ЭЛИТАРИЗМ: ПОСТУЛАТЫ, АРГУ- МЕНТЫ И ПСЕВДОАРГУМЕНТЫ 3 страница
Справедливости ради заметим, что наряду с белым расизмом существует «черный расизм», или «расизм наоборот»,— «теории» негритянской исключительности, восхваляющие негритянскую элиту, доказывающие, что по типу психической организации негр выше представителей других рас.
Существует также сионистский элитаризм, утверждающий «богоизбранность» еврейства. Называя элитой «тех, кто обладает превосходящим талантом к лидерству»22, американский социолог Н. Вейл в книге «Творческие элиты в Америке» пишет о «сильных различиях» в этом таланте у лиц разных национальностей и рас. Он пытается доказать, что состав творческой элиты США не соответствует национальной и расовой структуре страны: одни группы вносят непропорционально большой вклад, другие — малый или нулевой. Исследуя научную, художественную, политическую элиту США, Вейл утверждает, что «выдающимся элементом» интеллектуальной элиты США являются евреи. Как видим, расизм многолик. И любая разновидность его прямо или косвенно связана с элитаризмом.
Еще в конце XIX — начале XX века Ц. Ламброзо, М. Нордау и др. выступили с теориями о биологической природе господствующего класса. В. Ляпуж утверждал генетическую детерминированность элиты, которая формируется из долицефалов (длинноголовых), прежде всего представителей арийской расы, тогда как брахицефалы (короткоголовые) образуют низшие слои общества. Двигателем истории он объявлял «евгенические элементы» нации. А ныне близкие теории развивает профессор Гарвардского университета Р. Хернстайн, утверждающий, что гены представителей элиты более «полноценны», чем гены простого народа. Другой профессор этого же университета, Э. Вильсон, пишет, что «новая наука — социобиология» установила, что все «социобиологические слои» — от насекомого до человека— иерархичны, в них существуют касты, расы, господство немногих.
|
|
|
На последних международных генетических конгрессах говорилось о «буме» евгенического движения на Западе, тесно связанного с биологическим обоснованием элитаризма. Евгеника ставит своей задачей «улучшение человеческой породы» путем искусственного отбора, который, по замыслу евгенистов, должен привести к плановому производству элиты. Так, Э. Майр выступает за создание условий для того, чтобы люди с «ценными» генами оставляли как можно больше потомства.
Итак, общим для биологического элитаризма является абсолютизация деления общества на высшие и низшие классы на том основании, что различия между ними носят «генетический характер», что элита — люди, обладающие «более ценным генным капиталом», что «благо человечества» требует селективно-элитарного подхода к воспитанию людей (разного для элиты и масс). «Социальная биология*»
|
|
|
подменяет общественные законы биологическими и поэтому неспособна раскрыть сущность первых. «Биологическая редукция»
не выдерживает научной критики. Академик Н. П. Дубинин справедливо отмечает, что «социобиология», механически перенося на человека законы генетики животных, неспособна объяснить феномен человека.
Нет сомнения в том, что генетическая наследственность играет важную роль в жизни человека, но она проявляется как бы в «снятом виде», как подсистема в системе более высокого порядка. Становление индивида осуществляется под определяющим воздействием социальной, а не генетической программы. Человек обретает свою сущность, впитывая в себя социальные отношения, пропуская их через себя, активно участвуя в них; именно в процессе социализации личности развиваются ее человеческие свойства и качества; социальная позиция и поведение личности определяются не генетической программой, но социальными условиями его жизни. Н. П. Дубинин пишет: «Социальное содержание... не записано в генетической программе человека. Мозг обладает безграничными возможностями для восприятия разносторонней социальной программы, обеспечивающей универсальную готовность новорожденного подключаться к общественной форме движения материи». В условиях изменчивой социальной среды мозг обнаруживает пластичность, лабильность.
|
|
|
Попытки доказать, что различия нормальных людей по интеллекту зависят от «генов интеллектуальности», ничего не дали.
Поэтому закономерен вывод Н. П. Дубинина о том, что «элитизм есть не что иное, как дискриминация путем намеренного развития одних людей за счет других»23, это классовая позиция идеологов эксплуататорского меньшинства.
Ссылки на биологические законы стали обычными на Западе, ими пользуются не только социологи, но и политики 24. Биологический элитаризм прочно перекочевал в научно-фантастическую литературу. Прежде всего следует назвать знаменитую антиутопию английского писателя Э. Хаксли «Бравый новый мир». Люди в ней разделены на касты; низшие касты, исполняющие примитивную работу, даже не нуждаются в принуждении — им на генетическом уровне запрограммировали любовь к рабству. Массы манипулируются элитой при помощи «гипнопедии» (гипнотическое внушение людям мысли о том, что они счастливы, удовлетворены своим положением) и «сомы» — напитка счастья. Хаксли обнаруживает тенденцию движения к «бравому миру» уже в современном мире. Это — усовершенствованная техника внушения, наука о социальных различиях, которая дает возможность правительственным чиновникам находить для определенного индивида соответствующее ему место в системе социальной и экономической иерархии, наконец, евгеника, направленная на стандартизацию человеческих существ, чтобы облегчить правительственным чиновникам их задачи.
|
|
|
Любопытно описание Хаксли процесса искусственного выведения различных каст людей («процесс Бокановского»). Для этого производится облучение эмбриона рентгеновскими лучами и регулирование продолжительности воздействия кислородом на эмбрион. Чем ниже каста, тем короче воздействие кислорода. В эпсилонах — низшей касте — человеческий интеллект вообще не нужен. Так осуществляется промышленное получение миллионов идентичных близнецов. Это принцип массового производства, примененный в биологии. Важно внушить людям мысль о неизбежности их социальной судьбы, более того, сделать так, чтобы их предназначение им нравилось. Для этого используется «гипнопедия». Представителям каждой касты внушается, что они довольны своим положением и счастливы. Вот образец внушения детям касты бета: «Дети гамма носят одежду цвета хаки. О нет, я не хочу играть с детьми гамма. А эпсилоны еще хуже, они слишком глупы, не умеют ни читать, ни писать. Я так рада, что я — бета. А дети альфа носят серую одежду. Их работа тяжелей моей, потому что они так пугающе умны. Я искренне рада, что я — бета, потому что я не хочу так тяжело работать. И к тому же мы значительно лучше, чем гамма и дельта, а эпсилоны еще хуже...»
Элитной кастой является альфа. Впрочем, даже не все альфа знают правду о мире и, если знают больше, чем коллеги, не могут делиться с ними — это опасно для системы. «Правда—велика, но еще более великим, с практической точки зрения, является молчание о правде»25. Таков «бравый новый мир», тенденции к которому Хаксли видит в настоящем. Недаром летоисчисление в этом мире ведется со времени пуска Фордом конвейера.
Есть и «ослабленные» варианты антиутопий об элитарном обществе. В романе Ф. Корсака «Бегство Земли» человечество делится на два класса: текнов и триллов. Текны, составлявшие ничтожное меньшинство населения — это ученые, инженеры, исследователи. Это не наследственная каста. Каждый ребенок, в зависимости от его способностей и наклонностей, к 16 годам получал звание текна или трилла. Считалось, что «тайны науки ни в коем случае нельзя доверять людям сомнительной нравственности. Каждые юноша и девушка, отнесенные к текнам, должны были торжественно поклясться, что они никогда никому не откроют научных знаний, кроме тех, которые можно распространять. Зато внутри класса текнов никаких ограничений не существовало...» 26. Вариацией на близкую тему является антиутопия Курта Воннегута «Механическое пианино». Город Илиум распадался на две части — грязный поселок для рабочих и роскошные кварталы менеджеров и инженеров. Преодолеть барьер между ними можно было только при условии успешной сдачи экзамена, на котором проверялись умственные способности людей. Удачливые переходили в элиту.
Внешне все выглядело демократично: экзамен проводился по шкале «безошибочных показателей», не было никаких социальных перегородок, но экзамены почему-то выдерживали исключительно выходцы из элиты, лишь у них обнаруживались способности стать менеджерами и инженерами... Антиутопии эти интересны тем, что дают наглядное представление о будущем, которое хотели бы подготовить человечеству сторонники биологического и технократического элитаризма.
Аргументы «от психологии». Еще более распространена психологическая интерпретация элитаризма. Ее сторонники подменяют социальные законы психологическими; утверждают, что причины деления людей на элиту и массу лежат в их психологических особенностях; пишут об «извечном» конфликте между «толпой бездарностей» и «творческим меньшинством».
Воспроизведя теорию подражания Г. Тарда, американский социолог Л. Бернард и его последователи утверждают, что «масса подражает немногим, добившимся успеха», и что подражение элите — «сердцевина социальной жизни». Дж. Джиттлер пишет о «врожденных психических качествах», определяющих принадлежность индивида к элите или массе. Элиту он определяет как «категорию людей, обладающих определенными привилегиями, обязанностями и властью, которыми они располагают в связи с тем, что им присущи качества, которые рассматриваются как ценности в данную эпоху развития культуры»27. Положение личности в обществе оказывается функцией от ее врожденных свойств, отсюда — психологическая пропасть между элитой (обладающей психическим превосходством) и массой.
Таким путем элитаристы стремятся замаскировать действительные основы экономического и политического неравенства в капиталистическом обществе, привить трудящимся психологию неполноценности. Один из тривиальных приемов защиты господства финансовой олигархии состоит в утверждении, что элита образуется из наиболее одаренных, способных людей, пригодных для выполнения функций руководства обществом. М. Гинсберг и длинный ряд других буржуазных социологов обосновывают элитаризм ссылкой на различия индивидуальных способностей людей, на жажду большинства людей иметь лидеров. У этого большинства существует якобы инстинктивная потребность в подчинении, тогда как у меньшинства — врожденная жажда господства. Эти импульсы и определяют принадлежность людей к элите или массе. Итак, деление на элиту и массу соответствует, по Гинсбергу, самой природе человека. Такие аргументы затушевывают сущность эксплуататорских отношений, игнорируют отношения частной собственности как причины социального неравенства. Ибо отнюдь не врожденные психические характеристики, а социально-экономические условия эксплуататорского общества определяют угнетенное положение народных масс и господство меньшинства, владельцев средств производства.
Элитаристы консервативной ориентации обычно объявляют приобретательство основой «человеческой природы». Богатство — доказательство выдающихся способностей человека и одновременно награда за них. Только таким людям можно доверить управление обществом. Бедные же бедны потому, что у них нет способностей, да и условия жизни не способствуют их развитию.
Так что следовать за элитой, великодушно согласившейся указывать им путь, — лучше для них самих. Итак, правящий класс, по мнению элитаристов, выделяется в процессе конкурентной борьбы, в которой побеждают наиболее способные, мобильные люди, обладающие наивысшим интеллектом и волей к власти.
Такой вывод часто обосновывается математическими выкладками. А. Фриш уверяет, например, что в соответствии со статистическими данными из тысячи индивидов не более десяти способны к творческой деятельности. А. Коулмен построил даже математическую модель распределения богатств, чтобы доказать, что это распределение «склоняется к индивидуумам с высокими способностями» (а точнее, этот автор «склоняется» к апологии капитализма).
Таким образом, способности людей «пропорциональны обладанию собственностью». Поэтому капитализм с присущим ему элитаризмом — «вечный и естественный строй». Элита победила «в честном соперничестве», она наиболее пригодна для управления обществом. Чтобы оправдать столь вольную конструкцию, буржуазные психологи широко применяют, специально разрабатывают тесты для определения умственных способностей. В результате их произвольного применения легко «доказываются» высокие интеллектуальные качества элиты и «неразвитость» трудящихся.
Во всех этих упражнениях нет ни грана научности. Они лишний раз обнажают социальные функции официальной буржуазной психологии. Бесспорно, люди одарены неодинаково, но отсюда не следует, что одни должны эксплуатировать других, что более способные составляют привилегированный класс. Отмеченное обстоятельство не может играть решающую роль в классовой дифференциации, в определении места класса в исторически определенной системе общественного производства, его отношения к средствам производства. Принадлежность к привилегированной верхушке капиталистического общества определяется отнюдь не умственными способностями, а размерами капитала, социальными связями, происхождением. Глубоко лживо утверждение о том, что буржуазная демократия открывает «равные возможности» для всех. Монополистическая элита в своем подавляющем большинстве — наследственная элита.
Распространенным психологическим «обоснованием» элитаризма является вульгаризаторская интерпретация тестов умственных способностей, определяющих так называемый «коэффициент интеллектуальности» (IQ). Считается, что элита обладает (или должна обладать) наивысшим коэффициентом. Спекуляции на «тестах интеллектуальности» обычно направлены на то, чтобы обосновать право элиты на привилегии на том основании, что ее IQ выше среднего. Однако при этом игнорируется тот факт, что вне элиты оказываются люди с коэффициентом выше, чем средний IQ элиты. Кроме того, в качестве исходного служит произвольный, ненаучный тезис о том, что IQ представляет собой постоянную, генетически обусловленную величину. В действительности это — величина, изменяющаяся на протяжении всей жизни человека; на нее влияют социальные условия, уровень культуры, образования. IQ элиты, если этот показатель действительно выше среднего, есть не нечто данное природой, но результат того, что представители элиты находятся в условиях, более благоприятных для развития интеллектуальных способностей. Утверждение об абсолютной генетической детерминации умственных способностей человека ненаучно; речь может идти лишь о сложном диалектическом взаимодействии природных и социальных факгоров в процессе формирования и развития умственных способностей человека при определяющем влиянии социальных факторов. Далее, психологические интерпретаторы элитаризма исходят из неверного тезиса о том, что IQ — единый показатель умственных способностей человека, который включает в себя способность к такой важной стороне умственной деятельности, как управление социальной жизнью. В действительности структура умственных способностей весьма сложна и дифференцированна, особенности личности, способствующие ее успехам, скажем, в области естественных наук, отнюдь не гарантируют ей успехов на поприще управления большими группами людей.
Широко известна американская практика тестирования детей для выявления их IQ, в частности при приеме в школу. Внешне процедура выглядит вполне демократичной, по существу же она отрицательно сказывается на воспитании ребенка, у которого первоначально нашли низкий IQ: на протяжении многих лет учебы к нему относятся как к умственно отсталому, формируя у него определенную Я-концепцию, основанную на представлениях о нем окружающих. Но IQ шестилетнего ребенка зависит от условий его воспитания, прежде всего в семье: если это малокультурная или малообеспеченная семья, его IQ будет заведомо ниже, чем у ребенка из семьи интеллектуалов или богатой семьи, нанимающей гувернеров; однако при предоставлении лучших условий его IQ почти наверняка повысится. Таким образом, применение к детям подобных тестов оборачивается фактическим программированием интеллектуальной отсталости тех, кто находится в неблагоприятных условиях.
Буржуазные психологи в полном соответствии со стереотипами буржуазного обыденного сознания изображают дело таким образом, что люди с высоким IQ добились успехов, стали элитой общества и это естественно и справедливо. Но даже более объективные западные психологи, такие как Дж. Кронбач, американский специалист в области тестирования, заявляют, что это — «иллюзия, результат игнорирования социальных условий»28.
Опираясь на подобное тестирование, буржуазные идеологи без особого труда доказывают высокие интеллектуальные способности элиты. Но эти упражнения демонстрируют лишь апологетический характер буржуазной психологической науки.
В сущности, рассматриваемые концепции — всего лишь попытка выразить в биопсихологической терминологии догматы элитаризма. Социальное неравенство объясняется не общественно-экономическими, а «естественными»— биологическими, психологическими и т. п.— причинами. А если народные массы выступают за изменение строя привилегий и иерархии, то консервативные социологи обвиняют их, как это делает аргентинский академик В. Альзаге, в нежелании знать о «естественном различии способностей». Нетрудно видеть, что спекуляции на IQ — не более чем варианты старого, давно скомпрометировавшего себя мифа теоретиков эксплуататорских классов об «извечности» неравенства людей.
Среди психологических трактовок элитаризма наибольшее распространение получило толкование этой проблемы фрейдизмом. 3. Фрейд полагал, что дифференциация общества на элиту и массу выросла из родовых форм авторитета. Он особенно подчеркивал усвоенную с детства потребность человека в защите его отцом, вытекающую из «инфантильной беспомощности» человека. Потребность в авторитете, по Фрейду, живет в «массовом человеке» как выражение «тоски по отцу»; элита и старается использовать эту потребность массы, чтобы вести ее за собой. Авторитарный лидер и авторитарная элита трактуются Фрейдом как «заместитель отца». Механизм принятия массой авторитета описывается Фрейдом следующим образом: ребенок, живший под гнетом отца-тирана, защищает себя, развив механизмы повиновения, становящиеся источником мазохистского удовлетворения. Жизнь взрослого человека продолжает определяться защитными механизмами, сформировавшимися в детстве в результате реакций на отца, выступавшего по отношению к ребенку как социальный агент, часто враждебный. Став взрослым, человек получает удовлетворение, подчиняясь лидеру, элите, становясь конформистом, винтиком бюрократической машины.
Масса и ее психология рассматриваются Фрейдом как «регрессия человека к первобытной орде», а также к детской психологии, «регрессия к более ранней ступени, которую мы привыкли видеть у дикарей и детей». К элите человек массы испытывает амбивалентные чувства — уважения и ненависти, любви и страха, которые ранее пробуждал в нем отец. Власть элиты представляется Фрейду неотвратимой: «Как нельзя отказаться от принуждения, так нельзя отказаться от власти меньшинства над большинством, ибо масса ленива и несознательна, она не любит отказа от инстинктов... Только влияние образцовых индивидов, признанных вождями, заставит ее работать». Фрейд понимал, что угнетение масс элитой чревато опасностью социальных потрясений, которые он трактует как угрозу человеческой культуре: «Следует ожидать, что угнетенные классы будут испытывать зависть к преимуществам привилегированных... Вполне понятно, что у этих угнетенных развивается интенсивная враждебность против культуры, которую они укрепляют своей работой, но от плодов которой имеют лишь ничтожную долю»29. По Фрейду, в человеке борются два начала — стремление к жизни, выступающее как половой инстинкт (эрос), и стремление к смерти (танатос). Противоречия элиты и массы рассматриваются Фрейдом — ив этом основная слабость его концепции — не как выражение объективного социального конфликта, но как прежде всего конфликт во внутреннем мире человека, его психическая драма.
Дата добавления: 2018-05-30; просмотров: 253; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!