Новый колониальный натиск. Смертельные восстания 1735-1740 гг. 10 страница
Кантонные начальники напрямую подчинялись Оренбургскому генерал-губернатору, а с 1834 г. командующему Башкиро-мишарского войска. Им давали широкие права в военных и политико-административных, судебных, полицейских и хозяйственных делах. Они вели судебные и следственные дела, в том числе дела по преступности, военный кантонный суд. Даже за маленький проступок, т.е. невыполнение указанных правил порядка, суд жестоко наказывал. Было широко распространено избиение дубинкой (шпицрутен), прутом, кнутом. При избиении дубинкой проводили через ряд в 500-1500 человек, после этого никто не оставался живым.
Русское правительство указами от 10 апреля 1798 года и от 24 сентября 1806 года лишило башкир права свободного перемещения, таким образом, вновь закрепило все запрещенное в 1736 году. Перемещаться разрешалось только по «пропуску» или «паспорту». Но такое разрешение могли получить только 3-5% трудоспособных людей (20-60 лет). То есть остальная часть башкир была лишена возможности поддерживать связи в сфере различных работ, торговли и хозяйства. Кроме этого, для того чтобы население соседних деревень не общалось друг с другом, в 1828 году запретили массовые игры. Людей, нарушавших запрет (т.е. перемещавшихся без разрешения, устраивавших игры) телесно наказывали или сажали в тюрьму. Например, с 1799 г. по 1831 год в домах 3-го башкирского кантона по этой причине были привлечены к наказанию 50,4% трудоспособного населения, некоторые были наказаны по несколько раз. При помощи этих мер русское правительство ввело экономику башкирского народа в кризис, привело к разрушению национального единства.
|
|
|
Для еще большего усиления военно-феодального порядка среди башкир правительство в 1834 г. учредило новую должность «командующий Башкиро-мещерякского войска» (первым командующим был Т.С.Циолковский) и организовало попечительства. Кантоны Башкиро-мишарского войска были разделены на 6 попечительств, их попечителями были назначены русские капитан-исправники. Основная задача попечителей состояла не только в жестком наблюдении, «уничтожении злодеяний, но и предупреждение».
Основной обязанностью башкир в кантонной системе была служба на Оренбургской линии. В 1798-1848 гг. 65% войска линии составляли башкиры и мишаре. Каждый год они на службу выставляли от 6500 до 10500 человек, из этого числа 87-88% были башкиры. По сравнению с другими казацкими войсками Башкиро-мишарское войско правительство при службе ничем не обеспечивало. Оружием, лошадьми, одеждой и пищей военнослужащих обеспечивали при помощи массовой взаимопомощи. Без этой помощи большинство башкир не смогли бы служить. До 20-х гг. XIX века сумма собранных денег на помощь приходилась на душу по 25-37 коп., а иногда по 1,5 руб. Эта помощь легла дополнительной тяжелой ношей на плечи башкир.
|
|
|
По установленному порядку, на службу должны были идти мужчины от 25 до 50 лет, послу этого они должны были переведены на внутреннюю службу. Но этот порядок всегда нарушался, многие были оставлены здесь до старости лет. До 60 лет каждому приходилось служить на линии 8-9 раз и несколько раз участвовать в длительных военных походах. Только в 1847 году срок службы сократили до 30 годов.
Служба на линии делилась на летний и зимний сроки. Служба на линии длилась 6 месяцев. Но требовалось прибыть на место службы за 1,5-2 месяца вперед, поэтому человек как минимум 8 месяцев своей жизни тратил впустую, оставив все свои дела. Из-за этого неблагополучное хозяйство еще сильнее разорялось, народ обнищал.
Указом от 19 августа 1807 года на каждую крепость Оренбургской линии был назначен комендант. Крепостные коменданты превращали служащих на линии башкир в рабов, заставляя их работать. Об этом с горечь писал подполковник Прянишников, который посетил Оренбургскую линию в 1828 году. «Башкиры, уставшие от тяжелой работы, - писал он, - с наступлением зимы, садясь на своих худых обессиленных лошадей, уезжали в свои деревни. В общем, гнет башкир не входит ни в какие рамки, и я считаю святым долгом привлечь внимание начальников по отношению к этим бедным жертвам»[6][6]. Конечно же, было бы глупым думать о том, что после этого начальники обратили внимание на «этих бедных жертв».
|
|
|
Кроме службы на линии башкиры были широко использованы в войнах и военных походах России. В 1805 году 20 башкирских полков, которые состояли из 500 чел. (до 530), были отправлены на войну с Наполеоном. После вступления Наполеона в Россию, в Оренбургской линии из 12 тыс. человек было образовано 28 полков, кроме этого из башкир было образовано столько же полков из 500 чел. Они участвовали в войне от начала до конца, из них 9 полков вошли в Париж в первых рядах. Обеспечение войск, отправленных на войну, всем необходимым опять же было на плечах башкир. Оружие состояло как всегда из лука, стрел и копий. Русские боялись давать в руки башкирам огнестрельное оружие. Они даже боялись назначать командиров из башкир. Полковыми командирами назначались русские, казацкие офицеры, а башкиры могли быть только их помощниками. Самого знаменитого из таких помощников Кахым турю (35 лет) русские, боясь, что он станет таким же как Салават, отравили.
|
|
|
Башкиры в 1828-1833 гг. были привлечены охранять западные границы России, в 1853-1856 гг. во время Крымской войны – защищать границы Балтики. При нападении русских на Среднюю Азию опять было привлечено большое количество башкир (с каждых 5-6 человек - 1). Среди походов на Среднюю Азию самым трагичным был поход на Хиву, организованный в 1839 году Оренбургским генерал-губернатором В.А.Перовским. В этом походе от тяжелых условий и жестоких телесных наказаний из 3700 башкир умерло 2000.
Во время сбора башкирских войск на войну и военный поход число военнослужащих в Оренбургской линии не снижали. Поэтому башкирский народ был вынужден жить в нищете из-за снабжения войск людьми и материальными возможностями.
С начала 30-х гг., исполняя свои задачи внешней политики, русское правительство начало переводить башкир из военной службы в «трудовую службу» для использования их бесплатной силы в казенных работах, которые требовали больших денег и рабочей силы. Если при внедрении кантонной системы согласно наряду 70-90% взятых на службу людей были отправлены на военную службу, то теперь 80-86% были назначены в «трудовые команды». «Трудовые работы» были еще сложнее и обходились народу намного дороже, чем военная служба.
«Трудовые команды» были отправлены за границы Башкортостана, в пустынные степи для того, чтобы отправить груз в далекие крепости, проложить дороги и мосты для казны, соорудить крепости, воздвигнуть каменные здания и церкви, построить улицы в городах Оренбург, Уфа, Уральск и др., привезти строительные материалы (камни, бревна), работать на известковых и кирпичных заводах, сплавлять грузы по реке и многое другое. Эти же команды привозили все необходимое (зерно, дрова, сено и др.) в Оренбург и в другие близлежащие крепости. Каждый год в «трудовые команды» были привлечены тысячи людей и лошадей. Например, в 1850 г. по приказу губернатора башкиры на казенные работы предоставили 35 тыс. чел., 311013 лошадей, в 1853 году отправили на ремонт и строительство дорог 162361 чел, 102700 лошадей. Везде башкиры работали со своими лошадьми, санями, то есть сами себя обеспечивали. Трудовые условия были настолько тяжелыми, особенно в обработке деревьев, что «каждый год от этих работ башкиры возвращались калеками, а некоторые умирали»[7][7].
В транспортных командах каждый год умирали около 100 голов лошадей. В.А.Перовский писал, что башкир, оставшийся без коня, из «трудовой команды» уходил, прося милостыню, потому что их кормят только до пребывания на месте службы. По словам генерал-губернатора А.А.Катенина, башкиры были превращены в «рабочую силу всего Оренбургского края».
Несмотря на тяжелую службу, башкиры военной и рабочей команды не были освобождены от различных налогов (земственной, строительный, канцелярский и др. налоги). Вместе с расходами на службу собранные деньги доходили до 4 руб. 21 коп. на душу человека. В то время как с казаков, служащих на линии на обеспечении государства, денежные налоги не взымались.
Кроме военной и трудовой служб башкиры выполняли прежние обязанности по дорожной и почтовой перевозке. Бесплатная перевозка всех чиновников и даже крестьян обходилась ежегодно башкирам как минимум в 3 рубля. Другие слои, осуществляющие почтовую службу, получали дорожные деньги, а башкирам их не платили. Расходы башкир на почтовую службу в год составляли 80-100 тысяч руб. В 30-е гг. службу по почтовой и дорожной перевозке заменили денежной выплатой. Но эта замена не принесла народу облегчения, потому что только за почтовую службу, вместо прежнего расхода в 80-100 тысяч, башкиры стали выплачивать 180 тысяч.
Различные налоги и обязанности кроме военной службы и трудовых работ привели только к увеличению долгов. У людей, не выплачивавших свои долги, отнимали дом, лошадь, орудия труда и др. и продавали. Увеличение долгов вынуждало башкир продавать вотчинные земли. Атака на башкирские земли не прекращалась. Указ о генеральной меже еще больше усилил грабеж земель.
Указ Сената о генеральном межевании башкирских земель вышел 26 июня 1797 года. Русское правительство проведением генеральной межы хотело добиться отбора самых лучших башкирских земель для казны, помещиков и заводчиков, образования фонда «свободных» земель для перемещения из внутренних губерний России военнослужащих и крестьян. Грабеж земли принял широкие обороты. Например, в 1827 году при межевании земель Урмано-Кузейской волости из 160296 десятины земель башкир им оставили только 6429 десятины, остальная часть была отобрана в пользу государства.
Согласно информации Оренбургской межевой канцелярии, в марте 1833 года в губернии было всего 28304856 десятин земли, 14093742 десятины считались башкирскими. Но понятие «башкирские» было только на словах, потому что большая часть земель не была в руках башкир или были негодными для использования. Если вычесть из земель, считавшихся башкирскими, земли, которые занимали горные заводы и горные начальники, которые захватили русские и татарские помещики, которые отдали казакам, считались негодными, то башкирам оставалось только 3074880 десятины земель.
Указ от 10 апреля 1832 года объявил башкир «собственниками всех земель, которые у них в руках», но в то же время в 7-ой ревизии он ограничил их владения в 40 десятин на душу. Но этот надел не соответствовал действительности. Имея в виду, что согласно 7-ой ревизии (1817 год) было 146 тыс. мужчин, а 9-ой (1850 год) – 242 тыс., если разделить это число на площадь земель, занимаемых башкирами, то в первом случае получается 20,9 десятин, во втором 12,7 десятин. В то время как служащим татарам, мишарам и типтярам выделяли 30 десятин, остальным 15 десятин хорошей, пригодной для хозяйства земли. Значит, каждый пришлый народ, даже каждый своевольно переселившийся, жил намного лучше, чем коренной народ Башкортостана. Несмотря на это в официальных бумагах башкиры считались «собственниками». Частенько помещики и царская администрация сгоняли башкир с их земель и занимали их. Например, в 1832-1842 гг. башкиры 17 деревень Бирского уезда были согнаны, их земли были отданы татарскому помещику Тевкелеву. Таким образом изгнанные башкиры либо переселялись в другое место, либо за пропитание работали у помещиков, которые отобрали их земли.
Приказ от 14 мая 1863 года дал еще большие возможности для грабежа башкирских земель. Этот приказ разрешал башкирской общине передать земли, которые были в их руках, в частное пользование хозяевам. После этого башкиры, дошедшие до грани от тяжелых обязательств и долгов, получили разрешение на продажу своей доли земли. Люди, продавшие землю, были лишены последней возможности.
Русские историки считают, что генеральное межевание, которое отобрало «свободные» башкирские земли, переселило русский народ из внутренних губерний России, имеет прогрессивное значение. Якобы, оно, прекратив порядок общинного пользования земли, помогло в выходе из кризиса башкирскому хозяйству, росту в местности производительных сил и сельского хозяйства, углублению товаро-денежных отношений[8][8]. Это уже не первый случай, когда русские историки оправдывают колониальные меры русского правительства (например, оправдание плана И.К.Кириллова и Оренбургской экспедиции). Причина этого в следующем: русские историки, считая Башкортостан своей землей, все происходящее там делами русских, политику колонизаторов оценивают из колонизаторских интересов. Историки, говоря о том, что русские сделали много хорошего для башкир, оставив их без земли и средств пропитания, соглашались с мнением извергов XIX века, которые считали, что «земля является лишним грузом для башкир, и избавив их от этой ноши сделали доброе дело для этих варваров». А на самом деле ни земля башкирского хозяйства и ни порядок общинного пользования землей были причинами кризиса башкир, а многовековое уничтожение народа, жестокий грабеж и насилие, различные законы, душащие и сметающие все на своем пути. Если бы не было этих ужасных колониальных условий, башкирское хозяйство, подчиняющееся объективным экономическим законам, как и другие хозяйства, не знало бы кризиса и развивалось бы не хуже крепостной России. Русские историки, навязав кризис башкирскому хозяйству, оставляют в стороне башкирское общество от воздействия объективных законов развития и показывают кровавую русскую колониальную политику его движущей силой, тем самым встают на путь защиты колониализма. Если бы даже грабеж башкирских земель, переселение русских помещиков и крестьян в Башкортостан привели бы к росту сельского хозяйства, этот рост служил бы интересам русских, башкиры, раздавленные от жестокого насилия, отставшие от пути естественного роста, никакой пользы от этого не видели. К.Маркс в своей статье «Будущие результаты британской власти в Индии» писал: «Все реализуемой английской буржуазией в Индии не даст народу свободы, не улучшит его социальное положение, потому что все это не связано с ростом производительных сил, а связано с тем, что производительные силы находятся или не находятся в руках народа».[9][9] В Башкортостане было такое же положение: все реализуемое колонизаторами не принадлежало башкирам.
В процессе проведения генеральной межи и занятия «свободных» башкирских земель русское правительство начало предпринимать резкие меры по отношению к юго-западным башкирам для их перевода из полукочевого животноводства в земледелие. Генерал-губернатор Обручев и командующий Башкиро-мишарского войска Циолковский приказали расширить посевные, «только после того как каждый вспахав землю, засеет ее, разрешалось летом выйти на летовки». Руководителям кантонов они велели наблюдать за исполнением приказа, в случае не исполнения бить палками. С этой стороны особо старался попечитель Филатов, он жестоко избивал каждого кто не мог привыкнуть к новым жизненным порядкам. Русская администрация, считавшая земледелие прогрессивной формой сельского хозяйства и применившая жестокие насильственные меры, как видно, думала, что так для башкир будет лучше. Такое лживое мнение существует среди русских и в наше время, а в действительности любая форма хозяйства, снабжающая нормальную экономическую жизнь народа, в обществе полностью себя оправдывает. Русская администрация ну думала о том, что коренное изменение народного строя возможно только процессе естественного развития всего порядка жизни, в результате плавного набора опыта и материальных средств, приспособления психологии общества к таким условиям, она резко начала разрушать всемирную опору народа. Они также не учли, что башкиры, вытесненные русскими помещиками и заводчиками края в леса и горы, даже при желании не смогут перейти на земледелие из-за негодности земель. Генерал В.А.Перовский писал следующее по этому поводу: «Прямым результатом запрета раннего выхода на летовки, было то, что все пастбища были растоптаны скотом. Переход на летовки это никакая-то глупость; запрет выхода приравнивается к разгрому всего народного хозяйства; поэтому можно прогнозировать, что у исполнявших приказ генерала Обручева будет сокращаться скот». Слова Перовского соответствовала действительности. Численность скота сильно сократилась. Многие башкиры лишились скота, не смогли стать земледельцами. «Приказ Оренбургских начальников о том, что необходимо вначале засеять зерно, а только потом заниматься скотоводством, окончательно разгромил и так бедное хозяйство башкирского народа»[10][10]. Но разгром башкирского хозяйства наблюдался не только на юго-западе. Например, в течении 28 лет, с 1827 года до 1855 года, численность лошадей на душу приходилась 1,37, а позднее 0,98, численность коров – от 0,78 голов, позднее 0,59, а численность скота у северных и северо-западных башкир, которые занимаются зерноводством, была в 1,5-2 раза меньше средних показателей, то есть на душу приходилось 0,65-0,49 голов лошадей. В то же время у других народов, занимающихся земледелием, на душу приходилось как минимум 1 лошадь, то есть в два раза больше по сравнению с башкирами. Вдобавок, скот башкир все быстрее сокращался, а у других народов увеличивался. Значит, сокращение скота башкир и разгром башкирского хозяйства шли не только от насильного перехода от скотоводства к земледелию, а от всей жестокой насильственной системы.
Из-за разгрома башкирского хозяйства и разорения всех башкир, башкиры нанимались на работу к русским помещикам и кулакам без оплаты, за счет пропитания и выполняли все их хозяйственные работы. В 1850 году полковник Беклемишев, который изучал Башкортостан, «раскрыв жестокую правду» писал: «в черных домах помещиков возле 7-го и 10-го кантонов в течении всей зимы работают полуголые обнищавшие башкиры, их численность с каждым годом растет»[11][11]. Как говорят современные русские историки, это было результатом «выхода башкирского хозяйства из кризиса».
Одна часть обнищавших башкир, оставив голодные семьи, ушла на сезонные работы в заводы и золотые прииски, которые были в руках русских и татарских промышленников. Там башкир использовали как рабов на самых тяжелых, низкооплачиваемых работах. Многие из них, которые не смогли вытерпеть плохой администрации, обмана во время выплаты заработной платы, бежали, не дождавшись окончания контракта, но кантонные начальники, которые были заодно с заводчиками, жестоко наказав их, возвращали обратно. Многие башкиры, работая за копейки у русских лесных промышленников, выполняли самую рискованную работу – сплавляли лес. Все это выполнялось дополнительно, сверх «службы» в кантонной системе.
Слова русских историков о том, что «обнищание трудового народа привело к росту капитализма в сельском хозяйстве и промышленности, возникновению рынка рабочей силы необходимого для этого роста»[12][12] не соответствовали действительности, потому что обнищание и возникновение «рынка» рабочей силы было за счет ни всего народа, а только за счет башкир, поэтому эксплуатация приняла не классовый вид, а национальный. Особенно это касается промышленности. Здесь башкиры выполняли не только работу рабочих, но и черную работу, поэтому не могли стать настоящим промышленным пролетариатом. И в сельском хозяйстве, и в промышленности колонизаторы обогащались путем гнета колониального башкирского народа, использования бесправной и бесплатной рабочей силы.
В 50-е гг. XIX века вместе с присоединением Казахстана и прохождением русских в Среднюю Азию, Башкортостан оказался внутри русской границы, больше не было необходимости в пограничной службе башкир. Поэтому русское правительство решило частично перевести в башкир в слой налогоплательщиков. В 50-е годы служили только юго-восточные кантоны, на других был возложен денежный ясак. С 1861 года и служащих башкир стали брать только в «рабочие команды». Возник вопрос о прекращении кантонной системы управления.
Указ о переведении Оренбургской, Самарской, Пермской, Вятковской губерний в слой налогоплательщиков Александр II утвердил 14 мая 1863 года. В военном положении остались 7-й и 10-й кантоны. Вместе с этим кантонное разделение временно сохранилось, кантонные начальники, как и прежде, подчинялись генерал-губернатору и военному руководству.
Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 20; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!