МОЛИТВЕННЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ В ГУЩЕ ЖИЗНИ



 

 

______________________________________

 

В прошедшем году я несколько раз совершал долгие поездки на машине с членами Opus Dei. Например, 9 июля 2004 года я ехал в Анды с отцом Климентом Ортега, пастором церкви Святого Пророка и Предтечи Господня Иоанна Крестителя из города Матукана, который находится в двух часах езды от Лимы. Ортеге пятьдесят два года, он окормляет двадцать четыре небольших прихода в отдаленных горных деревнях. Некоторые из этих деревень находятся не более чем в семидесяти километрах от Лимы, если считать по прямой, но поездка по узким грязным дорогам занимает у него четыре – пять часов. Ортега – нетипичный вариант пастора: деревенские прихожане видят его раз в три недели, в то время как большинство священников появляются перед своими общинами в Андах раз в два месяца или даже реже.

Ортега – член Священнического общества Святого Креста, и его должность простого приходского священника в Матукане опровергает представление об элитарности Opus Dei. В его доме нет водопровода, и если вы хотите ночью воспользоваться туалетом, вам нужно втащить ведра с водой наверх в гостевую комнату. Домашний телефон Ортега не принимает междугородние звонки, а мобильные телефоны на таком расстоянии от Лимы не действуют, поэтому однажды утром я как бы участвовал в сцене фильма Роман с камнем с Майклом Дугласом, снятого в 1980‑е годы, отчаянно пытаясь набрать побольше мелочи, чтобы дозвониться по городскому автомату до Рима и внести правку в мою еженедельную газетную колонку.

Когда я ехал с Ортегой в горы, наш путь петлял по узким грязным тропкам, которые заменяют дороги в этой части мира, и я заметил много маленьких придорожных памятников, украшенных цветами. Я подумал, что это какие‑то предметы перуанского религиозного культа, и спросил об этом у Ортеги. «О нет, – ответил он. – Это места, где кто‑то погиб в аварии на дороге». Это был не самый ободряющий ответ, поскольку мы как раз выполняли крутой поворот на сразу показавшейся мне головокружительной скорости. (На самом деле за все утро мы проехали какие‑то девяносто миль.)

Где‑то в середине пути Ортега вытащил из кармана молитвенник и объявил, что настало время помолиться. В машине с нами были двое нумерариев, которые тоже мгновенно достали молитвенники, и Ортега, стараясь перекричать рев колес джипа, вычитывал тексты молитв.

Подобное я наблюдал и в других обстоятельствах, хотя и не в столь опасных, – например, по дороге из Барселоны в Барбастро, или из Лимы в Канете, или из Найроби в аэропорт. Только что мы говорили о политике или о спорте, а в следующую минуту зачитываем отрывок из Эскрива, после чего предаемся медитации. Это одно из проявлений того, что члены Opus Dei имеют в виду под «молитвенными размышлениями в гуще жизни». Им не нужно удаляться на специальную «духовную» территорию, чтобы помолиться, они могут это сделать в своем обычном повседневном окружении, там, где они работают, играют, живут. В этом смысле молитва – естественное продолжение повседневной жизни.

Однако концепция молитвенных размышлений в гуще жизни нацелена глубже, чем просто на совершение молитвы в машине, а не в часовне. Идея заключается в том, что вся жизнь человека – это молитва и нет отделенных друг от друга «мирского» и «духовного» существования. Почитание и восхваление Бога в этом смысле не нуждается в чем‑то специфически «религиозном», хотя, как мы видели, члены Opus Dei соблюдают ежедневные религиозные ритуалы. Цель в том, чтобы в самые обычные занятия посреди делового дня вторгались молитвенные размышления.

Не член Opus Dei, двадцатидвухлетняя Мария Ольга Галло Риофрио, которая живет при университете Opus Dei в Перу, беседовала со мной во дворе школы для умственно неполноценных детей, где она работает учителем‑волонтером вместе с несколькими членами Opus Dei. «Это дети с проблемами, и Opus Dei пытается им помочь. Для Opus Dei эти дети так же важны, как и церковная жизнь. Фактически между ними нет никакой разницы. Здесь тоже молитва», – сказала она мне.

Пятнадцатилетняя Сьюзан Кимани, ученица Kianda – школы Opus Dei в Найроби, – очень уравновешенная и четко выражающая свои мысли юная девушка: кажется, что она уже сейчас вполне готова доказать свою правоту и в зале суда, и на совете директоров. Кимани не член Opus Dei, но она говорит о его органичном объединении с жизнью на примере собственного опыта в Kianda: «В других школах то, что происходит в классе, и то, что происходит в жизни, – совершенно разные вещи. Здесь жизнь – это жизнь. Ты можешь поговорить с учителями о своих домашних проблемах или ссорах с друзьями. Во многих других заведениях дети могут из‑за чего‑то переживать и мучиться, а учителя никогда этого не узнают. Здесь они знают тебя вдоль и поперек и интересуются тобой как личностью, а не только как учащимся».

Наряду с другими моментами такое настроение и отношение позволяют сделать органичным переход от специфически «религиозных» ситуаций к секулярному миру. Подразумевается, что член Opus Dei не выступает в качестве одного человека в церкви или в центре Opus Dei, а совсем Другого – на рынке, в операционной или в парикмахерской. Переход из одной обстановки в другую должен совершаться без усилий или быть, если употребить самое распространенное слово в Opus Dei, – «естественным». Нужно подходить ко всем аспектам человеческой жизни с одинаковым благоговением и ожиданием, избегая духовной или нравственной шизофрении. Эта идея на профессиональном языке Opus Dei называется «единство жизни».

Единство жизни, как это понимает Opus Dei, состоит в том, чтобы найти некие линзы, через которые можно увидеть всю жизнь как одно целостное явление. По словам членов Opus Dei, это то, что превращает ряд случайных и отдельных мгновений, бесконечную цепь часов, дней и лет, которые составляют жизнь, в значимое единство – в произведение искусства. Дух Opus Dei превращает множество различных шагов и противоречивых движений в единый танец, и в любой конкретный момент человек сознает, что он всегда один и тот же. Иногда в религиозном контексте люди говорят о «духовной жизни», имея в виду свои молитвы и набожность. Но для Opus Dei «духовная жизнь» включает работу, дружеские отношения, общественную жизнь, семью – все. Естественно, предполагается, что существует некое влияние на то, как члены Opus Dei это осуществляют. В конечном счете, «духовная жизнь» – это не больше и не меньше, чем человеческая жизнь. Ничего другого не происходит. Нет таких отделений, где не было бы написано «Дело Божие».

Одним из последствий «молитвенных размышлений в гуще жизни», в понимании Opus Dei, является тенденция к исчезновению «религиозности» как отдельной категории жизненных переживаний. «Религиозные» переживания могут случиться в офисе, на игровом поле, в кухне, на улице, в спальне, в больнице. Эскрива однажды сказал, что его монашеской кельей была улица, имея в виду, что член Opus Dei выходит из церкви с той же целью, как другие люди входят в нее, – быть в единении с Богом.

В конечном счете «единство жизни» также ведет к серьезному отношению ко всему – корпоративной сделке на миллион долларов, принятию закона, который имеет огромную важность, или уборке мусора по ночам. Точно так же, как не нужно делить по категориям нравственные инстинкты или относящиеся к доктрине вопросы веры, не нужно «исключать» значимости служения Богу только потому, что эта задача, с определенной точки зрения, является менее важной. Мысль заключается в том, что не нужно стремиться к превосходству в одних областях жизни и мириться с заурядностью в других только потому, что с внешней точки зрения они могут показаться менее важными. Это касается самых базисных аспектов повседневной жизни: например, очень редко можно встретить небрежно одетого и неряшливого члена Opus Dei. Огромное внимание Opus Dei уделяет так называемым мелочам, то есть небольшим повседневным заботам, которые с точки зрения вечности имеют огромное значение. По отношению к членам Opus Dei очень актуально звучит старинная мудрость: «Если что‑то стоит сделать, это стоит сделать хорошо».

Если живешь должным образом, то молитвенное размышление в гуще жизни означает, что человек никогда не знает, где заканчивается молитва и начинается остальная жизнь. С точки зрения отца Климента Ортеги, вовсе не наша поездка в Анды включала в себя несколько мгновений молитвы. Вся эта поездка была молитвой, и несколько ее мгновений были ясно выражены в чтении молитв.

 

Заявления

 

Семнадцатилетняя Кэти Дойл учится в выпускном классе Oakcrest – школы Opus Dei в пригороде Вашингтона. Oakcrest выкупил здание школы у евангелической церкви, и до сих пор в нем осталось что‑то от огромного пространства церкви. Сегодня в школе 250 девочек от шестого до двенадцатого классов, 70 процентов из них – католички, и среди них Кэти Дойл – одна из самых бойких и общительных. Это красивая, четко формулирующая свои мысли девушка. На будущий год она поступает в Университет Виргинии. Она участвует в школьных спектаклях, посмеивается над своим «приятелем» школьным дворником, болтает со скоростью «сто слов в минуту» с подругами – Лили Нельсон и Меган Хэдли. Дойл со смехом рассказывает, как задает вопросы об Opus Dei преподающим в Oakcrest нумерариям, потому что «это потрясающий способ отвлечь их от урока». Она дает понять, что совсем не спешит закончить нашу беседу – ведь иначе она должна вернуться в класс. Когда мы заговорили о том, что внесло обучение в Oakcrest в ее жизнь, она становится более вдумчивой, тщательно подбирает слова.

«В старших классах мы изучаем философию, и мы прочитали Аристотеля, – рассказывает Дойл. – Он говорит, что человек – разумное животное. Намеренно лишиться разума – очень серьезная вещь, это делает тебя в чем‑то мельче человеческого существа. Это на самом деле поразило меня, потому что у меня всегда было ощущение, что напиваться пьяным – неправильно, но я никогда не могла объяснить это друзьям, которые просто говорили: «А почему бы и нет?» Я думаю, это часть того, что мы выносим из обучения в Oakcrest. Мы лучше стали понимать, почему вся наша жизнь очень важна».

Дойл – не член Opus Dei и не собирается им становиться. Она сказала, что не боится утратить свою веру, когда на будущий год поступит в известный светский университет, потому что: «Я довольна, что я католичка. Я знаю, чему учит церковь, и я с этим согласна. Я уверена, не имеет значения, поступаю я в католическое учебное заведение или нет, потому что я могу быть точно так же «религиозна» в Университете Виргинии. Стараться жить по вере – одинаково сложная задача в любом месте».

Главная мысль рассказа Дойл в том, что все в человеческой жизни должно быть согласовано и не имеет значения, находится ли человек в явно «католическом» окружении Oakcrest или в секулярной обстановке Университета Виргинии – везде и всегда он должен быть одинаков.

Александр Хавард, нумерарий Opus Dei, – директор Европейского тренингового центра под эгидой Opus Dei в Хельсинки. Он объясняет, что значит «молитвенное размышление в гуще жизни» для финской культуры.

«Например, вы идете с приятелем в сауну и не отпускаете его, пока не зададите пару вопросов о его жизни и вере. Не давайте ему говорить исключительно о качестве снега». Правда, Хавард сказал, что такой подход на самом деле идет вразрез с природой финнов. «Есть правило, что обсуждать в сауне вопросы веры вредно для здоровья», – пошутил он.

Если серьезнее, сказал Хавард, то идея религиозных размышлений в процессе ежедневной работы для большинства финнов является тонизирующей. «Финны работают очень серьезно и поэтому всегда или почти всегда уходят от разговоров. Это правильное начало для размышлений, поскольку молитвенное размышление в гуще жизни означает в первую очередь хорошее выполнение работы. Но это только начало, и многие финны на этом останавливаются. Они смешивают «рабочую этику», основанную на внешних обстоятельствах, с добродетелью, которая всегда трансформируется. Финны любят говорить о своей профессиональной этике, они ею гордятся, но им необходимо молитвенное размышление. И когда они открывают это для себя, им это нравится».

В этом смысле, сказал Хавард, концепция единства жизни, объединяющая молитвенное размышление и работу, закрывает для многих финнов серьезный этический пробел. «Проблема с «профессиональной этикой» заключена в самой ее концепции. Она предполагает, что вне работы существуют какая‑то другая этика, другие нормы с отличающимся содержанием. На самом деле можно встретить финнов, которые настойчиво говорят о своей «профессиональной этике» и при этом напиваются каждую пятницу, разводятся с женами и бросают детей, но считают себя абсолютно нравственными людьми, поскольку платят по счетам и выполняют свои профессиональные обязанности».

«Молитвенное размышление – это то, что создает единство жизни, – сказал Хавард. – Размышляющий таким образом человек не исполняет разные «роли» в течение дня: роль профессионала, роль мужа или жены, отца или друга. Размышляющая душа всегда и везде ищет Бога: в работе, в семье, в дружеских связях и хобби, даже в одиночестве. «Рабочая этика» ведет к двойной жизни и лицемерию, молитвенное размышление – к единству жизни и искренности.

Поэтому для финнов молитвенное размышление ведет к нарушению правил «профессиональной этики» и открытию, что Бог может преобразить тебя в процессе твоей работы. На этой идее настаивал Лютер, но многие современные финны, даже глубоко религиозные, не являются лютеранами. Они убеждены, что Бог воздействует на человека не снаружи, а изнутри. Я знаком с протестантским пастором из Торнио – города, находящегося за тысячу километров от Хельсинки, в Лапландии, на границе со Швецией, который ежемесячно покупает пятьдесят книг Хосемарии Эскрива для своих прихожан. Им нравится то, что говорит Эскрива. Каждый месяц около тридцати лютеран вместе с этим пастором обсуждают учение святого Хосемарии. Идея о «молитвенном размышлении» просто сводит их с ума в хорошем смысле слова».

Сорокалетний испанский нумерарий Пабло Кардона, имеющий ученые степени в области физики и менеджмента, руководит программой по этике бизнеса в Instituto de Estudios Superiores de la Empresa (IESE) – элитной школе Opus Dei в Барселоне. Он работает с такими гигантскими компаниями, как Deutsche Bank, Microsoft, Motorola, побуждая их размышлять о том, как основные моральные принципы могут использоваться в практике бизнеса.

«Мое понимание работы – составная часть понимания человеческой личности, – сказал мне Кардона в интервью в мае 2004 года. – Как оценить эту личность, как нужно относиться к людям и в чем миссия компаний в обществе? Я не отделяю свою жизнь христианина от моего подхода к компаниям. Я проработал много лет с крупными компаниями и старался помогать им выполнять их предназначение, соблюдать обязательства по отношению к разным заинтересованным лицам, а не только к владельцам акций».

«Максимализация прибыли занимает все внимание компании, – сказал Кардона. – Поэтому в последние три‑четы‑ре года я старался показать руководителям корпораций, как выглядит глобальный подход. Основываясь на своем понимании мира и значения людей и организаций в обществе, я пытался найти неувязку между человеческими ценностями и господствующим подходом к руководству компаниями. При разговоре с генеральными менеджерами выяснялось, что они просто не знают, что делать в этих случаях. Таким образом, я занимался разработкой административной системы, которая начинается с предназначения… Я не объясняю, как пользоваться блокнотом или веслом, я говорю о жизненных приоритетах. Когда имеешь более глубокий кругозор, антропологический кругозор, можешь добиться большего.

Все это явления одного порядка – кто ты как человек и как ты ведешь бизнес. Именно это Эскрива назвал единством жизни… Opus Dei подберется к твоей душе и скажет: «О’кей, с высоты твоей должности как ты будешь воздействовать на окружающих при помощи христианской веры? Что означает Воскресение Христа и то, что ты сын Господа? Что это значит для тебя и окружающих? Совершенно все равно, кто ты при этом: профессор в высшей школе бизнеса или любой другой человек».

Профессор университета Makerere в Кампале Мэтью Одада посещал собрания и курсы Opus Dei с 1996 года, когда в Кампале открылся центр Opus Dei. В сентябре 2004 года он рассказал мне, что хотя сам он – не член Opus Dei, но занимается в кружке, где состоят сорок сотрудников организации. Он говорит тихим голосом и делает долгие паузы, внимательно обдумывая ответы на вопросы. Он считает, что единство жизни, на которое делал упор Эскрива, может быть исключительным вкладом Opus Dei в гражданское общество современной Африки.

«Основным препятствием к созданию достойного политического и гражданского порядка в Африке является коррупция. Слишком много африканцев считают вполне приемлемым давать взятки и перекачивать материальные ресурсы в свою личную пользу или в пользу родственных групп и племен. На самом деле в большинстве своем африканцы – высоконравственные люди, придающие особое значение семье и общине, но слишком многие из нас проводят четкую грань между своей личной моралью и общественным поведением. Люди себе не представляют, что значит привнести этику в политику или бизнес. Я думаю, именно в связи с этим вклад Opus Dei может быть очень серьезным. Они могли бы помочь сформировать поколение африканских лидеров, которые знают, как соединить личную честность со своей публичной ролью». Одада сказал, что он приветствует деятельность Opus Dei в Уганде и надеется, что она распространится по всей Африке. Он хотел бы, чтобы наибольшее распространение получила мысль о том, что человек не должен «отделять» свою религиозность от руководства бизнесом или работы в правительстве. Идея не в том, чтобы посвятить жизнь каждого бизнесмена или политика религиозным медитациям, а в том, чтобы помочь им увидеть важность «единства жизни» вне зависимости от их личных нравственных ценностей.

Выше уже было отмечено, что часть «единства жизни», как это понимает Opus Dei, состоит в серьезном отношении даже к задачам, кажущимся незначительными. В качестве иллюстрации отношения к «мелочам» рассмотрим центр Shellbourne, находящийся в часе езды от Чикаго в Вальпараисо, Индиана. Его штат составляют пять нумерариев Opus Dei и восемь помощниц нумерариев, и еще летом часть дня там работают девочки‑школьницы из старших классов. Центр построен в 1960‑е годы, в 1986 году пристроено новое крыло, в нем имеется общежитие для священников и мирян. Жильцы общежития обычно, хотя и не всегда, – члены Opus Dei. Ежегодно там останавливаются порядка семисот человек, и бюджет общежития составляет около одного миллиона долларов. Хотя бы в одной из четырех капелл центра обязательно проводится ежедневная месса, и в каждой из них молящиеся могут исповедоваться и причащаться в течение всего дня.

В сентябре 2004 года я посетил Shellbourne, по которому меня провела его директор, нумерарий Лали Санчес Алдана. Когда мы проходили через кухни и прачечные, Санчес Алдана упомянула, что для мессы используется специальное оборудование. Существует небольшой набор кухонной посуды для выпечки просфор, часть которых упаковывается и отправляется в другие католические приходы. Имеется также специальная прачечная, в которой стираются и гладятся облачения священников и служебные покровы, используемые в четырех капеллах. «Когда священники служат мессу, они всегда отмечают чистоту и свежесть напрестольной пелены, – с заметной гордостью сказала Санчес Алдана. – В капеллах всегда чисто и убрано, всегда свежие цветы и все на своем месте».

Некоторые могут счесть излишним такое внимание к деталям или даже назвать его «скрупулезным» – определение, которое обычно употребляет католическая теология, имея в виду настойчивое и чрезмерное соблюдение правил, выходящее за рамки «состояния Божьей благодати». Но с точки зрения единства жизни все это части одного целого. Если человек искренне верит, что Христос присутствует на мессе, он обязан придавать значение даже таким мелким вещам, как состояние напрестольной пелены.

Кстати, в этой связи центры Opus Dei обычно выглядят безупречно. Чистота этих мест, на самом деле, один из самых первых моментов, на которые люди обращают внимание. Например, когда я посетил епархиальное собрание в территориальной прелатуре Яуойс в Перу, я сразу же обратил внимание на сияющие полы в каждом холле. В Торресьюдад, Марианском святилище в Испании, я познакомился с Маноло Фернандесом Гомесом, ассоциированным членом Opus Dei и бывшим коммунистом, который рассказал мне, что, когда он впервые был в Наваррском университете, его совершенно поразили «настолько чистые пепельницы, что из них можно было есть». Кроме того, все учреждения Opus Dei обычно хорошо оборудованы и производят впечатление богато обставленных (честно говоря, иногда так и есть). Однако часто это просто умение Opus Dei хорошо распоряжаться ограниченными средствами.

Еще одним примером проявления единства жизни может быть Ксави Касажуана, тридцатилетний супернумерарий Opus Dei, который живет в городе Сабаделле, в тридцати минутах езды от Барселоны. Он компьютерщик на заводе, выпускающем электромоторы. Касажуана так описывает свое отношение к работе: «Я всегда счастлив. Мои коллеги не понимают, почему в понедельник в семь утра я всегда улыбаюсь. Но для меня не важно – понедельник это или пятница… На одной из наших радиостанций есть диск‑жокей, который всегда говорит: «Наконец‑то пятница». Мне это не нравится. Почему бы не сказать: «Наконец‑то понедельник» или «Наконец‑то четверг»? Я стараюсь сделать все, чтобы быть счастливым в любой день недели, а не только в пятницу. В конце концов, я ведь тот же самый человек в каждый день недели». Это способ объяснения единства жизни – у человека должно быть одинаково ровное настроение каждый день, потому что каждый день дарит возможность восхвалять жизнь.

И, наконец, американский священник Opus Dei отец Джон Вок, который преподает на факультете коммуникаций римского Университета Святого Креста, так объясняет важность «единства жизни»: «Я думаю, для Opus Dei типично, что его члены, священники и миряне, не переходят на какой‑то специальный «религиозный» язык, когда говорят о духовных предметах. Когда разговор становится «религиозным», почти не происходит изменения его уровня. В нем не появляется признаков елейности. Мы говорим обычным голосом и с Богом, и с людьми. Человек – это единая личность, с единым голосом и единой душой».

 

Проблемы

 

Существует некое опасение, которое связано с концепцией «единства жизни». Иногда считают, что члены Opus Dei никогда не теряют над собой контроль. Это может перерасти в слишком маниакальное отношение к любой мелкой детали повседневной жизни, непреклонное и настойчивое требование, чтобы все происходило «только так». Откровенно говоря, такая опасность больше свойственна англосаксонской культуре, чем Средиземноморью, где Opus Dei имеет наиболее широкое распространение. Действительно, хотя центры Opus Dei в Италии практикуют bella figura, то есть «соблюдение приличий», но большинство известных мне итальянских членов Opus Dei способны на так хорошо известное итальянское «пожимание плечами» и прекрасно знают, как сочетать правила и уставы с субъективной реальностью. Их требование соблюдения «единства жизни» несомненно, но не фанатично. По этому поводу Эскрива однажды сказал, что христианин не должен быть «нервным вместилищем образцового поведения».

Возможно, более глубокая проблема – поддержание духовности «размышлений в жизни», поскольку Opus Dei организационно усиливается и развивается и, хоть и неумышленно, предлагает своим членам все больше возможностей вовлечения в его деятельность, а вовсе не существование «в гуще жизни». Например, в Памплоне я говорил с супернумерарием, преподавателем Наваррского университета, который сказал, что хотя он любит свою работу и ему нравятся коллеги, но, как это ни парадоксально, он считает свое окружение противоречащим первоначальной цели Эскрива. «Я здесь живу в гуще Opus Dei. Я работаю в организации Opus Dei, я хожу на мессу в центры Opus Dei, я отдаю детей в школы Opus Dei. Где же во всем этом «гуща жизни?».

Естественно, Памплона – уникальный случай, на земле нет другого места, где человек находится в таком замкнутом окружении Opus Dei. Но так же естественно, что нет вынужденного контраста между участием в корпоративной работе Opus Dei и существованием «в мире». Корпоративная работа, открытая и связанная с культурной жизнью общества, не является убежищем. Тем не менее очень часто семьи членов Opus Dei отдают своих детей в детские сады, школы и университеты Opus Dei, проводят свободное время, участвуя в мероприятиях Opus Dei, и заводят друзей, в основном во время неформальных встреч с другими членами организации. Они могут читать книги писателей, членов Opus Dei, или опубликованные в издательствах Opus Dei. Существует риск ухода в «мнимое гетто».

Долгое время критики считали это одним из основных противоречий Opus Dei, – когда при всех разговорах о мирянах и мирской духовности некоторые его члены живут почти в изоляции, напоминающей религиозную жизнь периода до Второго Ватиканского собора. Когда эти обвинения направлены против таких людей, как американский нумерарий Грег Бюрке, корреспондент Fox News в Риме, или испанский супернумерарий Ана Ройо, служащая аэропорта, они не имеют смысла. Их профессиональная деятельность ежедневно сталкивает их с широким кругом людей. Тем не менее нельзя отрицать, что члены Opus Dei хотят быть внутри, а не снаружи, – это, например, одна из причин, по которой нумерарии обычно не ходят в кино или на спортивные состязания. Следовательно, проблема в том, чтобы проявлять достаточную сдержанность и, сохраняя критический подход, не пытаться заставлять людей отказываться от их обычного жизненного опыта.

Обвинения, связанные с предыдущими, заключаются в том, что Opus Dei иногда пытается навязать свой стиль жизни руководимым им объектам, таким как университетские общежития, и в результате те не производят впечатление «секулярных». Например, американский экс‑нумерарий Деннис Дубро был направлен Opus Dei помочь организовать университетское общежитие Warrane College в Сиднее – чисто мужской объект, куда даже посетители мужского пола не допускались выше первого этажа. «Мои руководители истратили четыре года, объясняя мне, что у нас мирская духовность, и я затратил столько же, объясняя это другим, а теперь они превращают университетское общежитие в монастырь», – сказал Дубро.

Большинство членов Opus Dei на это отвечают, что нет никакого риска отхода от секулярности: в Opus Dei никто не огораживает себя монастырскими стенами и не живет в скиту. И все же на психологическом уровне есть ощущение, что некоторых людей привлекает в Opus Dei именно альтернатива существующему этосу как в широком культурном плане, так и внутри самой католической церкви. Было бы соблазном относиться к Opus Dei как к убежищу, спасительной гавани и бросать там якорь, вместо того чтобы «погружаться в глубину», как часто говорил папа Иоанн Павел II.

Например, Бекет Греммельс, двадцатилетний студент университета Notre Dame, рассказал, что из‑за его глубокой набожности в старших классах школы из него делали посмешище и называли «ханжой». В колледже он надеялся попасть в окружение, где ему не пришлось бы стараться «смягчать свою ортодоксальность». Он поступал во Францисканский университет Стьюбенвилла, в штате Огайо, у которого репутация довольно консервативного католического заведения, но обнаружил, что там «слишком многие просто делают вид». Греммельс сказал, что нашел то, что ему нужно, в Windmoor, центре Opus Dei рядом с кампусом Notre Dame. После учебы в аспирантуре он собирается подумать над вступлением в Opus Dei. В самом по себе факте, что Opus Dei может обеспечить спокойную благоприятную атмосферу для таких католиков, как Греммельс, нет ничего предосудительного. Но неизбежный риск заключается в том, что такие католики могут рассматривать Opus Dei в качестве места, где можно спрятаться от мира, а не способа увидеть мир в новом свете, чтобы впоследствии его преобразовывать.

Проблема состоит в том, чтобы помнить, что быть созерцателем, то есть быть набожным, намеренно заниматься своей духовностью, – это только половина битвы, и она не относится непосредственно к Opus Dei. Дух Opus Dei заключается в том, чтобы жить с этими качествами в профессиональном мире, не создавая замкнутых групп, настоящих или мнимых. Критерием должно быть Евангельское чудо Преображения, когда Петр, Иаков и Иоанн поднимаются с Иисусом на гору и свидетельствуют о его славе. Петр хотел, чтобы они сделали кущи и остались здесь с Иисусом, но не в этом было предназначение учеников. Они были призваны следовать за Христом по городам и весям, «нищие духом», в ожидании искупления. Именно так и должны поступать члены Opus Dei.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

ХРИСТИАНСКАЯ СВОБОДА

 

 

______________________________________

 

Известный испанский журналист Луис Фойкс живет и работает в Барселоне. Он регулярно бывает «свежей головой» в трех телевизионных и трех радиопрограммах, он также ведущий колонки секулярной левоцентристской газеты Vanguardia и постоянно печатается в разделе новостей и на спортивных страницах этой газеты. В испанской журналистике он испробовал все виды работы – от редактора и заместителя редактора до зарубежного корреспондента в Вашингтоне. С 1961 года он ассоциированный член Opus Dei. Он живет со слепой матерью, которая больна болезнью Альцгеймера.

Другими словами, Фойкс – вполне типичный, успешный и морально устойчивый член Opus Dei, активно участвующий в общественной жизни Испании, человек, который осуществляет принцип «освящения работы». Имея в виду влиятельность и известность Фойкса, можно было бы предположить, что руководство Opus Dei вступит с ним в тесный контакт для координации усилий и обеспечения максимальной эффективности в достижении общих целей.

На самом деле, говорит Фойкс, после сорока одного года членства в Opus Dei он все еще ждет, что кто‑нибудь из организации скажет ему, что они думают о какой‑нибудь из его статей или хоть об одном из многочисленных телевизионных комментариев.

«Ничего подобного просто не происходит», – сказал он мне в июне 2004 года в неохотно данном интервью за чашкой кофе в Барселоне. Я говорю «неохотно данном», поскольку было очевидно, что, несмотря на публичную открытость, Фойкс не хочет говорить о своей частной жизни. Фактически, говорит он, Opus Dei никогда не интересовали ни его журналистская деятельность, ни его политические убеждения. Он улыбается и говорит, что все в порядке, поскольку уже по меньшей мере шесть лет он голосует за левых, а не за консервативную Народную партию бывшего премьер‑министра Хосе Марии Аснара. (В испанской прессе широко распространено мнение, что Аснар – любимец Opus Dei.) Фойкс дал понять, что он так ведет себя не потому, что очень любит левых, а потому что более чем разочарован в правых. Он также подчеркивает, что никто в Opus Dei не пытался повлиять на его политический выбор.

«Люди склонны считать Opus Dei политическим, общественным, экономическим и так далее движением, – сказал Фойкс. – Это не так, во всяком случае, насколько я знаю. Opus Dei старается смотреть на людей как на личности, помочь им в духовной жизни, понять их человеческую сущность. Насколько я могу это видеть. Директор центра Opus Dei никогда не спрашивал меня, что я думаю о каком‑либо издании или политическом деятеле. Будучи членом Opus Dei, я чувствую себя совершенно свободным».

Фойкс затронул и другой вопрос: «Мы не роботы. Мы нормальные люди. Иногда мне не хочется работать. Когда я вижу на улице красивую женщину, я чувствую то же, что и вы. А по субботам… ну, дело в том, что я езжу в свой пригородный дом и ухаживаю за оливковыми деревьями и виноградником – это мне отец завещал перед смертью. Это нормальная жизнь, без всякого давления».

В известном смысле огромная ирония заключена в том, что Opus Dei привлекает к себе внимание как организация, контролирующая своих членов, а при этом, по крайней мере на понятийном уровне, в католической церкви не существует никакой другой группы, которая бы придавала такое значение свободе наряду с личной ответственностью, которую эта свобода подразумевает.

Основная идея заключается в том, что вне духовного руководства и воспитания в духе доктрины, осуществляемых Opus Dei, организация не имеет никакой «программы», и ее члены совершенно свободны поступать так, как считают нужным, неся полную ответственность за свой выбор. Это не только личное восприятие Opus Dei, но и политика Ватикана: в декрете Конгрегации по делам епископов, учредившем Opus Dei в качестве личной прелатуры, говорится: «Верующие миряне, принадлежащие к прелатуре, в пределах католической веры и церковной дисциплины имеют такую же свободу, как и другие католики и их сограждане; следовательно, прелатура не отвечает за профессиональную, общественную, политическую или экономическую деятельность своих членов».

Члены Opus Dei – профессора, юристы или дворники – несут ответственность перед своим начальством на работе, но никогда – перед духовенством или директорами центров Opus Dei. Кроме того, Opus Dei никогда не использует высокое положение своих членов, будь то в церковной или мирской их карьере. «Opus Dei – апостольское предприятие, – писал Эскрива. – Нас интересует только душа. Наша мораль не позволяет нам вести себя как общество по самосовершенствованию или взаимопомощи». Под «свободой» для своих членов Opus Dei также имеет в виду свободу от любых попыток со стороны организации их эксплуатировать.

Ни одну другую тему, относящуюся к внутренней жизни Opus Dei, Эскрива не рассмотрел столь подробно, как свободу. Он обращался к ней в своих сочинениях десятки раз, выделял ее со свойственной ему жесткостью.

Например, однажды Эскрива написал: «Со своей благословенной свободой Opus Dei никогда не станет разновидностью политической партии: внутри Opus Dei есть и всегда будет место для разных точек зрения и подходов, дозволенных христианину его совестью, и на это никак не могут повлиять руководители центров Opus Dei». Эскрива высмеивал то, что называл «псевдодуховным однопартийным менталитетом». Другая цитата: «Господь хочет, чтобы мы служили ему свободно – ubi autem Spiritus Domini, ibi libertas – «Где Дух Божий, там свобода», и потому апостольская миссия, которая не уважает свободу, безусловно, вредна».

Может быть, самое известное замечание по этому поводу содержится в составленной Эскрива для директоров центров инструкции о том, как помочь членам Opus Dei осознать собственную свободу: «Если директора навязывают какое‑то свое отношение к светским делам, то члены, которые думают иначе, должны немедленно протестовать, и это справедливо. Со своей стороны, я буду иметь печальную обязанность благословлять и хвалить тех, кто твердо отказался подчиниться, и со святым негодованием поправлять директоров, которые хотели воспользоваться властью, не имея на то права». Согласно Эскрива, суть в том, что «личная свобода и ответственность – лучшие гарантии сверхъестественной задачи «Дела Божьего».

Епископ Альваро дель Портильо, преемник Эскрива, однажды сказал его биографу Питеру Берглару, что Эскрива никогда публично не комментировал политические проблемы отчасти из‑за того, что уважал свободу членов Opus Dei, поскольку, если «Отец» займет какую‑то позицию, это станет сильным моральным давлением на каждого из членов. Решимость Эскрива преодолеть политические разногласия заходила весьма далеко: например, во время гражданской войны в Испании он подстрекал знакомых молодых людей играть в футбол в политически разнородных командах, так, чтобы это никогда не выглядело как «черные» против «красных». Такой же подход был не только к политике, но и к бизнесу, культуре – к любой области, где люди организовывались по общим интересам. Эскрива настаивал, что Opus Dei не должен быть ни на чьей стороне.

Широко известно, что внутри Opus Dei священники и директора центров должны помогать членам в их духовной жизни, распространяя учение католической церкви, и это все. Священникам не советуют высказывать политические замечания, чтобы не отвратить доверившихся им людей. Руководству не полагается интересоваться политическим выбором члена Opus Dei или его профессиональной деятельностью. Студент университета, вовлеченный в Opus Dei, однажды выразил Эскрива свое удивление, что никто не спрашивает его о политических убеждениях, и Эскрива ответил: «Вместо этого тебе зададут другие «неудобные» вопросы. Тебя спросят, молишься ли ты, правильно ли тратишь свое время, радуешь ли своих родителей, учишься ли ты, ведь для студента учиться – это серьезная обязанность».

В настоящее время, как говорили мне члены, дела в значительной степени обстоят так же. Члены Opus Dei из любого уголка мира неоднократно говорили, что никто в организации никогда их не спрашивал, как они голосовали, или какой у них подход к работе, или как они обращаются со своими доходами.

 

Заявления

 

Рафаэль Рей – ведущий политик‑консерватор и член Конгресса Перу. Он считается оппонентом левоцентристского президента страны Алехандро Толедо и союзником предыдущего президента Альберто Фухимори, слывшего автократом. Рей – нумерарий Opus Dei. Его политические заявления часто бывают очень резкими, и многие перуанцы полагают, что они подготовлены им вместе с кардиналом Лимы Хуаном Луисом Сиприани, который тоже является членом Opus Dei. Но в своем июньском интервью в офисе Лимы Рей сказал мне: «Никто в Opus Dei никогда не говорил со мной на политические темы. Они говорили исключительно о духовном воспитании личности, о Боге, о религиозном формировании в духе доктрины. Они старались подвигнуть меня вести себя нравственно и поступать в духе христианского учения. И все.

Никто из Opus Dei никогда не просил меня вмешаться в какой‑либо политический вопрос. В центрах Opus Dei мы не говорим о политике, во всяком случае, никогда о ней не спорим. Я знаю множество людей в Opus Dei, которые думают совсем иначе, чем я». В качестве примера Рей сослался на перуанского политика Родриго Франко Монтеса, который до своей смерти в 1987 году от рук террориста из группировки «Светящийся путь» был членом левоцентристской партии тогдашнего президента Алана Гарсия. Монтес также был нумерарием с середины 1970‑х до начала 1980‑х годов, потом он женился, но остался в добрых отношениях с Opus Dei. Рей тогда был в жесткой оппозиции к правительству Гарсия, он и Монтес расходились во взглядах по многим вопросам. Они жили в одном и том же центре Opus Dei и, находясь дома, никогда не обсуждали политику. «Основатель сказал, что мы должны уважать свободу друг друга, и мы к этому относимся серьезно», – заявил Рей.

То, что ему дает Opus Dei, сказал Рей, относится к совершенно другому уровню. «У меня очень твердый характер, и я испытываю от этого неудобство. Мне необходима помощь в работе над собой, в том, чтобы быть терпимее, понимать и прощать других. Мне нужно видеть мои недостатки и заблуждения и научиться просить прощения. Именно эти свои проблемы я обсуждаю с кем‑нибудь из Opus Dei, а вовсе не мой политический выбор».

Члены Opus Dei утверждают, что то же самое относится и к миру бизнеса. Рафаэль Лопес Алиага – президент общества Peruval Corp. S.A. и крупный руководитель железнодорожной отрасли Перу. Он ассоциированный член Opus Dei, живущий дома, поскольку ухаживает за родителями и душевнобольным братом, который нуждается в дорогих лекарствах.

Лопес вырос в Чиклайо, провинциальном перуанском городе, и впервые столкнулся с Opus Dei в выпускном классе школы, когда занял первое место на экзаменах и получил возможность поступать в университет. Результаты экзаменов были опубликованы в местной газете. Совершенно неожиданно его разыскал нумерарий Opus Dei и пригласил на собеседование в университет в Пиура. Лопес был приятно поражен таким вниманием, но не поехал, хотя интересовался Opus Dei, поскольку прочел критическую статью, в которой Opus Dei назвали «спрутом». Со временем, однако, он стал посещать лекции в университете Opus Dei в Пиура, в основном потому, что преподаватели местного университета объявили забастовку. Потом он стал читать произведения Эскрива и через год «свистнул».

Лопес заявил, что никто из Opus Dei никогда не пытался влиять на его бизнес или просить о привилегиях для членов организации. На самом деле, сказал Лопес, быть ассоциированным членом – это большие обязательства: каждый вечер в течение двадцати лет он посвящает четыре часа работе в находящемся в деловой части Лимы центре Opus Dei для мальчиков. Он проводит беседы на темы морали, ведет кружки, проводит субботние встречи для супернумерариев и помощников Opus Dei, организует спортивные мероприятия и преподает на бесплатных курсах для студентов. Курсы включают в себя ежегодную девятидневную программу для лучших перуанских студентов, посвятивших себя изучению бизнеса, и сочетают обучение профессии с некоторыми элементами «плана жизни» Opus Dei: ежедневной мессой, медитациями и так далее.

«В Opus Dei поражает исключительный духовный настрой, – сказал Лопес. – Он влияет на мою профессиональную деятельность, побуждая меня быть более искренним и высоконравственным, относиться к моим подчиненным и коллегам как к личностям, а не винтикам в машине. Я свободен решать, как мне двигаться по служебной лестнице, какие сделать инвестиции, кого взять на работу и тому подобное. Просто немыслимо предположить, что кто‑нибудь в Opus Dei попытается повлиять на мой выбор в этих вопросах».

Возьмем пример из Америки: Дуг Хиндерер – вице‑президент Национальной ассоциации риелторов в Чикаго, супернумерарий Opus Dei. У них с женой Ширли девять детей, что вполне отражает склонность Opus Dei к большим семьям. Мальчики посещают Northridge Prep – школу Opus Dei для мальчиков в Чикаго, девочки – Williows – также школу Opus Dei. Хиндерер сказал, что на самом деле они хотели бы иметь больше детей, но пока не получается, поэтому они завели собаку по имени Хантер.

Хиндерер заявил, что никто в Opus Dei никогда не расспрашивал его о карьере, хотя когда он перешел из корпорации, приносящей большие прибыли, в менее прибыльную организацию, это могло сказаться на его финансовой поддержке Opus Dei. Тем не менее все беседы с духовенством и светскими руководителями Opus Dei посвящены исключительно духовным вопросам.

«Они не спускают меня с крючка на исповеди, и я это очень уважаю, – сказал Хиндерер. – Один из священников как‑то сказал мне: «Ты пичкаешь меня рассказами о своем дерьмовом поведении». Я был очень удивлен, что священник так выражается, но ведь он был абсолютно прав. Именно этим занимается Opus Dei».

Нельзя сказать, что при случае некоторые члены Opus Dei не пытаются использовать организацию как своего рода широкую политическую или деловую сеть для профессионального или другого продвижения. Однако люди, знакомые с Opus Dei, утверждают, что обычно такая активность, прикрываемая неискренним подчеркиванием «свободы», заканчивается очень быстро. Например, Эндрю Рид, руководитель школы Opus Dei для мальчиков в пригороде Вашингтона и не член Opus Dei, рассказал мне, что в декабре 2004 года один супернумерарий заявил ему, что присоединился к Opus Dei, потому что это поможет его карьере. Рид сказал, что в дальнейшем этот человек вступил в конфликт с Opus Dei и покинул организацию. «Думаю, что на самом деле он не представлял, с чем имеет дело», – сказал Рид.

 

Пределы свободы

 

Со стороны этот разговор о свободе может быть непонятным, поскольку часто кажется, что Opus Dei действует в качестве единой силы как в церковных вопросах, так и в секу‑лярной политике. Например, если коснуться церковных дел, – монсеньор Фернандо Окарис, викарий Opus Dei, а также консультант Конгрегации доктрины веры, был одним из основных авторов документа Dominus Iesus (2001), в котором вновь заявлялось о превосходстве римского католицизма над другими религиями. Никто из членов Opus Dei, во всяком случае публично, не принял участия в критике этого документа. Видные американские члены Opus Dei Расселл Шоу и отец Джон Макклоски солидаризировались с правыми католиками (если не предполагать, что они на самом деле согласны со всеми положениями документа). Трудно назвать хоть одного члена Opus Dei, выступающего на стороне левых католиков, по крайней мере во внутрицерковных дискуссиях. Два кардинала Opus Dei – Хуан Луис Сиприани из Лимы и Хулиан Эрранс из Ватикана, президент Папского Совета по толкованию законодательных текстов, хотя и очень разные по характеру, относятся к консервативному крылу Совета кардиналов. Говоря языком секулярной политики, – хотя в мире есть несколько членов Opus Dei, участвующих в левых партиях, центр тяжести числа членов, безусловно, находится справа.

Как это возможно, если Opus Dei на самом деле выступает за свободу? Одна из первостепенных проблем, встающих перед Opus Dei, – дать убедительный ответ на этот вопрос.

Часть ответа является социологической. Opus Dei привлекает к себе определенный тип людей, и обычно, хотя и не исключительно, эти люди склонны к «консерватизму» как в церковных, так и в секулярных вопросах. Нет необходимости в центральной организационной комиссии или в указаниях свыше. Заранее существует приблизительный консенсус по вопросам о том, что является важным, какие дела имеют особое значение и какие средства больше подходят для их продвижения. Когда члены Opus Dei начинают «свободно» работать над совершенствованием секулярного мира, те из них, кто выбирает политику, обычно заканчивают тем, что идут в одном направлении, без диктовки Opus Dei или попыток повлиять на их выбор.

Вторая часть ответа заключается в том, что внутри Opus Dei существуют четкие границы свободы мыслей и поступков, содержащиеся в учении католической церкви. В проповеди, озаглавленной «Свобода: Дар Божий», Эскрива так ставит вопрос: «Отвергайте ложь тех, кто ублажает себя патетическим криком «Свобода! Свобода!». Их крик часто маскирует ужасное порабощение, потому что выбор, который предпочитает ошибаться, не свободен. Только Христос делает нас свободными, поскольку только Он есть Путь, Правда и Жизнь». Члены Opus Dei не считают себя «свободными» поддерживать точки зрения, которые противоположны церковной вере и морали. Вы не найдете ни одного члена Opus Dei, который был бы против позиции церкви о контроле рождаемости, или поддерживал аборты, или отрицал Бога, или считал Христа просто странствующим проповедником. Это происходит не потому, что членов Opus Dei заставляют занимать такие позиции, и не потому, что им угрожает инквизиторский процесс, если они произнесут или опубликуют что‑то неортодоксальное. Скорее всего, это связано с тем, что люди, которые решают присоединиться к Opus Dei, в большинстве своем уже «члены одной команды» и Opus Dei привлекает их тем, что в нем они не столкнутся со скептицизмом, который так характерен для секулярного мира или для некоторых католических кругов.

Пожалуй, лучше всего выразила эту мысль семнадцатилетняя Кэти Дойл, которая учится в выпускном классе Oakcrest – школы‑филиала Opus Dei для девочек в Маклине, штат Виргиния. Я спросил ее (Кэти не член Opus Dei), считает ли она, что член Opus Dei должен «свободно» относиться к позиции церкви о контроле рождаемости. Она ответила: «Если вы собираетесь быть в Opus Dei, вы не можете соглашаться только с частью церковного учения. Вы уже в большой степени строгий консервативный католик».

 

Кузница фундаментализма?

 

Если взглянуть со стороны, может показаться, что комментарий Дойл намекает на некую проблему, которая не всегда адекватно оценивается в Opus Dei и связана с вопросом «свободы». Opus Dei часто воспринимается как довольно четкий образ лояльности по отношению к папе и приверженности к консервативной католической доктрине. Некоторые источники полагают, что Opus Dei – «кузница фундаментализма», поглощающая восприимчивые умы и формирующая в них узкий кругозор.

Без сомнения, есть случаи, когда в Opus Dei приходят люди без особых духовных склонностей, и тогда официальные указания и неформальные беседы подталкивают их к консервативному мышлению. С другой стороны, гораздо более часты случаи, когда будущие члены тянутся к Opus Dei потому, что они уже настроены консервативно. Согласно большинству обозревателей, тогда они обычно долго находятся в рядах Opus Dei. Постоянное подчеркивание «свободы» приводит к тому, что они становятся немного более великодушными, когда сталкиваются с противоположными взглядами, и хотя не смягчают собственных точек зрения, все же склонны меньше осуждать и быть более милосердными. Кроме того, в границах, обозначенных в Катехизисе католической церкви, в Opus Dei существует поразительное множество школ и интеллектуальных подходов.

Пиа де Соленни, американский юрист, работающая в Совете по изучению семьи в Вашингтоне, не член Opus Dei, изучив положение дел в двух папских университетах, работала над докторской диссертацией в руководимом Opus Dei Университете Святого Креста в Риме. Вот ее наблюдения: «Конечно, вы можете сказать про Университет Святого Креста, что он консервативен. Но вы туда попадете и столкнетесь и с томистами, и с феноменолистами, и с неоплатонистами. Это действительно интересно, что так много философских направлений существуют в рамках одного университета. Я думаю, это удивительно, потому что никогда не видела такого в любом другом заведении. Они спорят друг с другом на конференциях и на страницах журналов, но так бывает всегда, когда есть интерес к интеллектуальной жизни».

Приведем один пример: в конце 2004 – начале 2005 года католический мир был еще раз втянут в дебаты о СПИДе и презервативах, на этот раз в связи с тем, что на Конференции испанских епископов выступавший предположил, что презервативы могут быть легитимной частью антиспидовской стратегии. По иронии судьбы, два самых ярых оппонента были представлены ультраправыми католиками и секулярными массмедиа, которые, хотя и по разным причинам, связывали церковь с полным и абсолютным запретом презервативов. Кроме того, многие католики‑моралисты и даже некоторые официальные представители Ватикана были склонны допустить, что в ситуации, когда безнравственный половой контакт может произойти так или иначе, использование презерватива для предотвращения СПИДа может рассматриваться как «меньшее зло».

Один из голосов, выступавших за такой подход, принадлежал монсеньору Анхелю Родригесу Луньо, священнику Opus Dei, профессору Университета Святого Креста в Риме, консультанту Конгрегации доктрины веры. «Проблема заключается в том, что, когда мы пытаемся дать неоднозначную реакцию, тут же в газетах появляются заголовки «Ватикан одобряет презервативы», – сказал Родригес Луньо в интервью Washington Post. – Вопрос гораздо более сложный. С точки зрения морали мы не можем смотреть сквозь пальцы на контрацепцию. Мы не можем сказать шестнадцатилетним детям в классе, что они должны пользоваться презервативами. Но если мы сталкиваемся с ситуацией, когда человек несомненно будет продолжать вести себя пагубно, с проституткой, которая не собирается бросать свою профессию, тогда мы можем сказать: «Остановись. Но если ты не собираешься этого делать, то хотя бы сделай то. Половая жизнь вне брака уже есть нарушение шестой заповеди, половая жизнь вне брака без предохранения чревата нарушением пятой заповеди – «Не убий». В сущности, Родригес Луньо проводил различие между законом и казуистикой, имея в виду применение закона в конкретных случаях. Родригес Луньо очень хорошо знал, что ни папа, ни любое агентство Ватикана никогда не высказывались по конкретному вопросу о том, может ли презерватив быть оправдан как меньшее зло в контексте СПИДа. Это была тонкая аргументация, которая удивила и ужаснула некоторых консерваторов.

Через некоторое время эта разновидность плюрализма, которую описывает де Соленни и о которой говорит Родригес Луньо, привела к эффекту «смягчения» людей, бывших изначально более жесткими. Другими словами, Opus Dei не столько порождает фундаменталистов, сколько их переделывает. Если так действительно происходит, это должно согласовываться с мечтой Эскрива, который в письме от 1965 года писал, что хотел бы, чтобы члены Opus Dei были либеральными, «всегда признавали хорошее в других, никогда не были замкнутыми и ограниченными и чтобы их души были открыты всему миру».

 

Разные модели

 

На более глубоком уровне мир не готов серьезно воспринять мнение Opus Dei о свободе, поскольку чаще всего речь идет о двух разных моделях свободы. В большинстве случаев напряженная секулярная мысль под свободой понимает то, что философы называют «волюнтаризмом», имея в виду личное желание. Человек «свободен», когда нет внешних ограничений в свободе действий, когда он делает то, что хочет. В этом смысле, если человек не согласен с позицией Opus Dei по отношению к контролю рождаемости, он не полностью «свободен».

Однако внутри Opus Dei понимание свободы другое. Opus Dei обращается к классическому аристотелевско‑томистскому подходу, согласно которому свобода – не есть конечное добро. Свобода, скорее, отсылает к истине, и, таким образом, действительно свободный человек не просто делает то, что хочет, но поступает в соответствии с промыслом Божиим о подлинном человеческом процветании. Если воспользоваться довольно избитым примером, алкоголик не «свободен» именно потому, что он пьет, когда хочет. Он не может быть свободным, пока не прекратит пить, даже если это будет не то, чего он «хочет» в этот момент.

В проповеди о свободе Эскрива выражает это следующим образом:

 

Поймите, свобода обретает правильный смысл только при служении истине, которую мы устанавливаем в поисках бесконечной любви, освобождающей нас от всех форм рабства. Каждый новый день усиливает мое стремление провозгласить на все стороны света неисчерпаемое сокровище, принадлежащее христианству: «Великая свобода детей Божиих!» По существу, именно это имеется в виду под «доброй волей», которая учит нас добиваться добра, после того как мы отличили его от зла… Но есть люди, которые этого не понимают. Они восстают против Создателя, и их восстание мелко, уныло и беспомощно, они слепо повторяют бесполезные жалобы, увековеченные в псалмах,«давайте избавимся от рабства, давайте освободимся от их власти». Они естественно, молчаливо, без демонстраций и сетований уклоняются от тягот выполнения своих повседневных задач. Они не сознают, что даже когда воля Божия кажется тягостной и причиняет боль, она вполне совпадает с нашей свободой, которую можно обрести лишь в Боге и в Его замыслах.

 

По этому поводу один итальянский нумерарий сказал мне: Abbiamo liberta, si, та liberta dentro un impegno («У нас есть свобода, но она находится в рамках наших обязательств».)

Взаимное непонимание по поводу «свободы» в Opus Dei часто не столь огромно, чтобы заявлять: «критики лгут, а Opus Dei говорит правду» или наоборот. Просто обе стороны употребляют одно и то же слово «свобода», но имеют в виду разные вещи. Конечно, напрямую аристотелевско‑томистская модель не является концепцией свободы Opus Dei, но она лежит в основе многих традиционных католических размышлений. Однако, поскольку Opus Dei стремится занять в данном случае ведущую позицию, на него падает непропорционально тяжелая ноша – найти способ объяснить свое понимание свободы культурному сообществу, исходные параметры которого по этому вопросу очень отличаются.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

БОГОСЫНОВСТВО

 

 

______________________________________

 

Одна из самых значительных случившихся с Эскрива историй произошла во время его поездки по Мадриду в 1931 году, через три года после его прозрения в День Ангелов‑Хранителей, положившего начало Opus Dei. В тот день он ехал в трамвае и читал ежедневную мадридскую газету ABC, когда внезапно увидел вокруг божественное сияние, настолько потрясшее его, что он не смог сдержаться и закричал во весь голос: «Abba, Отец, Отец!» АЬЬа – слово из арамейского языка, на котором говорил Иисус, оно переводится приблизительно как «папа». Это одно из нескольких слов, оставшихся не переведенными авторами Нового Завета, который написан в основном на греческом языке.

Нечего и говорить, что пассажиров трамвая его крик сильно удивил, но они ничего не предприняли. Потом Эскрива рассказывал, что в тот момент он ошеломляюще четко осознал себя сыном Божиим – позже он стал называть это ощущение богосыновством. Идея заключается в том, что все мы – создания Божии, а искупая наши грехи через жертву Иисуса на Кресте, Бог нас усыновил, и, таким образом, мы в самом прямом смысле «дети Божии» и пользуемся всей любовью и нежностью, которые подразумевают эти отношения.

Конечно, Opus Dei считает знаменательным, что это откровение произошло не в соборе или монастыре, а в уличном транспорте, набитом обычными людьми, едущими по своим повседневным делам. Это был случай усиленного предназначения: откровение случилось в миру, чтобы подчеркнуть правду о мире. Как позже это сформулировал сам Эскрива, «улица не мешает нам иметь умозрительный диалог с Богом. Для нас давка и сутолока мира и является местом для молитвы».

Восприятие себя любимым чадом Господа было главной идеей Эскрива. Настолько, что однажды во время «медитации» (размышления после чтения Евангелия), когда он услышал слова молодого священника о том, что основа духовной жизни Opus Dei – смирение, Эскрива выкрикнул: «Нет, сын мой, богосыновство!» Позже он пришел к такой формуле: если секулярность и освящение работы – каркас Opus Dei, то богосыновство – его фундамент. Питер Берглар в своей биографии Эскрива пишет, что Хосемария, когда служил капелланом в монастыре Святой Изабеллы в Мадриде, проводил долгие часы перед статуей младенца Христа, размышляя над тем, что означает быть, как Христос, Сыном Божиим.

На каком‑то уровне идея богосыновства должна давать тем, кто серьезно ее воспринимает, удивительную безмятежность, уверенность и даже гордость. В конце концов, все мы дети Божии (так же, как и дети Адама). Эскрива писал: «Ищите утешение в богосыновстве. Бог – ваш любящий отец. Это ваше убежище, защищенная гавань, где вы можете бросить якорь, невзирая на волны жизненного моря». Один нумерарий сказал мне, что если бы ему было нужно перевести идею богосыновства на язык современной молодежи, это прозвучало бы примерно так: «Парень, ты чего? Ты знаешь, кто мой папаша?»

Монсеньор Фернандо Окарис, генеральный викарий Opus Dei, в интервью 2004 года объяснял свое понимание идеи богосыновства:

«Эта идея должна быть истинной для каждого христианина, она не является специфической идеей Opus Dei. Для нас характерно только то, что святой Хосемария нас подтолкнул, попросил поставить эту идею в центр нашего христианского сознания. Что это означает? По существу, это предполагает, так сказать, жизнь в постоянных молитвах, а не только в какие‑то специальные моменты. Это поддерживает своего рода сверхъестественный инстинкт доверительного и спокойного обращения к Богу с просьбами о помощи, о прощении грехов и слабостей или с благодарностью. Дух сыновства подразумевает доверие и веру в Бога и отрицает «страх» перед Богом в отрицательном смысле этого слова: не в библейском понимании «страха Божиего», означающем уважение и любовь, но «страха» обидеть Господа, которого мы любим. В результате наша духовная жизнь проходит в спокойной, мирной, доверительной атмосфере».

Окарис также сказал, что понятие богосыновства имеет важное значение для работы. «Оно побуждает нас рассматривать свою работу как самостоятельную деятельность, вне зависимости от обстоятельств. Так сказал Основатель. Задачи служащего крупной компании кем‑то заранее определены, но их выполняет он, это его работа, потому что он делает это для Бога. С общечеловеческой точки зрения он не является хозяином, он не решает сам, что сделать. Однако это его работа, потому что, в конечном счете, это работа Бога».

В конце Окарис сказал еще об одном значении богосыновства: «Идея богосыновства также подразумевает изменение наших собственных возможностей и собственной несостоятельности. Богосыновство порождает атмосферу возвращения к Богу с доверием и искренностью. С догматической точки зрения это не является чем‑то новым. Но воплотить это в жизнь, сделать сущностью христианства – тяжелая обязанность».

Сам Эскрива в своих произведениях и проповедях обрисовал пять главных следствий из идеи богосыновства.

• Первое: если быть сыном или дочерью Господа означает, что каждый христианин в известном смысле ipse Christus, или «сам Христос», тогда все, что делает христианин, – часть спасения мира. Как мы уже поняли, для Эскрива это относится не только к трагическим событиям Страстной недели, но и к долгим годам мирных трудов в мастерской Иосифа. Когда Христос работал над изготовлением стола, это тоже было частью спасения всего сотворенного мира. В числе других вещей подразумевается, что он, вероятно, мог делать потрясающие столы. Это, несомненно, обращает наше внимание на ремесло и его детали. Таким образом, даже самые простые мирские дела, увиденные в аспекте богосыновства, приобретают необыкновенную значимость.

• Второе: нравственные последствия того, что человек – Божье чадо. Если христианин – это еще один Христос, это налагает на него обязательства соблюдать высокую мораль и нравственность. Иоанн Павел II называет это «христианской антропологией». Вы представляете себе, что такое на самом деле человеческая жизнь, поэтому ощущение себя сыном или дочерью Господа привносит в эту жизнь чувство достоинства, которое, в числе других вещей, устанавливает некие границы дозволенного. Например, это делает морально неприемлемыми аборты, клонирование или эвтаназию не потому, что так говорит церковь, или потому, что это будет иметь социально негативные последствия, а потому, что все это подразумевает отсутствие внутреннего достоинства жизни. Более фундаментально это означает, что любое взаимодействие с другим человеком – это столкновение с Божиим чадом, поэтому ко всем людям следует относиться с уважением и сочувствием.

• Третье: богосыновство плавно переходит в то, что в Opus Dei называется апосталатам , а в менее политически корректные времена было известно как «прозелитизм». Идея заключается в том, что если каждый человек – чадо Божье и еще один Христос, то чем больше люди знают о том, к чему это ведет, и чем более полно проявляют свою индивидуальность, тем они богаче. «Завоевание душ» для Христа, для церкви и, если возможно, для Opus Dei считается главным приоритетом.

• Четвертое: осознание богосыновства должно вызывать счастье, подлинную удовлетворенность жизнью, которые основаны на реалистичной оценке положения, а не на кратковременной эйфории. Эскрива писал: «Наш путь – это путь радости, преданной верности в служении Богу. Наша радость – это не глупая оживленная улыбка, вызванная физическим благополучием. У нее глубокие корни… Радость – это неизбежное следствие богосыновства, осознания, что мы любимы своим Божественным Отцом, который приближает нас, помогает нам и всегда нас прощает». Действительно, посетители центров Opus Dei обычно бывают поражены радостью и весельем, царящим в этих местах. Многим людям это кажется очень ярким и заразительным, тогда как критики утверждают, что эти проявления неестественны и принудительны.

• Пятое: Эскрива связал идею богосыновства с более привычной реальностью – Крестом. Он так размышлял о «сиянии» 1931 года: «Господи, ты сделал это так, что я понял: обрести Крест – значит неожиданно встретиться со счастьем, с радостью. И именно поэтому я с большей ясностью, чем обычно, вижу, что обрести Крест – значит отождествить себя с Христом, значит быть Христом, быть сыном Бога». Эта связь между идеей богосыновства и Крестом Господним была для Эскрива очень существенной. Если мы в некоем мистическом смысле тоже сыновья и дочери Бога, тогда мы также предназначены для Голгофы. Вот что он сказал по этому поводу:

 

Очищайте свои помыслы, посвятите себя любви к Господу, каждый день с радостью принимайте испытания. Я повторяю это тысячи раз, потому что считаю, что эти мысли должны запечатлеться в сердцах христиан. Когда мы не ограничиваем себя толерантностью, а, наоборот, находим удовольствие в бедствиях, физических и нравственных страданиях, и предлагаем их Богу в качестве компенсации за свои грехи и за грехи всего человечества, я уверяю: боль вас не сокрушит. В этом случае человек не только не несет никакого креста, но открывает для себя Крест Божий с утешительным пониманием, что Спаситель предлагает себя для его несения.

 

Эскрива даже полагал, что каждый христианин в определенном смысле «соискупитель», имея в виду, что каждый христианин участвует вместе с Христом в работе по спасению мира. Окончательно он это сформулировал в Крестном Пути‑. «Господь – мой отец, хотя и посылает мне страдания. Он нежно любит меня, хотя и ранит. Иисус страдает, чтобы выполнить святую Божию волю… И я, который также хочет следовать воле Божией, идя по следам Христа, разве могу я жаловаться, встречаясь со страданиями? Это четкий знак моего богосыновства, потому что Он обращается со мной, как и со своим божественным Сыном».

 

Заявления

 

Я встретился с пятидесятичетырехлетним Мануэлем Хесусом Сааведра в его парикмахерской в центре Лимы. Сааведра родился в северной части Анд, шестнадцать лет был парикмахером на перуанском флоте, и сейчас у него «частная практика». Он не член Opus Dei, но уже с 2002 года полный энтузиазма помощник Его сын – член Opus Dei. Над зеркалом перед парикмахерским креслом висит фотография Эскрива, и клиенты смотрят на нее, пока он их стрижет. Он сказал, что в результате возникают очень интересные разговоры о вере и духовности.

Я спросил Сааведра, что значит для него богосыновство.

«Оно учит меня любить людей, потому что они дети Бога, – сказал он. – Поэтому клиент не только получает двадцать минут моего времени и хорошую стрижку. Я также стараюсь минут пятнадцать‑двадцать просто поговорить с ним, узнать немного о нем, поделиться чем‑то своим. Когда я начинал это делать, я думал, что люди не хотят говорить о Боге, но узнал, что на самом деле это не так. Я не пытаюсь никого обращать в веру, но надеюсь, что они будут серьезнее относиться ко многим вещам».

Сааведра сказал, что некоторые его клиенты начинают критиковать Эскрива, когда видят его фотографию. В Перу Opus Dei долгое время был предметом яростных споров, большей частью из‑за того, что в глазах общества он был связан с кардиналом Хуаном Луисом Сиприани и политиком Рафаэлем Реем. Они оба были известны своими консервативными и противоречивыми взглядами. «Я очень рад, что клиенты говорят об этом со мной, потому что я могу им ответить», – сказал Сааведра. Поскольку его заведение находится в рабочем районе, населенном индейцами Перу, говорящими на языке кечуа, то чаще всего он слышит критические заявления, что Opus Dei «для белых людей, для богатых людей со светлыми волосами». Тогда он говорит им: «У меня есть сын, такой же темнокожий, как и я, он живет в бедном районе, но он состоит в Opus Dei». Возвращаясь к теме богосыновства, Сааведра сказал: «Все мы дети Бога и поэтому должны любить каждого человека».

Сааведра сказал, что идея отношения к работе как к способу спасения мира очень важна для него и для его сыновей, которые тоже парикмахеры. «Я хочу умереть с ножницами в руках», – признался он.

Марлиз Кукинг – глава Центрального консультативного совета, руководящего органа женского отделения Opus Dei, и, таким образом, занимает самое высокое положение во властной структуре организации. Она живет в Риме с 1964 года и была свидетелем многих событий. Например, в 1965 году именно она была духовной наставницей Марии дель Кармен Тапиа, руководителя женского отделения в Венесуэле, позже отозванной в Рим и в 1966 году покинувшей Opus Dei. Тапиа вспоминала, что Кукинг обвинила ее в «излишней гордости».

Я разговаривал с Кукинг 25 ноября 2004 года в День Благодарения, хотя в Риме это был просто вторник. Кукинг, немка по национальности, рассказала мне, что впервые познакомилась с Opus Dei, когда в 1954 году участвовала в студенческой поездке по Риму. Тогда молодая девушка, которая жила на Вилле Сакетти – штаб‑квартире женского отделения Opus Dei, ныне резиденции Кукинг, объяснила ей идею поиска Бога в гуще мира. Кукинг была воспитана в традиционной немецкой католической семье и была ошеломлена этой идеей. «Я всегда думала, что человек, чтобы помолиться, должен зайти в церковь или принять участие в каком‑то крестном ходе, – сказала Кукинг. – Но просто на улице? Эта мысль меня заворожила». Кукинг «свистнула», чтобы стать нумерарием, в восемнадцать лет. Сначала она ничего не сказала матери, но скоро стало очевидным, что что‑то изменилось, поскольку она ежедневно посещала мессу и не ходила в кино и на вечеринки. Родители стали выражать беспокойство, а поскольку в это время в Германии совершеннолетие наступало в двадцать один год, то теоретически они могли заставить ее ждать вступления в новую жизнь три года. Однако вместо этого они в октябре 1956 года пошли побеседовать со священником Opus Dei и вернулись с единственным вопросом: «Чем тебе помочь?»

Вскоре после этого штаб‑квартира в Риме поручила Кукинг и еще двум немецким женщинам‑нумерариям открыть центр. Они подыскали в Кельне жалкое здание, разрушенное во время войны. Там жили четыре или пять семей, которые никогда не пытались привести дом в порядок, и он, по словам Кукинг, был ужасен. Она вспоминает, что тогда люди говорили о «богатстве» Opus Dei. Сначала в центре жили Двое нумерариев – она и мексиканка, и перед ними стояли серьезные материальные проблемы. Однажды, вспоминает Кукинг, она буквально не представляла себе, на что купить еду на следующий день, но благодаря чудесным обстоятельствам все уладилось. Она сказала, что этот случай показал ей, что на самом деле означает богосыновство – если веришь в Бога, то никогда не будешь чувствовать себя совершенно заброшенным.

Кукинг сказала, что для нее богосыновство – это «основа всего» внутри Opus Dei и ее личной духовности.

«Мы сыновья и дочери Бога не только когда мы молимся, но и когда шутим, веселимся, едим – в каждый момент нашей жизни. Очевидно, что это придает нам силы, ощущение полноты жизни, готовность принять все, что Господь нам посылает. В этом смысле «Дух Дела» – с радостью воспринимать любую трудность. К тому же, если я дочь Бога, я также должна работать, я должна делать этот мир ближе к Богу. Эта мысль побуждает меня не только к действию, но и к тому, чтобы делать абсолютно все, что в моих силах, поскольку каждая задача имеет в виду эту огромную вечную цель».

Диана Лечнер, супернумерарий из Чикаго, уже была представлена в главе 3. Она мать семерых детей: четырех мальчиков и трех девочек, и пока дети не стали достаточно взрослыми, она была домохозяйкой. Она объяснила мне, что, имея семерых очень шумных детей, которые день и ночь крушили все в доме, она пыталась найти время для духовной жизни. Размышление над словами Эскрива о богосыновстве, сказала она, «очень помогло мне сохранить Бога в своей жизни». А именно, она решила, что сможет выделить время для молитв, медитаций и других «нормативов», которые входят в ежедневное расписание члена Opus Dei. Когда она это сделала, то обнаружила, что прочие повседневные дела улаживались сами собой.

«Если бы я поставила на первое место пеленки, я никогда бы не выполнила «нормативы», – сказала Лечнер. – Но когда я молюсь и читаю, все остальное становится на свои места».

Эдна Кавана – типичный гражданин мира. Ее дед был наполовину испанцем, наполовину англичанином, ее родители встретились в Буэнос‑Айресе, где она и родилась.

В 1959 году она эмигрировала в Европу. В Амстердаме проходил мировой чемпионат по хоккею на траве, и Кавана поехала туда в составе аргентинской женской команды. В 1967 году она получила голландское гражданство и стала работать в преуспевающей внешнеторговой фирме.

Кавана узнала об Opus Dei в 1984 году, когда она была названа «Бизнесвумен года» и один из членов Opus Dei попросил ее побеседовать с группой женщин. Она сказала, что ей сразу же понравилось особое внимание Opus Dei к освящению работы, поскольку она была и преданной католичкой, и высоким профессионалом. В конечном счете она стала супернумерарием. Я встретился с ней в мае 2004 года в храме Opus Dei в Торресьюдаде во время ежегодного семинара для женщин‑супернумерариев.

Кавана сказала, что хотя в 1980‑е годы Голландия считалась самым либеральным католическим сообществом мира, она сразу же поняла, что Opus Dei – источник споров. «Я заметила, что люди вели себя со мной менее открыто и использовали любую возможность, чтобы задать мне неприятный вопрос или сказать что‑то ядовитое». Поскольку Кавана изучала право, у нее, как она сказала, было «обостренное ощущение справедливости» и она чувствовала, что многие атаки на Opus Dei были несправедливы. Однажды ее спросили, почему, если она хочет молиться каждый день, она не «стала кармелиткой». Это, сказала она, было бы более приемлемым для многих ее друзей‑католиков. Однако она была стойкой и осталась в Opus Dei, где могла сочетать профессиональную деятельность с духовной жизнью.

Но «апостольская миссия», то есть попытка привести к вере других, гораздо сложнее. Кавана сказала, что она связана у нее с пониманием богосыновства.

«Я думала, что будет очень трудно говорить с людьми лично. Одно дело – выступать с лекцией по любому вопросу веры, но совершенно другое – разговаривать с людьми, отдавать себя им, открывать людям свою внутреннюю жизнь, чтобы они с надеждой осознали, что они дети Бога», – сказала Кавана. Согласно мнению многих членов Opus Dei, это суть «апостольской миссии». Это связано с личным дружелюбием и искренностью. Если человек старается жить как чадо Божие, как это понимает Opus Dei, если он умеет дружить, естественно, возникнет удобный случай поделиться этими свойствами с другими.

«Вдруг вы осознаете, что если открыты тому, чего от вас хочет Господь, Он делает это легким. Он приводит к вам людей. Я думала, мне нужно будет стучаться в двери и говорить «Это я» или что‑то подобное. Фактически благоприятные возможности просто возникают сами: во время профессиональных встреч или дружеских бесед вы можете помочь людям понять, кем они являются в действительности в свете любви к ним Бога. Это было совершенно новым. И это страшно усилилось. Теперь, уже будучи на пенсии, я занимаюсь этими вещами с группами людей, с семьями, в разных местах страны», – сказала Кавана.

И в заключение – отец Соихиро Нитта, викарий Opus Dei в Японии, который за ланчем в римской траттории сказал мне, что, по его мнению, идея богосыновства может оказаться самым важным вкладом Opus Dei в японскую культуру.

«После Второй мировой войны образ отца исчез из японской семьи, – сказал он. – Раньше отец всегда пользовался большим авторитетом и плюс к тому был родителем, который любит тебя, несмотря ни на что. Эти две идеи – авторитет и безоговорочная любовь – были соединены вместе. Однако после войны возникло огромное противостояние авторитаризму и всему, что напоминало людям прежнюю социальную систему. Все стремились к равноправию.

В результате, – сказал Нитта, – сегодня идея любящего отца, который при этом устанавливает правила и ожидает послушания, – другими словами, христианская идея отцовства Бога, – очень трудна для понимания японца. И здесь Opus Dei может внести свою лепту, поскольку эта идея была основополагающей для святого Хосемарии. Возможно, Opus Dei сможет сделать вклад не только в духовность японского народа, но также и в оздоровление семьи, которая сейчас в Японии в не очень хорошем состоянии».

Кстати, Нитта – один из всего девяти священников Opus Dei в Японии. Он сказал, что хотя не существует японского варианта Opus Dei, поскольку его дух повсюду одинаков, есть по меньшей мере один западный обычай, который не соблюдается в японских центрах: ношение обуви в помещении. «Это для меня тяжело и в Риме, – признался он. – Как только я прихожу в свою комнату на Вилле Тевере, я первым делом снимаю обувь».

 

Проблемы

 

Из богосыновства Эскрива вывел два следствия, которые в некотором смысле противоречат друг другу: 1) уважение ко всем людям, вне зависимости от того, кто они и что они думают, поскольку они – чада Божии, и 2) апостольское стремление помочь людям соответствовать своему высокому званию. Создается сложный баланс между восприятием людей такими, как они есть, и стимулированием их стать другими. Само по себе такое столкновение не является уникальным только для Opus Dei. Во многих смыслах оно подобно движущим силам всех дружеских отношений: колебания между безоговорочной любовью к друзьям и подталкиванием их к совершенствованию. Настоящая дружба подразумевает оба полюса, то есть любовь к человеку «каким он есть» и каким он «мог бы быть».

Поддержание должного равновесия является отдельной проблемой для членов Opus Dei, особенно для директоров центров и всех отвечающих за духовное руководство, в основном из‑за сильных страстей, возбуждаемых религиозными призывами. Если предлагается правильное сочетание Допустимого и проблемного, дух человека воспламеняется и открываются новые горизонты для любви и служения, при плохом же руководстве человеческая психика нарушается и возникает ощущение напряженности. Значительная часть критики, направленной против Opus Dei его бывшими членами, относится к этой проблеме. Имеется в виду, что директора центров, подталкивая людей к состоянию «какими они могут быть», действовали деспотически, не считаясь с тем, «какие они есть». И опять же эта проблема существует не только в Opus Dei: любой родитель, любой влюбленный, любой друг бьется над ее решением. Конечно, в Opus Dei все происходит особенно болезненно, поскольку связано с глубоко религиозными моментами. Фокус состоит в том, чтобы удержать равновесие между восприятием людей в свете их божественного предназначения, желанием их духовного и нравственного роста и в то же время восприятием их как простых людей со всей толерантностью, терпением и уважением к их свободе.

Итальянец Карло де Марки, главный в Opus Dei по работе с молодежью, это сформулировал таким образом: «Одна из обязанностей в этой сфере… найти равновесие между человеческим и божественным энтузиазмом того, кто уже знает планы Бога по отношению к нему, и уважением ко всему человеческому роду. У каждого человека своя длина шага, и Иисус идет в ногу с этим человеком, как шел с учениками по дороге в Эммаус. Все, что мы можем сделать, это подать хороший пример, вселить в людей мужество и не пытаться торопить события».

В другой плоскости самая серьезная и ставящая в тупик проблема, которая связана с богосыновством, – это насколько члены Opus Dei готовы отождествить себя с распятым Христом. Как часто повторял Эскрива, для христианина осознать свою причастность ipse Christus, «к самому Христу», означает принять на себя его судьбу, то есть подвергаться гонениям, быть непонятым и испытывать страдания. Безусловно, в христианской духовности эта идея имеет глубокие исторические корни и до сих пор является неопровержимой. Однако, доведенная до крайности, она может превратиться в страсть к страданиям, своего рода прославление боли ради боли. Критики Opus Dei долго настаивали, что сам Эскрива в этом направлении зашел слишком далеко, особенно в своих духовных практиках. Неизвестно, насколько правомерно такое обвинение, но даже на умозрительном уровне можно понять, что отождествление с Крестом Господним несет в себе такую потенциальную возможность.

С этим связан риск того, что, принимая страдания как неизбежный жребий христиан, человек, как это ни странно, начинает с удовольствием переживать любую несправедливость по отношению к нему. На личном уровне для большинства членов Opus Dei это является очень серьезной проблемой. В результате непрерывного подчеркивания, что члены Opus Dei – такие же граждане, как все прочие, большая часть членов при всякой несправедливости сразу же апеллирует к своим правам. Но когда это относится к самой организации, Opus Dei часто проявляет нерешительность и нежелание участвовать в публичных дебатах, и такое молчание внутренне оправдывается принятием Креста. Тем более что Иисус сказал в Нагорной проповеди: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески несправедливо злословить за меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас».

Риск состоит в том, что такое духовное истолкование критики может стать логическим обоснованием для безразличия к общественному мнению, своего рода равнодушным отношением типа «они никогда нас не поймут», которое усиливает инстинктивные защитные реакции и нежелание вступать в открытую дискуссию. Позже я разовью этот тезис, но члены Opus Dei иногда поздравляют друг друга с тем, что не реагируют на публичное любопытство агрессивно, при этом цитируя Основателя и считая, что это путь духовного становления. На самом деле часто это просто служит оправданием бездействия, или отсутствием воображения, или даже нежеланием объясняться с окружающим миром.

Более того, как часто подчеркивают его представители, Opus Dei – не самоустановившаяся реальность, а составная часть католической церкви. Поэтому поощрение взаимонепонимания и осуждения наносит вред не только Opus Dei, но и всей церкви, которая включает в себя Opus Dei и с одобрением к нему относится. Конечно, многие члены организации это прекрасно понимают, и в последние десятилетия очень усилились способность и желание Opus Dei отвечать на критику и публично объяснять свои цели. И все же неотъемлемая опасность в понимании Opus Dei идеи богосыновства состоит в том, что организация одухотворяет вопросы и сомнения окружающего мира, связывая их с жертвой на Кресте, и с готовностью игнорирует даже обоснованную критику.

Наконец, само отождествление с Крестом может вызвать сомнения в необходимости противостояния несправедливости. Если страдания играют позитивную роль в духовной жизни, то какой смысл что‑то предпринимать для их уничтожения? Но в действительности большинство членов Opus Dei такое бездействие не привлекает. Они вовлечены в борьбу с нищетой, болезнями, расизмом и работают во имя справедливости по всему миру. Например, руководимый Opus Dei университет Strathmore в Кении стал первым десегрегированным высшим учебным заведением в Восточной Африке. Центр Midtown в Чикаго помогает афро‑ и латиноамериканцам повысить академическую успеваемость, и я встречался с несколькими выпускниками курса, которые говорят, что обязаны центру своими профессиональными успехами. Такие примеры можно умножать. Тем не менее вопрос о том, что означает «принятие Креста», будет постоянной темой для размышлений. Найти равновесие между принятием страдания и, если это возможно, сопротивлением ему – вечная проблема не только для членов Opus Dei, но и для каждого человека.

 

 

ЧАСТЬ III

ВОПРОСЫ ПРО OPUS DEI

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

 

______________________________________

 

Эта часть посвящена обычному публичному интересу к Opus Dei, и, без сомнения, некоторые его поклонники будут настаивать, что интерес этот чрезмерно преувеличен. В последующих главах речь пойдет о дискуссиях и спорах, посвященных секретности, женщинам, деньгам, власти, вербовке членов, послушанию и умерщвлению плоти. Некоторые из этих споров происходили очень давно, иногда даже в 1940‑е годы, и члены Opus Dei уже несметное число раз комментировали эти проблемы. Многие сочувствующие Opus Dei обозреватели считают, что все эти вопросы уже давно были заданы, ответы на них получены, поэтому они будут удивлены их повторным обсуждением на этих страницах. Другие убеждены в том, что не нужно уделять так много места обсуждению спорных моментов и сосредоточиваться на вещах, которые в лучшем случае вторичны, а часто совершенно не связаны с делом, поскольку такое обсуждение может затемнить основную духовную идею Opus Dei.

Я допускаю, что многие утомленно вздохнут. Тем не менее реальность такова, что в глазах общественного мнения эти вопросы еще вполне остаются в силе. Обычные мужчины и женщины, и католики, и некатолики, при любой возможности задают именно такие вопросы об Opus Dei: правда ли, что в Opus Dei мужчины и женщины отделены друг от друга, и если да, то почему? Помог ли Opus Dei Банку Ватикана? Подвергают ли члены Opus Dei себя бичеванию, и если да, то зачем? Opus Dei – это секретное общество? Opus Dei – это правая политическая организация? Opus Dei намеренно занимается вербовкой впечатлительной молодежи? Возможно, как зачастую уверены члены Opus Dei, весь этот пожар разжигается падкой на сенсации прессой и преследующими свои цели критиками. Но в действительности, пока непредубежденные наблюдатели не убедятся, что им сообщили всю правду, будет трудно переключить их внимание на духовную идею, которую хочет явить миру Opus Dei. Более того, дело не только в недоброжелательности или безумном любопытстве, в основе этих споров – вполне оправданные вопросы о деятельности Opus Dei, и они заслуживают серьезных ответов. Проблема существования споров вокруг Opus Dei не в том, что возникают вопросы, а в том, что ответы на них слишком часто основаны на слухах, мифах и дезинформации с обеих сторон.

Поэтому на эти главы возложена тяжкая задача тщательно разобраться во всех окружающих Opus Dei слухах и спорах при помощи по возможности полной и исчерпывающей информации. Цель не в том, чтобы принять чью‑то сторону в споре – это дело читателей, но в том, чтобы помочь им в этом.

Несмотря на то что тревогу людей вызывают многие моменты, самый сильный из них – это свидетельства бывших членов. Некоторые из свидетельств относятся к ранним годам деятельности в Испании, другие – к 1960–1970‑м, несколько последних – к 2004 году и разбросаны по всему миру. В последующих главах свидетельства таких критиков, как Альберто Монкада, Мария дель Кармен Тапиа, Джон Роч, Тамми ДиНикола, Шарон Класен и Деннис Дубро, часто будут сравниваться с нынешним состоянием Opus Dei. Opus Dei справедливо указывает, что критика этих лиц не дает полной картины, что многие другие экс‑члены остаются с организацией в хороших отношениях и подробно излагают совсем другие версии своего общения с Opus Dei. Говорят, что ужасные истории, рассказанные такими критиками, как Монкада и ДиНикола, объясняются сделанным ими неправильным выбором, а не общим состоянием Opus Dei.

Важно подчеркнуть, что в случае, когда свидетельства критиков не согласуются с нынешней реальностью, это необязательно означает, что критики ошибаются или они недобросовестны. Это может быть связано с тем, что они описывают свои впечатления того времени и события, произошедшие в конкретных местах, а между тем Opus Dei изменился. В некоторых случаях сам Opus Dei охотно признает эти перемены, как, например, в ситуации с досмотром почты нумерариев, бывшим некогда стандартной практикой в центрах Opus Dei, но теперь, в век сотовых телефонов, SMS и электронной почты, совершенно не применяющимся.

Можно доказать, что хотя бы в некоторых случаях критические замечания бывших членов играли положительную роль в эволюции Opus Dei, сигнализировали о наличии проблемных сфер, нуждающихся во внимании. Представитель Opus Dei в Англии Эндрю Соан подтвердил это в своем выступлении в декабре 2004 года по информационному каналу Opus Dei, говоря с уважением об анти‑Opus Dei группе, основанной ДиНикола и ее матерью: «Я посмотрел их вебсайт, и это помогло мне «настроить свою антенну» и выделить вещи, которые могут быть нам полезными». В этом смысле критики могут выполнять роль, как это называет мой друг и коллега, «стукачей на минном поле», предупреждая Opus Dei о потенциальной опасности как в теоретических, так и в практических вопросах. При этом не имеется в виду, что критика от экс‑членов абсолютно неоспорима, – просто организации, как и создавшие их люди, больше учатся на своих ошибках, чем на достижениях, и их успехам больше способствует критика, чем восхваления. Все это, безусловно, справедливо по отношению к Opus Dei за все семьдесят семь лет его существования. Беспристрастное отношение к критике является косвенным признанием некоторого несовершенства Opus Dei. Можно сказать, что в каких‑то частностях критика помогает организации больше, чем это можно себе представить.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

СЕКРЕТНОСТЬ

 

 

______________________________________

 

LexisNexis – самая полная англоязычная информационная база данных газет, журналов и новостных агентств. Поиск по словам «Opus Dei» и «секретный» в хронологических рамках 2000–2004 годов дает результат 575 записей, то есть одна статья за два с половиной дня, что подтверждает распространенное общественное впечатление о «секретности» Opus Dei. Так обстоят дела с публикациями на английском языке. Если же обратиться к французскому, испанскому, немецкому и итальянскому языкам, не говоря уже о голландском, фламандском или португальском, то, без сомнения, выяснится, что за эти четыре года не проходило дня, чтобы где‑то в мире к Opus Dei не был приклеен ярлык «секретной» организации. Не нужно никаких других подтверждений, чтобы понять, что у Opus Dei существует проблема имиджа.

Нельзя сказать, что она появилась лишь в последние годы. 18 марта 1957 года в Time была опубликована первая большая статья на английском языке, в которой, в частности, сообщалось, что три члена Opus Dei стали министрами в правительстве генерала Франсиско Франко. Opus Dei в этой публикации назывался «Белыми масонами», что, безусловно, намекало на его репутацию секретной организации. (В качестве иллюстрации к тому, как изменились времена, стоит упомянуть, что в статье 1957 года также говорилось, что в современной испанской политике Opus Dei считается организацией с «либеральными склонностями».)

Секретным обществом считают Opus Dei не только журналисты и ученые мужи, которыми часто руководят недоброжелательность и типично массмедийная погоня за сенсациями. Такое же мнение весьма единодушно высказывает католическая церковь. Самые ранние обвинения в секретности датируются 1930‑ми – началом 1940‑х годов. Документы, подтверждающие эти обвинения, опубликованы во II томе биографии Эскрива, написанной Васкесом де Прада.

 

«Белые масоны»

 

В конце 1930‑х годов члены Opus Dei в Мадриде обратили внимание на то, что молодые люди, ранее с энтузиазмом воспринимавшие проповеди Эскрива, вдруг перестали посещать кружки и встречи. Выяснилось, что ходят упорные слухи о том, что церкви в центрах Opus Dei украшены масонскими и каббалистическими знаками, что члены Opus Dei, преклоняя колени, необычным образом закладывают руки за спину, что они распинают себя на большом деревянном кресте, что, когда Эскрива имитирует вознесение, гипнотизируя аудиторию, в храме появляются странные огни. Примерно в то же время известный и харизматический испанский иезуит отец Анхель Каррильо де Альборнос публично назвал Opus Dei «секретным еретическим обществом масонского склада».

Слухи и сплетни докатились до самых верхов испанского общества. В июле 1941 года учрежденный Франко Трибунал для подавления масонства начал официальное расследование, базирующееся на обвинениях, что Opus Dei – «масонская ветвь, связанная с иудейскими сектами». Правда, в результате процесс так и не начался. Однако в 1942 году информационные службы фалангистов опубликовали «Конфиденциальный отчет о секретной организации Opus Dei», в котором утверждалось, что скрытой задачей Opus Dei является «противостояние целям испанского государства». Примерно тогда же начал свое расследование губернатор

Барселоны Антонио Корреа Веглисон. Он вызвал к себе члена Opus Dei Альфонсо Балсельса и потребовал, чтобы тот объяснил, что происходит за закрытыми дверями собрания группы. По воспоминаниям Балсельса, губернатор утверждал, что Opus Dei – это «секта иллюминатов или чего‑то подобного». В Валенсии местная полиция направила молодую женщину Марию Тересу Льопис на проводимые Эскрива духовные собрания. Позже она рассказывала, что полиция поручила ей выяснить возможность тайного проникновения в подпольную деятельность Opus Dei, а также разыскать в центрах масонские символы. В некоторых городах Испании были публичные сожжения книги Эскрива Путь.

Из испанской католической церкви и гражданских судов слухи вокруг Opus Dei рикошетом проследовали в Рим. 3 июля 1942 года генерал ордена иезуитов, поляк, отец Владимир Ледоховский, выслал в Ватикан посвященный Opus Dei отчет, в котором писал, что хотя в Пути представлена «здравая христианская доктрина», книга Эскрива предназначена для «непосвященных», а внутри Opus Dei видны «признаки тайной склонности управлять миром при помощи своего рода христианского масонства». Историки замечают, что, по особой иронии, похожие обвинения выдвигались против как иезуитов, так и других ведущих групп католической церкви, например, тамплиеров (которые, как и Opus Dei, развивали активную деятельность в Пиренеях, в испанском Арагоне и на юге Франции).

Позже, в 1948 году, генеральный викарий мадридской епархии сообщил Эскрива, что на него поступил донос в Святую Палату Ватикана – ныне это Конгрегация доктрины веры. (В своем дневнике Эскрива записал: «Я так счастлив! Потому что из Рима, от папы, могут прийти только свет и добро».) Даже Ватикан иногда не имел информации об Opus Dei. В январе 1971 года государственный секретарь папы Павла VI французский кардинал Жан Вильо запросил у Эскрива список всех членов Opus Dei, работающих в Ватикане. Хотя Вильо и не указал причины этого запроса, можно было предположить, что имеется в виду некая «фильтрация». Эскрива тут же сообщил нужную информацию.

От этих внутрицерковных дебатов обвинения в адрес Opus Dei перешли в секулярную область. В 1986 году итальянский парламент занимался расследованием деятельности Opus Dei в рамках широких национальных дебатов о подпольном влиянии на страну тайных обществ, таких как бесславная масонская ложа Пи‑2. Расследованием руководил Оскар Луиджи Скальфаро, убежденный католик, позже ставший президентом Италии. Восемь месяцев спустя доклад Скальфаро оправдал Opus Dei. «Opus Dei не является секретной организацией ни в правовом, ни в фактическом смысле», – заключил Скальфаро. В подтверждение этого заявления Скальфаро заметил: «Штаб‑квартира викариата Opus Dei в Италии находится на Via Alberto di Giussano 6 в Милане, а в Риме работает информационный офис, который очень легко найти в обычной телефонной книге».

Тем не менее через два года на слушании в швейцарском федеральном суде в Лозанне все обернулось иначе. Процесс был посвящен спору между образовательной организацией – филиалом Opus Dei и швейцарской газетой, и суд постановил, что Opus Dei – «секретная организация», которая действует «скрытно». Однако в связанном с этим деле другой швейцарский суд встал на сторону группы‑филиала Opus Dei. В январе 1996 года французская парламентская комиссия составила список из 172 «сект», или опасных религиозных движений, Франции, и среди них был Opus Dei. В ответ последовали протесты французских и итальянских епископов. Ватикан не заявил официального протеста, но через два месяца Иоанн Павел II назвал в честь Эскрива приходскую школу в Риме.

Споры по поводу мнимой секретности не ушли в прошлое, они вполне живы и сегодня. Несколько месяцев тому назад в Вашингтоне я столкнулся с американским архиепископом, который пришел на мою лекцию. В разговоре с ним я упомянул, что пишу книгу об Opus Dei. Он сказал, что «больше всего» его беспокоит в Opus Dei репутация секретности. «Мог бы, например, Расселл Шоу признаться в своем членстве?» – спросил он. На самом деле, как уже говорилось в главе 3, супернумерарий Шоу не скрывает своего членства и даже суммы своих ежемесячных добровольных пожертвований организации. (В интервью в Католическом информационном центре в Вашингтоне Шоу назвал мне эту цифру, не дожидаясь моего вопроса.) Однако вопрос архиепископа свидетельствует о широкой распространенности представления о секретности.

Этим также был озабочен покойный английский кардинал Бэзил Хьюм, бенедиктинец, считавшийся одним из самых прогрессивных кардиналов своего времени. В 1981 году он издал несколько руководств, посвященных деятельности Opus Dei в его епархии. В них указывалось, что членам должно быть восемнадцать лет, что родители должны быть уведомлены о вступлении детей в организацию, что члены могут свободно уйти и избрать других духовных руководителей и что должны быть четко указаны спонсоры деятельности Opus Dei. Последний пункт был реакцией на жалобы, что учреждения Opus Dei часто называются общими именами, такими как Baytree или Netherhall, и может быть неясно, что они вообще связаны с Opus Dei.

Хотя Хьюм писал, что его руководства «не должны рассматриваться как сомнение в честности членов Opus Dei или в их усердии в совершении апостольской миссии», его озабоченность не исчезала. В ранее не публиковавшемся письме от 7 сентября 1983 года тогдашний епископ Осло Джон Грэн писал Хьюму: «Ситуация следующая – Opus Dei стремится распространиться на север и основать ячейки в скандинавских епархиях. На предстоящем пленарном собрании мы постараемся выработать по отношению к Opus Dei обшупо политику, то есть либо принять, либо отвергнутъ это «нападение». Я был бы вам очень благодарен за оценку (конечно, я сохраню всю конфиденциальность) этой прелатуры, ее методов работы и конечной цели. Любой ваш совет будет принят с благодарностью». 12 сентября 1983 года Хьюм в ответном письме предложил Грэну принять во внимание составленные им руководства по Opus Dei, в которых «отражается наш некоторый опыт». Он также посоветовал Грэну приобрести «Статус» Opus Dei. В конечном счете, Opus Dei появился в 1984 году в Швеции, но до сегодняшнего дня не открылись центры ни в Норвегии, ни в Дании.

В другом ранее не публиковавшемся письме от 29 января 1987 года Хьюм ответил на личные вопросы тогдашнего кардинала Сеула Стивена Кима Су‑Хвана. Ким спрашивал у Хьюма совета, должен ли он допустить вторжение Opus Dei в свою епархию. Хьюм ответил: «Я знаю, что в Opus Dei много хороших людей и он делает добрые дела, но, строго между нами, я всегда к нему относился очень осторожно. Мне не нравится вся эта таинственность, сопровождающая его деятельность, и у меня есть подозрения, что иногда он оказывает давление на молодежь. Поэтому мой совет таков: если вам необходимо допустить его в свою епархию, вы должны четко дать ему понять, чего вы от него ожидаете».

Ким удалился от дел в 1998 году. До сегодняшнего дня Opus Dei не открыл в Южной Корее своего центра. Там есть только помощники, а члены Opus Dei иногда приезжают из Гонконга.

Определенную озабоченность выражают даже те епископы, которые в целом благожелательно относятся к Opus Dei. Джозеф Перри, один из немногих афроамериканцев в американской конференции епископов, посещал центр Opus Dei в Милуоки, штат Висконсин. В своем интервью в сентябре 2004 года он рассказал, что бывал на встречах Opus Dei и раз в месяц общался со священником. Ранее он разделял общераспространенное мнение, что это «элитарная» организация, но его личные контакты были «целиком позитивными». Уже в Чикаго он посещал собрания и мессы в церковном приходе Святой Марии Ангелов, относящемся к Opus Dei. Он регулярно молится вместе с отцом Питером Арменио, викарием Opus Dei в Чикаго, а также капелланом футбольной команды Chicago Bears. «Opus Dei помогает мирянам и священникам найти связи между обыденной жизнью и нашим спасением, – сказал Перри. – Мне приятно думать, что я – епископ, у которого есть право выбора. Что касается Opus Dei, я всегда могу туда пойти и увидеть, кого он интересует. Ведь он не может быть для всех».

Тем не менее Перри заявил, что Opus Dei было бы неплохо больше сотрудничать с местным духовенством и тем самым уменьшить свою репутацию элитарной и секретной организации. «Им нужно найти решение этого вопроса», – сказал он.

В главе 5 отмечался парадокс, связанный с имеющейся у Opus Dei репутацией давления на членов и постоянным подчеркиванием Эскрива важности свободы. Точно так же, несмотря на обвинения в секретности, приводятся свидетельства, что Эскрива категорически настаивал, что этого не должно быть и на самом деле нет в Opus Dei. В интервью, опубликованном в книге «Беседы с монсеньором Эскрива», его спросили, что он думает о слухах по поводу секретности Opus Dei, и вот что он ответил:

Члены Дела отрицают секретность, потому что они обычные верующие, такие же, как все. Они не меняют свой статус, когда присоединяются к Opus Dei. Для них отвратительно носить на себе знак, который гласит: «Пусть все знают – я призван служить Богу». Это не было бы мирским и секулярным. Но те, кто общается с членами Opus Dei, знакомы с ними, понимают, что они принадлежат Делу, даже если не афишируют свое членство, хотя и не скрывают его. Любой мыслящий и информированный человек знает, что в Opus Dei нет ничего тайного.

 

Членство

 

В книге The New Spaniards Джон Хупер объясняет, почему многие считают Opus Dei секретной организацией:

Например, иезуиты могут, без сомнения, оказывать на людей огромное тайное воздействие. Но очень маловероятно случайно узнать, что издатель экономического журнала, в котором ты сотрудничаешь, или глава компании, с которой ты ведешь переговоры, член общества Иисуса… И в то же время, хотя ты этого не ожидаешь, но вполне можешь обнаружить, особенно если живешь в Испании, что кто‑то, с кем ты работаешь рядом, кем руководишь или кому подчиняешься, не возвращается вечером домой к семье или просто в свою квартиру, а идет в общину, где соблюдает долгие периоды молчания; что в течение двух часов ежедневно он или она носит cilicio – цепь с заостренными звеньями – на внутренней стороне бедра (так, чтобы ни она, ни нанесенные ею раны не были видны); и что раз в неделю ваш коллега хлещет себя по ягодицам disciplina – пятиконечной плеткой – столько времени, сколько занимает чтение молитвы Salve Regina.

Если отбросить детали (которые относятся только к давшим обет членам Opus Dei – примерно 30 процентов всей организации), Хупер дает верное общее представление. Многих людей смущает в Opus Dei не то, во что верят его члены или что они делают, а сам факт, что никто наверняка не знает, кто состоит в организации, а кто нет. Большинство членов Opus Dei – миряне, и, с поверхностной точки зрения, в них нет ничего выдающегося. Они не носят церковных облачений, не бреют головы, не ходят босиком, собирая пожертвования. Они не носят специальных значков на лацканах и не наклеивают опознавательных стикеров на бамперы своих машин. Кроме того, члены Opus Dei обычно не сообщают о своем членстве в организации, считая это частью своей личной духовной жизни. Хотя их друзья знают, что они в Деле, но коллеги и случайные знакомые могут быть не в курсе. Официально Opus Dei утверждает, что, поскольку нумерарии живут в центрах и делают Opus Dei своей семьей, их членство вполне публично и они подтвердят это, если их спросят. С другой стороны, супернумерарии, которые обычно женаты и живут в своих домах, сами решают, заявлять ли публично о своем членстве. Opus Dei как организация не подтверждает и не отрицает чей‑либо статус.

Все это порождает запутанные теории о том, как опознать члена Opus Dei. Они особенно популярны в Испании, единственной в мире стране, где есть статистически значительная возможность, что выбранный наугад человек может быть в действительности членом Opus Dei. Одна из популярных гипотез – что член Opus Dei пользуется одеколоном Atkinson в подражание Эскрива. Другая сплетня, со смехом рассказанная мне в Мадриде представителем испанской газовой компании супернумерарием Робертом Дунканом, что бизнесмена – члена Opus Dei можно опознать по отсутствию пуговицы на рукаве пиджака. Еще один слух – что члены Opus Dei курят крепкие сигареты Ducados, чтобы демонстрировать «мужское» поведение. Члены Opus Dei отрицают все эти признаки (не отрицая, что некоторые из них могут курить, пользоваться одеколоном или ходить с оторванной пуговицей).

Говорят, что можно опознать члена Opus Dei по наличию у него маленькой фигурки осла, символа центров Opus Dei, изображающего того осла, на котором Христос въехал в Иерусалим. Эскрива сравнивал себя с этим ослом, говоря, что его работа – принести Христа, чтобы люди его увидели, а потом – уйти. Есть также тайный пароль Opus Dei: когда два члена встречаются, один говорит другому Рах, на что тот должен ответить in aetemum. Но это не всегда безошибочно, поскольку подразумевается, что оба знают о членстве собеседника, а это не всегда так бывает. Кроме того, они соблюдают осторожность и обмениваются этим приветствием, только если вокруг нет нечленов. Только через шесть месяцев пребывания в Испании мне удалось это увидеть в придорожном ресторане между Барбастро и Торресиудад, когда член Opus Dei, который случайно услышал наш разговор за столиком, подошел поприветствовать сидящего с нами члена этой же организации.

 

ОСТОРОЖНОСТЬ

Предположения «состоит он в Opus Dei или нет?» удручают своей постоянной нелепостью. Может быть, стоит спросить, почему члены Opus Dei не афишируют свое членство при помощи каких‑нибудь знаков отличия или записи в визитной карточке. Почему бы и нет?

Во‑первых, для Opus Dei характерна так называемая осторожность, связанная с неприятием слишком явного афиширования своего членства. Частично это происходит из‑за секулярного, мирского характера Opus Dei. Говорят, что если члены Opus Dei будут оповещать о своем призвании, это нарушит дух «секулярности» и они станут другими. Члены Opus Dei не хотят быть похожими на членов монашеских орденов.

Кроме того, во всяком случае на работе, такое хвастовство причастностью к Opus Dei может быть воспринято как попытка получения выгоды из членства, попытка обрести какое‑то личное или профессиональное преимущество, а это всегда было проклятием для Эскрива, который говорил, что никто не может олицетворять собой Opus Dei в секулярных вопросах. Все члены должны стоять на своих собственных ногах, не прячась за «вывеску» Opus Dei.

Эскрива также настаивал на практике Opus Dei, известной как «коллективная скромность», которая, естественно, не имеет в виду стремления к самовозвеличиванию. Об этом было написано в Конституции Opus Dei 1950 года: «Opus Dei открыто исповедует коллективную скромность, и, следовательно… его члены не используют никаких особых знаков отличия и соблюдают осторожность, когда говорят о Деле с людьми, к нему не принадлежащими, поскольку только такое поведение является скромным и не привлекающим к себе внимания. Также Opus Dei обычно не участвует и никоим образом не может быть представлен в общественных актах». Все это было сказано, чтобы заверить, что Opus Dei не является специальной группой по интересам, что его члены свободны в своей общественной жизни.

Наконец, историческая причина осторожности Opus Dei имела отношение к его каноническому статусу. С 1947‑го по 1982 год Opus Dei в каноническом праве относился к категории «секулярных организаций», и это означало, что он рассматривался вне религиозной жизни. В 1950 году Ватикан постановил, что члены секулярных организаций не могут быть вовлечены в бизнес, и это означало, что супернумерарии, занимающиеся бизнесом, преследуются законами церкви. До тех пор, пока такие вещи не будут улажены, Эскрива и другие члены Opus Dei чувствовали необходимость в «осторожности».

Сегодня представители Opus Dei считают тенденцию путать Opus Dei с монашескими орденами основной причиной незаслуженной репутации таинственности. Отец Том Болин, региональный викарий и официальный глава Opus Dei в США, в своем интервью так ответил на мой вопрос, есть ли что‑либо положительное во взгляде на Opus Dei как на секретную организацию: «Нет, в этом нет ничего хорошего. Я думаю, это связано с непониманием того, кто мы есть, что с нами происходит, что мы делаем. Люди приходят к нам с уже сложившимися идеями, вполне объяснимыми в клерикальном окружении, когда история монашеских орденов насчитывает сотни лет».

Однако представители Opus Dei все же считают, что Эскрива пересмотрел свою точку зрения на «осторожность», когда положение Opus Dei упрочилось.

В 1960‑е годы Эскрива заявил, что он «вычеркнул слово «осторожность» из своего словаря». В письме всем членам Opus Dei от 21 ноября 1966 года Эскрива писал: «Меня забавляет ошибочная идея некоторых людей об осторожности. Они не понимают, что мы такие же, как другие граждане, мы не похожи на них, а мы с ними одинаковы, но они думают, что мы живем выдуманной жизнью… потому что не носим в руках плакаты или лик Христа на знаменах. Многие же рассуждают так же, как сорок лет тому назад, когда осторожность была благоразумной и привела к тому, что мы сберегли дело, как мать бережет в своем чреве новое существо. В чем здесь тайна, если это тайна, о которой громко кричат? А сейчас? Я не хочу слышать, как люди говорят об осторожности, – лучше все говорить и делать естественно».

 

ЭВОЛЮЦИЯ

Свидетельства эволюции можно увидеть, сравнивая «Конституцию» Opus Dei 1950 года – одобренный Ватиканом церковный закон, регулирующий внутреннюю жизнь организации, со «Статусом» 1982 года – ныне действующим законом. В документе 1950 года упоминалась обязанность «говорить с посторонними осмотрительно», а в случае, если оба собеседника – нумерарии или супернумерарии, «сохранять осторожное молчание из уважения к другим членам». Документ специально конкретизирует, что эта осторожность особенно относится к новым членам и к тем, кто покинул Opus Dei. Самое спорное положение документа гласит, что перед раскрытием факта членства в Opus Dei члены должны получить санкцию своего руководителя. При этом «Конституция» также утверждает, что Opus Dei и многие из его членов должны быть хорошо известны обществу, поскольку деятельность организации всегда соответствует гражданским законам и его члены должны всегда избегать «секретности и подпольной деятельности». Поводами для осторожности, говорится в документе, являются «скромность и апостольская действенность».

«Статус» 1982 года, который заменил «Конституцию» 1950 года, запрещает «секретность или подпольную деятельность» и гласит, что члены должны вести себя естественно и «не скрывать, что они принадлежат к прелатуре». Священники Opus Dei должны «всегда и везде вести себя в высшей степени естественно по отношению к своим брать‑ям‑священникам, никоим образом не казаться «таинственными», поскольку им нечего скрывать». Слово «осторожность» в соответствии с желанием Эскрива его вычеркнуть не фигурирует. Требование 1950 года о том, чтобы члены получали разрешение руководства перед обнародованием своего членства в Opus Dei, также было удалено.

Из моего личного опыта: за последний год я спрашивал у сотен людей, являются ли они членами Opus Dei, и ни разу не сталкивался с нежеланием ответить на этот вопрос, хотя иногда представителей неанглоязычных стран слегка удивляла прямота вопроса. Сама по себе эта книга – свидетельство их открытости, поскольку я цитирую высказывания сотен членов и почти всегда привожу их имена и вид членства (нумерарий, супернумерарий и тд.). Для сравнения: когда в феврале 2004 года американский телевизионный журналист задал президенту Джорджу Бушу вопрос о его предполагаемом членстве в известном йельском обществе «Череп и кости», Буш сказал, что не может на него ответить. Когда журналист задал этот же вопрос представителю сенатора Джона Керри, также предполагаемого члена «Черепа и костей», ответ был следующим: «Джон Керри не имеет никаких комментариев по этому поводу. Извините».

 

ПОЧЕМУ БЫ НЕ ОПУБЛИКОВАТЬ СПИСКИ?

Нежелание, с которым отдельные члены говорят о своей связи с Opus Dei, объясняется разными причинами. А как насчет корпоративной практики? Почему Opus Dei не опубликует справочник своих членов, чтобы любой мог знать, кто член, а кто нет?

Дэвид Галлахер, нумерарий Opus Dei из США, объясняет это следующим образом: «Люди присоединяются к Opus Dei с чисто духовными намерениями и не ждут, что их членство станет темой новостей. Естественно, они рассказывают о нем семье и друзьям. Официальные представители Opus Dei уважают частную жизнь своих членов и их право сообщать о своем членстве по желанию. Поэтому списки членов не публикуются в прессе или где бы то ни было. Но чтобы политика отказа от подтверждения, что некто является членом, была осмысленной, необходимо также отказаться от отрицания, что некто не является членом».

Таков официальный ответ. Другая сторона этой истории, в которую затруднительно поверить, заключается в том, что у Opus Dei нет сводного списка своих членов по всем странам. В процессе принятия в члены, вкратце обрисованном в главе 1, кандидат в нумерарии пишет письмо прелату в Рим. Эти письма хранятся в архивах на Вилле Тевере. При этом письма о приеме в супернумерарии адресуются региональному викарию. Opus Dei ежегодно предоставляет Ватикану данные о своих членах, для чего Вилла Тевере запрашивает каждый регион о числе супернумерариев, не выясняя их имен. Таким образом, сводного списка членов Opus Dei не существует, а из‑за того, что различные регионы по‑разному работают с документами, составить его было бы довольно трудно. Можно пытаться утверждать, что Opus Dei должен совершенствовать работу по отслеживанию своих членов, но суть дела не в том, что у них есть список и они отказываются его оглашать, а в том, что такого списка просто нет.

Кроме того, многое изменилось в подходе Opus Dei к вопросам членства. Хотя представители Opus Dei публично не комментируют, является ли членом данный человек, но часто охотно делают это неофициально, особенно если речь идет о высокой персоне. Например, я без труда установил по противоречивым сообщениям прессы, что бывший директор ФБР Луис Фри и член Верховного суда США Антонин Скалиа – члены Opus Dei. (Брат Луиса Фри Джон был нумерарием Opus Dei, хотя потом его покинул, а его сыновья посещали Height – школу Opus Dei для мальчиков в пригороде Вашингтона.) То же самое с Кларенсом Томасом или Мэлом Гибсоном – их имена американская пресса часто связывает с Opus Dei, а также с телекомментатором Робертом Новаком. Подобным же образом в Перу ходят слухи, что владелец одной из самых крупных сетей супермаркетов Е. Вонг – член Opus Dei. По‑видимому, это связано с тем, что во время совершения членом Opus Dei кардиналом Хуаном Луисом Сиприани церемониальной мессы некоторые из охранников были в жилетах из магазинов Е. Вонга. Я без труда убедился, что Вонг – не член.

Кроме того, трудно доказать, что в демократическом обществе, которое признает право на свободу организаций, Opus Dei обязан обнародовать списки членов. Скальфаро, руководивший парламентским расследованием 1986 года в Италии, подчеркивал, что непубликование списка членов не делает Opus Dei «тайным обществом». Он отметил, что после фашистского правления Муссолини итальянские законы сильно изменились и государство больше не властно заставить организацию огласить списки членов, что является шагом к демократии и правам человека. «Ни по [итальянской] конституции, ни по ныне действующим законам нельзя заставить организацию в целях якобы открытости предать гласности личности своих членов, – сказал Скальфаро. – Запрет на секретность не означает обязанности все делать публичным».

 

ПРОНИКНОВЕНИЕ НА ТРУДНЫЕ РЫНКИ

Такая незаметность членов Opus Dei может создать проблемы в западных, тяготеющих к прозрачности обществах, но она является преимуществом в культурах, где очень сильны традиционные религиозные верования. Миряне – члены Opus Dei открывают свои лавочки в таких странах, как Китай, Северная Корея или Саудовская Аравия, где христианский прозелитизм или вообще запрещен, или активно не поощряется. Opus Dei способен «проникать на трудные для католической церкви рынки».

На это указывалось в письме от 23 апреля 1979 года, которое Альваро Портильо и Хавьер Эчеверрия написали кардиналу Себастьяно Баджио, в то время префекту Конгрегации по делам епископов, собирающей аргументы в пользу преобразования Opus Dei в личную прелатуру. После рассмотрения некоторых канонических вопросов Портильо и Эчеверрия писали: «При этом не принимается во внимание апостольская миссия проникновения, которая связана с нормальной профессиональной деятельностью (специальные курсы и культурные обмены, международные встречи и конгрессы, приглашение экономических экспертов, технических специалистов, учителей и т. д.) и может проходить в странах с тоталитарными режимами антихристианского и атеистического характера или при любом проявлении жесткого национализма. Миссионерская деятельность и даже вообще присутствие церкви как института в таких странах очень трудна и часто невозможна de jure и de facto».

Эта способность Opus Dei проникать в места, где совсем не рады видеть католическое духовенство, может применяться и на секулярном Западе. «Преобразование Opus Dei из секулярной организации в персональную прелатуру… дало бы возможность Святейшему Престолу наиболее эффективно использовать мобильный корпус священников и мирян (тщательно подготовленный), который мог бы присутствовать в любом месте с духовным и апостольским устремлением к христианской жизни, прежде всего в социальном контексте и в профессиональной деятельности, что не всегда удается при обычных средствах, имеющихся в распоряжении церкви», – писали Портильо и Эчеверрия в апреле 1979 года.

Карл Шмидт, нумерарий из США с очень большим стажем, рассказал мне, что в начале 1960‑х годов его пригласили выступить у иезуитов и один из них признал потенциал Opus Dei.

«Я помню это свое выступление – тогда во время ответов на вопросы прозвучало два комментария. Один от пожилого иезуита звучал примерно так: «Я тридцать пять лет проработал в иезуитских общинах, и нас постоянно мучил вопрос: что такое мирская духовность? Мне кажется, сейчас я получил ответ…» Другой, более молодой иезуит сказал: «Давайте посмотрим фактам в лицо. Нам не нравится в Opus Dei, что они вхожи туда, куда мы не можем войти. Четыре сотни лет мы были на переднем плане, а теперь они открыли такой передний край, куда мы не можем войти».

Шмидт, естественно, знал длинную историю трений между иезуитами и Opus Dei. «Я ответил: «Что ж, отец, это вы сказали, а не я», – и Шмидт рассмеялся.

 

Пример для сравнения

 

Opus Dei не единственная группа внутри католической церкви, которая иногда «осторожна» с оглашением имен своих членов. В качестве примера для сравнения рассмотрим Istituto Secolare Missionarie della Regalita – Миссионеров Царства Христова – секулярную организацию, состоящую из примерно трех тысяч женщин, имеющую представительства в пятидесяти трех странах. Община была основана в 1919 году в Ассизи отцом Агостино Джемелли и Армидой Барелли, итальянкой, участвовавшей в движении Catholic Action.

Члены Миссионеров Царства Христова дают обет безбрачия, периодически собираются вместе для воспитания в духе традиций францисканства, но не живут в общине. Они остаются мирянками, работающими в разнообразном профессиональном и социальном окружении, которые стремятся распространять идеалы христианства в секулярном мире.

Община была утверждена Ватиканом в 1948 году. Ее члены остаются независимы в своем профессиональном и политическом выборе. Они сами отвечают за свою финансовую деятельность, хотя предполагается, что они составляют годовой бюджет и ассигнуют часть своих средств на «Евангельские приоритеты» (обычно под этим имеется в виду благотворительность).

Члены не носят специальных одежд и религиозных символов. В их нормативах предусматривается «проявлять сдержанность по отношению к своему призванию и членству в организации». Другими словами, они не говорят посторонним людям, что являются членами. Идея в том, чтобы оградить секулярность своей жизни и не отличаться от других мирян. В прежние времена «сдержанность» также помогала членам секулярных организаций жить и работать во враждебном христианству окружении, не привлекая к себе особого внимания.

Сходство с Opus Dei очевидно, хотя Миссионеры Царства Христова больше похожи на религиозную общину. И Opus Dei, и Миссионеры Царства Христова вышли из движения начала XX века, призванного преодолеть отчужденность католической церкви от секулярного мира. Чтобы это сделать, многие группы решили проявлять сдержанность и не афишировать себя и свою деятельность, чтобы казаться «такими же, как все». В 1947 году папа Пий XII утвердил секулярные организации, и они получили официальный статус в церкви.

Мэри Лу Карр, которая изучала секулярные организации, так охарактеризовала феномен «сдержанности» в своем докладе в колледже Notre Dame в Манчестере в 1998 году:

 

Другой группой посвященных мужчин и женщин, которые не носят облачений и видимых знаков своего посвящения, являются члены секулярных организаций. Их посвящение и обязательства не меньшие, чем у монашествующих братьев и сестер, но о них меньше известно. Одна из причин меньшей известности этих организаций – принцип «сдержанности» или осторожности. В обычной практике член осторожен в объявлении своего членства… В самых строгих случаях «сдержанности» член не говорит о своем членстве никому за пределами своей организации. Цель состоит в там, чтобы дать члену большую свободу во влиянии на секулярный мир. Миссия секулярных организаций в там, чтобы привнести Христа в мир бизнеса и коммерции и, незаметно воздействуя на окружающий мир изнутри, изменить его.

 

Конференция секулярных организаций США объясняет обычай «сдержанности» таким образом: «Скрытность или осторожность характерны для половины членов секулярных организаций. Некоторые миряне не говорят о своем членстве в организации другим людям или общественным группам, потому что не хотят от них «отделяться». Однако предполагается, что эти члены вполне известны их епископам и другим официальным представителям церкви».

Миссионеры Царства Христова заходят в своей «осторожности» дальше, чем современный Opus Dei. Когда я просил их об интервью, мне предложили прислать вопросы по электронной почте, хотя их штаб‑квартира в Риме недалеко от моего офиса.

Сегодня в США около двадцати семи секулярных организаций – одиннадцать епархиальных и шестнадцать епископальных. В них входят Община святого Иоанна, основанная в Швейцарии Хансом Урсом фон Бальтазаром, Крестоносцы святой Марии, Миссионеры Непорочного зачатия. Во всем мире более двухсот секулярных организаций, в которых около шестидесяти тысяч членов, 80 процентов из них – женщины. Вероятно, большинство католиков никогда о них не слышали, в значительной степени из‑за их «сдержанности». Их члены говорят, что цель – не секретность, а распространение Славы Божьей, а они играют роль своеобразной «закваски». Если Opus Dei секретен, потому что не открывает имена своих членов, то он в этом не одинок.

 

Оповещение членов семьи

 

Особое беспокойство, имеющее непосредственное отношение к секретности, вызывает утаивание факта вступления в Opus Dei от членов семьи. Никто не спорит, что это происходило в течение многих лет. Мэтью Коллинс, программист и системный аналитик, был супернумерарием Opus Dei почти двадцать семь лет. Он остался в хороших отношениях с Opus Dei и помогает ему. Коллинс создал веб‑сайт, где в формате вопрос – ответ рассказывает о своем пребывании в Opus Dei. Вот что он говорит по поводу оповещения членов семьи о решении присоединиться к Opus Dei:

Opus Dei очень часто критикуют за то, что будущим членам, особенно нумерариям, иногда не советуют рассказывать своим семьям, что они присоединились к организации или собираются это сделать. Когда я вступал в Opus Dei, мне были даны такие указания, и до сих пор это иногда происходит. Честно говоря, я не знаю, зачем это делается, но это кажется мне странным. Тем не менее я думаю, стоит вспомнить, что в самом начале своей деятельности в Испании Дело подвергалось ужасным нападкам людей, которые действительно не понимали, что пытается сделать святой Хосемария.

Коллинс правильно отмечает, что такие указания действительно давались членам Opus Dei, и это отражено в других публичных свидетельствах. Джон Роч был нумерарием

Opus Dei с 1959 по 1973 год, но в конечном счете покинул его в состоянии озлобленности. Он принимал участие в предпринятом London Times публичном разоблачении Opus Dei. Одним из его обвинений было то, что членов Opus Dei заставляют скрывать решение о присоединении от их семей. Другой пример – дело американки Тамми ДиНикола, бывшей в течение двух с половиной лет нумерарием Opus Dei и покинувшей организацию в 1990 году. ДиНикола и ее мать Диана основали Opus Dei Awareness Network – анти‑Opus Dei группу, которая собирает на веб‑сайте свидетельства бывших членов. В своем интервью в мае 2004 года Диана рассказала мне, что когда Тамми поступила на первый курс Бостонского колледжа, «сначала все было в порядке, а потом в ней стали происходить какие‑то изменения. Прошло три года, и она очень от нас отдалилась. Она вступила в Opus Dei и не сказала нам об этом. Это было так неестественно для нее».

Коллинс также правильно напоминает, что в самом начале своего существования в Испании Opus Dei вызывал сопротивление у семей его членов. Это задокументировано во втором томе биографии Эскрива, написанной Васкесом де Прада. Например, Васкес цитирует отрывки из письма от 1941 года, написанного одним из первых членов – Рафа Эскола, семья которого сопротивлялась его членству: «Дома мать и пятеро братьев смотрят на меня как на еретика, обреченного на вечные муки. Целыми днями они не сводят с меня глаз, следят за каждым моим движением. Все, что я делаю, кажется им подозрительным. Если они видят, что я грущу, то говорят: «Это естественно, ты грустишь, потому что понимаешь, что избрал неверный путь». Но если они видят меня радостным или спокойным, то беспокоятся еще больше и говорят: «Уже ничего нельзя сделать, нет никакой надежды, что он опомнится, зло укоренилось в нем, и теперь он неисправимый еретик». Моя мать плачет, когда смотрит на меня или говорит со мной, теперь между нами ледяной барьер».

В те времена в Испании происходили сотни подобных историй.

Возмущение родителей по поводу религиозного призвания их детей вряд ли как‑то ограничивает Opus Dei. В истории церкви многие великие святые преодолевали сопротивление своих семей. Например, родители, братья и сестры святого Фомы Аквинского так ожесточенно сопротивлялись его присоединению к ордену доминиканцев, что почти на два года заперли его в родовом замке и однажды подослали к нему женщину, чтобы она его соблазнила. По свидетельствам, Фома Аквинский размахивал перед ней факелом, пока огонь не охватил его руку. В конце концов, он присоединился к ордену братьев‑проповедников, стал одним из величайших доминиканцев и великим католическим теологом всех времен. Суть в том, что родители и другие члены семьи иногда пытаются препятствовать планам детей. Как утверждают члены Opus Dei, это может стать хорошим поводом для обсуждения их намерений, и нужно найти для этого время и место.

Сегодня молодой человек, который хочет присоединиться к Opus Dei, может стать «претендентом» в возрасте четырнадцати с половиной лет. Карло Каваццоли, нумерарий из Аргентины, который работает в штаб‑квартире Opus Dei в Риме, утверждает, что претендентам советуют рассказать родителям о своих намерениях и «мнение родителей является решающим на этой стадии анализа будущего призвания». Директора центров Opus Dei часто беседуют с родителями, сказал Каваццоли.

Директора центров, которые дают разрешение на обращение по поводу приема, говорят, что сегодня они бы не советовали скрывать свое решение от семьи. Альваро де Висенте, директор школы в пригороде Вашингтона, нумерарий Opus Dei, сказал мне в интервью в декабре 2004 года, что если молодой человек до восемнадцати лет обращается к нему по поводу присоединения к Opus Dei, он связывается с его родителями и обсуждает это с ними. Если они по любой причине против, он говорит подростку, что нужно подождать до восемнадцати лет, после чего «свистнуть». «Если у него есть призвание в шестнадцать с половиной лет, то оно будет и в восемнадцать», – сказал мне де Висенте. После восемнадцати лет молодой человек уже взрослый, и его нельзя заставлять делиться своими планами, но де Висенте заявил, что он «серьезно настаивает», чтобы семья была в курсе.

Не каждый нумерарий Opus Dei имеет такие принципы – некоторые настаивают, что у человека иногда есть уважительные причины сразу не обнародовать свой выбор. Трудно сказать, является ли это секретностью или здравым смыслом по отношению к призванию, когда оно еще в значительной степени хрупко и непрочно.

 

«Тайный Устав»

 

Отец Джеймс Мартин – молодой симпатичный иезуит с обостренным чувством священнического долга. После 11 сентября 2001 года – атаки террористов на Нью‑Йорк – он сразу же бросился к башням‑близнецам на помощь людям. Результатом его работы вместе с пожарниками, полицейскими, рабочими‑спасателями стала книга «Поиски Бога в эпицентре взрыва», опубликованная в 2002 году в издательстве Shed and Ward. Он автор публикаций на духовные темы, часто печатается в Америке, американском иезуитском журнале.

В начале 1990‑х годов он заинтересовался Opus Dei и захотел написать о нем статью для Америки. Он сказал, что, по иронии судьбы, его интерес был вызван ощущением, что критика Opus Dei, в том числе и из уст представителей ордена иезуитов, явно преувеличена. В конечном счете, несмотря на попытки Мартина быть объективным и точно изложить взгляды Opus Dei, его статья, опубликованная 25 февраля 1995 года, была всеми признана критической.

Весной 2004 года за ланчем в Нью‑Йорке Мартин рассказал мне, что начал писать статью с открытым сердцем, но был озадачен, а потом встревожен, когда увидел, какой «таинственностью» окружают представители Opus Dei ответы на его вопросы. Последней каплей, переполнившей чашу, была его просьба увидеть перевод Устава, или Кодекса собственного права Opus Dei, одобренного Ватиканом.

«Я позвонил им и сказал: «Я на самом деле хочу вас понять. Пришлите мне экземпляр вашего Устава». А они ответили: «Мы не можем его обнародовать». Я потом вставил эти слова в статью. Когда я спросил: «А почему?», они ответили: «Ну, это документ церкви». Они сказали, что этому препятствует каноническое право». В своей статье Мартин цитирует юристов – специалистов по каноническому праву, которые утверждают, что такого положения в праве нет. Это привело его к выводу, что отказ был своего рода «хитростью», уходом от того, чтобы представить его на публичное рассмотрение.

«Такая чушь, – резко высказался Мартин, – на самом деле очень меня рассердила».

Мартин не одинок в своих заключениях, что Opus Dei играет в некую «игру в скорлупки» со своим Уставом. На вебсайте анти‑Opus Dei (Opus Dei Awareness Network – ODAN) утверждается, что «этот Устав был под эгидой «осторожности», равносильной секретности, в течение многих лет». Любой быстрый поиск в Интернете выдаст сотни упоминаний о «тайном Уставе» Opus Dei. На испаноязычном вебсайте opuslibros, критикующем деятельность Opus Dei, продается двухтомник, который конкретно озаглавлен Тайный Устав Opus Dei.

На самом деле, что бы ни говорили Мартину официальные представители, Устав Opus Dei был уже опубликован к моменту выхода его статьи. Издание Устава 1982 года, действующего ныне, является приложением к книге Канонический путь Opus Dei, опубликованной в английском переводе в 1994 году. Испанский оригинал книги вышел в свет в 1989 году. В оба издания вошли полный текст Устава 1982 года и отрывки из Устава 1950 года, хотя в обоих случаях текст был на латинском языке. Испанский журнал Tiempo опубликовал Устав в переводе с латинского на испанский язык в 1986 году.

Проблема с Уставом Opus Dei состоит не столько в его недоступности, сколько в языке, на котором он издается. Opus Dei никогда не делал официального перевода с латыни. Когда журналисты просят показать им экземпляр Устава, в самом лучшем случае представители Opus Dei дают им издание на латыни, что, имея в виду знание этого языка в наши дни, равносильно отказу. Это не может пригодиться, а выглядит как уловка. (ODAN вывесил английский перевод Устава 1982 года на своем сайте.)

Обычно Opus Dei оправдывает отсутствие перевода (Мартин сообщил об этом в своей статье) тем, что Устав – это документ Ватикана и Святой Престол должен утвердить перевод.

Но, по мнению многих членов Opus Dei, более глубокий смысл отсутствия перевода заключается в том, что некоторые основные терминологические вопросы еще не определены в каноническом праве. Например, отношения между членом и Opus Dei лучше определить термином «контракт» или «соглашение»?» В испанском языке слово «контракт» имеет исключительно коммерческое значение, и многие знатоки канонического права считают его неподходящим для описания сути обязательств в церкви. И по этому же поводу – тот, кто участвует в Opus Dei, это «член» или это «верующий»? Внутри Opus Dei сегодня кажется более предпочтительным термин «верующий», который лучше отражает тот факт, что Opus Dei – часть обычной церковной иерархической структуры. Кроме того, идут канонические дебаты о том, могут ли миряне Opus Dei описываться в качестве «членов» в полном значении этого термина. Официальные представители заявляют, что сомнения в переводе – это просто желание совершенствовать канонический язык и не применять опрометчиво термины, которые впоследствии станут проблематичными и будут затягивать Opus Dei в канонические формы, несовместимые с его самовосприятием.

В то же самое время многие члены Opus Dei просто закатывают глаза, когда слышат, что за двадцать четыре года не сделан перевод Устава. В сущности, чтение неофициального английского перевода на сайте ODAN или испанской версии 1950 года на сайте opuslibros вовсе не кажется нечестивым. Оба документа дают общее представление об административных структурах, процедуре присоединения и отношениях между различными подразделениями Opus Dei, о чем шла речь в главе 1 этой книги. С точки зрения пропаганды Устав делает честь организации, поскольку подчеркивает необходимость скромности и простоты и, как мы видели, запрещает секретность. Поэтому многим обозревателям отказ публиковать перевод кажется одним из случаев, когда Opus Dei избегает улучшения своего публичного имиджа.

 

Другие документы

 

Если Устав на самом деле не является «тайным», то в Opus Dei существуют другие, вполне конфиденциальные документы. Среди них Катехизис Opus Dei, вот уже его седьмое издание. Потом Vademecum , который включает в себя размышления директоров центров и других предприятий Opus Dei по поводу различных программ, инициатив и систем организации. Его экземпляр имеется в каждом центре Opus Dei и периодически обновляется, чтобы члены могли воспользоваться накопленным опытом. Opus Dei также издает Два журнала для служебного пользования: Cronica – для членов‑мужчин и Noticias – для женщин. Оба печатаются на испанском – «официальном» языке внутренней жизни Opus Dei.

Конфиденциальность этих документов объясняется различными причинами. В случае с Катехизисом приводятся доводы, что он предназначен для воспитания членов и применяется исключительно внутри Opus Dei. Более того, он задуман не как самообразовательный документ, а как отправная точка для бесед со священником или нумерарием. Вне этой ситуации он может быть неправильно понят. Некоторые представители Opus Dei считают, что если книга, называемая Катехизисом Opus Dei, будет свободно распространяться, это может укрепить мнение, что у Opus Dei имеется собственная доктрина, отличающаяся от учения католической церкви.

Что касается Vademecum, то это подборка текстов, постоянно обновляемая, содержащая отчеты о различных начинаниях, предпринятых в разных частях мира, с анализом их проведения и последствий. Цель издания в том, чтобы члены Opus Dei, особенно директора центров, обучались на опыте друг друга. В этом смысле Vademecum аналогичен отчетам правительственных агентств или корпораций, предназначенным для внутреннего пользования.

Дополнительно к идее «коллективной скромности», согласно которой Opus Dei не должен иметь собственных периодических изданий, имеется другой довод, по которому Cronica и Noticias распространяются только среди членов: через эти издания распространялись письма, которые Эскрива получал от членов, сначала из разных районов Испании, а постепенно со всего мира. В этом смысле журналы похожи на семейный альбом для вырезок, содержащий личные приключения и анекдоты. Члены Opus Dei обычно различают друг друга только по имени, частично чтобы охранять свою частную жизнь, частично в соответствии с настроем на «скромность», которым, как считается, пропитана организация. В целом идея в том, чтобы усилить ощущение, что Opus Dei – большая всемирная семья, члены которой разделяют радость и горе друг друга.

С 1934 по 1954 год основное место в журнале занимал обмен письмами между Эскрива и членами Opus Dei. Позже установилось более официальное содержание издания. Начиная с 1954 года в каждом выпуске были следующие разделы: Помощь Отца – имелись в виду чудеса разных видов, приписываемые вмешательству Эскрива; Новости из различных апостолатов Opus Dei; Заметки из Рима; Духовные чтения; Комментарии текущих событий.

«Помощь» часто является чудом весьма относительным: например, кто‑то с равнодушием относился к Богу и католической церкви, а после прочтения Пути вернулся к вере. Однако иногда сообщается о физических чудесах. Например, в 1985 году один член написал в Cronica, что в его машине во время долгой поездки сломался радиатор. Он помолился Эскрива, и в моторе установилась правильная температура, как при работающем радиаторе.

Критики утверждают, что журналы используются для переписывания истории Opus Dei. Например, Тапиа писала, что она видела, как члены Opus Dei скрывают или изменяют определенные куски из Noticias, особенно если там речь идет о людях, больше не являющихся членами Opus Dei. Тапиа сказала, что «исправленные» страницы посылаются всем директорам с инструкциями уничтожить старые варианты и заменить их новыми. Таким образом, согласно Тапиа, пребывание бывших членов в рядах Opus Dei вычеркивается из памяти. С другой стороны, члены Opus Dei утверждают, что следы хотя бы некоторых из бывших членов остаются: например, в старых выпусках Cronica можно найти фотографии Раймундо Паниккара.

Что бы там ни говорили, Opus Dei считает, что Noticias и Cronica, являясь собраниями личных воспоминаний и переживаний членов Opus Dei, предназначены исключительно для «семьи» и было бы неуместно их распространять публично. Также отмечается, что и у некоторых других религиозных общин имеются свои собственные внутренние издания. Для тех, кто интересуется внутренним образом жизни Opus Dei, организация издает выходящий раз в полгода журнал Romana, доступный в Интернете на трех языках: английском, итальянском и испанском. В выходящем с 1985 года журнале Romana печатаются документы Ватикана, известия о распространении идей Эскрива, информация о деятельности Opus Dei, фамилии директоров центров, перечисляются все епархии, во главе которых стоят священники прелатуры, и приводятся подробности об апостольских инициативах, предпринятых членами Opus Dei.

Эти публикации вовсе не окружены непроницаемой «секретностью». В процессе работы над этой книгой я ознакомился с их копиями. Как я уже упоминал в главе 1, в сентябре 2004 года я посетил образовательный курс для супер‑нумерариев в конференц‑центре Shellbourne в Вальпараисо, во время которого члены обсуждали первую главу Катехизиса Opus Dei. Мне выдали экземпляр Катехизиса, с которым я мог поступать, как мне заблагорассудится. Что касается Vademecum, Noticias и Cronica, мне разрешили ознакомиться с ними в Информационном офисе Opus Dei в Риме.

Марк Карроджио, испанский нумерарий Opus Dei, отвечающий за контакты с журналистами, сообщил мне, что он обратился к своему начальству с просьбой о просмотре всех этих изданий, и мне охотно это разрешили. Разумеется, кто‑то из Opus Dei подбирал для меня эти выпуски, но они были за разные годы, и не могло создаться впечатления, что я настроен на какой‑то определенный взгляд на Opus Dei. Мне не разрешили взять издания в мой офис, но я мог изучать их сколько угодно и делать любые записи. Дополнительно Карроджио принес мне несколько писем, полученных Эскрива в ранние годы, которые послужили основой для Noticias и Cronica. На Вилле Тевере я также зашел в небольшой офис, занимающийся выпуском этих журналов.

Откровенно говоря, во всем этом очень мало захватывающего и сенсационного. Дебаты о том, насколько разумно издавать такие публикации даже для внутреннего пользования и, если все‑таки для Opus Dei они необходимы, насколько требования прозрачности в современном обществе превалируют над стремлением к конфиденциальности, без сомнения, будут продолжены.

 


Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 236; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!