ШАЙЛЕР ВАН АЛЕН И ВРАТА ОБЕТОВАНИЯ 4 страница
Даже странно было подумать, что не так уж давно она сидела в классе и проводила время в мечтах, затерявшись в сотворенном ею же мире, жила словно в полусне, непопулярная ученица, девочка без голоса. Потом — прошлый год, их с Оливером изматывающее, стремительное странствие по миру, инстинкт, побуждающий бежать как можно быстрее и как можно дальше. Она поняла, почему они так часто пересекались с венаторами, патрулировавшими столичные области. Они с Оливером вступили на их территорию.
А лес не был их территорией, как объяснил Джек. Глухой лес. Здесь они были в безопасности.
Первые пятнадцать лет жизни Шайлер почти не покидала Нью-Йорка. Какие же перемены принесла с собой трансформация! Она не только объехала весь земной шар, но теперь еще и шла пешком по итальянским горам. Девушка посмотрела на Джека. Тот взглянул в ответ.
«Все в порядке?» — мысленно спросил он.
— Это приключение.
Шайлер улыбнулась. Так приятно было ощущать себя снова свободной! «Каждый день с тобой — это новое приключение».
Джек улыбнулся и двинулся дальше, расчищая путь посохом, отбрасывая в сторону сухие ветки и предупреждая спутников о скользких камнях.
Геди проявлял колоссальную — для человека — выносливость, но к концу дневного восхождения устал даже он. Они добрались до плато неподалеку от Монте-Роза и остановились полюбоваться панорамным видом на лежащее внизу побережье. Они продемонстрировали неплохую скорость и завтра, если сохранят темп, к полуночи будут уже в Понтремоли.
|
|
|
Они договорились вечером отдохнуть. Неподалеку обнаружился ручей, где можно было заново наполнить бутылки водой, а местность выглядела симпатичной и сухой. Геди предпочел устроиться чуть в стороне, чтобы не мешать их уединению. Шайлер сбросила рюкзак и помогла Джеку поставить палатку. Они работали молча, слаженной командой. Как только палатка была установлена, Шайлер вызвалась сходить за водой для готовки ужина. Она наполнила водой чайник и повесила его над костром, который успел разжечь Джек.
— Надо все-таки его спросить, — произнесла Шайлер, встав на коленки перед костром, — Это просто не имеет смысла. Ну разве что он был проводником Бальдессаре. Но отчего-то мне так не кажется.
Джек пообещал поговорить об этом и, когда Геди тоже подошел к костру, позволил спутнику немного погреться, а потом спросил дружелюбным тоном:
— Геди, скажите, пожалуйста, а как так получилось, что одно из самых важных за всю историю мест перешло в ведение столь юного священника?
Джек снял ботинок и вытряхнул оттуда несколько камешков, а затем вытянул длинные ноги поближе к огню. Он напустил на себя небрежный вид, но на мгновение Шайлер забеспокоилась, не схватит ли он снова Геди за глотку.
|
|
|
— Вы имеете в виду — что произошло с вампирами, охранявшими это место? — уточнил Геди. Он устремил взгляд куда-то вдаль. — Они пропали.
— Были убиты?
— Не знаю. Никто не знает. Они исчезли уже давно. Отец Би сказал мне, что его орден взял дело в свои руки только тогда, когда остались лишь проводники. Изначальных привратников давно уж нет.
— Серебряная кровь? — спросила Шайлер, взглянув на Джека.
— Нет.— Джек покачал головой. — Если бы Кроатан захватили врата, известный нам мир уже не существовал бы. Значит, случилось нечто иное.
— Вы упоминали, что у отца Би были вопросы к Лоуренсу, — обратилась девушка к Геди. — Я не уверена, что располагаю ответами, но могу попытаться найти их. Именно за этим мы и пришли сюда.
— Да. Нам многое нужно обсудить, но это опасно. Давайте поговорим, когда доберемся до безопасного места, до монастыря. Изначальные привратники наложили на него охранные заклинания.
Он с беспокойством взглянул на окружающий их лес, боясь, что за ними наблюдают. Шайлер поняла, что даже в их относительном уединении никто не может быть совсем один, пока существует угроза со стороны Серебряной крови.
|
|
|
— Геди прав: нам не следует говорить об этом до тех пор, — сказал Джек, подбросил ветку в костер и уставился на языки пламени.
Шайлер согласилась. Она мысленно прокручивала слова Геди в голове. Что-то в них вызвало у нее беспокойство.
«Петрувианский орден взял дело в свои руки, когда остались лишь проводники».
— Так отец Бальдессаре, он не был... он тоже не был вампиром? — медленно произнесла девушка, позволив информации дойти до сознания. Она никак не могла поверить в это.
— Нет. Он был человеком, как и я.
— А когда орден взял дело в свои руки? — резко спросил Джек.
— Где-то в пятнадцатом веке.
Шайлер с Джеком недоверчиво переглянулись. Получается, что люди охраняют одни из врат преисподней вот уже несколько столетий. Да, о таком они и не думали, когда отправлялись на поиски. Люди-привратники! Что это может означать? И какие вопросы у них имелись к Лоуренсу? Что они надеялись узнать от ее дедушки?
Геди пожелал им спокойной ночи и отправился спать. Когда он ушел, Шайлер извлекла из рюкзака пачку бумаг из Хранилища. Она принялась листать пожелтевшие страницы.
— Ничего не понимаю, — сказала она наконец, оторвавшись от бумаг — Альциона была бессмертной. Как и Лоуренс, как и Кингсли, как и все прочие, кто вошел в Орден семерых. Так каким же образом отец Бальдессаре и петрувианцы сделались привратниками? Должно быть, в пятнадцатом столетии что-то произошло — но что?
|
|
|
Джек нахмурился.
— Причиной тому могло быть лишь отчаяние. Должно быть, у Альционы не осталось иного выхода. В противном случае с чего бы она доверила группе людей исполнять вампирскую работу?
Они еще некоторое время ломали голову над этим. Шайлер не хотелось озвучивать новые страхи или выказывать, насколько встревожило ее это последнее открытие. Сама она была наполовину человеком, но для обычных смертных сообщество Голубой крови было настрого закрытым. Среди людей осведомлены о существовании вампиров были лишь фамильяры и проводники. Красную кровь не посвящали в дела сумеречного мира. То, что описал Геди, являлось нарушением наивысшего уровня, способным поставить вверх ногами все, что Шайлер знала о кодексе вампиров. А если кодекс недействителен, что же тогда действительно?
Шайлер вызвалась сторожить первой и поцеловала Джека, пожелав ему спокойной ночи. Он не смог отговорить девушку и в конце концов согласился отдохнуть. Шайлер слегка дрожала, но что-то подсказывало ей, что дело не в горном ветре. Вот уже четыре столетия врата обетования оберегались людьми-привратниками. Девушка была рада костру. Он горел ясным, ровным лазурно-голубым пламенем, несмотря на ветер.
ЧЕЛОВЕК ИЗ ЦИТАДЕЛИ
Флоренция, 1452 год
Серебряная кровь случайно взглянул в их сторону, и незнакомец в плаще тут же исчез.
— Нас заметили. Вперед! — приказал Дре, кидаясь на добычу.
Джио с Томи вылетели из тени с золотыми мечами наготове, и погоня возобновилась.
Они последовали за Серебряной кровью по извилистым улицам до собора, а там — на недостроенный купол творения Брунеллески, самую высокую точку во Флоренции.
Серебряная кровь уклонялся от ударов с проворством и силой, что не уступала их собственной. Он не похож был ни на кого из тех, кого они встречали прежде, но все-таки он был не противник трем вооруженным венаторам. Загнанный в угол, он рычал и шипел, понимая, что уже проиграл.
Дре вонзил меч врагу в горло и приготовился нанести завершающий удар, когда со стороны лестницы раздался чей-то голос. Кто-то еще взошел вслед за ними на вершину собора.
— Стой, венатор.
Развернувшись, венаторы увидели, как к ним приближается некто в плаще с капюшоном. В лунном свете видно было, что на нем разноцветный наряд и золотая цепь Цитадели. Лицо его по-прежнему скрывал капюшон, но это был тот же самый человек, с которым Серебряная кровь разговаривал нынешним вечером.
— Не вам отсылать это существо в ад, ибо он и так уже там, — произнес темный человек, и со взмахом его руки Серебряная кровь исчез в черном пламени.
Томи ахнула в потрясении и тревоге, осознав, что существо, за которым они гнались, было не Серебряной кровью, падшим ангелом с небес, а демоном из самой преисподней.
Незнакомец в плаще скользящей походкой подошел к краю. Он поставил ногу в пустоту и ринулся в пропасть недостроенного купола. Его одежды распахнулись под ветром и обнажили вырезанные на руке три черных символа. Одним из них был меч, пронзающий звезду. В последний раз она видела этот символ на запястье Люцифера в Риме, когда Темный князь Серебряной крови называл себя Калигулой.
Трое венаторов кинулись вниз и нашли у стены собора тело незнакомца, носящего метку Люцифера.
Красная кровь был мертв.
ГЛАВА 8
ПОЛЕВЫЕ ЦВЕТЫ
Хотя к моменту пробуждения Шайлер в палатку проник солнечный свет, чудный и теплый, девушке было ужасно холодно. Она привыкла спать рядом с Джеком, ощущать его тепло и почувствовала потерю, не найдя его рядом. Девушка пощупала пустое место. Спальник Джека был еще теплым. Юноша ушел недавно.
«Любимый!» — позвала она.
«Я тут близко, не волнуйся. Спи дальше».
Шайлер уронила голову обратно на одеяло; во сне она видела луг, усеянный цветами.
Час спустя она встала и спустилась к ближайшему ручью, который они отыскали вчера вечером. Вся жизнь Шайлер прошла в относительном комфорте, и ей странно было очутиться в глуши, почувствовать себя свободной от рутины современной жизни. Девушка сняла рубашку и непромокаемые ботинки, стащила белье. Ей нужно было постирать одежду в ручье. Поскольку мыла не было, она отбила ткань камнем, чтобы избавиться от грязи. Этому она научилась, наблюдая дома за стирающей Хэтти. Корделия не признавала многие современные бытовые приборы.
Стирка была в разгаре, когда Шайлер почувствовала, что позади нее кто-то есть. Она развернулась и увидела глядящего на нее Джека. Джек улыбнулся — впервые улыбнулся по-настоящему с тех пор, как они покинули Нью-Йорк. Трудно было в полной мере наслаждаться обществом друг друга под недреманным оком венаторов графини.
— Доброе утро.
Шайлер улыбнулась в ответ. Джек тоже вымылся, и его волосы блестели на солнце. Девушка подумала, что он красив, как бог. То ли у нее разыгралось воображение, то ли в изгнании и путешествии его внешность сделалась еще эффектнее? С каждым днем Джек все меньше походил на прежнего красавчика старшеклассника, игрока в лякросс. и все больше — на древнего небесного воителя, которым он был на самом деле.
— Я принес тебе кое-что, — сказал Джек, протягивая девушке букетик крохотных фиалок.
Шайлер воткнула его в волосы. Даже при всем происходящем Джек постоянно думал о ней.
— Спасибо.
Джек обнял девушку, и вскоре они уже лежали в траве. Шайлер запустила руки ему под рубашку, наслаждаясь ощущением близости его теплого и сильного тела. Но все же, хотя они были вместе, она никак не могла выкинуть из головы тревожные мысли о том, сколько у них времени.
«У нас все время мира».
«Откуда ты знаешь? А вдруг...»
Шайлер самой был противен ее страх, но она ничего не могла с этим поделать.
«Не надо. Чему быть, того не миновать».
«Верно».
Они готовы были встретить все последствия, которые влек за собой разрыв уз. Гнев Мими. Изнурительную болезнь, что должна была ослабить Джека до состояния паралича. Они приняли вызов.
«Но я боюсь», — послала мысль Шайлер.
«А я — нет».
В определенном смысле их продлившееся месяц заточение оказалось полезным: они сумели сформулировать свои опасения и надежды на будущее, испытывая границы новых отношений. Им приходилось строить планы, касающиеся не только текущей ситуации, но и ожидающей их мрачной судьбы. Шайлер знала, как она относится к Джеку. А Джек знал, как она к этому пришла. Шайлер в жизни не была ни в чем так уверена, как в глубине и силе их любви. Он спустился за нею в ад и вывел ее оттуда, а она отдала свою кровь, чтобы спасти ему жизнь.
«Но узы...»
«Мы создадим новые узы».
«У тебя нет сомнений насчет разрыва прежних?»
Шайлер никогда прежде не хватало смелости задать Джеку этот вопрос, и она до сих пор боялась ответа. Девушка никогда не пользовалась их близостью в гломе, чтобы заглянуть в воспоминания любимого, проверить, не сожалеет ли он о сделанном выборе. Шайлер уважала его личное пространство, но знала при этом, что не вынесет, если обнаружит, что он по-прежнему томится по своему близнецу. Она бы просто умерла от ревности, узнав об этом.
«Ни единого. Мои узы — те, которые мы с тобой решили заключить, а не те, которые кто-то предрешил за нас. Я не верю в судьбу. И не верю в предопределенную любовь».
— Нам надо бы вернуться, — прошептала Шайлер.
У них нет сейчас времени на такие разговоры. Нет времени на любовь. Нет времени друг на друга.
— Пока что нет, — вздохнул Джек. Глаза его по-прежнему были закрыты, теплые пальцы скользили по обнаженному животу девушки.
Шайлер снисходительно улыбнулась и пустила прядь волос скользнуть по его щеке. Джек обвил ее руками и привлек к себе так, что их губы встретились снова. Шайлер разомкнула губы под его напором, а его рука скользнула ей под кофточку.
Девушка наклонилась к Джеку, опираясь на руки, потом он перевернулся так, что Шайлер оказалась лежащей навзничь, и прямо перед его глазами оказалось ее горло — белое, манящее.
Джек провел пальцем по ее шее, и Шайлер закрыла глаза от предвкушения.
Она чувствовала, как Джек целует ей подбородок, потом шею, и притянула его ближе, ближе.
В конце концов он позволил зубам скользить по ее коже, а потом одним быстрым толчком вонзил клыки.
Девушка ахнула. Джек никогда еще не осмеливался проникать так глубоко, и она не была готова к этому, но это было великолепно. Шайлер чувствовала, как их жизненная сила сплетается, слышала биение его сердца в своей груди — он держал ее в объятиях, и они были единым целым. У Шайлер закружилась голова от восхитительного дурмана, девушка схватилась за Джека, притягивая его все ближе.
«Еще! — передала она. — Еще!»
В ответ Джек на мгновение выпустил ее, а потом укусил снова. На этот раз, когда он поцеловал ее клыками, пронизывающая сладость наполнила ее все той же мучительной и прекрасной болью.
Она была его возлюбленной и его фамильяром. Они были соединены тысячей способов: крохотные незримые крючки связывали их воедино, что бы там ни твердили небеса или их бывшие обитатели.
ГЛАВА 9
ЗАСАДА
Когда Шайлер услышала звук шагов, был уже почти полдень. Приближающиеся к ней с Джеком думали, что могут застать их врасплох, — но в этом они ошибались. Шайлер лежала, не открывая глаз; ее голова покоилась на груди Джека. Она услышала шум, когда идущие были еще за несколько сотен футов: хруст веточек под ногами, крадущиеся шаги по лесной подстилке, приглушенные разговоры.
«Не шевелись, — мысленно сказал Джек. — Давай узнаем, что им нужно».
Шайлер не боялась, но все же ей было неспокойно. Приближающиеся не могли быть венаторами, но девушка ощущала их отчаяние и страх и знала, что они настроены недоброжелательно. О чем они с Джеком только думали, устроив себе этим утром отдых с расслаблением? Хорошо еще, что успели одеться. Шайлер слышала дыхание Джека, ощущала ровное биение его сердца.
— Встать! — приказал грубый голос.
Шайлер зевнула, потянулась и сделала вид, будто пытается проморгаться спросонья. Она встала и огляделась по сторонам. Джек последовал ее примеру. Встрепанные и раскрасневшиеся, они выглядели как двое подростков, прикорнувшие вздремнуть днем и внезапно разбуженные.
Их окружала группа мужчин с ружьями и пистолетами. По их речи и манере держаться Шайлер предположила, что это крестьяне из какого-нибудь окрестного городишка, вероятно из Санто-Стефано — до него здесь было ближе всего. В здешней сельской местности было полно народу, никогда не покидающего своих деревень; традиции и профессии передавались неизменными от отца к сыну на протяжении поколений. Современный мир принес им мобильные телефоны и интернет-кафе, однако же они жили на фермах, в домах, построенных несколько веков назад и не имеющих отопления, сами пекли хлеб и сами делали колбасу.
Мужчины держали Шайлер и Джека под прицелом и внимательно смотрели на них. Девушка поняла, что они не злые. Испуганные и чем-то одержимые, но не злые. Она немного успокоилась.
Джек поднял руки.
— Мы не хотим ничего плохого, — произнес он на безукоризненном итальянском.
— В этих горах запрещено устраивать стоянки. Вы кто такие и откуда идете? — сердито спросил поджарый мужчина, сузив глаза.
— Мы американцы. Из Нью-Йорка... мы тут в турпоходе, — ответила Шайлер, взывая к их гостеприимству. Итальянцы любят американских туристов. Американские туристы привозят доллары и покупают здешнее непомерно дорогое мороженое.
Другой мужчина, в футболке с эмблемой «Фиата», со взведенной старомодной «береттой», кивнул.
— Мы здесь не любим чужаков.
— Мы просто проходили мимо. Мы не знали, что здесь нельзя останавливаться, — объяснила Шайлер.— Пожалуйста, отпустите нас, и мы уйдем.
Джек попытался было встать, но заметил, что ему в голову нацелено дуло пистолета.
— Не двигайся.
— Пожалуйста, будьте благоразумны, — мягко произнес Джек, но в голосе его проскользнуло раздражение.
— Заткнись.
Шайлер взглянула на Джека. Стоило ему пожелать, и он мог в считанные мгновения стереть этих людей с лица земли.
«Не надо», — передала она ему.
Девушка закрыла глаза и сосредоточилась. Она слышала их мысли сквозь глом.
«Это просто дети, чего мы их не отпускаем, что там себе думает Джино? Они не могли уйти далеко с Мари Еленой, мы зря теряем время. Они могут что-то знать. Ну и что нам теперь с ними делать? Это глупо. Нам надо идти. Да оставьте вы их. Держать их, пока они не заговорят. Странные времена. Чужаки. Чужие. Мы не можем доверять им».
«Они нуждаются в нашей помощи», — поняла Шайлер.
Они были испуганы и сбиты с толку, и главной причиной их страха была какая-то девушка. Нет, не так. Они боялись за девушку. Шайлер ясно видела эту девушку в их мыслях: совсем юная, на год-два младше ее самой. Шайлер приняла решение.
— Пожалуйста, расскажите нам, что произошло, — попросила она, — Вдруг мы сможем вам помочь. Вы же кого-то ищете? Кого-то, кто вам дорог. Мы — друзья отца Бальдессаре.
Заслышав имя священника, люди расслабились. Шайлер угадала верно. Петрувианский орден имел вес в здешних краях. Отец Бальдессаре был святым человеком, уважаемым человеком, пользующимся большим доверием. Шайлер с болью вспомнила о своем дедушке.
— Позвольте, мы вам поможем, — уговаривала их Шайлер, — Мы... нас этому учили. Пожалуйста, расскажите нам, что произошло.
Мужчины переглянулись, и в конце концов самый старший из них сказал:
— Они забрали мою дочь, Мари Елену.
А потом, не в силах больше сдерживаться, здоровяк спрятал лицо в ладонях и зарыдал.
Теперь за объяснения взялся Лука, самый младший в группе. Он, его отец, братья и дядья искали Мари Елену, его пятнадцатилетнюю сестру: ее похитили прошлой ночью контрабандисты, торгующие живым товаром, — лихие люди, часто встречающиеся в этой части света. Юноша вручил Шайлер фотографию красивой темноволосой девушки с густыми бровями и застенчивой улыбкой.
— В основном они крадут девушек из селений Восточной Европы, но нынче осмелели, стали захаживать и в наши края. Жизнь здесь нетрудная, как вы можете видеть, — произнес он, указав на зеленеющие окрестности. — Но скучная — все однообразное, не хватает острых ощущений.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 201; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!