Братья Зевса - Аид и Посейдон 3 страница
Но здесь же картины из жизни людей, где представлена мирная и военная жизнь городов, свадьбы, пляски, судилище, осада, угон стад, сражение, гибель воинов. Здесь же - труд землепашцев, жатва, обед на поле, виноградник с тяжкими гроздьями, сбор спелых плодов, пенье и танец под формингу. Здесь же - стада коров и пастухи, отбивающие их от нападения львов; стада овец, загоны и хлевы; хороводы юношей и дев в легких хитонах и платьях, в прекрасных венках и певец в хороводном кругу, поющий под формингу, да еще два скомороха. Самый же край щита окружает великий Океан (там же XVIII 478-608).
Гефест выковал Ахиллу также панцирь ярче пламени, прекрасный шлем с золотым гребнем и поножи из гибкого олова (там же XVIII 609-613).
Все самое прекрасное на Олимпе является работой Гефеста - дома, колесницы, утварь, украшения.
Великолепное описание кузницы Гефеста можно найти в "Энеиде" Вергилия (VIII 370-453). И там Гефест не только кует громы и молнии Зевса вместе со своими подручными Киклопами, но создает роскошные доспехи Энею по просьбе его матери Венеры (греческой Афродиты). Не забудем, что украшение Пандоры, соблазнительницы людей, тоже произведение рук Гефеста. Его выдумке принадлежат и четыре источника вблизи дворца сына Солнца, царя Ээта, в Колхиде - источники молока, масла, воды и вина, текущие из-под виноградной лозы (Аполл. Род. III 219-229).
Роскошное ожерелье преподнесли богини покровительнице рожениц, Илифии, чтобы она облегчила роды Лето. Это ожерелье в девять локтей длиной было из золота и янтарных зерен (Гом. гимн. I 102-104). Когда родилась Афродита, то Оры в золотых диадемах увенчали ей голову золотым венцом, в уши вдели серьги из золотомеди, шею обвили золотым ожерельем (там же VI 5-13). На свидание с Анхизом Афродита пришла в лучезарном пеплосе, на шее золотые ожерелья светились, как месяц, на руках витые, жаркие, как пламя, запястья (там же IV 85-90).
|
|
|
В пещере нимфы Майи, в кладовых, вместе с запасами нектара и амбросии хранятся золото, серебро, серебряно-белые и пурпурные платья (там же III 247-251).
Гера в своей тайной опочивальне умащает тело прекрасными ароматами, надевает пестроузорное платье, которое ей выткала богиня Афина, золотые застежки, пояс с сотней висящих кистей, серьги с тремя глазками, наподобие тутовой ягоды, набрасывает блестящее, как солнце, покрывало, только что сотканное, надевает красивые сандалии (Ил. XIV 169-188).
Нимфа Калипсо ткачиха не хуже Афины и Геры. В серебряном длинном платье с золотым поясом она обходит ткацкий станок, держа в руках золотой челнок (Од. V 61-62, 230-232).
Коварная волшебница Кирка, дочь Гелиоса, на своем острове, что окружен морем, как венком, тоже работает за ткацким станком, выделывая тонкую, мягкую ткань, и при этом распевает звонким голосом (там же X 220-223). Она усаживает Одиссея на прекрасное кресло, обитое серебряными гвоздиками, со скамеечкой для ног, наливает в золотой кубок питье. На серебряных столах у нее стоят золотые корзины для снеди, вино в серебряном кратере, золотые кубки. В доме ванна из блестящей меди, где она омывает Одиссея. Для умывания - золотой кувшин и серебряный таз (там же X 348-370).
|
|
|
Афина надевает на себя Зевсову эгиду, сняв мягкий пестроузорный пеплос, вытканный ею самой (Ил. V 733-735).
Зевс облекается в золотые одежды, выезжает на дивно сработанной колеснице, берет в руки золотой бич и несется, паря между землею и звездным небом (там же VIII 41-46).
На колеснице Геры медные колеса из восьми спиц с железной осью, ободы колес - из золота и меди, ступицы из серебра. На конях золотые сбруи и впряжены они в золотое ярмо. Так, вся сияющая золотом, выезжает супруга Зевса с Ол импа в раскрытые Орами небесные ворота (там же V 720-732).
Как видим, на Олимпе и на земле великие и малые боги окружены ласковой прекрасной природой, сияньем, которое исходит от солнца, золота, серебра и меди. Все, к чему прикасаются их руки, на что обращен их ум и уменье, красиво, искусно и поистине, как говорит Гомер, божественно. Перед нами созидательная, животворная красота, радующая дух, вселяющая силу и в бога и в человека.
|
|
|
Страдания не чужды богам
СТРАДАНИЯ НЕ ЧУЖДЫ БОГАМ. Жизнь на Олимпе в зените Зевсовой славы ничем как будто не омрачается. Враги Олимпийцев повергнуты, среди небожителей царит мир.
Однако гармоничность бытия богов осуществляется только при условии их приобщения ко всему миру, окружающему Олимп, - и к земле и к царству мертвых, - причем это приобщение оказывается иногда драматическим, ибо, как мы знаем, боги переживают страдания, мучаются от боли и любви, но они же хохочут неугасимым смехом за пиршественными столами, знаменуя неистощимую полноту блаженства. Драматическим событием явилось похищение Персефоны, дочери Зевса и Деметры, богом Аидом (Гом. гимн. V).
Произошло оно не без участия Зевса, и, видимо, было им задумано с очень важной целью - укрепить единство Олимпа и Аида, внести в природу упорядоченную смену бытия и небытия, ибо вечность достойна только богов, а мир, ими созданный, основывается на текучем и преходящем, изменчивом чередовании света и мрака, жизни и смерти.
И вот Персефону, мирно игравшую на мягком лугу вместе с подругами-океанидами, что собирали весенние цветы - ирисы и гиацинты, фиалки и крокусы, - умчал Айдоней, появившись из разверстой земли на золотой колеснице. Вопли Персефоны слышали только Геката в темной пещере (вспомним, что Геката отождествляется с луной) и солнечный бог Гелиос. Земля, море, улыбавшиеся дотоле, и благоухавшее от цветов небо теперь огласились плачем Персефоны. Бездны моря и горные вершины тяжко ахнули, и этот вопль услышала мать Деметра. Она разодрала в горести покрывало, сбросила сине-черный плащ и устремилась по суше и морю на поиски дочери.
|
|
|
Деметра скиталась девять дней, освещая путь факелами, не вкушая ни амбросии, ни нектара, не омываясь, и только на десятый день встретила Гекату, которая, однако, не видела похитителя, но слышала лишь плач Персефоны.
Обе богини отправились к Гелиосу, и тот по просьбе Деметры поведал ей о том, как Аид увлек в туманный сумрак под землю ее дочь. Гелиос напрасно утешал Деметру тем, что похититель ее родной брат, получивший по жребию великое царство смерти.
Горестная Деметра не вернулась на Ол имп. Она стала скитаться по земле и посетила Элевсин, где после ряда событий в царской семье, виновницей которых была богиня, ей возвели прекрасный храм. Деметра продолжала горевать, пребывая в своем храме, и на землю пришел голод, потрясший даже Зевса.
На приглашение Зевса прийти на Олимп, переданное через Ириду, Деметра ответила отказом и запретила земле высылать людям плоды до возвращения Персефоны.
Тогда Зевсом к Аиду был послан Гермес, и владыка мертвых отпустил жену на Олимп, но дал вкусить зернышко граната "слаще меда", чтобы его супруга вернулась назад и не помышляла остаться с матерью.
Радостно обнялись мать и дочь, но, когда Персефона поведала о зернышке граната, вечная жизнь на Олимпе оказалась для нее запретной. Отныне она могла одну треть года проводить у своего супруга, а две трети - с матерью и другими бессмертными, приходя к ним вместе с весной и цветами.
Деметра по воле Зевса не только установила чередование времен года (а различать их научил людей Прометей), но еще и обучила элевсинцев во главе с Триптолемом и Келеем своим священным таинствам.
Так весна, изобилие и тепло стали чередоваться с ненастным временем, всеобщим увяданием и отсутствием плодов земли.
Зато люди с особенной радостью ожидали благодатных дней, усердно трудились, собирая урожай и заполняя на зиму кладовые.
Отныне две трети года вся природа расцветает, плодоносит, ликует, одна треть посвящена Аиду. Плодородие земли не мыслится вне представления о неизбежной смерти растительного мира, без которой также немыслимо его возрождение во всей полноте жизненных сил.
Роковое гранатовое зернышко является здесь символом именно бесконечной плодовитости, но владельцем граната является бог смерти. Да и сама Деметра несет в себе рудименты хтонизма (она почитается как Хтония - Земляная, Термасия - Жаркая, покровительница горячих горных источников). Но она же научает людей правильному земледелию, посеву и пахоте, оказываясь благодетельницей трудолюбивого земледельца.
Страсти не чужды богам. Афродита и Арес
СТРАСТИ НЕ ЧУЖДЫ БОГАМ. АФРОДИТА И АРЕС. Если драматическое событие с похищением Персефоны продемонстрировало единение процессов жизни и смерти, то благодаря власти Афродиты красота и любовь на Олимпе не только сами оказались преображенными, но сдерживают и преображают также древнее буйство стихий.
В этом смысле замечательна история брака Афродиты и Гефеста, а также любовного увлечения Афродиты и Ареса.
Как говорилось выше, Олимпийские боги, покоренные прелестью пеннорожденной богини, мечтали ввести ее в свой дом. Однако красавица выбрала того, кто и не мечтал, - уродливого, хромого Гефеста. Правда, Гефест сам наделен был красотой замыслов, по которым и создавал прекрасные произведения искусства. Красота эта скрывалась за внешним безобразием бога, и брак его с Афродитой, воплощением идеи прекрасного, только способствовал укреплению и выявлению мощного творящего начала Гефеста. Для классической мифологии этот брак вполне понятен и необходим, объединяя художественную мудрость и прекрасное само по себе.
Здесь гармонично сливаются внешне противоположные категории - безобразное и прекрасное. И то и другое нуждается друг в друге, ибо безобразие Гефеста таково только по видимости, а в сущности оно полно неизреченной внутренней красоты ума, которая безотчетно притягивает к себе Афродиту.
Однако Афродита пришла, чтобы уделять свои дары всему миру. В ней нуждаются и мудрость, и искусство, и мощь, и буйство, и подвиги, и героизм. Эта космическая и надкосмическая сила пронизывает любовью небо и землю. В Афродиту все влюбляются: и боги и люди. Она сама любит и богов и людей.
Так, Афродита влюблена в троянского царя Анхиза (Гом. гимн. IV) и приходит к нему на свидание в роскошных одеждах и украшениях как великая владычица, одаривающая покорного ей прекрасного юношу. Она очаровывает буйного Посейдона и дикого Ареса.
Ее безмятежная красота цветет среди роскоши, созданной для нее Гефестом. Когда богиня перед серебряным зеркалом расчесывает золотым гребнем свои кудри, занимаясь полуденным туалетом, и принимает гостей, Гефест уже с рассвета трудится в своей лемносской кузнице среди пламени и копоти (Аполл. Род. III 36-51).
Чары древней мощной богини любви на классическом Олимпе приобретают также особый характер наивно-игривого склада, давая возможность гомеровской "Одиссее" живописать вероломное кокетство Афродиты и влюбленность златокудрого Ареса (Од. VIII 266-366).
Афродита и Арес встречаются тайно, пользуясь постоянным отсутствием Гефеста. Но всевидящий Гелиос донес Гефесту о том оскорблении, которое нанесли ему собственная супруга и родной брат.
Тогда Гефест выковал хитроумную сеть, опутал ею ножки кровати, спустил ее тонкой паутинкой сверху на ложе и сделал вид, что удаляется на Лемнос.
Арес и Афродита, наслаждаясь любовью, оказались прикованными сетями и были застигнуты на месте преступления Гефестом, созвавшим богов полюбоваться бесстыдством жены и ее любовника. Тотчас же на вопли Гефеста пришли Посейдон, Аполлон, Гермес и все остальные боги (богини из стыдливости остались дома). И что же оказалось? Боги подняли неугасимый смех, как бы изливая неистребимую жизненную энергию веселья. Они оценили и одобрили мудрую хитрость Гефеста, но они же и позавидовали Аресу. Каждый захотел очутиться на его месте и даже быть опутанным втрое крепчайшей сетью при многочисленных свидетелях, лишь бы покоиться рядом с золотой Афродитой. Хохотали вновь и вновь. Только один Посейдон не смеялся и упросил Гефеста освободить Ареса под свое поручительство и пеню, всегда готовый уплатить ее за племянника.
Гефест не посмел перечить своему дяде, известному суровым нравом, распустил сеть, и Арес с Афродитой немедленно исчезли с глаз веселой толпы богов. Арес умчался во Фракию, Афродита - на Кипр, в свой любимый Пафос, где у нее алтарь и священная роща. Хариты приняли богиню, искупали ее, натерли тело нетленным маслом, облекли в платье, дивное для взоров.
Добавим, что у Афродиты и Ареса были дети. Двое - Эрос и Антэрос - указывали на единство притягательной и отталкивающей силы любви. Другая пара - Деймос и Фобос (Страх и Ужас) - спутники Ареса в битвах. Но ведь и Афродита рвется в любовные сражения, спускаясь на черную землю в золотой колеснице, запряженной воробышками (Сапфо. Фрг. I). Она даже пытается вмешаться в бой ахейцев с троянцами, получает рану и возвращается в слезах на Олимп, доставленная туда колесницей Ареса (Ил. V 334-343, V 363 сл.). Особенно примечательна их дочь Гармония (Гес. Теог. 934-937), живое воплощение единства противоположных начал своих родителей - невозмутимой красоты и дикой необузданности. Афродита и Гефест детей не имели (хотя у самого Гефеста от других связей их много). Красота богини питала мудрость Гефеста, и тогда появлялось особое потомство - божественные создания искусства.
Священный брак Зевса и Геры
СВЯЩЕННЫЙ БРАК ЗЕВСА И ГЕРЫ. На классическом Олимпе, как заметно из нашего изложения, побежденный хтонизм переживает внутреннее переосмысление и внешнюю трансформацию. В уравновешенном олимпийском космосе существует все - и сияющий огненный эфир, из которого сотканы тела богов, и глубины Тартара, где пребывают чудовищные титаны, и поднебесье, где веют ветры, и подземелье, куда уходят души. Гея бессмертна, Небо вечно объемлет Землю. Но неисчислимое плодородие Урана и Геи - в прошлом. Мудрая Земля сама положила предел избыточным силам рождения и по своему усмотрению распоряжается потомством. Что же говорить о богах третьего поколения, создавших новую семью и пытающихся преодолеть анархию природных сил.
Все проходит, все подвержено гибели, все можно истребить, кроме памяти. И недаром мудрая Мнемосина - Память родила Зевсу девять дочерей - Муз, благодаря которым помнят и поют о прошлом певцы, помнят и воссоздают прошлое художники, помнят и записывают предания летописцы. Поэтому и классическая мифология в расцвете блеска и славы своих владык помнит то начало, когда боги еще не обитали в золотых дворцах на высоких вершинах Олимпа, а были только Земля и Небо. И они влеклись друг к другу мощной силой любовного влечения - Эроса. И покоились в страстных объятиях, сочетаясь космическим браком, освящая и благословляя им всю мировую жизнь и все грядущие поколения.
Теперь же герои олимпийского мифа Зевс и Гера удаляются на ночь в свою опочивальню с золотым ложем, и сладостный сон ниспускается на молневержца Зевса и златотронную Геру.
Но вот неожиданно среди этого благоденственного и мирного бытия разгораются страсти Троянской войны. И Гера заодно с Посейдоном и Афиной, видя бедственное положение ахейцев, решает им помочь, вопреки Зевсу, который пообещал Фетиде перевес троянских войск, чтобы прославить ее сына Ахилла, который один из ахейцев способен сокрушить врагов. Но как преступить волю Зевса?
Хитроумная Гера задумывает обольстить супруга, явившись к нему в расцвете красоты и великолепия, усыпить его в своих объятиях, а затем повернуть военные действия на пользу ахейцам.
Не долго думая, богиня надевает роскошный наряд в тайной спальне, где хранятся ее сокровища, натирается ароматным маслом, прячет на груди взятый у Афродиты пояс, в котором заключаются обольстительные слова, желания, любовь, и устремляется с вершины Олимпа.
Гомер рисует внушительную картину мощного полета Геры. С Олимпа через Пиерию, землю фракийцев, она вихрем несется над высочайшими вершинами снежных гор, не касаясь земли, спускается с Афона на кипящее волнами море и приходит на остров Лемнос.
Там Гера встречает бога Сна и просит усыпить Зевса, обещая ему в награду золотое кресло работы Гефеста. Однако Сон делает вид, что его страшит гнев Зевса, вспоминая, как уже однажды усыпил молневержца, когда Гера наслала бурю на корабли Зевсова сына Геракла. Тогда Гера обещает в жены Сну прекрасную Хариту Пасифею, давно желаемую Сном, и тот не может устоять, требуя тем не менее от Геры в подтверждение страшной клятвы именами титанов.
Теперь уже оба летят они к Трое, и вершины лесов колеблются у них под ногами. Достигнув горы Иды, боги разлучаются. Сон, уподобляясь птице, укрывается в ветвях идейской ели, а Гера поднимается вверх на отрог Иды - Гаргарскую вершину.
И тотчас же страсть затуманивает разум Зевса, как только он, сидя на этой вершине, видит Геру. Но Гера с деланным равнодушием говорит, что она собирается навестить стариков, Океана и Тефию, некогда ее воспитавших.
Зевс, охваченный страстью, вспоминает всех своих бывших возлюбленных и признается, что никого он не любил так, даже и ее самое в прошлом, как сейчас нынешнюю Геру. Кокетливая Гера противится, как бы стыдясь всеблаженных богов, которые увидят супругов спящими на вершине Иды, и просит вернуться в дом, в спальню, сооруженную Гефестом, снабженную крепчайшими дверями.
Но Зевс окутывает себя и супругу золотистым облаком, сквозь которое не проникнет даже глаз Гелиоса. И вот оба покоятся, скрытые золотистым густым покровом, с которого ниспадают, сверкая, капли росы. А земля, радуясь этому союзу, тотчас же взращивает вокруг них цветущие травы, росистый донник, шафран и цветы гиацинта, на которых спит в объятиях громовержца белолокотная Гера (Ил. XIV 152-353).
Эта милая, с тонким юмором и изяществом нарисованная Гомером сцена есть не что иное, как воспоминание о космическом браке Неба и Земли, давшем начало всему сущему в мире.
Мифология классического Олимпа эстетизирует этот древний священный союз Урана и Геи, создает отраженный и преображенный искусством образ, в ретроспективе которого встают страшные беспредельные силы, животворящие вселенную своим грандиозным единением.
На победившем Олимпе по сравнению с прошлым все иное - соразмерное, гармоничное, прекрасное в своей стройности и величине. Любовные объятия Зевса и Геры не над безднами мрачных мировых пространств, озаряемых огнями далеких светил, а на цветущем весеннем ковре под золотым облаком. Но это - отблеск и память былых бурных страстей мощных стихийных сил.
В памяти людей менялись места, где покоились на ложе любви Зевс и Гера.
То это был сад Гесперид с золотыми яблоками, то Эвбея, то Крит, но гомеровская цветущая Ида затмила все.
Вот почему воспоминанием о любовном союзе владык Олимпа явились в античной Греции ритуальные празднества, прославляющие так называемый священный брак Зевса и Геры, когда статую богини омывали, украшали подвенечным нарядом и торжественно провожали через весь город на колеснице в коровьей упряжке (зооморфная доклассическая Гера - корова, и в дальнейшем ее рудимент - коровьи глаза, "волоокость") к храму, где было приготовлено ее брачное ложе.
Боги основывают свои святилища на Земле
Боги покидают золотые дворцы на Олимпе, чтобы на земле утвердить свои святилища и храмы. Этот процесс происходит не без борьбы с прежними, хтоническими владыками священных мест.
О соперничестве между самими Олимпийцами, как, например, между Афиной, Герой и Посейдоном, мы уже говорили. Со своей стороны и мифология Аполлона интересна как насильственное вытеснение светлым героическим богом древних чудовищ.
Архаический Аполлон, как известно, сам был демоном смерти, убийств и человеческих жертвоприношений.
Но классическая мифология, знающая власть Аполлона над жизнью и смертью, укрепляет и преобразует ее в духе героической борьбы божества с темными силами природы. Отсюда прославление странствий Аполлона в поисках места для знаменитого оракула с подробным описанием всего пути бога с севера в самое сердце Греции (Гом. гимн. II 38-115).
Аполлон шествует с Олимпа через Фессалию с ее горами и долинами, затем на Эвбею, оттуда в Беотию, в Фивы, одетые дремучим лесом, где еще даже не обитали люди и где еще не колосились поля - свидетельство того, что Деметра пока не научила людей землепашеству.
Миновав священную рощу Посейдона в Онхесте, Аполлон достиг прекрасноструящегося Кефиса, пересек луга Галиарта и дошел до источника Тельфусы.
Прельстившись этим местом, он тут же заложил основание для храма и прорицалища, чтобы можно было подавать людям благие советы и принимать от них гекатомбы.
Однако давняя владелица источника, нимфа Тельфуса, убедила Аполлона идти дальше, ибо здесь, по ее словам, у воды будет слишком шумно и людно, а в долине под снежным Парнасом в укромном месте находится Криса, самое подходящее место для храма.
Хитроумная Тельфуса, отговорив бога, оставила священное место в своем владении, а обманутый стреловержец от-правился дальше, перевалил через ска-листый хребет, пришел в Крису, что лежит под Парнасом, под самой его скалой, в дикой долине.
Там Аполлон заложил основание для храма и оракула в ожидании великих гекатомб.
Умелые строители Трофоний и Агамед возвели сначала каменный порог, а затем был воздвигнут неисчислимыми строителями храм недалеко от знаменитого родника.
По одной из старших версий, на этом месте уже существовал оракул Геи - Фемиды, который Земля передала сестре, титаниде Фебе, а та принесла его в дар внуку Аполлону. Но по другой, более новой версии, Аполлону пришлось выдержать борьбу с хтоническим чудовищем, владыкой источника, огромным драконом. Это был тот самый змей, которому некогда Гера отдала на воспитание Тифона. Аполлон поразил змея стрелами, восклицая при этом: "Иэ-пе-ан". Дракон, извиваясь и хрипя, катался по черной земле, по лесной чаще, пока не испустил дух. Стрелоносный бог радостно прославил свою победу, а убитый им змей под лучами Гелиоса превратился в гниль и поэтому был прозван Пифоном (греч. pytho - сгнаиваю). Аполлон же отныне стал именоваться Пифийским, как и его собственный храм в этом месте.
Только одержав победу, понял Аполлон, как его обманула нимфа Тельфуса. В гневе он снова отправился к оставленному им источнику, чтобы наказать Тельфусу. Аполлон завалил каменистое устье родника, скрыл его под обвалом, а себе построил в тенистой роще около свободно струящейся воды жертвенник. С тех пор Аполлон носит еще и имя Тельфусийского, посрамив нимфу и сделав ее святилище своим (Гом. гимн. II 178-209).
Вслед за этим Аполлон заставил приплыть в Крису корабль с острова Крита, плывший в Пилос. Он уподобился дельфину, выскочил из воды, залег на дне корабля и, сотрясая корабельные балки, наводя страх на моряков, заставил плыть корабль сам собою в Крисейский залив. Там бог уподобился звезде, рассыпающей вокруг искры, спустился в свой храм, осветив сиянием всю Крису. Наконец он принял вид прекрасного юноши и на вопросы пораженных корабельщиков открыл им свое божественное имя, предписав им забыть родной Крит, поселиться вблизи храма в долине Парнаса, куда они пришли, ведомые богом, и где были принесены ему обильные жертвы.
Бывшие критяне стали стражами храма, гостеприимцами паломников, жрецами, приносящими богу жертвенные гекатомбы. А сам Аполлон, явившийся им в виде дельфина, получил сакральное имя Дельфиний, храм же его стал называться Дельфийским (Гом. гимн. II 210-366).
Таким образом, Аполлон, чтобы основать свой храм, вынужден был, прибегнув к силе, наказать нимфу Тельфусу, а главное, уничтожить дракона, присоединив к себе их имена и став тем самым наследником древней славы.
Однако тому же Аполлону пришлось в дальнейшем искупить перед хтоническим Пифоном его убийство. Поэтому, хотя он и установил пифийские игры в честь своей победы, но еще должен был отправиться в Темпейскую долину (Фессалия), чтобы очиститься от скверны, причем это уединение в Темпе (там тоже был жертвенник Аполлону) толковалось как нисхождение бога в Аид, в мир смерти, где он прикоснулся к мощным силам земли и возвратился на свет, как бы рождаясь заново (Плутарх. О падении оракулов 21). По некоторым свидетельствам, Аполлон (видимо, не очень укрепившись) сражался с героем Гераклом за обладание дельфийским треножником (Аполлод. II 6,2). Аполлон и Геракл, оба, разделили одну участь. Чтобы получить очищение после совершенных ими убийств, они в наказание были посланы в рабское служение людям (там же II 6,2; III 10,4).
Если архаические мифы гласили о гибели Аполлона от чудовища и этот слух подкреплялся якобы наличием в Дельфах могилы божества (Порфирий. Жизнь Пифагора 16), то в классической мифологии Аполлон - убийца Пифона. Архаический Аполлон близок Гее и получает в конечном счете от нее дар прорицания (или же от кентавра Хирона), но классический Дельфийский Аполлон именуется "пророком Зевса" (Эсх. Эвм. 19), возвещая в Дельфах волю своего великого отца (Софокл. Царь Эдип 151). Здесь, в Дельфах, он не фитоморфный демон лаврового дерева, но только прорицает из лавра (Гом. гимн. II 215) или любит нимфу Дафну (греч. daphne - лавр). Также он перестал быть демоном плюща, но зато на Парнасе, у подножия которого находится Дельфийский храм, Аполлона почитают как "плющевого", объединяя его с Дионисом (Эсхил, фрг. 341). Он наделяет даром прорицания полюбившуюся ему царевну Кассандру, но, отвергнутый, лишает ее прорицания доверия (Аполлод. III 12,5). Дети его - тоже прорицатели: Бранх, Сивилла Кумекая, Мопс, Идмон.
Став прорицателем и победив Пифона, Аполлон в дальнейшем основывает множество святилищ в Малой Азии и Италии, например Кларос, Дидимы, Колофон, Кумы и даже именуется Мойрагетом, "водителем судьбы".
Аполлон как божество героической мифологии особенно выделяется победами над чудовищами прежних времен. Он - убийца великана Тития, пытавшегося обесчестить Аето (Аполлод. I 4, 1), гигантов (там же I 6,2), титанов (Гигин 150), Алоадов, Киклопов.
Из всех этих примеров вполне очевиден трудный путь Аполлона к достижению славы олимпийского бога, сопряженный и с кровавой борьбой, и с ее искуплением, и с установлением мест его почитания.
Герои
Мифы о поколениях людей - подготовка героизма
Классическая мифология представляет богов в постоянном общении с миром людей, который с древнейших времен достаточно усовершенствовался. Мы говорили уже о первых людях, почти не отличимых от растений и зверей, вылепленных из земли и воды, не заслуживших от Зевса ничего иного, кроме желания их уничтожить. Правда, в греческой поэзии, например у Гесиода в его поэме "Труды и дни", жизнь людей древнейшего времени мыслится каким-то золотым веком, так что поэт прямо называет самое раннее поколение людей "золотым".
Они, правда, не знали ни земледелия, ни ремесел, но зато земля сама давала им обильный урожай, а тучные стада составляли их богатство. Старость не приближалась к ним, и, собственно говоря, смерти они также не знали, а были скрыты землей и по воле Зевса превратились в благостных демонов, покровителей человечества (Гес. Труд. 109-126).
Оказывается, что каждое следующее поколение людей (а их всего пять) несет в себе ростки ухудшения, пока жизнь не становится невыносимой.
Второе - серебряное - совсем не похоже на предыдущее. Люди сохраняют детство чуть ли не до ста лет, тешась забавами, но зато, возмужав, умирают очень быстро, наказанные Зевсом за нежелание приносить жертвы богам. Земля скрыла и это поколение, оказавшееся все-таки в почете у смертных как поколение блаженных людей (там же 127-142).
Третье поколение - медное. Люди этого поколения не ели хлеба, обладали небывалой силой, любили войну, выделывали медное оружие, не зная железа. Они перебили друг друга и ушли безымянные в царство Аида (там же 143-155).
Четвертое поколение, созданное Зевсом, - род славных героев-полубогов, погибший в войнах. Это те самые герои, что сражались под Фивами и в Трое. Однако некоторые из них по воле богов обитают на Островах блаженных, не изведав смерти, трижды в год собирая там плоды, приносимые землей (там же 156-173).
Собственно говоря, поколения мифологического прошлого кончаются этим четвертым родом, так как пятое, к которому причисляет себя поэт Гесиод, относится к историческому прошлому греков VIII в. до н. э.
По мысли Гесиода, неиспорченность близких к природе людей принадлежит золотому веку. Зато по мифологической традиции, поддержанной трагиком Эсхилом в "Прометее прикованном", это были примитивные создания, мало чем отличающиеся от муравьев, но зато спасенные и направленные на путь совершенствования Прометеем.
Характерно, что Зевс, потерпевший неудачу с истреблением этих людей, в дальнейшем все-таки послал потоп на землю, истребивший как раз то, названное Гесиодом третьим, медное поколение людей, известных мощных духом, страшным видом и страстью к битвам. Античные поэты, в частности Овидий (Мет. I 246-380), живописуют ужасы этого потопа. Пережили этот потоп только Девкалион, сын Прометея, и его жена Пирра, дочь Эпиметея (там же I 318 сл., 350 сл., 390). Именно они, родичи Зевса, примерная супружеская пара, были пощажены Кронидом и создали новый род людей, бросая себе за спину кости своей матери-Земли, то есть камни (там же I 390-413), так что Прометей, хотя и через своего сына и племянницу, участвовал в создании еще одного рода людей.
По другой версии, человеческий род пострадал от потопа, после того, как Зевс испепелил титанов, растерзавших Диониса Загрея. Тогда и люди и боги оказались в пучине вод. Но если боги были бессмертны, то люди, настигнутые гибельными волнами, оказались вскоре погребенными в бездне. И только Девкалион, непревзойденный мореплаватель, построив ковчег без парусов, бороздил на нем бескрайние водные просторы. В тот момент, когда мир перестал быть миром и жизнь готова была прерваться, Зевс прекратил потоп, Гелиос высушил землю, смертный род снова отстроил города, дома, дворцы, и природа вновь стала улыбчивой (Нонн. Поэма о Дионисе V 250-388).
Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 20; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!