Книга двенадцатая. История города Рима с 1355 по 1420 год 15 страница
Все места в городской области покорились вновь королю, и 24 июня уже капитулировала Остия. В короткое время заняли неаполитанцы и Патримонию Петра. Владислав препоручил войско своим капитанам, сделал Юлия Цезаря Капуанского главнокомандующим в Ватикане, графа де Тройа — командующим в Трастевере, епископа фундийского, Доменика из римского рода Асталли, — викарием и вернулся затем 1 июля через Остию обратно в Неаполь. Замок Ангела, один державший еще сторону папы, сдался не ранее 23 октября. Справляли торжества; с факелами в руках ходили по улицам римляне и восклицали: «Да здравствует король Владислав!». Изгнанный Иоанн спешил тем временем из Витербо в Монтефиасконе, оттуда в Сиену, причем неаполитанцы всюду следовали за ним по пятам. 21 июня покинул он Сиену, чтобы отправиться во Флоренцию. Некогда столь страшный Косса скитался теперь, подобно Григорию XII, бессильным беглецом. Завоевание Рима было ударом промысла, вырвавшим его с корня и, подобно сухому листу носившим по ветру. Он не отваживался ехать во Флоренцию, где мнения были разделены и страшились мести короля; как изгнаннику, пришлось ему искать крова у С.-Антонио в одном из предместьев, пока флорентинцы с неохотой впустили его. Он пробыл там до начала зимы, причем войска Владислава покорили всю страну вплоть до самой Сиены. Он писал письма ко всему христианству, сообщал ему о своем изгнании, изображал творимые в городе беззакония и звал королей на помощь. К находившемуся в Ломбардии Сигизмунду отправил он кардинала Шалана и просил о поддержке его против Владислава. Послы короля римского приехали во Флоренцию и требовали у папы собора. Условились насчет свидания в Лоди.
|
|
|
Так поверг король неаполитанский Иоанна XXIII прямо в объятия короля римского, и после долгого перерыва очутились лицом друг перед другом имперская власть и папство. В эпоху, когда сама империя утратила все свои права, увидел себя Сигизмунд призванным в силу этих самых старых цесарских прав явиться восстановителем церкви. После 150-летнего промежутка, протекшего со времени достопамятного Лионского собора, вошла история папства снова в старую свою колею, и само оно очутилось вскоре в немецком городе перед собором, долженствовавшим явиться антиподом Лионского. После перенесения папством центра тяжести своего во Францию и утраты им в расколе своей моральной и политической силы пришлось ему теперь быть перенесенным назад к тем первоначальным временам, когда германские императоры собирали синоды для суда над недостойными и сварливыми папами. Для лукавого Коссы являлось весьма важным избрание для собора такого места, которое не отдавало бы его во власть императора. Он не имел никаких иных помыслов, как об удержании тиары какой бы ни было ценой, но козни его были разбиты. История Иоанна XXIII являет один из любопытнейших примеров трагической силы обстоятельств, когда воля отдельного индивида настолько отягчается его многогрешностью, что он безвозвратно запутывается в самим им раскинутых сетях. Сперва преподал он легатам своим при Сигизмунде кардиналам Антонио Шалан от Св. Цецилии и Франциску Цабарелли от Св. Космы и Дамиана, сопутствуемым знаменитым греком Мануилом Хризолорасом, инструкции относительно выбора одного из итальянских городов, но потом оные отменил и предоставил им неограниченные полномочия по части договорения с королем римским. Он рассчитывал на то, что они станут действовать в его духе; но когда уполномоченные эти предстали в Лоди перед Сигизмундом, то король римский с решительностью потребовал немецкого Констанца как самое наиподходящее для собора место, и они после некоторого колебания уступили. Они сообщили об этом папе. Он жаловался на измену, но покорился воле Сигизмунда. 12 ноября отправился он в Болонью. Город этот покорился, в силу предутоворенной революции аристократии под предводительством Пеполи, Бентивольи и Изолани 22 сентября 1413 г., снова церкви и нехотя принял теперь бывшего своего тирана. Иоанн рассчитывал одно время стать там твердой ногой и избавиться от сетей угрожавшего собора, но это была тщетная надежда, Сигизмунд звал его к себе; кардиналы требовали его отъезда; 25 ноября назначил он кардинала Петра Стефанески Анибальди своим генерал-викарием в Риме, покинул в тот же день Болонью и неверными стопами поехал навстречу королю римскому. Король и папа съехались в Лоди. Прием почетный, но сдержанный предсказал Иоанну его будущее. Безуспешно старался он склонить короля в пользу итальянского города. Сигизмунд пребыл тверд, и папа оказался вынужденным оповестить христианство 10 декабря из Лоди, что, согласно соглашению с королем римским, 1 ноября откроется собор в Констанце. Собор этот 30 октября уже заявлен был императорским посланием, и под порукой благонадежности созывал Сигизмунд в Констанц всех прелатов, князей, синьоров, докторов и всех кому подлежало заседать на оном. С приглашением прибыть на оный обратился Сигизмунд и к Бенедикту XIII и Григорию XII; он писал и к королям арагонскому и французскому, и по долгом времени впервые раздался голос короля римского как главы христианства и законного покровителя церкви.
|
|
|
|
|
|
После рождественских праздников отправились Сигизмунд и Иоанн в Кремону, где Габрино Фондало, тиран этого города впоследствии, говорят, сожалел, что не сбросил своих гостей с вершины Кремонской башни, на которую их повел, ибо этим истребил бы в одно и то же мгновение обоих глав христианства, — дьявольское наваждение, достаточно типично рисующее, если это только была правда, помрачение тогдашних умов, близкое к чудовищности. По разлуке Сигизмунда и Иоанна в Кремоне последний из них поехал через Мантую и Феррару обратно в Болонью, куда прибыл в феврале 1414 г., принял с обычным искусством бразды правления этого города и изыскивал средства к избежанию ожидавшей его в Констанце гибели.
|
|
|
Владислав наступает через Рим на Тусцию. — Флорентинцы оказывают отпор его продвижению. — Он поворачивает назад. — Умирающего, его приносят к Св. Павлу. — Смерть Владислава в Неаполе. — Иоанна II, королева. — Рим изгоняет неаполитанцев. — Сфорца вторгается в Рим и снова отступает. — Пиетро ди Матуццо, глава римского народа. — Рим покоряется ординалу Изолани. — Поездка Иоанна XXIII в Констанц. — Констанцский собор и его деятельность. — Низложение и судьбы трех пап. — Избрание Мартина V. — Фамилия Колонна. — Коронация Мартина V, 1417 г.
Лодийские конференции и результаты их вывели Владислава из его спокойствия. Король этот выступил еще раз походом против Сигизмунда и папы, прежде чем они составили против него лигу. Он хотел захватить Иоанна XXIII в самой Болоньи. 14 мари 1414 г. вступил он с войском в Рим. Народ встретил его в Латеране; двери базилика были растворены; с гордым самодовольством остался король сидеть верхом изъехал в эту матерь христианских церквей, где духовенство должно было показать ему честные главы св. апостолов. Сенатором был в то время Антонио де Грассисде Кастронуово, по прозванию Бачеллерус, преемник Ианотта Торта, вступившего 1 января 1414 г. в должность сенатора вторично, но 24 февраля умершего. Жил Владислав в Риме, где пробыл до 25 апреля, во дворце кардинала С.-Анджело, Петра Стефанески Анибальди, в Трастевере. Затем в сопровождении Сфорцы стравился он через Изолу в Витербо, дав повеление сенатору и графу де Белькастро вести войну с племянником Николая Колонны Иаковом Палестрина, верно соблюдавшим мир с церковью и державшимся партии Иоанна XXIII. Через Тоди проследовал король далее на Перуджию. Но флорентинцы поставили наступлению его препоны; послы их склонили его 22 июня к соглашению, по которому он заключил союз с республикой и обещал не производить вторжений на болонскую территорию. Гак ревнивость Флоренции охраняла там Иоанна, а нежданная смерть скосила вскоре и последнее препятствие к собору.
Житейскую стезю Владислава постиг неожиданно конец. Препятствуемый Флоренцией к наступлению через Апеннины, решил король вернуться в Рим. В Перуджии заманил он к себе и как изменников подверг заключению Павла Орсини и Орсо де Монте Ротондо вместе с другими римскими магнатами; теперь вел он их с собой в цепи, с тем чтобы предать казни в Риме или Неаполе. Сам он сильно заболел. Истощенный распутством (молва гласила об отравлении его прелестной дочерью аптекаря в Перуджии), уже в Нарни свалился он. Его перенесли в Пассерано в римской области, а оттуда на доставленных из Рима носилках 30 июля к Св. Павлу за городом. Могущественный монарх, дважды триумфатор над Римом и завоеватель церковной области, вступал теперь к Св. Павлу, разрушенный отвратительной болезнью, страдальчески распростертый на носилках, несомых среди безмолвия ночи дюжими компаньонами Цагароло и Галликано. На болезненном одре проносились перед королем мрачные духи прошлого. Достигнув монастыря Св. Павла, мог он припомнить то время, когда на вершине своего счастья снаряжался здесь для въезда своего в Рим, а равно вспомнить, что в этом же монастыре был первый привал прародителя его, основателя неаполитанской династии, совершившего отсюда же въезд свой в Рим. Сам он был последним в этом погибающем в преступлениях доме. История оного замыкала теперь круг; его исходная и конечная точки, триумфальный въезд пращура и жалкий отъезд последнего правнука сошлись теперь у Св. Павла в Риме.
Галера приняла там умирающего; он достиг еще берега Неаполя и Кастель-Нуово, где среди ужасных мучений испустил дух 6 августа 1414 г. Таков был жалкий конец короля, высоко выдававшегося в своем доме энергией, величественностью замыслов, отважным стремлением к славе и бывшего влиятельнейшей личностью среди итальянцев своей эпохи. Корону Неаполя наследовала по нем единственная его сестра Иоанна, бездетная вдова Вильгельма, одного из сыновей герцога Леопольда II Австрийского, красивая и сладострастная женщина, прославившаяся в истории Неаполя бурными своими грехами, страстями и несчастьем, уподобившими ее предшественнице ее того же имени.
В Риме воцарилась при вести о гибели короля великая радость. Национальная партия ухватилась еще раз за идею о политической самостоятельности; голодающие и оборванные римляне возгласили еще раз клич: «Народ! Народ! и свобода!» Моментально свергли они неаполитанское правительство. Сенатор в видах предотвращения грозы 10 августа передал жезл свой в руки консерваторов и покинул Капитолий. В тот же день переданы были народу все городские ворота. Рим стал снова свободен, за исключением замка Ангела и Понте Молле, державших еще сторону королевы. Поставили новых магистратов. Партии сражались за Неаполь, церковь или республику.
Тем временем ради сохранения обладания Римом для сестры Владислава и воспользования благоприятным случаем для собственного могущества поспешно двинулся из Тоди Сфорца. Колонна и Савелли были за него, Орсини же теперь его противниками по случаю увода знаменитейшего из членов их дома в Неаполь Владиславом. 9 сентября появился храбрый полководец перед Римом, рассчитывая завладеть городом. Изменники впустили его. Наутро продвинулся он через ворота del Popolo до форума. Но в городе воздвигнуты были баррикады: нападения Сфорцы, врезавшегося до S.-Angelo in Pescaria и до площади Иудеев для вступления в связь с замком Ангела, были отражены. Попытка его ворваться с Монте Марио не удалась, так что 11 сентября пришлось ему с товарищами своими Баттистой Савелли и Иаковом и Конрадином Колоннами отступить по via Flaminia. За день перед тем сделал народ диктатором города любимого одного гражданина, одного из консерваторов, Пиетро ди Матуццо; его вытащили из дома, среди смятения повели на Капитолий и насильно навязали синьорию. Доблестный гражданин напомнил собой еще раз о навсегда минувших временах Иакова Арлотти и Колы ди Риэнци. Многие аристократы, изгнанные перед тем неаполитанским правительством, в том числе Франческо Орсини, вернулись 12 сентября и явились к новому главе народа с поклоном на Капитолий.
Доблестное правление его длилось, однако, недолго. Ибо близился уже к Риму командированный папой кардинал-легат Изолани для вступления именем церкви в обладание городом. Иоанн XXIII почел смерть короля счастливым событием, при помощи которого мог снова рассчитывать занять сильную позицию в Риме и церковной области и тем избегнуть собора. Но он обманулся в своих планах, хотя кардиналу этому удалось без труда низвергнуть народное правительство и водворить владычество церкви. В Риме подготовлено было восстание, и 16 октября подняли в Трастевере клич: «Церковь! Церковь! и народ!» Переворот совершился без борьбы; в Арачели собрался парламент и поставил 13 новых ректоров, после чего Петро Матуцци удалился с Капитолия спокойно домой. Послы от народа тотчас пригласили из Тосканеллы легата, и 19 октября 1414 г. вступил Изолани в Рим, где и принял поклонение от лица церкви и восстановил правление консерваторов. Тем временем Иоанн XXIII с отвращением ехал в Констанц. Он хотел отправиться в Рим, но был заставлен единодушной оппозицией своих кардиналов двинуться из Болоньи на собор. Поехал он туда, нагруженный большими денежными средствами и злокозненными планами.
В Тироли купил он себе союз с герцогом Фридрихом Австрийским, чтобы заручиться на всякий случай помощью могущественного этого государя. 28 октября с грустными предчувствиями совершил он въезд свой в этот город на очаровательных берегах Боденского озера, встретивший его с торжественными почестями как папу. Епископы, прелаты, синьоры и послы из Германии, Италии, Франции, Англии и других стран наполняли уже маленькое местечко, неспособное вмещать такие массы. Это был невиданный дотоле в истории парламент наций и собрание блистательнейших талантов того времени, являвшихся в качестве депутатов от университетов представителями, как самостоятельной державы и науки. Собор в швабском Констанце, в котором дал некогда итальянским городам свободу Барбаросса, явился европейским конгрессом по составившей эпоху важности своей. Все народы, тогда исповедовавшие еще единую римско-католическую веру, с глубокой сосредоточенностью взирали на пресветлое это собрание, являвшееся представительством важнейших их интересов и духа века. Долгий процесс человечества, прошедший через все сферы государства, церкви, общества, науки, должен был быть теперь закончен и произвести на свет новую формацию в виде сделанной необходимой долгой тиранией папства реформы всего церковного организма. Здание, возведенное могущественными папами начиная с Гильдебранда, должно было быть сломано, иерархия Иннокентия III приведена к соответственным времени отношениям к государству и народу, абсолютная монархия церкви превращена в ограниченную, и долженствовали быть удалены из канонического права все те основные тезисы, в силу которых епископы римские подчиняли себе дотоле королей и местные церкви. Пизанский собор произвел в средневековой этой цитадели первую брешь. Констанцский же должен был взять ее приступом. Она была плохо обороняема вследствие распадения натрое. Мы заметили уже неожиданное благодаря упадку церкви усиление вновь империи не как политической силы, а как принципа интернациональной авторитетности. Несокрушимое существование имперской идеи вплоть до столь поздних времен составляет один из замечательнейших исторических фактов. Права, институции и провинции империи упали, но понятие об императоре, как покровителе и главе европейской семьи народов, продолжало жить и неожиданно встретило снова всеобщее признание. Собор народов стал под этот авторитет Сигизмунда. Король римский и не явился к открытию оного, состоявшегося под председательством недостойного Иоанна XXIII, но прибыл в Констанц не ранее Рождества, справив предварительно, 8 ноября, коронацию свою в Аахене.
Если Германия одолжила в 1415 г. этому собору имперскую свою власть, то и Франция выставила на нем даровитейших представителей реформирующей науки. Имена Жана Герсона и Петра д'Алльи неразрывно связаны с великим церковным собранием, на котором они подвизались с таким свобододушием и беспристрастием. Первый являлся, как канцлер парижского университета, представителем европейской науки, второй, как кардинал, представителем и французской, ратующей за самостоятельность своей церкви. Герсон, как ратоборец независимости имперской власти от пап и права императора созывать соборы, как поборник, наконец, основного тезиса, что собор представляет собой вселенскую церковь и стоит поэтому выше папы, являлся для Сигизмунда более могущественным союзником, чем некогда были Марсилий или Окам для Людовика Баварца. Но не являлись ли теперь санкционированными всем светом эти осужденные Иоанном XXIII как еретические основные тезисы монархистов? Существует поистине внутреннее сродство между монархией Данте и основными положениями Герсона, д'Алльи, Теодориха фон Ним, Теодориха Фри, Германа фон Лангенштейна и всеми прочими французскими и немецкими реформаторами эпохи Констанцского собора. Акты великого церковного собрания относятся к истории Европы, и лишь воссоединение раздробленной папской власти в руках одного папы, который прибыл в Рим за тем, чтобы среди всецело новых обстоятельств занять резиденцию в Ватикане, имело глубокое влияние на город и дальнейшие его судьбы.
Опираясь на итальянцев, Иоанн XXIII рассчитывал представить Констанцский собор прямым продолжением Пизанского, из которого произошел сам, и спасти тем свою тиару. Он надеялся, наконец, сделать важнейшим вопросом собора процесс против Виклефитов и учения Гуса и тем отвратить внимание от самого себя. Косса — судья над благородным Гусом — представляет отвратительное и срамное зрелище. Но замысел этот удался ему не вполне. Перевес итальянских прелатов устранен был постановлением от 7 февраля о счете голосов не по числу лиц, а по числу наций, и мудрое это изменение лишило Иоанна важнейших его ресурсов. Собор потребовал отречения всех трех пап. Григорий XII вместе с Бенедиктом XIII, вызванный Сигизмундом, признал собор созванным королем римским и отправил на него своих послов; он выказал готовность сложить тиару, если соперники его сделают то же. Жестоко стесненный Иоанн, против которого выступили с тяжкими обвинениями преимущественно французы, обещал это, наконец, к великой радости всех собравшихся; но затем бежал 20 марта 1415 г. в крестьянской одежде в Шафгаузен, принадлежавший Фридриху Австрийскому, город, где отрекся от своего обещания. Бегство это было его приговором и его гибелью. Ближайшим последствием его было изречение церковным собранием в достопамятной IV и V сессии определения: Вселенскому собору, как представителю воинствующей католической церкви, принадлежит власть непосредственно от Христа, и он стоит вследствие этого выше папы. Оружие Сигизмунда заставило Фридриха выдать беглеца. После скитаний в Лауфенбурге, Фрейбурге и Брейзахе Иоанн был возвращен этим герцогом в Радольфцелл под Констанцем, тогда же, 29 мая, объявлен собором низложенным и присужден в виде покаяния за преступления к темнице. Временно поместили его в замке Готлебен, где томился уже в ожидании своей участи Гус. Прошедшее и будущее церкви сошлись в оковах; один из узников был себялюбивый и преступный кормчий средневековой рушащейся церкви, другой — Колумб реформации.
Тогда же отрекся Григорий XII, единственный из этих пап, в котором не вполне погасла совесть духовного лица. Верный защитник его Карл Малатеста 4 июля совершил от имени этого старца торжественное отречение перед собором, и Григорий подтвердил оное затем в Римини. В благодарность за ним был сохранен кардинальский пурпур и была вверена легация Мархий. Анджелло Коррер снискал себе почитание света, лишь перестав быть папой. В глубокой старости 19 октября 1417 г., проведя жизнь, переполненную превратностями, ненавистью и терзаниями, скончался он спокойной смертью в Реканати, где и погребен.
Затем оставалось докончить лишь процесс против Бенедикта XIII. Если злонамеренное бегство Иоанна было позорно, прямодушное отречение Григория почетно, то твердость Петра де Луна исторгает все уважение, подобающее несокрушимому характеру. Столь великое мужество, несомненно, заслуживало более благородного дела. Неодолимый испанец хотел умереть папой. Окруженный несколькими кардиналами, сидел он в Перпиниане, куда явился по приглашению Сигизмунда. Ибо, исполненный ревности, император поехал в Нарбонн для проведения общего с Францией и Арагоном отречения Бенедикта. Ни конгресс этих государей и многочисленных прелатов, ни личное посещение Сигизмунда, ни мольбы и угрозы, ни отпадение испанцев, ни соборное объявление в опале не сломили Петра, 90-летнего с лишним старца. Он бежал в сильный морской замок Пенисколу, где окопался и заперся. Этим замком на скалах ограничивалось его папское царство, и здесь, тайно покровительствуемый Альфонсом Аргонским, просидел он еще несколько лет с тиарой на голове, пока в 1423 г. не сорвала ее с него смерть. Первобытный этот человек был единственный из пап, посрамивший известное пророчество «non videbis aunos Petri»; ибо папой пребыл до тридцати лет; и натура его казалась настолько вылитой из бронзы, что утверждали, что причинить смерть ему могли лишь путем поднесенного яда.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 272; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!