Глава I. Подстрочный комментарий к народнической profession de foi 6 страница
Очень жаль, что собственные данные Постникова о бюджетах крайне недостаточны: он приводит 7 бюджетов немецких колонистов и только один бюджет русского крестьянина, причем все бюджеты относятся к крупным посевщикам (minimum – у русского – 39V2 дес. посева), т. е. к такой группе, хозяйство которой можно достаточно ясно представить себе на основании имеющихся в земской статистике данных. Выражая сожаление, что ему «не удалось собрать при поездке большее количество крестьянских бюджетов», Постников говорит, что «точное определение этих бюджетов – дело вообще нелегкое. Тавричане дают свои хозяйственные показания довольно открыто, но точных цифр своего дохода и расхода они большею частью и сами не знают. Еще более верно припоминают крестьяне общую цифру своего расхода, или крупнейшие приходы и расходы, но мелочные цифры почти всегда ускользают из их памяти» (с. 288). Лучше бы, однако, собрать несколько бюджетов, хотя и без мелочных подробностей, чем собирать, как это сделал автор, «до 90 описаний с оценкой» хозяйственной обстановки, которая достаточно выясняется земскими подворными переписями.
За отсутствием бюджетов в нашем распоряжении оказываются только двоякие данные для определения характера хозяйства рассматриваемой группы: во‑первых, расчеты Постникова[8] о количестве посева на двор, необходимом на прокормление средней семьи; во‑вторых, данные о разделении посевной площади на 4 части, и о среднем количестве денежных расходов (на семью в год) у местных крестьян.
|
|
|
На основании подробных расчетов о количестве десятин посева, необходимом на продовольствие семьи, на посев и на корм скоту, Постников делает такой окончательный вывод:
«Крестьянская семья среднего состава и достатка, живущая исключительно земледелием и сводящая свой баланс без дефицита, при средних урожаях должна иметь в своей посевной площади – 4 дес. на продовольствие 6V2 душ семьи, 4!/г дес. для корма 3‑х рабочих лошадей, 1V2 дес. для сбора посевных семян и 6–8 дес. для продажи зерна на рынок, всего 16–18 десятин посева. … Средний тавричанин имеет около 18 дес. посева на двор, но 40 % населения 3‑х Таврических уездов имеет посева у себя ниже 10 дес. на двор, и если оно все‑таки занимается земледелием, то лишь потому, что часть своего дохода добывает сторонними заработками и отдачей внаймы своей земли. Хозяйственное положение этой части населения – ненормальное, шаткое, потому что в большинстве случаев она не может иметь у себя запасов на черный год» (с. 272).
Так как средний размер посева на двор в рассматриваемой группе – 8 дес. т. е. менее половины необходимого (17 дес.), то мы вправе заключить, что крестьяне этой группы большую часть дохода получают от «заработков», т. е. от продажи своего труда.
|
|
|
Другой расчет: по вышеприведенным данным Постникова о распределении посевной площади, из 8 дес. посева – 0,48 дес. пойдет на семена; 3 дес. на корм скоту (в этой группе на двор приходится 2, а не 3 штуки рабочего скота); 3,576 дес. – на продовольствие семьи (состав ее тоже ниже среднего – около 5½ душ, а не 6½), так что на торговую площадь останется менее 1 дес. (0,944), доход с которой автор исчисляет в 30 руб. Но сумма необходимых денежных расходов для тавричанина гораздо выше. Собрать данные о количестве денежных расходов гораздо легче, чем о бюджетах, говорит автор, потому что крестьяне нередко сами производят расчеты на эту тему. По этим расчетам оказывается, что:
«Для семьи среднего состава, т. е. состоящей из мужа‑работника, жены и 4‑х детей и подростков, если она ведет хозяйство на собственной земле, примерно 20 десятинах, не прибегая к аренде, сумма необходимых денежных расходов в году тавричанами определяется в 200–250 руб. Сумма в 150–180 руб. считается минимумом того денежного расхода, который должна иметь малая семья, если она при этом будет во всем ограничивать себя. Годовой доход ниже этой цифры считается уже невозможным, ибо работник с женою добывает в этой местности батрачеством, при готовом продовольствии и помещении, 120 руб. в год, причем не несет никаких расходов по содержанию скота, инвентаря и пр. и может еще получать «верхи» от земли, сдаваемой им внаймы своим односельцам» (с. 289). Так как рассматриваемая группа ниже средней, то мы возьмем минимальный, а не средний денежный расход и даже низшую цифру minimum'a, – 150 руб., которые должны быть добыты «заработками». При этом расчете, собственное хозяйство дает крестьянину рассматриваемой группы (30 + 87,5 =) 117,5 руб., а продажа своего труда – 120 руб. Следовательно, опять‑таки мы получаем, что самостоятельным земледельческим хозяйством крестьяне этой группы могут покрыть только меньшую половину своих минимальных расходов[ii].
|
|
|
Таким образом, рассмотрение характера хозяйства во всех подразделениях низшей группы приводит к тому несомненному выводу, что хотя большинство крестьян и имеет небольшие посевы, тем не менее преобладающим источником средств к жизни является у них продажа своей рабочей силы. Все крестьяне этой группы – более наемные рабочие, чем хозяева‑земледельцы.
|
|
|
Постников не поставил этого вопроса о характере хозяйства крестьян низшей группы и не выяснил отношения заработков к своему хозяйству – это составляет крупный недостаток его труда. В силу этого осталось у него недостаточно выясненным то странное на первый взгляд явление, что крестьяне низшей группы, имея слишком мало своей земли, забрасывают ее, сдают внаймы; в силу этого остался несвязанным с общим характером хозяйства тот крупный факт, что количество средств производства (т. е. земли и инвентаря) у крестьян низшей группы значительно ниже среднего. Так как среднее количество средств производства, как мы видели, обеспечивает как раз только удовлетворение необходимых потребностей семьи, то из указанной обделенности бедных крестьян с безусловной необходимостью следует для них – обязательность искать чужих средств производства для приложения своего труда, т. е. продаваться.
Переходим ко второй группе – средней, обнимающей тоже 40 % населения. Сюда принадлежат хозяева с посевом от 10 до 25 дес. на двор. Термин «средней» является вполне применимым к этой группе, с тою, впрочем, оговоркой, что ее средства производства несколько (немногим) ниже средних: посев на двор – 16,4 дес. при среднем для всех крестьян – 17 дес. Скота – 7,3 штуки на двор при среднем – 7,6 штуки (рабочего скота – 3,2 при среднем – 3,1). Всей пашни на двор 17–18 дес. (надельной, купчей и арендованной), при среднем – 20–21 дес. по уездам. Сравнение количества десятин посева на 1 двор с той нормой, которую дал Постников, показывает, что хозяйство на собственной земле дает этой группе в обрез столько, сколько необходимо на прокормление.
По всем этим данным можно бы, казалось, думать, что хозяйство крестьян этой группы окажется наиболее прочным: крестьянин покрывает им все свои расходы; он работает не ради получения дохода, а только для удовлетворения первых потребностей. На самом деле, однако, мы видим как раз обратное: хозяйство крестьян этой группы отличается весьма значительной непрочностью.
Прежде всего достаточным оказывается в этой группе средний размер посева – 16 дес. Следовательно, хозяева, имеющие от 10 до 16 дес. посева, не покрывают земледелием всех расходов и вынуждены тоже прибегать к заработкам. Из приведенного выше приблизительного расчета Постникова мы видим, что в этой группе нанимается 2846 рабочих, а отпускается 3389, т. е. больше на 543. Около половины хозяйств этой группы, следовательно, обеспечены не вполне.
Далее, в этой группе приходится рабочего скота на двор – 3,2 штуки, между тем как на тягло требуется, как мы видели выше, 4 штуки. Следовательно, значительная часть хозяев этой группы не может обойтись своим скотом при обработке земли и должна прибегать к супряге. Число супряжников в этой группе также не менее ^: так можно думать потому, что общее число тягловых хозяйств – около 40 %, из которых 20 % пополнят зажиточную высшую группу, а остальные 20 % придутся на среднюю, так что не менее /г средней группы окажется не имеющей тягла. Точного числа супряжников в этой группе Постников не сообщает. Обращаясь к сборникам земской статистики, находим следующие данные (по двум уездам)[9].
Таким образом, по обоим уездам в средней группе меньшинство дворов обрабатывает землю своим скотом: в Мелитопольском уезде – менее 1/3 дворов; в Днепровском уезде – менее V2. Следовательно, число супряжников, взятое выше для всех 3‑х уездов (V2), скорее слишком низко и никак не преувеличено. Конечно, невозможность обработать землю своим скотом уже достаточно характеризует непрочность хозяйства, но для иллюстрации приведем описание супряги, даваемое Постниковым, который уделяет, к сожалению, слишком мало внимания этому интересному и в экономическом и в бытовом отношениях явлению.
«У домохозяев, работающих супрягой, – говорит Постников, – норма рабочей площади ниже [чем у крестьян, работающих своим скотом] в силу того же правила механики, по которому 3 лошади, запряженные вместе, не оказывают тяги в 3 раза большей противу одной лошади. Спрягающиеся между собою могут жить в разных концах села (спрягаются преимущественно родственники), затем число полевых участков у двух домохозяев (спрягаются также и 3 хозяина) вдвое более, чем у одного. Все это увеличивает расходы на переезды. [В примечании: «При разделе земель каждый двор получает в известном клину на свои души сплошной участок, и потому у малодушных участки меньше. Условия супряги в Таврической губернии очень различны. Кто из супряжников имеет буккер, тому выорывается лишняя десятина, например, одному 10, а другому – 11 дес, или на не имеющего буккера падают все расходы по починке его во время работ. Тоже при неравенстве в количестве спрягаемого скота: одному пашут лишний день и т. д. В с. Каменке владелец буккера получает деньгами от 3‑х до 6 руб. за весну. Несогласия между супряжниками вообще очень часты».] Для того, чтобы наладить согласие, тратится также известное время, и случается, что до окончания работы согласие это расстраивается. В иных случаях у супряжников недостает лошадей для бороньбы, тогда их выпрягают из буккера: одни лошади едут за водой, другие боронят. В селе Юзкуях мне передавали, что супряжники часто буккеруют в день не более 1 дес, т. е. вдвое меньше против нормы» (с. 233).
К недостаточности живого инвентаря присоединяется малочисленность мертвого. Из приведенной выше таблицы о количестве инвентаря, приходящегося на 1 двор в разных группах, видно, что в средней группе во всех уездах приходится не менее 1 штуки пахотного инвентаря на 1 двор. Но на самом деле распределение инвентаря даже в пределах группы не отличается равномерностью. Постников не дает, к сожалению, об этом данных, и нам приходится обратиться к сборникам земской статистики. В Днепровском уезде 1808 дворов из 8227 совсем не имеют пахотных орудий; в Мелитопольском – 2954 из 13789; в 1‑ом уезде % обделенных дворов = 21,9 %; во 2‑ом – 21,4 %. Несомненно, что домохозяева, лишенные пахотных орудий, приближаются по своему экономическому положению к низшей группе, тогда как домохозяева, имеющие их более 1 штуки на двор, – к высшей. Число домохозяев, не имеющих плугов, еще больше: 32,5 % в Днепровском уезде и 65,5 % в Мелитопольском. Наконец, машинами для уборки хлеба (имеющими очень важное значение в хозяйстве южнорусского крестьянина вследствие недостатка рабочих для ручной уборки и длинноземелья{11}, растягивающего возовицу хлеба на целые месяцы) – хозяева этой группы обладают совершенно уже в ничтожном количестве: в Днепровском уезде на всю группу приходится 20 косилок и жаток (1 штука на 400 дворов); в Мелитопольском – 178х/2 (1 шт. на 700 дворов).
Общую систему хозяйства крестьян этой группы Постников рисует так: «Домохозяева, имеющие у себя менее 4‑х голов рабочего скота, обязательно спрягаются для обработки полей и посева. Домохозяева этого разряда имеют во дворе либо 2‑х работников, либо одного. Уменьшение относительной рабочей способности таких хозяев следует уже в силу меньшего размера хозяйства, супряги и более скудного инвентаря. Пахота производится супряжниками часто малым, трехлемешным буккером, который работает медленнее. Если такие хозяева убирают хлеб машиною, нанимаемой у соседей, то они получают ее тогда, когда сосед успел уже скосить свой хлеб. При ручной уборке хлеба она долее тянется, в некоторых случаях требует найма поденных рабочих и дороже обходится. У хозяев одиноких всякое экстренное домашнее дело или исполнение общественных обязанностей прерывает работу. Если домохозяин‑одиночка едет на полевые работы в дальнее поле, где крестьяне часто проводят целую неделю, зараз оканчивая посев и оранку, то он должен чаще возвращаться домой в село, чтобы навестить оставшуюся семью» (с. 278). Таких одиноких домохозяев (имеющих одного работника) в рассматриваемой группе большинство, как видно из следующей таблицы, приводимой Постниковым и показывающей рабочий состав семей в разных посевных группах по всем 3‑м уездам Таврической губернии (с. 143).
Из этой таблицы видно, что в средней группе /5 семей имеют по 1 работнику или вовсе без работника[10].
Чтобы иллюстрировать отношение средней группы к высшей и вообще прочность ее хозяйства, приведем из Сборника статистических сведений по Днепровскому уезду данные о распределении между группами всей находящейся в распоряжении крестьян земельной площади и в частности площади под посевом[11]. Получаем следующую таблицу:
Из этой таблицы видно, что по количеству надельной пашни средняя группа стояла впереди всех: в ее руках было 46,5 % земли. Недостаточность надельной земли вынудила крестьян прибегнуть к аренде, благодаря которой площадь крестьянского землепользования возросла в общем более чем в полтора раза. Количество земли у средней группы абсолютно тоже возросло, но относительно уменьшилось: у нее стало только 41,2 % всей земельной площади и 43 % посева; первое место заняла высшая группа. Следовательно, не только низшая группа, но и средняя испытывает прямое давление со стороны высшей, отбивающей у них землю.
Все вышеизложенное дает нам право следующим образом характеризовать экономическое положение средней группы. Сюда относятся хозяева‑земледельцы, живущие исключительно доходом от своего собственного посева; размер последнего почти равен среднему посеву местного крестьянства (или несколько ниже) и покрывает в обрез необходимые потребности семьи. Но недостаток живого и мертвого инвентаря и неравномерное его распределение делают хозяйство крестьян этой группы непрочным, шатким, особенно ввиду угрожающей тенденции высшей группы к вытеснению низшей и средней.
Обращаемся к последней – высшей группе, обнимающей зажиточное крестьянство. Сюда относится в Таврических уездах – А населения с посевом свыше 25 дес. на двор. Насколько действительно богаче других эта группа и рабочим скотом, и инвентарем, и надельной и др. землею – об этом приведено было достаточно данных выше. Чтобы показать, насколько именно состоятельнее крестьяне этой группы, чем средние крестьяне, приведем еще только данные о посеве: в Днепровском уезде в зажиточной группе приходится 41,3 дес. посева на двор, а в среднем по уезду – 17,8 дес, т. е. менее в два с лишним раза. Вообще эта сторона дела, большая зажиточность многосеющих крестьян, выяснена Постниковым с достаточной полнотою, но он почти совсем не обратил внимания на другой, гораздо более важный вопрос: какое значение имеет хозяйство этой группы в общем сельскохозяйственном производстве района и какою ценою (для других групп) покупается успех высшей.
Дело в том, что численно группа эта очень мала: в самой зажиточной области юга, в губернии Таврической, всего только 20 % населения. Можно бы думать поэтому, что значение ее в хозяйстве всей местности не велико[iii]. Но на деле мы видим как раз обратное: в общем производстве сельскохозяйственных продуктов это зажиточное меньшинство играет преобладающую роль. В 3‑х Таврических уездах – из всей посевной площади – 1 439 267 дес. – в руках зажиточного крестьянства находится 724 678 дес, т. е. более половины. Разумеется, цифры эти далеко не точно выражают преобладание высшей группы, так как урожаи у зажиточных крестьян гораздо выше, чем у бедных и средних, не ведущих, по вышеприведенной характеристике Постникова, никакого правильного хозяйства.
Таким образом производят хлеб главным образом крестьяне высшей группы, и потому (что особенно важно и что особенно часто игнорируется) всевозможные характеристики сельского хозяйства, отзывы об агрикультурных улучшениях и т. п. относятся преимущественно и более всего (иногда даже исключительно) к состоятельному меньшинству. Возьмем, например, данные о распространении улучшенных орудий. Постников сообщает об инвентаре таврического крестьянина следующее: «Крестьянский инвентарь за небольшим исключением тот же, что и у немцев‑колонистов, но менее разнообразен, отчасти хуже качеством и потому дешевле. Исключением является юго‑западная, редко и малонаселенная часть Днепровского уезда, сохраняющая пока первобытный малороссийский инвентарь с тяжелым деревянным плугом и деревянным ралом при железных зубьях. В остальном районе Таврических уездов у крестьян плуги употребляются повсеместно улучшенные, железные. Наряду с плугом занимает первостепенное место в обработке почвы и буккер, который во многих случаях является даже единственным пахотным орудием у крестьян. Но чаще буккер употребляется наряду с плугом… Боронами служат повсеместно деревянные бороны с железными зубьями, которые бывают 2‑х родов: двуконные бороны, захватывающие полосу в 10 фут. ширины, и одноконные, имеющие в ширину около сажня… Буккер является в виде трех‑, четырех‑ и пятилемешного орудия… К буккеру очень часто прикрепляют впереди небольшую сеялку, действующую в связи с ходовым колесом буккера. Она производит посев одновременно с заделкой его буккером. Из прочих орудий по обработке почвы у крестьян встречается еще, хотя и не часто, деревянный каток, служащий для укатывания полей после посева. Жатвенные машины в особенности распространились у крестьян в последнее 10‑летие. В зажиточных селах, по словам крестьян, их имеет у себя почти V2 дворов… Косилки у крестьян встречаются гораздо реже, чем жнейки… Точно так же мало распространены у крестьян конные грабли и молотилки. Употребление веялок повсеместное… Для перевозки служат исключительно немецкие брички и мажары, приготовляемые теперь во многих русских селениях… Для молотьбы повсеместно служат каменные зубчатые катки большей или меньшей длины» (с. 213–215).
Чтобы узнать, как распределяется этот инвентарь, приходится обратиться к земским статистическим сборникам, хотя и в них данные не полны: таврические статистики регистрировали только плуги и буккеры, жнейки и косилки и делижаны (т. е. брички или мажары). Сводя вместе данные по Мелитопольскому и Днепровскому уездам, получаем, что из всего числа плугов и скоропашек (46522) в руках высшей группы находится – 19987, т. е. 42,9 %; бричек – 23747 из 59478, т. е. 39,9 %; наконец, жнеек и косилок – 2841 из 3061, т. е. 92,8 %.
Выше были приведены данные, показывающие, что производительность труда в высших группах крестьянства значительно выше, чем в низших и средних. Посмотрим теперь, какими особенностями техники обусловлена такая особенность хозяйства у крупных посевщиков.
«Размер землевладения и землепользования у крестьян, – говорит Постников, – определяет собой в значительной мере также систему и характер земледелия. Эта зависимость между тем и другим, к сожалению, до сих пор мало изучалась у нас исследователями крестьянского хозяйства, для которых последнее еще нередко представляется однородным во всех слоях сельского населения. Оставляя в стороне систему земледелия, постараюсь вкратце резюмировать эти особенности в технике хозяйства отдельных групп крестьян, насколько они выяснились для меня из поездок в Таврических уездах.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 61; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!