ЭЛИТАРИЗМ: ПОСТУЛАТЫ, АРГУ- МЕНТЫ И ПСЕВДОАРГУМЕНТЫ 8 страница
Элитаристской критике демократии присущ общий порок буржуазной социологии — антиисторизм. А феномен буржуазной демократии требует для своего осмысления исторического подхода. Буржуазная демократия явилась большим шагом вперед от политических форм феодализма, от абсолютизма. В. И. Ленин отмечал: «Демократическая республика и всеобщее избирательное право по сравнению с крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет, образовать те стройные, дисциплинированные ряды, которые ведут систематическую борьбу с капиталом»6.
Рабочий класс заинтересован в сохранении буржуазно-демократических свобод больше, чем монополистическая буржуазия, которая рассматривает эти свободы как тяжелый груз, от которого желательно освободиться.
Весьма четко сформулировал отношение коммунистов к демократии канадский марксист С. Райерсон: «Верно ли положение: демократия при капитализме — не что иное как обман? Конечно, буржуазная демократия обман в том смысле, что выборные институты и всеобщее избирательное право создают иллюзию правления большинства, тогда как практически налицо правление меньшинства, осуществляемое монополистически-капиталистическими хозяевами и государственной машиной.
Но хотя в этом важном смысле буржуазная демократия и является обманом, она вместе с тем представляет собой и кое-что другое. Она воплощает (хотя и в ущербной, ограниченной, искаженной форме) завоевания великих революционно-демократических битв прошлого... Мы должны бороться и за использование тех реальных элементов этой демократии, которые были достигнуты в процессе преодоления феодального господства, которые продолжают существовать, несмотря на нападки монополистического капитала, и которые содержат в зародыше потенциальные элементы тысячекратного расширения демократии, приходящего с социализмом»7.
|
|
|
Известно, что яростные нападки на демократию лежали в основе идеологии германского, итальянского фашизма. Элитаризм объективно продолжает этот антидемократический курс. Буржуазная демократия переживает в современный период глубокий кризис, демократические свободы в капиталистических странах непрерывно урезаются; монополистический капитал даже ограниченные буржуазные свободы склонен рассматривать как угрозу своему господству. Империалистическая буржуазия все более стремится освободиться от стесняющих ее форм политической демократии, от оглядки на массы, на общественное мнение, перейти к «твердой» диктатуре элиты монополий. Напротив, именно рабочий класс стал ныне ведущей силой в борьбе за защиту и расширение демократических прав и свобод. Несмотря на историческую ограниченность буржуазной демократии, она создает условия для существования массовых организаций трудящихся, для расширения их влияния на политическую жизнь общества.
|
|
|
Поиски компромисса. «Демократический элитаризм».
Свой поход против демократии элитаризм охотно камуфлирует псевдодемократической фразой. В последнее время на Западе стало модным писать об «историческом примирении» элитаризма с демократией, причем для обоснования этого «примирения»
фальсифицируются и капиталистическая действительность, и само содержание понятий «демократия», «свобода». Теоретики элитаризма, как признает канадский социолог Дж. Портер, допускают для «демократической системы» олигархическое правление, апатию масс и принудительное повиновение. Характеризуя подобные тенденции в американской социологии, Р. Баркли пишет: «В США наблюдаются в настоящее время попытки совместить основные положения теории элиты с традиционно поддерживаемыми концепциями демократии. Обычно в этих случаях демократические концепции истолковываются таким образом, чтобы выхолостить из них упоминание о политическом равенстве людей»8. Эти попытки совместить всевластие монополий с буржуазно-демократическими свободами, «модернизировать»
|
|
|
демократию, приспособив ее к государственно-монополистическому капитализму, сочетаются с элитаристской критикой ее справа, с позиций той части монополистической буржуазии, которой и ограниченные буржуазные свободы кажутся помехой.
Если первоначально элитаризм был откровенно враждебен демократии, то начиная с 30-х годов ряд элитаристов попытались совместить его с признанием ценности буржуазно-демократических институтов. Сам Моска под конец жизни начал пересматривать свои взгляды на буржуазную демократию в сторону принятия некоторых ее принципов. Он видел в этом не отказ от элитарных установок, но их модификацию, Моска приходит к «парадоксальному» для себя выводу о том, что демократические методы могут быть использованы для увеличения силы и стабильности правящего класса9, что в демократиях «ряды правящего класса более открыты». Буржуазная демократия оказывается удобной маскировкой диктатуры капиталистов. Причем в отличие от предшествовавших правящих классов, открыто провозглашавших всевластие меньшинства, буржуазия прикрывает его фиговым листком «демократии». Современный «демократический элитаризм»
|
|
|
не отрицает открыто идею народного суверенитета, но так «уточняет» ее, что лишает всякого реального содержания; это — не правление народа, но правление «демократической элиты», которая правит «на благо всего общества» *.
Чтобы объединить концепцию Парето — Моски с «современной демократической теорией», отмечает идеолог «демократического элитаризма» П. Бахрах потребовалась ее радикальная ревизия, которая была осуществлена Дж. Шумпетером и К. Маннгеймом в 30—40-х годах. Шумпетер «сужает» понятие «демократия», предлагая не отождествлять его с народовластием.
Как и Моска, он считает, что «идеи XVIII века — воля народа, общее благо» — всего лишь мифы; «абсурдно» верить, что народ компетентно судит о политике. Поэтому вместо трактовки демократии как «правления народа» он предлагает, на его взгляд, «более реалистичную»— «правительство, одобряемое народом».
Шумпетер— сторонник «умеренной» демократии, в которой «страта элиты» была бы, с одной стороны, не слишком исключительной, с другой — не слишком доступной для «аутсайдеров» и в то же время достаточно сильной, чтобы «ассимилировать индивидов, которые вырываются вперед» 10. Его определение демократии — одно из наиболее признанных на Западе — предполагает элитарную структуру общества (что свидетельствует не столько о движении «влево» элитаристов, сколько о «поправении» теоретиков буржуазной демократии).
Считавшиеся ранее антиподами, теории элиты и буржуазной демократии находят точки соприкосновения. Правящая элита признается необходимой для любого общества, в том числе и демократического; отличительная черта посСобственно, подобная демагогия присуща в той или иной мере всем эксплуататорским классам. И рабовладельческая аристократия, воспевавшаяся Платоном, и технократы, герои Веблена, и даже фашистские диктаторы претендовали на то, что осчастливливают массу, и порой даже верили в это, становясь жертвами собственной демагогии.
леднего — конкуренция элит за позиции власти, а также более открытый их характер. Концепция демократии как политической системы, в условиях которой партии конкурируют в борьбе за голоса избирателей, предполагает, что массы могут в определенной степени влиять на политику, выбирая между конкурирующими элитами. Шумпетер и квалифицирует демократию как «институт для достижения политических решений, когда к властным позициям приходят посредством конкурентной борьбы за голоса людей». В этой «рыночной» концепции демократии различные элиты выносят «на продажу» свои программы, а массы «покупателей» принимают или отвергают их на выборах.
Близкую позицию занял и К. Маннгейм. В своих ранних работах он связывал элитаризм с авторитаризмом и антидемократизмом. Однако с течением времени его позиция меняется, он находит следующий способ соединения элитаризма с демократией: «Действительное формирование политики находится в руках элиты, но это еще не значит, что общество недемократично. Ибо для демократии достаточно, чтобы граждане, хотя они и не имеют возможности прямого участия в управлении,, по крайней мере иногда выражали свои чувства, одобряя или не одобряя ту или иную элиту во время выборов». Апологетизируя буржуазную демократию, Маннгейм пишет о «совместимости» элитаризма с принципом «равных возможностей» при условии формирования элиты в соответствии с заслугами людей (позднее эта идея получит развитие в концепции «меритократии»
Д. Белла, К. Боулдинга). «Не является ли противоречием говорить об элитах в демократическом обществе, — задает он вопрос.
— Не снимает ли демократия вообще отношение элита — масса?
Мы не можем отрицать, что тенденция к уравниванию, к уничтожению страты элиты существует; но одно дело — признать существование тенденции, и другое — признать, что она должна идти до конца. Во всех демократиях, которые мы знаем, возможно различать лидеров от ведомых. Значит ли это, что демократии являются неподлинными? Не должны ли мы предположить, что существует демократический оптимум отношения элита — масса? Оптимум не обязательно должен быть максимумом; если демократия предполагает антиэлитарную тенденцию, это не значит, что мы должны идти до конца к утопическому уравнению лидеров и ведомых. Мы принимаем, что демократия характеризуется не отсутствием страты элиты, но скорее способом ее рекрутирования, новым самосознанием элиты»11, В США либеральный вариант элитаризма развивался школой Г. Лассуэлла. В концепции Лассуэлла «демократия отличается от олигархии не отсутствием элиты, которая продолжает оказывать наибольшее влияние на общественную жизнь, а ее открытым, представительным, ответственным характером» 12. Он утверждает, что элита современного капиталистического общества в отличие от предшествовавших типов злит обладает знанием и умением управлять и потому более подходит для руководства современным сложным и дифференцированным общественным механизмом, чем закрытая аристократическая каста.
Таким образом, искажается само понятие «демократия», ибо отбрасывается как «демагогический» принцип равенства, молчаливо признается, что демократическое участие всех людей в политической жизни общества неосуществимо. Понятие «демократия» применяется к политической системе, где лишь элитные группы активно участвуют в управлении обществом, причем капиталистическая элита объявляется лучшей из элит на том основании, что она якобы открыта для всех наиболее способных к управлению людей. Фальшь этого тезиса отмечают и многие буржуазные социологи, вынужденные признать, что элита открыта лишь для тех, кто владеет капиталом. Совершенно очевидно, что свобода и демократия в контексте элитаризма — это свобода для элиты *.
Вопрос о соотношении элитаризма и демократии неоднократно поднимался на всемирных социологических и политологических форумах, в частности на IV Международном социологическом конгрессе. Один из теоретиков Итальянской социалистической партии Н. Боббио, выступивший на этом конгрессе с докладом «Теория политического класса в понимании демократических авторов Италии», утверждал, что последователи Моски — П. Гобетти и Г. Дорсо — сумели совместить элитаризм с демократией. «Внутри правящего класса в широком смысле, — сказал он, — Дорсо проводит различие между собственно правящим классом (с его политической и интеллектуальной элитой) и полиСошлемся в этой связи на более раннюю апологию капиталистической элиты Э. Россом, одним из патриархов американской социологии: «В нашем обществе не короли, не принцы, не дворяне, а банкиры, короли торговли, железнодорожные магнаты, капиталисты, политические деятели, издатели, писатели, артисты занимают высшие посты, переняв эстафету у первых... Общество представляет собой не многоэтажную пагоду, состоящую из замкнутых каст, но пирамиду, суживающуюся кверху и предполагающую иерархию постов, к которым карабкаются отдельные личности (Ross E. Social Psychology. N. У., 1919, р. 193), тическим классом, определяемым как руководящий комитет и технический инструмент первого. Затем проводится дальнейшее различие между политическим классом, находящимся у власти, и оппозицией. Каждый политический класс имеет тенденцию расколоться на управляющий и оппозиционный. Когда этот естественный процесс приобретает контрастный характер, мы имеем дело с диктатурой. Когда же, наоборот, классы могут править в порядке устойчивой и регулярной очередности, мы имеем дело с демократией. Теория политического класса и теория демократии оказываются, таким образом, примиренными, поскольку демократия уже не отождествляется с верховной властью народа (!), но скорее является системой, имеющей более подвижные элиты.
Теория элиты вместо того, чтобы быть антидемократической, становится основой нового, более реалистического понимания демократии». Для этого «социалиста» демократия — не более чем власть «мобильной» элиты. Мы не будем разбираться в невероятной путанице в понимании, вернее в непонимании, Боббио сущности классов и классовых отношений, в смешении понятий «класс» и «партия». Разумеется, у власти могут находиться различные группировки правящего класса, в данном случае капиталистов, различные партии, но буржуазное правительство выражает совокупный интерес этого класса. Приведенная пространная цитата интересна тем, что наглядно показывает, как элитаристы искажают сущность демократии, чтобы примирить ее со своей антидемократической теорией.
Н. Боббио пропагандировал также взгляды последователя Парето Ф. Бурцио, который, как и его учитель, считал, что любая творческая, прежде всего политическая, деятельность должна осуществляться меньшинством, обновляемым за счет наиболее способных представителей масс. «Равные возможности», которыми якобы обладают члены «индустриального общества», позволяют «лучшим элементам» из «низших» классов проникать в «высшие», что обеспечивает подвижность, мобильность элиты и позволяет ей выполнять должным образом стоящие перед ней задачи. Разделяя эту позицию, Боббио в заключение своего доклада с торжеством заявил: «Теория политического класса в процессе своего развития перешла из рук врагов демократии в руки ее друзей».
Однако торжество Боббио преждевременно. «Конвергенция»
элитарных и демократических теорий носит чисто формальный характер, она основана на растворении буржуазно-демократических взглядов в элитаризме. Американский теоретик «демократического элитаризма» П. Бахрах вынужден признать, что «в нормативном смысле существует фундаментальное различие между демократическими и элитарными теориями» 13. Напрашивается вывод о том, что попытки совместить эти теории означают либо лицемерие, либо принесение в жертву принципов демократии. Однако сам Бахрах думает иначе.
Он объявляет взаимодействие элитарных и демократических теорий «блестящей иллюстрацией гегелевской диалектики»:
первоначально аристократические теории власти критикуются теоретиками демократии Ж-Ж. Руссо, Т. Джефферсоном и др.; в дальнейшем демократические теории подвергаются критике со стороны элитаристов (Моска, Парето); «истиной» же оказывается синтез элитарных и демократических теорий, то есть «демократический элитаризм». Противоречие между элитой и демократией снимается «демократическим элитаризмом», созданным американскими, а также европейскими (Р. Арон во Франции, Дж.
Пламентац в Англии, Дж. Сартори в Италии) социологами, которые показали, что «господство политических элит ни в коем случае не подрывает демократический процесс»14, ибо множественность элит, конкурирующих между собой, и отличает демократию.
Однако диалектика из Бахраха не получилось. Его концепция представляет собой типичный образчик консервативной интерпретации диалектики Гегеля как «примирения противоположностей». Реальная эволюция указанных теорий иная. На первом этапе — традиционные для идеологов эксплуататорских классов теории аристократического правления. Далее — критика их теоретиками нарождавшейся буржуазии, отстаивавшими идеи народного суверенитета в борьбе против идеологов феодализма, абсолютизма. И наконец, отказ буржуазии, пришедшей к власти, от идей народовластия, критика их с позиций элитаризма, обычно замаскированная псевдодемократической фразеологией (примером чему служат сами теории «демократического элитаризма»). Альтернативой элитаризму является отнюдь не возврат к идеям идеологов буржуазии XVIII века, а подлинное народовластие, основанное на ликвидации всех эксплуататорских классов, которые и являются носителями элитарного мировоззрения.
«Демократический элитаризм» отвергает как «наивную» идею народовластия на том основании, что важнейшие политические, экономические и социальные решения принимаются в западных странах незначительным меньшинством. В отличие от демократических концепций нарождавшейся буржуазии, рассматривавших народ как опору демократии, «демократический элитаризм» ищет эту опору в «демократической по характеру элите». Вместо того чтобы видеть угрозу демократии в господствующем меньшинстве, «демократический элитаризм» видит эту угрозу... в трудящихся массах. Либеральные авторы при этом ссылаются на то, что массы могут быть гораздо правее элиты, указывая на «массовую поддержку» таких авторитарных и тоталитарных движений, как маккартизм, перонизм, пужадизм, что «разрушило веру либералов в демократию»15.
Сторонники «демократического элитаризма», такие как У.
Корнхаузер, Дж. Сартори, постоянно колеблются между признанием буржуазно-демократических ценностей и страхом перед «крайностями» демократии, «не подорвавшей корни массовых движений». Сартори предостерегает: «Мы должны бояться, что демократия, как в мифе о Сатурне, уничтожит ее собственных лидеров, создав условия для их замены недемократическими элитами» 16. Не веря в творческие силы народных масс, буржуазные теоретики не мыслят мира без элиты. 3. Бжезинский и Р.
Бейли проводят небезынтересное сравнение содержания буржуазной идеологии конца XVIII и второй половины XX века 17:
XVIII век XX век Признание прогресса Отрицание прогресса Человек рационален Человек иррационален Мифы и суеверия вредны Мифы и суеверия порой полезны Общество управляется на осно- Общество управляется элитой ве народного согласия Вера в демократические и гума- Неверие в ценности демократии диетические ценности и гуманизма, которые ведут к власти некомпетентных масс и катаклизмам Все это — свидетельство глубокой деградации современной буржуазной идеологии, ее антидемократизма. М. Алле уверяет, что «судьба масс зависит от качества элиты», а поскольку современная элита Запада — лучшая из всех возможных элит, «никогда еще массы не имели лучшей судьбы» 18. Итальянский политолог Л. Кавалли, воскуряя фимиам «демократической элите», пишет: «Эта элита воспитывает народ в духе демократии, прежде всего создавая институты и привычки к информации, к независимым и в то же время ответственным решениям». Итак, все надежды следует связывать с «хорошей», «квалифицированной»
элитой.
«Демократия — это власть народа, — пишут американские политологи Т. Дай и X. Цайглер, — но ответственность за выживание демократии лежит на плечах элит. Это — ирония демократии: элиты должны править мудро, чтобы власть народа выжила. Если бы жизнеспособность американской политической системы зависела от активности, информированности и просвещенности граждан, то демократия в Америке давно исчезла бы, ибо массы в Америке апатичны и дезинформированы в политическом отношении и удивительно мало привязаны к демократическим ценностям... Но, к счастью для этих ценностей и для американской демократии, американские массы лишь следуют за лидерами.., отвечая на предложения элит» 19. Такова центральная идея книги Дая и Цайглера «Ирония демократии».
Итак, демократия, боящаяся народа. Поистине «ирония демократии». И злая ирония. Только, может быть, не следует иронизировать над демократией. Скажем точнее: такова ирония буржуазной демократии.
* * * Элитаристская сущность буржуазной идеологии со всей очевидностью доказывает фальшь развернутой на Западе, прежде всего американской администрацией, фарисейской кампании «в защиту прав человека» в социалистических странах. Эта ложная кампания, направленная на то, чтобы отвлечь внимание общественности от вопиющих нарушений прав и свобод в самих капиталистических странах, от язв и пороков капитализма — хронической безработицы, инфляции, падения жизненного уровня трудящихся, — преследовала также цель извратить внутреннюю политику СССР и других социалистических государств, ослабить роль реального социализма как вдохновляющего примера для народных масс капиталистических, а также развивающихся стран, использовать проблему прав человека для политического шантажа, вмешательства во внутренние дела социалистических стран, как средство идейно-пропагандистской борьбы против социализма.
Дата добавления: 2018-05-30; просмотров: 326; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!