С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 61 страница
Я. С. Линкова
ЛАНДОВСКА Ванда (1879-1959) – польская пианистка, клавесинистка, композитор, музыковед. В 1907, 1909 и 1913 гг. выступала в России. Посвятила себя исполнению и изучению музыки XVII—XVIII вв., главным образом клавесинной, опубликовала ряд исследований, играла на специально сконструированном по её указаниям инструменте (изготовлен в 1912 г. фирмой «Плейель»). Создала в 1925 г. в Сен-Лё-ла Форе (близ Парижа) Школу старинной музыки и при ней коллекцию старинных инструментов. Во время Второй мировой войны эмигрировала в США. С её именем связано возрождение интереса к клавесинной музыке и старинным клавишным инструментам.
Ландовска трижды приезжала в Ясную Поляну. Первый её приезд состоялся в конце декабря 1907 г. Тогда игра Ландовской не только понравилась Толстому, но и, по его словам, доставила ему материал для подтверждения его взглядов на искусство. Второй раз она приехала в Ясную Поляну в январе 1909 г. и провела там два дня. В одном из писем Толстой отметил, что она «очень приятно играет». Последнее её посещение Ясной Поляны, на этот раз вместе с мужем журналистом Л.Г. Ландовским, состоялось в конце декабря 1909 г. — 1 января 1910 г.
Л.Н. Толстой и пианистка Ванда Ландовска
А.Г. Айнбиндер
ЛАНСЕРЕ Евгений Евгеньевич (1875-1946) — график, живописец, скульптор; педагог. Мастер книжных и станковых композиций, монументальных панно, театральных декораций. Иллюстратор произведений Толстого.
|
|
|
Лансере родился в Павловске под Петербургом в потомственной семье художников. Его дед — архитектор Н.Л. Бенуа, отец — Е.А. Лансере, известный скульптор-анималист. Его старшим другом был его дядя — А.Н. Бенуа — один из организаторов «Мира искусства», художник и историк искусства. Учился Лансере в школе Общества поощрения художников. С 1898 г. — член художественного объединения «Мир искусства». В 1905-06 гг. его рисунки помещались в сатирических журналах «Жупел» и «Адская почта». С 1915 г. — действительный член Академии художеств.
С именем Лансере Толстой познакомился в начале нового века, вероятно, по печатным репродукциям картин, представленных на 2-й выставке Союза русских художников. П.А. Сергеенко вспоминал: 10 марта 1906 г. в Ясной Поляне он рассказывал о выставках и Толстой задал вопрос: «“А вы видели картину Лансере “Императрица в Петергофе”? — Я сказал, что она не обратила моего особливого внимания. — “А мне она очень нравится. Особенно хорошо в
276
ней передано это безобразие величия...”» — сказал Толстой (ТВС. 1960. 2. С. 128-129).
В последнее десятилетие своей жизни Толстой почти безвыездно жил в Ясной Поляне, в стороне от художественного мира Москвы и Петербурга, но продолжал живо интересоваться творчеством современных ему художников, был в курсе событий, знакомился с новыми картинами по открыткам и репродукциям, гостей Ясной Поляны расспрашивал о выставках.
|
|
|
Толстой словно предвидел в художнике своего будущего иллюстратора. В 1912 г. Лансере по рекомендации А. Бенуа получил заказ от издательства «Товарищество Р. Голике и А. Вильборг» иллюстрировать повесть Толстого «Хаджи-Мурат». «Задание особенно пришлось по душе, — писал в автобиографии художник, - в силу наследственных, полученных от отца настроений, влечения к Кавказу... 4 года я проработал над этими иллюстрациями, они стали поворотным этапом в моём творческом развитии». В процессе работы над иллюстрациями Лансере путешествовал по Кавказу, по тем местам, где когда-то бывал Толстой и где происходили события его повести. Он сделал там много натурных зарисовок. В 1916 г. книга вышла в свет. Это было заметное событие в истории иллюстрированной книги. Не случайно А. Бенуа назвал иллюстрации Лансере к сочинениям Толстого «прозорливыми комментариями».
В 1917-1937 гг. художник работал над иллюстрациями к повести Толстого «Казаки». С юных лет и до конца жизни Толстой оставался для Лансере любимейшим писателем и мыслителем. «Я люблю, я верю Толстому», — записал он когда-то в дневнике.
|
|
|
Н.В. Зайцева
ЛЕБРЕН Виктóр Анатольевич (Lebren; 1882-1979) – в 1906 г. секретарь Толстого, его последователь, корреспондент и адресат.
В 1967 г. бывший секретарь Толстого Лебрен передал безвозмездно в ГМТ письма, полученные им от писателя. Привёз эти письма из Франции главный редактор «Литературного наследства» И.С. Зильберпггейн, сумевший вернуть на родину многие находившиеся за рубежом российские ценности. Зильберштейн рассказал потом о Лебрене, человеке с лицом и руками пахаря: он жил в глухой французской деревушке, в полуразвалившемся старом доме и кормился тем, что разводил пчёл. «И толстовец он, конечно, стопроцентный: мяса не ел, проповедовал непротивление злу, а главное, считал, что на земле воцарится вечный мир, если люди будут говорить на одном языке – эсперанто» (Ляско К. Вечное движение. Три встречи с И.С. Зильберштейном // Альманах библиофила. Вып. 15. М., 1983. С. 109).
Лебрен родился во Франции в семье инженера. Мальчику было пять лет, когда семья переехала в Россию, на родину матери. Отец строил железные дороги в Туркестане и на Дальнем Востоке. Уже в ранней юности Лебрен серьёзно размышлял над сложными философскими вопросами, много думал о смысле жизни, о выборе своего пути. Он читал всё, что находил в библиотеке, и, дойдя до собрания сочинений Толстого, стал читать подряд все тома. Вскоре после смерти отца он открыл том с главами из трактата «О жизни» (полностью трактат не был пропущен цензурой) и нашёл в них то, что было для него тогда самым главным: размышления писателя о смысле жизни и страхе смерти. «Тут меня поразила простота и верность ваших взглядов...» — писал он Толстому 15 октября 1899 г. Он начал с жадностью читать религиозно-философские сочинения писателя: «Исповедь», «В чём моя вера?» и др. Они многое объясняли 17-летнему юноше, но ещё чаще возбуждали новые вопросы. Эти вопросы он и задал Толстому в своём первом письме из Владивостока. Вскоре Лебрен получил по-отечески внимательный и тёплый ответ. Толстой предостерегал его от поспешного желания изменить свою жизнь в соответствии с открывшимися ему представлениями: «Не торопитесь накладывать новые формы на свою жизнь, употребляйте только все силы души на то, чтобы новые взгляды проникли всё ваше существо и руководили всеми малейшими поступками вашими, а если это будет, то старые формы жизни неизбежно изменятся»; главное — это «увеличивать любовь вокруг себя» (28 ноября 1899 г.). Это письмо определило судьбу Лебрена: «Едва потеряв отца, я обретал нового, духовного!.. — писал он в воспоминаниях. — С этих пор Толстой стал мне самым близким человеком в мире. Я писал ему длинные письма, читал всё, что выходило из-под его пера, и мысленно постоянно общался с ним. Чтобы видеть его, я отдал бы всё на свете» (Моё знакомство с Толстым // ОР ГМТ). Летом 1900 г. Лебрен приехал в Ясную Поляну и рассказал Толстому о своих дальнейших планах, о том, что хочет зарабатывать на жизнь крестьянским трудом. Писатель был рад такому выбору, но ещё раз предупредил его о трудностях, которые могут ожидать на этом пути молодого человека, воспитанного в образованной и обеспеченной семье, привыкшего с детства
|
|
|
277
к всевозможным удобствам и совершенно незнакомого с жизнью крестьян. Матери Виктора, которая сомневалась в правильности решения сына, Толстой писал сразу после знакомства с юношей: «...он стоит на едином верном, хотя и узком, как сказано в Евангелии, трудном пути». Толстой сознавал свою ответственность перед ним: «...я полюбил его ещё больше, — писал он в том же письме, — и, чувствуя всю ту ответственность, которая лежит на мне вследствие его доверия ко мне, буду стараться быть ему полезен в истинном смысле» (29 июня 1900 г.). Лебрен всё же осуществил задуманное: он поехал на Кавказ, где осваивал разные виды сельского труда. Через некоторое время он купил небольшой участок земли под Геленджиком и завёл собственное хозяйство. В 1906 г. вновь приехал в Ясную Поляну, и С.А. Толстая попросила его остаться, чтобы помочь в работе Толстому. Так он стал первым секретарём писателя: разбирал и переписывал сочинения, помогал отвечать на письма, переводил с французского. Толстому очень нравился этот открытый, жизнерадостный, всегда готовый рассмеяться и в то же время очень серьёзный, вдумчивый, умный молодой человек с грубыми мозолистыми руками. Через четыре месяца Лебрен вернулся на Кавказ, где продолжил своё дело. С Толстым он по-прежнему вёл диалог в письмах, обсуждая с ним самый широкий круг проблем и получая всегда, когда это необходимо, слова поддержки: «Хотел сказать то, что вы не унывайте о том, что жизнь ваша не складывается по вашей программе. Ведь дело-то главное жизни: очищать себя от телесных наследственных мерзостей всегда, при всяких условиях возможно и необходимо и одно нужно нам, а форма жизни должна быть последствием этой нашей работы просветления» (30 января 1907 г.); «Спасибо, милый дружок, за письмо. Только страшно, что уж очень хорошо вам: как ни хорошо, берегите в душе про чёрный день уголок духовный эпиктетовский, в который уйти, когда расстроится то, что внешне радует» (15 апреля 1907 г.).
В 1926 г. Лебрен уехал с семьёй во Францию. Потеряв во время Второй мировой войны жену и сына, он окончательно поселился в деревне, где возделывал землю и разводил пчёл, следуя во всём своим убеждениям. Но его интересовало не только сельское хозяйство, он обладал и писательским даром, и склонностью к научной работе. Лебрен один из немногих, кому Толстой советовал писать: «Когда мне пишут люди о своём желании писать, я большею частью советую воздерживаться». А у «вас есть и будет, что сказать, и есть способность выразить».
Лебрен создал уникальные методики преподавания русского языка иностранцам. Сохранив навсегда любовь и преданность русской культуре, он много сделал и для того, чтобы она стала больше известна в мире. Он был одним из самых активных популяризаторов языка эсперанто, о котором Толстой писал, что считает «дело это — усвоение европейцами одного языка – делом первой важности» (64: 304). Воспоминания Лебрена «Рядом со Львом Толстым», «Моё знакомство с Л.Н. Толстым» и др. воссоздают живой образ писателя. В 1968 г. Лебрен приезжал в Москву, он побывал в музеях Толстого, выступал с воспоминаниями о писателе и написал об этой поездке статью «Полвека спустя». Лебрен один из тех людей, кто в молодости находил для себя опору в сочинениях Толстого. Он навсегда остался верным единомышленником Толстого и сумел построить свою жизнь в соответствии со своими убеждениями. Через жестокий и кровавый двадцатый век Лебрен пронёс веру в возможность единения людей. В 1956 г. он писал секретарю и биографу Толстого Н.Н. Гусеву: «Теперь задача дёшево, в миллионах издать на эсперанто и на всех языках только самые избранные, самые боевые произведения Толстого. Все пробудившиеся народы нашли бы в них духовную опору в их отчаянной борьбе с пиратами атома и доллара. Знаешь ли ты, что Ганди всегда держал у изголовья своей постели книги Льва Толстого и что они так и хранятся теперь в его хижине?..» (ОР ГМТ).
Лит.: Рядом с Толстым. Из воспоминаний // Лит. обозрение. 1978. № 8. С. 102-112.
Ю.Д. Ядовкер
ЛЕГГ Джемс (Legge; 1815-1897) – английский синолог, профессор Оксфордского университета. Автор широко известного трёхтомного труда «Китайские классики» («The Chinese Classics». Translated into English with Preliminary Essays and Explanatory Notes by James Legge. Vol. I—III. L., 1875 – 1876), изданного в Лондоне. С трудами Легга Толстой впервые познакомился в 1884 г., когда у него возник серьёзный интерес к древней китайской философии в связи с появлением в России первых переводов книг китайских мыслителей древности на европейские языки. Китайских классиков писатель изучал в основном по трём переводам: на французский (Ст. Жюльена), немецкий (Ф.-В. Штрауса) и английский (Дж. Легга) языки.
278
12 марта 1884 г. Толстой записал в дневнике: «Читал Legge, о Doctrine of the Mean. Удивительно» (49: 66). Через несколько дней, 21 марта, новая дневниковая запись: «Поздно читал Конфуция в переводе Легга. Почти всё важно и глубоко» (49: 71). Вскоре, занятый другой работой, Толстой почти на десятилетие оставил изучение древней китайской философии и вернулся к ней только в 1893 г. В письме к В.В. Стасову он просил прислать ему книги Легга: «Legge у меня есть три тома, но только о Конфуции, о Менции <так Толстой называл Мэн-цзы. – М. С.> и книга песен; но я не знал, что есть его же перевод Тао-те-кинга <так Толстой называл «Дао-дэ-цзин». – М. С.>. Если он есть и вы не можете мне дать его посмотреть, то я его выпишу» (66: 428). Получив книгу Легга, Толстой писал В.Г. Черткову: «Я пересматривал Лаодзе и теперь стал читать Legge, там, где Mih Те <имеется в виду Мо-цзы. – М. С.>, и мне хочется составить книгу о китайской мудрости...» (87: 236). 28 апреля 1909 г. Д.П. Маковицкий записал в своём дневнике: «Л.Н. рассказал, с каким удовольствием читал книту Legge про Мити. Читал её уже давно, теперь читает снова» (ЯПЗ. 3. С. 393). 2 мая – опять запись о чтении Легга: «Л.Н. рассказал с вдохновением про книгу J. Legge о китайских философах, предшествовавших Ми-ти» (там же. С. 398). Толстой неоднократно в 1884, 1893 гг. перечитывал книги Легга и рекомендовал Черткову перевести их.
Знакомство с трудами и переводами Легга не прошло для Толстого бесследно. Оно помогло ему, с одной стороны, увидеть мироздание и человека в нём в ином ракурсе, чем это предлагала западноевропейская философия, а с другой — почувствовать сходство моральных учений древнекитайских мудрецов с его собственным нравственным учением. При составлении «Изречений китайского мудреца Лао-тсе, избранных Львом Толстым» писатель пользовался, кроме французского и немецкого переводов «Дао-дэ-цзина», английским переводом Легга.
М.Е. Суровцева
ЛЕГРА Жюль (Legras; 1866-1939) – французский учёный, славист, профессор кафедры иностранных литератур в университете Бордо; переводчик, корреспондент и адресат Толстого. Легра относился к тем французам, которые на рубеже XIX-XX вв. сочли необходимым изучать Россию и русский язык. По их инициативе русский язык появился в учебных программах лицеев и университетов. Французские «славянофилы» искали в России особое, бескорыстное и возвышенное мировосприятие. По мнению Легра, русские — наименее дисциплинированный народ в Европе, отличающийся смутным влечением к высшему и глубокой религиозностью. К основным свойствам русского народа он относил природное изящество, обаятельность, гостеприимство, мягкость, любовь к детям, женственность, ловкость, ум, гуманность, доброжелательность, жалость к страдающим, широкую натуру, щедрость, неорганизованность. Эти впечатления он вынес из трёх поездок по России, предпринятых в 1892-1894 гг.
Легра впервые посетил Толстого в Хамовниках 20 декабря 1893 г. В мемуарах, опубликованных к столетию со дня рождения Толстого, он вспоминал: «Толстой мне кажется высоким, крепким, стройным, ему не дашь и пятидесяти лет, хотя на самом деле ему уже шестьдесят пять. Он ещё необычайно бодр. <...> Он приветствует меня на превосходном французском языке, звучащем естественно, ненапыщенно, благородно и без тени педантизма. <…> Особенно поразили и врезались мне в память его глаза, маленькие, некрасивые, неласковые, но чрезвычайно проницательные. <...> Никогда не видел я столь глубоко посаженных, столь пронзительных, столь инквизиторских глаз: они положительно производят впечатление буравчиков, просверливающих вам мозг. <...> Наибольшее впечатление на этом лице производит непроницаемый, щупающий, сверлящий взгляд. Временами, когда Толстой улыбается, из-под огромных, кустящихся бровей неожиданно вырываются тёплые, мягкие вспышки света» (ЛН. Т. 75. Кн. 2. С. 11; рус. перевод Л.Р. Ланского). Через неделю Легра снова был у Толстого. Ценность и интерес представляют записанные им высказывания Толстого о русских школах, о политике и журналистах, о современных писателях и поэтах. Особенно значимы оценки Толстым литературного труда, в частности романного творчества: «Роман? Это отживший род литературы, это обветшавшая форма. Чем будет он заменён? - спрашиваете вы меня. Не знаю, но моё утверждение — факт, подтверждаемый историей. Посмотрите на англичан: во главе их стоял Диккенс, затем Теккерей, Троллоп, а теперь совершенно никого не осталось» (там же. С. 12). Когда разговор коснулся «Войны и мира», Толстой, по воспоминаниям Легра, сказал: «...мои романы — дело прошлое. И я потерял к ним всякий интерес. — Полно, Лев Николаевич, — необдуманно заметил я. — Если б вы не написали своих романов, кто читал бы ваши философские сочинения? — Может быть, может быть! Люди так несерьёзны!..» (там
279
же. С. 14). Завершая эту часть воспоминаний, Легра писал: «...впечатление умилительное, благостное, успокаивающее, утешительное произвёл этот бодрый старец-мыслитель. От него исходит доброта — не приторная, а совершенно естественная, откровенная, свободная» (там же). В 1894 г. Толстой обратился с просьбой к Легра узнать о судьбе своего первого гувернёра Проспера Сен-Тома, жившего в то время в Гренобле. «Это был прекрасный человек, <…> который в совершенстве владел латынью и очень хорошо умел её преподавать», — сказал Толстой (там же. С. 17). 1 декабря 1895 г. Легра написал Толстому из Бордо, что его поиски не увенчались успехом. В 1895 г. в Париже вышла книга Легра «Аu pays russe» («На русской земле»). Она выдержала четыре издания и была премирована Французской академией. В этой книге обозначены грани образа Толстого с точки зрения непредвзятого наблюдателя. Так, по мнению Легра, определяющим качеством характера Толстого, отличающим его от последователей-толстовцев, является доброта: «доброта простодушная, временами смягчающая жёсткую сталь его глаз под кустистыми бровями; доброта привлекательная, успокаивающая, делающая и вас самих на минуту добрее <...>. Доброта эта, подчёркиваю, кажется мне природным даром, — писал автор. — В ней нет ничего отвлечённого, она преисполнена жизни <...>. Это-то и отличает Толстого от большинства толстовцев, которых кое-где встречаешь в России, — бледных, с натруженными руками, преисполненных ненависти ко всем, кто им не подражает. Эти люди следуют учению, которое не ими создано и остаётся для них, в сущности, чуждым; согласуя своё поведение с этим учением, они теряют тот живой и естественный характер, который свойствен их великому образцу...» (там же. С. 8). В яснополянской библиотеке Толстого сохранилась книга «Аu pays russe» с дарственной надписью автора: «А Lev Nikolaevitch Tolstoi — homage d’une affection profonde. Jules Legras» («Льву Николаевичу Толстому, в знак глубокой любви. Жюль Легра»).
И.Ю. Лученецкая-Бурдина
ЛЕЛЕВЕЛЬ Иоахим (1786-1861) – польский политический деятель, историк, один из лидеров польского национально-освободительного движения. Лелевель был профессором истории в Виленском, а потом в Варшавском университетах. Во время Польского восстания 1830-1831 гг. – председатель Патриотического общества, член Временного правительства. После восстания в 1830 г. в качестве парламентёра был послан к Николаю I, однако император его не принял. В эмиграции жил сначала в Париже, затем в Брюсселе. Руководил организацией «Молодая Польша». Лелевель-историк заложил основы ряда вспомогательных дисциплин в польской исторической науке, автор трудов по истории Польши с древнейших времён до XIX в.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!