О нравственном настроении чувствований
Заповедь 10: «Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякаго скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего»
Не вреди ближним, как и самому себе, в одной душе твоей, - чувствованием, мыслью, желанием 1
О нравственном настроении чувствований. 3
Зависть вообще. 3
Зависть внешним преимуществам ближнего: красоте, богатству, уму и благосостоянию.. 7
Зависть по отношению к некоторым дарам духовным.. 12
Зависть возможности другому грешить. 14
Соревнование ближнему в делах суетных или прямо порочных. 15
Тайные недоброжелательства ближним.. 16
Злоумышленность против ближнего на деле. 18
Злорадование несчастью ближнего. 19
Бесовское злорадование, т. е. греху невинного лица. 20
Всегдашнее недовольство своим состоянием.. 21
Неразвитие в себе чистых природных чувств: истины, изящного, стыда и особенно религиозных, чем приобретается чистота и доброта сердца. 23
Омертвление, или бесчувствие сердца к духовным предметам.. 29
О нравственном направлении умственных сил. 32
Не нравственное направление деятельности пяти чувств. 32
Нечистота воображения. 35
Слабая для доброго память. 37
Нечистота ума и о богомыслии. 39
Несохранение в чистоте своей совести. 42
О нравственном направлении воли. 46
Неразвитие в себе нравственного характера. 47
Семь дел милосердия духовного: 51
|
|
Несведущего научить истине и добру. 51
Обратить грешника от заблуждения пути его. 54
Подать ближнему благовременный совет. 58
Печального утешить. 60
Молиться за ближних, а особенно за погибающего грешника. 62
Не воздавать ближнему злом за зло (не мстить) 66
Простить в сердце врага (не помнить зла) 74
О приготовлении к будущей жизни. 81
Нестремление к христианскому совершенству. 81
Неприготовление к смерти. 86
Не вреди ближним, как и самому себе, в одной душе твоей, - чувствованием, мыслью, желанием
Как знаем, обязанности наши к ближнему, и в то же время к самим себе, начинаются с пятой заповеди десятословия: они и написаны были на особой скрижали закона. Впрочем, пятая заповедь, определяющая отношения наши к самым близким людям, уже одна содержит в себе все остальные, требуя по каждой из остальных исполнения обязанностей к этим, ближним лицам особенно искреннего и деятельного. Затем замечательно, что в остальных после пятой заповеди, т. е. в отношении ко всем вообще людям, Господь Бог постепенно, шаг за шагом, ограничивает нашу поврежденную грехом природу. Так например, Он, высший законодатель, говорить: «не злодействуй против тела; не делай вреда целомудрию и вообще доброй нравственности; не касайся со вредом ничего, что из внешнего или материального принадлежит ближнему твоему, равно как и тебе самому; не вреди чести других, равно как и своей собственной». Без сомнения, в исполнении дел по каждой заповеди десятословия надобно достигать своего совершенства. А вообще в деятельности человеческой, или по главным предметам ее, мы должны идти к большему и большему совершенству. Указывается во второй половине десятословия (именно—с шестой заповеди и до десятой) деятельность сначала рукам нашим, потом—всему телу, затем - относительно вещей, дальше—языку, или слову,—такая деятельность, которая гораздо достойнее, выше той, какую мы обыкновенно проявляем. Таким образом, до десятой заповеди человек весь уже пред глазами у нас. Весь он (по наружному виду) очищен, огражден от зла, напутствован заповедями Божиими. Но у него есть еще душа; есть глубокая, «внутренняя жизнь» в отношении к ближним и самому себе, не всегда уловимая для обыкновенных глаз. Нет сомнения также в том, что доброе участие души должно быть в исполнении каждой заповеди, что каждая из десяти заповедей дана нам и для души и тела. Но вот десятою же и последнею заповедью Господь Бог уже всецело полагает границы зла и самому сердцу нашему, совершенствует в добре самую душу нашу, заставляет нас войти, так сказать, в самую глубину духа нашего и там-то все устроить в порядке и чистоте; упрочивает на твердом основании все наши добрые отношения к ближним и самим себе; «поставляет в самой душе нашей свой престол правды и святости»; «не пожелай...». И так все, что относится до внутренних состояний нашей души,—все это входит в область десятой заповеди Божией: здесь место речи и об искренности желаний и о теплоте сердца к Богу и ближним и о чистоте мыслей об особенных делах духовного милосердия к ближнему. Правда, и здесь иногда мысль наша будет встречаться то с употреблением слова (например, в семи делах милостыни духовной, которая выражается между прочим и добрыми советами), то с материальными пожертвованиями в пользу ближнего, т.е. и здесь мысль наша будет иметь соприкосновение с другими заповедями. Но ведь и при сильном ударе в музыкальный инструмент, обыкновенно, все же струны издают звук: то же самое повторяется в гармонии жизни человека.
|
|
|
|
О нравственном настроении чувствований
Зависть вообще
«Зависть горьку имате» (Иак.3,14). С именем зависти тотчас представляется нам что-то черное, снедающее душу. Но такова и есть зависть. Она составляет печаль о счастье ближнего, изъявляет досаду на чужое добро. Неприятно обнаруживается она и во внешнем виде человека. Отличительные черты завистника: суxиe глаза, нахмуренные брови, выдающиеся плечи; от досады он трет своими пальцами. (Впрочем минутное желание или чужой вещи, например, какой либо комнатной, или чужого таланта, например, ловкости говорить,—еще не есть злая зависть. Это только грех своекорыстного пожелания. Оттого-то в этом грехе мы легко приносим сознание: «согрешил, позавидовал», говорим мы на сей раз). Не то зависть в настоящем смысле своего слова. В полном своем развитии оно есть постоянное злое чувство в душе, которое направлено или против одного какого либо человека или против разных лиц, к кому только будет случай выразиться ей. Но преимущественно, если не единственно, она бывает обращена в лицам знакомым и близким. Это например, соседи, сослуживцы, ровесники наши, родственники, а также имеющие между собой однородные занятия и желающие достигнуть одинаковых успехов, например, в однородной торговле или в какой либо промышленности. Чтоб питалась зависть, требуется постоянная совместная жизнь с тем, кому завидуют. (Человеку достойному, прекрасному, который в своем месте много терпит от завистников, очень хорошо живется там, где он бывает гостем: в чужом месте ему сочувствуют и здесь-то мы видим невольное и хоть временное уважение к истине и добродетели в лице его со стороны людей, в свою очередь также завистливых). Для зависти затем, как питающий ее материал необходимо требуется со стороны ближнего ум, ученость, заслуги, успехи дел, награды, возвышения, высшие к нему милости и покровительства. Таким образом, зависть не столько деревенский порок, сколько городской; место ей не столько между простолюдинами, сколько в высших кружках людей: Мардохеи и Даниилы боролись с ней при царских дворах.—Где же родопроисхождение ее или историческое начало? О, как сродна человеку зависть! Ее видим мы первою из страстей человеческих, -вслед же за самым грехопадением прародителей в раю. Ее встречаем в самой первой семье. Каин позавидовал своему брату Авелю, и—зависть его разразилась новым страшным грехом, который доселе потрясает душу. Но если от исторического начала зависти в целом роде человеческом обратимся и к частной жизни каждого человека, то прежде других страстей встретимся с признаками той же злой страсти. Первое недоброе чувство в младенцах замечается какое же, если не зависть? (Двое грудных детей питались от одной матери, и когда мать кормила одно дитя в виду другого,—другое рвалось от досады). Начинается зависть каждый раз оттого, когда чело-век увидит или услышит что либо лучшее в положении других, чем сам не владеет; например, видит он как другой строит себе большой дом, и—начинает завидовать; встречаешь равного себе со знакомь отличия, и—скорбит от зависти; слышит, как хвалят другого или хотят возвысить известного человека, и—вдруг будто кто-то укольнет его в самое сердце. Да, от зрения и слуха начинается каждый раз зависть. Скажут: «мы не завидуем, а только не миримся с тем, как не достойные люди везде успевают, как они не по своим способностям или направлению нравственному получают должности, награды или выгоды в жизни». Это, конечно, иное дело. Но в таком случае нет нашей печали о чужом счастье, а чувствуется одно сожаление: зачем же известный человек столько искателен или столько к нему пристрастны другие? нет тогда нашей досады на чужое добро, а выражается только благородное негодование к чьему либо недостоинству. Эти чувствования и проходят скоро, а не возрастают в зависть. Умный и богобоязненный христианин тем более не хочет завидовать незаслуженному и неправедному счастью ближнего.—Где же конец зависти? О, смерти для зависти нет, как и для страсти сребролюбия! Это грех, так сказать, бесконечный, зло постоянное. Другие страсти хоть на известное время замолкают, после того как человек удовлетворит им: а зависть—не так. Предоставьте сегодня завистнику то самое, чему он завидовал вчера: он действительно порадуется, но только на короткие минуты; завтра же он будет снова завидовать ближнему в других предметах. И по мере того, как делается счастливее соперник его, — он усиливаете свою досаду на счастливца. Наделите его всяким счастьем, — он и еще найдет чему позавидовать. Таким образом не в редкость примеры, что самые высшие лица, которым бы казалось нечего желать в положении низших,—завидуют этим низшим; например, царь Ахав позавидовал винограднику Навуфея. Зависть потому еще в высшей степени живучее чувство, что завистливый не останавливается на том, чтоб достигнуть тех же выгод или даров счастья, которые увидел у других и которых раньше сам не имел; нет! он досадует и на то, чем владеет или пользуется в равной мере с другими. Он хотел бы на сей раз достигнуть вот какого положения: «ему одному иметь те и другие преимущества, а другим быть безо всего, хоть бы другие и не меньше его заслуживали счастья». Словом, остается быть или нищим или порочным человеком, например, пьяницей, или низким до убожества, чтоб избегнуть ненасытимых глаз завистника, т. е. завистник не позавидует разве кошелю нищего или беспорядочной жизни нетрезвого или положению такого простяка, на которого никто не обращает внимания: этим только людям он все прощает.—Чего же, спрашивается, желает ненасытимая зависть? что ей нужно? Ее желания—самые низкие. Завистник—враг истины, которая на этот раз тем еще достопочтенее, что проявляется в самой жизни человека. Завистник не терпит ничего светлого. Все, что есть лучшего в людях, как-то: таланты, терпеливый и честный труд, благородная ревность, бескорыстие, — все это ему не нравится в ближних, потому что всему этому он завидует. Значит ему нужно видеть или только слабое или же прямо—порочное. Это выходит коршун, для которого хоть есть прекрасные луга с благоухающими цветами, чтоб во время полета останавливаться, но который между тем летит к местам гнилым и зловонным. И замечательно: завистник, столько по-видимому желающий себе одному добра, между тем часто идет против собственной пользы. Вот например, такой-то человек был прекрасным помощником ему по службе или на должности его, приносил истинную пользу и всем: но пробудилась в нем зависть к этому человеку, окрепла в душе его зависть, и—он старается удалить от себя доброго сотрудника. Не нужны и отличные успехи дела, не жалко и попуститься многим начатым предприятиям: лишь бы устранить от себя лицо, к которому зародилась и таится в душе зависть. (С такими-то примерами, т. е. когда завистник, очевидно, действует во вред себе, и еще не раз мы встретимся). Угнетает, например, высший низшего без всякого отчета пред своею совестью. На каждом шагу виноват пред ним низший, а в существе дела достойный человек: везде он так и отыскивает причины, чтоб завинить этого человека. Будто он поставил себе обязанностью всегда винить невинного. И думает он про себя, что законно поступает, что никогда не допустит себе позавидовать низшему лицу: между тем на деле выходит не так; он действуете по одной зависти во вред себе и общей пользе. Давид, когда побеждал врагов, кому же больше служил, как не Саулу? Чье же более устроил и утверждал благосостояние своими воинскими успехами, как не благосостояние престола Саулова? Но когда хор девиц прославил в песни больше его, чем Саула; с этой минуты, вполне можно так сказать, кто-то укольнул Саула в сердце, и Саул стал преследовать столь дорогого для себя и для всего государства человека.
|
|
После всего этого уже не трудно судить о преступном качестве зависти. Она вредит себе же самой. Завистник неспокоен, досадует на чужое добро, но без всякой почти пользы самому себе; потому что не успевает же каждый раз попрепятствовать счастью и успехам человека, которому завидует. Чувство зависти он, обыкновенно, скрывает от других и даже от самого себя; из приличия или по иным побуждениям он не всегда выражает зависть и в своих речах,— разве бледность лица иногда ему изменит. Но зависть затаенная, в пределах одной души его, еще больше теснит его грудь. А сколько он вредить ближним! Зависть—это причина самых разнообразных зол ближнему. Сказано: «иде же зависть и рвение, ту нестроение и всяка зла вещь». Потому между внутренними чувствами, которыми мы вредим ближним и себе, зависть занимает самое первое место: (потому-то относительно внутренних состояний человека, которые нужно исправить, о ней у нас первая речь). От зависти мы начинаем чувствовать к иным нерасположение, которое в его основе не понимаем и, не понимая, называем безотчетным; зависть побуждает нас к злоречию, к унижению достоинств и заслуг ближнего к оклеветанию, к объяснению его неоспоримых и многолетних трудов только счастливыми обстоятельствами. Завистник тотчас подставляет ногу достойному человеку, для которого открывается хороший ход, например, по службе. О, какому же злу несродна эта зависть! Нa что низкое она неспособна! На что светлое и доброе она не полагает своей черной печати! Не решается ли она на самые убийства? Как же тяжело иному целый век жить среди злых завистников! От зависти люди терзают друг друга, точно не люди, а звери.
И нам с тобой, христианин, нужно строже поверить себя: не часто ли и мы завидуем ближнему? Если так поверим себя, то и увидим следы зависти в расположениях своего сердца, и даже в словах и действиях в отношении к ближнему. Исцелиться же от этого недуга можем вот чем: не будем стыдиться принести сознание, хоть пред самими собой, что мы завистливы; станем пожалуй избегать бытности в тех местах или встреч с теми людьми, которые пробуждают в нас чувство зависти; такое наше обегательство людей будет вовсе не по отвращению к ним, как бы ко врагам нашим (если мы не развили в себе уже и ненависти в отношении к ним), не только доставит нам больше покоя; не будем иметь пристрастий земных: кому немногое нужно, тот и не завидует, но и со своей стороны пощадим ближнего,—не будем подавать ему поводов, чтоб он раздражался чувством зависти в отношении к нам: например, при людях завистливых с осторожностью следует хвалить других, а тем более говорить о собственных великих предприятиях или о таком замечательном деле, которое уже успели мы выполнить.
Дата добавления: 2018-10-27; просмотров: 158; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!