Глава 3 Тулл Гостилий и Анк Марций 20 страница
Точно выполнив всю эту процедуру, Анк Марций вторгся в пределы латинян. Первым под натиском римлян пал латинский город Политорий[341]. Взломаны ворота. Повалены стены. Политорийцы от мала до велика выброшены наружу. Победители гонят пленников в Рим, подталкивая копьями, а за их спиной слышится вой и визг убиваемых животных, грохот обрушиваемых зданий, и вскоре над развалинами поднимается пламя. В огне сгорает все, что побежденным не дали унести, а победители не пожелали взять. От города ничего не осталось, кроме пепла, но имя его продолжало жить на Авентине, куда поселили политорийцев и где возник Политорийский квартал.
Вскоре так же возникли Телленский, Фиканский кварталы, ибо Теллена[342] и Фикана[343] разделили судьбу Политория. Латинские войска были оттеснены к прекрасно укрепленному людьми и природой городу Медуллию[344], где развернулись самые ожесточенные схватки Латинской войны. Латиняне сражались с яростью обреченных, нанося недругам чувствительные удары. И все же Анк Марций одержал победу, и в низине[345], соединяющей Авентин с Палатином, вскоре появился Медуллийский квартал.
Пришлось Марцию воевать и с Фиденами, городом, населенном по преимуществу этрусками. Фиденяне не объявляли Риму войну, но совершали постоянные набеги на римские земли, разоряли селения, уводили скот и пленных. При этом послы Фиден клятвенно уверяли, что их город более всего стремится к прочной дружбе с римлянами. Марций повел против Фиден легион и стал лагерем близ городских стен. Фиденяне ожидали нападения, но римляне ничего не предпринимали, словно бы просто хотели напугать своим присутствием. Однако по ночам они рыли подземный ход в город и проникли в него, вызвав ужас осажденных. Когда были сломлены незначительные очаги сопротивления, Марций через глашатая велел побежденным снести оружие в одно место, наказал розгами зачинщиков интриг, а потом всех отпустил по домам.
|
|
|
Царь надеялся, что мягкостью он склонит фиденян к дружбе с Римом. Но просчитался. На протяжении столетий фиденяне много раз воевали против римлян, неизменно поддерживая всех их врагов.
Войны не помешали строительной деятельности Анка Марция. На правом берегу Тибра, откуда всегда угрожали этруски, он укрепил холм Яникул и соединил его с Римом деревянным мостом на сваях[346]. Это был первый мост через Тибр, сооруженный по предписаниям понтификов. Другое не менее знаменитое сооружение Анка Марция – знаменитая Мамертинская тюрьма[347] у подножия Капитолийского холма на Форуме. Впрочем, тюрьма была не зданием, а ямой. Туда бросали первоначально военнопленных, а затем собственных преступников для телесных наказаний и казни. Дожди, лившие сверху, и сточные воды, проникавшие сквозь щели в массивной кладке, превращали темницу в подземный пруд. Много столетий спустя один из приговоренных к смерти царей, сброшенный в эту тюрьму, воскликнул: «Хорошее же купание вы приготовили мне, римляне!»
|
|
|
Завоевания Анка Марция расширили пределы римского государства до самого моря, и римлянам ничего не стоило построить корабли и стать морским народом. Но пастухи, выросшие в горах, питали неприязнь к неоглядным морским далям. И все же, будучи практичными людьми, они взяли у моря его соль, которую так любили лизать их овцы. В устье Тибра они соорудили соляные варницы. Как поселение солеваров возник городок Остия (Устье), впоследствии ставший одним из главных портов римской державы.
Анк Марций оказывает почетный прием Тарквинию Приску.
В конце своего сорокадвухлетнего правления Анк Марций расширил храм Юпитера Феретрия, ибо ему, а не какому‑либо другому богу он был обязан своими победами.
Глава 4 Тарквиний древний
С Тархны, известного в Риме как Луций Тарквиний Древний, в Риме начинается блестящая эпоха этрусских правителей. Реальность этрусского владычества (или преобладания) подтверждается находками в Риме этрусских надписей, памятников быта и искусства этрусского происхождения, а также и этрусскими легендами, изложенными в труде римского императора Клавдия и частично ставшими сюжетом одной из этрусских фресок. Хронология этрусских надписей и памятников в общем совпадает с датами правления трех последних римских царей, рассказы о которых более достоверны, чем сведения о первых четырех. Очевидно, это связано с тем, что в распоряжении римских историков и поэтов, произведения которых являются нашими источниками, имелись некоторые сведения, восходящие к этрусской легендарной письменной традиции. В этой связи должно быть обращено внимание на то, что римские историки при изложении раннеримского периода ссылаются на «этрусские истории», «этрусские трагедии», «этрусские книги».
|
|
|
Во времена последних трех царей Рим становится городом в собственном смысле этого слова, открытым влиянию как этрусской, так и греческой культуры. Этруски научили римлян писать, однако латинское письмо, как и этрусское, имеет общее греческое происхождение. По этрусскому образцу сооружаются храмы с культовыми статуями, которых римляне ранее не имели. Не исключено, что рассказ о происхождении первого этрусского правителя в Риме от коринфянина Демарата отражает смешанное этрусско‑греческое влияние на Рим в эту эпоху.
|
|
|
Согласно Ливию, первый римский царь этрусского происхождения Тарквиний Древний был родом из Тарквиний, города, основателем которого считался мифический Тархон, брат Тиррена. Параллелизм в названии города и имени царя вызывал подозрение в подлинности предания, и некоторые исследователи предпочитали считать родиной Тарквиния Церы, где еще Дж. Деннисом в 1846 г. была обнаружена гробница семейства Tarchna. Ее стены были покрыты фресками и надписями, в 35 из которых английский путешественник обнаружил основу tarchn, а в одной имелось имя Танаквиль. Это открытие произвело огромное впечатление на современных историков, до того отрицавших этрусское происхождение Тарквиния, тем более что именно в Церы, по Ливию, бежал изгнанный из Рима последний из Тарквиниев. Заколебался даже Т. Моммзен, предположивший, что римские Тарквинии произошли из Тарквиний или Цер. Ныне гипотеза о Церах как родине Тарквиниев отпала, поскольку стало ясно, что гентилиций, произошедший от имени легендарного предка этрусков Тархона (как и имя Танаквиль), не уникален и встречается во многих этрусских эпитафиях.
Отцом царя считался знатный коринфянин Демарат, покинувший родину после узурпации власти Кипселом в 657 г. до н. э. и женившийся на знатной тарквинийке, имя которой осталось неизвестным. Ряд старых исследователей считал коринфскую версию выдумкой римлян IV в., т. е. времени интенсивных контактов Рима с Коринфом. На наш взгляд, предание о Демарате имеет не римское, а этрусское происхождение и заимствовано римскими авторами (наряду с Ливием также Тацит) у одного из сочинителей «этрусских историй», писавших в III‑II вв. на латинском языке и основывавшихся на этрусских преданиях. Примечательно, что этот этрусский патриот, чей труд, видимо, был известен Тациту, приписал Демарату введение в Италии алфавита. Коринфское происхождение отца Тарквиния согласуется с ролью Коринфа в ранней греческой колонизации Запада и распространением в Лации и Этрурии VII в. коринфской терракоты и керамики.
Тархна и Танаквиль
Боги! Это не вы ли
Великим сделали Рим?
Или он Танаквили
Обязан величьем своим?
Не под ее ли напором
Рим пробудился от сна,
Выйдя на новый форум,
Славный во все времена?
Ранним утром страж, охранявший Римские ворота славного этрусского города Тарквиний, проснулся от дребезжания колес. Высунувшись из своего укрытия в стене, он увидел спускавшуюся по склону холма четырехколесную повозку, а за нею еще четыре возка, нагруженные доверху вещами. У ворот возница придержал мулов. Из раздвинувшегося полога высунулась голова женщины. Она была уже не молода. Но трудно было сказать, сколько ей лет. Лицо с широко расставленными глазами источало властную силу.
Этрусские гробницы в Тарквинии.
Почтительно поклонившись, страж спросил:
– И все‑таки ты, Танаквиль[348], решилась отправиться на чужбину?
Та, которую назвали этим именем, отозвалась не сразу, видимо решая, стоит ли вступать в разговор с простым воином. Наконец она сказала:
– И родина покажется чужбиной, если мужу закрыты все пути. Тебе ведь известно, что мой тесть – грек Демарат?
Страж понимающе кивнул головой и дернул цепь. Ворота со скрипом раздвинулись. Повозка въехала в узкий коридор, образованный двумя стенами, и оттуда раздался глухой женский голос:
– Прощай, родина!
– Счастья тебе и Тархне на новом месте! – отозвался страж.
К полудню в повозке стало душно, и Тархна снял свой пилей[349]. Но Танаквиль мгновенно напялила его ему на голову.
– Перед чуждыми богами надо впервые появляться с покрытой головой, – объяснила она мужу.
Тархна не стал спорить. За годы жизни с Танаквиль он привык не только к непреклонности ее характера, но и к тому, что она считала себя сведущей во всем том, что было принято называть «этрусским учением», хотя ему самому это «учение» казалось собранием варварских суеверий. Стерев со лба пот тыльной стороной ладони, Тархна вновь погрузился в дремоту. Когда же он открыл глаза, ему предстала впереди огибающая холмы река.
– Взгляни, это – Тибр! – толкнул он супругу.
– А за Тибром – Рума[350], – проговорила она, почему‑то вглядываясь в небо, а не туда, куда смотрел муж.
– Рума! – протянул Тархна. – Ты называешь эту дыру Румой? Но почему я не вижу черепичных кровель? А где храмы? Где, наконец, цирк? Он отсюда должен быть виден, если бы он был. Клянусь Херкле[351]! Лучше было бы нам не покидать Тарквиний.
– И тогда бы тебя всегда презирали как чужеземца! Тебе были бы закрыты пути к власти! – произнесла Танаквиль негодующе.
– Но в Руме я буду еще большим чужаком. Ведь мать у меня из расенского рода.
– Рума состоит из одних чужаков, – успокоила Танаквиль супруга. – Там ты будешь как все. Город ведь основан пастухами и разбойниками, бежавшими отовсюду и получившими убежище. Потом они напали на сабинских девушек и обзавелись семьями…
– Постой! – перебил Тархна. – Там стадо. Без пастуха и сторожевых собак. Стадо в городе!
– Я не вижу никакого стада, – раздраженно проговорила Танаквиль, не опуская взгляда.
– Смотри! Вон там высокий, отдельно стоящий холм с двумя раздвоенными вершинами, правее – другой холм, густо застроенный хижинами, а между ними пустое пространство. И там пасут овец.
В это мгновение огромный орел камнем упал с неба на голову Тархны и, схватив когтями пилей, снова взмыл вверх.
Люди, скопившиеся у переправы через Тибр, долго не могли прийти в себя от удивления.
– Этот орел – посланник Тинии[352]. Тиния дал знать, что тебя ожидает корона и царская власть, – с ликованием произнесла Танаквиль.
Вскоре обитые железом колеса застучали по бревнам. Это немало удивило Тархну, поскольку этруски строили мосты из камня.
– Деревенщина! – выпалил он. – Куда ты меня привезла!
Но Танаквиль терпеливо объяснила супругу, что румеи сооружают мосты из бревен, притом на дубовых сваях, из страха перед своими богами, которые привыкли к старинным обычаям и не терпят мерзкого им по самой своей природе железа.
– Если буду царем, – воскликнул Тархна, – я их заставлю почитать богов, которые благоволят не только к дереву, но и к металлам. Ведь государству не достигнуть могущества без железа, находящегося под защитой нашего Сефланса[353].
Тарквиний Приск в мастерской иностранных оружейников.
Въехав на другой берег Тибра, Тархна и Танаквиль увидели несколько десятков человек, прохаживающихся между выставленными на продажу быками, коровами и овцами. Среди них по добротной одежде они узнали расена и, подозвав его, вступили с ним в разговор.
Расен, оказавшийся пришельцем из Вей, города, расположенного рядом с Румой, объяснил, что торжище на берегу Тибра здесь называется Бычьим, хотя продают также коз и рабов, что рабы в Руме дешевы, а лучшие дома находятся на холме, имя которому Палатин.
Воспользовавшись этим советом, Танаквиль приказала вознице двигаться к Палатину. В тот же день супруги приобрели дом, который в Тарквиниях мог бы показаться жалким, но по румским понятиям считался приличным. Здесь выгрузили вещи и заполнили ими низкие помещения с земляными полами. У ворот Танаквиль поставила раба, приковав его цепью к столбу. Раб должен был отвечать всем любопытствующим, что домом владеет сиятельный Луций[354] Тарквиний, который приглашает каждого свободного жителя города быть его гостем. Тарквиний – так теперь звучит переиначенное на румский лад имя этруска Тархна из Тарквиния.
Приобретенный дом Танаквиль вскоре перестроила, добавив к нему обширную переднюю, освещаемую через прорубленное в кровле отверстие квадратной формы. Такие же помещения вскоре стали строить и в других домах, называя их этрусским словом «атрий»[355].
Дружелюбием и щедростью Луций Тарквиний вскоре сумел привлечь римлян, отличавшихся чисто крестьянской скаредностью. Сведя с Марцием знакомство накоротке, он охотно выполнял его поручения, не скупясь на серебро. Царь стал приглашать Тарквиния на совещания по государственным делам. Советы, предлагаемые Тарквинием, а на самом деле Танаквилью, были разумнее всех других. Дело дошло до того, что Анк Марций назначил Тарквиния опекуном своих несовершеннолетних сыновей.
Через несколько лет после переселения в Рим Тархны и Танаквили царь Анк Марций внезапно скончался. Двадцать четыре года он правил Римом и сделал для его процветания не меньше, чем любой из его предшественников, занимавших трон более половины своей жизни.
Римскому народу и сенату предстояло осуществить выбор его преемника. И тут Тарквиний по совету Танаквили сам предложил себя в цари, что немало удивило римлян. Предварительно отослав сыновей покойного Анка на охоту, он обратился к согражданам на латинском языке, который уже знал достаточно хорошо:
– Квириты! Вот я перед вами, весь как есть и каким вы меня успели узнать. Не удивляйтесь, что власти над вами домогается чужеземец. Не я первый! Кем, как не чужеземцами, были Ромул и Тит Таций! А Нума Помпилий, дед недавно умершего царя! Вам ведь известно, что он был родом из сабинских Кур и стал царем в совершенно чужом для него городе. Я же прожил в Руме немало времени и успел под руководством такого безукоризненного наставника, как Анк Марций, изучить ваши законы и обычаи.
Сенаторы, конечно, подметили ошибки в произношении оратором отдельных слов. По привычке он назвал Рим Румой. Но речь произвела благоприятное впечатление, и Тарквиний был единодушно избран царем, на языке румейцев рексом. Вступив в должность, он продолжил войну с латинянами, захватил и разрушил Апиолы, один из городов племени вольсков на берегу Альбанского озера. По возвращении в Рим он занялся постройками, стремясь придать городу блеск своего могущества и приучить римлян к этрусским порядкам и верованиям.
Цирк Величайший
Здесь с Танаквилью проезжал Тарквиний.
А здесь орла ему направил Тин.
От Тибра поднимаясь по лощине,
Впервые здесь узрел он Палатин.
Здесь меж холмов цирк распростерся чашей,
Заполнился народом до краев,
Стал называться Цирком величайшим.
Нет ничего точней двух этих слов.
Еще при первом въезде в Рим Тарквиний обратил внимание на лощину между Палатином и Авентином, частично застроенную лачугами насильственно переселенных в Рим латинян. Отведя пришельцам пустоши, Тарквиний призвал из этрусских городов мастеров и приказал им, пользуясь трудом римлян, превратить это место в цирк[356]. Ибо что за жизнь без цирка, без зрелищ! Огромное сооружение получило название Цирка Величайшего, поскольку он превосходил подобные сооружения в этрусских городах, где впервые стали сооружаться цирки.
На открытие своего детища Тарквиний пригласил жонглеров, фокусников, дрессировщиков диких животных, а также искусных кулачных бойцов из этрусских городов. Мало того, он впервые устроил гонки двухколесных повозок, запряженных конями. Еще до вступления в цирк первые зрители были поражены тем, что им пришлось идти от Палатина по дороге, устланной великолепным полотнищем, из которого на родине Тарквиния могли бы изготовить паруса для целой флотилии. И это настроило зрителей на торжественный лад. День открытия цирка стал ежегодно отмечаться как Римские, или Великие, игры.
Движение в цирк на праздник Римских игр
Форум
О Реме и Ромуле спорам
Нет окончаний пока:
Откуда имя, которым
Город гордится века?
Одно лишь неоспоримым
Стало с течением лет,
Что Форум – творение Рима,
Что Рима без Форума нет.
Что можно считать главным признаком города? Стены, являющиеся его защитой? Если это так, то нет никакой разницы между городом и крепостью. Римляне на седьмом столетии от основания Рима хорошо понимали разницу между ними. Когда римский полководец, воевавший в Испании, сообщил в своем отчете, что за год исполнения им должности он завоевал триста городов, его в сенате строго поправили: «Не городов, а крепостей».
Но ни один древний римлянин из патриотических чувств не поднял вопроса, был ли Рим, основание которого приписывается Ромулу, городом или крепостью? И это относится не только к Риму. Были ли городом Афины, когда они помещались всего лишь на одном холме? И имеются ли признаки, позволяющие четко отличить город от крепости?
В ходе археологического изучения античных городов этот признак был найден. Им оказалась городская площадь, служившая одновременно торжищем, центром общественной, а подчас и религиозной жизни. Греки называли эту площадь агорой, римляне – Форумом. При Ромуле Рим Форума не имел. То место, которое впоследствии занимал Форум, было болотистым лугом, пастбищем и местом для захоронений. Не было Форума и при Нуме Помпилии. Форум появился при Тарквинии Древнем, так что его вполне можно назвать основателем города Рима.
Едва лишь был воздвигнут Цирк Величайший, как Тарквиний загорелся идеей нового строительства. Созвав сенаторов, он им сказал:
– Смотрю я на то, что вы называете Форумом, и удивляюсь. Разве одна и та же площадка может быть одновременно местом для собраний и торговли, пастбищем и кладбищем[357]? Я задумал перестроить Форум таким образом, чтобы Рим стал настоящим городом, полисом, как называют такой город греки, или спурой, как у этрусков. Для этого потребуются огромные средства и много времени. Возможно, я не доживу до окончания строительства и Форум придется достраивать моему преемнику. Поэтому я и решил посоветоваться с вами, как вы смотрите на мой план.
Сенаторы угрюмо молчали. Наконец слово взял авгур Атт Навий, противник всяких перемен:
– Я с тобой согласен, царь, что Форум нуждается в переоборудовании. И к нему можно будет приступить, если на то дадут соизволение птицы. Однако меня удивили твои слова о строительстве, на которое не хватит жизни. Бывал я в греческих городах и видел то, что называют агорой. Неужели на то, чтобы замостить эту площадь, пусть даже вдвое большую, чем в любом из греческих городов, потребуется так много времени и средств, как ты говоришь?
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 175; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!