Прославление воинского подвига в поэме А.Т.Твардовского «Василий Тёркин» (глава «Поединок»). Чтение отрывка наизусть
Ответ:
Чтобы достичь высокой степени обобщенности в образе главного героя, автор создаёт целую систему рифм, используемых по отношению к его имени и фамилии. Твардовский изобретательно использует рифмы, которые характеризуют как обстоятельства армейского быта, так и эмоциональное состояние героя (Теркин — горькой, махорки, поговорки, на взгорке, в гимнастерке, коркой, в каптерке и т.д.). Однако наиболее ответственной в книге является рифма «Василий — Россия», несколько раз повторенная в тексте. Тем самым подчеркнуто, что герой представительствует за весь народ и является своеобразным воплощением богатырства русского народа. Теркин, ни много ни мало, — это «герой-народ». И здесь важно подчеркнуть не столько собирательный образ героя, сколько его сопричастность общему народному делу: борьбе с общим врагом. Врагом страшным и опасным.
Глава начинается с противопоставления: Тёркин противопоставлен немцу
Немец был силён и ловок,
Ладно скроен, крепко сшит…
Сытый, бритый, бережёный,
Дармовым добром кормлённый…
Теркин вступает в единоборство с сильным, физически превосходящим его противником:
Теркин знал, что в этой схватке
Он слабей: не те харчи.
Автор умышленно подчёркивает, что его герой слабее, показывая тем самым не столько превосходство в физической силе одного отдельно взятого немца над одним отдельно взятым русским солдатом, сколько превосходство объединённых сил Европы, попавшей под пяту гитлеровской Германии, над только что созданной промышленностью молодой Советской Республики. Огромные промышленные комплексы, питаемые мощнейшими нефте-угленосными бассейнами всей Европы, бросили вызов только-только встающей на ноги, едва окрепшей советской металлургии.
|
|
|
Однако Тёркин не уклоняется от поединка, он вступает в неравную схватку, как и вся его страна, ведёт тяжелейшие бои с «непобедимой» до этого армией вермахта. А для борьбы, и особенно для победы нужно разбудить в себе дремлющие силы, какие-то скрытые резервы. И совсем не случайно здесь обращение автора к былинному эпосу:
Как на древнем поле боя,
Грудь на грудь, что щит на щит, —
Вместо тысяч бьются двое,
Словно схватка всё решит.
С одной стороны, Твардовский выделяет и укрупняет эпизод битвы, обращая взгляд читателя в глубь веков, к далёким корням древнейших побед, и, кажется, находит источник силы: биться нужно так, «словно схватка всё решит».
С другой стороны былинная торжественность сцены уравновешивается щедро рассыпанными «технологическими» подробностями тёркинской смекалки и самой просторечивой лексикой, использованной в главе («хрястнул немца промеж глаз», «в санки сунул», «с испугу... дал леща» и т.п.). Тем самым эпизод поединка, не утрачивая символического смыслового потенциала, «заземляется», бой приобретает характер отчаянной драки.
|
|
|
А «драка – драка не игрушка!», здесь выкладываться Тёркину приходится по-полной, до конца, используя не только свою силу и ловкость. Понимая, что силы не равны, Тёркин
подстёгивает себя ненавистью к врагу. Он не просто ненавидит незваного пришельца на свою землю, он его люто ненавидит некой звериной ненавистью:
И глядят в глаза друг другу: Зверю – зверь и враг – врагу.
Твардовский даёт максимально чёткий и ёмкий образ противника, усиливая клокотание ненависти у своего героя:
Вот он — в полвершке — противник.
Носом к носу. Теснота.
До чего же он противный —
Дух у немца изо рта.
Злобно Теркин сплюнул кровью.
Ну и запах! Валит с ног.
Ах ты, сволочь, для здоровья,
Не иначе, жрёшь чеснок!
Дальше степень накала достигает своего пика:
Ты куда спешил — к хозяйке?
Матка, млеко? Матка, яйки?
Оказать решил нам честь?
Подавай! А кто ты есть,
Кто ты есть, что к нашей бабке
Заявился на порог,
Не спросясь, не скинув шапки
И не вытерши сапог?
|
|
|
Со старухой сладить в силе?
Подавай! Нет, кто ты есть,
Что должны тебе в России
Подавать мы пить и есть?
Не калека ли убогий,
Или добрый человек —
Заблудился
По дороге,
Попросился
На ночлег?
Добрым людям люди рады.
Нет, ты сам себе силен.
Ты наводишь
Свой порядок.
Ты приходишь —
Твой закон.
Кто ж ты есть? Мне толку нету,
Чей ты сын и чей отец.
Человек по всем приметам,—
Человек ты? Нет. Подлец!
И постоянно распаляя себя этой ненавистью, Тёркин вдруг становится сильнее: теперь он действительно «держит фронт» за всю Россию, как мудро подметил автор. Кто, как не он, отомстит теперь за страдания этой старухи, чьей-то матери, между прочим, обиженной этим поганым завоевателем? За страдания сотен тысяч стариков и старух, детей и матерей? Кому, как не ему, «русскому труженику солдату» дать отпор всей бесчеловечной машине зла, созданной для уничтожения гуманизма, любого воспоминания о человеколюбии, милосердии и т. д.
Автор опять применяет приём противопоставления, как бы сравнивая два образа сражающихся сторон. Один – бесконечно человеколюбивый, дружелюбный с необъятной широтой русского гостеприимства:
Не калека ли убогий,
Или добрый человек —
|
|
|
Заблудился
По дороге,
Попросился
На ночлег?
Добрым людям люди рады.
Другой – бесконечно человеконенавистнический, вероломный:
Ты наводишь
Свой порядок.
Ты приходишь —
Твой закон.
Твардовский, как никто, понимает и чувствует, будто два вселенских начала, - Добро и Зло, - сцепились насмерть в этой схватке, поэтому всю главу держит читателя в напряжении. Зло тотальное, беспредельное, абсолютное, несущее человечеству новый «мировой порядок», несовместимый с жизнью миллионов людей, уничтожающий идеи развития, прогресса и гуманизма на корню.
Что же противостоит этому злу, что лежит на другой чаше весов? Правда! Святая русская правда, уходящая своими корнями в вековую глубь былинных богатырей, и черпающая там из неиссякаемого полноводного источника животворящую силу для борьбы за свои святыни. Недаром на Руси говорится: «Не в силе бог, а в правде».
А правда в том, что Человек никогда не будет попирать права другого человека, и именно она, эта правда, переламывает ход поединка. «Кто ты есть?» - спрашивает автор устами своего героя, кто наделил тебя правом распоряжаться на чужой земле? И отвечает:
Кто ж ты есть? Мне толку нету,
Чей ты сын и чей отец.
Человек по всем приметам,—
Человек ты? Нет. Подлец! –
Этот вывод удесятеряет силы Тёркина, правда укрепляет его дух.
– Раз ты пёс, так я – собака,
Раз ты чёрт,
Так сам я – чёрт!
Ты не знал мою натуру,
А натура – первый сорт.
В клочья шкуру –
Тёркин чуру
Не попросит. Вот где чёрт!
И вот уже
Бьется насмерть парень бравый,
Так что дым стоит горой,
Словно вся страна-держава
Видит Теркина:
— Герой!
И когда немец, теряя последние силы под натиском безудержной воли правды, прибегает к «военной хитрости» - пытается помочь себе каской, Тёркин завершает поединок «незаряженной гранатой» и берёт немца в плен.
Ах, ты вон как! Драться каской?
Ну не подлый ли народ!
Хорошо же!—
И тогда-то,
Злость и боль забрав в кулак,
Незаряженной гранатой
Теркин немца — с левой — шмяк!
Немец охнул и обмяк...
Бой окончен и снова поэт возвращает читателя к реалиям армейского быта:
Старшина отпустит чарку,
Строгий глаз в нее кося.
А потом у печки жаркой
Ляг, поспи. Война не вся.
«Война не вся» - подчёркивает автор, она ещё не окончена, но на метафизическом уровне Тёркиным, а в его лице и всем русским народом, одержана очень важная победа – победа Духа, не сломленного ни первыми очень тяжёлыми месяцами войны, ни ужасным натиском чудовищной силы. Победа всегда добывается очень тяжёлой ценой: в кровопролитнейших боях, в тяготах и лишениях тыловой жизни, она достигается путём предельной концентрации всех сил, мобилизации всего организма, потому и говорится, что победу куют. Но без победы Духа никакая победа вообще невозможна.
Заканчивает Твардовский главу следующим образом, снова предельно обобщая вышеизложенное и подчёркивая планетарный масштаб катастрофы:
Страшный бой идет, кровавый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 1027; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!