Позиция автора по отношению к герою 3 страница

В структуру повествования автор вводит определенную систему символических обозначений времени, усложняя тем самым смысл разговора с читателем, ибо разговор этот приобретает не только исторический, но и философский характер — о человеке и поиске им его собственного «я» в потоке времени. В текст рассказа — рефреном через все его содержание — автор включает, прямо противопоставляя их друг другу, слова из «Песни о встречном» и звук гремящей телеги, на которую конюх Абрам укладывает по утрам тела умерших «куркулей». «Песня о встречном» была написана Борисом Корниловым и Дмитрием Шостаковичем специально для кинофильма «Встречный», авторы которого, режиссер Фридрих Эрмлер и Сергей Юткевич, считали ее мелодию «главным интонационным стержнем своей картины. Судьба песни была долгой и счастливой, она звучала на праздниках, на физкультурных парадах, неслась из репродукторов... ей суждено было перелететь через десятилетия, через моря и океаны, получить „Гран-при“ на Всемирном конкурсе гимна для ООН, воспроизводиться во множестве фильмов разных стран и остаться непревзойденной в своем благородстве, изяществе» ²⁵.
В 30-е годы было создано немало кинофильмов, песни из которых перешагнули свое время, — например, «Веселые ребята» Григория Александрова. Официальная идеология, рупором которой были, в частности, кино, литература, музыка, старалась внедрить в сознание народа оптимистическое начало, уверенность в том, что страна идет в строительство новой жизни верным путем.
Часть населения действительно почувствовала «вкус» новой жизни — например, с 1 января 1935 года были отменены карточки на мясо, рыбу, сахар, картофель. Но это в 1935 году, а в его преддверии, в году 1933-м, сытно жили только семьи «ответственных работников»: так, в семье Володи Тенкова, отец которого был «ответственным служащим, получал ответственный паек... мать даже пекла белые пироги с капустой и рубленым яйцом!». Но душевного спокойствия эта сытая жизнь мальчику не приносит, его совесть не позволяет ему не заметить, что даже в их небольшом северном поселке, помимо сосланных сюда «куркулей», голодают почти все, у кого в семье нет опоры в лице «ответственного служащего»: это и дети из больших семей; и учительница, едва сумевшая заставить себя отвести взгляд от растоптанного, валяющегося на классном полу куска хлеба с повидлом; и женщина, ложкой аккуратно выбирающая из следа лошадиного копыта пролитое молоко; и скрюченная неизвестной болезнью Отрыжка. Наверное, автор мог бы продолжить «список» голодающих, но его внимание оказывается сосредоточенным на «куркулях» — внимание очень избирательное, связанное с тем, что герой ищет «самого голодного».
Ситуация, введенная автором в сюжет рассказа, складывается парадоксально: с одной стороны, как об этом говорится в песне, страна «встает со славою На встречу дня», «жизни выходит навстречу», «Навстречу труду и любви», но в этой же самой стране умирают от голода миллионы ни в чем не повинных людей. Система противопоставления, когда основная «мелодия» сюжета — смерть от голода — обрамляется словами прекрасной песни, — это и есть система символического обозначения времени, система доказательства того, что господствующей идеологией в стране стала идеология обмана, и мальчик очень тонко чувствует этот обман, потому что говорит о себе — и не единожды: «...я дурной, неисправимый мальчишка, ничего не могу с собой поделать — жалею своих врагов!»; «А кто враг?.. Враг ли тот, кто грызет кору?»; «Но это же куркули грызут кору! Ты жалеешь?..» Эти сомнения были для мальчика симптомом «ненормальной» жизни — «нормальная» же была другой: «Долго выдержать сквера мы не могли... бежали в поселок... туда, где шла нормальная жизнь, где часто можно было услышать песню: „Не спи, вставай, кудрявая! В цехах звеня, Страна встает со славою На встречу дня!“». Слова песни автор выделяет в столбик, и впервые они появляются как раз после описания скверика, в котором находятся сосланные. Так жизнь ставит ребенка перед выбором: как быть? Помочь? Не помочь? Решение подсказывает даже не частушка, слова которой звучат диссонансом по отношению к словам песни; автор вводит ее в текст в тот момент, когда в поселке появляется Дыбаков — «первый секретарь партии в нашем районе... в полувоенном кителе... в пенсне на тонком горбатом носу», который «ходил... выгнувшись, выставив грудь, украшенную накладными карманами» — знаком принадлежности к власти. Что дает эта власть человеку, который не попал в число «куркулей», но и во власть — тоже? Вспомним слова частушки: «Хорошо тому живется, У кого одна нога...», — пропетые «тенором под балалайку»: это знак меланхолии, помноженной на откровенное издевательство, но над кем? Над собой? Или над тем, кто не дает возможности иметь «портошину» на вторую ногу, если она у него есть? Эту частушку слышит герой — вместе с другими ребятишками он стал свидетелем разговора Дыбакова (фамилия ведь тоже своеобразный символ времени: дыба, орудие пытки, орудие уничтожения!) с одним из «куркулей». Частушка звучит «в обвалившейся тишине», когда «костяк» обращается к Дыбакову со словами: «Поговорим, начальник?» Слова ее, ставшие внезапно слышными, — это тоже знак времени, знак несчастливой жизни, и герой — и не он один, а вся ребятня — остро ощущают это несчастье: они даже не поют привычную частушку о «враге-вражине».
А ведь Володя Тенков остро мечтает о счастье: «В нечаянно вырванную у сна минуту я вдруг тихо радуюсь очевиднейшему факту — существует на белом свете некий Володька Тенков... как это прекрасно!»
И снова — диссонанс: именно в этот момент, когда в предутренние часы мир кажется герою прекрасным, «удивительно покойным», автор вводит еще один, самый трагичный символ времени — грохот телеги, увозящей из скверика тела умерших за ночь «куркулей».
Соединение автором всех этих символов — песни, частушки, грохота телеги — в контексте одновременного звучания позволяет говорить о том, что в самой безвыходной ситуации человек все равно будет искать выход, то есть делать выбор: как жить в стране, где звучит прекрасная песня и где каждое утро кто-то умирает от голода?
Соединение в одном контексте звучания прекрасной песни, перешагнувшей рамки своего времени, слов частушки, которые рождают у читателя ощущение лихой отчаянности, и грохота телеги, увозящей тела умерших, является для автора символическим обозначением сложнейшего хода времени, когда человеку, наделенному способностью знать, ведать, предстоит сделать выбор между покорностью страшному течению времени или неподчиненностью ему, пусть даже в самом «маленьком» деле — таком, какое, например, находит для себя герой: он стал кормить голодную собаку.
Что еще может сделать ребенок в стране, где по утрам «гремела телега — знамение времени!»? В чем-то, как нам кажется, автор оправдывает своего героя — слишком неравны условия выбора: государство — и десятилетний мальчик.
Автор представляется человеком страдающим и сострадающим, понимающим, как велика тяжесть сложившегося выбора, и все-таки вершащим над собой, над своей внутренней слабостью, вылившейся в компромисс с собственной совестью, свой нелицеприятный суд — недаром рассказ заканчивается упоминанием о начальнике станции, застрелившем себя от невыносимо тяжкого груза совести, не позволившей ему принять насилие как норму жизни. (Ребятишки звали этого человека «красная шапочка», и автор не случайно вспоминает это прозвище — ведь оно тоже своеобразный символ времени, навеянный воспоминанием о сказочной героине, ставшей жертвой обмана.) Таким образом, система символических обозначений времени необходима автору для того, чтобы погрузить читателя не только в исторический, но и в философский аспект бытия — с тем, чтобы помочь понять ему его собственное «я».
Учитель. В сложнейшей ситуации, пережить которую оказался не в силах взрослый человек — начальник станции, мальчик делает выбор не между человеком и собакой, а между возможностью или невозможностью оставаться человеком, заслуживающим хотя бы толику уважения к себе самому. В этом самоуважении — залог его возможного, но, скорее всего, недостижимого счастья.

Мы поможем в написании ваших работ!