Мытарь и фарисей по Евангельской притче

 

 

 

 

Мытарь спасашеся, и блудница целомудрствовавше (сделалась целомудренной), и фарисей, хваляся, осуждашеся. Ов убо взывал: очисти мя (будь милостив мне), ова же: помилуй мя. Сей же величашеся, вопия: Боже, благодарю Тя, и прочия безумныя глаголы.

(Лк. 18, 1‑14; 46‑47)

 

Очисти, якоже мытарь вопию Ти, Спасе, очисти мя: никтоже бо сущих из Адама, якоже аз, согреших тебе.

(Лк. 18, 13)

 

Об уцеломудренной через покаяние блуднице уже была речь при рассмотрении стиха о случившемся с ней в доме Симона фарисея. Ограничимся размышлением о молитве мытаря и фарисея, на которую, со слов известной Евангельской притчи, указывают подлежащие рассмотрению стихи канона в урок для нашего покаяния. Эта притча произнесена Христом против тех, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других (Лк. 18, 9). В ней содержится учение о том, какие душевные расположения нужны для получения оправдания от Бога.

Притча предостерегает от тех душевных расположений, какие открылись в молитве фарисея в храме, в молитве же мытаря представляет образец, достойный подражания для каждого грешника, кающегося пред Богом и желающего получить от Него помилование.

В молитве фарисей благодарит Бога за то, что он в нравственном отношении превосходит прочих людей, прочие люди – грабители, обидчики, прелюбодеи или таковы, как мытарь, позади его стоявший тоже на молитве, – он же, – фарисей, не таков, он постится два раза в неделю, жертвует в храм Божий десятую часть из всего, что приобретает (ст. 11‑12). Благодарность Богу есть долг всякого человека. За все мы должны благодарить Бога – за внешние милости, за помощь в исполнении заповедей Его, даже за скорби, болезни, беды и напасти. И фарисей хорошо поступает, что благодарит Бога, но нехорошо, что с его благодарностью соединяется самохвальство и осуждение ближних; не хорошо, что он выставляет себя неукоризненным пред Богом на основании очень немногих нравственных достоинств. Не делать уголовных преступлений против ближних, не быть вором, грабителем, обидчиком, прелюбодеем еще не значит быть правым пред Богом и Его законом. Закон требует несравненно больше. Недостаточно только не делать зла ближним, надобно еще делать им добро, помогать им в духовных и телесных нуждах. Совершить несколько дел внешнего благочестия, предписанных законом, например, давать в храм десятую часть от доходов, или непредписанных, например, поститься два раза в неделю, опять далеко не достаточно для того, чтобы признавать себя правым перед Богом. Дела внешнего благочестия имеют цену только в соединении с искренней любовью к Богу и ближним, с сердечным сокрушением о грехах, с подвигами стяжания и соблюдения сердечной чистоты. Если бы фарисей стал судить о своем поведении, имея в виду эти условия богоугождения, он не дерзнул бы хвалиться пред Богом и смиренно исповедал бы пред Ним свое недостоинство.

К смирению пред Богом его должен был бы расположить также строгий суд закона против всех подзаконных: Проклят [всякий человек], кто не исполнит [всех] слов закона сего и не будет поступать по ним! (Втор. 27, 26). Так как никому не под силу буквально исполнить все, чего требует закон, то, очевидно, проклятие закона падает на всех, кому он дан, не исключая того, кто не исполнил одной какой‑нибудь заповеди, а все прочие исполнил. Посему‑то и говорится о законе ветхозаветном, что он гнев соделовает (Рим. 4, 15), то есть гневу Божию подвергает. И закон этот дан совсем не для того, чтобы через него единственно достигать оправдания перед Богом, а для того, чтобы путеводить к вере во Христа (см.: Гал. 3, 24). Он путеводил ко Христу и нравственными заповедями, потому что трудность исполнять их в точности заставляла искать и ожидать помощи от Искупителя, который один мог снять с человека осуждение закона, один мог умилостивить правду Божественную, – и обрядовой стороной. Ибо ветхозаветные жертвы, не очищая грехов сами по себе, служили только напоминанием их (см.: Евр. 10, 3‑4), а вместе прообразовали ту великую жертву, которую Христос принес на Кресте, и питали веру в силу ее.

Фарисей, изображаемый в притче, как видно, далек был от мысли о своей виновности пред Богом и, следственно, о нужде для него искупления. Иначе он пожелал бы явиться пред Богом в храме Его не с одной благодарной молитвой, а вместе с мольбой о помиловании. Не вниди в суд с рабом Твоим, сказал бы он с праведным Давидом, – яко не оправдится пред тобою всяк живый (Пс. 142, 2).

Но какая противоположность фарисею в лице мытаря, которого осудил фарисей!

Мытарь, быть может, действительно был причастен к тем грехам, в которых неповинным исповедовал себя фарисей. Но он угодил Богу именно теми духовными расположениями, которых недоставало фарисею. Войдя в храм, мытарь стал вдалеке, не смел очей поднять на небо, бил себя в грудь и говорил: «Боже, милостив будь мне грешнику!» И такое чувство виновности и недостоинства пред Богом, сознание нужды в Его милосердии и упование единственно на Его милосердие – вот чем мытарь угодил Богу, вот за что он вышел из храма в дом свой оправданным более, чем фарисей (см.: Лк. 18, 14). Но для мытаря ли одного утешительно помилование, оказанное ему? Нет, оно всегда было и будет утешительно для всех, подражающих мытареву смирению. Ибо «всяк возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется» – так заключил притчу Спаситель. В сем заключении идет речь о гордости и смирении не в общем, обширном смысле, но в отношении к оправданию. Так, в лице фарисея осуждено горделивое мнение о своей праведности, о своих мнимых заслугах пред Богом, осуждены поистине безумные глаголы самохвальства и презрения к ближним; в лице же мытаря превознесено смирение, самоосуждение или та духовная нищета, возлюбившие которую сознают свое недостоинство и виновность пред Богом и ожидают оправдания единственно от милосердия Божия, за что и ублажаются Спасителем.

Осужденный Господом Иисусом фарисейский дух самовосхвалений и гордости, к сожалению, живет и в христианском обществе. На самой исповеди многие вместо того, чтобы приносить мытарево покаяние, почти повторяют слова фарисея, говоря: я никого не убил, не ограбил, не украл, жены ни у кого не отнял, и нередко выражают желание, чтобы духовник о других грехах и не спрашивал их, как будто все прочие грехи, какие есть у них, так незначительны в сравнении с грехами против 6‑й, 7‑й и 8‑й заповеди, что и помнить их, и каяться в них не стоит. Как будто и грехом они не почитают нарушение прочих заповедей, – как будто и знать не хотят, что даже теми заповедями, исполнением которых они похваляются, воспрещаются не одни грубые грехи, которых удалось им избегнуть, а и другие многочисленные, сродные, по учению Спасителя в Его Нагорной беседе и по катехизическому толкованию, с грубыми. Как будто дело в том только, чтобы не делать известных грехов, а не вместе в том, чтобы упражняться в противоположных им добрых делах, упущение которых не менее грешно, чем грубое беззаконное действие. Как будто они должны отвечать пред Богом за одни грубые греховные дела, а не вместе с ними за греховные мысли и расположения.

Иногда также приходится слышать на исповеди самодовольное фарисейское восхваление себя за соблюдение постов, за пожертвования в храм, выражение сокрушения по поводу нечаянного употребления скоромной пищи в постный день, без малейшей, однако, скорби о пренебрежении важнейшего в законе: правосудия, милости и верности долгу (см.: Мф. 23, 23).

Душа, виновная в подражании фарисею, бойся его самохвальства, чтобы не быть осужденной вместе с фарисеем, и возлюби мытарево смирение; беспощадно осуди себя пред Господом во всех твоих винах пред Ним и скажи Ему: «Очисти мя, Спасе, очисти, яко мытарь вопию, никтоже бо сущих из Адама якоже аз согреших Тебе». Вместе с Павлом пусть каждый из нас исповедует себя первым на свете грешником (см.: 1 Тим. 1, 15).

Столь строгий суд о себе может показаться несправедливым только тому, кто судит о своем поведении по сравнению с поведением других людей, а не с требованием закона. Требования закона Божия так высоки, заповедь Господня так широка, что не найдется на земле ни одного праведника, который бы, положа руку на сердце, мог сказать о себе, что он исполнил все, чего требует от него воля Божия, что достиг высоты нравственного совершенства, указанной ему Богом: будьте святы, как Бог свят (см.: Лев, 19, 2), будьте совершенны, как Отец Небесный совершен (см.: Мф. 5, 48). Этот идеал совершенства недостижим ни для кого. И чем выше тот, кто поднимется на пути к нему, тем яснее он убедится в ничтожестве своих успехов: область достигнутых им успехов в стремлении к предуказанному ему нравственному совершенству покажется ему слишком незначительной в сравнении с тем, чего ему еще предстоит достигнуть.

Он скажет себе и исповедует перед другими: я еще и не начинал идти путем спасения, как действительно сказал один великий подвижник перед смертью. Он не станет ободрять себя тем, что все же он лучше, нравственнее многих людей. Своего превосходства перед другими людьми он совсем не признает ввиду той совокупности совершенств, которой он не достигнул, хотя обязан стремиться к достижению ее, – и с полнейшей искренностью скажет: я первый из грешников, ибо что я далек от нравственного совершенства, это я знаю, а что другие хуже меня, этого не могу утверждать. Они хуже меня в одном отношении, а в другом, может быть, лучше меня.

В таком смиренном, беспощадном самоосуждении заключается главное условие к преклонению Бога на милость, ибо и перед человеческим судом вина смягчается, когда в ней признаются. Это, впрочем, не значит, что грешник смело, без страха наказания, может проводить греховную жизнь в надежде помилования и оправдания, если он смиренно будет осуждать себя пред Богом. Искреннее смирение всегда соединяется с искренним желанием освободиться от тех недостатков, в которых сознаемся, и с деятельным стремлением к совершенству. Так бывает во всяком роде деятельности: успехи в науках, в искусстве, в жизни общественной всегда бывают плодом смиренного сознания, что мы далеки от совершенства в усвоении истинного, прекрасного, полезного, что нам следует трудиться больше и больше для достижения этих целей.

Подобно этому и в нравственном отношении смирение служит побуждением к преспеянию в жизни святой и богоугодной.

Примером может служить апостол Павел. Он по смирению называл себя первым грешником, хотя всякому известно, что он был величайшим праведником. Потому‑то он совершил столь изумительные подвиги самоотвержения, любви к Богу и ближним, что почитал себя первым грешником. Если бы он не обладал великим смирением, если бы он самодовольно взирал на пройденный им путь, он не прославился бы столько на поприще апостольского служения и духовного подвижничества.

Итак, с мытаревым смирением соединяй ревность к подвигам жизни святой и богоугодной. Только при этом условии твое смирение будет богоугодно, покаяние спасительно.

 

Глава 68

Пастырь и агнец

 

 

 

 

Ты ecu Пастырь добрый, взыщи мене агнца, и заблуждшего да не презриши мене.

(Ин. 10, 10‑14)

 

При чтении этого стиха надобно иметь в виду Евангельскую притчу о заблудшей овце. В этой притче Господь Иисус выразил ту мысль, что грешник кающийся дороже Ему гордых праведников и что Он пришел привести не этих праведников, а грешников к покаянию. Для наглядного выражения этой мысли Господь в сказанной притче представляет Себя в образе пастыря, который, потеряв одну из сотни своих овец, ушедшую из стада, бросает в пустыне девяносто девять, ищет ее и если найдет, берет ее с радостью на плечи и, пришедши домой, к участию в своей радости о найденной овце приглашает друзей и соседей (см.: Мф. 18, 13). «Глаголю вам, – заключает притчу Спаситель, – яко тако радость будет на небеси о едином грешнике кающемся, нежели о девятидесяти и девяти праведниках, иже не требуют покаяния», то есть о мнимых праведниках, самодовольно почитающих себя праведниками и не нуждающихся в покаянии (см.: Лк. 15, 7).

Все черты притчи глубоко трогательны. Овца заблудшая и обретенная – образ грешника, взысканного благодатью и спасенного. И какой выразительный образ! Овца, убежавшая из стада, скрывшаяся от надзора пастуха, есть самое жалкое животное. Она подвергается опасности попасть туда, где нет ни корма, ни воды, затеряться в непроходимой лесной чаще или в трущобе и сделаться добычей хищного зверя.

Подобно сему и душа, удалившаяся от Господа, Источника истины и благодати, есть несчастное существо: она обрекает себя в жертву всякого рода заблуждениям, подвергается владычеству страстей, терзающих своих рабов пуще лютого зверя, делается легкой добычей духовного льва – диавола, всюду ищущего, кого бы поглотить. Но чем жальче положение души, удалившейся от Господа и блуждающей по распутиям греха, тем трогательнее попечение о ней Господа. Подобно пастуху, который, заметив пропажу одной овцы, оставляет свое стадо и идет искать заблудшую, милосердый Пастырь души тщится спасти от погибели падшую душу. Он преклонил Небеса, где служат Ему тьмы верных Ему овец, – святых Ангелов, сошел на землю для того, чтобы обрести заблудшую овцу – род человеческий. Сего мало, Он и по совершении дела искупления крестной смертью, воскресением и вознесением на Небо продолжает с высоты святой Своей призирать на каждого грешника, удалившегося от указанных ему путей спасения.

Какие же Он употребляет средства, чтобы спасти грешную душу, блуждающую на путях погибели? Он зовет ее к Себе то кротким, то иногда грозным голосом. Он старается внушить ей, как опасно ее положение, через совесть, через писанное слово Свое, через пастырей Церкви, через беседы людей опытных в духовной жизни, через обстоятельства жизни – благоприятные, располагающие к благодарности Богу, или неблагоприятные, располагающие к смирению и покаянию.

Как поступает небесный Пастырь с душой, откликнувшейся на Его зов? В притче о заблудшей овце сказано, что пастырь, если найдет ее, берет на свои плечи с радостью. Овца от долгого блуждания утомилась и не в состоянии следовать за пастухом, – и вот он сам несет ее домой. Подобно сему поступает Господь, когда обретает заблудшую душу. Она обнаружила уже готовность идти за Пастырем, ей нужно теперь начать подвиги покаяния. Но на первых порах для нее трудны эти подвиги, нелегко вдруг расстаться с прежней жизнью в удалении от Бога и от духовного стада. И вот, милосердый Пастырь облегчает ей этот труд Своей укрепляющей благодатью. Призывая к Себе всех труждающихся и обремененных греховной ношей, Он обещает упокоить их. И Его обещание неложно. Стоит только грешнику остановиться на пути греха и погибели и сделать первый шаг назад, и ему готова помощь в дальнейшем движении. Он уже не один пойдет по новому пути, а с Христом‑Пастырем; будет претыкаться и падать, – Христос будет брать его на Свои рамена, ободрять и утешать его, посылать в его сердце умиление и радость в молитве, благословлять победой над искушениями, делать для него нечувствительными даже внешние страдания.

В притче о заблудшей овце сказано, что пастырь, нашедши ее, не только сам радуется о ней, и притом более, чем о девяноста девяти незаблудившихся, но приглашает еще друзей и соседей разделить с ним радость. Но если так радуются на земле по случаю отыскания бессловесной твари, то не наипаче ли радуются на Небесах по случаю обретения и спасения заблудшего разумного существа? Радуется о нем Пастырь душ, а с Ним не могут не радоваться Его друзья и соседи, – небожители, присно близ Него живущие на Небесах. Любящим свойственно принимать к сердцу все, что радует и огорчает любимого. Кто же больше небожителей любит Господа? Могут ли они не радоваться по самой любви к заблудшему и потом обретенному любовью Господа грешнику? Только злым, как современные Христу враждовавшие против Него книжники и фарисеи, свойственно относиться безучастно к судьбе ближнего. Добрым же и святым свойственно радоваться с радующимися и плакать с плачущими.

Но почему же на Небесах радуются больше об одном покаявшемся грешнике, чем о девяноста девяти праведниках? Не справедливее ли за них больше радоваться? Но какие это праведники разумеются в притче? Это, по словам притчи, не имеющие нужды в покаянии. Истинные ли они праведники? Нет, истинные праведники, пока живут на земле, всегда имеют и чувствуют нужду в покаянии. Нет ни одного праведника, который бы сознавал себя чуждым греха. Безгрешных на земле нет. Стало быть, девяносто девять праведников, о которых идет речь в притче, суть мнимые, фальшивые праведники, гордые сознанием, будто в нравственном отношении они несравненно лучше прочих, будто своими делами они вполне заслужили благоволение Божие. Им ли чувствовать нужду в покаянии? О таких праведниках не радоваться, а скорбеть остается. Они далеки от спасения, потому что далеки от покаяния. Скорее раскается величайший грешник, самой крайностью своих греховных безобразий приводимый к сознанию своей виновности, чем они.

Грешная душа! Не узнаешь ли себя в заблудшей овце Евангельской притчи? Спроси себя, не удалилась ли ты своевольно с пажитей, на которых пасутся верные Пастырю Христу овцы Его духовного стада? Не пренебрегла ли духовной пищей, которой питает их Христос, – учением истины и благодатью Святых Таинств? Не блуждаешь ли вдали от стада Христова, по горам высокоумия и гордости? Не запуталась ли в дебрях мирской суеты? Не погрязла ли в смрадном болоте чувственных наслаждений, куда завлекло тебя желание чем‑нибудь наполнить мучительную пустоту, оставшуюся в тебе после отчуждения твоего от Бога? Не гибнешь ли ты в разбойничьем вертепе нечестивых и порочных сообществ? Не идешь ли путем, ведущим прямо в ад? Не посетил ли тебя враг спасения?

Горе тебе, грешная душа, если не остановишься на избранном тобой пагубном пути! Остановись, пойми, как пагубно твое положение, и поспеши откликнуться на голос Пастыря Христа, зовущего тебя ко спасению, – скажи на зов Его благодати: «О Пастырь добрый! Виновата я пред Тобою, убежав от Тебя на страну далече. Я готова к Тебе возвратиться; взыщи меня Твоим милосердием и не презри меня заблудшую, а теперь кающуюся». Своим покаянием ты обрадуешь не только Его, но и всех небожителей.

 

Глава 69

Драхма

 

 

 

 

Аз есмь, Спасе, юже погубил (потерял) ecu древле царскую (с царским изображением) драхму; но вжег светильник, Предтечу Твоего, Слове, взыщи и обрящи Твой образ.

(Лк. 15, 8‑10)

 

Погребох (помрачил) перваго образа доброту, Спасе, страстьми, юже, якоже иногда драхму, взыскав обрящи.

(Лк. 15, 8)

 

B основании этих стихов Великого канона положена притча Христа Спасителя о потерянной драхме, небольшой серебряной монете в 15 копеек, с царским на ней изображением.

У одной женщины было 10 драхм. Одну из них она потеряла. Сумма небольшая, но женщине жалко лишиться ее. И вот она зажигает свечу, метет комнату и тщательно ищет в сору затерянную мелкую монету, пока не найдет ее. Ей удается отыскать ее; она радуется и созывает подруг и соседок, чтобы с ними поделиться своей радостью. «Так, говорю вам, – заключает притчу Господь, – бывает радость у Ангелов Божиих об одном грешнике кающемся».

Цель притчи одинакова с целью притчи о заблудшей овце. Эта цель состоит в том, чтобы показать, как дорого пред Богом и Ангелами обращение грешника и почему Господь так заботится о грешниках. Под образом женщины, потерявшей и нашедшей драхму, представляется Сам Господь Иисус, с материнской заботливостью взыскующий погибающую душу. Под драхмой, украшенной изображением царя, разумеется душа, украшенная образом и подобием Божиим, и через то по самой природе возвышенная перед всеми земными тварями.

Как носитель образа Бога Вседержителя, человек поставлен царем и владыкой над ними: ему отдана во власть вся земля, со всеми земными тварями. Но человек не сохранил своего достоинства. Самоугодие и страсти помрачили в нем черты образа Божия, и тот, кто по силе запечатленного в нем образа Божия умален немногим чем перед Ангелами, уподобился скотам несмысленным. Скот знает одни физические потребности, – он не имеет разума, чтобы разуметь Творца, – не имеет духовного чувства, чтобы умиляться при виде дел Божиих, запечатленных в творении, – не имеет совести, чтобы отличать добро от зла, и потому если убьет человека, не поймет, что это – злодеяние.

До подобного состояния доходили, или, по крайней мере, близки были к нему люди, жившие плотской жизнью, так что было в истории человечества время, когда Сам Господь назвал их плотью по отсутствию в них признаков духовной жизни (см.: Быт. 6, 3). Самая религия у большой части языческих народов носила плотский характер, требуя от людей одних телесных действий благочестия. Человек погибал, но Господь сжалился над Своим созданием, ниспадшим с высоты богоподобия до скотоподобия, все же, однако, не утратившим человеческой природы. Образ Божий затмился в душе человека, как затмевается изображение на запачканной и потертой монете, но еще не уничтожился.

И вот, Сам Единородный Сын Бога Отца, сый Сияние славы Его и точный Образ Существа Его, для обновления образа Божия в человеке снисходит с неба на землю и взыскует погибающее создание с такой же заботливостью, с какой женщина отыскивает потерянную драхму. Для обретения духовной драхмы Он не жалеет никаких усилий и жертв, – даже кровь Свою проливает за нее на кресте. Но прежде, чем принести эту бесконечной цены жертву, Он, подобно женщине, ищущей со свечой драхму, вносит свет Своего учения в ту духовную тьму заблуждений и пороков, в которую погружена была душа. Она отпала от истины, составляющей необходимую черту образа Божия, состоящего в праведности и святости истины (см.: Еф. 4, 24). И вот Господь, восстанавливая в человеке первоначальный образ, озаряет его светом истины. Он проповедует ее во все время общественного Своего служения. Но еще до вступления Его в это служение Ему предшествует с проповедью покаяния и светом ее приготавляет к принятию Его людей, ходивших во мраке лжи и пороков, святой Иоанн Предтеча. Он был поистине светильником горящим и светящим среди этого мрака (см.: Ин. 5, 35), и яркостью своего света разрежал этот мрак, и указывал им путь к выходу из него. Крестная смерть Спасителя, сходившего даже во ад для обретения погруженной в глубине его драхмы, увенчала дело спасения человека. Ради этой искупительной смерти дарованы человеку все благодатные силы и средства для обновления его по образу Создавшего его и для избавления от вечной погибели. Но, к сожалению, грех и страсти снова помрачают в нас образ Божий, в который мы облекаемся со времени крещения. Новый человек, каким каждый из нас стал через это Таинство, с течением времени уступает в нас место ветхому, так что иной раз трудно отличить христианина от язычника, трудно отыскать в нем черты образа Божия, как трудно отыскать мелкую монету, затерявшуюся в куче пыли и сора и вдобавок почерневшую от грязи.

О, грешная душа, погубившая первого образа доброту, поспеши покаянием обновить в себе эту доброту. Для покаяния требуется прежде всего сознание своей виновности, тяжести своих грехов. А оно достигается через поставление себя перед зеркалом закона Божия, через рассмотрение своего нравственного состояния в свете этого закона. Люди, закосневшие во зле, боятся этого обличающего их света. Не подражай их примеру, не бойся, а желай обличений, как бы они ни были строги, какими были обличения Иоанна Предтечи, называвшего приходивших к нему на крещение порождениями ехидны. Смирись перед его суровым голосом, даже проси Христа Спасителя, чтобы Он Сам Своей благодатью проложил путь к твоей совести обличениям великого проповедника покаяния, заставил тебя откликнуться на них вздохом сердечного сокрушения. Люди, сбившиеся с дороги в ночной тьме, могут погибнуть без вести, но спасаются, как скоро заметят вдали свет и дойдут туда, где видят этот приветный свет.

Проповедь Иоанна Предтечи о покаянии пусть послужит не только к твоему обличению, как светом обличаются дела тьмы, но вместе к твоему утешению и умиротворению, – пусть пробудит в тебе радостное чувство, что ты не погиб, а узрел путь спасения, что ты уже не потерянная, а обретенная драхма.

 

Глава 70

Заблудший сын

 

 

 

 

Богатство мое, Спасе, изнурив (расточив) в блуде, пуст (я чужд) есмь плодов благочестивых (благочестия), алчен же зову: Отче щедрот, предварив, Ты мя ущедри (поспеши умилосердиться надо мною).

(Лк. 15, 11‑32)

 

Урок покаяния, содержащийся в этом стихе, заимствован из Евангельской притчи о заблудшем сыне. Она имеет одинаковый смысл с притчей о добром пастыре и потерянной драхме. Она изображает величайшее милосердие Божие к кающемуся грешнику, как бы ни было глубоко его падение.

Притча о заблудшем сыне в первой половине своей изображает, до какой глубины падения может довести человека грех. Некто имел двух сыновей. Младшему из них не захотелось жить в доме отца. Он испрашивает у отца положенную ему в наследство часть имущества, удаляется в чужую сторону, здесь расточает его, живя распутно и роскошно, подвергается голоду, пристает к одному из тамошних жителей, пасет его свиней; но ему не дают даже свиного корма.

Вот наглядный образ того, как начинается нравственное падение и в какую бездну зла оно ввергает грешника. Начинается с того, что человек тяготится зависимостью от Бога, своего небесного Отца, порывается жить по всей своей воле и присваивает себе право, полученное от Бога богатство даров Его, душевных и телесных, употреблять самовольно, без всякой мысли об отчете пред Богом в употреблении их. Затем он удаляется от Бога мыслями, желаниями и делами, перестает молиться Богу, внимать слову Его, освящаться Таинствами. Чем же он теперь наполняет свою жизнь вдали от Бога? Что заменяет для него благо общения с Богом? Общение с Богом он меняет на общество людей развратных и нечестивых; духовные радости и утешения, почерпаемые в религии, – на грубые и чувственные наслаждения, мечтая найти в них счастье. Сбываются ли его мечты? Находит ли он счастье там, где думал найти его в состоянии удаления от Бога? Нет, он жестоко обманывается в своих расчетах. В погоне за мнимым счастьем он расточает богатство душевных и телесных сил. По душе он становится скотоподобным существом, ибо заглушены в ней духовные потребности и господствуют одни мирские и плотские привязанности; по телу он делается преждевременно дряхлым. Грешник, полным ртом поглощавший чувственные удовольствия, начинает испытывать мучительное состояние душевного голода. Они только на время могли насытить и удовлетворить душу, созданную для жизни в общении с Богом.

Затем неизбежно овладевает им разочарование, уныние, тоска, томительное чувство пустоты душевной. В этом состоянии он делается легкой добычей диавола. Князь мира сего порабощает своей тяжелой власти грешную душу, свергшую с себя спасительные узы покорности Господу, и заставляет ее пасти свиней, то есть подвергает ее крайнему позору и уничижению, о силе которого можно судить по сравнению с положением иудея, имеющего отвращение к свиньям и, однако ж, силой принужденного пасти их. В чем же состоит этот позор и уничижение грешника, попавшего в диавольские сети? В том, что он, утратив совершенно духовную свободу, продолжает питать чувственные скотские похоти даже тогда, когда сам чувствует их гнусность и проклинает их. Вдобавок, его презирают подобные ему грешники.

Таково бедственное положение, до которого может довести человека грех. Из этого положения возможны два исхода: или отчаяние и вечная погибель, или обращение к Богу. Во второй половине Евангельской притчи изображается исход последнего рода. Заблудший сын крайностью своего положения приведен был к раскаянию, – пришел в себя, вспомнил, сколько наемников у отца его живут в довольстве, тогда как он, родной его сын, гибнет от голода, и решился возвратиться к отцу, исповедать перед ним свою вину и проситься в наемники к нему, ибо не достоин уже называться его сыном. Решился и пошел к отцу. Отец, увидев его издали, сжалился над ним, вышел навстречу ему, обнял его, поцеловал и, не дав ему договорить покаянную речь, приказал рабам своим облечь его в лучшую одежду, дать ему перстень на руку и сапоги на ноги, заколоть тучного тельца и устроил пиршество, чтобы все радовались. Но не рад был старший сын; он позавидовал младшему, удостоенному такой чести после того, как он расточил имение отца с развратными людьми, и свое недовольство высказал отцу. Добрый отец сказал ему: надобно же было порадоваться о том, что брат твой был мертв и ожил, погиб и нашелся.

Пример обращения заблудшего сына достоин подражания для каждого грешника. Подражающие заблудшему сыну в грехах пусть подражают ему и в покаянии. Уже то одно, что грех не дает душе мира и покоя, как не нашел мира и счастья заблудший сын в распущенной жизни, должно возбуждать в грешнике отвращение ко греху, а возбужденное отвращение, как оно возбуждено в заблудшем сыне, должно расположить его к решимости сойти с пути, которым до сих пор шел. Пусть никто из идущих этим путем не говорит: я пропащий человек, я слишком далеко зашел по пути греха, мне поздно каяться, мне одна дорога – в ад. Только для диавола и ангелов его, в продолжение тысячелетий укоренившихся во зле и в ненависти к Богу, невозможно покаяние. Человек, пока жив, пока Бог терпит его грехам, не исхищая его из среды живых, всегда может обратиться к Нему, всегда может остановиться на пути погибельном. Пусть только он, подобно заблудшему сыну, придет в себя, трезво рассмотрит и обсудит свое жалкое нравственное положение и поймет, что если не покается, ему остается только погибнуть; пусть сжалится над собой и для укрепления в себе покаянного расположения пусть вспомнит об Отце Небесном и неизречимой Его благости ко всем людям, особенно к верующим во Христа, пролившего за них кровь Свою, сущим в Святой Его Церкви, хотя бы последние служили Ему не с чистой сыновней любовью, а из одной надежды на воздаяние (наемники).

Дав место в своей душе этим спасительным размышлениям, пусть он не откладывает своего обращения и тотчас же приступит к Отцу Небесному со смиренным исповеданием своей вины и недостоинства, пусть скажет Ему: согрешил я, Отец Небесный, на Небо и пред Тобою своеволием и неблагодарностью. Видишь, как я жалок и окаянен. Богатство даров Твоих я расточил в блуде, – в жизни беспутной. Она приземлила мой ум, помышляющий только об одних плотских и земных предметах, притупила во мне чувствительность к духовным радостям и скорбям, расслабила мою волю, помрачила мою совесть; расстроила телесное здоровье. Я стал пуст плодов благочестивых. Вместо благочестия, страха и любви к Тебе в сердце моем водворилось нечестие, богозабвение. Только теперь начинаю вспоминать о Тебе. Но это воспоминание, это размышление о Тебе покуда бесплодно, – я начинаю обращаться к Тебе одними мыслями, но дел или плодов покаяния еще не имею. Один голод душевный, одно невыносимое ощущение душевной пустоты и томления, оставленного во мне плото угодием, привело меня к Тебе. В этом состоянии, в состоянии духовной алчбы (алчен), взываю к Тебе: Отче щедрот, поспеши ко мне, как отец поспешил навстречу заблудшему сыну, и умилосердись надо мною.

Так должен начать свое обращение каждый грешник, подобный заблудшему сыну, и милосердный Господь, не желающий смерти грешника, но его обращения и спасения, не прогонит приходящего к Нему с верой и покаянием, но примет его с любовью, как принял блудного сына отец. Он заключит кающегося в Свои Отеческие объятия и покажет ему самые трогательные знаки благоволения к нему. Грешник утратил дары благодати, полученные им в Таинствах. Отец Небесный через служителя Таинств возвратит их ему: через Таинство Покаяния, как через второе крещение, возвратить кающемуся утраченную им после первого крещения сыновнюю одежду оправдания Христова; обновит в нем обручение Святого Духа (см.: 2 Кор. 1, 22), положенное в сердце его в Таинстве Миропомазания, но грешником пренебреженное, и укрепит стопы его к твердому хождению по пути заповедей. В Таинстве Причащения напитает Его Телом и Кровью Божественного Агнца, закланного за грехи мира.

И будет тогда радость о помилованном грешнике на небе и у истинных христиан на земле. Ее не разделяют только фарисеи, гордые мнимой своей праведностью и недовольные прощающей и милующей грешников любовью Отца Небесного.

 

Глава 71

Милосердный самарянин

 

 

 

 

В разбойники впадый аз есмь помышленьми моими (устремились на меня помыслы, как разбойники), весь от них уязвихся ныне, исполнихся ран, но Сам ми представ, Христе Спасе, исцели.

 

Священник, мя предвидев (заметив) мимоиде, и левит, видев в лютых (в беде) нага, презре: но из Марии возсиявый Иисусе, Ты, представ, ущедри (умилосердись) мя.

 

Гноение, Спасе, исцели смиренныя моея души, едине Врачу: пластырь мне наложи, и елей, и вино, дела покаяния, умиление со слезами.

(Лк. 10, 30–37)

 

В основе этих покаянных стихов лежит Евангельская притча о милосердом самарянине. В этой притче дан ответ одному законнику на его вопрос: кто ближний мой? Иудеи признавали ближними только единоземцев и единоверцев; прочих они чуждались и презирали. Особенно они гнушались самарянами, хотя между самарянами были люди достойные уважения и сочувствия по их нравственным качествам. Таковым именно является самарянин в притче Спасителя. Один путник шел из Иерусалима в Иери хон. На дороге на него напали разбойники, ограбили его, изранили и оставили еле живым. Священник и левит, служители Бога Израилева, проходившие той же дорогой, заметили его, но прошли мимо, не подав ему помощи. Помощь оказал ему самарянин, проезжавший той же дорогой. Заметив его, он пренебрег опасностью нападения разбойников, остановился, подошел к несчастному, перевязал ему раны, возливая на них масло и вино, потом посадил его на своего осла, привез в гостиницу и стал ухаживать за ним. На другой день, отъезжая, поручил попечение о больном хозяину гостиницы, оставил ему на необходимые издержки деньги и сказал: «Если больше издержишь, я отдам тебе, когда возвращусь».

Законник, выслушав притчу, должен был согласиться, что милосердый самарянин более заслуживает имени ближнего, чем двое иудеев, и при том не простых иудеев, а служителей храма, не принявших участия в несчастном, ограбленном и изувеченном разбойниками. Таков ближайший смысл притчи. Но она имеет и другой, высший смысл: именно в ней изображается жалкое состояние падшего человека и искупление его через Иисуса Христа.

Человек, идущий из Иерусалима в Иерихон, – это грешник, осужденный по изгнании из Рая на бедственное странствование в земной юдоли. Жизнь его вне Рая, где он, если бы оставался верен Богу, вечно мог бы блаженствовать, стала походить на путь из Иерусалима в Иерихон. На сем пути сторожат путешественника разбойники. И каждый грешник, удаленный от райской жизни, должен исповедать: «Как разбойники, устремились на меня помыслы». Бог создал человека правым, но люди взыскали помыслов многих (см.: Еккл. 7, 30). Правота человека состояла в том, что истинное свое благо поставляя единственно в общении с Богом, он стремился к этому общению всеми силами души, прилепляясь к Нему верой, надеждой и любовью. Но от этого общения с Богом отвлекли его помыслы многие. Бог перестал быть средоточием его мыслей и стремлений. В душе его возобладала мысль, нельзя ли помимо Бога найти источник блаженства. От богоугождения он обратился к самоугодию. Из самоугодия возникли плотоугодие, пристрастие к земным стяжаниям, гордость. Мысль человека рассеялась по множеству земных предметов, ища в них пищи для самоугодия. Но ничто земное не может насытить душу, созданную для общения с Богом. Вне этого общения для нее не может быть мира, довольства и счастья. Боримая и терзаемая страстными помыслами, словно разбойниками, она испытывает от них не менее острую боль, как от телесных ран, нанесенных разбойниками. Чувство пустоты душевной, сопутствующей удовлетворению страсти, жажда новых греховных ощущений, тревоги совести, душевная боль, чувствуемая каждый раз от сторонних вразумлений и обличений, озлобление против обличителей, прикасающихся к больному месту, к зияющим греховным язвам, – все это отравляет жизнь грешника, но вместе с тем располагает к покаянию.

«Несть мира в костех моих от лица грех моих. Возсмердша и согниша раны моя от лица безумия моего» (см.: Пс. 37, 4‑6). Эту исповедь вслед за кающимся Давидом должен повторять каждый грешник, с ног до головы покрытый ранами греховными. Подобно Давиду, он должен восчувствовать гнусность и зловонность их и поискать исцеления их, если не хочет погибнуть от них. Где же он найдет желаемое исцеление? В одном Христе.

Священник и левит прошли мимо избитого разбойниками, оставив его без помощи. Это значило, что данные через Моисея нравственные и обрядовые законы, служителями которых были ветхозаветные священники и левиты, не могли исцелить и спасти грешника. Закон Моисея был только руководителем к вере во Христа. Нравственные заповеди этого закона служили только к познанию греха, возбуждали сознание виновности пред Господом, чувство бессилия в борьбе с грехом и нужды в божественной благодатной помощи. В этом их главное назначение. Жертвы, предписанные законом обрядовым, сами по себе тоже не были спасительны, – они только предуказывали Христову жертву, воспитывали веру в ее искупительную силу. Невинные животные, приносившиеся в жертву за вину человека, предызображали Агнца, непорочного и пречистого Христа, пролившего Свою кровь за порочных и нечестивых. Верой в Него и спасались все ветхозаветные праведники. Их руководил ко Христу не только закон Моисеев, но и пророки. Пророческие откровения были отрадным светильником, сиявшим для них в темном месте и оживлявшим в них чаяние Христа, пока наконец из Марии Девы не воссиял в лице Иисуса полный свет истины и спасения. Христос сделал для спасения грешника подобное тому, что сделал милосердый самарянин для ограбленного и избитого разбойниками. С милосердием и состраданием самарянина Он послужил исцелению грешника, не возгнушался его греховных ран и нечистоты, но омыл их Своей Пречистой Кровью и умягчил благодатью Святого Духа (елей – образ благодати Святого Духа), открыл ему в Своей Церкви, как бы в гостинице, убежище и покой и, отходя с пречистой Своей плотью от земли на небо, поручил его попечению пастырей Церкви, от которых во второе Свое Пришествие потребует отчет в том, как они воспользовались дарованным им полномочием и силами для врачевания душ, и за усердие воздаст им наследием Царства Небесного.

Таково безмерное милосердие к грешникам небесного самарянина, явленное в Его и всех подвигах для их спасения, подъятых Им в земной Его жизни. Его милосердие неизменно и до скончания века будет изливаться на всякого грешника. Грешнику остается только прибегнуть к Его милосердию, чтобы получить от Него исцеление. Для сего пусть грешник прежде всего сознает свою духовную болезнь, восчувствует опасность своего духовного состояния, возгнушается своими греховными язвами, нанесенными ему разбойниками, то есть злыми помыслами; пусть поймет нужду в духовном врачевании, а потом смиренно воззовет ко Христу, единому Врачу душ и телес: «Душа моя покрыта гнойными язвами, – я сам чувствую омерзение к греховному смраду. Приникни ко мне, единый Врачу, Своей исцеляющей благодатью и очисти ею душу мою от греховной нечистоты и смрада. Наложи на нее пластырь, вытягивающий гноение и затягивающий раны, – то есть даруй моей истощенной грехом природе силу постепенно освобождаться от них и заглаждать их делами покаяния». Но для полноты покаяния потребны не одни внешние дела, одно внешнее воздержание от прежних грехов; потребно еще внутреннее покаянное настроение, сердечное умиление или сокрушение, скорбь и слезы о грехах, – так чтобы дела, внешние подвиги покаяния были плодом, проявлением господствующего в душе настроения. Если от сердца исходят помышления злые и слова и дела преступные, то от сердца же, как от корня, должна исходить ревность к исправлению и благоустроению внешнего поведения. Но как достигнуть сердечного умиления и скорби о грехах? С нашей стороны к сему потребно удаление от мирской суеты, самоиспытание, размышление о смерти, о Страшном Суде и геенне, также о многообразных и бесчисленных милостях к нам Господа, и заботливость об очищении сердца от пристрастия к земным благам и удовольствиям. Но больше всего для пробуждения и поддержания в нас сердечного умиления и слез нужна благодать Божия. Поэтому взывай, грешная душа, к Источнику благодати: «Ни слез, ниже умиления имам; Сам ми, Спасе, сия даруй». Умиление и слезы – то же, что и вино и елей на раны. Вино, возлитое на них, производит острое ощущение боли; елей умягчает ее. Даруй же мне, Господи, живо чувствовать душевную боль при мысли о грехах и вместе излей утешение в мое скорбящее о грехах сердце, чтобы мне не изнемочь под тяжестью этой скорби и не впасть в уныние и отчаяние.

 

Глава 72

Страшный Суд

 

 

 

 

Егда, Судие, сядеши, яко благоутробен, и покажеши страшную славу Твою, Спасе: о, каковый страх тогда, пещи горящей, всем боящимся нестерпимого судища (судилища) Твоего!

(Мф. 25, 31)

 

Судие мой и Ведче мой (ведущий меня), хотяй паки прийти со Ангелы, судити миру всему, милостивым Твоим оком тогда видев мя, пощади и ущедри мя, Иисусе, паче всякого естества человеча согрешивша.

 

Память Страшного Суда весьма спасительна в деле покаяния. Она способна пробудить от греховного усыпления беспечного грешника страхом вечной погибели, угрожающей ему после Страшного Суда, если он не обратится на путь покаяния, если в продолжение этой жизни пренебрежет долготерпением Божиим, ожидающим от него покаяния. По упорству твоему и нераскаянному сердцу ты сам себе собираешь гнев (Божий) на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его (Рим. 2, 5‑6). Праведное воздаяние каждому по делам его начинается непосредственно по разлучении души с телом. Лежит человеку единою умрети, потом же суд (Евр. 9, 27). На этом суде праведникам даруется блаженство, грешники же не раскаявшиеся, или не успевшие явить плоды покаяния приговариваются к адским мучениям. Но до соединения души с телом, то есть до общего воскресения, ни праведники не чувствуют полного блаженства, ни грешники не терпят совершенного мучения. Ибо те и другие после частного Суда получают воздаяние только покуда по одной душе, а не вместе по телу, хотя и тело разделяло с ней дела ее, добрые и злые. Полное блаженство и полное мучение возможны только для полного человека, состоящего из души и тела. Таким образом, частный Суд по смерти каждого не есть полный. Притом он не есть решительный, ибо для грешников, осужденных на мучение, остается еще возможность получить облегчение в страданиях и даже вовсе освободиться от них по молитвам Церкви, если только они перешли в загробную жизнь в общении с Церковью и перед смертью положили начало покаяния.

Полное и окончательное воздаяние каждому по делам его ожидает нас в последний день мира, в день всемирного суда. Этот суд поистине будет страшен. Страшно будет самое явление Судии – Господа Иисуса Христа. Он приходил на землю для искупления людей, для примирения их с Богом. Он же вторично придет на землю судить живых и мертвых. Первое пришествие Его было уничиженно, второе будет величественно и славно. Он явится на облаках небесных, – в том же человеческом теле, в которое облекся в первое Свое пришествие, но прославленном, светлом паче лучей солнечных, – окруженный сонмами Ангелов, сопровождающих Его как Царя своего и Бога, и сядет на Престоле Славы Своей. Явится тогда с Ним и знамение Его на Небеси, святой Крест, который в первое Его пришествие казался только орудием Его уничижения, теперь же будет знамением окончательной победы Его над всеми врагами, и между ними над последним врагом – смертью, который после всех упразднится. Явление Бога во славе всегда возбуждало в людях страх и трепет перед Ним. Равно явление во славе Судии живых и мертвых не может не быть страшно для всех, кто предстанет на Суд Его: в одних это будет страх благоговения перед Его величеством, в других страх гнева Его.

Но еще страшнее будет самый суд. Никто не избежит его, никто не будет иметь возможности уклониться от него. По гласу Божию через звук трубы Архангельской пред страшное судилище Христово предстанут все люди, все племена земные, все умершие и оставшиеся в живых. Первые воскреснут на суд, последние предстанут на суд в таком теле, которое изменится, то есть подобно воскресшим получит вид тонкого и духообразного. Наряду с людьми предстанут на Суд и злые духи. Вслед за тем, как все соберутся, пред лицом праведного Судии последует отделение одних от других. Одни займут место по правую сторону Престола Судии, другие – по левую. Первые, то есть праведники, почувствуют величайшую радость, – ибо увидят благословение Божие к себе в самом отделении их от нечестивых; последние, то есть нечестивые, исполнятся крайнего страха и стыда. Вслед за тем разгнутся судные книги с записанными на них делами каждого человека, добрыми и худыми, и не только делами, но и словами и самыми советами (сокровенными помыслами) сердечными, то есть во всей подробности выведены будут на свет эти дела, слова и помыслы (см.: 1 Кор. 4, 5). Не нужно будет тогда для оправдания одних, для обвинения других ни допросов, ни защитников и обвинителей: нравственное состояние каждого во всем свете откроется пред его совестью и перед всем миром.

Христианские подвиги, которые праведник совершал в тайне и над которыми при жизни его многие, может быть, глумились, получат тогда настоящую оценку: он тогда увидит, что пред очами Божиими не сокрыта была ни одна слеза раскаяния, записана у Господа даже чаша студеной воды, поданная во имя Его. Какой радостью и благодарностью исполнится тогда сердце праведника!

Но горе грешнику! Пред совестью его, которую он заглушал во время земной жизни, восстанут его беззакония во всей их мерзости: зависть, обман, ненависть, гнев, хищение, пьянство, плотские нечистоты, гордость, тщеславие, лицемерие, и покроют его стыдом, тяжесть которого увеличится от того, что весь мир узнает о них. В настоящее время многие согласятся лучше умереть, чем вынести обличение перед подобными себе. Какой же стыд и ужас поразит грешника, когда перед очами целого мира обнажатся все его преступления, которые он совершал безнаказанно на земле, успевая скрыть их от земного правосудия, его гнусные мысли и намерения, которых никто не подозревал здесь в его благовидных поступках, – когда личина лицемерия, которой он прикрывался перед ближними, снимется с него и он предстанет перед всеми во всем своем нравственном безобразии! Обличение, какому подвергнутся тогда нечестивые, будет для них так невыносимо, что в порыве отчаяния они будут вопиять горам и скалам: Падите нас и сокройте нас от лица Седящего на Престоле... (Откр. 6, 16). Но вопль их не будет услышан.

Уже в самом отделении одних от других на Суде каждый узнает участь свою, но окончательно она решена будет особым приговором Судии и Бога: Приидите, благословении Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира... Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 34, 41). Исполнителями этого приговора будут Ангелы. Они отделят на Страшном Суде добрых от злых, как жнецы отделяют пшеницу от плевел, рыболовы – хорошую рыбу от негодной к употреблению. Они же водворят праведных в Царстве Небесном, а осужденных грешников ввергнут в пещь огненную, в огонь вечный (см.: Мф. 13, 42, 50). Как бы кто ни понимал эту печь, этот огонь, в буквальном ли смысле, или так, что и без вещественного огня осужденные грешники будут испытывать такое же мучительное чувство, как если бы они горели в сильнейшем вещественном огне, во всяком случае ничего нельзя представить ужаснее состояния их. Мучительно гореть живому в здешнем вещественном огне; но по сравнению с гееннским огнем здешний то же, по учению отцов, что огонь, написанный на картине, в сравнении с действительным. Притом здешний вещественный огонь, испепеляя вещество, ослабевает и погасает; но гееннский огонь, пожирая, в то же время питает жертву свою, сам питаясь ее нетлением, – жжет, но не сожигает (Тертуллиан и Златоуст). И такое состояние мучимых в огне будет вечно: огонь их не угаснет (см.: Мк. 2, 42). Осужденные будут мучиться в нем во веки веков (см.: Откр. 20, 10). Как блаженство праведников будет вечно, так вечны будут и муки нечестивых. До Страшного Суда еще возможно многим грешникам избавиться вечных мук, перейти из ада в Рай; но Страшный Суд тем‑то преимущественно страшен, что на нем однажды навсегда решится участь грешников, что это решение бесповоротно. И грешно думать, чтобы оно было несправедливо. Не за что миловать того, кто всю жизнь прогневляет Господа грехами, упорным противлением Его святой воле. Господь умалил человека немногим чем пред Ангелами, а грешник уподобляет себя несмысленным скотам. Господь дал нам все, что нужно для просвещения, освящения и спасения нашего, – разум и совесть, закон и благодать, Спасителя и Церковь, духовных вождей и примеры святого жития; а грешник все это презирает. Господь многообразными средствами, милостями и наказаниями, призывает грешника к покаянию в течение всей его жизни, иногда продолжительной, долготерпит ему, ожидая от него обращения; но грешник не внимает Его голосу, не внимает Его угрозам, что если не обратится, осужден будет на вечные муки. Грешник знает эти угрозы и только глумится над ними, подобно современникам Ноя. Итак, праведен Господь, и праведно осудит на вечные муки того, кто дерзко пренебрегает Его долготерпением, на Его любовь и милосердие отвечает возмутительной неблагодарностью и нераскаянностью.

Скоро ли, или нет, наступит день Страшного Суда, к нему всегда должно быть готовым. В чем состоит приготовление к нему? В том, чтобы всегда помнить его и памятью его удерживать себя от всего того, за что грозит вечное осуждение. Достигнуть успеха в сем деле ни для кого не легко. Потому день последнего суда должен быть страшен не только для грешников, но и для праведников, ибо нет ни одного истинного праведника, который бы вместе с апостолом Павлом не почитал себя первым из грешников, не исповедовал себя паче всякого естества человеча согрешившим, если только он будет судить о своем нравственном состоянии не по сравнению с жизнью других людей, но по требованиям закона Божия. Стать в уровень с этими требованиями, вполне осуществить их в жизни ни для кого не возможно. Потому и оправдания на Страшном Суде Христовом мы можем ожидать собственно не от дел наших, как бы они ни казались нам совершенны, но главным образом от милосердия Божия, привлекаемого живой и деятельной верой в искупительные страдания и смерть Богочеловека, за нас претерпенные.

Но когда настанет день Страшного Суда, тогда прибегать к сему милосердию будет поздно. Суд сей будет единственно откровением правды Божией, воздающей каждому смотря по тому, воспользовался ли он, и как воспользовался в земной жизни дарованными ему благостью Божией средствами спасения. Итак, грешная душа, если не хочешь быть осужденной на Страшном Суде, поспеши отвратить это осуждение делами покаяния в настоящей жизни. Если хочешь, чтобы пощадил тебя праведный Судия на Своем Страшном Суде, умоляй Его об этой пощаде теперь, пока Он терпит твоим грехам, продолжая твою жизнь в этом мире в ожидании от тебя покаяния. Помни, что на Страшном Суде даже праведник едва спасется, а нечестивый и грешный где явится? (1 Пет. 4, 18).

 

* * *

 

Дверь Твою не затвори мне тогда, Господи, Господи, но отверзи мне сию кающемуся Тебе.

(Лк. 13, 25‑28)

 

Для надлежащего разумения сего покаянного стиха должно иметь в виду притчу Христову о домохозяине, не допускающем к себе в дом опоздавших гостей. Под домохозяином разумеет Христос Себя Самого, под домом – Царство Небесное, под гостями – верующих в Него.

Наступит время Страшного Суда, и последует окончательное решение участи каждого. Одним откроется вход в Царство славы для вечного блаженного общения с Богом. Для других заключатся двери Царствия. Напрасно они будут взывать: «Господи! Господи! Отвори нам». Он скажет им: «Не знаю вас, откуда вы». Напрасно они станут напоминать Ему о своих прежних отношениях к Нему: «Мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты». Должно полагать, что под этим образом в притче представляются христиане только по наружности. Они внешним образом принадлежали к обществу верующих, соединялись с ними по временам в храме Божием, причащались Святых Таин, особенно любили присутствовать в многолюдных праздничных церковных собраниях (улицах) и здесь слушали слово Христово из Евангелия или из уст пастырей, но жизнью своей не походили на истинных христиан, по имени были христиане, по делам же язычники, если не хуже их, – каялись во грехах, но без сердечного сокрушения и без желания исправиться, – всю жизнь проводили в греховной беспечности, с ней перешли и в загробную жизнь. Им грозит осуждение непосредственно по смерти на частном Суде; но решительный Суд поразит их в день Второго пришествия Христова. Христос, праведный Судия, окончательно отвергнет их тогда: Не знаю вас... отойдите от Меня, все делатели неправды (Лк. 13, 27). Пред людьми они могли казаться честными и даже праведными, потому что люди судят о других только по наружности, своей благовидностью легко могущей обмануть зрителя, – и только на Страшном Суде откроется перед всеми, что это были беззаконники. Их раскаяние не будет принято тогда – время для него упущено. Всю жизнь они злоупотребляли благостью и долготерпением Господа, призывавшего их к покаянию; им осталось пожать плоды своего упорства во грехах. Господь не отворит им двери Царствия, потому что они сами не отверзали дверей своего сердца для Его благодати, зовущей ко спасению (см.: Откр. 3, 20). Помни это, грешная душа, и уготовляй себе вход в Царство Небесное делами покаяния: только кающемуся здесь отворены будут на Страшном Суде двери сего царствия.

 

* * *

 

Наг есмь (я остался вне) чертога, наг есмь и брака, купно и вечери (лишился и брачной вечери), светильник угасе, яко безъелейный, чертог заключися мне спящу, вечеря снедеся: аз же по руку и ногу связан, вон низвержен есмь.

 

Урок покаяния в сем стихе заимствован из двух Евангельских притчей: о брачной вечере (см.: Мф. 22, 2‑4) и о десяти девах (см.: Мф. 25, 1‑13).

В притче о брачной вечере изображается отвержение иудеев и призвание вместо них в Царство Божие, то есть в Церковь Христову, язычников. Учредителем вечери является в притче царь, случаем к учреждению ее, брак Царского сына. Под царем разумеется здесь Бог Отец, под царским сыном – Единородный Сын Божий, под браком – воплощение Его, или теснейшее, подобно брачному, соединение в лице Иисуса Божества с человечеством. Духовные блага и радости – плоды воплощения Сына Божия – представляются под образом вечери, или пира в Царском Чертоге, знаменующем Церковь Христову, или Царство Христово, в котором верующие многоразличными средствами благодати приготовляются к участию в Царстве славы.

Отвержение иудеев представлено в притче под образом сурового наказания тех, которые не приняли от царя приглашения на пир по случаю брака сына его. Иудеи неоднократно, – через пророков, Предтечу, Самого Христа и апостолов, приглашаемы были в Церковь Христову, но отказались войти в нее, и за то, что оскорбили и перебили тех, через кого получили приглашение, наказаны тем, что город их (Иерусалим) сожжен, и сами они были при этом перебиты. Вместо их призваны и вступили в Церковь язычники – хорошие и худые. Но те и другие соединены в Церкви только до тех пор, покуда она существует как Царство благодати, всех милующей и терпящей даже недостойных членов Церкви. В день Второго пришествия Христова Царство благодати прекратится и последует разлучение одних от других, решительное (ибо по смерти каждого оно не для всех решительно). Это разлучение в притче изображается так: когда гости собрались на пир, царь, устроивший его по случаю брака сына своего, пошел в пиршественное собрание и, заметив здесь одного из гостей не в брачной одежде, хотя тот получил ее от царя, – приказал связать ему руки и ноги, вывести вон из светлого чертога и ввергнуть в темничное заключение, место плача и скрежета зубов.

Не менее ужасна участь христианина, вступившего в Церковь Христову посредством Крещения, но не сохранившего дарованной ему в Крещении благодати оправдания, которая, как бы одежда, прикрывает нашу духовную наготу и укрывает от гнева Божия. Ему дарована возможность посредством покаяния возвратить сию благодать; но если он не пользуется этой возможностью, если живет не по‑христиански, – он то же, что некрещеный, хотя принадлежит к обществу крещеных и вместе с прочими допущен к участию в молитвах и Таинствах Церкви, вместе с прочими присутствует на сем пиру духовном. Для истинного христианина это присутствие не менее вожделенно и радостно, как для подданного вожделенна и радостна честь присутствовать на царском брачном пиру. Но христианин только по имени нимало не дорожит тем, что радует истинных христиан, не разделяет их духовной радости и к духовной вечере относится с таким же пренебрежением, какое показал явившийся в царский чертог на пир не в брачной, пожалованной царем одежде. Последний был строго наказан за свою дерзость. Не миновать наказания и христианину, не дорожащему благодатью Божией, – ризой правды, пожалованной ему царем Богом в Крещении, и живущему в христианском обществе не по‑христиански. Пусть Церковь не исключает его в сей жизни из числа своих членов, пусть терпит его в своих недрах наряду с истинно верующими. Он соединен с ними в Царстве благодати, но не будет дано ему вместе с ними место в Царстве славы. Царь Небесный на Страшном Суде осудит его на вечное заключение в адской темнице, где он вечно будет плакать от нестерпимой муки и скрежетать зубами от злобы на себя за то, что пренебрег в земной жизни средствами спасения.

Грешная душа, переносись почаще мыслью в положение человека, изверженного из светлого царского чертога во тьму кромешную, и говори себе: вот и я могу довести себя до подобной участи, если не позабочусь об умилостивлении Господа покаянием и исправлением себя. Помилуй Бог, если до самого конца земной жизни останусь в состоянии духовного нечувствия, – тогда я погибла навеки. Тогда придется увидеть, что я вне царского чертога, – то есть общества спасаемых, удалена от брака и вечери, – то есть от радости и блаженства общения с Богом в Церкви Его. Я не ценила блага общения с Богом в земной жизни, – даже пренебрегала этим благом, и вот теперь оно совсем для меня недостижимо! Мне уже теперь невозможно вместе с прочими водвориться в Чертоге Славы. Я однажды навсегда удалена от него и лишена возможности поправить свое положение. Было время, когда от меня зависело спастись. Время это невозвратимо: я связана по рукам и ногам, – свободы располагать собой уже не имею. Так должен размышлять каждый грешник ввиду угрожающей ему опасности быть низверженному в место плача и скрежета зубов. Пусть он почаще спускается в это страшное место мыслью, чтобы не попасть туда на действительные вечные муки.

Предостережение от той же опасности заключается также, по указанию рассматриваемого стиха, в притче о десяти девах: светильник угасе, яко безъелейный, чертог заключися мне спящу, вечеря снедеся.

В этой притче изображается Второе пришествие Христово. Образ взят от жениха, ведущего свою невесту из дома ее отца в свой дом. Он приходит с ней к своему дому в полночь. Ожидавшие его прихода десять дев заснули, и разбужены громким криком: «Се, жених грядет!» Но не все из них готовы были встретить жениха. Его надобно было встретить с зажженными светильниками. Светильники были у всех десяти дев, но у пяти из них недостало елея для возжжения светильников. Елея взять было негде, поздние попытки достать его оказались безуспешными, и неразумные девы, не успев встретить жениха, как встретили его прочие подруги их, не были пущены им в дом его для участия в брачном торжестве.

На просьбу их: «Господи, Господи, отвори нам», – жених сказал: «Не знаю вас».

Подобно сему опасность быть отвергнуту Христом во Второе Его пришествие грозит тем христианам, которые, хотя знают, что Христос придет судить живых и мертвых, не готовятся встретить Его и живут в духовной беспечности, не удерживая себя страхом Суда Христова от греховных дел. Как члены Церкви Христовой, они не лишены средств спасения, не обделены перед прочими верующими дарами благодати Божией, милующей и спасающей. Еще в младенчестве они прияли их в сосуд своей души. Но они не уберегли это драгоценное сокровище. Сначала присутствие в них благодати Божией обнаруживалось в них живой верой и любовью к Богу: свет этой веры и любви ярко горел в них, питаемый елеем благодати Святого Духа (елей – образ и провод ник благодати Святого Духа), наполнявшей их душу, как елей наполняет лампу. Но с течением времени вследствие их духовной беспечности оскудел в них этот елей. Душа их явилась пус тым сосудом. Сосуд остался, но жизни духовной в нем не стало; форма, наружность христианская уцелела, но под нею скрывается нечестие.

Горе душе христианской, если в этом жалком состоянии застанет ее Второе Христово пришествие, если она предстанет Христу с одним безъелейным сосудом, без запасов благодатной жизни.

Не попасть ей в Чертог Славы, двери его заключены будут навеки. Духовная вечеря, духовные радости общения с Господом и святыми Его уготованы в сем чертоге только тем душам, которые всю жизнь проводили в приготовлении к вечности, находились в постоянном напряженном ожидании Второго пришествия Христова и хотя по временам засыпали, ослабляли духовную бдительность, но и в этом состоянии сердце их бодрствовало (аз сплю, но сердце мое бдит) и они всегда готовы были предстать Христу на суд Его. Подражай им, душа грешная.

 

Приближается, душе, конец, приближается, и нерадиши, ни готовишися: время сокращается, восстани, близ при дверех Судия есть. Яко соние (сновидение), яко цвет, время жития течет: что всуе мятемся?

(Мф. 24, 33)

 

Господь Иисус, предрекая Свое пришествие на суд над Иерусалимом и Свое Второе пришествие на всемирный суд, сказал: Не прейдет род сей, как все сие будет (Мф. 24, 34). В первом случае Христос имел в виду род, или поколение современных ему людей, которые действительно дожили до разрушения Иерусалима спустя 36 лет после этого пророчества. Но в отношении ко Второму пришествию под родом, дожившим до него, разумеется, по мнению Златоуста, род верных Христу. Этот род, сколько бы гонений и бедствий ни претерпел, не пресечется до Второго пришествия Христова, до самой кончины мира. Когда же именно последует это событие?

Христос не открыл ни дня, ни часа, когда оно случится. В оньже час не мните, СынЧеловеческий приидет (Мф. 24, 44). Но Он указал признаки приближения времени Своего Второго пришествия: физические бедствия, появление лжеучителей, лжепророков, повсеместное распространение Евангелия, мятежи и войны, – и сказал: От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда увидите все сие (означенные признаки), знайте, что близко, при дверях» (Мф. 24, 32‑33) Господь и Судия.

Пусть указанные признаки таковы, что по ним нельзя решительно судить, насколько мы приблизились ко времени Второго пришествия; несомненно по крайней мере то, что чем дольше живет человечество, тем оно ближе к этому времени. И если смотреть на течение времени с точки зрения вечности, то есть сравнивать время с вечностью, то завтра ли, или через несколько тысячелетий наступит Второе пришествие, во всяком случае оно к нам близко, потому что в сравнении с вечностью Царства Божия по пришествии Христовом расстояние между нашим временем и этим событием всегда будет незначительно, коротко. Вот почему Второе пришествие Христово было ожидаемо еще со времен апостольских. Апостол Иаков писал современным ему христианам, утешая их в гонениях: Долготерпите и вы, укрепите сердца ваши, потому что пришествие Господне приближается... Вот, Судия стоит у дверей» (Иак. 5, 8–9). Со времен апостольских прошло 18 столетий. Стало быть, живущие в 19‑м столетии подошли еще ближе к времени пришествия Судии. Не заключается ли в этом для каждого сильнейшего побуждения к тому, чтобы всегда быть наготове к сретению Судии?

Но готовишься ли ты к сему, грешная душа? Не проводишь ли время земной жизни в небрежении о вечном спасении, забывая, что временная жизнь дана тебе для приготовления к вечности? Если так, ты находишься в опасности быть застигнутой врасплох пришествием Судии и быть осужденной навеки за духовную беспечность. Поспеши восстать от духовного усыпления, не теряй времени, данного для спасения; помни, что ты не вечная жилица на этом свете, что рано или поздно тебе неизбежно расстаться с земными благами и радостями, пристрастие к которым убивает в тебе помышление о благах Вечной жизни. Смотри, не пришлось бы тебе по окончании временной жизни раскаяться в том, что ты в продолжение ее не заботилась о стяжании их. Помни, что время скоротечно, как сновидение, как полевой цвет. Как бы ни было приятно сновидение, нельзя его продлить по произволу, – оно рассеивается по пробуждении. Как бы ни было усладительно для взора зрелище красивого полевого цветка, оно кратковременно, цветок скоро отцветает и блекнет. Такова и временная жизнь. Блага и радости земные скоротечны. Стоит ли из‑за них забывать вечность? Стоит ли с опасностью потерять вечное блаженство всю жизнь проводить в погоне за земным счастьем, большей частью мечтательным, как сновидение, и непрочным, как жизнь цветка? Что всуе мятемся?

 

Глава 73

Слезы Петра

 

 

 

 

Яко Петр, плачу горце.

(Мф. 26, 75. Лк. 22, 62)

 

На Тайной Вечере Господь Иисус Христос за несколько часов перед тем, как взят был в саду Гефсиманском, возвестил ученикам, что не долго Ему быть с ними (см.: Ин. 13, 33). Апостол Петр спросил Его: «Господи, куда Ты идешь?» Христос ответствовал: «Куда Я иду, ты не можешь следовать за Мною теперь, а после пойдешь за Мною». Петр возразил: «Почему я не могу идти за Тобою теперь? С Тобою, Господи, я готов и в темницу и на смерть идти; свою жизнь положу за Тебя». Самонадеянному Апостолу Господь Иисус ответил: «Ты свою жизнь положишь за Меня? Истинно, истинно говорю тебе, Петр: не пропоет петух сегодня, как ты три раза отречешься, что не знаешь Меня». То же предсказание Господь Иисус с большею точностью повторил Петру на пути в Гефсиманию: Истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня (Мк. 14, 30).

Предсказание Христа сбылось со всей точностью. Петр был на дворе первосвященническом в то время, когда под председательством первосвященника происходил беззаконный суд над Иисусом. Петр хотел скрыть от находившихся на том же дворе, что он ученик Иисуса. Но лицо его, выражавшее глубокую скорбь и мучительный страх за судьбу Учителя, возбудило против него подозрение в окружавших его. Сперва привратница спросила его: не из учеников ли он Иисуса Назарянина. Петр сказал: не знаю Его и не понимаю, что ты говоришь. Это был час полуночный, и запел петух. Потом слуга архиерейский сказал Петру: ты из учеников Иисуса. Петр опять отрекся от Него и даже с клятвой. Через час уличил его в том, что он из учеников Иисуса, родственник Малха, которому Петр отрубил ухо в саду Гефсиманском. «Не я ли видел тебя с Иисусом в саду?» – сказал он Петру. Петр пришел в крайнее смущение. Сначала он притворился, будто не понимает, о чем говорят ему; потом начал божиться и клясться, что не знает человека. Это было третье отречение; вслед за тем опять запел петух. Но в то же время Господь Иисус, выведенный на двор из дворца первосвященнического, обратился туда, где стоял Петр, и посмотрел на него. Этот взор любви и укора проник в сердце малодушного ученика. Он вспомнил слова Господа: «Прежде чем петух пропоет два раза, три раза отречешься от Меня», – и, изшед, плакася горько. Это был плач грешника, мучимого раскаянием в грехе малодушия и измены Господу. Грех отречения от Христа Петр загладил, когда во время одного из явлений Иисуса Христа по воскресении на троекратный вопрос Иисуса: «Любишь ли Меня?» – отвечал троекратным изъявлением своей неизменной любви к Нему. Но память греха, чувство виновности перед Иисусом были так сильны в Петре, что он, как говорит предание, до самой смерти каждый раз при полночном пении петуха повергался на землю с горькими слезами о содеянном грехе и вел суровый образ жизни, питаясь какой‑то горькой травой. Кроме того, свое раскаяние и неизменную преданность Иисусу он запечатлел апостольскими трудами в распространении Евангелия с неизбежными за них страданиями от неверующих и, наконец, мученической смертью.

Подобно Петру, и ты, грешная душа, должна оплакивать свои грехопадения. Их у тебя много, от них не свободны и величайшие праведники. Петр прежде всего согрешил самонадеянностью, с какой уверял Христа, что никогда не изменит Ему. Она‑то и ввела его в беду, сделала его бессильным в борьбе с искушением; он не взвесил своих сил для этой борьбы, не соразмерил их с тяжестью ее и не подготовился к ней смирением, бдительностью и молитвой, – он слишком понадеялся на себя, что постоит за себя в случае опасности. Опасность грозила ему не от одних людей, опаснее людей был сатана.

Христос не скрывал от Петра и прочих учеников грозящей им последней опасности. Он говорил им, что сатана уже просил у Него дозволения сеять их как пшеницу, то есть разогнать их, а в саду Гефсиманском, когда уже так близка была к ним эта опасность, предостерегал их от нее наставлением: Бодрствуйте и молитеся, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26, 41). Самонадеянный Петр не воспользовался этими предостережениями и пал от своей самонадеянности; прочие ученики Христовы только разбежались, а он отрекся от Христа.

Вопроси себя, грешник, не увлекаешься ли и ты, подобно Петру, самонадеянностью? Не мечтаешь ли одними собственными силами побеждать искушения на грех, без помощи благодати Божией, и потому не молишь о ней Бога?

Бойся, не случилось бы с тобой, что случилось с самонадеянным Петром. И если уже подобно Петру ты собственным опытом изведал, как опасно полагаться на одного себя при встрече с искушением, то да послужит для тебя этот горький опыт вперед наукой. Смирись пред Господом и, подобно Петру, оплачь свое заблуждение и падение. «Яко Петр, плачу горце», – говори Господу и, смиренно исповедуя пред Ним свою немощь, усердно моли Его, не введет тебя в искушение, да не оставит тебя одного вести брань с искусителем.

Падение Петра само по себе, независимо от самонадеянности, было тяжко, ибо состояло в отречении от Христа, и весьма пагубно, ибо кто отвергнется Меня пред человеками, тот отвержен будет пред Ангелами Божиими, – рек Христос (Лк. 12, 9). Вопроси себя, грешник, не оскорбляешь ли Христа подобным грехом? Не относишься ли ко Христу так же, как и те нечестивцы, которые, по слову Апостола, говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны, и непокорны, и неспособны ни к какому доброму делу? (см.: Тит. 1, 16). По делам твоим можно ли узнать, что ты верный ученик Христа, неизменно пребываешь в том союзе с Ним, в который вступил в день Крещения, отрекшись в то же время от диавола и всех дел его? Покорен ли ты заповедям Христовым и вместо добрых дел, предписываемых ими, не творишь ли дел, угодных диаволу?

Нося имя христианина, не живешь ли по‑язычески? Принадлежа к Церкви Христовой, не следуешь ли правилам и обычаям мира, враждебным ее учению и постановлениям? Не готов ли подчас стать на сторону врагов Христа и Его Церкви, выражая сочувствие к их богохульным мнениям и речам если не по внутреннему убеждению, то из человекоугодия и из опасности показаться в их глазах отсталым и невеждой?

Если совесть обличит тебя во всем подобном, то знай, что ты виновен в грехе отречения Петрова. Быть может, она обличит тебя и в другой вине, не менее тяжкой. Петр отрекся от Христа только устами, а не сердцем: в сердце его не иссякала ни вера во Христа, ни любовь к Нему и преданность. Таков ли ты в отношении к Христу? Укорял Господь некогда Израильтян через пророка: Приближаются ко Мне люди устами своими и языком своим чтут Меня, сердце же [их] далеко отстоит от Меня (Ис. 29, 13; Мф. 15, 8). Не заслуживаешь ли ты упрека в подобном лицемерии в отношении ко Христу? Не чтишь ли Его одними устами и другими внешними знаками, но сердце твое или совсем чуждо веры и любви к Нему, или же ни тепло, ни холодно к Нему? Если действительно таково твое состояние, пойми, как оно пагубно, – оно пагубнее отречения Петрова, – и, подобно Петру, оплачь свой грех. – Слезы появились в очах Петра, как только воззрел на него Господь. Взор благодати Божией, призывающей к покаянию, всегда готов осиять нас. Не закрывай, грешник, твоих очей от лица Божия, даже ищи лица Божия, умоляй Господа, чтобы воззрел на тебя оком Своего милосердия и лучами Своей благодати осветил мрак души твоей и растопил ледяную кору твоего сердца. Петр согрешил однажды, но всю жизнь помнил свой грех и оплакивал его. Так поступил и Давид, который тоже согрешил однажды, но свой грех имел пред собой во все дни жизни своей. Подражай Петру и Давиду и вместе с ними говори Господу: горько я плачу, Господи, при мысли о грехе, которым оскорбил Тебя. Прими мои слезы, как принял Петровы и Давидовы.

 

Глава 74

Распятие и смерть Христова

 

 

 

 

Тело Твое и Кровь распинаемый о всех положил ecu (предложил) слове: тело убо, да мя обновиши (чтоб воссоздать меня), кровь, да омыеши мя, дух же предал ecu, да мя приведеши, Христе, Твоему Родителю.

 

Телесная смерть Христа послужила к нашему обновлению тем, что побеждена была воскресением Его из мертвых, а воскресение Христово есть залог общего всех воскресения в последний день мира. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут. Христос воскрес из мертвых,первенец из умерших (1 Кор. 15, 20). Христос воскрес в теле нетленном, духообразном. Подобными телами облекутся и все воскресшие. Но одни воскреснут для вечной блаженной жизни, другие для вечных мучений, или для второй смерти, для вечной смертной агонии. Бойся, грешник, вечного осуждения и не только душу, но и тело береги от греховных скверн, ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5, 10).

Вместе с телом Христос принес в жертву Свою пречистую Кровь, омывающую нас от грехов (см.: Откр. 1, 5), очищающую совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному (см.: Евр. 9, 14). Это омовение и очищение сообщается нам в Таинствах, – и благо тем, которые соблюдают чистоту души и тела, даруемую в Таинствах! В одеждах, убеленных кровью Агнца, они будут вечно предстоять Престолу Божию и вместе с Ангелами славословить Его, чуждые всякой скорби (см.: Откр. 7, 13‑16). Но горе тем, которые небрегут о сохранении благодатной чистоты, уподобляясь нечистоплотным животным, омывающимся в воде и потом валяющимся в грязи (см.: 2 Пет. 2, 22), и в этой нечистоте пребывают до самой смерти! Кровь Христова, которой они пренебрегают, будет вопиять против них и послужит только к их осуждению.

Принесши в жертву Богу Отцу Тело и Кровь Свою, Христос, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). И, преклонив главу, предал дух (Ин. 19, 30). Души праведных обретаются в руке Божией, и мучение не коснется их (Прем. 3, 1). Гонители и мучители могут отнять у них только телесную жизнь, но души бессмертной убить не могут (см.: Мф. 10, 28). Душа праведника, отрешившись от уз тела, воспаряет, как вырвавшаяся из сетей птица, в ту область бытия, где в руках Отца Небесного, то есть под покровом Его, она безопасна от нападений вражеских, куда стрелы вражии не долетят до нее, – она превыше всего земного. Для ветхозаветных верующих этой областью служила так называемая долина смертной тени, где обитали все отошедшие души. Души праведных и в этой долине ощущали над собой покров руки Божией, и потому ветхозаветные праведники не боялись смерти. Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что (и здесь) Ты со мною, Господи – говорил один из них (Пс. 22, 4). Подобно сему и человеческий дух величайшего праведника Иисуса, отрешившись от распятого тела, вступил в ту же долину смертной тени, но не для того, чтобы остаться в ней. Нет, Христос, душою сходивший в ад, когда тело Его было на Кресте и в гробе, не только Сам устремился из ада к Отцу Небесному для теснейшего соединения с Ним своей душой, но из ада возвел к тому же Отцу и все души, от века там обитавшие и с верой ожидавшие Искупителя.

С тех пор вслед за духом Христовым устремляются на небо в объятия Отца Небесного все истинно верующие во Христа души, отрешающиеся от тела. Путь на Небо проложен для них духом Христовым. Христос предал Свой дух в руки Бога Отца для того, чтобы и наши души, сродные с Ним по духовному состоянию, привести к Своему Родителю. Как обладающий ключами ада и смерти (см.: Откр. 1, 18), Христос возводит и теперь из ада души грешников, не успевших принести плодов покаяния перед смертью, внимая молитвам за них Церкви, если только они состояли в союзе с ней и положили начало покаяния перед смертью.

Воздай, грешник, славу и благодарение милосердому Господу Иисусу, предавшему дух Свой Богу Отцу для того, чтобы тебе открыть путь к Нему. Но знай, что этот путь предназначен только для тех душ, которые прежде чем отрешиться от тела, успели отрешиться от бремени греховных пристрастий.

Души, отягченные этим бременем и не позаботившиеся сложить его благовременно, лишают себя свободы, нужной для того, чтобы беспрепятственно воспарить к Небу, и тяготеют к аду. Пока еще не пришел час смертный, поспеши, грешник, свергнуть это пагубное бремя и умоляй Христа: Агнче Божий, взявший на Себя грехи мира и призывающий к Себе всех труждающихся и обремененных ими, сними с меня бремя тяжкое греховное, не допусти мне погибнуть под тяжестью его.

 

* * *

 

Соделал ecu спасение посреде земли, Щедре, да спасемся, волею на древе распялся ecu, Едем затворенный отверзеси, Горняя и дольняя (Горнее и дольнее), вся тварь языцы (народы) вcu, спасении, покланяются Тебе.

(Пс. 73, 12)

 

Слова: соделал еси спасение посреди земли, взяты из 73 псалма. Псалмопевец жалуется Богу на врагов избранного народа, опустошивших Иудею и разрушивших Иерусалим и храм, и, вспоминая прежние милости Господа к сынам Израиля, чудеса, какие Он творил для спасения их от бедствий, умоляет Господа сжалиться над ними и послать им снова помощь против врагов. Ты, Господи, в прежнее время устроял спасение твоего народа посреди земли, то есть в виду всех, так что и враги ясно видели и убеждались, что Ты единственный Виновник спасения. Господне есть спасение. Не предаждь и теперь зверям душу, исповедающуюся Тебе (Пс. 73, 19). Сказанное ветхозаветным песнопевцем о спасении среди земли новозаветный песнопевец применяет к Иисусу Христу, который тоже соделал спасение посреди земли, ибо в виду всех распят был для спасения грешников. Древо, на котором Он совершил спасение, было древом позора само по себе, и тем паче в виду бесчисленных зрителей распятия Христова. Христос не уклонился от этого позора, Он даже добровольно подверг Себя Крестной смерти для того, чтобы сим добровольным уничижением избавить людей от вечного осуждения, какое они навлекли на себя непослушанием Богу в Раю. Заслуженное ими осуждение Он принял на Себя, будучи Сам безгрешен, и виновных спас от гнева Божия тем, что пострадал за них невиновный. И вот плоды Его Крестной смерти: крестом Своим Он отверз Едем для тех, для которых он был заключен со времени грехопадения в Раю. Первым вошел в небесный Едем разбойник, распятый с Ним рядом и уверовавший в Него, как в Сына Божия. Затем изведены были в Рай души, которые от века затворены были в адской темнице, куда Он сошел душою, будучи телом во гробе. С тех пор путь в Рай открыт для всех верующих в Иисуса. С тех же пор Ему, как победителю ада, как путеводителю в Рай, поклоняется вся тварь: жители Горнего и дольнего мира, все спасенные народы. Даже демоны в страхе пред Его пагубной для них силой повергаются пред Ним ниц.

О сей славе Его говорит Апостол: Он послушен был Отцу Небесному до смерти крестной; посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних (Флп. 2, 9, 10).

Припади к стопам Иисуса и ты, грешная, душа моя, с покаянием и молитвой, да изведет тебя из темницы грехов и не лишит Райских обителей.

 

* * *

 

Да будет ми купель кровь из ребр Твоих, вкупе и питие, источившее воду оставления, да обоюду очищаюся, помазуяся и пия, яко помазание и питие, Слове, животочная Твоя словеса (Кровь из боку Твоего, Слово, да будет мне купелью и истекшая вода – питьем отрады, дабы мне тем и другим очищаться, употребляя вместо мази и питья животворные слова Твои).

 

Кровь Христа, истекшая из ребр Его, есть купель в том смысле, что сею кровью, по вере в искупительную силу, отмываются грехи в Таинстве Крещения, потом в Таинстве Покаяния. Грешник, очищенный от грехов в купели Крещения, но оскверняющий ими снова свою душу, благодари Господа, дарующего тебе в покаянии благодать прощения, и не медли прибегать к ней, не откладывай покаяния; бойся, чтобы привычка к грехам, не ослабляемая покаянием, не затруднила для тебя покаяния и не сделала его бесплодным в минуты смерти.

Вода, вместе с кровью истекшая из ребр Распятого, знаменует в рассматриваемом стихе животворные словеса Христовы, то есть учение Христа о спасении. Это учение поистине животворно: как вода утоляет жажду, так и учение Христово есть питье отрады, ибо вносит в душу мир и успокоение, возвещая о спасении грешнику, томящемуся жаждой спасения, но не находящему в себе самом средств к утолению этой жажды. Это же учение имеет свойство елея, возливаемого на раны и умягчающего боль от них. Грех – это язва для души. Душа, уязвляемая грехом, испытывает не менее острую боль, как и от телесных ран. Эта боль есть естественное последствие пустоты душевной, сопутствующей греху, жгучей жажды новых греховных ощущений для ее наполнения, всегда бесплодных и потому мучительных, особенно же тревог совести, по временам пробуждающейся и в закоренелых грешниках. Животворные слова Христовы заключают в себе благодатную силу, достаточную для облегчения душевной боли и для умягчения ее. Слово мира, изрекаемое кающемуся грешнику устами священнослужителя в Таинстве Исповеди от лица Самого Христа, не есть праздное слово, не праздное выражение доброго желания, подобное житейским выражениям благожелательства, а проводник действительного духовного мира и радости в кающуюся душу, по обетованию Христову: Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам (Ин. 14, 27). Поистине мир Христов есть елей, умягчающий боль от душевных язв; поистине слово этого мира есть животворное слово.

Так спасительна вода, истекшая из ребр Христовых с кровью! Она есть образ животворных словес Христовых, утоляющих жажду спасения и умягчающих боль душевную. Грешник, томимый этой жаждой и этой болью, знай, что помимо благодати Божией ты не найдешь воды для твоей духовной жажды, лекарства для твоих душевных недугов. Проводником же сей благодати служат животворные словеса Христовы. Они суть поистине источник отрады, пьющий из которого почерпает силу для очищения своей души от всего, что возбуждает в ней горькое чувство своей нечистоты и недостоинства пред Богом.

 

* * *

 

Чашу Церковь стяжа ребра Твоя живоносная, из нихже сугубые нам источи токи оставления и разума (из которых изливается нам сугубый источник отрады и разумения), во образ Древнего и Нового, двоих вкупе Заветов, Спасе наш.

 

Ребра Христовы, из которых истекла кровь и вода, поистине суть Чаша Животворного питья для членов Христовой Церкви. Кровь сия истекла с водой однажды из ребр Христовых, но в Таинстве Причащения она непрерывно изливается и до скончания века будет изливаться, служа источником отрады и утешения для сердец и просвещения умов.

Эти духовные блага предвкушаемы были и ветхозаветными верующими; но верующим новозаветным они сообщаются в сугубой мере: они не только предвкушают их, ожидая минуты причащения Крови Христовой и приготовляясь к сему, но и самым делом вкушают их. Ветхозаветный верующий ждал их и умирал не дождавшись, довольствуясь одним предчувствием благодати Христовой; новозаветному верующему она всегда доступна: желающие могут всегда, как только найдут удобным для себя, хоть ежедневно причащаться Чаши спасения и входить через сие в теснейшее общение со Христом, источником мира и света. Поистине из ребр Христовых излился для нас сугубый источник отрады и разума, от полноты Его мы приняли и благодать на благодать (Ин. 1, 16), и это в образ Ветхого и Нового Завета – того и другого в том смысле, что благодать сию можно и предвкушать, подобно ветхозаветным верующим, и вкушать действительно, как свойственно новозаветным. Но как ни обильна благодать Христова, струи которой текут из ребр Его, она спасительна только для жаждущих ее, для ощущающих потребность в ней с такой силой, с какой томимый телесной жаждой ищет утолить ее свежей водой.

Ощущаешь ли, грешник, эту жажду, дорожишь ли общением с Иисусом Христом, ищешь ли этого общения? Не заглушена ли в тебе жажда, потребность общения со Христом другого рода жаждой – жаждой чувственных наслаждений, пристрастием к земным благам, житейскими попечениями? Если так, то дело худо. Поспеши возбудить в себе жажду пития из Чаши спасения, чтобы не лишиться живота вечного, и для сего вспоминай угрозу Спасителя: «Аще не снесте плоти Сына человеческого, ни пиете крови Его, живота не имате в себе». Пожалей себя, не лишай себя наследия вечного живота, бойся умереть в духовной смерти для вечной погибели.

 

Глава 75

Уверовавший разбойник

 

 

 

 

Разбойник оглаголаваше (поносил) Тя, (и) разбойник богословяше Тя (Богом исповедал Тебя), оба бо на кресте свисяста (вися оба вместе с Тобой на кресте). Но, о Благоутробне, яко верному (уверовавшему) разбойнику Твоему, познавшему Тя Бога, и мне отверзи дверь славнаго Царствия Твоего.

 

Яко разбойник, вопию Ти: помяни мя.

 

В сих стихах указывается пример покаяния в лице распятого разбойника, уверовавшего во Христа. Пример в высшей степени трогательный и поучительный!

Рядом со Христом распяты были два разбойника. Один из них был закоренелый злодей: он стонал от крестных мук и вместе с этим поносил Христа. «Если Ты Христос, спаси Себя и нас», – говорил он, повторяя глумления над Иисусом враждебных Ему зрителей Его страданий. Не так вел себя другой разбойник. Он унимал своего нечестивого товарища, говоря: «Бога ты не боишься (говоря такие речи), когда и сам осужден на ту же казнь; но мы осуждены справедливо; несем то, что заслужили своими делами. А Он ничего дурного не сделал». В этих словах разбойника выразилось сознание грехов своих и страх Суда Божия за них. Следствием того и другого могло бы быть отчаяние. Но разбойника спасла от этой опасности вера в распятого Иисуса. Иисус, рассуждал разбойник, ничего дурного не сделал и страждет единственно по злобе Своих врагов. Он – величайший благодетель людей. Он был необыкновенно милосерд к грешникам, никого из них не отвергал, никем не гнушался, всякого старался исправить и спасти. Он никому не отказывал в помощи в нуждах и болезнях телесных. Он не только величайший праведник, но величайший избранник Божий, ибо облечен был силой творить чудеса и сотворил их бесчисленное множество. Посему быть не может, чтобы этот величайший праведник и избранник Божий не был тем, за кого выдавал Себя. Нет, что ни говорили бы про Него враги Его, Он воистину Христос, Сын Бога Живого. И несомненно, что Он восторжествует над Своими врагами. Он столько явил опытов Своего могущества, спасая других от неизлечимых болезней и воскрешая мертвых, что может и Себя спасти. Время для этого еще не ушло, и чем бесславнее Его настоящее положение, тем блистательнее будет явление Его во славе. Он непременно явится снова и откроет Свое Царство. Тогда горе будет Его врагам! Так рассуждал или мог рассуждать разбойник, поистине благоразумный. Он не только раскаялся, но и уверовал в Иисуса как в обетованного Христа, как в Господа своего и Бога, и в духе покаяния и веры в Иисуса воззвал к Нему: «Помяни мя (вспомни меня), Господи, егда приидеши во Царствии Твоем».

О силе покаяния разбойника можно судить по тому, что он не только самого себя исповедал достойным казни за свои дела, но и товарища своего, глумившегося над Иисусом, старался образумить, возбудить в нем страх Божий и чувство раскаяния. О силе веры благоразумного разбойника и надежды на Христа свидетельствует то, что он исповедал эту веру и надежду тогда, когда видел Иисуса распятым, униженным, опозоренным, когда слышал, как все глумились над Ним, злословили Его, когда оставили Его самые близкие к Нему лица, кроме Матери и возлюбленного ученика Его. Чем труднее было разбойнику при таких обстоятельствах уверовать в Распятого как Господа всемогущего, как Царя неба и земли, и обратиться к Нему с мольбой надежды, тем возвышеннее подвиг его веры и надежды. И рече Ему Иисус: днесь со Мною будеши в Раи (Лк. 23, 43). Господь обещает уверовавшему грешнику гораздо более, чем тот ожидал. «Ныне же, – говорил Он ему, – а не когда‑нибудь, когда откроется полная царственная слава Моя, вера твоя получит награду, и какую награду!» Блаженное общение с Господом в той Горней области, куда впоследствии Павел восхищен был и где он слышал неизреченные глаголы, которых человеку нельзя пересказать (см.: 2 Кор. 12, 4), то есть на третье небо, в мир небожителей.

Научись, грешник, от разбойника покаянию. Подобно разбойникам, не подчиняющимся власти и законам гражданским, дерзко попирающим порядки общежития, ты привык презирать законы Божеские и уставы Святой Церкви. Горе тебе, если умрешь в этом состоянии, как умер разбойник, хуливший Христа! Поспеши обратиться, и если будет искренно твое обращение, как обращение благоразумного разбойника, оно, как бы ни было запоздало, будет принято Господом, как принято его покаяние. Подобно благоразумному разбойнику, потщись страхом Суда Божия переломить свое упорство в греховных навыках; смиренно и беспощадно осуди себя здесь, чтобы избегнуть тамошнего осуждения, и с верой в распятого Иисуса, взявшего на Себя грехи мира, воззови к Нему, да не отринет твоего покаяния, как Он не отринул покаявшегося и уверовавшего разбойника; когда же смерть восхитит тебя от земли, да помянет тебя во Царствии Своем, да водворит тебя в одной из многочисленных обителей в доме Отца Небесного, хотя в самой последней.

 

Глава 76

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 97; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!