С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 29 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 29 из 120Следующая ⇒

Сочинения Толстого были для Гаршина «настольной книгой», и в его творчестве, при всей его самобытности и оригинальности, заметно сказалось влияние Толстого. Его изумляло и восхищало чудо реалистического искусства художника, когда изображение словом создавало ощущение жизненного правдоподобия иллюзию физического бытия. «„Анна Каренина Толстого такая же прелесть, как и всё» (Гаршин В.М. ПСС. Т. 3. Письма С. 38).

Лит.: Бялый Г.А. В.М. Гаршин. – М., 1955; Порудоминский В.И. Грустный солдат. – М., 1986.

В.А. Старикова

ГАУПТМАН Герхарт (Hauptmann; 1862 - 1946) немецкий драматург и писатель. Более всего известны драмы Гауптмана – сложные, противоречивые, во многом отражающие мрачные ожидания его эпохи. Зрелый Гауптман писал уже при фашистской диктатуре – он не эмигрировал из страны, но и не пошёл па компромисс с действующей властью. Пережить режим Гитлера ему пришлось совсем не намного.

Теперь уже понятно, что творчество Гауптмана занимает значительное место в истории мировой литературы и театра. Между тем, произведения немецкого драматурга вызывали громкие споры у его современников. У него были сторонники (наиболее яркий момент признания таланта ещё молодого писателя – Нобелевская премия 1912 г.), были и противники. Один из них – Толстой. Толстой не принимал почти все произведения Гауптмана. «Почти», потому что было одно исключение: драму «Ткачи» (1892) Толстой назвал «превосходной вещью» и даже собирался написать предисловие к её русскоязычному изданию. Идея такого предисловия принадлежала А.К. Чертковой. 23 мая 1900 г. Толстой направил ей письмо: «Хотел бы написать предисловие к “Ткачам”, как вы <...> того хотите, да как-то не пишется. Боюсь, не выйдет. Впрочем, перечту и попытаюсь». Сомнения Толстого были не напрасны – предисловие так и не было написано.

В корне не принимая страшные, чрезмерно натуралистические картины гауптманских драм, Толстой всё же не раз упоминал имя и произведения немецкого драматурга. Вероятно, слава Гауптмана не только в Германии, но и в мире была столь велика, что такой взыскательный читатель, как Толстой, не мог пройти мимо его творчества. Для него Гауптман был одним из представителей современного искусства на потребу дня, искусства, формируемого коммерческой выгодой, а потому, как считал Толстой, искусства «ложного». В черновиках «Предисловия к роману В. фон Поленца “Крестьянин”» он писал: «Положение литературы и вообще искусства в наше время очень опасное. <...> Вкус большинства всегда груб, и потому газеты, потворствуя грубым вкусам <...> выдвигают и восхваляют самые грубые художественные произведения, отличающиеся только необычайностью, фальшивым пафосом и тем, что они чудны, выставляются как нечто самое утончённое и. главное, последнее по моде. И писатели, и художники, колеблющиеся между истинным и ложным искусством, бросаются на ложное (чего поразительный пример Гауптмана, который после превос-

135

ходной вещи “Ткачей”, чтобы угодить критике и публике, не переставая пишет вещи одну нелепее другой)» (34: 521-522).

Толстой требует от искусства полной ясности, произведения же Гауптмана кажутся ему совершенно непонятными; «непонятность нового искусства увеличивается в такой ужасающей прогрессии, что толпа, несмотря на свою покорность и доброе желание, никак не может поспеть за этими требованиями. Только что она приучится одолевать Золя, Киплинга, Бодлера, Ибсена, <...> как ей представляют Гауптмана, Метерлинка, Маларме...» (30: 395).

Действительно, произведения Гауптмана были во многом непонятны публике. Немецкий драматург наполнял свои драмы самыми разными, в т.ч. символическими смыслами, зрители вынуждены были ломать голову над его открытыми финалами. Гауптман уходил от изображения психологически достоверных чувств своих персонажей, Толстой же обвинял его в чрезмерной физиологичности и неумении показывать истинные чувства. Так произошло с одной из самых странных пьес Гауптмана «Вознесение Ганнерле» (1893), в которой автор показывал гибель страдающей от побоев девочки. Натуралистические сцены чередовались здесь с фантастическими видениями умирающего ребёнка. Вот как воспринял эту пьесу Толстой: «...автор хочет передать публике сострадание к замученной девочке <...> автору надо бы <...> описать верно ощущения девочки. Но он не умеет или не хочет этого сделать, а избирает другой, более сложный для декораторов, но более лёгкий для художников способ. Он заставляет девочку умирать на сцене». Происходит «подмена эстетического чувства эффектностью» (30: 117).

Сам Гауптман относился к творчеству Толстого с глубочайшим уважением. Он принимал активное участие в подготовке к празднованию 80-летия писателя. Биографы Гауптмана среди его учителей называют и Толстого, а исследователи усматривают глубинные связи между произведениями двух художников. Немецкоязычным читателям остались комментарии Гауптмана к повести «Крейцерова соната».

Е.И. Леенсон

ГЕ Николай Николаевич (1831 - 1894) – живописец, художник-передвижник, автор психологических портретов, экспрессивных, драматических полотен на религиозные и исторические темы.

Дружба Толстого и Ге не имеет аналогий в истории художественной культуры. Ге – художник широкого творческого диапазона. Представленная на выставке в Академии художеств в 1863 г. его первая большая картина «Тайная вечеря» вызвала столько же отзывов, что и «Последний день Помпеи» К.П. Брюллова, картина активно обсуждалась в русском обществе. Вокруг почти всех произведений Ге постоянно кипели споры и страсти. Его картины то и дело снимали с выставок. Нетрадиционное прочтение религиозных сюжетов ставило Ге в центр внимания эпохи.

Ге учился в Киевском и Петербургском университетах на математическом факультете. Не закончив курса, он бросил университет и 19 лет от роду поступил в Академию художеств. В 1857 г. вместе с женой уехал в Рим как пенсионер Академии художеств. Там работал над картиной на античный сюжет «Смерть Виргинии», написал огромное количество эскизов... Но, «дойдя до конца», понял, как писал позднее, что это «не живая мысль, а фраза», и «бросил этот сюжет». Следующий сюжет, над которым он работал, «Разрушение Иерусалимского храма» художнику тоже показался «богатой остроумной фразой». Весь путь Ге – это поиски живого искусства, «живой мысли, живой формы».

Неудовлетворённый собой, Ге бросил Рим, все эскизы и в первой половине 1860 г. переехал во Флоренцию. Хотел даже вернуться в Россию, убедившись в отсутствии у себя таланта. Возвращение к искусству произошло через чтение Евангелия.

Тогда же в 1861 г. в Италии, во Флоренции, произошла первая встреча Толстого и Ге, не оставившая заметного следа в их отношениях. В статье «Встречи», написанной в конце жизни, Ге вспоминал: «Дорогих посетителей было мало. Тургенев был раньше, Толстого я встретил на минуту, во время его проезда через Рим». Это было до «Тайной вечери» и до «Войны и мира».

В конце 1860-х гг. Ге переехал в Россию, вместе с Г.Г. Мясоедовым стал одним из главных организаторов Товарищества передвижных художественных выставок, членом правления и кассиром. Это был период общественной активности художника. В его творчестве наметился поворот интереса от евангельской темы к сюжетам отечественной истории. Он создаёт картины «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» (1871), «Екатерина II у гроба императрицы Елизаветы» (1874) и жанровую композицию «А. С. Пушкин в селе Михайловском (1875). Попытка писать в русле историко-социальной проблематики не принесла удовлетворения; переживая состояние творческого кризиса, Ге решил

136

покинуть активное поприще искусства. Из Петербурга он переселился ни свой черниговский хутор, занимался хозяйством, разводил пчёл, клал печи односельчанам и даже принимал заказы из Киева, для заработка писал заказные портреты.

Н.Н. Ге, художник

Несколькими годами ранее нечто похожее происходило и в жизни Толстого. Летом 1870 г. он заявил, что бросит писать, печататься. А.А. Фету 13-14 июня писал: «Я, благодаря Бога, нынешнее лето глуп, как лошадь. Работаю, рублю, копаю, кошу и о противной лит-т-тературе и лит-т-тераторах, слава Богу, не думаю».

После кризисного переломного периода, когда Ге, разочаровавшись в искусстве, его действенности на умы общества, оставил живопись, в 1882 г. произошло его знакомство с Толстым. «Эта встреча, -- по словам старшей дочери писателя Т.Л. Толстой, -- совершенно перевернула его мировоззрение и из язычника сделала христианином». В идеях писателя Ге находил подтверждение и оправдание собственных исканий. А ведь ещё в 1870-е гг. художник гораздо выше ставил как писателя Тургенева и довольно холодно отнёсся к романам Толстого «Война и мир» и «Анна Каренина».

Почти не сохранилось высказываний Толстого о картинах Ге, написанных до их встречи в 1882 г. 13 марта 1870 г. Толстой отметил в записной книжке: «Ге пишет прекрасную картину гражданского Христа» («Христос в Гефсиманском саду»). В 1882 г. писатель работал над статьёй об искусстве, которую задумал в виде письма к издателю «Художественного журнала» Н.А. Александрову. В одном из вариантов замечено, что «образованные люди, большинство из образованных, смотрят на искусство так, что оно не только не имеет ничего общего с богослужением, но даже враждебно ему (картины Ге и Христос Антокольского)».

В 1882 г. на глаза Ге попалась статья Толстого «О переписи в Москве», написанная по впечатлениям только что прошедшей переписи населения, участником которой был писатель. Эта статья и послужила импульсом к знакомству с Толстым. В марте І882 г. Ге приехал к нему в Хамовники.

Знакомство с Толстым имело для художника, по выражению Стасова, «самые пеисчислимые последствия». Его ещё до этой встречи называли «стихийным толстовцем» (профессор Веселовский). В первый же день знакомства Ге предложил написать портрет Толстого. Писатель, не любивший позировать, отказался от своего портрета и попросил написать портрет жены. (Портрет С.А. Толстой был тогда же начат, но художнику он не нравился, и к этому замыслу Ге вернулся через четыре года.)

В январе 1884 г. Ге приехал в Хамовники – исполнить обет – написать портрет Толстого. С.А. Толстая сообщала сестре: «Приехал в Москву живописец Ге, пишет сам для себя портрет Лёвочки». В конце февраля Ге отправил портрет на передвижную выставку, но в декабре, когда выставка добралась до Киева, взял обратно, увёз к себе на хутор и семь лет с ним не расставался. Софье Андреевне Ге сделал копию (авторское повторение) портрета. Толстой изображён за работой над трактатом «В чём моя вера?».

1880-е гг. – период творческого и личностного взаимовлияния писателя и художника: оба чувствовали острую необходимость в общении друг с другом. Когда долго не виделись, общались в письмах. Выдержки из писем красноречивы. 28 февраля 1884 г. Ге писал Толстому: «Вот уже месяц, как Вас не вижу, но ни одного дня не проходит, не думая с Вами». «Вы идёте твёрдо, хорошо, -- и я за Вами поплетусь, хотя бы и расквасить мне нос» (май 1884 г.). «Я всё время с Вами; я живу одною мыслью с Вами...» (Ге - Толстому 14 июля 1886 г.). Толстой - Ге: «Я стосковался по вас. Брюхом хочется общения с вашей душой».

В 1884 г. Толстой посетил Ге на его хуторе, где прожил четыре дня. «Нам было несказанно хорошо вместе», -- писал Ге. Тесное духовное общение делало их единомышленниками. Толстой говорил: «Если меня нет в комнате, спросите Николая Николаевича, он вам ответит то же, что я».

Общение с Толстым было для Ге творческим импульсом. Не без влияния писателя он работал над полотнами евангельской серии. Это был новый период его обращения к Евангелию. Среди работ Ге есть рисунки «Савонарола, читающий Библию», «Читающий Евангелие». Ге когда-то сказал, что не успокоится, пока не проиллюстрирует всё Евангелие. Он никогда не расставался с Евангелием, читал, цитировал, проповедовал... 3 июля 1887 г. он писал Толстому: «Я всё делаюсь спокойнее и лучше и всё больше и больше понимаю Евангелие и испытываю великую радость, живя им». «Евангелие – высшее произведение

137

искусства», — считал Ге. Толстой 24 июня 1889 г. писал художнику, что он один может «картинами высказать простое, ясное, понятное и нужное людям христианство».

В последнее десятилетие своей жизни Ге задумал цикл картин евангельской серии «Страдания Христа»: «Меня занимает теперь издание своих вещей, — писал он 9 января 1893 г. А.А. Аристовой. — Кончив “Распятие”, я имею целую серию картин “Страдания Христа”; <...> “Тайная вечеря”, “Выход из вечери”, “Гефсиманский сад”, “Суд”, “Что есть истина?”, “Иуда”, “Распятие”: семь картин; я ещё подготовил эскиз “Даю новую заповедь”...»

Свои картины по пути на выставку в Петербург Ге иногда завозил в Ясную Поляну. Суждения Толстого были исключительно важны для художника. «Выход Христа с учениками в Гефсиманский сад» 1889 г. («Ге хорош очень», дневник); «Что есть истина?» 1890 г. («эпоха в христианском искусстве», письмо П.М. Третьякову); «Распятие» 1894 г. («удивительная картина», письмо Д.А. Хилкову). Ге не всегда соглашался с Толстым, отстаивая своё понимание в решении образов. Так, например, Толстой настоятельно просил изменить в картине «Суд синедриона» выражение лица Христа, которое казалось ему недостаточно простым и добрым, лишённым сострадания.

Под влиянием Толстого Ге в середине 1880-х гг. отдаёт предпочтение графическим работам, следуя идее Толстого, что для народа надо писать просто, угольком. Толстой признавался, что краски мешают ему в восприятии идеи картин. В январе 1886 г. Ге приехал в Москву к Толстому показать рисунки к его рассказу «Чем люди живы», жил у него два месяца.

Художник часто гостил у Толстых и в Москве, и в Ясной Поляне. Осенью 1890 г. в Ясной Поляне он написал портрет М.Л. Толстой и вылепил бюст Толстого: это был первый скульптурный портрет писателя, Толстой считал его лучшим своим скульптурным портретом.

По пути в Петербург в 1894 г. Ге привёз Толстому «Распятие». Писатель попросил его оставить одного. Через некоторое время Ге пришёл к нему, Толстой был весь в слезах. Он обнял художника и сказал: «Друг мой, я чувствую, что это именно так и было. Это выше всего, что вы сделали».

Внезапная смерть Ге 1 июня 1894 г. потрясла Толстого: «Редкая смерть так поражала меня», — писал он Д.А. Хилкову 11 июня 1894 г.

После смерти художника, узнав, что Стасов собирается писать статью о нём, Толстой сообщил ему своё мнение о таланте и значении художника Ге в развитии живописи. 7-14 июня он обратился к П.М. Третьякову с письмом, где говорил о Ге как об «одном из самых великих художников <...> всего мира»: «Пишу вам это моё мнение затем, чтобы посоветовать приобрести всё, что осталось от Ге, так чтобы ваша, т.е. национальная русская, галерея не лишилась произведений самого своего лучшего живописца с тех пор, как существует русская живопись».

Н.В. Зайцева

ГЕ Николай Николаевич («Ге-сын», «Количка»; 1857-1940) – старший сын художника Н.Н. Ге, учитель, друг семьи Толстых, помощник, посетитель, корреспондент и адресат писателя.

Количка, как его называли в семье Толстых, учился в Киевском университете, который бросил под влиянием Толстого, более важным делом для себя считая ту учёбу, которая помогла бы ему овладеть конкретным ремеслом, научила бы «кормиться». Он занимался сельским хозяйством, поселившись в Плисках, на хуторе своего отца в Черниговской губ., женился на крестьянке. 1884 г. оказался для него решающим: он открыл для себя Толстого, и это стало новым его рождением. Писатель тоже был рад встрече с этим «удивительным» молодым человеком, общение с которым расценивал как некое «счастье».

В 1885-1887 гг. Количка жил у Толстых, преимущественно занимаясь издательскими делами, а иногда переводами Эпиктета, рекомендованными самим писателем. В 1888 г. Н.Н. Ге-сын участвовал в походе с Толстым пешком из Москвы в Ясную Поляну. В 1891 г. возобновил свою «помощь» в работе с писателем, живя в это время то в Москве, то в Ясной Поляне. В 1891-1892 гг. он работал с Толстым на голоде. Десять лет тесного общения с писателем не прошли даром: за это время Н.Н. Ге-сын смог продемонстрировать свой «настоящий, твёрдый, неудержимый рост» и проявить себя «человеком верующим то есть исполняющим».

В это время Толстой смотрел на Количку с особенным чувством замиранья сердца и любви как смотрят на любимого человека, «поднявшегося на колокольню, чтоб поставить крест» (63: 165). К этим чувствам примешивался ещё страх за молодого человека, который, оказавшись наверху, внезапно может «заробеть», «оборваться» и «убиться». Опасения писателя вскоре оправдались. 14 июня 1894 г. он получил «непонятное» письмо от Колички, в котором тот свои годы, прожитые им «без упрёка в грехе», «без поедания чужих жизней», назвал

138

большой ошибкой. Кризис Н.Н. Ге-сына был вызван несколькими обстоятельствами: смертью отца, потерей «сознания счастья», разочарованиями в учении Толстого. Писатель отреагировал на это отречение: «Прожигается всё то, что может сгореть» (52: 120). Ведь для него истинна только та точка зрения, при которой «счастие совсем устраняется».

Тем не менее их переписка продолжалась, хотя Толстой и ощущал сё «ненатуральность», «закрытость» адресата от него.

В 1899 г. начался новый этап в их взаимоотношениях. В это время Количка вновь с Толстым и писатель испытывал «душенным отдых». Н.Н. Ге-сын активно помогал ему в переписывании и чтении корректур романа «Воскресение».

В апреле 1901 г. Н.Н. Ге-сын приезжал в Гаспру проведать больного Толстого, и в том же году, приняв французское подданство, он поселился в Швейцарии.

П.А. Никитина

ГЕЙНЕ Генрих (Hеіne Heinrich; 1797 – 1856) немецкий поэт. В России имя Гейне стало известно с начала 1830-х гг. В 40-е п. Байрон, Шиллер, Гёте уступили ему первенство и Генрих Гейне стал одним из самых популярных и переводимых в России немецких поэтов. Редко кто из образованных русских читателей не знал его «Путевых картин», «Зимней сказки», «Флорентийских ночей», «Лорелеи», «Тангейзера». Его переводили Ф. Тютчев, М. Лермонтов, А. Фет, Н. Огарёв, К. Павлова, Л. Мей, Ап. Григорьев, М. Михайлов, Н. Некрасов и многие другие поэты и профессиональные переводчики. Русские литераторы перенимали не только его поэтическую манеру, по и избирали псевдонимы, связанные с его именем: Гейне из Тамбова (П. Вейнберг), Гейне из Архангельска (В, Курочкин), Гейне из Глуховки (П.П. Матвеев), Гейне из Харькова (А.Я. Кемеровский) и т.д. Огромное количество подражаний, вариаций, пародий на Гейне и его русских переводчиков, продолжателей и эпигонов отмечено подзаголовками: «Из Гейне», «Подражание Гейне», «Пародия па Гейне», «Не из Гейне», «Песни Не-Гейие», «Кажется, что-то из Гейне», «Что писал бы Гейне, если бы жил на подмосковных дачах», «Что писал бы Гейне, если бы был женат на моей жене», «Ей-богу, собственное, а не Гейне»...

В силу универсальности своего таланта Гейне был понятен и близок читателям самых разных социальных групп, каждая из которых имела «своего Гейне». Европейские пролетарии видели в нём критика монархов, богачей, попов; буржуа – лирика «чистого искусства»; большевики революционера. Сам же поэт не был до конца ни романтиком, ни революционно настроенным буржуа, ни коммунистом. В России восприятие Гейне было неоднозначным: социал-демократы (В.Г. Белинский, Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов) принимали сатиру и едкое остроумие поэта как необходимое обновление, в котором, по их мнению, давно нуждалась поэзия; представители «либерального крыла» (В.А. Жуковский) видели в нём весьма опасного разрушителя непреходящих морально-эстетических устоев.

Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!