Конституция командной экономики
Распространение потребительской культуры (идеал которой был отражен в триаде «квартира — машина — дача») и стремление обеспечить комфортные условия жизни характеризовали и советское общество
образца 70—80-х годов, эти тенденции принимали специфические формы. Во-первых, главным ресурсом, используемым для достижения определенного уровня потребления, был не производительный труд, а доступ к редким (дефицитным) ресурсам тех, кто его имел: работников сферы торговли; профессиональных категорий, совершающих частные поездки за рубеж; работников бюрократического аппарата; работников железнодорожного и авиационного транспорта3. Поэтому если норма утилитаризма и существовала, то в простой форме, как стремление индивида увеличить полезность вне связи с его продуктивной деятельностью4. Во-вторых, стремление увеличить полезность в условиях дефицита ограничивалось высокими психологическими издержками и стрессами, связанными с необходимостью стоять в очереди, нервозностью, суетой, конфликтами. В этой связи Я. Корнай предлагает рассматривать понятие «границы терпения» в качестве одной из основных характеристик системы. Граница терпения понимается здесь как тот уровень концентрации конфликтов и напряжения, после которого
экономические агенты начинают жаловаться и проявлять недовольство. Две указанные причины позволяют выделить в качестве первой нормы командной экономики простой и ограниченный утилитаризм.
|
|
|
Рациональное действие тоже являлось элементом системы норм командной экономики, но, как и утилитаризм, в специфической форме. Речь идет о неполной рациональности, связанной в первую очередь с ограниченностью и неполнотой информации — информация тоже была дефицитным ресурсом. В условиях несвободного ценообразования и дефицитности ресурсов экономические агенты должны дополнять информацию, содержащуюся в ценах, сигналами в неценовой форме — о величине запасов, длине очереди и т. д. А получение информации в натуральных показателях всегда связано с высокими издержками по ее сбору. Норма доверия существовала в двух формах: как доверие к государству и как доверие на микроуровне, ограниченное кругом хорошо знающих друг друга лиц. Без доверия к государству нельзя было обойтись по причине опосредованности любой значимой сделки обращением в государственный орган: партийный, плановый, снабженческий... В этих условиях совершенно излишне доверять непосредственному контрагенту, государство в качестве третьей стороны гарантировало выполнение условий сделки. Однако доверие на микроуровне все же существовало, но в максимально персонифицированной форме. Это утверждение верно как в отношении домашних хозяйств, так и в отношении предприятий. Например, взаимодействие осуществляется не со специалистом (врачом, парикмахером) вообще, а со знакомым врачом или парикмахером. Причем «важность дружеских связей прямо пропорциональна степени недоступности товаров и услуг . Аналогичный процесс наблюдался и в поведении предприятий. Каждое из них имело устойчивый круг партнеров, причем между руководителями таких предприятий устанавливались доверительные отношения на личностном уровне. Речь идет о корпоративных отношениях между директорами, построенных на основе четких принципов взаимной помощи и взаимного доверия.
|
|
|
Следующую базовую норму командной экономики можно определить как «ты — мне, я — тебе», или соглашение о взаимном оказании услуг. Распространенный вариант получения дефицитного ресурса заключался в следующем: «Потребитель и поставщик время от времени меняются ролями — сегодня я выручу тебя сталью, завтра ты поможешь мне с болтами». Использование нормы «ты — мне, я — тебе» предполагает способность индивида встать на точку зрения контрагента, но не любого, а конкретного и постоянного. Нетрудно убедиться, что именно такая норма лежит в основе любой бартерной сделки. Даже тот факт, что бартерный обмен может осуществляться по цепочке, не позволяет этой норме лишиться локального и ограниченного кругом лиц характера.
|
|
|
Наконец, норма добровольного подчинения закону. Несмотря на кажущуюся подконтрольность государству любого взаимодействия закон далеко не всесилен в рамках командной экономики. Во-первых, сами законы не имеют абсолютного характера, а подчинены интересам бюрократии, в первую очередь — партийной. «Партийные решения де-факто обладали силой закона», хотя формальных оснований для подобной трансформации не было. Даже провозглашенная де-юре общенародная форма собственности не имела ничего общего с формой собственности де-факто, а именно с собственностью бюрократических органов-«контор» (министерств и ведомств). Подобный произвол бюрократии не мог не сказываться на отношении к закону обычных граждан. Их повседневное поведение характеризовало «двоемыслие»: публично демонстрируемая приверженность принятым в обществе нормам и законам, которая может не соответствовать внутренним убеждениям и даже вступать в противоречие с реальным
|
|
|
поведением людей. Иными словами, поведение экономических субъектов в командной экономике характеризовала норма провозглашаемого легализма.
Анализ конституции рынка
Теперь мы можем приступить к анализу конституции рынка, совокупности взаимообусловленных норм поведения, делающихвозможным совершение сделок на рынке и достижение равновесияна нем.
Утилитаризм:
простой — стремление индивида максимизировать свою полезность вне связи со своей продуктивной деятельностью; сложный— максимизация индивидом своей полезности на основе продуктивной деятельности. Первая норма, заложенная в рыночной конституции, — сложный утилитаризм. Она предполагает не только ориентацию индивидана максимизацию своей полезности, но и осознание им связимежду получаемой полезностью и своей продуктивной деятельностью,т. е. норма сложного утилитаризма исключает несоответствиемежду уровнем потребностей и продуктивной деятельностью
индивидов. Подобное несоответствие часто лежит в основе «революций неадекватных ожиданий», возникающих при распространении высоких потребительских стандартов среди населения
стран, не обладающих высоким производственным потенциалом и высокой производительностью труда 16. В этой ситуации восприятие нового стандарта потребления, происходящее в основном
через средства массовой информации, не затрагивает господствующую в обществе модель продуктивной деятельности. Далее, простой утилитаризм предполагает превращение при наличии благоприятных условий максимизации полезности в поиск ренты. Всякое отклонение от ситуации совершенной конкуренции, установление ограничений на обмен (тарифов, квот) обращают усилия простого утилитариста на поиск ренты, или, иначе, на непродуктивную максимизацию прибыли (directly unproductive profitseeking17).
Альтернативой является именно сложный утилитаризм как нормативно-ценностное ограничение стремления индивида максимизировать ренту, признание индивидом допустимости получать
выигрыш только за счет собственной деятельности, а не в ущерб другим.
Целерациональное действие
Если норма утилитаризма задает целевую функцию индивида, то норма целерациональной деятельности конкретизирует ее, связывая максимизацию полезности с решением конкретных задач. В условиях
неполноты информации и ограниченности когнитивных способностей по ее обработке (т. е. неполной рациональности) целерациональное поведение превращается в манипулирование индивидом,
обладающим большей информацией, своим контрагентом. Таким способом индивид стремится превратить окружающих в средства для достижения своей цели — максимизации полезности. Классическими примерами использования асимметричности информации одними агентами в ущерб другим являются рынок подержанных автомобилей («лимонов») и страхование, связанное с ситуацией «морального риска». Подобное поведение получило название оппортунизма, «преследования личного интереса с использованием коварства, обмана в явной или более тонкой форме». Гарантии против превращения целерационального поведения в оппортунизм могут быть либо структурного характера, либо формально-
правового:
• полнота информации, которой располагают все участники обмена, и их совершенные когнитивные способности;
• использование специальных процедур при заключении контракта.
Последний аспект служит предметом специального изучения теории оптимального контракта и будет рассмотрен позднее, поэтому ограничимся здесь лишь той констатацией, что вторым элементом конституции рынка является целерациональное действие, отвечающее критериям полной рациональности.
Доверие
Соответствие действий контрагент ожиданиям становится особенно важным в тех ситуациях, когда риск принимаемых индивидом решений определен действиям контрагента.. В условиях взаимозависимости целерациональное действие возможно лишь при наличии доверия в качестве
нормы, регулирующей отношения между индивидами. Доверие заключается в «ожидании определенных действий окружающих, которые влияют на выбор индивида, когда индивид должен начать действовать до того, как станут известными действия окружающих». Подчеркнем связь сделок на рынке с доверием в деперсонифицированной форме, так как круг участников сделок не должен быть ограничен лично знакомыми людьми.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 176; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!