Имплицитное сближение точки зрения повествователя с точкой зрения персонажа
Дальнейшее развитие указанной тенденции идет по пути устранения подчиняющих предикатов — внешние сигналы введения точки зрения персонажа постепенно отходят на задний план, главную роль начинают играть внутренние показатели заимствования оптики героя: отбор фактов, их интерпретация и отбор языковых средств, т.е. стиль (подробнее об этом будет сказано ниже, § 100–102). Авторское изображение фабульного мира оказывается более или менее явственно окрашенным субъективностью персонажа, находящегося в поле зрения автора и читателя. Отдельные примеры такого повествования, отражающего одновременно и нерасчлененно фабульное действие, и его восприятие персонажем, можно найти у того же Стендаля (как и у Бальзака), но преобладающим оно становится в творчестве Флобера. Посмотрим, как это делается, на материале одного отрывка из «Госпожи Бовари»:
Il se tenait les bras croisés sur les genoux, et, ainsi, levant la figure vers Emma, il la regardait de près, fixement. Elle distinguait dans ses yeux des petits rayons d'or s'irradiant tout autour de ses pupilles noires, et même elle sentait le parfum de la pommade qui lustrait sa chevelure. Alors une mollesse la saisit, elle se rappela ce vicomte qui l'avait fait valser à la Vaubyessard, et dont la barbe exhalait, comme ces cheveux-là, cette odeur de vanille et de citron; et, machinalement, elle entreferma les paupières pour la mieux respirer. Mais, dans ce geste qu'elle fit en se cambrant sur sa chaise, elle aperçut au loin, tout au fond de l'horizon, la vieille diligence l'Hirondelle, qui descendait lentement la côte des Leux, en traînant après soi un long panache de poussière. C'était dans cette voiture jaune que Léon, si souvent, était revenu vers elle; et par cette route là-bas qu'il était parti pour toujours! Elle crut le voir en face, à sa fenêtre; puis tout se confondit, des nuages passèrent; il lui sembla qu'elle tournait encore dans la valse, sous le feu des lustres, au bras du vicomte, et que Léon n'était pas loin, qu'il allait venir... et cependant elle sentait toujours la tête de Rodolphe à côté d'elle. La douceur de cette sensation pénétrait ainsi ses désirs d'autrefois, et comme des grains de sable sous un coup de vent, ils tourbillonnaient dans la bouffée subtile du parfum qui se répandait sur son âme. Elle ouvrit les narines à plusieurs reprises, fortement, pour aspirer la fraîcheur des lierres autour des chapiteaux. Elle retira ses gants, elle s'essuya les mains; puis, avec son mouchoir, elle s'éventait la figure, tandis qu'à travers le battement de ses tempes elle entendait la rumeur de la foule et la voix du Conseiller qui psalmodiait ses phrases.
|
|
|
Тема этого отрывка — зарождение страсти к Родольфу в душе Эммы Бовари. Здесь очень тонко, точно и беспощадно показан ассоциативный механизм этого процесса, в котором главную роль играют запах напомаженных волос Родольфа и вид дилижанса вдалеке 27. Эти, как говорят психологи, внешние раздражители, связанные в памяти Эммы с героями ее прежних, в общем невинных увлечений, создают особое душевное настроение, в котором смешиваются прошлое и настоящее, и эмоции, испытанные некогда по отношению к этим людям, переносятся на сидящего рядом Родольфа.
Отрывок начинается с описания позы Родольфа, данного извне, с позиции стороннего наблюдателя. Но уже во второй фразе точка зрения несколько сдвигается — нам сообщают не непосредственно то, что объективно имеет место, а то, что воспринимает героиня: Elle distinguait dans ses yeux des petits rayons d'or... To, что она видит и ощущает, описывается как будто вполне объективно. Однако мы знаем — об этом говорилось в главе I, — что восприятие любой ситуации зависит от позиции и установок субъекта. То, что Эмма воспринимает, находясь рядом с Родольфом, — его глаза и запах помады, — определяется тем, что она — молодая женщина, мечтающая о любви, а он — молодой мужчина, проявляющий к ней явный интерес. Вполне вероятно, что другой на ее месте обратил бы внимание на какие-то совсем иные черты его облика. Таким образом, субъективность героини проявляется здесь уже в том, что именно фиксирует ее сознание.
|
|
|
В следующей, третьей фразе приведенного отрывка уже явственно звучит личная интонация Эммы — она возникает главным образом за счет указательных прилагательных (се vicomte, ces cheveux-là, cette odeur de vanille et de citron), отражающих в подобных случаях точку зрения персонажа, а не повествователя 28. Еще явственнее внутренний голос Эммы слышится в пятой фразе (C'était dans cette voiture jaune que...), эмоциональной по своему синтаксическому и интонационному рисунку, и в середине шестой (... que Léon n'était pas loin, qu'il allait venir...), где воспроизводится строй спонтанной и эмоциональной речи. Ясно, что заключенная в них эмоция принадлежит персонажу, а не повествователю. Эти фразы (в особенности пятая) представляют собой типичные образцы так называемой несобственно-прямой речи — особой формы передачи слов, мысли, чувств и мировосприятия персонажей, которая характеризуется в первую очередь слиянием двух голосов — голоса повествователя и голоса героя (ей специально посвящены § 99–102 главы VI).
|
|
|
Однако точка зрения объективного повествователя не исчезает, она господствует в других, аналитических по своему характеру предложениях этого отрывка (например, Alors une mollesse la saisit), a также в седьмой фразе, где все изложенное резюмируется с помощью изысканной, почти романтической по своему строю метафоры. Наконец, в двух последних фразах душевное состояние героини — она пытается взять себя в руки — дано уже через внешние признаки. Таким образом, в приведенном абзаце имеет место именно синтез двух точек зрения, сочетание рассказа и показа, анализа, непосредственного воспроизведения чувства изнутри и психологически значимых внешних деталей поведения. Заимствование повествователем точки зрения персонажа может быть более или менее последовательным и полным. У Флобера лишь в отдельных местах голос персонажа звучит более отчетливо, чем голос повествователя, но никогда не заглушает его целиком. В последующие же периоды, в частности, в некоторых романах Золя и особенно в творчестве таких писателей XX в., как Сартр (трилогия «Дороги свободы»), Арагон («Орельен», «Страстная неделя», «Коммунисты»), Бютор («Изменение») и ряд других, голос повествователя порой полностью растворяется в голосе героя.
Но об этом мы поговорим ниже.
Дата добавления: 2022-07-16; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!