МЕГАРСКАЯ ШКОЛА – см. СОКРАТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ
МЕГРЕЛИДЗЕ Кита
(1900-1944) – грузинский философ и социолог. В 1923 окончил Тбилисский университет. С 1923 по 1927 – в Германии, где посещал лекции Гуссерля (Фрейбург) и М. Вертгеймера (Берлин). По возвращении преподавал в Грузии, работал начальником управления Глав-науки Наркомпроса Грузии. С 1932 – в Ленинграде, в Институте языка и мышления АН СССР. Заведовал также национальным отделом Ленинградской публичной библиотеки. В 1938 вернулся в Грузию, работал в Грузинском филиале АН СССР. Погиб в 1944 (Есть версия, что М. умер в Сибири, куда был сослан в 1940). Реабилитирован в 1958. При жизни печатался мало (несколько статей). Почти все рукописи пропали, в том числе и большой труд над которым он работал в конце жизни. Сохранились лишь рукописи статей «От животного сознания к человеческому» и «О ходячих суевериях и пралогическом способе мышления (реплика Ле-ви-Брюлю)», а главное – экземпляр книги «Основные проблемы социологии мышления» (куда вошла и последняя из названных статей). Книга М. подписывалась в печать и набиралась неоднократно в 1936, 1938 (сохранившийся экземпляр), 1940, однако опубликована была лишь в 1965 (2-е – изд. – 1973). Книга и интересы М. в целом концентрировались вокруг создания концепции социологии мышления, которую он противопоставлял подходу к проблематике мышления классической европейской философии, в которой в целом отсутствовала историческая постановка вопроса, а центре внимания находились поиск границ познания и определение его априорных условий. Критически относился, по М., и к психологизации понимания мышления; противопоставляет сущностно-гносеологическому реально-исторический анализ мышления. В этой связи М. дает и развернутую критику натуралистических установок физиологии и рефлексологии Павлова (мышление по своей сути социально, а не природ-но, разгадка его тайн не в мозгу, а в социокультурных условиях), органицизма Спенсера (разум существует лишь как объективированный в культуре). Ситуации человеческой жизни определяются, по М.. господством в них осознанного (про-мысливаемого) над неосознанным (непромысленным). Однако ситуация подсказывает решение только тому сознанию, которое может подняться до уровня этого разумения. Поэтому не сознание обусловливает, а оно само обусловливается предметной ситуацией субъекта. Чтобы сознание не угасло, необходимо наличие предметного окружения, провоцирующего сознание в определенном направлении, а также наличие ситуации задачи, требующей все новых опосредовании (процесс «озадачивания сознания»). Последнее возможно прежде всего не в непосредственных взаимодействиях-контактах, а в опосредовании, задаваемом общением. Общение должно стать проблемой, чтобы в нем возникла потребность. Тем самым М. выходит на необходимость структур языка (еще одну его лейтмотивную тему). Язык («тело мысли»), по М., «идеаторное содержание сознания». Способность идеации – это возможность свободного представления, а не выявления состояний собственного организма: «… идея не есть какое-то особое в себе сущее готовое образование, которое прибавляется к содержанию сознания, а лишь известное строение поля сознания». Концепт «поля сознания» – утверждение сопряженности всего со всем. М. говорит об осознании посредника как осознании ситуации – вещь теряет свою естественность, принимая атрибутивность искусственности и поднимаясь тем самым до разумной формы существования. Идея овеществляется, вещь рационализируется. Разносторонностью своей деятельности, фиксируемой как разносторонность труда и его орудий, человек окончательно преодолевает биоограниченность как физической, так и духовной своей природы. Свою задачу М. видит, в конечном счете, в преодолении теоретически зафиксированного в западной традиции разделения двух миров – имманентного и трансцендентного, мира чистых форм, идей, сущностей, а также психического мира и мира вещей (принципиально трансцендентного). Это преодоление реально происходит в «акте деятельности» в котором «трансцендентный» сознанию внешний объект делается «имманентным» (т.е. «человеческим, разумным объектом»), а «имманентная сознанию» идея (мысль) делается «трансцендентной» (т.е. овеществляется). Снятие противопоставления имманентного и трансцендентного влечет за собой преодоление антиномий субъективного и объективного, реального и идеального, индивидуального и общеобязательного, свободы и обусловленности. Уже восприятие не есть чисто субъективный феномен, так как мое отношение к моей среде есть акт моего сознания. В этом отношении М. критикует Леви-Брюля, считающего, что примитивное сознание только думает иначе, чем наше, а понимает и видит так же, – оно и воспринимает и видит по-другому, хотя и делает это одним и тем же «мыслительным аппаратом». Рефлексия направлена прежде всего на себя, а не на объект, однако любое сознание должно быть предметным, иначе любая рефлексия становится бесполезной, так как она ничего не обнаруживает. Объекты же (вещи) осознаются по их социальной значимости. Таким образом, мышление не исчерпывается субъективно-исследовательским процессом: 1) оно еще относится к объекту и выражает отношения вещей; 2) с возникновением идеи оно не заканчивается, а только начинается (это только стадия проекта действия как акта осуществления мысли); 3) индивидуальный акт мысли есть лишь частный акт общественно назревшей мысли. Условия реализации мышления (фактор объекта, наводящего на мысль, и фактор субъекта, «озадачивающего» сознание) требуют анализа, с одной стороны, понимания и понятия, а с другой – развертывания феноменологии общественной мысли. Понимание М. трактует как усмотрение строя вещи или ситуации (структуры) и ее места или значения в системе задач, занимающих сознание. Он не видит принципиальной разницы между понятием и всегда нагруженным содержанием сознания представлением, не считает возможным дискредитировать одного за счет другого как средства познания. Их различие задается прежде всего в материале мышления и задачах осмысления. Представление дает образную целостность, а понятие схватывает отношения и связи. При этом, как правило, формируются разные понятия об одном и том же в равных исторических и социокультурных контекстах. Частное есть общее, являющееся при различных условиях, случайное есть необходимое в более универсальной системе. Отсюда, по М., три картины мира, сложившиеся и осмысленные в европейской философии: картина механической причинности (принципиально историческая картина, но в своей «простоте» снимающая по сути эту историчность); картина телеологической причинности (в которой все завершено изначально, а следовательно, в ней также нет места актуальному развитию); «актуалист-ская» картина мира, в которой будущего нет и как предопределенности (первая картина мира), и как идеально свершившегося (вторая картина). В последнем случае будущее принципиально создается как новое, актуально только настоящее (прошлое же сохраняется в настоящем). Отсюда вновь повторяема идея «объекта как тела мысли», еще более усиленная: «Беспредметное сознание, беспредметная мысль – это чудовищное сознание, чудовищная мысль». В этом же посыле М. вводит тезис о интерсубъективности как условии сознания и внутренней рефлексии субъекта, устанавливающей его связь с другими субъектами, как обязательном компоненте объект-субъектного отношения. Мышление не просто воспроизводит, а действует каждый раз согласно смыслу объектов и производит мыслительные построения, разрешающие данные задачи. Подлинная идея рождается в социогене-зе, тот или иной индивид выражает ее достаточно «случайно». Там, где невозможно центрирование (консолидация) действительных интересов вокруг общих целей, задач и интересов, не существует также и подлинного сознания, а происходит фетишизация и отчуждение его продуктов, идеи становятся выражением не действительных, а иллюзорных интересов. Любые сдвиги в сознании соотносятся со сдвигами в социуме и культуре, порождающими новые интересы субъектов.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
МЕДИТАЦИЯ
(лат. meditatio – размышлять, обдумывать, инд. аналог – дхиана, кит. – цинь лу – «размышление в тиши») – форма психической активности, обеспечивающая погружение человека в особые трансовые состояния. Физиологической основой М. является способность коры головного мозга человека под воздействием медитативной тренировки вырабатывать необычные сочетания очагов возбуждения и торможения, продуцировать яркие образы, вызывать посредством внушения материальные сдвиги в организме, оперировать эндорфинами (внутренними наркотиками) и гормонами, вырабатываемыми железами внутренней секреции человека. В религиозной практике М. применяется в контексте мистики с целью духовного лицезрения объектов веры и непосредственного общения с ними. Тем самым обеспечивается стремление всякой религии сделать символы своей веры чувственно воспринимаемыми. В качестве культурного феномена М. могут функционировать также в качестве духовных упражнений, позволяющих усовершенствовать способности человека, выступая в качестве психической первоосновы различных форм физической культуры. Всестороннее развитие получили М. на Востоке, став неотъемлемой частью не только религии, но и всей культуры, наложив отпечаток на все виды деятельности. Родиной наиболее разветвленных, многогранных и всесторонне разработанных религиозно-медитативных систем была и остается Индия. Медитативностью проникнута практика йоги, состоящая из этической и физической подготовки, дыхательных и психоэнергетических упражнений, отключения чувств и мыслей от внешнего мира, их концентрации и сосредоточения на отдельных объектах, медитативного умозрения и созерцания. Целью йоги, ее высшей ступенью является состояние «самадхи», экстатического озарения и просветления, обеспечивающее, согласно учению йоги, непосредственное слияние человеческой души с духовной сущностью Вселенной. Другую всеобъемлющую религиозно-медитативную систему предложил буддизм. Он рассматривает М. как одно из важнейших средств предотвращения сопутствующих жизни страданий и достижения нирваны – внематериального состояния души. Медитативная практика буддизма направлена на последовательное преодоление жажды телесной жизни для жизни вечной и складывается из целенаправленного подавления, вытравления эмоций, воли, словесного мышления. Идя этим путем, буддистский архат (посвященный, монах) стремится впасть в состояние сатори (озарение, прозрение), в котором стать способным узреть свое истинное «я» и мир духовных сущностей, открытый Буддой. В Китае не без индийского влияния также сформировались две высокоразвитые религиозно-медитативные системы даосизм и чань-буддизм. Даосская техника М. заключается в овладении психической энергией ци, выработке в организме человека различных веществ здоровья и достижение на этой основе физического бессмертия. Чань-буддизм, именуемый в Японии дзен-буддизмом, представляет собой неиндийский вариант буддизма, само название которого «чань», «дзен» скопировано с санскритского слова «дхиана» и означает не что иное, как М. Чаньские (дзенские) способы медитирования делают упор на двигательную активность, вчувствование в природу и так называемое мгновенное озарение, возникающее под действием стресса. Особое направление медитативной практики возникло в индийском и китайском тантризме. Основными медитативными приемами тантризма были углубленное чтение священных текстов (тантр), перемежаемое видениями (даршанами), произнесение и пение особых сочетаний звуков (мантр), экстатические танцы, сопровождаемые магическими жестами (мудрами), длительное вглядывание в символические изображения (ян-тры), особая психосексуальная практика. В мусульманском суфизме также содержится определенная система медитативного тренинга. Развитые системы медитативной практики содержались также в иудейской каббале и христианском иси-хазме. В Европе М. систематически являлись в мистериях древней Греции, в языческих культах Рима. С приходом эры христианства в роли М. используется молитва. В Европе М. с самого начала имели коренные отличия от медитативных практик стран Востока. Они не абстрагировались от словесного мышления с его логикой и использовали формулы словесных внушений. С возникновением конкретной науки и ее обращением к человеческой психике феномен М. стал предметом специального исследования: стала изучаться роль целенаправленного внушения в лечении болезней, была создана гипнология как наука о гипнозе, в 19 в. аптекарь Куэ предложил систему психотерапевтического самовнушения. Первая такая научно-медитативная психотехника была создана психотерапевтом И. Шульцем и получила название аутотренинга. Источниками аутотренинга послужили современная теория гипноза и индийская йога. Основным отличием психотренинга Шульца от восточной М. явился вербальный, словесный характер внушений. Во второй половине 20 ст. на Западе резко усилился интерес к культурному наследию Востока в том числе, и к М., осмысленной в западном культурном контексте в качестве психотерапевтического средства и элемента практической деятельности человека. (См. также: Мистика, Исихазм, Тантризм, Йога, Буддизм, Суфизм).
Л,В. Кривицкий
МЕЙЕР Александр Алексндрович
(1875-1939) – русский философ и культуролог. Родился в лютеранской семье, где домашним языком был немецкий, но в зрелые годы считал себя православным. Учился на историко-филологическом факультете Новороссийского университета. Увлекся революционной деятельностью, был арестован и выслан в Архангельскую губернию. В последующем еще не раз арестовывался и ссылался. В 1904 выслан из Баку в Среднюю Азию. Сотрудничал в газете «Русский Туркестан». Вернувшись, в 1906 сблизился в Петербурге с кругом писателей и философов, сотрудничавших в журналах «Новый путь» и «Вопросы жизни». Активно занимался переводческой деятельностью, которую начал еще в годы Архангельской ссылки (переводил Маха, П. Барта, Ф. Йодля, Р. Штаммлера и др.) читал лекции в Обществе народных университетов (с 1908), в Вольной высшей школе Лесгафта (с 1910). На эти годы приходится перелом в мировоззрении М., он отходит от революционной деятельности. В начале 1910-х сблизился с Мережковским и З.Н. Гиппиус. С 1914 по 1928 служил в публичной библиотеке. После Февральской революции вернулся к пропагандистской работе. В августе 1917 участвовал в работе Всероссийско Церковного Поместного Собора. С 1918 по 1928 работал на вновь открывшихся Высших научных курсах П.Ф. Лесгафта, преподавал в ряде других учебных заведений. К 1918 году вокруг М. образовался религиозный кружок петроградской интеллигенции, в который в разное время входили Федотов, А.С. Аскольдов-Алексеев, Бахтин, Н.П. Анциферов и др. Кружок просуществовал до 1929, регулярно собираясь по вторникам. В 1928 за деятельность в кружке М. арестован (в 1928-1929 арестованы и другие члены кружка, в частности, Бахтин). В 1929 приговорен к расстрелу, замененному по ходатайству А.С. Енукидзе (с которым семья М. была знакома по подпольной работе в Баку), 10 годами заключения. Срок отбывал на Соловках, затем на Беломорканале. В 1935 амнистирован, жил в Калязине, активно писал. Умер в 1939. При жизни печатался мало (в основном статьи и доклады), значительная часть работ осталась в рукописях. Основные сочинения: «Бакунин и Маркс» (1907); «Прошлое и настоящее анархизма» (1907); «Религия и культура» (1909); «Религиозный смысл мессианизма» (1916); «Что такое свобода» (1917); последняя прижизненная публикация – «Принудительный труд как метод перевоспитания» (1929), написанная на Соловках. Среди неопубликованных при жизни работ: «Что такое религия? «(1926); «Эстетический подход» (1927); «Звон и слово в «Фаусте» Гете (1931); «Revelatia (Об Откровении) «(1931-1935); «Жертва. Заметки о смысле мистерии» (1932-1933); «Gloria (О славе) «(1932-1936); «Три истока. Мысли про себя» (1937) и др. В первый период творчества М. увлекался марксизмом, но выступил и его критиком г позиций анархизма. Однако, последний истолковал через идею мистериального переживания действительности. В творчестве и жизни Бакунина М. увидел прежде всего творение новых элементов жизни, эстетику (артистизм) революционного дерзания, единство слова и поступка. Фактически, раннее творчество М. – это нащупывание идей и тем собственного философствования, подступы к проблеме личности и ее предназначения. Складывание же собственной концепции связано с поворотом М. к христианству, которое он никогда не толковал институционально и конфессионально, а видел в нем истоки философии человека. Основные темы зрелого М. – универсальное общение и онтология поступка, актуализм и персонализм как исходные принципы философствования. М. создал собственную концепцию диалогического общения, перекликающуюся с концепцией Бахтина и близкую идеям Бубера. На пути к утверждению принципа личности как абсолютной ценности М. должен был решить как минимум две проблемы: переформулировать свою же позицию «революционного дерзания», закрепленную еще со времен Ницше идею своеволия индивида и «укоренить» человека в мире. Поработив природу, человек («будущий бог») впал в культуртрегерский соблазн – осознав свою силу, прельщенный властью, человек обрек себя на одиночество, т.е. на небытие (во всяком случае как личности). М. неоднократно в работах «переходного» периода предупреждает об опасности ложного самоутверждения «Я» в культурном идеале. В споре с Бердяевым М. отрицает возможность оправдания человека через творчество (творческую самореализацию), предполагая тезис о необходимости овнешнения человека через его разностороннее включение в общение как предпосылку внутренней свободы человека, как возможность самой идеи личности. В этом же ключе М. дан анализ философии Фихте (которая рассмотрена им как проекция протестантизма в вопросах личностной проблематики). Согласно М., чистое Я Фихте присутствует в акте, не становясь плотью, не воплощаясь, без чего не может быть личности. Фихтевское Я – «пустое я» («попрание личности в индивиде»), так как не предусматривает и встречи с другими «Я» (имеет дело только с «не-Я»). В этом же русле лежит и анализ языческого и вселенского начал в «душе нации», который может быть распространен и на отдельную конкретную человеческую душу. Преобладание «языческого» ведет через утверждение национализма к принципу мессианистского искупления чужой, но не своей души, т.е. ко лжи. Преобладание «вселенского» – путь христианский, ведущий к осознанию своей миссии (жертвенной) в жизни. Таким образом, согласно М., необходима гипотеза о Сущем, без которой человек не знает, кому адресовать свои запросы о личной судьбе, которая дает конечное основание для любых оценок, и без которой человек впадает в ложный мессионизм, ведущий к краю бездны. Именно «Верховное Я» (Сущее) своей любовью рождает в нас личность, когда мы ему открыты, делает возможным общение с другими льдьми. Человек, не покидая почвы конкретной истории и актуализируясь в современности, должен откликаться на голос Сущего. Однако люди не способны удержать полностью истины откровения. Это неизбежно ведет к превращению церкви в «механическую», закрывающуюся в своей институциональности и конфессиональности, догматизирует доктрину. В результате религиозные ценности уходят в культуру и требуется новое религиозное сознание, способное воспринять новое откровение. Для этого необходимо снять с Я присвоенную им атрибутику ложной божественности, не отрицая культуру, преодолеть ее во имя высших религиозных ценностей, признать мистериальный (жертвенный) характер культурного творчества. «Жертвенность» несет в себе онтологический (причинность жертвенного обмена), актуалист-ски-деятельностный (единство слова и поступка как условие устроения бытия по «мере правды») и символически-мифологический (встреча горнего с дольным) аспекты. Каждый в мире жертвенно предстоит каждому в сотворческом пространстве диалога «я» с «ты», «я» с «мы», Бога с миром. Диалог, как основа практической нравственной философии, проникнут «личностностыо» и «тайностностью», дает жизнь любому содержанию и идее, но до конца не рационализируем. С темой диалога в философию М. вводится и проблематика «другого». Замкнутость отдельного «Я» преодолевается в интен-циальной устремленности сознания его напряжением до степени Эроса. «Я» реализует себя лишь спасая «другого», вступая в диалог с чужой субъективностью «ты» (жертвенность по отношению к другому как структурирующий диалог признак). («Другое Я», как противостоящее «чужое», М. фиксирует термином «он»). Находя «творческий отклик» друг в друге «я» и «ты» способны структурировать «мы», породить новую «общественность», задаваемую не принципами государства и общества, а строимую по принципам церкви диалогической духовности. Пространство между «Я» и «другим» структурировано. Оно заложено «откликами», т.е. высказываниями и волевыми действиями, направленными на обнаружение смысла жизни, закрепленными в мифах, символах, мистериях, задающих предпосылки общения. Личность обретает себя, проходя «сквозь» культуру, «сквозь» всех «других», включаясь в переживание жертвенной встречи с Абсолютом. Так М. выходит на онтологизацию слова как поступка, как прорыва мысли к сущему, через превращение жизни в подвиг восхождения к правде о самом себе, через синхронизацию идеи и биографии. Сам М. этот путь прошел в полной мере, увлекая многогранностью своих идей и поражая «гениальностью самой своей личности» (Д.С. Лихачев).
МЕНЬ Александр Владимирович
(издания советского периода выходили под псевдонимом Эммануил Светлов) (1935-1990) – российский богослов, историк. Получил высшее светское образование. Закончил Московскую Духовную Академию. С 1960 – священник Русской Православной Церкви. Убит неизвестным 9.09.1990. Талантливый комментатор Библии, историк религии, популяризатор христианства (его православной версии). На религиозные темы начал писать с 14 лет. Наиболее известные работы: «Сын человеческий», «История религии» (в 7 т.т.), «Таинство, слово, образ», «Как читать Библию»; ряд статей в богословских трудах и церковных журналах России, Болгарии, Франции, Германии. Отдельными изданиями выходили устные выступления (проповеди, лекции, диспуты). Из богословского наследия М. наиболее фундаментальной является его концепция религиозной истории человечества и связанная с ней гносеология (богопознание) и понимание религии. Человек, по М., познает мир четырьмя способами (формами разума, духа): через ощущения, чувства (эмпирический аспект гносеологии); отвлеченной мыслью, которая строит мир идеальных структур и объектов посредством логического и математического абстрагирования (абстрактный аспект); через интуиции, догадки, самопознания, которые дают глубинное и полное восприятие реальности (интуитивный аспект, который превышает, но не исключает двух первых): через интуицию человек чувствует «сопричастие пульсу мирового бытия», переживает присутствие Сверхъестественного, Высшего. Синтез этих трех способов познания порождает четвертый – высший интегральный тип познания, которому подвластно проникнуть в сферу парадоксального и антиномичного. Солидаризируясь с Плотином, М. считает, что «духовное познание есть плод живой интуиции», с переживания которой начинается религиозная история человечества, история богопознания, которая проходит ряд этапов. Первый этап: догадка о Высшем (через интуицию) и магизм как способ контакта с Ним. Для этого этапа характерно, что культ (жертвоприношение, прежде всего) осуществляется как механическое средство задобрить, склонить божество на свою сторону, боги нуждаются в физических жертвах, требуют их. Второй этап (условно можно назвать дохристианским-постма-гическим) характерен осознанием абсурдности механической природы магических действий. Начинается поиск духовного божества, которое требует не физической жертвы, а очищения сердца и души, любви и нравственности. Культ, в этом случае, суть лишь внешний символ такого духовного служения. Второй этап – этап беспрерывных и разнообразных го-пыток богопознания: многобожие, мироотрицающая мистика, философские логические системы, богоотрицаюший материализм и т.п.; персоналии этого периода весьма известны (Будда, Конфуций, Платон, Заратустра, Демокрит, Эпикур и др.). Третий этап – этап Богочеловека, христианского откровения. Христос утвердил бескровную жертву и постановил религиозный долг не как обрядность, а как духовность (справедливость, милосердие и веру). Культ сохраняется не как самодостаточное действо, а как форма (образ) сакраментального ядра (веры). «В христианстве завершился длительный всемирно-исторический процесс религиозных исканий человечества», – считает М. Общая логика всех этих этапов заключается в том, что Бог открывается человеку «постепенно, в соответствии с уровнем человеческого сознания», «в строгом соответствии с готовностью человека к мистической Встрече». Т.обр., приход Христа не есть односторонний волюнтаристский акт Бога, а является свидетельством духовной зрелости (эволюционизма) самого человека: человек идет к Богу, Бог – к человеку (здесь явно просматриваются фило-софско-диалогические мотивы). Религиозное вызревание, возрастание человека – это история многообразия путей богопознания, многообразия форм религий и верований, уровней богопознания. Едино в этом многообразии переживание человека и природа (интуитивная) этого переживания. «Религия, – определяет М., – есть преломление Бытия в сознании людей… Религия видит в его основе сокровенную Божественную сущность и осознает себя как ответ на проявление этой Сущности»; «Религия – это связь человека с самим Источником бытия, которая делает его жизнь полной смысла,., определяет его нравственный облик». Религия, по М., – неотъемлемая часть культуры и ее почва, детонатор. Отрыв культуры от ее религиозных основ не может остаться без роковых последствий. М. считал христианство «динамической силой, всеобъемлющей все стороны жизни…», но выступал против придания православию статуса государственной религии, ибо христианство не может санкционировать какой-либо политический режим как специфически христианский. Основная черта любой политической системы, по М., – целесообразность и гуманность. Гуманизм – достоинство личности, ценность жизни и творчества, свобода – оправдан тем, что человек – творение Божие, его подобие и образ. По вопросу отношения «наука – религия» М. был уверен, что научное исследование Библии и церковной истории – важное средство для уяснения смысла Откровения.
МЕРА
– философская категория, традиционно используемая в контексте отображения взаимосвязи и взаимозависимости количественных и качественных изменений. Подобный подход в трактовке М. был конституирован и легитимизирован в историко-философской традиции Гегелем: «Все вещи имеют свою меру, т.е. количественную определенность, и для них безразлично, будут ли они более или менее велики; но вместе с тем это безразличие также имеет свой предел, при нарушении которого (при дальнейшем увеличении или уменьшении) вещи перестают быть тем, чем они были». М., т. обр, трактуется как интервал или диапазон, в границах которых вещи и явления, изменяясь, сохраняют тем не менее, единство своих качественных и количественных параметров, т.е. остаются идентичными сами себе, самотождественными. М. у Гегеля тем самым исполняет роль соединительного логического звена между категориально-понятийными комплексами, описывающими, с одной стороны, непосредственное бытие, – и сферу сущности, с другой. Выступая также в качестве несущей конструкции гносеологической процедуры перехода от абстрактного к конкретному, М. в своем развертывании в рамках схемы Гегеля могла приобретать статус мерила «особости» либо даже «индивидуальности» того или иного объекта или явления. Классическая философия различает простую или непосредственную М. (как М. отдельного объекта вне системных взаимодействий), системную М. (как М. объекта, понятого в качестве элемента некоей целостности) и реальную М. (как М. объекта, рассматриваемого с точки зрения всех его возможных систем взаимодействий, где репрезентируется его качество). Проблема «горизонта», «предела» конкретизации М. применительно к феноменам действительности оказывается тесно сопряженной с философским вопросом о возможности аппликации М. к миру человека и его деятельности. Тезис Протагора о том, что человек есть М. всех вещей, остается противопоставлен пониманию М. как элементу объективной и общезначимой совокупности характеристик природного и социального бытия. Особую смысловую нагрузку в этом плане приобретает также основополагающая философская проблема принципиальной возможности не только выявления, но и создания человеком определенной «мерности» бытия. Несовпадение «мерности» программ человеческой деятельности и «мерности» существования определенных природных систем породило, в частности, совокупность экзистенциальных вопросов бытия человеческой цивилизации, именуемых «глобальными проблемами».
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 205; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!