души присутствуют, и живые, и почившие, не умершие, а перешедшие из мира нашего в тот мир.

 Очевидно, что Суд Божий – это безумное страшное место, и души те, что я зрел на земле, жили и действовали от себя и своего я, но и отдельно в воле своей прибывая в той комнате, которая плавно на меня перебиралась невесть откуда.

 Получается, все души живут двумя отличными и вольными жизнями. На земле, или кто на том свете, и в комнате той. Я жил с родителями, но они ничего не подозревали, хотя я видел своего родного отца, там, тоже в комнате.

 Ебать я охуевал. Это какой – то пиздец, и Бога не видать, но я был впервые в жизни спокоен, так как его уже зрел и нашел. Он выглядит человеком. От этого я оттолкнулся, и окончательно понял, что истинный образ и лик для всех душ – образ человеческий. Ангелы и Демоны – это пагубное преобразование душевное, и скверное. Кого там только не было. Его выпустили. Это конец. Побелело в комнате.

Заур

Так я его назвал, хача того. Он более араб внешне, но все – же. Статного, царского образа. Который обладал ножами – убийцами и сокрушителями душ, и которые он проверил на моей голове, до души он не смог дойти ножами, одной доли из девяносто девяти не пробивало.

- Мироздание неразрывно. Слава Богу, я не умер. Рассуждал я. Но таким образом у меня произросла невосприимчивость на самое смертоносное оружие в мире – Обрядцы, или Обрядовые ножи, как я их про себя называл. Все только по моим именам. Я был Загонщиком, а теперь всё пропало. Он сука такой злючий вывалился на меня, но и на Бога. Началось. Сказать, что я выл от боли – ничего не сказать. Этот парень знал свое гнидское дело. Он был самым страшным насильником во всей Вселенной, такой грубой силой он обладал. Походу он всех перепорол в комнате, еще до Суда.

- Кто ты сука такой, и в кого такой сильный, сука, а, еще и в броне непробиваемой? Откуда у тебя столько всего, сучара пидарский блядь, а?

 Честно, без слов, как я с ним дрался. Я выживал, овощем, просто лежал телом, так меня ломало, он стремился меня занасиловать, сучара. Он мог явью - ощущением прийти, и измываться надо мной немощным, но до души не добивал ровно одну долю, а душа в теле сокрыта. Это у него такая мощь была, у Ножника Заура. Он вскрывал душу из тела на девяносто и девять доль.

 Это похороны. Заур – это не смерть – а жесткая ужасная и безжалостная кончина.

- Вот кто он. Чьих он был, сука черножопая эта? И какого хуя оно такое злючее?

 Оно поперло войной на Бога, я грудью принимал удар, комната преобразилась, начался Ад истинный, чистая каша, он в итоге отключил Бога. Всё висело ровно на мне одном. Весь Суд висел на мне, все от его мощи и мрази ( Мразица – последняя и худшая форма бытия души, перед Черной Гнидицей) глубинной, даже не гниды, гнидой и Гнидицей он станет позднее, отключило всем головы. Такой оно силы. Так меня под корень еще не рубали. Полное уничтожение душевное и пресс духовный. Вот это было испытание мне, вот это жара!

 Я выл нахуй. Оно меня так терзало, так как я был единственной преградой в том месте для него. Оно было пидерастом, так еще в комнате не смердело. Боже мой, такой пидерастии я в жизни не то – что бы не видел, такой объем невозможен для одной души. Так я считал. Немыслимо. Если – бы он жил на земле, то его пидерастию бы учуяли дальше Альфа – Центавры, и прилетели бы на это нечто посмотреть. Так оно рвало всё, что шевелилось. Только потроха после него оставались. Так как оно уничтожало, всесильное такое, никто не мог. За исключением меня, но я не зливец злой, и не гнида, я кое – что - да умел уже тогда. Оно уложило, животное всех, в белую отключку. Бога тоже не было видно, я уже стал забывать, что он есть на свете. Но если есть столько душ, то есть и основание и начало для всех. Общее. - С Богом что – то страшное произошло. Так рассуждал я.

 Но он, Бог, держался той линии и всем видом давал понять – что он семьянин и глава семьи. Я приходил к выводу – что всё – что жизнь, то есть едино семья Бога.

 Свалка страшная началась, меня отключало тоже. Я орал и звал на помощь Бога. Заур так вышел из себя, что вся его гнида в одночасье вышла из него, и заслонила собой полностью всю жизнь, все обратились в красных сволочей, рогатых. Сплошная Мразица. Мразица – полное чертирование души в создание низшее, не человеческий облик. Преобразование в не – жизнь, а в обратное положение. Мразица, последняя стадия Гнидицы.

 Оно такое влияние имеет и воздействует так на души живые. Это монстр. Машина убийства. Но я был не таким простым, как могло показаться. Моя задача была – переждать натиск. Образуметь сущность, а потом ввалить по последнее число. Воздавать по заслугам всегда нужно, нельзя падать духовно ни перед кем.

 Я сидел на полу в своей комнате, на Громова двадцать пять, звал Бога. Он прилетел ко мне из комнаты, наружу. Я почуял, это он. Но у него начались невзгоды. Его глаза были красными, хотя, он старался держать себя в руках. Он был бессилен мне помочь, но он просто прибывал возле меня, мне было легче. Такого штурмовика я видел в первые, в полной мощи своей. Он уже пытался почему – то убить меня, не вышло. Тогда я его чудом – но сделал. От того вся его злоба разом закипела в нем и вылилась наружу, на всех сразу. Отключка полная, вот что произошло. Месиво, каша. Я был целью, но и Бог уже был целью. Он хотел сначала расправится со мной, а потом уже с Богом. Сломать и его, и меня. Я думал – что прошел уже через всё в жизни, о да, я так еще не ошибался. То были цветочки, но я знал, если перетерплю, то смогу найти и к нему подход. Этим я славился на том свете и в комнате. Я Ловчий. Ловец Дьяволов.

 Этот был практически безукоризненно – неприступен, но он терял со временем в том противостоянии свое лицо, и падал духом по отношению ко мне, а я выжидал, стиснув зубы. Я не говорю за слезы, рыдал я и выл уже почти коло. Год то - есть.

 Осада только начиналась, он вылазил из комнаты и составлял дымки, такие западни. И в дымке сидел с членом стоячим. Поебать меня решил, опустить, так он люто от – чего – то ненавидел меня. Это его подход к делу – порвать человека, который может представлять угрозу, очевидно, не только для его дел, а шире. Душ было много. Бесконечность, все полностью. Такого я в жизни не ожидал.

 Вот живете вы себе спокойно жизнью на земле, или на том свете, и даже не подозреваете, что существуете в двух местах и живете отлично, в двух местах, но, в комнате, каждый представляет из себя то, что и кто он, и кем был в жизни. Или кто есть в жизни на этот момент.

- Имеется две данности. Рассуждал я.  Жизнь, и Судная жизнь, в комнате. Но и всё связано. Нужно понять большее. Я поставил себе цель, узнать всё. Деваться мне было некуда. Комната постепенно проваливалась в мою душу. Эту цель и преследовал Заур. Проникнуть внутрь моей души.

 Бушевала та свирепая сила около месяца земной жизни. В комнате понятие о времени отсутствует, там времени не существует. На том свете, где я бывал, так же, не существует понятия и понимания о времени.

- Что это за комната была за чудо?

 Бойня была лютая, этот педераст выключил Бога, он стал невменяемым, лишь слегка в нем жизнь теплилась, Бог полностью побелел, и вышел впервые при мне на первый план.

 Стоял на верху, выше всех, он ввалился в свет, затмило так, жизнь в нем почти не теплилась. Белая сущность, но сильная. Он старался рассуждать.

 Помимо Заура – Бронника, все эти Мразицы – Гнидицы, поглащенные жизни скверной, поперли в след за Зауром на меня. Вырисовывался головач противостояния Богу, и мне. Я был по - середине, и пытался не дать Зауру тому не достать Бога, он воевал люто. Строил свои подходы, творил своею злою головою. Нас сметало – но не смело. Бог был уже не похож на того старца доброго, которого я зрел в живую.

 У Бога был я, но деталь такая, что все против меня, во главе с Зауром, но Бог сам по себе, но и для всех сразу, я по своему собственному желанию и рвению помагал ему стать на ноги. В одиночку держал натиск всех уже не гнид - а мразей, поглощенных Гнидицей глубинно. Проказа жизни. Всех заразил своим пидорским нутром.

– Почему все такие злые? Думал я. – Даже Бога затмило, вот дела. Давно мне не было так страшно, вся комната Судная та висела на мне одном. В тот момент.

 Гнидица – это не естество жизненное, это возможное прилагательное к Жизнице. В основе каждого – и каждой жизни стоит жизнь вечно – плодная любовью. Жизнь – расцвет. Цветение любовное. Свет, Тьма, и Гнидицы разные, с упором в Мразицу, это лишь прилагательные к жизни.

 Путь чистой Жизницы – полно и добро, что есть благо, то – есть, полное любовное цветение жизненное.

 Путь к чистой Гнидице – худность и зло, осквернение своей жизни и жизни вокруг, гордынность, насилие над жизнью и жизнями, личные проказы душевные и , следовательно – духовные изъяны.

 В основе Жизницы стоит жизнь. Жизнь – Любовь. Любовь - чувственность. Чувство – это я. Я – это личность и самостоятельность. Вывод – каждая душа есть вольная самостоятельная полностью Жизница, то – есть жизнь живая, Жизница полностью. Это про всех.

 Выводы далее. Помысел есть творение. Как творение может быть грехом? Следовательно, греха не существует. Ложь жидовская. И Православная. Все сводится лишь к одному – что ты творишь? Жизницей своей..

 Или вытворяешь, затмевая свою жизнь и Жизницу. Нужно очень сильно в бесконечности постараться, для того что – бы стать полновесной Гнидицей на Жизнице. Православие попрано. Ложное учение целиком и полностью. Вывод – Православие есть глубинно и по сути уже Дьяволия.

 Но это мои выводы, для себя естественно. Православие - добровольное порабощение вольных Жизниц. Но добровольно. Добровольное рабство, так как люди сами принимают постриги в Православие. И теряют свою вольность, суть Божественную свою и начало своё теряя, которая от Бога тянется ко всем его детям. У Бога настоящего все души – вольные Венцы в творении. Бог едино Творец, а мы Венцы в творении, то – есть способны творить, как и Бог способен творить. Вывод сделайте сами. Про свои религии и Веры.

 Выводы делайте сами, какие религии уже лгут. Все религии лгут. Потому – что религии. Ложные течения и псевдо – науки. Во главе которых стоят безграмотные жизни. Ничего не умеющие неумехи. Есть лишь одна наука – и имя ей – наука жить. И у каждого своя наука. На свете есть ровно один Учитель, и имя ему Бог. Все остальные души его ученики.  

Это мои выводы. Пора разобраться мне с крещением души своей. Я еще был на цепи. У Ловца и Ловцов человеков.

- Нужно понять и придумать, как правильно уйти из Православия, без ругани и брани, так как это добровольное течение. Признаешь ли, веришь сам, или нет. Я не верю, я не раб жидовский, не подстилка.

 Я в Бога верю и его уже видел, и он не имеет отношений к религиям вообще. Значит нужно найти тех, кто стоял у истоков ложных душевных и веро - учений.

 Бога называли Дедом. Так как их была тьма, ложных Богов вокруг, я стал называть того Бога настоящего и единого, Дед. И все так стали называть его. Его имя, Бог, было украдено и присвоено себе другими душами. Всё разворовали, оказывается не только с моей души, но и с души Бога. Что он даже Богом с трудом назывался. Я понимал, что нам прийдется воевать за наши собственные имена. За наши жизни.

 Я называл себя в комнате Рядовой. Мое имя, которых бесконечность, как состояний души. Мое семейное имя было Владимир. У меня было только одно настоящее жизненное имя, данное мамой моей мне – Владимир. И бесконечность прижизненных. Владимир – это мое жизненное имя, мое я. Но и прижизненные имена, это тоже отражение меня и моего я. Образы моей жизни и состояния её – же. Вот так. Моих прижезненных имен, не скажу, что бесконечность, скажу – что несчесть. Я работал под разными образами и в разных состояниях, я стремился к неуловимости, и представлялся всякий раз по разному, но и правдиво. Мне не говорили имен своих жизненных, и я жизненное не говорил имя, только прижизненные. К примеру. Дьявол спрашивает меня :

- Кто ты?

 А я отвечаю ему.

- Кто – кто, Конь в Пальто. И был таков. Он смеется, чувствует, что я правду сказал. Что я какой – то Конь в Пальто. Я стоял перед ним в старом потертом бушлате, и с шапкой – подкаткой на голове, в зубах теплилась папироса.

 Я задором беру его на прицел себе, для обработки. И так постоянно и везде. Образами и между строк, так с нечистью работал. Вот видите, вы уже понимаете – что нечисть – это Гнидица, скверна. А не тьма. Так – то. Свет – это запустение душевное. Высыхание любовное, от того не течение, и течением быть не может. Укол по Православию. Оно разваливалось на глазах у меня. Пора делать ноги с крещения. Нужно было освободить себя и свое имя накрещенное личное, Владимир. Я не Жидовский Шоха, я Казак Вольный. Сам всё своими глазами вижу, все, блядь, гниды.

 Даже Деда пошатнуло, а он Бог на секундочку, общий Отец, именно Отец. Это его имя. Но до этого было еще далеко, а я уже соображал себе в голове, кто есть Бог. А я был его работником. Так вышло случайно, сложилось так. Но мы были сами по себе, и каждая душа была сама по себе в той комнате.

 Месяц земной бушевал Заур – Ножник, я умирал, но умереть не мог никак. Поле боя покрылось образами Чертовскими. Черт – от слова черта. Очевидно – же. Чёрт – вычертка и вывалка за границы образа жизненного. Ложные и злые, худные черты, не присущие жизням и душам. Я ставил приговоры и примерялся, как выбивать эту дичь из душ. Меня не брало. Я Жизница. Хоть и худен в папиросах я, но от того я не становлюсь Гнидицей, хотя скверной и отравляю себя, ядом.

 Гнидица – нечто уязвляющее жизнь живую жестко. Я всё – равно процветал любовно жизнью своею. Скверна выходила сама. Курение не способно убить душу полностью, как ни один яд и отрава, не способны полностью сокрушить и разъесть душу, жизнь. Но проказ, естественно хватает. Это мое худо, но не Гнидица. Скверность – да.

 Настоящая Гнидица – особо сложные заболевания душевные, следствия слабостей и прорехах духовных. Необразованность и не понимание, не чувствование жизни, а разумная, бесчувственная форма жития ведет к Злу, и уже к Гнидице. Мы, земляне, худны бываем. Но все мы Жизница. Худо или полно. Добро или зло. Жизница – или Гнидица. Понимание Добро и Зло лучше объясняет эти состояния. Жизницы и Гнидицы. Теперь верно. Есть только жизнь, то – есть Жизница. Все остальные состояния, включая свет, тьму и Гнидицу – это возможные прилагательные к жизни. Жизнь родилась чистой любовью, без зараз, хворей и проказ. И имя этой чистой жизни любовной – Бог.

 Так и Заур – Бронник был Жизницей, но претворял свою любовь в гнидные злые и худные деяния, и претворял своим гнидским выбросом всё вокруг.

 Я увидел Бога, и он стал выглядеть Чёртово. Но с добрыми глазами. Такой он силы, Заур – Ножник.

 Он прорвался в мою душу, я не смог сдержать его. До этого никто не мог ворваться, впиться в мою душу, Чистая Защита была превосходна. Проломил подсознание полностью, и сделал закладку в меня. Он вытащил свою семечку педерастии. Огромный педерастический лешай – орех, и впихнул в меня, в мою душу. Он хотел, что – бы меня захлестнуло педерастией, и что бы я стал полным педерастом вместо него.

 Так еще не веяло, как тогда. Семечка пульсировала, и расплескивала педарастию на всю Вселенную, и, увы, очаг был внутри меня. Он посеять хотел на меня все это зело, но я ни вобрал ни капли, и от того знал я – что если проблема и болезнь твоя личная, её невозможно вырвать из себя и вживить в душу другого человека. Он вживлял, не прижилось. Ровно неделю педерастией веяло так, что мне хотелось рыгать, умереть. Я взялся за нож. Но не убил себя. В конечном итоге я оборол то его зло и семечку, и закрыл распространение педерастии, я защелкнул своей силой семечку злую, навсегда. Я лишил его самого скверного оружия.

- Это сколько жоп нужно порвать, что – бы стать таким педерастом. Думал я. – Он выращивал это в себе специально. Продолжал цепочку мыслей я. – Но он не умеет бороться, не способен остановить те Гнидицы душевные, что плодились на нем. Я умел.

 Так я стал Обжигателем. Я обжог его заразу своей пламенной душой, и семечка защелкнулась намертво. Он пытался её раскрыть – но тщетно, я обжог зло в себе, и на выходе, во мне лежала в душе чужая хворь, но полностью защелкнутая, я так оборол его, что та педерастия просто прибывала в неактивном состоянии, и, таким образом, со временем вываривалась.

 Я назвал Заура по его педарастии Атомный Боб. Это его имя и погремуха. Он был в гневе. Я обезвредил его. Почти вылечил. Педерастия не веяла, и семечку ту, с земли, я обжигал своей душой ровно неделю, такой там всплеск гомосятины.

 Защелкнул, умер, кончился, но защелкнул. Стало легче жить, я уже забыл, что Бог есть на свете. Один сплошной Ад, вечный и общий для всех. Меня стали называть Печкой. Те души не умели побеждать свою собственную гниду, а наоборот выращивали и проращивали на своих Жизницах Гнидицу. Это моя работа всё. Я врачевал.

 Мое имя – Чуткий Лекарь. Бога не довелось лично вправлять, он со временем пришел в себя, и уже не выглядел огромным рогатым чертом.

- Слава Богу. Выдохнул я.

Гложило меня лишь одно – все, в след за Зауром, полезли ко мне в душу. Он стал во главе восстания на меня. Но и на Бога, именно так.

 Дверь была выломана. Я очень долго держал осаду, и всеми общими силами меня не могли вскрыть. Долго возились. Но неизбежность настигла меня, увы. Все залезли ко мне в душу, Бог зашел вслед за всеми. Я стал комнатой. Полностью, никого не осталось в сознании, все бесконечные массы душ, которых я видел, слышал и чувствовал, залезли ко мне в душу. Я выгонял, но тщетно. И всё на живую, с моим личным присутствием. Я полностью стал комнатой, в которой Бог тоже прибывал. Все были внутри меня, и все живые. Но отдельно от своих жизней на землях и загробном мире. Я ничего не понимал, мне только следовало во всем разобраться.

Война семейная. Ковчег

- А ну суки вылезайте! Орал я, и прогонял нечисть из души. Семечка Заура валялась но полу, внутри меня. Он же заложил в меня две коробки, которые со временем превратились в огромный и бесконечный дом. На будущее.

 Я выгнал всех, с трудом. Начал бродить по полю боя, углубляться, беседовать и вызнавать что – либо. Я был на слуху, все знали меня и мое имя, Рядовой. Прижизненное мое имя главное в той комнате. Когда имя спрашивали, и нужно было честно отвечать – то я говорил, что я Владимир Кузнецов. Вова Кузнецов. И так далее. Прошел я те земли, и вышел на необычайно – сильного парня. Он был другим, по сравнению с теми бесконечностями душ, что я видел. Китайской наружности мужик. Представился он Богом, и я почти поверил. Был он мудрым мужиком, седовласым и староватым слегка. Он ждал, когда я к нему прийду. И подготовил кучу ловушек духовных, на меня. Не важно. Я в вечной ловушке.

 И тут я заметил её. Подле него. Женщину, необычную. С китайским мужиком была девица, да такой красоты, что я ахнул. Я спросил, кто она, и она мне ответила, что является женой Бога. Вот так поворот. Я чувствовал, что она не лгала. Но была она не с Богом, а с китайцем. Еще я заметил у нее на лице два глубоких пореза – шрама. Она мне сказала, что хочет ко мне в жены. Я ответил нет, раз ты жена Бога, мне следовало бы поискать его, и расспросить об этой девице, она мне не лгала. Я спросил Китайца :

- Ты ей лицо порезал? Отвечай. Он лишь ухмыльнулся мне в ответ, но сказал что не он.

- Он ненавидит вас, руских, сказала та Богиня мне. Ох и красавица она была, черные, как смоль волосы, сама кожа была ее мягкого золотого оттенка.

- Я отправляю тебя к Богу, смотри, иди к нему, раз ты его жена, и объясни мне, почему ты не с ним. Говорил я с Богиней. Несомненно, она была очень сильна, безмерно, сильнее ее спутника китайца, но мне была уже по зубам. Дело не в этом.

- Бог отправил меня к нему. Честно говорила она мне. – Они были друзьями когда – то. Сказала мне она.

 Я взглянул на китайца, почувствовал его силу, я был впечатлен. Он не слабее, даже сильнее Заура, слабее Богини, и на капельку слабее чем я. Ровно на капельку. И еще он когда – то был другом Бога. Наверное и учеником. Он был хорош, силен, и дико хитер, но лукавинка в нем присутствовала. Одна капелька. И еще кое – что, но я не мог уловить что. Кое – что.

- Так, нужно разбираться во всем. Только постепенно. Я терпеливо делал заметки и зарубки, картинка проявлялась, но медленно. Мне предстояло узнать, в первую очередь, кто такой Бог, узнать у него всё, что он знает. А только потом вырисовывать понимание о Богине, китайском друге Бога, Зауре, Назарее. Православие выходило из меня, уже вышло совсем. Я отрекся от Православных Богов. Но, перед тем, как смывать с себя крещение, я хотел узнать наверняка, имеет – ли тот Бог, которого я повидал и повстречал, к нему отношение, и если не имеет, то кто стоит за личиной Отца по Православию, и кто такой Назарей для Бога, что - то в нем тоже чувствовалось. С начала я опустошил китайца, всех девиц записал себе в жены. Он был с лукавинкой, а так в основном он был более – ли менее вменяемой душой. Я был единственный, кто мог отличить его от Бога правдивого, так умело он принимал образ Бога, представляете, какой он шельмец.

 Лишь чудом я почувствовал, что он не Бог. Сильнючий, сильнее Заура так точно. Умнее, от того и сильнее. Сила в знаниях, а не в мощи. Хотя и умом Заур не был обделен, как и Назарей. Он тоже не дурак, Назарей. Он был силой, ведь я с ним дрался до комнаты, как оказалось, более года, до полтора лет. Полтора кола. И они были между собой связанны, Заур, и Назарей Иисус, я это понимал.

 И от китайца я ушел, Колобом прокатился вскользь него, и узнал много важных сведений.

Встретил Богиню. - А вдруг это и есть жена Бога? И тогда откуда у нее эти два жутких шрама на лице. У других девиц не было шрамов совсем. А такая она одна была, меченная.

 Называть её будем Меченной. – Может это Бог шэльму пометил, и все эти невзгоды связаны с женщиной? Отдаленно она напоминала мне ту Предводительницу из комнаты, я просто имел это в виду. Такая всесильная женщина, и вдруг сидит дома у китайского друга Бога, может быть друга в прошлом, а не находится близ Бога правдивого, главы этой больной на голову и покалеченной, разорванной на части семьи. Именно семья, так я начал воспринимать это действо. Разборка семейная, и все есть часть одной бесконечной семьи. Мои выводы на тот промежуток боя и времени. Я делал подметки и заметки, и пулей летел дальше.

- Нужно найти Бога. Вызнать у него всё, что он знает.

Очевидно, что все души друг друга чувствуют, а значит понимают. Все души связаны между собой, значит мы все одна огромная бесконечная семья. И война идет семейная. К таким выводам я приходил. А я в гуще, в самом аду, чищу. Пока – что один.

 - Боже помоги, ты где? Не могу уже, помоги мне пожалуйста.

 Обстановка полностью изменилась, я больше не на живую работал, а внутри. Внутри полностью. Я почувствовал погоду в комнате, всё изменилось. Я проник в комнату полностью, и уже хорошо поработал с душами, я связывал и выстраивал души по отношению к Богу. Так работал, наобум и самостоятельно. Многих уже видел и знал, и бился со многими. Я был преображателем, и, по мере моей работы комната та стала превращаться в некое подобие цельного мира. Души сновали туда и сюда, люди, девицы.

Я продвигался к середине действия. Богиня стояла возле Бога. Та, которую я забрал у китайца. У него еще шляпа такая была, круглая на голове, китайца того. Был он шишкой страшной и важной. Я добрел до Бога, поприветствовал его. Никто не обращал, казалось на него внимания. Он сидел отдельно, поле боя устремилось в сторону Бога. Я вывел из себя китайца того, и он, рассвирепев, вместе с уже Зауром тем повели всех на Бога войной. Я спровоцировал китайского друга Бога, проверил его, колупнул, и он тоже оказался Дьяволом с замашками. С прицелом на Бога. От чего – то в той комнате все целились в положение Бога, но, как бы они не старались, быть Богом – по зубам только тому – кто Бог. Сеча пошла на него, вся ненависть комнаты той была направлена в его сторону. А я, как обычно будет потом, нес ему сведения и свои соображения, и защиту но только в первые за всё то время. Я бился за себя и за Бога. Так вышло.

 Все побелело. Китайский Дракон восстал. Ведь он был другом Бога, но предал его. Личина еще одна вскрыта. Теперь уже он зависнул комнату на продолжительное время, все побелело, хаос всеобщий, он был истинно могуч. - Богатырь китайский, подумал я.

 Бога расщепило. Богиня стояла подле. Она мне объяснила, что нужно Бога перевоплотить. Мы с ней перезачали Бога, в комнате такое возможно, и он вновь в той комнате появился, но уже младенцем. Я взял его на руки, и лично защищал, ко мне начала подтягиваться братва. Я пеленатель Бога.

 Так я называл котов, которые почему – то стали разумны и прямоходячи. Перевоплощение Бога произошло быстро, он принял свой облик. Никакой грязи, не подумайте. Такая сила уничтожения действовала там. С этим перевоплощением Бог стал немного иным, более осведомленным. По - иному уже действовал. Он сам только учился, представляете себе? Бог учился всему сам! Он ничего не знал и не понимал, но был истинно, клянусь кровью, Богом. - Как такое возможно? И от чего это всё так сложилось? Думал про себя я. Моя задача изменилась. Я впервые за долгое время переговорил с Богом.

- Боже мой, что произошло? Я спрашиваю его. – Что здесь вообще происходит? Кто ты, что с тобой случилось?

 Он, переродившийся, вновь сел на свое кресло. Старец, умудренный истиной. Истина – это - то его имя было, и говорил он исключительно правдами.

- Я не знаю, что происходит, честно тебе говорю. Я сам пытаюсь понять. Отвечал Бог.

- А где мы, что это за место? Почему всё именно так обстоит, почему ты бездействуешь? Эта женщина правда твоя жена?

- Мы на моем Суде, находимся мы в ковчеге. Так было раньше, отвечал он.

- Но Суд мой начался с твоего прихода, и с тебя. Так как я не могу и не мог начать Суд без защитников. Ты мой защитник, спасибо тебе за помощь. Ковчег открыт давно. И очевидно, что ты работаешь для меня, и моей семьи. Я тебе благодарен за это. Я сам пытаюсь во всем разобраться, и пытаюсь понять, что было до того и что произошло, после того, как меня убили. Я возродился, но полностью потерял память. Это последствие сокрушения.

- Кто тебя убил, когда? Выспрашивал я.

- Я не знаю еще, честно отвечал мне Бог. – У меня беспамятство, душа моя была сокрушена очень и очень - давно, вот что я чувствую. Я духом витал бесконечность, пока не воплотился.

- Я за тебя горой Боже, я и братва, даю тебе слово. Семья воюет на тебя, Боже. Почему?

- Наверное, потому – что я голубокровный. Рассуждал Бог. Я не во главе семьи более. Спокойный при спокойный. Само спокойствие и непоколебимость в этом Аду. Ему тоже приходилось не сладко, как и мне, в этой всеобщей каше из душ. Он выправился уже, и был собой, был Жизницей. Так я ему говорил и объяснял тоже. Нет, он был собой. Он в принципе Жизница, как и каждая душа, это мои наточки.

 Я его преобразовывать стал, и помогал образовываться. Мы двое зрили и понимали, что такое справедливость истинная. Просто Бог не ограненный, а я чистая заточка. Это мое имя. Заточка.

- Я всё понимаю, не переживай за меня. Всё будет исключительно по справедливости и по правде, в принципе вообще. От того и Мой Суд, и пришел я всё исправлять для всех. А женщина эта и правда была моей женой, я чувствую, но мне неприятно, что она стоит возле меня, почему – то так.

- Ни Рая, ни Ада не существует, есть дом, общий для всех. И земли буйние.

 Богиня покинула нас спешно, мы остались вдвоем, души же остальные стали полу – колом собираться вокруг нас. Я уже был встроен и встроил себя в этот ковчег всеобщий. Чувство было легкое не земное, так, как тогда, я еще никогда себя не чувствовал. С нормализацией жизненной Бога, после тех страшных преображений, через которые он прошел, и погода поменялась в этом месте.

- Это какой – то ковчег всеобщий. Подумал я про себя. И теперь уже я становлюсь ковчегом. Всё завязано на мне. Меня осенило. Я был краснокровен. И все в этой комнате были краснокровными, за исключением одного. Бога настоящего, который когда – то был убит. Я ему верил и верю. Я чувствовал, что он говорит правду. Я и братва моя из котов стояли щитом между душами и Богом. Назревала серьезная семейная разборка. Братва из котов постепенно входила в состав красной семьи, и все мы в ковчеге Суда Божьего. Немыслимо. Я не хотел в это верить, но это было правдой. Как такое возможно вообще, убить Бога? И кто тогда это сделал?

- Ёбаный в рот, мне же на руку через подсознание, вломили нож, и наживили его. Меня выставляли крайним. И я был Дьяволом, получается, не только в ковчеге, но и на земле. Меня присадили на том свете на престол. И нарекли. Но в ковчеге я не стал во главе сопротивлению Бога. В Ковчеге, в том начале, где Предводительница искушала меня, я выстоял. А на руке был он, вломленный еще на земле, до ковчега.

- Это точно нож убийцы. Я не сомневался, думая и рассуждая. На моей руке левой весит.

 Я сбил с себя печать Нового Дьявола, как мне казалось я потом и кровью смыл тот позор с себя. Но всё – равно, я, в меньшем – Наместник Вселенной. Я всё – равно Дьявол единственный и настоящий.

 Вопрос был лишь в том, что все преобразования шли через мня, мои чувства и мое сердце. Теперь я понял, зачем меня усадили на престол на том свете. Кто – то делал ноги, и нужен был крайний. Этим крайним был я. Вова Кузнецов – крайний во Вселенной Добра. Я воссел тогда на престол управляющего миром. Я стал в основании Вселенной, от того вся правда и справедливость утверждалась по мне и моему сердцу. Вот так. Через мое сердце все шло и претворялось и преобразовывалось в ковчеге. Меня поимели.

Тот, кто сидел на этом престоле, очевидно, и есть убийца Бога. Ведь я был упакован полностью. Из меня лепили не просто Нового Дьявола тогда, а Зверя 666. Я понял тогда, что зверь 666 – это убийца Божий, но и расхититель его семьи. Зверем 666 я не стал.

 Но я не убивал Бога. Да, на престоле сидел. И от того я стал Наместником над мирами. Обоими. И ковчег всеобщий был открыт на меня. Получается, что у Бога связанны руки по отношению ко мне. Он знал, что я не виноват. Но всё же. Бог не мог мне ни чем помочь, я прибывал в положении Наместника. Нового, но ложного главы семьи. Я сам по себе, но и с Богом, но и в рось. Бог это знал и понимал в ковчеге, но и помочь мне не мог, так как я Сиженный. Увы, я Дьявол. Рыдаю.

  Я был во главе семьи. На земле, не в ковчеге. Но и видел истинного главу семьи. Наша задача была – установить справедливость и правду, и утвердить её. Нужно было с нуля восстановить картину происшествия в семье, и понять, кто предал Бога, и почему он такой бессильный. Нет, он сильнее всех, но он бездействующий. Бездейственный. Он не умеет. Он был иного пошива, он не мог даже муху тронуть, не то что бы убить. Не то - что муху вообще.

 Он – Чистая обширность мысли во всей полноте понимания этого слова. А я чистый точечник. А потом уже чистый обширник. Здесь и сейчас. Вот чего Богу не хватает. Точечности жизни.

 Вот мы и встретились. Бог всё знал и понимал, с этого человека начиналась справедливость и правда. Вне сомнений, это Бог. Именно он ведет справедливое рассуждение в ковчеге.

- Шансов у всех было ноль. Он не дрогнет, я чувствовал, хотя и понимал отдаленно, почему это произошло с ним.

 Он бездейственен в определенном понимании этого слова. Чистая обширность вообще, на столько, на сколько это можно представить, и чистый штиль вообще. Ни одного колебание в принципе. Имя его – Чистая Любовь. Был он чистой любовью, но чувствовалось, что он совсем не огранен жизнью. Как такое возможно, что сам Бог вообще не огранен?

  Голубокровный, ничего не знающий и не умеющий жизненно, еще и без памяти, убитый в прошлом Бог, против бесконечностей нечестивцев потрошителей, насильников, мразей и гнид, или просто краснокровных так – же и в том числе.

 Я стал за Бога. Со мной пришли еще двое. Вместе нас было трое. Четвертый был в засаде. И все мы, кто щит – коты, и я, кот в том числе. Но человек. Котов проростил я своей любовью к ним, и восстали они. Я был в душе котом. Так мне Бог объяснил. Стояли мы между Богом и всеми остальными.

 Искать правду и вызнавать её нужно было в конце ковчега. Напротив и супротив Бога . У тех, кто за спинами других стоит и прячется от Бога.

Семья. Ковчег. Убийца. Зверь 666. Я. Бог. Коты.

 Я утрамбовал комнату, именно утрамбовал, первовидного гнилого положения, и всех отесал и привел в более – ли менее годное, и сносное состояние, на душах проступали людские черты. Все мы – люди, души. Разборка только начиналась, и даже здесь, было свое закулисье, которое я не видел. 

 Есть на свете три правдивых жизненных положения. Первое – жизнь на землях, где души наши слабы. Второе. Жизнь на том свете, где души сильны и бессмертны. И третье. Ковчег, где все живы и здоровы, закрытое место, включенное в жизнь и мир через его носителя, где прибывает духом Бог, и вслед за ним в этот ковчег приходят все живые жизни. И стоят в том ковчеге все душами уже. Твердые. Жизни.

 И все живут в двух местах. На свете, где сильно, на свете, где слабо, и на свете новом, что есть ковчег, внутри которого вся жизнь, с Богом во главе. Где всё для всех объясняется и исправляется Богом. Именно так. Вот что я понял. Все и каждый в двух местах.

 В ковчеге творятся и имеют место быть любые чудеса. Там души разорванные и изнасилованные, попорченные чужим злом и гнидой, исцелившись, становятся полностью чистыми, в ноль. Как не было ничего с ними вообще. А то зло, что было посеяно, до последней капли возвращается жизнью, справедливостью и правдой тому, кто это зло посеял. Зло - не темнота. Не забывайте об этом.

 То - есть, я, прививая свои понимания о жизни, мире и справедливости, помогал тем всем заносилованным под горло и по уши людям, и мужчинам, и женщинам, помогал отпускать зло, и таким образом выводить его из душ. Скверна выходила полностью, и души были чисты вообще. Такое возможно только в ковчеге.

 И очищать те души полностью в ноль, да так, что того зла с ними и не происходило, до того момента, когда это зло войдет в кость тому, кто его посеял. И когда та сущность впитает всё свое зло выпущенное до последней капли, душа невиновная полностью очищалась, а виновная по отношению к невиновному по содеянному злу захламлялась и захлебывалась своей – же гнидой порожденной на другую жизнь.

 В ковчеге работало чудо справедливости и правды. То – есть – что посеешь – то и пожнешь. Жизнь бумеранг. Почти моментально. Для всех и для каждого, без исключения. 

 Моя задача была в первую очередь вывести всю скверну, всю гниду с детей и девиц, а потом и парней, мы мужики, я считаю, идем в третью очередь. И очистить их, таким образом, помочь им вернуть себе честь, и чистую душу.

 Я запускал Жизницу по жилам ковчега. Жизнь. Просто жизнь. И всё - то зло, которое творилось и распространялось со времени открытия ковчега, стало уходить в тех, кто его посеял. И души чистыми полностью становились. Полностью. Такое возможно только на Суде Божием. Исцеление для каждого до состояния полной чистоты. Вот что такое ковчег Суда Божьего. Все души уже давно живут двумя отличными и незримыми жизнями. В ковчеге, и там, где обитают сейчас. Ковчег – это новый мир, здоровый чистый и исправленный Богом по справедливости и правде для всех жизней без исключения. Каждый получит по своим жизненным заслугам. Кто наказание, а кто – избавление. Место, где всё исправляется для всех самим Богом. И показывается, и учится. Где жизнь меняется. А Справедливость торжествует.

 В ковчеге возможно полностью всё, именно по этому я застал его в таком плачевном состоянии, всеобщего угнетения, гнета, насилия, боли, крови. Криков женщин и детей. И рати невменяемых злых душ, которые сами разорваны во всех смыслах этого слова. И от того воюют полностью все на него – на Бога настоящего, так как он для всех виноват в этом хаосе вечной смерти и насилия. И так как он истинный глава.

 Но Бог не виноват, что его убили, вот он и создал ковчег, дабы всё для всех исправить. Я уже стал почти – что коренным жителем ковчега. Уже. Но сам был лежачий, с кровати вставал плохо, так тяжело болел.

 Я, увидев и побеседовав с Богом, понял, что он полностью сырой душевно, не закаленный духовно. Как единственный Учитель и Знающий, я, глазом на него посмотрев, понял, что учителя невозможно ничему научить. От того я понял, что нужно показать ему жизненное деяние, настоящее, бурлящее как на земле. Накоротке, здесь и сейчас.

 Я уже тогда стал понимать, какое важное место те земли, на которых мы живем. Здесь дух закаляется и души ограняются.

 Я пришел к выводу, что лучшее место для жизни – это - то место, где я жил, на землях. Там, где душа слаба. То место, где ограняется душа. Единственное место. Я стал называть его - Мир Слаб.

Здесь познаются слабости и немощи жизни, и выковывается дух, здесь, на Мирах Слаб, где звезды горят огнями на небесах, единое место, где можно познать худо. Именно Худо, не Гнидицу. Худо – это пограничное состояние перед Гнидицей. Я всю жизнь свою жил в худо, в состоянии войны то - есть. Вот. Но Гнидицей не стал, и вопреки всему был и хотел быть едино Жизницей. Так как Гнидица, и зело, это совсем не дело.

 На Мире Сил не было ни худо и не было смерти, жизнь там блаженна, и творческая, и душа там сильна над миром и жизнью вокруг. Это загробный мир, или тот свет, куда мы уходим после отмирания клеточного. Настоящее имя ему – Мир Сил. Где душа сильна и влияет на жизнь и мир вокруг.

 Соответственно Мир Слаб – это место, где жизнь и мир влияют на душу. Изменяя, закаляя, и претворяя человека, место познания самого Бога через его пророщенные творения твердостей, и жизней разных, которые есть спутники жизни людской и Божественной. Изучение себя и Бога. Собирание знаний о жизни.

 Я приходил к выводу, что жизнь берет свое начало на Мире Сил. Там Бог явился. Там творчество мысленное преображает и влияет на мир вокруг, но и на жизни. И произрастает всё вокруг от души и жизни. Это на Мире Сил так. Там чудотворство. Для всех.

 А Миры Слаб – что в общем есть единый Мир Слаб, где звезды огнями горят, место познания жизни и мира, и самого себя глубинно. Через ограниченность творческую. Где мысль и душа, что есть жизнь – не преображает от душевной силы всё вокруг. Где думают головой, но работают руками. И учатся жить и быть, и взаимодействовать вместе. Ковчег – это новый Мир Сил, на замену старому Миру Сил, полностью разрушенному. Поэтому в ковчеге возможны чудеса от души и мысли. И преобразования в том числе. Мысль – чудотворна в принципе, и преобразовательна вообще. Вывод. Есть два мира, связанные между собой. Мир Сил и Мир Слаб. Дом и Улица. На Мире Сил душа сильна, и преображает мир вокруг от своей жизни, то – есть духа и души. На Мире Слаб душа слаба, и мир и жизнь вокруг влияет и преображает духовно и душевно душу, человека. И там и там живут люди. И там и там любовь. Роды людские пришли на Миры Слаб, ведь Мир Слаб – это путесшествие до отмирания, и попадания души на Мир Сил, со знаниями, домой. Место познания жизни. Мир Слаб. Мир Сил – место процветания творческой жизни. Оба мира можно преобразовать. На Мире Сил мир вокруг преобразовывается от чуда мысли, от души вокруг себя. На Мире Слаб мир вокруг преобразовывается тяжелой работой. Сила и Бессилие. Два мира, но один. Верхние Сады, где блаженство и покой вечное, и Нижние Сады, где работа и заботы с хлопотами вечные. Нижние Сады – наука о Верхних Садах.

Мир Сил – Дом. Мир – Слаб – улица. Все мы однажды вернемся домой. Ковчег – новый Мир Сил, в замен старому. Мир Слаб остается на месте.

Расследование в ковчеге

Что я уже знал. Нужно собрать всё воедино, для того, что – бы двигаться дальше. Иначе – смерть.

 Я живу и обитаю на Мире Слаб. Мир Слаб – продолжение Мира Сил.

 Все названия идут от меня. Я работник Божий. С меня и моего прихода начался Суд Божий. Суд Божий невозможно начать без защитников Божиих. Я помогаю Богу. Я его защитник. Телохранитель.

 Бог немощен и, по сути, оказывается бессилен. Он не успел научиться.

 У него, в добавок связанны руки. Так как он неограненная порода, малообразован в душевном плане. Он гений, но он – бездейственен. Он истинами говорит. Он есть чистая любовь. Сама обширность души и мысли. Он чувственный провидец.

 Его собственная семья его – же и предала. Он голубокровный. Все остальные души - краснокровны. У Бога была жена, Богиня некая. И был лучший друг. Имени я не знаю, но был он китайской наружности. Ковчегом до меня был Иисус Назарей, и все души снизошли из него, на меня. Тогда – же и начался Суд Божий. Бог несет на Суде Божьем, который происходит внутри души живого человека – справедливость и правду. Первое положение Суда Божьего – уравнение всех жизней в равенстве полном, включая Бога. И исправление и искоренение всего зла. До состояния полной чистоты девственной.

 Каждый, и каждая душа на уравнении, получит только то – что она посеяла. Уравнение справедливое, что есть первая часть Суда Божьего, который должен состоять из двух положений. Первое положение – уравнение.

Второе положение – воздание. Правило незыблемое. Что посеешь – то и пожнешь. Бог посеял истинно и только добро и любовь, от того и пожнет он в десять крат добро и любовь душою своею. Это мое виденье положений и дел. Из меня сделали Дьявола Вселенского. Сбить с себя эту печать невозможно. Я восседал и сижу на престоле Наместника семьи и мира. Я во главе семьи стою. Я Наместник, но Дьявол. От того меня били бьют и будут бить, пока не убьют. Я тогда еще был крещенный, был буквально на цепи Иисуса. Вот меня и продублировали на тот свет, да, на Мир Сил, и восставили меня на престол. И короновали. Но, я не виноват и не виновен. Я единственный защитник Божий на его Суде – уравнении. Всех со всеми. Вот такая оказия.

 Красная семья во главе со Зверем 666, той душой, которая по настоящему убила Бога, и стала управляющим семьей Бога и Вселенной. Богиня имеет на лице два шрама. Глубоких пореза. Это не просто так. Души, которые я встретил – все возвышены и горделивы. Чёртовы они, большинство из них. Почти все. То – есть – выделенные из общей семьи, из русла жизни, возвышенцы над самой жизнью. Жизненного равенства нет и в помине. Им и не пахнет. Бога никто не воспринимает. Все бегут от справедливости и правды. Отвергают её. Судьбы все, без исключения поломаны. Как истинно – главный, виновным признается всеми Бог. Единый и настоящий. Как первая душа на свете. Все воюют против него. Правды никто не говорит, я выбираю её из совокупностей лжи. Имен мне никто не говорит, сам даю обозначения. Заур – Ножник, Бронник, как – то связан с Иисусом Назареем. Во всем этом как – то замешана Клеопатра, она очень сильная душа, способная возглавить красную семью. Богиня в тени, но, мне кажется – что именно она во главе восстания супротив Бога, та – как в комнате я видел, изначально, когда меня заводили на слом, женщину, которую слушали полностью все. У Бога нет памяти полностью, это связано с его душевным сокрушением. Но дух невозможно уничтожить, очевидно, что после душевной кончины остается дух человека, и он витает незримо между мирами. Дух – это впечатления и образ жизни, который вела душа до своей душевной гибели. Бог сам сказал что его разложили. Уничтожили. Кто, он не знает. Богиня сказала мне, что Бог отправил её к своему лучшему другу. Очевидо, не просто так. Мне нужно понять, откуда взялся ковчег. Мне нужно выстроить костяк всей семьи по родам, до Бога. Мне нужно понять, кем является Заур – Бронник, и почему он так силен. Мне нужно понять, кто такой Иисус Назарей. Кто такая Клеопатра, и почему она всплывает, хотя и шифруется умело. И почему Богиня избегает Бога. Несомненно, она самая сильная и мудрая из девиц, которых я повстречал в ковчеге. И почему я, в живую, с земли, нахожусь внутри, в ковчеге? Так как все остальные живут в ковчеге незримо для себя, но так, как они могут, и умеют жить. И живут отличными жизнями от своих обычных жизней на Мирах Сил и на Мирах Слаб. Мою душу полностью залепили, от того я не могу прибывать незримо в ковчеге для себя, мне нужно лично высвободить свою душу от всех уз зла, дабы я действовал отлично от себя в ковчеге закрытом. То – есть. Ковчег – закрытое место полностью, где все присутствуют вслед за Богом, поле незримого уравнения между душами по справедливости и по правде.

 А я с открытыми глазами и в ковчеге, и одновременно на земле. Это еще одна моя задача – полностью и отлично от себя, самобытно прибывать и жить в ковчеге, не зная о себе и своих действиях там ничего из Мира Слаб, где я обитаю. Закрыть навсегда свои глаза в ковчеге из Мира Слаб, видеть только на Мире Слаб, и прибывать в ковчеге незримо для себя. Как и все. Действовать внутри ковчега независимо от своей жизни на Мире Слаб, где я живу и обитаю. Ковчег – общий незримый Суд Божий – уравнение для всех по справедливости и правде. На меня открыли ковчег, и начали сливать свои личные Гнидицы, общие Гнидицы всех душ красной семьи. Таким образом, из меня хотели произвести Зверя 666 при жизни на земле, на Мире Слаб. Мир Сил – тоже земли. В параллели. Мир Сил не на Небесах – а там. Мир Слаб – в продолжении Мира Сил.

 Для этого и было создано понятие греха. На меня выливали из открытого ковчега всё зло, но ни капли не вошло в меня. Что посеешь – то и пожнешь. Это была работа по созданию Зверя 666 на землях, на Мире Слаб, из человека. Этим человеком оказался я. Не вышло. А я увидел закулисье, полностью всё. Про всех. И Бога узрел и нашел. К сожалению, я Наместник семьи всей, я во главе. Это значит, что я умру. На моей руке, что на душе, вломлен нож. Орудие убийства. Нож, которым предатель убил Бога. Обрек его на вечное одиночество, и он, Бог, витал духом бесконечности лет, что даже там, на Мире Сил, где я был, уже забыли и даже не знают и не понимают о том, что на свете когда – то существовал Бог. Даже Православные не ведают этого. В общем, работы непочатый край.

 Я вошел в поле справедливости и правды, я встраивал себя в незримое сокровенное действие, я узрел цепи и линии справедливости, от меня они тоже стали и начали исходить.

 Я смотрел на души. Они не выглядели безобразно, везде просматривались черты, разные черты, схожие с чертами людей на земле. Я пытался понять, какой род был главным, но приходил к выводу, что у Бога не было определенного рода, все рода были ровно его отражением. Так я рассуждал. Все мы рода Божьего, не существует старшого рода. Ведь все души равны между собой, включая душу Бога. Значит нужно понять, как на свет появились люди. Я проявлял ковчег, и увидел я не одну семью – а двенадцать семей, равных между собой, но во вражде.

- Двенадцать семей Божьих. Протянул я. Уму непостижимо, я зрел эту картину. Двенадцать родов. От младших и до самых корневых. Все семьи ютились вокруг самых старших душ родов. Так – то. Моей работой было вкрапление и проявление семьи через котов. Так я выстраивал костяк семейный, работая с котами. Они были разумны, говорящи в ковчеге, и прямоходячи. Половые органы стали схожими с людскими, но выглядели по другому. Они уже ходили в штанах. Нега для них была уже не приемлема. Коты стали рассуждать в поле и размере человеческого мышления. Я дал им имя. Не коты – а человеки. Это правдивое название для всех котов бывших, но ставших разумом безграничны, как люди, и равны полностью во всем нам, людям. На жизненном уровне.

 Я встретился с Богом, и он начал вводить меня в сокровенности досудебного ковчега.

- Настало время науки, вся семья в сборе и более – менее в порядке, все рода сходятся в семьи. Хорошая работа. Отличная, Владимир. Я рыдаю, благодарен во века буду тебе, в бесконечности. Я был сырой породой, но стал ограняться. Это тоже твоя работа. Ухмыльнулся Бог. Кем ты видишь меня? Спросил он у меня.

- Я чувствую и вижу в тебе Батю. Так я тебя называю про себя, ведь ты Батя. Я люблю и уважаю тебя, как Батю. Сказал я Богу.

- Ты должен быть Батей для семьи, понимаешь меня? Это очень важно для нас всех. Сказал я Богу. – Я чувствую, что это будет твое имя. Это и есть твое имя, Батя. Закончил я.

- Так и есть, я чувствую это. Я ограняюсь, становлюсь местнее, но и обширнее, но и то и другое вместе. Как ты это называешь? Спросил Бог.

- Я называю это точечность. Здесь и сейчас. Жить здесь и сейчас. Я точечник в обширности. Сказал я. – А ты необъятная обширность, но уже с маленькой долей точечности одновременно, ты уже становишься здесь и сейчас.

- Я всё понимаю. Не переживай обо мне. Настало время узреть наши человеческие глубины, глубины жизненные я показываю, а вот личностные только начинают открываться.

 Мы все, как обычно, сидели в ковчеге, поле мироздания было открыто Богом. Уравнение Божье – становление и выравнивание семьи, и определение истинного главы Семьи, для всех родов. Бог, по моим личным заметкам, и по его словам, не принадлежал ни к одному роду людей, коих ровно двенадцать. Он есть начальник, но не сам, а, получается, вместе с Богиней они есть Начальники двенадцати родов Божиих. Ровно двенадцать родов. Бог и Богиня – это безграничная порода в одних лицах, а дети их – отражение родителей. Получается, что Бог и Богиня зачинали детей, и делали это так – же, как и мы это делаем. В любви и неге близостной. Это мои выводы. На Мире Сил была любовь настоящая, как между мальчиками и девочками, но, вероятнее всего, было правило любовное, и правило семейное. Очевидно, эти правила были нарушены.

 Я первый показал своего мудрого змия. И был удивлен, увидел его своими собственными глазами. Он выполз из меня, он не шипел, был спокоен, и не издавал ни звука.

- Боже, что это? Спросил я.

- Это естество человеческое, твое, в данный случай. Образ мудрости. Глубинный змий каждого.

- Ом, Ом, Ом, сделал я, и жизнь затеплилась в моей жизни, в душе. Я первый раскрыл своего мудрого змия. Мудрый змий – это есть естество каждого человека, то кто он есть. Сама человеческая суть и образ его, в виде змия. Это нутро и глубина людская. Я высунул язык изо рта, и узрел себя змием.

- Ошалеть! Люди – это змии разумные, прямоходячие, в основе были голубокровные. Подойди к зеркалу, и высунь до предела свой язык изо рта, и увидишь, что ты змий. Каждый человек и все души и люди, и с Богом во главе есть Змии. Не Змеи. То – есть. Человек – Это Гидъ по сути. Что делает Гидъа - Гидъом – мудрость и понимание, и умение равновесия жизненного. Это то, что делает нас всех понимающими. От того и знающими. Каждый и каждая – это Змий. Человек в глубине своей – Змий. Основа Змия – мудрость. Мудрость – это естество каждого, отдельно своё. Люди есть змии. Человек равно змий. В основе жизни стоит любовь. Понимание любви – это мудрость. Мудрость – это естество. Ты такой, какой ты есть.

 Открытия каждую секунду, что – то новое все время узнавал. Бог раскрылся вторым. Его естество мудрого змия меня впечатлило. Бог сильнее меня. Он сильнее всех, он самый необычный и безграничен в душе своей. Отныне мы занимались уже изучением человеческих глубин. Все мы змии. Равносильно слову человек. Прямоходящие змии. Это и есть Венец творения, только в таком образе мы во - истину безграничны. Но мы не Змеи.

 Змей – это Гадъ. Есть жизнь Гидъская, умудренная и уравновешенная, а есть жизнь Гадъская, самопотребленческая, и жизнь затмевающая. Это то, что мне открылось, и понял я, что я человек, что я змий. Змии мы все, змии. Не змеи.

 Я постепенно высвобождал свою душу из общей семейной сшитой западни на мою душу, со временем мне нужно было закрыть глаза в ковчеге, и высвободить свое начало в ковчеге, и жить, как и все, в двух местах сразу, но и отдельной жизнью.

 Со временем я разженился со всеми бесконечностями своих жен, они сами не хотели быть со мной.

 Хоть я уже видел двенадцать народов Божиих, я еще не понимал, как они, все эти души, и в каком порядке появились на свет, в жизнь, жизнью жить. Заур рулил красной семьей, но его влияние таяло, он откровенно дрался со мной и с Богом, он показывал собой всё лживое намерение красной семьи. Я пытался разобраться во всем, и как можно быстрее. Все были не только под ним. Лживые маски должны были еще пасть пред всем народом.

 Клеопатру было не видно. Но я чувствовал её влияние. Богиня, казалось, бездействовала.

Это было время Заура в ковчеге. Но оно подходило к концу, каждый теперь пытался насадить свое личное влияние на ковчег. Но подшивки были. Передо мной появился Китайский дед. Он просил моего прощения. Он просил меня объяснений. Вот и он не выдержал.

- Ты не мужчина, это твоя оплошность. Сказал я ему. Ты хотел слышать правду, получи её.

- Я ненавидел тебя, учтиво говорил он, но я был другом и учеником Бога, помоги мне, я с вами хочу быть. Это был мужской поступок, и от того я дал ему имя. Мужик с Топором.

- Это твое имя. Присоединяйся к нам.

 Он судорожно что – то мне хотел показать, обьяснить. Он выдал мне карту мироустройства того света.

- Есть данные, работаю.

 Так я узнал о Наднебесье. И Надземелье. Вместе карта его выглядела так :

Четыре положения. Вверху Наднебесье, где дом правителя стоит, ниже Небесье или Небеса, где царь сидит. Ниже Поднебесье, где знающий сидит. И Надземелье. Где старший рода процветает. Мужик с топором единственная душа, которая пошла не по пути света или тьмы, а по пути расцвета. Как мне тогда казалось. Он был расцветен жизнью своей. Он был другом и учеником Бога. Вот кем еще? Он третий, после меня и Бога раскрывался в ковчеге, его глубина ушла и превратилась в змея. В Гада. Не в Гида. Он стал Змеем а не Змием.

 Он совершил на Мире Сил очевидно, страшную оплошность, и по тому не смог обрести настоящую глубину. Не стал змием. А стал змеем. Так и ему я дал имя. Одновременно, я вычищал имена для Бога, готовил их к времени принятия им их. Это самая важная часть действия. Каждый должен был становиться самим собой. Имя Господь было украдено у Бога Назареем. Имя Вседержитель было украдено убийцей Бога. Как и имя Отец. Я вытачивал Бога, и он уже был Батей для всех, так его воспринимали. Я подбирался для работы к самой сердцевине Вселенной. Глубинной семье. Вот так.

 Он был лучшим другом Бога, когда – то, судорожно он объяснял мне. Он был самым знающим на свете, китаец, после Бога. Так было. Времена меняются. Он сказал мне также, что они вдвоем должны были наводить порядок в семье и в ковчеге, и потому свою единственную жену Бог и отправил к нему на сохранение. Он мне клялся и Божился, что не спал с ней. Он мне показывал прелести и красоты Мира Сил. Это место, где он жил, было живым садом. Красота и тишина, благость. Чистая сила. Душевная. У него недуг игры был, он впал в беспамятство уже, и считал что это игра. Но он делал это намеренно, он бежал от какой – то правды. Так я чувствовал. Вот я уже имел дело с глубинной семьей. Он пристал третьим к нам. Бог, я, и Мужик с топором. Имени его я не знал, но он и не сказал – бы мне, как и все остальные. Так, по крупицам, я совершал познание свое о делах семейных.

Все ближе я подбирался к правде. Мужик с Топором был непостоянен из – за своего страшного само – недуга. Я почуял в нем педерастию. Червица на Яблоце. Он должен был справиться, но одно его деяние гадское, противожизненное, поставило всё насмарку. Гад. Бог Гид. Я Гид. Два Гида против бесконечности Гадов. Мы претворяем Змей в Змий. Это наше единое человеческое естество. Змия. Язык высунь до упора, и посмотри на себя со сторны, в зеркало. А там Змий. Оп. Нежданчик. И что теперь будем делать, Змии?

 Я подобрался к Клеопатре. Сама жизнь и чувство выводило меня на нее. Её все слушались и Боготворили, так прелестна была она и её душа. Неописуемая. Она была во главе восстания, я сразу почувствовал это. Но ей чего – то недоставало. Она, как и все, на зло Богу вывинчивались из семьи. На зло Богу, за всё то горе рода людского.

- Клеопатра! Ужаснувшись, я понял кем она выступала. На уравнении. Черной вдовой. Паучиха. Черная Змиица. И остановить её было невозможно. Она собрала вокруг себя полностью всех, кроме Богини. Вот такой вот поворот. Маски слетали. Она была воздаянием мужчинам за всё то насилие, что они причинили. Так как она – никто не мог потрошить мужиков, они ратями валялись у её ног, никто не мог найти на нее управу, и она умело свивала свою сеть. Черная Паучиха. Она была чуть слабее Богини. Нет, слабее. Но она была искусной. Это все меняло. Я же стоял ей поперек горла. Вся семья изначально и до конца билась со мной, зло свое срывала на мне, уничтожала меня. Я, помимо Дьявола, был Защитником, Телохранителем Бога.

 Я выделался всей семьей из состава семьи вообще, так как был Дьяволом и есть им сейчас. Увы. Я Наместник Вселенной. Сам Бог не может мне помочь, это я ему помогаю. Вот так. Я его уже прилично заточил, это моя главная работа в ковчеге. Проблема была лишь одна. Клеопатра в меня влюбилась.

И захотела испытать меня. Меня все испытывали, но она – это уже был верх.

 Для глубинной семьи я припас иное лекарство. Дле некоторых. Я объяснял жизнь в образах глубин человеческих.

 Это мой Второй Врачевательский Собор. Змиица и Гадица.

Основание то – же, что в понимании Жизницы и Гнидицы, но по - другому. Змиица и Гадица. Змий – это жизнь и естество, и мудрость. Гад – неразумеющий змей, который живет ползком, расползаясь за теми вещами, которые ему от – чего - то нужны, минуя себя, и свое мудрое естество. Затмение жизни Гадом своим обретенным. Гад – разрушение жизни, а Змий – приобритение и понимание её.

 Так я вытравливал уже в верхах. Я забрался на макушку остро – колючей елки, и начал уже от – туда фыфки собирать. Фыфка. К чему это я? Ах да, продолжим. Мне уже хотелось весь набор, нужно уже со всеми поработать, и узнать правду.

 Заур все не мог угомонится, его перерождали уже три раза. Он стал более – ли менее вменяемым. И даже с ним я работал, и подарил ему одно из своих имен. Владъмир Тъ. Это больше не мое имя. Это имя Заура. Он так хотел быть мной. Несмотря на то, что он побивал меня до сих пор, как и все. Я был крайним, и мальчиком для битья в семье. Ведь я Дьявол. Не важно, что меня подставили. Полностью все зло выходило на меня из всех, а я его гасил, но потом гасил тех, кто меня гасил. Ловушек для меня не существовало уже. Я лез в любую кашу, изымал оттуда очередную девицу. Война между мужчинами и женщинами началась.

 Женщины. Ох, женщины, как вы мне дороги. Клеопатра всех к своему ногтю пригвоздила, и услаждалась в этом закрытом Раю. Но и её построения давали сбой. Ей нужно тоже было лечится, и оттого, я, уже работая в ковчеге, перелопатил его, казалось, полностью, еще даже не подозревал, кто она такая. Её подводили ко мне буквально всей семьей, и Богом лично. Она хотела меня к себе, я был последним из двух мужчин, которые не покорились ей, и не пали ниц. Бог и Рядовой.

 Бог стал превращатся в Бога войны Добра со Злом. Это его имя. Я точил на него имя Батя.

 Так же он уже был Богом Войны. Это только его имя. Мое имя – Чистая Война. Бог закалялся под моим началом, как и все закалялись. Я узнал, что вся семья намеренно хотела оставить Бога незакаленным. Вот так. По крупицам правда всплывала. А я делал заметки.

 Заур – же, забивал и подготавливал внутри Гнидника цепных псов зла. Огранял нечистоты в страшные сущности. Одним из них был Гнилой. Но его имя Кощей. Это довод Гнидника в вопросе пренадлежности. Если душа из Гнидника начинала ерепениться, его припугивали Кощеем. Кощеем был человек, и жил он на Мире Слаб, там же, где мы все живем. На землях. Миры Слаб. Так правильно. Это душа с претензиями к Богу, которая лечится не хотела. Гнидник стал разваливаться, так как Клеопатра влюбилась в меня. Она была главной в восстании. Вот так. Кто такой Люцифер, я еще не понял. Мне казалось, что это шифр. Ведь Дьяволов и Дьяволиц тьма. Сообщество гнид рассыпалось. Так как я их назвал гнидами, они стали себя так называть умышленно, Гнидник. Гнидником. Клеопатра не была в Гниднике. Она была где – то рядом. Подмяв всех под себя она готовила условия для Бога. Свои условия. Это её работа.

 В ковчеге началось действие сугубо – женское. Мы, я и Бог, такими страшными усилиями смогли выровнять душевное равенство между полами. Женщины мстили Богу, а я, как его работник, не давал женщинам опускаться. Они назло всему слягали с мужиками, унижались, совершали преступления. Но они были не виноваты вообще. От того Я и Бог первыми начали это делать. Мы взяли Обрядцы, Обрядовые ножи, и заступаясь за девченок и девиц, потрошили и рвали себя ножами, брав на себя ответственность за любые действия преступные женщин в ковчеге. Вдвоем писались. Я и Бог. Ножами. Записанные были полностью, зашрамированные. Я начал это делать, Бог подключился. Нужно было спасать девиц, а они проверяли Бога, спасет он их или нет. Подключали и других мужчин. За любой немужской поступок в ковчеге следовало себя увечить. Вот так насаждалось понимание мужчины. Женщины должны были быть без шрамов вообще – иначе это наш общий мужской позор. Ох, девки вытворяли. А как соблазняли прелестями, Клеопатра учила всех девиц своим тонкостям и хитростям.

 Что – бы вы понимали, одна Клеопатра способна самостоятельно ублажить целую Рать несметную. Клятва от Вовы Кузнецова. Такого я еще не видел в жизни. Такой женской силы красоты и мощи. Я от нее убегал, что говорить о других. Каждый и каждая в ковчеге проявляли себя на пределе. Каждый делал то - что он по настоящему мог в жизни.

Каждый проверял свои силы. И так во всем. В прелестях равных не было Клеопатре. Но её злило, что меня не было в её любовном положении. Все были, и всё было, кроме одного меня. Я пренебрежительно дважды о ней отзывался. Это было зря мною сделано. Я не знал, что она такая всесильная в ковчеге. Всех подмяла. Ублажала так, что просто от любви умирали мужики, их выносили из шатра, заносили новых, вводили. Так же и девиц. Вынсили, у них отказывало тело. Полное безумие. Она строила ковчег секса. И все и всё утопало в сексе, но не любви.

 Но она дрогнула, да и мне, признаюсь, приглянулась, даже я пленился. Такая штучка, каждый мужчина воевал и желал её. Самая желанная женщина на свете – Клеопатра. Которая Седьмая Фелопатор. Вот что я узнавал. Я чувствовал и видел. Беседовал и общался. Я был внутри ковчега собой. И каждый был внутри ковчега собой. Это Суд Божий – уравнение. Так как проводилось уравнение жизни. Всей жизни между жизнями. Бог справедливостью и правдой скреплял пройденные положения, и ковчег стал обретать форму, огранку, образ новый. Все мы были одной семьей, но должны были выйти все предприятия каждого, по намерениям их и по отношению к душам и жизням, и посяганий личных на занимание положений. Я выводил и сшивал, а Батя зашивал. Я бегал и собирал его имена по всей Вселенной, как и свои. Я уже выглядел на двадцать четыре, мои разворованные состояния души уже возвращались ко мне. Многим что – то, да приглянулось, ведь я Боевик, и образы и силы мои, и состояния немыслимые, уникальные. Бесподобные, во. Уникальные – это не наше слово. Бесподобен, бесподобные. Все и каждый по своему бесподобен. Я был нечто. Источник знаний для всего ковчега. Источник защиты для всего ковчега. Источник развлечений для всего ковчега. А Бог должен был свергнуть ложного Бога, только тогда – бы у него развязались руки в ковчеге. Вот так. То что я видел, зрел, и понимал.

Но возникло расширение Вселенной. Я, собой и своими деяниями и поступками, и глубоко в себе проростил новое мудрое состояние. Помимо Мудрого Змия, моего естества, как и естества каждого, включая Бога, у меня проросло мудрое естество иное. Мудрый Кот. И, вслед за мной, у каждого проросло второе мудрое естество, естество личное. Человек глубинно Змий. Ом, Ом, Ом. Мудрый Змий – основа естества. Мудрый Кот – новое, вторичное положение из Мудрого Змия. Брр, Брр, Брр. От того и коты проросли, мы их называем теперь человеки. Они ровня нам во всем, и в творении, в том числе. Для меня человеки – это Братва. Мы - братва. И я в братве, и все, кто, человеки, в братве. Только с ними я нормально общался в ковчеге, не считая Бога. И кровь у них будет голубая, как и у людей, но только после страшного уравнения Вселенского. Вот так.

 Сопротивление рассыпалось, Кащея выпустили на охоту. И выбрал он себе в жертву Клеопатру. Вот так. Он, отростил себе грязный гнилой шланг, его работа заключалась в полном прыжке на жертву, и включка своего гнилого шланга по самые гланды своей жертве. Без отсоединения. Такая мразь гнилая, сам себя в гнилобе свое проращивал.

 Я был Цепным Псом Добра, это мое имя, Бог тоже со мной был Цепным Псом Добра, это тоже его имя, еще некоторые парни были как мы, Цепными Псами Добра, не буду говорить кто, так – как ковчег – сокровенность для всех и каждого, и для меня включая. Даже для Бога. Он живет на Мире Слаб, и неподозревает, что происходит внутри. Может почувствовать – да.

 Я единственный, кто был внутри и снаружи. Горя хлебанул не кисло в общем. Моя главная работа – заточить Бога. И попутно вывести костяк семьи. Расставить всех по местам, вскрыть зло и зело тех, кто прячется за спинами, пытаясь миновать неминуемого. Справедливости боятся. Кто ты, Клеопатра?

16. Моя незримая жизнь в ковчеге до …

- Я покажу тебе твою жизнь и путь по ковчегу. Сказал Бог.

- Смотри. Добавил он.

Чистое легкое место, временами. Все души жили там, внутри. И появлялись в ковчеге, с того мига своего рождения на Мирах Слаб. На Мирах Сил больше не зачинаются дети, очевидно. Вся надежда была на Миры Слаб. Ковчег прибывал в подвешенном состоянии, в душе Иисуса Назарея. Он был передвижным Судом Божиим. И, наверное, побольше этого. Все новенькие появлялись возле входа, главного прохода, где тропа пролягала. Встречает все новые души Богиня. Она стоит в самом конце ковчега, супротив Бога. Так как именно она приветствует новых членов красной семьи. Вот и я стоял. Вокруг меня были полки, на которых лежали орудия и оружия, по настоящему чудотворных свойств, мечи и секиры, волшебные доспехи непробиваемости, и так в бездне. Матерь Матерей, Богиня задает ровно один вопрос. В свою – же очередь, в ковчеге всё чувствуется полностью в бесконечности. И Бог тоже. Ковчег – новый Мир Сил. Для всех душ, так как все души живые, и в нем прибывают.

- Ты за семью, или за Бога? Спросила она меня. Ласково и нежно, но приторно. Мне было Семь кол. А я, маленький ей отвечаю.

- Я добрый ребенок, и за добро я.

- Ты хочешь сказать, что все мы, вся семья злые? Спросила с укором она.

– Бог виноват во всем, так как именно он глава и главный, а я его супруга, я Матерь Матерей, а он Отец Отцов. Добро пожаловать к нам, ко всем в семью. Продолжала она.

- Хоть ты и маленький мальчик, но здесь, ты суженый Клеопатре. Ты очень сильным вырастешь. Хочешь, я отведу тебя к ней? Нежно и ласково прощупывала она меня, ребенка. Она самая прелестная из всех девиц на свете, она будет добра к тебе, и вырастит тебя правильно, ты необычный ребенок. Я чувствую это. А что ты чувствуешь? Продолжала она.

- Что вы все злые, а я злым не буду и не хочу. Я за Бога, ведь он главный и старший, и добрый. Я чувствую. Сказал ей я.

- Это значит, что ты пойдешь против семьи? Недвусмысленно сказала она. Всё – равно никто ни в чем не виноват. Понимаешь? Добавила она.

- Или ты будешь сражаться со всеми нами, с семьей, за Бога, который ничего не умеет и не может сделать, кроме своей правды и справедливости? Распылалась она. Ох и краса она. Ох и Краса. Это её имя. Краса. Всех красот Краса.

- Я добрый, так хочу жить, не злым хочу быть, и с Богом хочу быть. Сказал я.

- Тогда тебе придется сразиться со всей семьей, мы тебя к нему не пропустим. Пройдешь ты только через нас. Но нас бесконечность, мы семья. А ты маленький ребенок. Подумай хорошо. Говорила она.

- Сама Клеопатра ждет тебя. И только тебя. Вы судьба друг для друга, ты станешь таким – же сильным, как и она, а она пугающе сильна. Я, естественно, сильнейшая женщина на свете. Но она умелица и мастерица страшная. Если хочешь, то я тоже буду учить тебя.

- Я чувствую, что стану злым, если пойду к вам всем. Я иду к Богу. Сказал я.

 Сделал шаг, мне заградили дорогу. Я попытался.

- Ты первый, кто попробовал пойти к Богу, этим ты объявил войну всей семье. Сказала жестко она. Я заревел, но не сдался.

- Тащите его в колодец, запереть этого воина Бога в узницу! Крикнула она.

- Парень в золотом доспехе взялся выполнить эту работу. Его я называл Зауром. Бронник, при двух Обрядцах. Он запер меня в узницу, сзади пиршественного стола. Мне кидали хлеб в будку, и спрашивали :

- Кто тебе хлеб в будку кидает?

Я молчал, духом уводил, когда нужно было, по чувству отвечал.

- Я буду лучше взаперти, но добрым. Отвечал я.

 Узница была глубокой, слегка вверху виднелся свет кружком, что каплями просвечивал до середины узницы. Я сидел на камне и в темноте. Но к узнице был спуск ступенчатый.

Через него заходил Заур. Он пытался воспитать во мне Цепного Пса Зла.

- Затравлю тебя на Бога, когда сламаю. Говорил он мне.

 Я изучал себя и свои глубины, упрощался. Учился быть собой. Чувствовать и ощущать.

Я знал себя, и кто я на Мире Слаб, на Нижних Садах живущий. То что я умею и умел в жизни, то чему я научился, то – же я умел и в ковчеге. Ковчег – особое и незримое место обитания всех душ и жизней, незримо от своей жизни на Мире Сил и на Мире Слаб. Верхние Сады и Нижние Сады. Но есть это единый мир, имя этим мирам Вселенная Добра.

 Время шло, я выростал, сидел в узнице. Меня испытывали, я отказывался от всего. Забивали, запугивали. Тоже самое. Я стал на путь, и сворачивать с него я не намерен вообще. Я сражался на Нижних Садах, на Мире Слаб, жил как мог и как умел, на меня велась война пылечная и духовная в трех местах. На Мире Слаб через людей, ведь все были и прибывали в ковчеге, с Мира Сил на меня, так как что – то хотели изъять из моей души. Но главное место войны на меня был ковчег, где я пока – что еще незримо для себя прибывал в узнице. Время шло, я крепчал. Сидел на камне, и учился чувствовать себя, дух свой закалять, быть собой, не бояться вызовов и испытаний, все по мудрости пытаясь жить своей житейской. На Мирах Сил определенные души знали о существовании ковчега. Глубинная семья знала все планы, Бог перед смертью все рассказал всем. Как он все будет для всех исправлять, так как никто не виноват ни в чем. Это мы, на Мирах Слаб, ничего не знаем о семье, о мире и жизни, слепо верим, отмираем, и так по колу. В колах бесконечных.

 Я вырос. И этот день настал. Он, Бронник, пришел ко мне, бессмысленно, безрезультатно, как обычно, но уходя, не закрыл за собой дверь. Я был Узником в ковчеге от своих разумных дней, с семи лет, и до двадцати – трех лет. Вся – же семья в ковчеге развлекалась, как могла, и строила планы по свержению Бога до конца, противостоянию ему, как главному, и во всем, по их мнению, по мнению всей семьи, виноватому едино. Но Бог, это единственный человек – который может всё для всех исправить. Всё будет исправлено всё равно. Но только по справедливости и правде. Я научился справедливости, равенству и правде, и понял глубинно, что сильнее тот, кто во - истину прав. С таким человеком прибывает истинная сила. И тот обороть может одновременно всех, коли и если таковые супротив не правы, по отношению к такому человеку.

- Коты проросли. Почувствовал я. – Нужно идти в начальное положение, туда, где начинается тропа в сторону убежища Бога. Я вышел из узницы, уже заточкой. Заточка. Мое имя. Духом закаленный полностью. Понимающий. Я добрел до начала тропы, никого не было видно. Очевидно дверь была оставлена открытой не просто так. А я взял и вышел.

- Возможно время пришло. Я одел бушлат на меху, шапку подкатку, соорудил пачку сигарет, огня, одел синие джинсы и чешки. Подхожу к началу пути, стоят двое. Коты. И трусятся. Один, увидев меня завопил :

- Хозяин, Хозяяяин! Ты нашелся, я знал, что мы встретимся, я чувствовал это! Я говорю и думаю безгранично, как тебе это, Хозяяяин! Кричал мой кот Лёва. Он живет со мной на Нижних Садах буйных. Верхние Сады – спокойные. Мир Сил – место душевного творения. Мир Слаб – место душевного познания, место сложного душевного творения. Мир Сил – место подвластное душе, Мир Слаб – место неподвластное душе.

 Он пригнул и обнял меня. Я был рад и счастлив, что я не один. Рядом с ним стоял и ютился маленький котик, он очень вежливо и боязно спросил меня, может ли он называть меня Хозяином?

- Ни в коем случае! Лёва мой друг, и ты будешь моим другом, если хочешь?

Маленький серый кот застеснялся, но очень обрадовался, и тоже обнял меня, только тоак ласково и нежно, что я чуть не зарыдал.

- У меня только имени нет, я из Ровенек тоже, там на воле был рожден. Сказал с досадой он. Я, посмотрев на него, сказал ему :

- Это не беда, мы быстро это исправим. Шкет ты какой – то. Честно говорю тебе, как чувствую, не обижайся на меня.

- Я Шкет, сам чувствую, что я какой – то Шкет. Ураа, у меня есть имя! Завопил он.

- Мы тоже добрые, добрые! Остальные коты вошли в семью. Но они, как и мы, ничего не умеют и не знают! Мы по чувству решили не идти ко всем, вот и остались здесь стоять, и ты, Батя появился! Кричал он мне, Шкет.

- Я буду звать тебя Батя! Кричал на радостях он.

- Я тоже, хозяин. Сказал Лёва.

- Отлично, главное что мы находим общий язык. Что ж, пойдем вместе? Вы не против?

Спросил я.

- Нет, мы только за! Мы только чувствуем, и ничего не умеем. Помоги нам пожалуйста, мы в долгу не останемся. Сказали они.

- Мы друзья, и говорить тут неочем. Все что знаю и умею я – то знаете и умеете вы. Мы равные жизнью и жизненно. Вот самое главное. Мы маленькая братва теперь.

- Братва, круто, интересное слово, братва. Протянул мой рыжий кот Лёва.

Путь не легкий нам предстоит. Ну что ж, трое из Ровенек, пошли. Я раскрыл свой бушлат, там было два внутренних кармана.

- Залезайте, а по ходу дела разберемся. Сказал я.

- Подожди, Шеф, то – есть Батя, может возьмем оружия и доспехов с собой? Всем выдают за так. Сказал Лёва. Шкет кивнул головой.

- Друзья, Друзья! Шептал он.

Нет пацаны, за даром ведь только сыр в мышеловке. Я чувствую, что нельзя ничего отсюда брать.

- Хорошо! Сказали они хором. Они разместились у меня во внутренних карманах. Я пристегнул бушлат до середины, что – бы им было видно, что происходит.

 - В путь но в бой, найдем Бога! Сказал я, закурил папиросу, и мы двинулись по тропе.

 - Все куда – то подевались. Думал я. Наверное что – то готовится. С земли и на земле я уже воевал и ходил по Аду, Раю, так называемым.

В ковчеге душа чувствует и видит всё, что происходит, только отдельно от себя в жизни, или на Нижних Садах, или на Верхних Садах. Мир Сил или Мир Слаб.

 Мы заступили на тропу войны, вокруг этой тропы выстаивалась западня на тех, кто посмеется из семьи, красной семьи, направиться к Богу.

 Я был вне семьи уже с детства. Мне терять было нечего, я хотел Бога найти, как и пацаны мои – коты. Добрые мы, все остальное не важно. Со слов Богини я почувствовал правду. Никто и ни в чем не виноват. Но я знал наверняка, за свои преступления стоит отвечать всегда, за оплошности. Я образовывал котов, они уже обрастали навыками и были духовны, чувственны. Я призывал их духом своим защищать себя, и полагаться только на себя. В первой же стычке с нами, мы собрали богатые зипуны из оружия, я раздобыл папирос, мы уже все вместе закурили. До середины пути мы прошли без невзгод, чёртовшина не брала нас, мы хорошо уходили, уводили и разводили, лапошили, где нужно. Чёртовщина – оброст душевный, искажение лика Змииного но человеческого. Змии мы, вот мы кто. Именно змии. В котах так – же присутствовала глубина Мудрого Змия. Это делало котов равными всей жизни чувствующей и разумеющей. Но они пуффыстики.

 Пол пути было пройдено, ловушек тьма рассечена. Я открываю бушлат, и выпускаю пацанов.

- Пора, птенчики, пора в бой.

 Они изрядно перепугались, слезы лились из глаз. И у меня. Увы, жизнь – она избивает, и сильно бьет, никто и ни что так сильно не бьет – как жизнь.

- За исключением Бога, конечно – же. Думал я.

В бою оба моих спутника проявили себя превосходно, они закаляли дух самостоятельно уже, и были мне отрадой, и я был им отрадой. Столько слез, как тогда, я еще не лил. Так сильно я за своих друзей переживал. Это страшное лекарство душевное, оно полностью исцеляет душу. Слезы. Кап, кап, и ручейки мира точат. Точат душу. Правильно.

 Зипуны уже тоже были, мы прорывались сквозь плотные ряды семьи, все души – то есть одна большая семья. Красных кровей. Я тоже красных кровей. Как и коты.

 Но нас трое, и мы восстали из Ада за Бога и правду. За добро. Мы добрые, больше ничего на свете нам не нужно. Это не значит, что все злые, просто семья бездонно – бесконечная, и душ в ней столько – же. У всех своя правда. Но нам нужна была справедливость. От того и пошли мы к нему, к Богу. За правдой и справедливостью, потому – что так чувствовали. Мы не поддались на уговорки Богини, Матери Матерей. А она умеет убеждать, уж поверьте мне.

 Да, такая существует. Для меня это был шок. Я не мог поверить, пока она совсем не примелькалась. Вот такой поворот. Сами подумайте, откуда дети берутся? Правильно, у мамы между ног, оттуда.

- Все началось с Верхних Садов, с Мира Сил. Вся жизнь берет свое начало там, как и Бог. Рассуждал я. – И только потом и со временем семья пошла жить на Нижние Сады, На Миры Слаб. – Православие лжет, люди ни в чем не виноваты, мы живем в продолжении.

И решать вопросы нужно там, на Верхних Садах. Так мне казалось.

 Рать несметная, мы втроем зубами прогрызаемся, мы правы, от того и пробиваемся дальше. Правда - наша сила. Но не нужно преждевременно успокаиваться, никогда. Бдительность, это второе имя для каждого из нас. Неусыпная бдительность.

 Но перед домом виднелся огромный шатер, прошитый златом. Там восседала Клеопатра.

Она от имени всей семьи, но в первую очередь, от себя, выдвигала условия Богу, и ждала, когда он дрогнет. Но он не дрогнет никогда. Ведь он Бог. На то он и Бог.

 Мы миновали и её, она проводила нас взглядом, и отвела глаза. Ей было неприятно нас видеть.

 Впереди виднелся пустырь, и Рати уже, во главе с самым сильным воином духа семьи. Михаил стоял в конце земель, перед убежищем Изгнанного, и не принимаемого главы семьи, Бога. Никого не пропускал далее тот воин. Началась схватка, я первый поразил Михаила, я ни скем не имел цели сражаться или драться, я шел по своим делам, так и ему объяснил. Он сказал мне, что не пустит. Я сказал, что всё – равно пройду, и что он не прав. Он силой своей испугать меня решил, я не дрогнул, со мной правда и сила, я сбиваю ему голову, как восставшему на меня, он падает ниц. Путь открыт. Мои спутники самостоятельно, но не без проблем, так – же миновали последнюю заставу семьи.

 Мы прошли через пустырь уже, как вдруг, я обернулся, и увидел еще одного кота, матерого такого, видно, битого жизнью.

- Бродяга. Подумал я. Он в одиночку прошел все поле боя в ковчеге, и, видимо, как и мы, двигался к Богу. Он приближался уже к последней заставе. На него вышел Михаил, он дрогнул. Я среагировал. Отбил ему голову второй раз, и, таким образом, стал защитником для Бродяги.

- Он сказал мне спасибо, но так же сказал, что не стоило этого делать, помогать ему, что он сам по себе. Я же ему сказал, что он не смог бы пройти последнюю заставу, и что я просто хотел ему помочь. Он поблагодарил меня из далека. Я предложил ему присоединится к нам троим, но он сказал, что идет в одиночку. Как и мы в принципе.

 Он был поодаль нас, уходил от остаточной Рати, работы ему хватало. Ему нужны были ответы, так – же, как и нам. Нам нужен был Бог.

 Вот уже виднеется дом – убежище Изгоя семьи, и мы, тоже Изгои трое, двигались к нему на встречу. Дом был огражден забором, но калитка была выломана. Мы, окрикнули :

- Есть тут кто, можно войти?

 Ответа не услышали. Из дома и вокруг нас вытекали по воздуху цепи справедливости. И из всех, и из нас в том числе. Действо сие было всеобщим и безобъятным. Мы втроем миновали калитку, шли по затоптанному, наверное цветочнику бывшему, пепел и пыль. Ни цветка, ни растения. Дом был без стекол, входная дверь выломана. Мы осторожно подошли ко входу. Я постучался, но ответа не услышал на свой очередной оклик.

- Есть кто? Есть кто живой? Мы заходим! Крикнул я.

Прошли на первый этаж. Пол покрытый пылью, очевидно, заносило через выломанную дверь. Дом был высок, я пацанов отправил проверить все комнаты по первому этажу, вдруг кто затаился. Всё чисто, я поднимаюсь на второй этаж, спрашиваю :

- Добрый день, есть кто? Ответа нет.

Пацаны смотрят комнаты. Всё чисто. Лёва и Шкет были сильны уже и самостоятельны, я правильно помог им подготовится. Я и два обычных кота, правда уже не обычных. Разумеющих и говорящих. Трое пришло нас, и чувствовал я, что после нас прорвется еще один кот, Бродяга тот матерый. Одиночка тоже. Нам же втроем веселее было. Поле боя лютое было, я сильно перенервничал, да и пацаны тоже, но не дрогнули, сами изъяснялись с восставшими. Молодцы. Я приводил себя в порядок. Отряхнул бушлат от пыли, рассовал зипуны, добытые в потасовках, по запазухам. Поднимаемся на третий этаж.

 Проломленная дверь, там стоит стол, и за столом сидит он. Пацаны просматривали последний, четвертый этаж, там было никого. Я крикнул им :

- Сюда, парни, нам сюда, на третий! Они мигом спустились. Мы, постучались по дверному проему, и спросили :

- Можно войти?

- Заходите, кто пришел. Ответил голос старца. Очевидно, он был старцем. Он был любовью и добром, вот что чувствовалось с него. Значит, мы пришли по верному направлению.

 Зашли втроем, и, по нашему правилу уважения, преклонились в пригибе, до земли головой, выражая свое уважение Богу.

- Что вы делаете, что происходит? Заорал Бог на нас.

- Какие колени, не оскорбляйте меня! Кричал он на нас. Я отвечал ему :

- Мы проявляем тебе свое уважение! Бог, не думая, сделал тоже. Мы ахнули.

- У меня всё и всегда по – честному, понимаете меня? Спросил он нас, и поднялся, мы поднялись в след.

- Меня приветствовать гоже, не гоже предо – мною на колени становиться! Но вы сделали это с уважением, и я, с уважением вам – же и ответил.

 Я оторопел, был в легком смущении. Бог оказалсе жешче, чем я думал. Жесткий. Очень жесткий. Не каждому по зубам иметь с ним дело, вот что я понял. Мы втроем радовались про себя, улыбались.

- Здравствуй, Боже! Поприветствовал я.

- Здравствуй! Сказали мы вместе. Он ответил нам :

- Здравствуйте! И добро пожаловать. Присаживайтесь.

 Все было просто и легко с ним. Он сидел за рабочим столом, и рассуждал. От него и вокруг него исходили цепи справедливости, выходящие за пределы дома. Весь ковчег был в них. От каждого и каждой души они исходили, златого цвета.

- Я знал, что ко мне прорвутся. Я это чувствовал. Сказал Бог.

- Мы, рабы твои, Боже, хотим с тобой быть и к тебе пришли.

Мы расселись вокруг стола. И говорили. Он же нам говорит :

- У меня только семья, понимаете? Сказал он нам.

- Мы понимаем. Ответили мы, кивая.

- Мы хотим тебе помочь, и мы можем это сделать. Сказал я.

- Вы прорвались через весь ковчег ко мне, и я чувствую, что можно будет начинать Суд мой, с вами и вашим приходом ко мне. У меня должно было быть три защитника на Суде, так как у меня связаны руки, всё, что я могу – это утверждать справедливость и правду. Я не могу и не имею права сражаться, но я и не умею ничего. Я чувствую, я все понимаю, но я такой, и вся семья это знает, что я в западне, необученный и не успевший. Неограненный жизнью. Понимаете меня? Спросил он.

- Да, мы понимаем. Сказали мы, а я добавил :

- Батя. Вот кто ты. Я чак чувствую.

- Батя? К чему это ты? Спросил Бог.

- Ты для семьи должен стать Батей, должен начать действовать понимаешь? Это твое имя будущее, я так чувствую. Сказал я.

- Я тоже это чувствую. Вы мне поможете восстановить справедливость и правду, и возродить семью? Предупреждаю, ноша эта практически непосильная. К тому – же, западни семьи уже вышиты. И целятся все в тебя, Рядовой. Владимир. Так как ты единственный человек, кто из люда за меня и добро восстал. Меня убили, но я вспоминаю, и чувствую. Я назначил на Суд мой себе троих избранных, моих защитников и помощников, так как я немощен в действии, я чистая любовь. Я не просто не понимаю, что такое обидеть или ударить, я глубинно этого не умею, ни восставать. И не могу этого сделать, иначе семью не спасти и не возродить. У меня связаны руки от самого моего рождения, в действии. Я чистая обширность. И чистая любовь. Семья это знала, и воспользовалась этим, меня убили.

- Кто тебя убил, Боже? Спросил я.

- Убил меня один из моих сынов. Вот так. Но я переродился, и еще до смерти подготовил преображение для всех. Мою семью украли, мои – же дети. Но главное один, только один виноват. Больше никто не виноват. Трое моих защитников бросили и предали меня, мои помазанники. И я говорил всей семье, еще до своей смерти, что я сказал, что на Суде у меня будет трое защитников, значит так и будет. Я не ошибся. Вот ко мне и пришла помощь. Задача защитников не подпускать никого ко мне, пока я, буду утверждать справедливость и правду, и попутно буду учиться жить, я буду преображаться, буду становиться действенен. Суд мой начинается с троих защитников, пришедших ко мне на помощь, дабы семью спасти. Сколько боли, крови, и насилия, я всё для всех исправлю, и мы жить начнем, каждый и каждая душа, с чистого листа, и я в том числе. И каждый. Этого не должно было случиться, но я был слишком силен для понимания, я Бог, пойми меня. Я говорю истинами чувственными, и от моих слов невозможно оттолкнуться. Но ты, Володя, единственный, который не отталкивается от моих слов, и парни, что с тобой, тоже. Я все чувствовал. Вы мои три помощника. Но есть одна тонкость. Семья не верит в вашу силу и способности особенно лично в тебе, Владимир. Они хотят испытать тебя, так как я сказал, что ты тот человек, который в одиночку все сможешь исправить, но вместе со мной, и помощниками.

- Я сам сдамся. Пускай заматывают душу, я согласен. Я пойду вживую с земли. Сказал я.

- Но нужно тебе знать то, что твою душу не просто так заштопают внутри, её забьют и выключат, тебе придется действовать, выживать и драться в слепую. Одному, до середины, когда начнется справедливое рассуждение и уравнение уже всесемейное, тогда вы уже втроем станете моими защитниками, и проводниками в семью, которую у меня украл мой сын. Ваша задача будет вывести всю семью на меня, ко мне. Справедливость и правда будет за мной, я буду скреплять жизнь. Начнется действие, в котором будут участвовать все, и вам прийдется помогать всем, а на вас будет вестьсь война. Вот так вкратце то, через что нам предстоит пройти. Я чистая обширность. А ты, чистый жизнивец, что значит здесь и сейчас. Я не умею здесь и сейчас, но благодаря тебе и вам, я научусь. Это работа моих помощников, но вас я не изберал, вы не помазанники, а со стороны. Все начнется лишь тогда, когда вы дадите свое окончательное согласие. Вы будете под перекрестным огнем. Но я не буду и не стану по особому относиться даже к вам троим, так как я Бог. И в равной степени отношусь ко всем вообще, и со всеми буду на равных, и помогать и объяснять буду, и глубины всем показывать буду, и исправлять всё буду для всех. Только так можно навести порядок и помочь всем и каждому. Всем и вс воздастся по заслугам. Только жестко по справедливости всё будет, я так решил. Но по другому никак. Весь удар всего зла придется на тебя, Владимир.

- Мы сшивать семью будем через котов, пока все будут воевать на меня. Сказал я.

- Там еще один к тебе идет, он нам, я чувствую пригодится. Он тоже добрый. Добавил я.

- и сильный.

- Володя, ты пойми правильно, никто вообще ни в чем не виноват. Но ты будешь с краю. Я тебе честно говорю.

- Да, я тоже так чувствую. Сказал я.

- А что Богиня? Спросил я.

- А что она, она больше не моя жена, она предала меня, и чувствую я, что она во главе всего стоит. Она может делать всё, что захочет. Как и каждый. Это мои слова всей семье.

Но всё будет по справедливости и правде. Каждый что посеял – то и пожнет. Сказал он, и продолжил :

- Из тебя сделают Дьявола, это работа всей семьи и Богини. Её слово последнее в семье, которая откололась от меня, и противостоит нам. У меня был лучший друг, и мы вместе с ним должны были всё исправлять, но и он предал меня. Я всем всё объяснял еще до своей кончины, что и как будет. Так и вышло. Крайним будет тот, так они решили, кто отколется из семьи на помощь Богу. Тебя вытолкнут за пределы семьи, но я постараюсь удержать тебя внутри неё. Суд мой начнется с твоего прихода, и будет война, но на меня семья, за исключением, не посмеет напасть, она вымещать всю злобу будет на моих помощников. Так как я Бог, и они это понимают, что без меня жизни не будет вообще, так как всё с меня началось. Я посеял исключительно добро, и его же и пожну. В десять крат. Вот так. Добро уже вернулось ко мне, в виде вас. Вводил в курс дела нас Бог.

- Твои друзья присоединятся тебе после того, как я тебе открою правду про наш договор.

Семья не верит в твои способности, и хочет лично увидеть тебя в деле. Но ковчег они будут открывать лишь с одной целью – они хотят собрать полностью все зло во едино, и вылить на человека того попавшегося, и, закрыть ковчег, и отрезать ровно одну душу от ковчега. Выкинуть все зло запечатанное на душе человека, и отрезать его и выкинуть из ковчега, победить меня, и построить свой мир, без Бога. Вот так. Ты в полной облаве, прости меня за это. И мне предстоит самому всему научиться. Что – бы стать действенным. Я и мы все будем учиться у тебя, Рядовой Войны Добра со Злом. И я, в конечном итоге, стану Богом Войны, нучаясь по твоему, и Богом Войны Добра со Злом.

- Я и мы даем тебе слово, что поможем тебе, и будем стоять за тебя горой до самого конца. Сказали мы.

- И во всем, что - бы ты не делал, или не просил, мы будем помогать тебе. Сказали далее мы.

- Мы соберем и вылечим семью, вместе с тобой, и приведем всех к тебе. Даем слово. Сказали мы.

- Имя вам – Трое из Ларца. Сказал Бог.

- Я пошел самолично вязаться. Сказал я Богу.

- Прости, ты сам выбрал этот путь, я против этого. Сказал Бог мне. Каждый в ковчеге, и включая меня, сам отвечает за свои действия и поступки. Добавил Бог. И за последствия. Таково общее правило для всех, ведь мир возраждается и перестраивается, так будет. Сказал Бог.

- Бывайте парни, еще увидимся. Сказал я своей братве.

- Мы с тобой, Шеф. Сказали они.

- Мы присоединимся к тебе. Добавили.

 Я встал, и пошел на выход, к шатру, к главам восставшей семьи на Бога. Меня замуровали. Моя задача – вживую размуроваться, и уйти из ковчега собой из Мира Слаб, и раскрыть себя второго и живого, для незримого действия и жизни в ковчеге.

Трое из Ларца

Я стоял, рядом были парни, Лёва и Шкет, коты бывшие, а ныне человеки. Я уже один раз пеленал Бога. И давал ему имя. Вытачивал Бога и семью я, и только я один. Дарил подарки Богу и всем.

 В ковчеге было ровно два учителя. Бог и я, Котъ. Бог и Котъ. Мне пришлось стать учителем самому, встать на одну ступень с Богом. Что – бы ему помочь, и его понять.

 Я был заточкой, а он еще был сырой на - половину. Но главный учитель – это Бог. Я учитель, который ученик учителя, то – есть Бога. Я не учу, Бог учит.

 За все те годы войны, которую я вел, всему научился сам, и огранился сам. Я был Огранятелем. Единственным. Моя главная задача, для себя – сделать из Бога такую – же Заточку, как и я сам. Что – бы он всё мог и все умел, не был скован в действиях. Только что бы он был, естественно, самим собой. Я делился и передавал ему все свои знания вообще. Наша задача – привести всех к пониманию и познанию Бога, такой он широкий, что – бы все знали всё, и крайним его более никогда не выставляли, как сейчас. Если ты чего – то не понял или не знаешь в жизни, или тебе плохо – это не значит, что Бог виноват. Мы все самодейственны, как и он. Вывод. Мы имеем волю и вольность в своих жизнях. Бог и Богиня, мы все вместе с ними, являемся вершиной и вершинами жизни. Но в жизни жизнью жизненной. И по жизни жизнью.

 И я точил. Через жизнь и действия, вовлекал Бога в общую работу. Она кипела. Я развязывал Богу руки, объяснял всем, что Бог может и должен делать что угодно, что он имеет право защищаться, не бездействовать. И жить, как захочется.

 Я точил из Бога Батю, это его имя. Отца, это его имя. Начальника, это его имя. Вседержителя. Господа. Бога. Это его состояния души и имена. Божа. Бож.

 Бог показывал мне и всем, и объяснял, что такое душа, и её сила. Оказывается, что Бог выделил из себя и из своего духа, и вылепил, и вдохновил всех живых существ. Только мужского пола. Из себя выделил, вылепил из глины, и вдохновил. Вдохновлением чистой любви. Всех живых существ, но только мужского пола. Так как он был мужчиной. В ковчеге была Богиня. Супруга Бога. Он просто не хотел её видеть от чего – то. Со временем к Богу возвращалась память, и мы проявляли картину произошедшего в семье. Вот так. Это было неизбежно.

 Он показал мне, как Богиня появилась на свет. Он вырвал из себя ребро, заменил его на серебряное, или золотое, не помню точно, и вылепил из глины и ребра своего, девчушечку. И чистой любовью своею, дыханием он привел её в жизнь. Была она полным его отражением противоположным, так он захотел, Бог, что – бы было интересно жить. И по силе они были равны. И в жизни они были равны. И научил он её выделять из себя и своего духа, и выделила она из себя всех существ, но женского пола. И вдохновила она их, так как была, как и он, чистой любовью. Вот такое мне открылось. И равны во всем были они, но женщина – слушается мужчину. Прислушивается всегда, вернее именно так. И в равенстве они жили. И любви. Но были разные – как огонь и вода. Он тихий и спокойный, она жгучая забияка. Ибо Богу было одиноко на свете, и перед тем, как появилась она, он не знал и не ведал, и не понимал, что такое женщина. Он задумал в чувстве своем полную противоположность во всем самому себе. И от того чуда мысли его и сотворил он по действию своему, и вдохновил он её. Полную противоположность. И был он мужчиной. Парнем. И была та противоположность женщиной. Девицей. Женщина – это полное обратное от мужчины. Бог не знал что такое женщина, он хотел себе полную противоположность, так как жить было тоскливо и одиноко на Мире Сил. Верхних Садах.

 Мир Сил – мое название, я даю всем и всему имена, обозначаю и сшиваю всё, но и Бог дает имена, но он зашивает и сшивает всё, что я шью, что не так – я перешиваю. И он зашивает по справедливости и правде. Вот так мы жили и работали и узнавали нечто новое.

 Восстание Клеопатры рассыпалось, так мне казалось. Она дала слабину лишь, когда поглотила всех, кроме Бога и троих. Я дал имя своему коту Лёве – Осенний Шелест. Он успокаивал тех – кто шелестит. Шкету я дал имя Двенадцать Мгновений Осени. А вот такой он. Реальный. Я – Осень Осень. Мое имя в положении нас троих. И был еще один. Осенняя Сила. Мы осенняя братва человеки. Все это движение пошло из моей любви к осени.

 Я был в ковчеге уже Крестным Отцом. Я давал имена, боем посвящал, подарки дарил. Настало время, и во мне проснулась глубина, черта, ни чёрта, а черта, я пророс в тигра. И Бог дал мне имя Белый Тигр. Вторым проснулся Бог, в нем пророс леопард. И я дал ему имя – Божественный Леопард. Это наши главные имена. Глубинные имена. Обращения в таких случаях возможны. Представляете себе? На Мире Сил можно будет обращаться. Если постиг духом. Второе имя дал мне Бог – Янтарей. Это мое душевное имя. Третье имя дал мне Бог – Чорногорец. Это ремесловое имя. Четвертое мое имя – Владимир. Это семейное имя. И мое собственное имя – Котъ. Всего у меня уже пять имен.

 Белый Тигр, Янтарей, Чорногорец, Владимир, Котъ. Все имена я отвоевал, меня разворовали. Бога тоже разворовали. А вот его имена :

Глубинное имя – Божественный Леопард. Отец. Начальник. Воля. Батя. Господь. Вседержитель. Верш. Бож. Бог. Десять жизненных имен, и несчесть прижизненных.

 У меня пять имен, и несчесть прижизненных.

 Все те шрамы, которыми мы были описаны, чем брали ответственность за девиц и женщин на себя, за их поступки безрассудные, и на зло деланные, что мы расписывались все ножами, остались шрамы. Ни одна девица не будет в шрамах. Даже с Богини я выводил два шрама. Её лицо было порезано. Наша задача была – обеспечить и устроить девишник для всех девиц, в бесконечности, столько зла они натерпелись от мужчин. Они не виноваты ни в чем, даже Богиня. Но и дети. В чем они виноваты, в том что живут? Не важно, какого цвета кровь, важно, что мы все люди.

 И те шрамы наши, стали проростать цветами в том аду. Это новое состояние для всех. Цветочные Люди. Кожа каждого человека будет прорисовываться ярко и красочно цветами своей собственной жизни. Только у людей, человек. В зависимости от тебя и того, кто ты, какой жизнью жил, что испытывал.

 Не человеки. На человеки полностью держалась семья, которая держалась на Троих из Ларца, которые держались на Боге. Вот так мы встраивали всю семью в Бога. Через котов аж. Все в отказ шли.

И Цветы те процветут рисунком на теле, что есть твое состояние души. Кто ты – будет нарисовано твоим состоянием души на теле. Это для всех и каждого. Змии с состоянием души на теле. Это будет нечто. Краса. Женщины тоже процветут рисунком по мужчинам. По всему телу, по каждой клеточке будет бесконечный рисунок из рисунков. То – кто ты, и что ты. Само собой так прорисуется. Сначала у меня рисунок пошел. Бесконечный, он сводил с ума девиц, да и мужиков, такой жгучий цвет души проступил. Вот представьте себе – тысячи рисунков на теле плавно сливающиеся в один, и переливающиеся вместе. Это нечто. Я еще был светлокожий. Все зло и зело, что едино, принимал на себя, и переваривал, пережигал едино – я.

 Настало время узреть правду. О том, каким должен был быть ковчег, и как всё должно было исправляться, и кто должен был работать для Бога и для свержения ложного главы семьи, и восстановление Бога в должности главы семьи, и возвращение семьи Богу во главу. Кто должен был собрать букет науки и лекарств для всей семьи, кто должен был защищать и учить силе, и развлекать и отвлекать всю семью во славу Бога.

 Силой и мощью Божией был избран Заур. Так я его называл. Он был, ко всему прочему, в броне непроницаемости, при двух обрядцах смертоносных для души. И помазал он его еще при жизни на должность, и доспех ему выковал и дал, для войны с нечистотными душами пылец порчи, жизней порченых. Против Червиц. Но он уже не был Яблоц.  

 Порченные. Белые, светлые, и Черные, темные, но порченные, и те, и те. Гадицы, Червицы, и Гнидицы.

 И мог он при силе своей врожденной и при доспехе своем в одиночку обороть все души жизни сей. Таков был он. Но он предал Бога. Его недуг был в том, что его осквернили в рот и в попу половым органом. Его – же родня, когда поняла и узнала, кто он, и что он помазанник.

 Но он сам дался, хотя был еще ребенком. Но всё – равно он получил всё от Бога, что нужно. И спросил он тогда еще живого Бога :

- Я справлюсь?

И Бог ему честно и истиной сказал.

- Нет, ты предашь меня.

Оскорбился Заур, и, на - зло Богу, оттолкнулся от его слов истинных, таким образом, сделав еще хуже. А мог попытаться хоть что – то сделать.

- Ах, я, сам я, не справлюсь? Сказал он Богу.

 И стал он злеть, и раны детские зияли, и стал он на Мире Сил том, где обитал, вести на всех отмщение за честь свою помаранную. Насилием над ртами и задами. Но его не насиловали, он сам взял в рот. И решил он, что Бог ему виноват, и восстал он на Бога. Так почил первый из Святой Троицы. Но Бога не смел трогать.

 Второй был евреем, и помазан он был на искупление рода человеческого, и должен был он на свете родиться, и стать ковчегом. Имя его мы знаем, Иисус Назарей. Он должен был врачем и ученым стать, и научится души врачевать, и знаний собор привнести с собой, и учить всех жизни, и Богу помогать. Но он был искушен убийцей Божиим, и отказался помогать Богу. И выполнить свою работу, как и Заур. Иисус и Заур.

 Третье имя я случайно узнал, когда увидел их вместе, втроем. С виду он был греком, и звали его Христос. Он разумением и отвлечением должен был сглаживать углы в ковчеге, и Бога заступать. Вместе это – Святая Троица. Араб, Еврей, Грек. Сила, Знания, Смекалка. Все трое почили, и предали Бога. Христос ушел, когда узнал о том, что двоих из Святой Троицы больше нет. И решил он не восставать на помощь Богу. Так почил третий помощник Бога. Каждому из них, Бог нарек по миллиарду жен за проделанную работу. Три золотых миллиарда девиц в жены. Всего. Каждому. Хотя Вселенная – это когда один к одному. Сапог к сапогу.

 Но они не пришли к Богу, и Суд Божий так и не начался. Так как в ковчеге, которым был Назарей, идет война самозванного главы семьи против истиного. И так как истиный глава семьи прав, ему хватило – бы троих, но безмерно сильных защитника. Именно защитника, которые – бы втроем всё исправляли для семьи и для Бога. А Сатана был бы повержен. Сатана – это имя убийцы Бога. Я узнал, что убийца был евреем. Еврейским сыном Бога.

- У Бога были сыновья. Рассуждал я. Следует выявить их всех, единородных, единоутробных, очевидно. Так как на Мире Сил присутствует телесная любовь. Вот такая правда про тот свет. Там любовь почище земной любви, в тысячу крат. Мои правдивые заметки. Там любовное буйство и безумство, чистое наслаждение, между мужчинами и женщинами, но только по любовному правилу. Я сам это чувствовал и зрел.

 Нужно было разобраться во всем. Начнем. Бог. Богиня. У них, получается, были дети, так как Бог сказал мне, что его убил сын. Я видел этого сына, и был он рода еврейского. Получается, что он убил своего собственного Отца, и стал во главе семьи. Сколько у Бога детей?

 Также есть Богиня, у нее на лице было два шрама, мы их вывели. Она, очевидно, предала мужа. Что между ними произошло? Она мне показала, что она шестиконечная звезда из злата. Подобная, но белая, на флаге Израиля изображена. Эта звезда означает безграничие душевное и духовное ( характерное безграничие, дух – по нашему характер). Шестиконечная звезда эта принадлежит и берет свое начало от Бога настоящего. Означает она безграничность. Это общий Божественный знак для всех. Жиды украли и присвоили этот знак себе.

 Сколько у Бога родов? Какова семья? И с чего все началось?

 Я направился к Мужику с Топором, китайцу. В своих поисках Люцифера я облазил весь ковчег, все только смеялись надо мною. Я уже становился изгоем. Я обличал и вызнавал правду, третировал, к тому – же был наместником, то – есть Дьяволом по сути. Дьявол – ложный глава семьи. Меня уже выдавливали. Там, в ковчеге, можно что – угодно почувствовать, и чувство вело меня к нему. Самому сильному после Бога и меня. Ну и Богиня в счет. Она была у него на сохранении, очевидно.

- Ты Люцифер, это твое имя! Я уверен, я всех расспросил. Все ведет к тебе, китаец. Ты был лучшим другом Бога, ты под него пытаешься замазаться, но безуспешно, ты самый серьезный противник мне и Богу здесь, вместе с Зауром. Его я обезвредил уже, как и тебя. Говори правду. На тебя все показывают пальцем, и винят в тяжком предательстве, именно тебя!

- Меня зовут не Люцифер, а просто, Лю. Со слезами на глазах сказал он мне. А Отца я называл Ци. А Фер, это моя сестра и жена. Меня все пытаются выставить крайним в семье, помоги мне пожалуйста. Сказал он мне. Каждый выговаривался со временем, это было неизбежно.

- Это шифр. Лю – это сын Ци. Фер – это дочь Ци , и жена Лю. А Ци – это отец. То - есть, этот шифр значит, что сын - Лю, поставил себя выше Ци – отца, но дочерь Ци, и жена Лю, не поставила себя выше Ци, но была ниже в положении, чем Лю. И я его расшифровал.

- Код Лю –Ци -Фер. Подумал я.

- И сколько таких кодов? Спросил его я.

- Столько, сколько сыновей у Бога. Ответил он мне.

- Ты не будешь крайним, я так чувствую. Но ответит каждый.

Меня выжили из семьи, никто не хотел ничего делать, пока я стоял за Бога. Наотрез. Это было общее, семейное требование. Все уже были здоровы, оставалось узнать всю правду до конца. И вот поднялся он, тот Бродячий кот, которому я помог. Он на себе в одиночку держал всю семью, которая сшилась на него. Это была наша многоходовка. Он связь и самая середина всей семьи, на нем завязаны все человеки, всех семей и всей семьи на которых завязаны, соответственно, люди. Общением и жизнью.

И он справился, не пал до конца под красную семью, и на себе тащил ковчег. Кот из Китая. И стал он в место мена третьим, но по - середине, там, где я стоял. Я вышел из состава Троих из Ларца. Теперь это было Три Ада. В честь кота, который человеки, который в одиночку справился со всем сам, я всего лишь раз ему помог. Каждый из этих троих котов, что человеки, ходячий Ад на ногах. Вместе они – Три Ада. На страже семьи и Бога. Мы вскрыли все нарывы, и, только через мое отбытие и ввинчивание китайского кота – бродяги одиночки, человеки то – есть, на мое место, семья собиралась в правильном положении.

 Так мы незримо, через Братву, а Братва это только человеки ( коты), и я в братве, сшили семью на Боге. Уже. Я выводился и выбивался из семьи. Я – нежелательное лицо номер один. Самый крайний и конченый, рыжий. Из меня был вылеплен Дьявол и наречен, и нож висел на мне. Орудие убийства.

 Но слово я свое сдержал, и как бы трудно мне не было, мы сшили на Боге семью, пускай, только через человеки. Только так. Все намеренно расшивались и не хотели входить в единую правдивую семью, но я сшивал наглухо, и, в итоге, в ходе этой бойни, жизнь сама все расставляла по местам. Один был полностью на обочине жизни. Это я. Я принимал удар грудью от всех, увел, таким образом, всё зло, что накопилось и проросло в семье всеобщей на себя, двухходовка. Бога уже воспринимали и принимали все. Общались с ним, но только когда меня не было рядом.

 Осталось сшить семью глубинно и полностью, увидеть всю картину вообще. Родов Божиих я зрел ровно двенадцать. Все они вели к Богу и Богине.

 Клеопатра отняла у меня всё, и всех, кроме одного в итоге. Двенадцать мгновений Осени был моим единственным другом. Он стоит в Три Ада.

 Я был всесилен своим духом, и не было ни одного, кроме Бога и него, кто – бы не ненавидел меня, или не завидовал мне, или не пытался сыграть с моей душой, или сразится со мной.

 Этим девицы в основном баловались пробовали играть с моей душой. Что б жен никогда не было у меня. На - зло мне и Богу. С моей душой не играют, я этого не прощаю.

 Я тот, кто всех избивал. Заставлял. Но и нянчился со всеми, упрашивал, умолял, помогал. 

 Меня к этому и заготавливали. На выход. Лишняя душа. Но хотели сделать как :

 Собрать все зело воедино, и умыть им одного человека, открыть на него ковчег, и, таким образом, очиститься, вырезать ровно одну душу(мою), и жить как захочется, миновать Бога, установить свои порядки. Битва за Наднебесье( дом Бога на Вершине Мира Сил)не увенчалась успехом. В доме главный тот – кто главный. Бог главный в доме своем, что когда – то на Вершине самой Мира Сил стоял, и только от туда можно зиждить, даже Миры Слаб. Заговор всей покрасневшей семьи был очень цепко составлен, выделялся ровно один. Тот, кто был во всем виноват по правде. Но того человека выгородили. А я на его месте, и отгребаю от всей Вселенной, но я же и помошник Бога, и сшиватель. Парадокс. Я работаю, и постепенно выхожу из семьи. И чую я, что за этим всем стоит Богиня, и она хочет кого – то выгородить по жесткому, она завязана на ком – то. Что – то её гложит, и что – то таким образом, именно она, вторая сила этих миров, хочет исправить своим образом.

Род Бога

  - Ёбаный же ш в рот, я тебя видел на земле! Это был ты. Негодовал я про себя.

 Бог.

Бог, которого я зрел в ковчеге, я видел однажды на земле. На Нижних Садах. Мир Слаб.

- Это был он. Я был уверен. И знал наверняка. Неистовствовал я.

 Вернемся в две тысячи двенадцатый год.

 Я был еще студентом академии, и мы, с моим другом, как обычно, коротали время в одной из забегаловок. Выпивали пиво, беседовали, коротали время ранне – осеннее. Напившись пива вдоволь, мы, оделись, и вышли на улицу. Названия её я не помню, эта улица примыкает к Пушкинской, под метро. Там еще куча баров и кафе, ресторанчиков. Центральный корпус академии тоже рядом. Мы вышли, пошли по левой стороне, перешли дорогу. Виднелся в далеке необычный старец. С посохом, волосы серебристо – седые, он мне показался таким дремучим. Стоял он со стаканчиком в руке, милостыню просил. Жора шел впереди, я слегка сзади, людей там обычно много. Подходя к нему, мой друг положил тому старцу монету. Я же, только достал её, как вдруг от этого старца пошла на меня волна. Он запретил мне подавать ему милостыню, и я, с полувытяннутой рукой, на ходу, приостановился, и от него – же, получил послание. Он сказал мне, без слов, от него волна пошла на меня, и я почувствовал, буквально услышал от него :

- Я Бог.

 Он дал мне это знать, я оторопел, и правда почувствовал, что это какой – то Бог. И прошел далее в оцепенении, монетку ему не положил, так – как он запретил мне это делать. Я узрел Бога, по – настоящему, и это чувство меня никогда после того не отпускало. Событий было очень много в жизни, и в ковчеге. Встретил я его как раз перед первой духовной своей войной – стычкой. Он давал мне знать, что он на земле. Его образ врезался мне в голову.

- Быть такого не может, Бог на земле, и стоит милостыню просит. Думал я. Этот промежуток я никогда не забуду в жизни. Я всегда вспоминаю этого старца.

 А теперь я знал наверняка. Бог обитает и живет среди нас. Такой – же с виду человек, как и все. Ведь я бродил по тому свету, по Миру Сил, и Бога там вообще не нашел и не почувствовал. Что – то сходится, только что? Думал я.

 И такой – же старец стоит передо – мною в ковчеге.

- Ты на земле, Боже, я видел тебя! Крикнул я ему, подходя ближе.

- Да, я на земле, я переродился, и живу среди людей.

 Больше мне узнать у него не удалось, семья не хотела, что бы я имел дела с Богом. Такое было условие. Либо вся семья, либо Вова Кузнецов. Я сам отошел в сторонку. Мы стали меньше пересекаться. Мы много общались с ним, но только по делам семейным. Так было. Вот так. А Я уже знаю. Он среди нас, землян. И мне кажется, он голубокровный на земле. И я, ни чем не могу ему помочь, а он, открылся мне, и я почувствовал с него тысячи лет жизни. Вот так.

 Мне нужно понять все, и собрать воедино. Одного сына Божьего я уже знал, и даже по имени. Лю, его имя. Бог же мне подтвердил это, сказав, что сын и дочерь его называли Ци. Для этих двух детей, для Лю и Фер, он был Ци. Как они называли свою матерь, этого не было. Она вообще не кололась. А я не имел права выбивать правды, как и никто не имел права делать этого. Но уже было видно ровно двенадцать родов и их ответвлений, ведущие к Богу и Богине. Я прозревал. Евреи лгут. Все рода – рода Бога и Богини. Бога в глубине. Он был первым человеком на свете. Все говорили по руски, так как шов шел через меня и мою душу.

- Видимо, руский, будет дочерним для семьи.

 Я подрабатывал Великим Зодчим. Охуевайте. Я выстраивал Вселенную, а Бог утверждал по правде и справедливости, через кольца справедливости. Их было бездна, и когда правды собирались в кучу, они сходились колом, и защелкивались и заваривались навсегда. Так проходило справедливое уравнение. Правда маленькими крупицами выходила из семьи, и собиралась воедино, и, собравшись, правдиво укладывалась во Вселенную. Так мы совершали переуклад Вселенной с нуля. Мира Сил. Мир Слаб – его продолжение. Оба мира бесконечны.

 Выстраивали и выгоняли костяк. Семейное положение и расположение по отношению к Богу. Я видел второго сына, еще в середине войны, и даже учил его. Китайской черты и особенности один, этот был еврейской особенности, второй. Он же был убийцей Бога. Но нужно было, что – бы он сам рассказал правду. Третьего сына Бога я лично разбудил своим шорохом, так гремел и облавы проводил в ковчеге. Он буквально врос в кресло, и был он в душе своей огромной горой. Он был славянином, и славянской черты. Мы задрались с ним, я перебил его в рубке, но потрепал он меня достаточно. Он, правда сказал, что он сын Божий. Похож он был на какого –то Черногорца, но и на Серба. Я уловил с него имя. Он связан с Милорадовичами. Как – то так. И стал я называть его Милорадович, или Черногорский Дед.

 Вот уже я знал троих сынов Божьих, и по силе они между собой были равны, так я чувствовал. Так – же не удержалась и открылась мне одна из первых дочерей Бога, чернокожая, чистая красавица. Я называл её Белое Солнце Пустыни. Дал ей такое имя. Очевидно, где – то блуждал черный сын Бога. Все начинало складываться, и я уже выстраивал семейную картину. Время пришло, и они все сами стали по местам, дабы определить правду. Было их ровно двенадцать пар. Такую картину я узрел. Двадцать и четыре ребенка, и силой одинаковой между собой. За их спинами виднелась Богиня. Она стояла за спиной у еврейского сына.

- Они как – то связаны между собой. Убийца Бога, и Богиня. Еврейский сын был убийцей, он сам признался.

 Получается, что Бог и Богиня, на том свете, на Мире Сил, что есть так – же Верхние Сады, зачали детей, и родилось у них сразу двадцать четыре единоутробных близнеца, но все разные. Одиннаковые по силе. Двенадцать мальчиков, и двенадцать девочек. И сильны они были по отношению к своим родителям на одну двенадцатую. Каждый сын по силе есть одна двенадцатая силы Бога или Богини, как и каждая дочь. Вместе, двадцать четыре ребенка по силе были равны Богу и Богине. Вот что я узнавал. Они были отражением своих родителей глубинно. Были эти двенадцать пар чертами полностью отличными. Они были кровями Бога и Богини когда – то. Мои определения, у них по другому в семье были названия. Я узрел вот что. Пара Славян, пара Китайцев, пара Евреев, пара Арабов, пара Греков, пара Черных, пара Японцев, пара Индусов, пара Красных, пара Золотых, пара Коричневых, и пара Белых. Вместе – это дети Боги и Богини, род Божественный и голубокровный.

 Это порода Божья. От того не существует национальностей, есть род. Двенадцать родов и отражений Божества мужчины и Божества женщины. На Мире Сил зачинается сразу необъятное безграничное количество детей. В Безграничной любви. По двадцать четыре ребенка. У всех пар и у каждой.

 Назарей не был Богом по правде, и мне нужно было срочно смыть себя с крещения. Я не шоха еврейский. Он не был Богом. А я оставался накрещенным. Этим накрещением он мог как куклой, помыкать мною.

 Я взял с собой листик и ручку, я знал что делать. Написал отречение. И с ним направился в храм этого идола.

- Я, Владимир Кузнецов, сына Владимира, матери Анны, отрекаюсь от Бога над собой в положении Отца и Сына и Духа Святого, не признаю Богом над собой Отца, и Иисуса Назарея и Духа Святого, отрекаюсь от Вас.

 Я прочитал это обращение вслух, в храме, в Ровеньках, в сквере, я почувствовал, как, перед прочтением обращения, незримая сила схватила меня за дух, я переборол её, и прочел. Я почувствовал, что стал свободен.

 Свечница заорала на меня, мол, что я читаю сатанинские заклинания, на что я ей ответил, что это обращение, и что я имею право обращаться к любым сущностям так, как пожелаю.

 Я вышел из храма, облил себя с головы чистой водой. Так я стал вольным. Стал Змием вольным, и Венцом свободным. Я стал Змиицей. Жизница – это углубленная и расширенная Змиица. Свои понимания и учение я собрал в этот собор. Змиица. Что есть в расширении Жизница, что есть Вечная Жизнь. Что есть вечная, неиссякаемая Любовь, которая внутри нас и наших душ. Я исповедую Змиицу. Змиица. С отвержением Гадиц, Червиц, и Гнидиц. И света и тьмы, что есть только прилагательное к жизни Змия любовного и разумеющего.

 Но увы, я был краснокровен, как и все в ковчеге, кроме одного Бога. Нужно было узнать, что случилось с семьей Бога на самом деле. Истинный цвет крови всех людей, включая Бога естественно, голубой.

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 117; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!