Ярослав Веров, Игорь Минаков. CYGNUS DEI 7 страница
Гауптштурмфюрер деловито охлопал нагрудные карманы красноармейской гимнастёрки, расстегнул правый, вынул чёрный пластмассовый цилиндрик, протянул Олегу, потом отнял у мертвеца автомат, отщёлкнул магазин. Астроном бездумно повертел цилиндрик в руке, сунул в карман брюк.
– Знакомая машинка, – пробормотал фон Вернер. – Приходилось пользоваться… но… коробочка пуста.
Он отбросил бесполезный ППШ и стал осматривать труп.
– Как же его?.. Ага… в шею, значит…
Дитмар показал Олегу чёрные дырки в шее пехотинца, по одной с каждой стороны. Из дырок сочилась зеленоватая слизь.
– Что за дрянь? – спросил астроном, содрогнувшись.
– Кардиопатогенный яд, наверное, – пояснил фон Вернер, вытирая пальцы о гимнастёрку погибшего. – Укус паука или другой членистоногой дряни.
– Похоронить бы, – сказал астроном.
– Некогда, – отрезал немец. – Без нас похоронят. Сейчас начнётся…
Олег снял пиджак, накрыл им лицо красноармейца, положил сверху автомат.
– Прощай, земляк!
Девицы молчали. Всё и так было понятно. Монах скороговоркой бормотал «упокой, Господи, душу раба твоего…».
– Теперь мы добыча, – сказал Дитмар. – В гору лезть долго, не пробьёмся. Идём на запад, джунгли скоро закончатся. Я первым, замыкает Ефросинья. Вперёд!
Они двинулись спорым шагом. Джунгли не заставили себя ждать. Давешний крокодиловепрь, ломая кустарник, атаковал отряд с фланга, обрушившись на Таис. Гречанка увернулась лёгким, почти танцующим движением. Вепрь вломился в безобидный с виду куст, покрытый алыми маслянистыми цветами. Забился, завизжал. Цветы, словно сотни алчных ртов, приникли к его шкуре. Похоже, намертво. Под аккомпанемент затихающего визга люди продолжили путь. Но тут же попали в окружение мелких, не крупнее таксы, диких собак.
|
|
|
Собак было много. Дитмар попытался пугнуть их огнём, но только зря потратил выстрелы. Потеряв трёх особей, псы кинулись на него сворой в десяток. Воительница с монахом заработали мечами. Таис гвоздила дубиной, а Олег колошматил обушком топора, быстро сообразив, что так надёжней. Всё же силы были не равны, но тут снова заговорил плазмоган немца, и стая вдруг кинулась врассыпную, мгновенно скрывшись в зарослях.
– Снял вожака, – коротко пояснил немец. – Вон там прятался.
Раздумывать, что за странный вожак, который руководит боем с изрядного расстояния, астроному было недосуг. Только фон Вернер хрипло каркнул: «Вперёд!» – как что‑то просвистело в воздухе, и святой оказался пригвождённым к стволу древнего граба. Почти распят.
– Господи Иисусе! – взмолился он.
Тело монаха крест‑накрест захлестнуло полупрозрачной нитью, концы которой оканчивались чёрными зазубренными шипами. Олег подскочил к Иоанну первым и увидел, что из середины этого чудовищного распятия растёт то ли шея, то ли мясистый стебель, увенчанный зубастой головкой‑бутоном. Астроном не стал дожидаться, покуда эти зубы вопьются монаху в лицо. Он отсёк бутон, разрубил нити у основания шипов.
|
|
|
– Спаси тебя Бог, рус! – выдохнул Иоанн, с отвращением сдирая с себя остатки мерзкой ловушки.
– Все целы? – спросил Дитмар. – Тогда – бегом!
Бегом не вышло. Джунгли как с цепи сорвались. Скоро Олег перестал различать, что именно на них нападает. Какие‑то летающие радужные змеи, щетинистые, ревущие, как бомбардировщики, громадные комары, прыгающие двухвостые скорпионы. Дитмар палил направо и налево, не жалея зарядов, и вполне оправдывал звание альпийского стрелка. Ефросинью попыталась ухватить гигантская многоножка, неожиданно воспрянувшая из груды палой листвы. Дева‑воительница мотнула соломенной головой, и коса – астроном не поверил бы, если бы не видел собственными глазами – рассекла многоножку пополам. Таис вляпалась‑таки в ловчую сеть гигантского паука. Паука обезвредил Иоанн.
И вдруг как‑то сразу всё закончилось. Отряд вывалился на обширную поляну, за которой начиналась обычная роща обычных деревьев. Посреди поляны все, не сговариваясь, повалились на землю.
|
|
|
Солнце уже палило вовсю, и Олегу захотелось в тень, в рощу, но раздался знакомый переливчатый посвист. Сверху. Ему ответил такой же – со стороны моря. Хатули, бес им в ребро.
Трава зашевелилась, по поляне поплыли размытые силуэты. Сколько их было, не сосчитать. Больше двух – это точно.
– К бою! – скомандовал фон Вернер.
Но хатули не спешили нападать. Взяв людей в полукольцо, оттеснили их к роще. И Олег понял – зачем. Раздутые как бутылки стволы. Разверстые розовые дупла. А вот корнещупальца… Хрен их в такой траве разглядишь. Хатули застыли и сделались совершенно невидимы.
– Живоглоты! – крикнул астроном.
Дитмар выхватил плазмоган и повёл стволом, стараясь захватить площадь побольше, чтобы выцелить хоть одного хищника. Зацепил. Истошный визг, запах палёной шкуры, и обезумевший от боли зверь ринулся на гауптштурмфюрера. Наперерез бросилась Ефросинья, махнула косой… и располовинила голову хищника.
– Во имя Перуна! – торжествующе воскликнула она.
– Не боишься? – бросил Дитмар.
– В муромских лесах и не такие чудища…
Дева не договорила. Корнещупальце ухватило её сразу за обе ноги. Воительница упала ничком, живоглот поволок её к разверстой пасти. Дитмар повёл плазмоганом, но тщетно – битва в джунглях съела весь заряд. Живоглот тянул быстро, и никто не смог бы помочь Ефросинье, однако она мгновенно перевернулась, села на пятую точку и уже у самой пасти живоглота ударом меча обрубила оба корня.
|
|
|
Нервы у девки железные, подумал Олег. Посмотрел на поверженного кота. Серая бесшёрстая шкура потеряла способность к мимикрии. На льва хатуль походил лишь строением тела. Рассечённый череп более подошёл бы… лемуру. Да, глазастому лемуру с толстыми мясистыми губами и круглыми, как спутниковые тарелки, перепончатыми ушами. Странное существо. Рот как у травоядного. Но когти…
Ещё один хатуль, помельче, прыгнул на Дитмара, тот отскочил в мелкий кустарник, но удара лапой по плечу не избежал. Бесполезный плазмоган отлетел в сторону. Олег бросился к нему, наклонился, чтобы поднять. Тонкий вибрирующий корень обхватил его запястье. Астроном тюкнул по нему хазарским топориком. Корень отстал. Олег взял плазмоган, выпрямился.
Неосторожного хатуля прихватило сразу четырьмя корнещупальцами и жадно влекло к дуплу. Дупло раздалось вширь и ввысь, принимая столь крупную жертву. Ствол лжеплатана охватила сладостная дрожь, когда задняя часть жертвы погрузилась в пасть. Хатуль кричал и бился, и это было настолько страшно, что Олегу стало жаль несчастного хищника. В считанные минуты всё было кончено. Пасть сомкнулась, вопль хатуля оборвался.
Олег с Иоанном, всматриваясь в траву, чтобы не нарваться на очередное щупальце, поспешили к Дитмару.
Барон фон Вернер лежал на земле, тяжело дыша, с закрытыми глазами. Гимнастёрка его была изодрана. Кровоточили порезы на плече и груди. Иоанн наклонился, осторожно осмотрел раны.
– Господь милостив, – сказал он. – Раны неглубокие, но надо перевязать.
Он посмотрел на женщин и передал Таис меч. Таис кивнула и, надрезав тунику, отодрала изрядный кусок ткани, обнажив точёные колени. Иоанн ловко порвал ткань на бинты.
– Помоги, – обратился он к Олегу.
Вместе они стащили с Дитмара гимнастёрку, промыли раны остатками воды из гибкой бутыли, перевязали.
– Что будем делать, рус? – спросил монах.
– Надо бы отнести его к морю, – откликнулся астроном без особой уверенности. – Здесь оставаться нельзя…
– Не надо меня нести, – сказал барон. – Идти некуда. Через живоглотов не пройдём, а хатули умеют ждать… И верни моё оружие.
Астроном отдал плазмоган.
Немец приподнялся на локтях.
– Их тут ещё штук пять. Не выпустят.
– А вот я их мечом, – пригрозила Ефросинья.
Немец засмеялся, аж раскашлялся.
– Лучше встретить смерть в честном поединке, чем сдохнуть с голодухи! – упрямилась Ефросинья.
– А пугануть перуновым огнём? – предложил Олег.
– Нельзя взывать к Воителю, пока не пройдёт ночь и ещё ночь, – разъяснила дева. – Биться надобно. Или молить богов, глядишь, смилостивятся. Давай, однобожец, твоя братия, помню, врала, что ваш Христос всё может.
Иоанн осенил себя крестным знамением и, преклонив колени, принялся творить молитву.
– Я тоже помолюсь богам, Громовержцу и Артемиде, – добавила Таис. – Но мне нечего принести им в жертву.
Фон Вернер болезненно скривился.
– В мешке последний кусок мяса, нам уже не понадобится, так что отдай своим богам. Огня, девочка, правда, нет. Уж не обессудь.
Дурдом, подумал Олег. Снова оглядел поляну.
Да, хатули были здесь. Больше не нападали, но их короткие перемещения иногда отслеживались по размытым силуэтам. Идеальная мимикрия, надо же. Что ж, похоже, пришло время умирать второй раз. Права Ефросинья – лучше в бою… Вдруг кто‑нибудь да прорвётся.
Внезапно хатули засвистели. Все разом. Свист не такой, как обычно – переливчатый, а странно‑тревожный, прям мурашки по коже.
И было от чего. Из джунглей ломилось что‑то страшное. Олег подскочил как ужаленный.
– Перун Громовержец… – запричитала Ефросинья. – Кострома Благодатная… Мамочка…
Она схватилась за меч. Неведомое чудовище приблизилось, и хатули, позабыв про мимикрию, прыснули в разные стороны, как стая дворовых котов, на которых вылили из окна ушат ледяной воды. Плоская змеиная голова неведомого зверя была щедро уснащена острыми клыками, над ними извивались трубчатые щупальца, а из глазниц бил огонь, от которого сразу вспыхивали трава и кустарник. Клыками чудовище вспарывало суглинок, прокапывая неглубокую траншею. И по этой траншее ползло гибкое серебристое туловище. Размером примерно с газовую трубу. Большого диаметра.
– Заклинаю тебя, Змий о Двенадцати Хоботах, изыди! – взвыла дева‑воительница и, подскочив к чудовищу, со всего замаху полоснула мечом. Меч упруго отскочил от кожи монстра, не причинив ему ни малейшего вреда. Свистнула соломенная коса – с тем же успехом.
– Дура! – заорал Дитмар. – Прекратить немедленно! Это же Пищевод!
Голова «змия» скрылась в роще лжеплатанов.
– Полезли? – сказал Олег. – Хатули всё равно далеко не ушли.
– Разумно ли? – засомневался Иоанн. – Вдруг чудовище захочет оставить нас там?
– Не оставит, – ответил астроном. – Я знаю.
Барон коротко глянул на него, кивнул, мол, потом объяснишь, и оседлал Пищевод. За ним последовал Олег, а Иоанн после короткой перепалки с Ефросиньей и нескольких негромких слов, обращённых к Таис, помог взобраться девушкам и ловко вскарабкался сам.
Под сенью живоглотов было сыро и страшно. Пищевод двигался рывками, с частыми остановками, и всё казалось, что он больше не стронется с места, и путникам придётся спуститься на землю, к жадно разверстым розовым пастям, в смертельную сеть надёжно укрытых высокой травой корнещупалец.
Но адская роща осталась позади, вновь замелькали сосны, стало ясно, что «змий» понемногу забирает вверх.
– Вот уж воистину, явил Господь чудо! – воскликнул Иоанн. – Теперь убедилась ли ты, язычница?
– Тьфу на тебя! – отозвалась дева‑воительница. – Перун‑громовержец змия послал на подмогу! Кладенец мой его не взял. Так? – Она загнула палец. – Коса моя его не взяла. Так? – Загнула второй. – А меч и коса заговорённые, и только слугам перуновым не страшны. И пламень из очей его, ровно стрелы перуновы. – Загнула третий.
– Не смей именовать Зевса Громовержца, Верховного Олимпийца, языческим именем! – неожиданно перебила её обычно тихая Таис.
– Ду‑ура! – парировала воительница.
– Невежественная варварка! – не осталась в долгу гречанка. – Таким гиперборейским выскочкам цена на невольничьем рынке в Афинах – полдрахмы в удачный день.
– Да я тебя!.. – Ефросинья схватилась за меч.
– Прекратить, – сказал Дитмар.
Негромко так сказал, но девушки сразу поостыли.
– Ладно ужо, – пробормотала Ефросинья. – Рассказывай про своих богов. – Вот кто у вас там чадородием заведует?
Девицы взялись за сравнительные характеристики греческих и славянских божеств. Иоанн только вздохнул, воздел очи горе и забормотал молитву.
– Что думаешь о тактике хатулей, Олег? – спросил Дитмар.
– Неразумно, – ответил астроном. – Могли ведь напасть сразу, пользуясь маскировкой, а зачем‑то оттеснили к живоглотам. Потом эти броски в атаку…
Мимолетная улыбка превосходства мелькнула на губах немца.
– Тактика хатулей безупречна, – объявил он. – Ты просто недооцениваешь противника. У раненого мною хатуля случился шок. А второй хатуль, который атаковал следом, – самка. Его самка. У хатулей нет прайдов, они живут парами.
Лебединая верность, подумал Олег. Очень необычное свойство для кошачьих.
– В остальном же расчёт хищников был безупречен. Нас оттеснили к непроходимому препятствию. И ждали.
– Да, но не легче ли было…
– Самое же главное именно заключается в том, что не легче. Учись анализировать и делать правильные выводы, Олег, – поучал немец. – Такое поведение высокоразумных хищников означает только одно: им не раз приходилось сталкиваться с людьми! Причём с людьми, вооружёнными весьма совершенным оружием. Таким, как это. – Дитмар прикоснулся к плазмогану. – А возможно, и более совершенным. Следовательно, где‑то есть такие люди, и мы рано или поздно с ними столкнёмся. И нам надо успеть должным образом подготовиться к такой встрече!
Мыслитель, подумал Олег. Мистический бред в вопросах мировоззрения и жёсткое рациональное мышление в вопросах тактики и выживания. Докажи такому что‑нибудь. Что ж, пока нет прямых доказательств моей теории, будем косить под дурачка. А потом… потом посмотрим, что одолеет – еврейская лженаука или арийская мистика. Интересно, к какому техническому объекту на сей раз вывезет Пищевод?
Ответа ждать пришлось долго. Пищевод развил приличную скорость, и уже через час над верхушками сосен на западе проступил хребет, в котором коренной крымчанин без труда опознал выгнутую спину горы Кошки. Дитмар сильно побледнел и сидел молча, упираясь здоровой рукой в спину «змия». Да и Олег почувствовал, как навалилась усталость, и неудержимо клонило в сон. Не свалиться бы ненароком…
Это всё Зов, вяло размышлял он. Зов стимулирует центральную нервную систему, Зов включает процессы регенерации. Наведённое воздействие извне… из Космоса? Почему бы и нет… вон сколько железа на орбите крутится. Не падает. Глянуть, что там, хоть глазком… вдруг цивилизация сохранилась? Сигнусы, кем бы они ни были, одичали, а в Космосе… там технология… сохранилась и развилась… далеко вперёд… обсерватория… одним бы глазком… да нет, рожки да ножки от той обсерватории…
Пищевод встал, дёрнулся и замер. Олег очнулся от полудрёмы. Каменистое ровное плато. Лес остался позади. Кошка – рукой подать. Внизу, значит, Симеиз. А за Кошкой – Голубой залив, и там, в горах… Он помотал головой – какая, к чёрту, обсерватория! И первым спрыгнул на землю. Дитмару пришлось помогать. Барон тяжело дышал, его лихорадило.
Объект нашёлся в ста шагах. В скальном массиве было вырезано идеально гладкое, наклонно уходящее вниз углубление. Широкие ступени цвета бутылочного стекла вели к дверям с замком‑пятернёй на створке.
– Странно, – пробормотал Дитмар. – Не помню… Раньше… не было.
Спустились. Олег вложил руку в замок, Сезам распахнулся. Они оказались в небольшом тамбуре с гладкими, серебристо‑матовыми стенами; под потолком, однако, гнездились разнообразные миниатюрные штуковины. Штуковины ожили, замигали огоньками. Датчики, понял Олег. Наконец приятный баритон возгласил, и возгласил по‑русски, по крайней мере, так слышал Олег:
– Дорогие гости! Добро пожаловать в Малый Информаторий Тавриды! Здесь вы сможете не только получить любую исчерпывающую информацию, но и отдохнуть и приятно провести время!
Информаторий! От волнения у астронома перехватило дыхание. Наконец‑то хоть что‑то!
Вторая дверь пропустила их в обширный зал, с такими же серебристо‑матовыми стенами, рядами мягких кресел и диванов в форме причудливых цветов; возле каждого на столиках имелись небольшие пульты. В дальнем конце зала возвышался невысокий подиум – Олег уже догадался для чего. Дитмара немедленно уложили на диван. Ефросинья осматривалась хмуро и недоверчиво, Таис и Иоанн сохраняли спокойствие.
Олег изучал пульт – он был странный. Снова отпечаток для ладони, как и на дверях, несколько непонятных гнёзд – и ничего более.
Возникло мерцание, и на подиуме материализовалась величественная фигура римлянина в сенаторской тоге.
– Мара! – вскрикнула Ефросинья.
– Латинянин, – бросила Таис. – Варвар.
– Да что ж у тебя, куда ни кинь – всюду варвары, – возмутилась было Ефросинья.
– Спокойно, девочки! – поспешил вмешаться Олег. – Это не призрак, и вообще не человек. Он не опасен.
– Искусственный интеллект Малого Таврического Информатория именем Валерий Гай Германик приветствует дорогих гостей! – «Римлянин» вскинул руку в приветственном жесте. – Я готов ответить на любые ваши вопросы. Но… – голограмма обвела «дорогих гостей» проницательным взглядом, – но не сразу. Я вижу, что вы устали с дороги, да к тому же один из вас серьёзно ранен. Кроме того, мои сенсоры указывают на то, что ваши одеяния плохо приспособлены к внешним условиям. Вот здесь, – отодвинулась неприметная панель в стене справа, – медотсек. Здесь, – ещё одна дверь, – можно совершить омовения и переодеться. Я рекомендую УЗК‑11.
– Что такое УЗК? – перебил Олег словоохотливого искина.
– Универсальный защитный комплект. Гигроскопичен, при этом отличается повышенной механической прочностью, устойчив к воздействию агрессивных сред, ядов…
Общевойсковой защитный комплект надеть! – вспомнилось армейское. – Вспышка с тыла! А что, очень похоже. Только и ждёшь, откуда вспыхнет…
– Достаточно, – перебил Олег. – Иоанн, помоги, пожалуйста, отвести Дитмара.
Медотсек оказался комнатёнкой с торчащим посредине креслом, сверху донизу увешанным какой‑то аппаратурой. Как только туда усадили барона, кресло плавно и бесшумно скользнуло вниз, а возникшее в полу отверстие закрылось серебристыми створками. Иоанн тревожно глянул на Олега, но тот отрицательно покачал головой.
Девицы уже ушли мыться и переодеваться. Олег уселся в кресло.
– Можно запрос?
– Увы! – Гай Германик сделал протестующий жест. – Сперва омовение!
Хренова железяка, подумал он, закрывая неподъёмные веки.
Вскоре Иоанн осторожно тряс его за плечо:
– Очнись, рус!
Рус отверз очи и чуть не поперхнулся: если Таис в сильно обтягивающем серебристом комбинезоне, словно отлитом из единого куска… ткани? пластика? шут его разберёт – ни шва, ни кармана – смотрелась совершенно умопомрачительно, то Ефросинья напялила поверх высокотехнологичного одеяния кольчугу, навесила на шею кучу своих амулетов, а за спиной красовался всё тот же меч‑кладенец. Монах тоже переоделся, на груди у него обнаружился внушительный крест‑энколпион, на кожаном шнурке. Видимо, Иоанн всё время носил его под туникой. На диване восседал такой же серебристый Дитмар. От эсэсовской формы остался лишь пояс. На человека стал похож – мелькнула мысль. И выглядит здоровым. Олег встал и направился к «умывальне‑переодевальне».
Разбираться со сложной техникой будущего не пришлось – вкрадчивый баритон Гая Германика подсказывал, какие сенсоры и в какой последовательности нажимать. Удалось даже побриться, ибо отросшая щетина раздражала неимоверно. Облачился в костюм – опять же не без подсказок. Представил, какие чувства испытывали дамы, внимая наставлениям мужского голоса. Или Германик специально для них обернулся Германикой? Карманы таки нашлись – закрывались они скользящим движением ладони вверх, не оставляя ни малейшего следа, а открывались, соответственно, – наоборот.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 185; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!