Подготовка текста, перевод и комментарии О. П. Лихачевой 49 страница
И так пошли Шварн с Владимиром за ляхами с большим войском. И были похожи их полки на могучий бор. Шварн был впереди, идя со своим полком, а Владимир шел со своим полком сзади. Ляхи же еще не вошли в свою землю, но только Ворота прошли. Это было место неприступное, его нельзя было обойти никак, и назвали его Воротами из-за его узости. Тут догнал их Шварн, идя впереди со своим полком. И, не помня наказов дяди своего и не дождавшись полка брата своего Владимира, устремился на бой. Они сразились лицом к лицу, и был сломлен полк Шварна, а другие полки не могли ему помочь из-за тесноты места. И так победили ляхи русских, и убили из них многих, из бояр и из простых людей. Тут были убиты оба сына тысяцкого, Лаврентий и Андрей; оба они показали немалое мужество, и не побежали брат от брата, и приняли славную смерть.
Посем же умиришася ляхове с русью, Болеславъ с Василкомъ и со Шварномъ, и начаша быти в любви велицѣ.
После этого помирились ляхи с русскими, и Болеслав с Васильком и Шварном, и стали жить в великой любви.
Посем же Войшелкъ да княжение свое зятю своему Шварнови, а самъ опять восхотѣ прияти мниский чинъ. Шварно же моляшеться ему по велику, абы еще княжилъ с ними в Литвѣ, но Войшелкъ не хотяшеть, тако река: «Согрѣшилъ есмь много перед Богомъ и человѣкы. Ты княжи, а земля ть опасена». Шварно же не може умолити его и тако нача княжити в Литвѣ, а Войшелкъ иде до Угровьска в манастырь ко святому Данилью,[443] и взя на ся чернѣчькии порты, и поча жити и в манастырѣ, тако река: «Се ми здѣ близъ мене сынъ мой Шварно, а другий господинъ мой отець князь Василко, и тѣма ся иму утѣшивати». Григорѣй же Полониньскый и еще бяше живъ, наставникъ его. Войшелкъ же, вопрошавъ о животѣ его, радъ бысть, посла по нь, река: «Господине отче, приѣди семо». Он же приѣха к нему и настави его на путь чернечький.
|
|
|
Потом Войшелк отдал свое княжение зятю своему Шварну, а сам опять захотел принять монашеский постриг. Шварн очень его упрашивал, чтобы он княжил с ним в Литве, но Войшелк не хотел, так говоря: «Я много согрешил перед Богом и людьми. Ты же княжи, и земля будет в безопасности». Шварн не смог его уговорить и стал княжить в Литве, а Войшелк пошел в Угровск в монастырь святого Даниила, и облачился в монашеские ризы, и стал жить в монастыре, и так сказал: «Здесь поблизости от меня сын мой Шварн, а другой — мой господин и отец, князь Васильке, и в том мое утешение». Григорий Полонинский, его наставник, был тогда еще жив. Войшелк расспросил, жив ли он, обрадовался и послал к нему сказать: «Господин, отец, приезжай сюда». И тот приехал к нему и наставил его на путь монашеский.
|
|
|
И в то веремя присла Левъ к Василкови, тако река: «Хотѣлъ быхъ снятися с тобою, абы туто и Вошелкъ былъ». Василко же посла по Войшелка Страстноѣ нѣделѣ, тако река: «Прислалъ ко мнѣ Левъ, а быхом ся сняли. А не не бойся ничегоже». Войшелкъ же бояшеться Лва и не хотяшет ехати, но поѣха по Василкови рукѣ. И приѣха на Святой недѣлѣ в Володимѣрь и ста в монастырѣ святого Михаила Великого.[444] Марколтъ же Нѣмѣчинь зва к собѣ всѣ князѣ на обѣдъ: Василка, Лва, Войшелка. И начаша обѣдати, и пити, и веселитися. Василко же, напився, поѣха домовь спать. А Войшелкъ поѣха до манастыря, идеже стояшеть. И посемь Левъ приѣха к нему в манастырь и поча молвити Войшелкови: «Куме! Напиемся!» И начаша пити. Дьяволъ же исконѣй не хотя добра человѣческому роду, и вложи во сердце Лвови, и уби Войшелка завистью, оже бяшеть далъ землю Литовьскую брату его Шварнови. И такъ бысть конѣць убиться его. Спрятавше тело его и положиша во церкви святаго Михаила Великаго.
А в то время Лев прислал к Васильку сказать: «Я хотел бы с тобой встретиться, но чтобы тут и Войшелк был». Василько послал за Войшелком на Страстной неделе, так сказать: «Прислал ко мне Лев, чтобы мы встретились. Но не бойся ничего». А Войшелк боялся Льва и не хотел ехать, но поехал по поруке Василька. Он приехал во Владимир на Святой неделе и остановился в монастыре святого Михаила Великого. Маркольт-немец звал к себе всех князей на обед: Василька, Льва, Войшелка. И стали они обедать, пить, веселиться. Василько, напившись, поехал домой спать. А Войшелк поехал в монастырь, где он остановился. Затем Лев приехал к нему в монастырь и стал говорить Войшелку: «Кум, выпьем!» И начали они пить. Дьявол, который всегда не хочет добра человеческому роду, надоумил Льва, и убил он Войшелка из зависти, что тот отдал Литовскую землю брату его Шварну. И так совершилось убийство Войшелка. Обрядили тело его и похоронили в церкви святого Михаила Великого.
|
|
|
Княжащю же по Войшелкѣ Шварнови в Литовьской земли, княживъ же лѣтъ немного и тако преставися, и положиша тѣло его во церкви святой Богородицѣ близъ гроба отня.
После Войшелка в Литовской земле княжил Шварн; княжил он недолго и умер, и похоронили его тело в церкви святой Богородицы около отцова гроба.
Въ лѣто 6777. Не бысть ничтоже.
В год 6777 (1269). Не было ничего.
Въ лѣто 6778. Нача княжити в Литвѣ оканьный, и безаконьный, прокляты, немилостивый Тройдей, егоже безаконья не могохомъ писати срама ради. Такъ бо бяшеть безаконькик, яко и Антиохъ Сурьскый, Иродъ Ерусалимъскый и Неронъ Римъскый. И ина многа злѣйша того безаконья чиняше.
|
|
|
В год 6778 (1270). Начал княжить в Литве окаянный, беззаконный, проклятый, немилосердный Тройден; а злодеяний его описать не можем: уж очень позорны. Он был такой же беззаконник, как Антиох Сирийский, Ирод Иерусалимский и Нерон Римский. И иных, много худших, чем они, беззаконий учинил.
Живъ же лѣтъ 12 и тако преставися безаконьникъ. Бяхуть же в него братья Борза, Сурьпутий, Лѣсий, Свелкений.[445] Бяхуть же живуще во святемь крещении. Сии же живяхуть в любви, во кротости и во смиреньи, держаще правую вѣру крестьяньскую, преизлиха любяще вѣру и нищая. Си же преставишася при животѣ Тройденевѣ.
Прожив так двенадцать лет, умер беззаконник. Были у него братья: Борза, Сирпутий, Лесий, Свелкений. Они жили в святом крещении, жили в любви, кротости и смирении, держались православной христианской веры, превыше всего любили веру христианскую и милостыню творить. Они умерли еще при жизни Тройдена.
Въ лѣто 6779. Преставися благовѣрный князь и христолюбивый великый володимерьскый, именемь Василко, сынъ великого князя Романа. И положиша тѣло его во церкви святѣй Богородици во пискупьи Володимерьской.
В год 6779 (1271). Умер благоверный христолюбивый великий князь владимирский по имени Василько, сын великого князя Романа. И похоронили его тело в церкви святой Богородицы во Владимирской епископии.
Въ лѣто 6780. Нача княжити во него мѣсто сынъ его Володимерь, правдолюбьемь святяся ко всей своей братьи, и к бояромъ, и ко простымъ людемь.
В год 6780 (1272). Начал после него княжить сын его Владимир, сияя правдолюбием и справедливостью к своим братьям, и к боярам, и к простым людям.
А Левъ нача княжити в Галичѣ и в Холмѣ по братѣ по своемь по Шварнѣ.
А Лев стал княжить в Галиче и Холме после брата своего Шварна.
Въ лѣто 6781. Умиришася с ляхы с Болеславомь князем. Болеславъ же ся тогда заратилъ с воротьславьскимь княземь.[446] Идоша ему в помочь Левъ, Мьстиславъ, а Володимеръ самъ не иде, но посла свою рать со Жилиславомъ. Про то не иде самъ, заратил бо ся бяше со ятвязи.
В год 6781 (1273). Помирились с ляхами и с Болеславом-князем. Князь Болеслав тогда начал войну с князем воротиславским. Пошли ему на помощь Лев и Мстислав, а Владимир сам не пошел, а послал свою рать с Желиславом. Потому он сам не пошел, что начал войну с ятвягами.
Посем же сдумавше князи поити на ятвязи. Приспѣвши же зимѣ, сами князи не идоша, но послаша воеводы своя ратью. Левъ же посла со своею ратью Андрѣя Путивлича,[447] а Володимиръ посла со своею ратью Желислава, а Мьстиславъ посла со своею ратью Володъслава Ломоносаго. Ходивъше же и взяша Злину. Ятвязем же собравшимся, не смѣша битися с ними. И тако придоша с побѣдою и с честью великою ко своимъ княземь. И посемь приѣхаша князи ятвяжьсции Минтеля, Шюрпа, Мудѣйко, Пестило ко Львови и Володимерови и Мьстиславу, мира просяче собѣ. Они же одва даша имъ и миръ. И ради быша ятвязѣ о мирѣ и тако поѣхаша во свою землю.
Потом решили князья идти против ятвягов. Наступила зима, сами князья не пошли, а послали своих воевод с войском. Лев послал со своей ратью Андрея Путивлича, а Владимир послал со своею ратью Желислава, а Мстислав послал со своей ратью Володислава Ломоносого. Пошли они и захватили Злину. И хотя ятвяги собрались, но биться с ними не посмели. И так вернулись с победой и честью великой к своим князьям. А затем приехали князья ятвяжские Минтеля, Шюрпа, Мудейко, Пестило ко Льву, Владимиру и Мстиславу, прося мира себе. Те же едва дали им мир. И были рады ятвяги миру, и поехали в свою землю.
Въ лѣто 6782. Тройденеви же еще княжащу в Литовьской землѣ, живяше со Львомъ во величѣ любви, шлючи многы дары межи собою. А с Володимеромь не живяше в любви величѣ про то, оже бяшь отець Володимеровъ, князь Василко, убилъ на войнахъ 3 браты Тройденеви, же про то не живяше с нимъ в любви, но воевашеться с нимь, но не великыми ратми: Тройдени же, пославъ пѣшцѣ татемь, воевашеть Володимера, а Володимеръ пославъ тако же воевашеть. И тако воевастася лѣто цѣло.
В год 6782 (1274). Тройден еще княжил в Литовской земле и жил со Львом в полном согласии; они посылали друг другу много подарков. А с Владимиром он не жил в полном согласии, потому что отец Владимира, князь Василько, убил в войнах трех братьев Тройдена — потому он и не жил с ним в согласии, но воевал с ним, хоть и не было больших войн: Тройден, посылая тайком пехотинцев, грабил землю Владимира, а Владимир, также посылая воинов, грабил Тройдена. Так и воевали они целый год.
Посемь же Тройдений, забывъ любви Лвовы, послав городняны, велѣ взяти Дорогичинъ. И Тридъ[448] с ними же бяшеть, се же вѣдашеть о городѣ, како мочно взяти. Излѣзъ же и ночью, и тако взяша и на самы Великъ День, избиша и всѣ от мала и до велика.
Затем Тройден, забыв согласие со Львом, послал городнян, велел захватить Дорогичин. С ним был Трид, он знал о городе, как его можно взять. Он выступил в поход ночью, и так они захватили город в самый день Пасхи и перебили всех от мала до велика.
Се же слышавъ, Левъ печаленъ бысть о семь велми, и нача промышляти, и посла в татары ко великому цареви Меньгутимереви,[449] прося собѣ помочи у него на литву. Менгутимерь же да ему рать и Ягурчина[450] с ними воеводу, и заднѣпрескыи князи[451] всѣ да ему в помочь, Романа Дьбряньского и сыномь Олгомъ, и Глѣба князя Смоленьского,[452] иныихъ князий много. Тогда бо бяху вси князи в воли в тотарьской.[453]
Узнав об этом, Лев очень опечалился и стал готовиться к войне; послал он к татарам, к великому царю Меньгу-Темиру, прося себе помощи у него против литвы. Меньгу-Темир дал ему войско и с ним воеводу Ягурчина, и дал ему в помощь заднепровских князей: Романа Брянского с сыном Олегом, и Глеба, князя Смоленского, и иных князей много. Были тогда все князья в подчинении у татар.
Зимѣ же приспѣвше, и начаша ся пристраивати князи русцѣи, и Левъ, Мьстиславъ, Володимерь. Идоша же с ними князи Пиньсции и Туровьсцѣи. И бысть идущимъ имъ мимо Турово къ Случку, ту ся сня с татары у Случка. И тако поидоша вси воборзѣ к Новугородъку. И не дошедше рѣкы Сырьвячѣ, ту же сташа на нощь. А заутра рано воставше поидоша и перешедше рѣку до свѣта, ту же и дождаша свѣта. Восходящю же солнцю, и начаша изряживати полкы. Изрядивша же полкы, и тако идоша к городу. Татаром же идяху по праву своим полкомъ, а от нихъ Левъ идяше своимъ полкомъ, а от Лва Володимеръ идяше по лѣву своим полкомъ.
Когда настала зима, стали собираться русские князья — Лев, Мстислав и Владимир. Пошли с ними и князья пинские и Туровские. Когда они пошли мимо Турова к Слуцку, то у Слуцка соединились с татарами. И так все вместе быстро пошли к Новогрудку.Не дойдя реки Сырвечи.они остановились на ночь. На другой день, рано встав, пошли и перешли реку до света и там дождались рассвета. И когда стало всходить солнце,начали готовить полки к бою. Построив полки, пошли к городу. Татары шли справа своим полком, а рядом с ними шел Лев со своим полком, а слева, рядом со Львом, шел Владимир со своим полком.
Татари же прислаша ко Лвови и к Володимерови, тако рекуче: «Дѣти нашѣ видѣлѣ, оже рать стоить за горою. Пара идеть ис конѣй. А пошлете люди добрыи с нашими татары, ать усмотрять, что будеть». Они же послаша с ними добрыи люди, и тако ехавше, осмотрѣша, оже нѣтуть рати, но паря идяшеть со истоковъ, текущихъ из горъ, зане морозѣ бяхуть велицѣ.
Татары послали ко Льву и Владимиру сказать: «Наши молодые воины видели, что рать стоит под горой. Пар идет от коней. Пошлите верных людей с нашими татарами, пусть посмотрят, что это такое». И они послали с ним верных людей, те поехали и увидели, что рати нет, а пар идет от источников, текущих с гор, потому что были сильные морозы.
И тако придоша к городу, и сташа около его. Мьстиславъ же бяшеть не притяглъ, но шелъ бяшеть от Копыля,[454] воюя по Полѣсью, ни Романъ, ни Глѣбь, тии князи Заднѣпрѣсции, но токмо и одинъ Олегъ, сынъ Романовъ, притяглъ. Пришелъ бо бяше напередь с татары. Татарови же велми жадахуть Романа, абы притяглъ.
И так они пришли к городу и остановились около него. Мстислав не пришел, ибо он шел от Копыля, воюя по Полесью, а также не пришли ни Роман, ни Глеб, князья заднепровские, один только Олег, сын Романа, пришел.
Левъ же лесть учини межи братьею своею, утаився Мьстислава и Володимера, взя околний градъ с татары, а дѣтинѣць остася. Завътра же по взятьи города приде Романъ и Гл ѣ бъ с великою силою. И гнѣвахуся вси князи на Лва: Мьстиславъ, Володимѣръ, и тѣсть ему Романъ Дьбряньскый, и Глѣбъ Смоленьскый, и инии князи мнози, вси гнѣвахоться на нь про то, оже не потвори ихъ людми противу себе, самъ взя городъ с татары. Сдумали же бяхуть тако, оже бы имъ всимъ вземше Новъгородокъ, тоже потомь поити в землю Литовьскую. Но не идоша гнѣвомъ про Лва, и тако возвратишася восвояси.
А Лев обманул своих братьев — тайно от Мстислава и Владимира он вместе с татарами взял внешние укрепления, а крепость осталась. На другой день после взятия города пришли Роман и Глеб с большим войском. Прогневались все князья на Льва: Мстислав, Владимир, и тесть его Роман Брянский, и Глеб Смоленский, и иные многие князья — все они рассердились на него, что он не почел их за людей, равных себе, а сам взял город с татарами. Они задумали так, чтобы всем вместе взять Новогрудок, а потом идти в землю Литовскую. Но, рассердившись на Льва, они не пошли и вернулись к себе.
Тако же от Новагородъка приѣха Олегъ въ Володимерь ко своей сестрѣ. Володимиръ бо зовяше тогда тестя своего по велику, тако река: «Господине отче, поедь, побудешь во своемь дому, и дщери своей здоровье видишь». Романъ же отопрѣся ему, тако река: «Сыну мой Володимеру, не могу от рати своей ѣхати. Се хожю в земли ратной. А кто ми доправить рать мою домовь? А се в мое мѣсто сынъ мой Олегъ, ать ѣдѣть с тобою». И цѣловавшася, и тако поѣхаша восвояси.
От Новогрудка Олег поехал во Владимир к своей сестре. Ведь князь Владимир тогда очень звал своего тестя, так говоря: «Господин и отец, приезжай, побудешь в своем доме и увидишь, как жива-здорова твоя дочь». Роман же отказался, сказав так: «Сын мой, Владимир, я не могу уехать от войска. Я ведь нахожусь на враждебной земле. Кто доведет мое войско домой? А вот сын мой Олег вместо меня пусть поедет с тобой». И, поцеловавшись, разъехались они по домам.
Въ лѣто 6783.
В год 6783 (1275).
Въ лѣто 6784. Придоша пруси ко Тройденеви и-своей земли неволею передъ нѣмци. Он же прия ѣ к собѣ и посади часть и в Гроднѣ, а часть ихъ посади во Въслонимѣ. Володимеръ же сдумавъ со Лвомъ и с братомъ своимъ, пославша рать свою ко Вослониму, взяста ѣ, а быша землѣ не подъсѣдалѣ.
В год 6784 (1276). Пришли прусы к Тройдену, из своей земли гонимые немцами. Он принял их к себе и поселил часть их в Городне, а другую часть поселил в Слониме. Владимир же, посоветовавшись со Львом, своим братом, послал рать свою к Слониму, и они захватили их, чтобы они не поселялись в этой земле.
Посем же Тройдений пославъ брата своего Сирпутья, и воева около Камене.[455] Володимиръ же противу тому пославъ, взя у него Турийскъ[456] на рѣцѣ на Немнѣ и села около него поима. Посем же умиристася и начаста быти во величѣ любви.
После этого Тройден послал брата своего Сирпутья и воевал около Каменя. А Владимир послал против него войско и взял у него Турийск на реке Немане, и села окольные захватил. После этого они помирились и стали жить в большом согласии.
И посемь вложи Богъ во сердце мысль благу князю Володимерови, нача собѣ думати, абы кде за Берестьемь поставити городъ. И взя книги пророческыя, да тако собѣ во сердци мысля рче: «Господи Боже сильный и всемогий, своимъ словомъ все созидая и растрая, што ми, Господи, проявишь, грѣшному рабу своему, и на томъ стану». Розъгнувъ же книги, и выняся ему пророчьство Исаино: «Духъ Господень на мнѣ, егоже ради помаза мя благовѣстить нищимъ, посла мя ицѣлити скрушенымъ сердцемь, проповѣдати полоненикомъ отпущение и слѣпымъ прозрѣние, призывати лѣто Господне приятьно и день воздания Богу нашему, утѣшити вся плачющаяся, дати плачющимся Сивоону славу, за попелъ помазание... веселье, украшение за духъ уныния, и нарекуться роди правды, насажение Господне со славу, и созижють пустыня вѣчная запустѣвшая преже, воздвигнути городы пусты, запустѣвшая от рода».[457] Князь же Володимѣръ от сего пророчества уразумѣ милость Божию до себе, и нача искати мѣста подобна, абы кдѣ поставить городъ. Си же земля опустѣла, по 80 лѣт по Романѣ. Нынѣ же Богъ воздвигну ю милостью своею.
А потом Бог вложил благую мысль в сердце Владимира, и он стал размышлять, где бы за Берестьем поставить ему город. И взял он книги пророческие и, размышляя в сердце своем, сказал: «Господи Боже, сильный и всемогущий, словом своим созидающий и разрушающий, что ты, Господи, мне, грешному рабу своему, укажешь, так я и сделаю». И раскрыл книгу, и вынулось ему пророчество Исайи: «Дух Господень на мне, из-за него Бог помазал меня благовествовать нищим, послал меня исцелять сокрушенных сердцем, возвестить пленным освобождение и слепым прозрение, возвестить год Господень благоприятный и день воздаяния Бога нашего, утешить всех плачущих, дать сетующим на Сионе славу; вместо пепла — умащение; веселие и украшение — вместо духа уныния; их назовут народом праведным, насаждением Господним во славу его, и застроят пустыни вечные, прежде запустевшие, возобновят разоренные города, запустевшие с древних родов». Князь Владимир из этого пророчества понял милость Божию к себе и стал искать удобное место, где бы поставить город. Эта земля пустовала восемьдесят лет после Романа. А теперь Господь поднял ее своею милостью.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 220; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!