О суетности и неверности жизни и об общем всем конце
Желал бы я стать или легкокрылым голубем, или ласточкой, чтобы бежать из человеческой жизни, или поселиться в какой‑нибудь пустыне и жить в одном убежище со зверями, потому что они вернее людей. Там желал бы я провести свою однодневную жизнь 5. без слез, без страха наказаний и без забот, иметь одно преимущество перед зверями – ум, который ведает Божество и небошествен. Там среди спокойной жизни собирал бы я свет ко свету, или взойдя на верх какого‑нибудь высокого столба, громогласно стал бы взывать ко всем живущим на земле:
10. Смертные человеки, порождение истекшей влаги, ничтожные, вы, которые, живя смертью, надмеваетесь суетным! Долго ли вам, оставаясь игралищем ложных и наяву представляющихся сновидений и играя ими, блуждать на земле без цели? Смотри, восшедши умом своим выше всех, 15. как взошел и я, потому что в меня Бог вложил великое ведение полезного и вредного; а выше всех парит ум. Тот был свеж и силен, составлял славу друзей, высоко носил голову и имел хорошо сложенные гибкие члены. Тот был прекрасная утренняя заря, 20. весенний цвет между мужчинами и привлекал к себе взоры всех. Тот славен подвигами; тот по оружию Арей; тот превосходнейший борец со зверями на ристалище и на горах мерил с ними силу. Тот заботился о пирах и роскошных ужинах; суша, море и воздух приносили дань его чреву. 25. Но теперь он покрыт морщинами и дряхл; все отцвело; пришла старость, а красота отлетела; чрево отказалось служить; небольшая часть человека остается еще в живых, а гораздо большая сошла уже в могилу. Тот надмевается ученостью всякого рода; тот высоко думает о пышных гробницах своего благородства или о том, 30. что и ему удалось вписать свою кровь в небольшие свитки; тот величается крепостью своих советов в городах, тем, что имя его у всякого на устах; тот собрал безмерное богатство и еще приращает его в уме; тот, сидя на высоком седалище, восхищается данными ему весами правосудия; 35. тот в багряной одежде и с увяслом [190] на челе, державствуя на земле, ни во что ставит самое небо, и хотя смертен, но напыщенно преисполняется не смертными надеждами. Все это ныне, а чрез несколько времени – прах; рабы и скипетроносцы, наемники и гордящиеся богатством – все станут равны, 40. для всех один мрак, одна обитель, и горделивым то одно преимущество, что громче над ними плач, пышнее их гробница и дольше хранится на жалком камне надгробная надпись. Рано или поздно, но всякому смертному равный жребий. От всякого останутся наконец только хрупкие, полуистлевшие кости и голый череп. 45. Кончилась пышность, но и бедность не беспокоят уже труд, неизвестная болезнь, ненависть, сумасбродство, желание большого, неукротимая наглость. Все умерло, все заключилось вместе с умершими до того времени, пока не пойдет отсюда вслед за воскресшими.
|
|
|
|
|
|
Видя все это, послушайтесь советов моих, 50. дети (могу назвать вас детьми, потому что долее вас перевожу дыхание на земле)! Отринув весь мир, все мятущееся в мире, все, чем обольщает наземный царь – этот хищник чужой собственности, вредитель и человекоубийца, то есть богатство, славу, председательство, знатность рода, неверное счастье, 55. убежим как можно скорее на небо, где окрест неизреченного Тройственного Света сияют многие красоты. А другие пусть падают там и здесь, подобно шашкам, и находят удовольствие в падении шашек или, густой тьмой покрыв свои очи и держась за стену, идут друг за другом!
К Христу
Увы мне! изнемог я, Христе мой, Дыхание человеков! Какая у меня брань с супружницей‑плотью! Сколько от нее бурь! Как долга жизнь, как долговременно сие временное пребывание! Сколько борений и внутри и совне, 5. в которых может повредиться красота Божия образа! Какой дуб выдерживает такое насилие ветров? Какой корабль сражается со столькими волнами? Меня сокрушают труд и стечение дел. Не по своей охоте принял я на себя попечение о родительском доме. 10. Но когда вступил в него, нашел расхищенным. Меня привели в изнеможение друзья, изнурила болезнь. Других встречают с цветами, а меня встретили камнями. У меня отняли народ, над которым поставил меня Дух. Одних чад я оставил, с другими разлучен, 15. а иные не воздали мне чести. Подлинно, жалкий я отец! Те, которые со мной приносили жертвы, стали ко мне неприязненнее самых врагов: они не уважили таинственной Трапезы, не уважили (не говорю о чем другом) понесенных мною дотоле трудов (а их привыкли нередко уважать и порочные); 20. они нимало не думают заглушить молву о нанесенных мне оскорблениях, но домогаются одного – моего бесславия.
|
|
|
На безмолвие во время поста
Умолкни, любезный язык; и ты, перо мое, пиши слова безмолвия, рассказывай глазам вещания сердца!
Когда, принося таинственную жертву человеческим страданиям Бога, чтобы и самому мне умереть для жизни, 5. связал я плоть на сорок дней, по законам Христа Царя, так как исцеление дается телам очищенным, тогда, во‑первых, привел в неколебимость ум, живя один вдали от всех, обложившись облаком сетования, собравшись весь в себя и не развлекаемый мыслями, и потом, 10. следуя правилам святых мужей, приложил дверь к устам. Причина сему та, чтобы, воздерживаясь от всякого слова, научиться соблюдать меру в словах.
|
|
|
Кто против многих подъемлет разящее копье, тот удобно усмиряет немногих. 15. Кто издали бросает верно в цель крылатые стрелы, у того на близком расстоянии никогда не пролетит стрела мимо цели. И корабль мореходный, который переплывал обширные моря, смело можно посылать в недальнее от пристани плавание. Кто одерживает верх в малом, о том еще сомнительно, преуспеет ли и в великом, 20. хотя и сильно желает. Но кто производит великое, о том нет сомнения, что, если захочет, легко превзойдет других и в малом. Посему‑то и я совершенно связал у себя силу слова, ибо надеялся, что после из уст моих уже не выльется лишнего слова.
25. Язык всего пагубнее для людей. Это конь, всегда убегающий вперед, это самое уготованное оружие. Иной все видит, но руки у него достают очень немногое, именно то, что под ногами, ноги же его не обходили целой земли. 30. И убийце нужно бороться с трудом; прелюбодей трепещет своей бешеной страсти; ворам всего страшнее день. И богатство обременительно; одним обладаю, а другое уже потерял; столько удерживаю у себя в руках, сколько можно удержать жидкость горстью. Корабль, дальний путь, разбойники, несытый человек, который простирает жадные взоры на чужое достояние, – 35. вот сколько противников у всякого златолюбца! И худым не без труда, не без труда и добрым. Но ничто не удерживало языка, скорого на слово, – ни человек, ни снег, ни поток, ни каменный утес. Стрелок уже близко; немилосердная стрела вложена уже в лук, 40. и на раздвоенном ее конце в дугу изогнулась тетива; мысль спустила стрелу; она понеслась и все низлагает – небесных и земных, живых и еще не родившихся, остерегающихся и неосторожных, добрых и злых, неприятелей и друзей, 45. дальних и близких. Для этой стрелы везде цель; и кто мечет ее, тому первое место между мудрецами.
Много срамного изрыгает язык похотливых. Достойный смеха, чтобы ему возбудить в людях неудержимый смех, позволяет в себя метать и сам мечет словами, бесчестит образ Божий, 50. и много сокровенного извергает в уши других, и часто по всем направлениям рассыпает клубящуюся пену бурного гнева; нередко же из внутренно злоумышляющего сердца выносит приветствие и одно имеет в душе, а другое на устах, 55. именно: ложь, ласковые слова и убийства. Кто исчислит все те огорчения, какие причиняет язык? Если захочет, без всякого труда в одну минуту заставит он враждовать дом с домом, город с городом, народ с властелином, царя с подданными, 60. как искра, мгновенно воспламеняющая солому. Плывущих на одном корабле, сына, родителя, брата, друга, супругу, супруга – всех удобно вооружает он одного против другого. Злого сделает добрым, а доброго, напротив того, погубит и все это опять переиначит. Кто переможет слово? 65. Язык мал, но ничто не имеет такого могущества. О если бы он тотчас омертвел у людей злых!
У всякого неразумного язык есть зло, но особенно может быть злом у таинников небесной жертвы. Я орган Божий и в благозвучных песнопениях 70. приношу славословие Царю, перед Которым все трепещет. 75. Пою же не Трою, не счастливое плавание какого‑нибудь корабря Арго, не свиную голову, не могучего Геракла, не обширный круг земли, как он опоясан морями, не блеск камней, не пути небесных светил. Пою не неистовство страстей, не красоту юношей, в честь которых бряцала изнеженная лира древних. Нет, я воспеваю царствующего в горних великого Бога или же сияние пресветлой моей воедино сочетаваемой Троицы. Воспеваю высокие громогласные песни ангельских ликов, 80. какие они, предстоя Богу, возглашают попеременно. Воспеваю стройность мира, еще более совершенную, нежели какова настоящая, – стройность, которой я ожидаю, потому что все поспешает к единому. Воспеваю нетленную славу Христовых страданий, которыми Христос обожил меня, срастворив человеческий образ с небесным. 85. Воспеваю смешение, усматриваемое во мне, ибо я не какое‑либо легко изъяснимое произведение: я – произведение, в котором смертный сопряжен с небесными. Воспеваю закон Божий, данный человекам, и все дела мира, также намерения и конец того и другого, чтобы ты одно соблюдал в сердце своем, 90. а от другого бежал дальше прочь и трепетал грядущего дня. Для всего этого язык мой должен быть как гусли.
Но остерегайтесь, иереи, чтобы он не огласил чего‑нибудь нестройного. Буду хранить язык чистым и для чистых жертв, посредством которых великого Царя привожу в общение с земнородными. 95. И не чуждым языком, не оскверненным умом буду воссылать Чистому животворящую жертву. Один источник не дает сладкой и горькой струи (Иак. 3:11–12). Пурпуровой одежде всего неприличнее грязь. Необычайный огонь погубил древле 100. сынов жреца, которые прикасались к жертве нечисто (Лев. 10:1–2). О священном же кивоте великого Бога слышу, что он некогда и наклоненный к падению убил прикоснувшегося (2 Цар. 6:7). Сего‑то я сильно трепещу и боюсь, чтобы не потерпеть мне чего‑нибудь, нечисто прикоснувшись к чистой Троице.
105. О если бы непотребный и непостоянный ум, который мечется туда и сюда во многих суетных порывах, мог я, хотя бы цепной уздой, привести ближе к цели и удержать в сердце совершенно свободным от обольщения! 110. Лучше же сказать, если он ближе будет к великославному Христу, то озарится лучами великого Света. Да и теперь, будучи заключен внутрь, менее делает зла, хотя бы и стал несколько блуждать вдали от Бога. Когда пламень или поток загражден твердыми камнями, хотя клокочет внутри, 115. но не губит частого кустарника или нивы и, скрываясь в камнях, живет полумертвый. Но слово, как скоро сорвется с многозвучного языка, неудержимо буйствует и не возвращается назад. Впрочем, если кривую ветвь, понемногу разгибая руками, 120. согнешь в противную сторону, то она, освободившись от насилия руки, делается прямой и не принимает на себя прежней кривизны. Так и я, приметив, что стремительность беглого слова не знает ни веса, ни меры 125. (тогда только была для меня и жизнь, когда было у меня слово), изобрел наилучшее врачевство – совершенно удержал слово в высокоумном сердце, чтобы язык мой научился наблюдать, что ему можно говорить и чего нельзя. Усвоив себе совершенное молчание, он усвоит доброречие. Я лишил его всего, и он не будет презирать меры. 130. Да обратится сие во всегдашний закон для неумеренных!
И то великое приобретение, если сдерживаешь слово, готовое разразиться, когда совне ударяют в твое сердце. Укрощая слово, ты укрощаешь и волнение гнева; и хотя не без труда, однако укротишь его. Если не даешь свободы языку, 135. когда он кичится и приходит в дикую ярость, но ежели держишь его в узде, то отвратишь обиду. С покорением вождя покорится царь страстей, и ты отдохнешь от мучительного треволнения.
Для всего этого нужно руководство великого Царя Христа, 140. но потом нужно и кормило нашего ума. Если не Христос у тебя правителем, то ни к чему не полезны и молчание твое, и даже еще большее терпение. Если узкий исток озера, зажав руками, откроем опять, оно тотчас потечет. 145. Напротив того, пресветлое Слово повелевает тебе, добрый мой, начав с сего, удерживать течение всех зол.
Таковы, любезнейший, поучения моего безмолвия; так говорит тебе моя рука, выражающая мысли. Это мое плавание, а ты поспешай к другому плаванию. 150. Всякий носится своим направлением ветра.
Но если кому, или из врагов моих, или из доброжелателей, угодно слышать другую причину моего молчания, вот она.
Было время, когда имел я очень много твердости в нравах. Христос Царь вел меня на противника, 155. а в сердце у меня была вера тверже адаманта; отовсюду ограждался я крепкими стенами, не оскверненный ум свой назидал Божиим словом, извлекая дух из священной буквы, а с тем вместе извергал из себя соленую горечь книг, читанных мною и прежде, 160. эту красоту, блестящую накладными прикрасами, кипучую же плоть свою, пока цвела она юностью, изнурял многими и частыми трудами. Отнял у чрева наглость пресыщения и неразрывное с ним неистовство, утвердил око в веждах целомудрием, 165. пересилил гнев, связал члены, заградил смех. Все тогда покорилось Слову, все во мне умерло. Голая земля была у меня ложем; боль в боках, жесткие одежды служили пособием к бдению и извлекали у меня слезы; днем сгибал я свой хребет и во всенощных песнопениях 170. стоял в прямом положении, не зная свойственной людям привязанности к удобствам жизни. Так было тогда, потому что кипела еще во мне плоть, которая обыкновенно усиливается остановить великий свет в небесном его восхождении. Сверг я с себя и тяжелое бремя земных стяжаний, чтобы, стряхнув всякую тяжесть, облегченному возноситься к Богу.
175. А теперь, когда постигла меня жестокая болезнь и изнурила старость, впал я в новое злострадание. У меня неукротимый и доброречивый язык; он‑то всегда предавал меня множеству напастей руками завистника. Я не делал нашествий ни на чьи престолы, 180. никого не изгонял из отечественной страны, не строил козней, не поражал злоречием, ничего не делал противного закону наших жертв (сие известно Слову), не оскорблял ни епископа, ни коголибо другого, потому что негодую на всякого народного вождя, о котором идет подобная молва (а таких вождей, к сокрушению моего сердца, 185. полны ныне море и широкие пределы земли). Но мне повредило недоброе слово. Я не думал сего прежде, однако ж оно повредило, ибо возбудило ко мне зависть во всех друзьях.
A для того, чтобы попользоваться чем‑нибудь от меня и тебе, 190. зависть, умолкни, любезный язык, умолкни ненадолго. Я не свяжу тебя навсегда, этого не получит от меня ненавистник слова.
Сказывают об одном самосском царе [191], который во всем имел успех, что он в угождение зависти сам себе причинил огорчение 195. и любимое отцовское кольцо бросил в море. Но рыба, проглотившая его, попалась в сеть; рыболов принес рыбу к царю, царь отдал служителю с кольцом, которое было в ее внутренности; и рыбу приняло в себя чрево, а кольцо получила рука. 200. Удивительное дело! Царь хотел огорчения, но не нашел его.
Так и со мной. Зависть всегда смотрит на мое слово дикими глазами, потому избрал я для себя глубину молчания и доселе подражаю самосцу. Но не знаю ясно, что будет завтра, худой или добрый встретит меня конец.
Ты, Врачевство человеков, 205. останови зависть и, освободив меня от жестоких языков, введи во светлость Свою, где бы я, величая Тебя с присноживущими светами, мог возглашать устами стройную песнь.
Прими же сии безгласные вещания руки моей, 210. чтобы был вещий памятник моего безмолвия.
35. Другое[192]
Стены, двери, запоры, – укройте меня, чтоб не подкрались или слово‑вор, или забота житейская, и чтоб не украли тайком что‑нибудь из сокровищ моих; или чтоб грабитель ничто не похитил своею насильственной рукой. 5. Сокровище мое – Бог, и Божий страх, и надежда, облегчающая тягость. Сколь многие и много меня незаслуженно грызут и будут раздирать на части все больше и больше, если Ты не повелишь плутам уняться. 10. Хотя я и сильно страдаю и ужасы страданий моих превышают меру, но боюсь одного – чтобы не произошло что‑либо худшее многих зол, ибо именно это вредит душе.
Другое
Вы все говорите, легко играете словами, сплетаете строфы, стараетесь, как пауки, опутывать то, что легковесно и не имеет опоры. Гремите барабанами, 5. молнии сверкающие испускаете. Я же связал [крепкими] узами слово [свое]. Будьте сыты, соглядатаи, и ты – зависть. Внутри буду глаголать, в уме тайны Божии написуя, а грязь и заблуждения чувств очищая, и ум свой в зеркало Слову предоставляя, 10. пока совершенные образы внутри себя не восприму; но об этом умолчала буква. Если же Ты, Ум Великий, не хочешь, чтобы я глаголал многими словами, то что же мне делать?
Другое
Чтобы грех меня не похитил, ни закон какой‑нибудь смог оторвать меня от чад моих – трудов. Троица знает это, Которую я городу [этому] проповедовал, искру зажигая, сокрытую прежде. 5. Зависть же [восторжествовала], и мудрые связали язык, но что ж ты, безумный, и омрачившись тяжестью болезни, такую возбуждаешь молву?
Не знаешь разве, какая теперь у невоспитанных сила, родней у которых дерзость и порочность? 10. Прыгай от радости, скачи ликуя всяк нечестивец. Камни мечи, стрелы пускай в беззащитных. [Тебе же будет ответом] глубокая тишина – Григорий уже совсем далеко.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 160; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!