Вишнёвый сад» (1997), театр «Современник», режиссер Г. Волчек
Родился спектакль странный и живой. В хрестоматийно известном тексте чеховской пьесы оказалось прочитано нечто новое, не воплощаемое прежде.
Перламутровые деревья, облака, аппликации на полотне задника, то розовые, то фиолетовые, то пронзительно-желтые — от Павла Каплевича. На сад не похоже. Нечто громоздкое, тяжелое, серо-сизое, вроде тучи над наклонным круглым помостом. То ли пепел, готовый похоронить под собой имение Раневской, то ли застывшая пена. Намеренно никакой интерьер, опустошенность сцены, как и в первом современниковском «Вишневом саде»; утрата старых, любимых поколениями вещей; немногие, без стиля и колорита предметы обихода — от ветерана «Современника» Петра Кириллова.
Гаев, стареющий барич, изящен, подтянут, вовсе не опустился в разрушении и безденежье своего дома.
Лопахин (Сергей Гармаш) молод, по-мужски привлекателен, хочет добра Раневской. Как и полагается по пьесе, стоит перед Раневской на коленях после того, как купил Вишневый сад! Но фразу о нелепой, проклятой жизни произносит вскользь. И с колен подымается поспешно. В последнем акте деловитого, стремительного, цепко замечающего все вокруг, его уже не задеть и не обидеть. И сватовство его к Варе формально.
Ни в одном из прежних «Вишневых садов» не было так много лакея Яши, не существовал он, не шествовал так свободно и вальяжно по дому своих пока еще хозяев.
Известно, что в «Современнике» прекрасные актеры, умеющие показывать на сцене «живых людей» в потоке времени, в круговороте страданий, обольщений, напрасных надежд. В новом «Вишневом саде» есть фигуры почти идеальные. Это Варя Елены Яковлевой, в свечении последней красоты и монашеской чистоты, скорбная, сознающая себя чужой в родном доме, потаенно желающая жить, любить, все более прозаическая, любви не вызывающая.
|
|
|
Волчек признается, что не сумела найти своей истории для Дуня Дуняши в новом «Вишневом саде».
В спектакле Галины Волчек очень чувствуется желание одних избавиться от других, освободиться от общества бесконечно преследующих их Яши или Дуняши, остаться в своем узком кругу. Так Варя с Аней, говоря о ерунде, про какой-то там воздушный шар, все ждут, когда же их, наконец, оставит Дуняша.
Актёры играют настоящего Чехова, писателя с зорким, но вовсе не безжалостным взглядом. «Современник» оправдывает своё название: это, действительно, современный театр. Захватывающее, трогающее до глубины души представление, разыгрываемое труппой, делает давно ушедший мир частью нашей жизни.
Но кто поистине непревзойден в этом спектакле - так это играющая Раневскую Марина Неелова, ее героиня кокетлива, легкомысленна, любит позировать, бросает деньги на ветер, но одновременно щедра, у нее любящее сердце, она полна отчаяния и несчастна.
|
|
|
Режиссёр поставил «Вишнёвый сад» как историю о смешных и нелепых людях - но историю совсем не смешную, а беспредельно трагическую. Историю о людях, выпавших из жизни, о людях, у которых нет будущего. Герои спектакля Волчек знают об этом.
Лекция.
Интертекстуальность повести А.П. Чехова «Дуэль». «Дуэль» в кино и на сцене.
Повесть «Дуэль» (1891) – относится ко второму периоду творчества, к произведениям об интеллигенции 1890-1900 –ых годов. В центре два героя – Иван Андреевич Лаевский и Николай Васильевич фон Корен. Оба имени, заметим, отсылают нас к миру литературы. Это герои – антиподы, идеологические и психологические противники. Лаевский – слабый и эгоистичный человек. Он соблазнил замужнюю женщину, увез на Кавказ, а теперь мечтает бежать от нее. Для самооправдания пытается использовать философию Толстого, в частности, его рассуждения о лжи семейно-брачных отношений в «Крейцеровой сонате» и его выпады против цивилизации: «Ах, как прав Толстой, безжалостно прав! Вначале у нас были и поцелуи, и тихие вечера, и клятвы и Спенсер, и идеалы, и общие интересы… Какая ложь мы бежали в сущности от мужа, но лгали себе, что бежим от пустоты нашей интеллигентной жизни… жить с женщиной, которая читала Спенсера… так же не интересно, как с любой Анфисой или Акулиной». В том, что произошло, герой винит пагубное влияние цивилизации, повторяя, почти буквально, толстовскую фразу: «Боже мой… до какой степени мы искалечены цивилизацией!...»
|
|
|
Фон Корен представляет как раз положительный тип современной цивилизации. Он зоолог-исследователь, возлагающий большие надежды на науку, человек деловой, собранный, работающий не покладая рук. Он не только волевой человек, но и догматик. Исповедует социал-дарвинизм. По его мнению, современная культура ослабила борьбу за существование и отбор особей в человеческом обществе. В результате явилось количественное засилье слабых духом и вырождение сильных. Человек должен прийти на помощь прогрессу, уничтожая таких социально вредных людей, как Лаевский и его сожительница Надежда Федоровна, которые лишь компрометируют звание интеллигента. Фон Корен провоцирует дуэль с Лаевским и готов его убить. Однако случилось то, чего никак не предвидел реалист фон Корен. Лаевский осудил свою лживую жизнь, оказался способным совершенно измениться. Да и фон Корен в конце произносит такую не характерную для него фразу: «Никто не знает настоящей правды».
|
|
|
Очевидно, что Чехов в своем произведении опирается на архетипический сюжет любовного треугольника. Однако, верный своему миропониманию, он не рисует роковых страстей и не дает кровавых развязок. Он переводит традиционный сюжет в сферу повседневного существования. Чехов показывает своих героев в плотном предметном и бытовом окружении, не давая при этом прямых авторских оценок.
Писатель также задействует распространенный в русской литературе сюжет, связанный с дуэлью. Лаевский и фон Корен приходят на поединок. При этом Чехов не скрывает подчеркнуто «литературной» основы своей повести. Повествование отмечено активным цитированием – явным и скрытым – русских и европейских (меньше) классиков - Пушкина, Лермонтова, Толстого, Тургенева, Достоевского, Флобера, Шекспира и др.
В повести мы можем обнаружить большое количество прямых отсылок ко многим известным произведениям. Часть текстов присутствует здесь имплицитно – в аллюзиях, реминисценциях. «Узнаваемость» прежней литературы, текстов-предшественников (характерна для стиля) ощущается практически на каждой странице.
Однако при этом трудно выявить один конкретный текст, который можно считать прецедентным. Это целая большая группа текстов:
А. С. Пушкин. Выстрел. Евгений Онегин. Лирика.
М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени.
Л. Н. Толстой. Казаки. Утро помещика. Люцерн. Война и мир. Анна Каренина.
И.С. Тургенев. Отцы и дети.
Ф.М. Достоевский. Записки из подполья. Братья Карамазовы.
Г. Флобер. Госпожа Бовари.
В. Шекспир. Гамлет.
Жирным шрифтом выделены наиболее «работающие» в повести тексты.
Эти произведения связаны с повестью Чехова, во-первых, ситуацией адюльтера («Анна Каренина», «Госпожа Бовари»), во-вторых, - обращением к теме дуэли, («Евгений Онегин», «Герой нашего времени», «Выстрел», «Отцы и дети», «Война и мир» и др.) В-третьих, в «Дуэли» свернут сюжет бегства дворянского интеллигента от цивилизации на Кавказ с целью обрести душевное равновесие в условиях природной, естественной жизни («Казаки», «Кавказские пленники» русских классиков, «Цыганы»). В-четвертых, в повести имплицированно присутствует тема противопоставления цивилизации, технического прогресса и культуры («Утро помещика», «Люцерн» и др.). Мы можем обнаружить сюжетные и образные переклички с названными здесь текстами-предшественниками, можем этот ряд и продолжить. Обнаруживаются параллели в расстановке персонажей («Герой нашего времени» - Печорин-Вернер –Лаевский- Самойленко. Сравнив эти пары, понимаем, что чеховский герой лишен того блеска и масштаба – перед нами сниженный вариант высокого интеллектуального героя– «не герой», по словам Потапенко). Если сравнивать с «Анной Карениной» и «Госпожой Бовари»: также «снижение» ситуации и героев.
Т. е. перед нами целая система прецедентных текстов. Другими словами, в повести мы обнаруживаем обобщенный типинтертекстуальности, когда интертекстуальный диалог ведется не с конкретным произведением, а с целым кругом идей, моделями ситуаций, типами отношений, с целыми традиционно сложившимися структурами, текстуальными навыками и др. Один из теоретиков интертекстуальности Риффатер предлагает терминологически обозначить такое явление следующим образом – текстуальная или литературная канва. Этот термин (метафору) использует в своей книге «Блуждающие сны» и другие работы А. Жолковский.
Очевидно, что в данном случае путь конкретного сопоставления увлечет нас, образно выражаясь, в «дурную бесконечность». Важнее понять, для чего в этой повести так много «литературы». Герои сравнивают себя и окружающих с литературными персонажами, ссылаются на тексты-предшественники. Особенно, конечно, преуспели в этом главные герои- Лаевский и фон Корен. И здесь, чтобы выстроить корректный анализ необходимо разделить обращения к чужим текстам, отсылки, цитаты, упоминания и пр. – по «зонам» - «зона» героев и «зона» повествователя.
Цитаты и реминисценции в «зоне» персонажей:
Дата добавления: 2016-01-03; просмотров: 23; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!