Но смысл был и Сталин его понял.
После провала наступления на Варшаву стало ясно, что классовая солидарность попросту не катит. Прежняя точка зрения, что мировой пожар следует раздуть, была по инерции невероятно сильна. Значит, на время надо поступиться своими принципами и создать мощное государство (на военном коммунизме далеко не уедешь), которое развязав мировую войну, заразит мир бациллой коммунизма.
Как не парадоксально, но господин Ульянов, выразивший данную идею, не годился для её воплощения в жизнь. Владимир Ильич по натуре был разрушитель, а эту мысль следовало воплотить в жизнь созидателю. И выявить такого человека случай приспел.
Однажды Лев Каменев – председатель ВЦИК предложил некую резолюцию, в которой выдвигались странные (если не сказать большего) требования создания правительства из всех «социалистических партий» и включения в состав ВЦИК представителей ряда несоветских организаций. Вполне возможно, что Лев Борисович был недалёк от большевистского катехизиса потому как, согласно позиции марксизма, «Только пролетариат, – в силу экономической роли его в крупном производстве, – способен быть вождём всех трудящихся и эксплуатируемых масс». Для Ленина: «партия есть машина для организации революции, а затем для построения социализма».
После такого неприязненного поступка (ослушания вождя), члены большевистского ЦК, потребовали от Каменева подчиниться партийной дисциплине. И Лев Борисович тут же опустился до председателя Моссовета. Но желая поправить своё положение, он решил сделать «ход конём»: поставить своего друга Кобу во главе партии и тем самым добиться роли «серого кардинала».
|
|
|
Сталин и Каменев действительно давно были знакомы, ещё по Бакинским событиям, но в ту памятную зиму их последней ссылки дружба была более тесной (во всяком случае, так казалось Льву Борисовичу). Сталин бывал частым гостем на квартире Каменева, который в то время работал над трудами Макиавелли, хотел даже написать книгу, но работа дальше разговора не шла. Ленин про Каменева как-то сказал:
– Этот человек умеет ставить интересные вопросы, но умением находить ответы не блещет.
Владимир Ильич деликатничал: Один дурак задаст столько вопросов, что и сто умных не ответит. Но Ленина в ссылке не было, и Каменев считал, что он может смотреть на Сталина как на ученика, свысока. Он даже подумал, что ему это удаётся. На самом деле, собеседник выгодно разыгрывать роль простачка, попыхивая трубкой, он, изредка поддакивал «учителю» и Лев Борисович принимал это за дружбу младшего брата.
Понятие – преданности «младшего брата» Каменев сохранил надолго.
|
|
|
Проведя некоторую агитационную работу, Каменев, на Девятом съезде партии, на пост генерального секретаря, предложил кандидатуру Иосифа Виссарионовича Сталина и, пользуясь правами председательствующего, способствовал принятию решения. В итоге кандидатура оказалась, можно сказать, единственной и возражений не встретила.
Члены большевистского ЦК оказались близорукими, они не увидели заоблачных высот вновь вводимого поста. Этот же пленум постановил: «при этом принять за правило, что никакой иной работы кроме принципиально-руководящей, секретари не должны возлагать на себя лично…»
А как личное отделить от партийного? Сама личность генерального секретаря принадлежит парии.
Всё было так, но было одно большое «НО». Прежний состав секретариата ЦК не мог воспринимать перемен и с каждым днём, становился всё больше непригоден к работе (в него тогда входили Молотов, Ярославский и Михайлов). Необходимо было во главе секретариата поставить человека умного и решительного, способного сильной рукой навести порядок. В комиссии, которая обсуждала этот вопрос, большинство склонялось к кандидатуре Ивана Никитича Смирнова – старого рабочего большевика зарекомендовавшего себя на посту председателя Реввоенсовета Пятой армии, а затем председателя Сибревкома. Он смог показать огромный организаторский талант и большое умение разбираться в людях, оказывать на них нужное влияние. Его считали прямым и открытым человеком, твердым и справедливым.
|
|
|
Со всех этих точек зрения Смирнов был подходящим кандидатом, так вот за ним и числилось это большое «НО», которое в конечном итоге всё перевесило. Как мы уже заметили, он был действительно сильным и независимым человеком, достаточно смелым для того, чтобы не только иметь свои взгляды, но и отстаивать их даже против самого Ленина. Незадолго перед Девятым съездом партии он выдержал большой конфликт с представителями ВЧК Сибири, не дав им арестовать Колосова, видного сибирского эсера, за которым чекисты вели настоящую охоту.
Это была уже заноза, но за Смирновым числилось и ещё кое-что. С точки зрения Ленина более опасной была независимость, показанная Смирновым в вопросе, выходящем за грани внутрипартийных споров. В Сибири 1920-1921 годах в качестве председателя Сибревкома Смирнов открыто показал себя противником антикрестьянской политики, которую тогда проводил ЦК партии, и даже боролся с ней, вступая в конфликты со специальными уполномоченными центра. Тогдашние события оправдали позицию Смирнова: на введение продразверстки, на создание комитетов бедноты и другие мероприятия центральной власти сибирское крестьянство ответило восстанием зимы 1920-1921 годов, которое оказало огромное влияние на крутой поворот Ленина к НЭПу. Тем не менее, независимость Смирнова Ленину не нравилась, и он принял решение в пользу нашего героя.
|
|
|
Двадцать пятого апреля Сталин был освобождён от обязанностей Рабоче-крестьянской инспекции и вступил в новую должность. Тогда это был третьеразрядный, чисто технический пост. Занимавший его человек опять-таки должен был с головой погрузиться в необозримую рутинную работу. Сам Троцкий писал: «Пост генерального секретаря в тогдашних условиях имел совершенно подчинённое значение… Пока оставалось у власти старое Политбюро генеральный секретарь мог быть всего-навсего подчинённой фигурой».
В пику великим гроссмейстерам политических игр, Сталин с его работоспособностью, умом и энергией не спеша, превратил этот пост в ключевой. Следует вдуматься: он не захватил никаких рычагов власти. Он создал систему, которая стала успешно руководить партийными делами. И эта система работала настолько эффективно, надёжно и умело, что партия стала невольно подчиняться.
Так незаметно во главе партии стал человек, чей пост не давал на то абсолютно никаких прав. Официальным же руководителем партии считался глава Коминтерна Зиновьев. Товарищ Зиновьев был руководителем «Всемирного Политбюро». У него в руках были те самые реальные рычаги власти, но он не стал вождём, а Сталин – стал.
Сталина признала вождём достаточно большая часть партийного и советского руководства, видевшая результаты реальной работы. Именно это и кроется за знаменитой формулировкой (возможно даже не ленинской): «Сталин сосредоточил в руках необъятную власть». В то же время, пристальное знакомство с жизнью и биографией Сталина позволяет сделать не двусмысленный вывод: к власти наш герой, стремился, но нисколько её не желал. Более существенно то, что Сталин всегда выбирал для себя, или ему поручали, а он принимал без малейшего сопротивления те участки, где требовалась незаметная публике, вовсе не ведомая большинству, зато неподъёмная и адски тяжёлая работа.
Люди, рвущиеся к власти, охваченные жаждой властолюбия, ведут себя совершенно иначе. Они выбирают другие области, там, где быстрее, там, где, затратив в сто раз меньше пота и труда можно достичь больших результатов. В начале двадцатых годов в России такие тёплые местечки, безусловно, были, и те, кто к ним пристроился, благодатно процветали. О них гремели колокола славы, они купались в почёте и достатке и не приносили своим трудом ни сколько пользы…
Речь идёт о Коминтерне. Его полное название – Коммунистический интернационал. Этим громким именем называлась организация, ставившая перед собой нереальную задачу – воплощению в жизнь утопических идей мировой революции. По своему статусу она находилась выше любого государственного органа, включая и Политбюро. Коминтерн являлся неким министерством мировой революции, органом, ведавшим всей планетой. Именно так, без всяких прикрас и натяжек. ВКП(б) являлся какой-то секцией Коминтерна, следовательно по партийной линии Сталин был в подчинении у председателя Коминтерна товарища Зиновьева.
Этот означенный орган был даже не монстром, это было что-то запредельное. Сотни тысяч служащих состояли на жалованье, как в СССР, так и за рубежом. Туда входили весьма специфические заведения: Международная ленинская школа – своего рода академия. Коммунистический комитет национальных меньшинств (готовил кадры для стран Скандинавии и Прибалтики, а так же Балканской Европы). Коммунистический университет для стран Востока (то же, что и предыдущий, но с географической поправкой). Коммунистический университет Китая (этих нельзя было отнести к странам Востока, уж больно их много).
Многочисленные военные школы для подготовки радистов, разведчиков, подрывников, одним словом диверсантов. Добавим туда связь и средства массовой информации. И это не всё: персонал, амортизация зданий, съезды, симпозиумы, консилиумы, вербовка агентов, командировки… Э-э-э… да там без дна. Вот туда как раз и стремились жаждавшие власти. К тому же ответственности-то никакой.
Как видим, министерство мировой революции и работало на мировую революцию. Причём ничего не скрывалось. Глава чехословацкой компартии Клемент Готвальд не на маёвке в парке, а в стенах Национального Собрания спокойно заявил:
– Нашим внешним революционным штабом является Москва. Мы ездим в Москву для того, чтобы научиться у русских большевиков, как свернуть вам шею. А вы знаете, что русские большевики мастера это делать.
Эрнест Тельман не стесняясь щеголял в красноармейской форме. Правда, пока это было в Москве. Зато в других странах размах был серьезнее.
Сразу после неудачного польского похода Коминтерн под руководством Зиновьева и Троцкого стал инициатором советизации Персии. Туда под видом местных бунтовщиков вступили части красной армии и без промедления основали Гилянскую Советскую республику. Но затея с треском провалилась. Местное население к идеям марксизма оказалось совершенно равнодушным. Мало того, оно организовало такое сопротивление, что передовым силам совдепии в спешном порядке пришлось драпать во все лопатки. А красным конникам, на самом высоком уровне, велено было забыть, что они там вообще были. И они забыли так надёжно, что доставляли большие хлопоты советским литераторам.
Дело в том, что при штабе Василия Марковича Примакова (1897-1937) - командира красного казачьего корпуса, был Сергей Есенин. Там, в Персии, он и написал свой знаменитый «Персидский цикл». Но поскольку о советском вторжении в Персию и заикаться было не велено, «персидские стихи» Есенина стали считаться не произведением творческой командировки, а плодом заочной любви к загадочной Персии, где поэт в жизни не бывал…Многие на голубом глазу скажут: Быть того не может. О каком Иране вы говорите. В Баку даже домик сохранился, где Есенин писал свои «Персидские мотивы», это его душа рвалась в романтический полёт, туда, в загадочную даль средневековой страны, воспетую в сказках Шахеризады, а СССР всегда был миролюбивым государством и не мог посягать на чужие территории». Не будем оспаривать фанатов-поклонников поэта, так душевно почитавших своих кумиров – мастеров гусиного пера. Давайте-ка лучше возьмём Большую Советскую Энциклопедию и заглянем в раздел ДЕКЛАРАЦИИ ПРАВ ТРУДЯЩЕГОСЯ И ЭКСПЛУАТИРУЕМОГО НАРОДА. Здесь ясно написано, что данную декларацию принял Всеросийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Так вот, в самом конце читаем (выделим курсивом, потому как печатаем с подлинника, оставив даже сокращения):
В Декларации были закреплены принципы сов. внеш. политики: политика мира, отмена тайных договоров, уважение к нац. суверенитету всех народов. Были одобрены провозглашённые СНК независимость Финляндии, вывод войск из Ирана, объявление свободы самоопределения Армении и закон об аннулировании займов, заключённых царским и бурж. Временным пр-вами. Декларация была включена в Конституцию РСФСР 1918 как её 1-й раздел.
Заметили: вывод войск из Ирана. Можно копать и дальше, но, кажется и этого достаточно.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 214; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!