Производства по обработке животных



Продуктов. Кожевенное и скорняжное

 

Наиболее обширные районы кожевенной промыш­ленности представляют особенно рельефные примеры полной слитости “кустарной” и фабр.-заводской промышленности, примеры весьма развитой (и вглубь и вширь) капиталистической мануфактуры. Характерно уже то, что губернии, выдающиеся размерами “фабр.-заводской” кожевенной промышленности (Вятская, Ни­жегородская, Пермская, Тверская), отличаются особен­ным развитием “кустарных” промыслов этой отрасли.

В селе Богородском Горбатовского уезда Ниже­городской губернии по “Указ.” за 1890 г. было 58 “фаб­рик” с 392 раб. и с суммой произв. 547 тыс. руб., а по “Перечню” за 1894/95 г. — 119 “заводов” с 1499 раб. в заведении и 205 раб. на стороне, при сумме произв. 934 тыс. руб. (эти последние цифры охватывают только обработку животных продуктов — главную отрасль местной промышленности). Но эти данные изобра­жают лишь верхушки капиталистической мануфактуры. Г-н Карпов считал в 1879 г. в этом селе и его районе бо­лее 296 заведений с 5669 рабочими (из них очень многие работают дома на капиталистов) с суммой произв. ок. 1490 тыс. руб.[405] в промыслах: кожевенном, склеива­нии подбора из сгружки, плетении корзин (для товара), шорном, хомутинном, рукавичном и особо стоящем — гончарном. Земская перепись 1889 года насчитывала в этом районе 4401 промышленника, причем из 1842 ра­бочих, о которых даны подробные сведения, 1119 за­няты по найму в чужих мастерских и 405 работают по домам на хозяев[406]. “Богородское, с его 8-тысячным населением, представляет один громадный кожевенный завод с непрерывающейся деятельностью”[407]. Точ­нее, это — “органическая” мануфактура, подчиненная небольшому числу крупных капиталистов, которые закупают сырье, выделывают кожи, производят из них разнообразные изделия, нанимая для производства несколько тысяч совершенно неимущих рабочих и гла­венствуя над мелкими заведениями[408]. Существует этот промысел очень давно, с XVII века: в истории про­мысла особенно памятны помещики Шереметевы (на­чало 19 века), значительно способствовавшие развитию промысла и защищавшие, между прочим, давным-давно образовавшийся здесь пролетариат от местных богачей. После 1861 г. промысел сильно развился, и осо­бенно выросли крупные заведения на счет мелких; века промысловой деятельности выработали из населения замечательно искусных мастеров, которые разнесли производство по России. Упрочившиеся капитали­стические отношения повели к отделению промыш­ленности от земледелия: с. Богородское не только само почти не занимается земледелием, но и отрывает от земли окрестных крестьян, переселяющихся в этот “го­род”[409]. Г-н Карпов констатирует в этом селе “полное отсутствие всякой крестьянственности в жителях”, “никак не подумаешь, что находишься в селе, а не и городе”. Это село далеко позади оставляет и Горбатов и все остальные уездные города Нижегородской губ., за исключением разве Арзамаса. Это — “один из значи­тельных торговых и промышленных центров губернии, производящий и торгующий на миллионы”. “Район про­мышленного и торгового влияния Богородского очень обширен, но ближайшим образом с богородской про­мышленностью связана промышленность его окрестно­стей приблизительно на 10—12 верст в окружности. Эта промышленная окрестность представляется как бы продолжением самого Богородского”. “Богородские жители нисколько не похожи на обыкновенных серых мужичков: это — мещане-ремесленники, народ смышле­ный, бывалый, презирающий крестьянина. Обстановка жизни и склад нравственных понятий богородского жителя вполне мещанские” К этому остается доба­вить, что промышленные села Горбатовского уезда от­личаются сравнительно высокой грамотностью населе­ния: так, процент грамотных и учащихся мужчин и женщин составляет для сел Павлова, Богородского и Ворсмы—37,8% и 20,0%, а для остальной части уезда—21,5% и 4,4% (см. земско-стат. “Материалы”).

Совершенно аналогичные отношения (только в мас­штабе меньшего размера) представляют из себя про­мыслы по обработке кожи в селах: Катунки и Городец Балахнипского уезда, Большое Мурашкино Княгининского уезда, Юрино Васильского уезда, Тубанаевка, Спасское, Ватрас и Латышиха того же уезда. Те же неземледельческие центры с “округом” окрестных зем­ледельческих поселений, те же разнообразные про­мыслы и многочисленные мелкие заведения (а также рабочие на дому), подчиненные крупным предпринима­телям, капиталистические мастерские которых попадают кое-когда в число “фабрик и заводов”[410]. Не входя в статистические подробности, которые не содержат ничего нового по сравнению с вышеизложенным, приведем только следующую чрезвычайно интересную характеристику села Катунки[411]:

“Некоторая патриархальная простота отношений между хозяевами и рабочими, впрочем, не бросающаяся в глаза с пер­вого взгляда и, к сожалению, (?) с каждым годом все более и более исчезающая, свидетельствует о кустарном характере промыслов (?). Фабричный характер как промыслов, так и населения начинает обнаруживаться только в последнее время, под влиянием в особенности города, сношения с которым облегчились с учреждением пароходства. В настоящее время село смотрит уже вполне промышленным селением: полное отсутствие всяких признаков сельского хозяйства, тесная, приближающаяся к городской, постройка домов, каменные палаты богаче и рядом с ними жалкие лачуги бедняков, скаченные в центра селения длинные деревянные и каменные здания заводов — все это резко отличает Катунки от соседних селений и ясно ука­зывает на промышленный характер местного населения. Сами жители некоторыми чертами своего характера точно так же напоминают уже сложившийся на Руси тип “фабричного”: некоторая щеголеватость в домашней обстановке, в костюме, в манерах, разгульный в большинстве случаев образ жизни ii малая забота о завтрашнем дне, смелая, подчас витиеватая реч1., некоторая гордость пред деревенским мужичьем — все эти черты общи у них со всем фабричным русским людом”[412].

В г. Арзамасе Нижегородской губернии “фабр.-за­водская” статистика считала в 1890 г. всего 6 коже­венных заводов с 64 рабоч. (“Указ.”); и это — лишь небольшая частичка капиталистической мануфактуры, обнимающей промыслы скорняжный, сапожный и др. Те же заводчики занимают рабочих на дому и в г. Арза­масе (в 1878 г. их считали до 400 чел.) и в 5-ти подго­родных селениях, где из 360 домов скорняков 330 ра­ботают на арзамасских купцов из их материала, трудясь по 14 часов в сутки за 6—9 руб. в месяц[413]; поэтому-то скорняки — народ бледнолицый, слабосильный, выро­ждающийся. В подгородной Выездной Слободе из 600 домов сапожников 500 работают на хозяев, получая кроеные сапоги. Промысел старинный, ок. 200 лет, и все растет и развивается. Земледелием жители почти не занимаются, и весь облик их жизни — чисто го­родской, живут “роскошно”. То же относится и к выше­упомянутым скорняжным селениям, жители которых “смотрят с презрением на крестьянина-земледельца, называя его “деревней-матушкой””[414].

Совершенно то же самое мы видим в Вятской губ. Вятский и Слободской уезды являются центрами и “фабр.-заводского” и “кустарного” кожевенного и скорняжного производств. В Вятском уезде кустарные кожевенные заводы сосредоточены в окрестностях города, “дополняя” промышленную деятельность боль­ших заводов[415],—напр., работая на крупных заводчи­ков; на них же работают в большинстве случаев кустари-шорники и клеевары. У скорняжных заводчиков сотни рабочих заняты по домам шитьем овчин и пр. Это — одна капиталистическая мануфактура с отделениями: овчиннодубильным-овчинношубным, кожевенным-шор­ным и т. д. Еще рельефнее сложились отношения в Сло­бодском уезде (центр промыслов — подгородная слобода Демьянка); здесь мы видим небольшое число крупных заводчиков[416], стоящих во главе кустарей-кожевников (870 чел.), сапожников и рукавичников (855 чел.), овчин­ников (940 чел.), портных (309 чел. шьют полушубки по заказу капиталистов). Вообще подобная организация производства кожевенных изделий распространена, по-видимому, очень широко: напр., в гор. Сарапуле Вятской губ. “Перечень” считает 6 кожевенных заво­дов, которые вместе с тем изготовляют и обувь, зани­мая кроме 214 рабочих в заведении еще 1080 рабочих на стороне (стр. 495). Куда девались бы наши “кустари”, эти подкрашенные всяческими Маниловыми представи­тели “народной” промышленности, если бы все русские купцы и фабриканты так же подробно и точно подсчи­тывали занимаемых ими рабочих на стороне![417]

Здесь же следует упомянуть промышленное село Рассказово Тамбовского уезда и губ. (в 1897 г. — 8283 жит.) — центр и “фабр.-заводской” промышленности (суконные, мыловаренные, кожевенные, вино­куренные заводы) и “кустарной”, причем последняя тесно связана с первой; промыслы — кожевенный, войлочный (до 70 хозяев, есть заведения с 20—30 раб.), клееваренный, сапожный, чулочный (нет двора, где бы не вязали чулки из шерсти, раздаваемой по весу “скупщиками”) и т. п. Около этого села — слоб. Белая Поляна (300 дворов), известная промыслами того же рода. В Моршанском уезде центр кустарных промыс­лов — село Покровское-Васильевское, в то же время и центр фабрично-заводской промышленности (см. “Указ.” и “Отч. и иссл.”, т. III). В Курской губ. замечатель­ны, как промышленные селения и центры “кустарных” промыслов, слободы: Велико-Михайловка (Новооскольского уезда, в 1897 г. — 11 853 жит.), Борисовка (Грайворонского у., 18071 жит.), Томаровка (Белгородского уезда, 8716 жит.), Мирополье (Суджанского уезда, более 10 тыс. жит. См. “Отч. и иссл.”, т. I, свед. 1888—1889 гг.). В этих же селениях вы най­дете и кожевенные “заводы” (см. “Указ.” за 1890 г.). Главный “кустарный” промысел — кожевенно-сапожный. Возник он еще в 1-ой половине 18-го века и к 60-м годам 19-го получил высшее развитие, сложив­шись в “прочную организацию чисто коммерческого характера”. Все дело монополизировали подрядчики, которые закупали кожу и раздавали ее в работу ку­старям. Железные дороги уничтожили этот монополь­ный характер капитала, и капиталисты-подрядчики перенесли свои капиталы в более выгодные предпри­ятия. Теперь организация такова: крупных пред­принимателей ок. 120 чел.; они имеют мастерские с наемными рабочими и раздают работу на дома; мелких самостоятельных (которые однако закупают кожи у крупных) — до 3000 чел.; работающих на дому (на крупных хозяев) — 400 чел. и столько же наем­ных рабочих; затем есть еще ученики. Всего са­пожников более 4000 чел. Кроме того, здесь есть кустари-гончары, киотчики, иконописцы, ткачи скатер­тей и т. д.

В высшей степени характерную и типичную капита­листическую мануфактуру представляет из себя беличий промысел в Каргопольском уезде Олонецкой губ.,— описанный с таким знанием дела, с таким правдивым и бесхитростным воспроизведением всей жизни про­мыслового населения мастеровым-учителем в “Трудах куст. ком.” (вып. IV). По его описанию (1878 г.), про­мысел существует с начала 19 века: у 8 хозяев 175 ра­бочих, да на них же работает до 1000 швей на дому и скорняков (по селам) ок. 35 семей, всего 1300— 1500 человек, с суммой произв. в 336 тыс. руб. Как курьез надо отметить, что тогда, когда это производ­ство процветало, — оно не попадало в “фабрично-за­водскую” статистику. В “Указ.” за 1879 г. нет на пего указания. А когда оно стало падать, тогда попало и в статистику. “Указ.” за 1890 г. считает в гор. Карго­поле и уезде 7 заводов с 121 раб., с суммой произв. 50 тыс. руб., а “Перечень” — 5 заводов с 79 рабоч. (и на стороне 57 чел.) и с суммой произв. 49 тыс. руб.[418] Порядки в этой капиталистической мануфактуре весьма поучительны, как образчик того, что делается в наших исконных, чисто самобытных “кустарных промыслах”, заброшенных в одно из многочисленных российских захолустий. Мастера работают 15 час. в сутки в крайне нездоровой атмосфере, зарабатывая 8 руб. в месяц, менее 60—70 руб. в год. Доход хозяев — ок. 5000 руб. в год. Отношения хозяев к рабочим — “патриархаль­ные”: по исконному обычаю хозяин даром дает квас и соль, которую рабочие выпрашивают у хозяйской кухарки. В знак благодарности хозяину (за то, что “дает” работу) рабочие даром приходят дергать хвосты у белок, а также чистят меха по окончании работы. Мастера живут всю неделю в мастерских, и хозяева в виде шутки поколачивают их (стр. 218, 1. с.), заставляют исполнять всякие работы — трясти сено, очищав снег, ходить за водой, полоскать белье и пр. Дешевизна рабочих рук поразительна и в самом Каргополе, а крестьяне в окрестностях — “готовы работать почти задаром”. Производство ручное, с систематическим раз­делением труда, с продолжительным (8—12 лет) уче­ничеством; судьбу учеников легко себе представить.


Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 304; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!