От учреждения империи в 1804 г. до 1814 г.

 

Характер империи. — Обращение республик, созданных Директорией, в королевства. — Третья коалиция; взятие Вены; победы при Ульме и Аустерлице; Пресбургский мир; учреждение двух королевств — Баварского и Вюртембергского. — Рейнский союз. — Жозеф Наполеон становится королем Неаполя, а Людовик Наполеон — Голландии. — Четвертая коалиция; сражение при Иене; взятие Берлина; победы при Эйлау и Фридланде; Тильзитский мир; Прусская монархия уменьшена наполовину, в противодействие ей учреждены два королевства — Саксонское и Вестфальское. — Вестфальское королевство достается Жерому Наполеону. — Мало-помалу создается великая империя с ее второстепенными королевствами, Швейцарской конфедерацией и другими громадными зависимыми владениями; устраивается она наподобие империи Карла Великого. — Континентальная блокада, Наполеон пользуется для укрощения Англии прекращением торговли так точно, как для укрощения континента он пользовался оружием. — Вторжение в Португалию и Испанию; Жозеф Наполеон — испанский король; на неаполитанском троне его замещает Мюрат. — Новый ряд событий: национальное восстание на Пиренейском полуострове; религиозная борьба папы; торговая оппозиция Голландии. — Пятая коалиция. — Победа при Ваграме; Венский мир; брак Наполеона с эрцгерцогиней Марией-Луизой. — Неудача первой попытки сопротивления; папа низложен, Голландия присоединена к Французской империи, а испанская война приобретает все больший размах — Россия отказывается от континентальной системы; поход 1812 г; взятие Москвы; бедственное отступление. — Реакция против власти Наполеона; кампания 1813 г.; полное поражение. — Коалиция всей Европы, утомление Франции, изумительная кампания 1814 г. — Союзники вступают в Париж; отречение Наполеона от престола в Фонтенбло, характер Наполеона; его место во Французской революции. — Заключение.

 

С момента учреждения империи правительство стало абсолютным, а общество мало-помалу перестроилось в аристократическом духе. Великое движение общественной реорганизации, начавшееся 9 термидора, шло все более быстрым темпом. Конвент отменил сословия; Директория одержала верх над партиями; Консульство привлекло к себе людей; империя покорила их отличиями и привилегиями. Этот второй период был прямой противоположностью первого. Во время первого правительство Комитетов, составленное из людей, переизбираемых каждые три месяца, без стражи, без жалованья, без внешнего представительства жило на несколько франков в день и работало по 18 часов в сутки за простыми ореховыми столами; во время второго мы имеем правительство империи со всей сложной административной машиной, с камергерами, дворянством, преторианской стражей, наследственностью, громадным цивильным листом и ослепительным блеском. Национальная деятельность целиком перенесена была на труд и войну. Все материальные интересы, все честолюбивые стремления собрались в иерархическом порядке под властью одного начальника, который сначала пожертвовал свободой ради установления самодержавия, а затем уничтожил равенство в пользу знати.

Директория устроила все соседние государства в виде республик; Наполеон пожелал их переделать по образцу империи. Начал он с Италии; Государственная консульта Цизальпинской Республики решила восстановить наследственную монархию в пользу Наполеона. В Париж для сообщения этого постановления прибыл президент ее г-н Мельзи. 26 вантоза XIII года (17 марта 1805 г.) он был принят в Тюильри в торжественной обстановке. Наполеон восседал на троне, окруженный двором и всем блеском верховной власти, который он так любил. Мельзи от имени своих сограждан предложил ему корону. „Государь, — сказал он в заключение своей речи, — соблаговолите снизойти к просьбе собрания, представителем которого являюсь я. Будучи выразителем чувств, наполняющих души всех итальянских граждан, оно приносит вам чистосердечный привет. Оно с радостью сообщит им, что, приняв выражения этих чувств, вы удвоили силу тех уз, которые являются стимулами охранения, защиты и заботы о благоденствии итальянской нации. Государь, вы пожелали, чтобы существовала Итальянская Республика, и она существовала; пожелайте, чтобы была счастлива итальянская монархия, и это также исполнится!“

Император лично отправился вступить во владение Итальянским королевством; 26 мая 1805 г. он был коронован в Милане Лонгобардской железной короной. Вице-королем он провозгласил своего приемного сына, принца Евгения Богарне, а сам отправился в Геную, которая также отказалась от самостоятельности; 4 июня Генуэзская область была присоединена к империи и разделена на три департамента — Генуи, Апеннин и Монтенотте. Такому же монархическому перевороту подверглась и маленькая республика Лукка. По просьбе ее гонфалоньера она была отдана в удел принцу и принцессе Пиомбине — сестре Наполеона. Наполеон вернулся из своего царственного путешествия в отечество и столицу через Альпы; вскоре затем он отправился в Булонский лагерь, где подготовлялась морская экспедиция в Англию.

Проект этой экспедиции, подымавшийся уже Директорией после Кампоформийского мира, а первым консулом после мира Люневильского, внова всплыл наружу после нового разрыва с Англией, и теперь исполнение его преследовалось с большой настойчивостью. В начале 1805 г. в Булони, Этапле, Амблетезе и Кале была вооружена флотилия из 2000 мелких судов с 16 000 моряков и собрана десантная армия из 160 000 человек, 9000 лошадей и многочисленной артиллерии. Император своим присутствием ускорил приготовления к отправке, когда до него дошли сведения, что Англия, чтобы предотвратить угрожающую ей высадку, убедила Австрию снова нарушить мир с Францией и что началась мобилизация всех ее военных сил. Армия из 90 000 человек под начальством эрцгерцога Фердинанда и генерала Макка перешла через Инн, заняла Мюнхен и изгнала оттуда союзника Франции курфюрста баварского. Другая армия в 30 000 человек под начальством эрцгерцога Иоанна заняла Тироль, а третья из 100 000 под начальством эрцгерцога Карла двинулась к Адидже. Две русских армии, сверх того, были готовы явиться на помощь австрийцам. Питт приложил большие усилия, чтобы организовать эту коалицию. Создание Итальянского королевства, присоединение к Французской империи Генуи и Пьемонта, явное влияние французского императора на дела Голландии и Швейцарии снова подняли Европу, Европа столь же опасалась теперь честолюбия Наполеона, сколько прежде революционных принципов. Союзный договор между английским министерством и русским кабинетом был подписан 11 апреля 1805 г., а 9 августа к нему примкнула и Австрия.

Наполеон покинул Булонь, спешно выехал в Париж, явился 23 сентября в Сенат, провел постановление о наборе в 80 000 рекрутов и снова на следующий же день уехал, чтобы быстро начать поход. Первого октября он перешел Рейн, а 9-го вошел в Баварию во главе шестидесятитысячной армии. Массена тем временем задержал принца Карла в Италии, и император повел Германскую кампанию беглым шагом. В несколько дней он оказался за Дунаем, вступил в Мюнхен, одержал победу при Вертингене, а при Ульме заставил генерала Макка положить оружие. Эта капитуляция совершенно расстроила Австрийскую армию. Наполеон одерживал победы одна за другой, занял 13 ноября Вену и затем двинулся в Моравию навстречу русским, с которыми соединились и остатки разбитых австрийских войск.

Французская армия встретилась с русской 2 декабря 1805 г. под Аустерлицем. Численность неприятельской армии была в 95 000, а французской в 80 000 человек. Артиллерия была значительна и с той, и с другой стороны. Сражение началось с восходом солнца. Сразу были двинуты массы войск; русская пехота не устояла против бешеного натиска французов и против действий их военачальника. Прежде всего было отрезано левое крыло русской армии; русская гвардия попыталась восстановить с ним сообщение, но была раздавлена. Центр испытал ту же участь; к часу дня эта удивительная кампания была закончена самой решительной победой французов. С победой этой на другой день император поздравил свою армию особой прокламацией. „Солдаты, — говорилось в ней, — я доволен вами; вы покрыли ваши орлы бессмертной славой. Менее чем в четыре дня вами была рассеяна стотысячная армия, находившаяся под начальством императоров российского и австрийского; кто избежал ваших мечей, утонул в озерах. Результатами этого навеки памятного дня явились: 40 знамен, штандарты императорской русской гвардии, сто двадцать пушек, двадцать генералов и более 30 000 пленных вообще. Вашему натиску не могла противостоять пехота, о которой столько говорили и которая была в большем, чем вы, числе. Очевидно, и в будущем вам не страшны никакие противники. В два месяца третья коалиция побеждена и рассеяна“. С Австрией было заключено перемирие, а русские, боясь окончательно быть раздавленными, выговорили себе право в определенный срок уйти из пределов Австрии.

За победами при Ульме и Аустерлице последовал мир, подписанный 26 декабря в Пресбурге. Австрийский дом, уже потерявший раньше свои внешние владения в Бельгии и около Милана, теперь был уязвлен в самой Германии. Он принужден был уступить Итальянскому королевству Венецию, Истрийские провинции, Далмацию и Венецианские острова на Адриатическом море, а Баварии и Вюртембергу, возведенным на степень королевств, графство Тироль, город Аугсбург, Эйхштедское княжество, часть территории Пассау и все владения, ему принадлежавшие, в Швабии, Брейсгау и Ортенау; Великое Герцогство Баденское также кое-чем при этом поживилось. Пресбургский договор довершил падение Австрии, начатое Кампоформийским договором и продолженное договором Люневильским. Император, возвратясь в Париж в блеске такой славы, сделался предметом всеобщих и восторженных обожаний; от народного энтузиазма у него закружилась голова, и он опьянел от своего счастья. Государственные учреждения соперничали друг с другом в выражении повиновения, преданности и лести. Наполеон получил титул Великого , и Сенат особым декретом постановил воздвигнуть ему памятник.

Вследствие всего этого Наполеон еще более укрепился в преследовании раз выбранной системы. Победа при Маренго и Люневильский трактат санкционировали консульство; Аустерлицкая победа и Пресбургский мир освятили империю. Исчезли последние признаки революции. 1 января 1806 г. республиканский календарь после четырнадцатилетнего существования был окончательно заменен григорианским. Пантеон был возвращен религии, а вскоре прекратил свое существование и Трибунат. Всего более, однако, старался император о распространении своего владычества на континенте. Король неаполитанский Фердинанд во время последней войны нарушил ранее заключенный с Францией мирный договор; за это его владения подверглись набегу, и 30 марта королем обеих Сицилий был провозглашен Жозеф Бонапарт. Немногим позже, 5 июня 1806 г., была превращена в королевство Голландия, и на ее престол был возведен другой брат Наполеона, Людовик. После этого не осталось ни одной из республик, созданных Конвентом или Директорией. Наполеон, назначая второстепенных королей, восстановил военно-иерархический режим и титулы Средних веков. Далмация, Истрия, Фриуль, Кадор, Беллун, Конельяно, Тревизия, Фельтр, Бассано, Виченца, Падуя и Ровиго были им объявлены герцогствами и великими ленами империи. Маршалу Бертье было пожаловано Княжество Невшательское, министру Талейрану — Княжество Беневентское, князю Боргезе с женой — Княжество Гвастальское, Мюрату — Великие Герцогства Бергское и Клевское. Уничтожить Швейцарскую Республику Наполеон не осмелился, но он провозгласил себя ее медиатором (посредником), он докончил, наконец, организацию своей военной империи, поставив в зависимость от себя большую часть древней Великой Германии. 12 июля 1806 г. произошло соединение четырнадцати государей Южной и Западной Германии в Рейнский союз , признавший Наполеона своим покровителем . 1 августа они объявили Ратисбонскому сейму о своем выходе из Германского союза; Германская империя перестала существовать, и Франц II особой прокламацией отказался от титула императора; 15 декабря особым договором, подписанным в Вене, Пруссия уступила Аншпах, Клеве и Невшатель взамен курфюршества Ганноверского.

Наполеон собрал в своих руках, таким образом, весь запад Европы. Будучи неограниченным, как император и король, властелином Франции и Италии, он был почти таковым же в Испании, так как мадридский двор вполне подчинялся его воле, в Неаполе и Голландии, где царствовали послушные ему братья, и в Швейцарии в силу акта о посредничестве; в Германии он пользовался влиянием в королевствах Баварском и Вюртембергском и в Рейнском союзе и употреблял его против Австрии и Пруссии. После Амьенского мира поддержанием свободы он мог бы стать протектором Франции и руководителем Европы. Но, погнавшись за славой и видя ее в борьбе, а жизнь в победах, он осудил себя, таким образом, на продолжительную борьбу, которая должна была кончиться или полным ему подчинением всего континента, или его собственным падением.

Победоносное шествие Наполеона вызвало к жизни четвертую коалицию. Пруссия, остававшаяся со времени Базельского договора нейтральной, была в течение последней кампании очень близка к тому, чтобы присоединиться к австро-русской коалиции. Ее удержала от этого только та быстрота, с которой были одержаны императором победы; теперь, устрашенная быстрым ростом империи и уверенная в прекрасном состоянии своих войск, она соединилась с Россией с целью изгнать французов из Германии. Берлинский кабинет под угрозой войны потребовал, чтобы французские войска отступили за Рейн. В то же время на севере Германии он старался создать новую силу в противовес Рейнскому союзу. Император французский, пользуясь своим счастьем, расцветом своего могущества и согласием нации, совершенно не счел нужным подчиняться ультиматуму Пруссии и двинул против нее войска.

Кампания открылась в первых числах октября. Наполеон подавил коалицию по своему обыкновению быстротой и силой натиска. 15 октября он одержал при Йене решительную победу и уничтожил ею военную прусскую монархию; 16-го положили оружие при Эрфурте 14 000 пруссаков; 25-го французская армия вступила в Берлин, а конец 1806 г. был употреблен на взятие прусских крепостей и на движение в Польшу против русской армии. Польская кампания была более медленна, чем прусская, но настолько же блестяща. В третий раз Россия мерилась силами с Францией. Побежденная уже при Цюрихе и Аустерлице, она потерпела новые поражения при Эйлау и Фридланде. После этих приснопамятных дней император Александр вступил с Наполеоном в переговоры и заключил в Тильзите 21 июня 1807 г. перемирие, а 7 июля и окончательный мир.

Тильзитский мир еще более распространил французское господство на континенте. Пруссия была уменьшена наполовину. На юге Германии Наполеон создал два королевства — Баварское и Вюртембергское, как противовес Австрии; далее, на севере в противовес Пруссии были образованы королевства Саксонское и Вестфальское. Саксонское королевство, образованное из бывшего курфюршества того же имени и прусской Польши, преобразованной в Великое Герцогство Варшавское, было отдано саксонскому королю, а Вестфальское, составленное из Гессен-Кассельских владений, Брауншвейга, Фульды, Мюнстера и большей части Ганновера, досталось Жерому Наполеону. Император Александр, согласившийся на все эти перемены, очистил, в свою очередь, Молдавию и Валахию. Россия, однако, оставалась все еще единственной, хотя и побежденной, но не тронутой территориально державой. Наполеон следовал все более и более примеру Карла Великого; в день коронования он приказал нести перед собой корону, меч и скипетр этого франкского короля. Папа переехал Альпы, чтобы освятить образование его династии, и затем стал перестраивать свои владения по образу империи этого завоевателя. Революция желала восстановить свободу древних, Наполеон восстановил военную иерархию Средних веков. Революция создала граждан, Наполеон — вассалов; она превратила Европу в ряд республик, он переделал их в лены. Будучи повсюду победителем, обладая большой силой и выступив на поле деятельности после потрясений, перевернувших и утомивших мир, Наполеон мог на время устроить его сообразно своим фантазиям. Великая империя возвысилась внутри Франции со своей административной системой, заменившей правительство законодательных собраний своими специальными судами, лицеями, в которых военное обучение заняло место обучения республиканского, применявшегося в центральных школах, со своей наследственной знатью, в 1808 г. окончательно закрепившей вновь неравенство между классами населения, со своей гражданской дисциплиной, сделавшей всю Францию послушной всякому приказанию, отданному императором, как будто она была армией, а вне ее со своими второстепенными королевствами, союзными государствами, ленами и одним верховным главой. Наполеон, не встречая нигде сопротивления, мог в некотором роде перебегать с одного конца континента в другой и везде отдавать свои приказания.

Все внимание императора было направлено в эту эпоху на Англию, единственную державу, которой удалось избегнуть его нападений. Исполнился уже год со времени смерти Питта, но английский кабинет с настойчивостью и жаром продолжал следовать по отношению к Франции его предначертаниям. Потерпев неудачу с третьей и четвертой коалициями, он не думал положить оружия. Война шла не на живот, а на смерть. Великобритания объявила Францию в состоянии блокады и дала возможность императору принять против нее самой подобную же меру и пресечь ее сообщения с континентальными государствами. Континентальная блокада , начавшаяся в 1807 г., составила второй период системы, проводимой Бонапартом. Чтобы достичь всеобщего и никем не оспариваемого первенства, он применял оружие против континента и прекращение торговых сношений против Англии. Но, запрещая всякого рода сношения континентальных государств с Великобританией, он создал для себя новые затруднения, озлобление частных интересов и торговые бедствия, вызванные блокадой, присоединились к враждебным чувствам, возбужденным его деспотизмом, и к ненависти государств, вызванной его победоносным владычеством.

Между тем все державы, казалось, соединились друг с другом ради одной и той же цели. Англия была в опале для всей континентальной Европы вплоть до установления всеобщего мира. Против нее были в северных морях Россия и Дания, а в Средиземном море и океане — Франция, Испания и Голландия. Это был момент наибольшего развития господства Французской империи. Всю свою деятельность и весь свой гений Наполеон теперь направил на создание морских средств, с помощью которых явилась бы возможность составить полный противовес Англии, вооружившей более ста линейных кораблей и бесчисленное количество военных судов меньшего размера. Он стал устраивать гавани, укреплять морские берега и вообще подготовлять все, что дало бы возможность через несколько лет сразиться с успехом на новой арене. Ранее, однако, наступления этого момента он считал нужным обезопасить себя со стороны испанского полуострова и решил, чтобы иметь там политику более твердую и более ему близкую, водворить на испанский престол свою династию. Португальская экспедиция 1807 г. и Испанский поход 1808 г. составили и для Наполеона, и для Европы начало нового цикла событий.

С некоторых пор Португалия являлась, в сущности говоря, английской колонией. Император, с согласия мадридских Бурбонов, решил при помощи договора, заключенного в Фонтенбло 27 октября 1807 г., что Брагансский дом перестал царствовать. Французская армия под предводительством Жюно вступила в Португалию. Принц-регент Иоанн VI бежал в Бразилию, и французы 30 ноября 1807 г. заняли Лиссабон. Эта Португальская экспедиция была только преддверием к вторжению в Испанию. Испанская королевская фамилия находилась в периоде полной анархии: фаворит Годой был проклинаем народом, а Фердинанд, принц Астурийский, составлял заговоры против владычества любимца его отца. Хотя, конечно, императору нечего было особенно опасаться подобного правительства, но все же на него произвело неблагоприятное впечатление вооружение, предпринятое Годоем во время Прусской кампании. Вероятно, уже тогда у него явилось решение посадить на испанский престол одного из своих братьев; он полагал, что нетрудно будет победить разделенную раздорами династию и умирающую монархию и добиться согласия народа, призвав его к цивилизации. Под предлогом проектирующейся морской войны и блокады Наполеон ввел свои войска на испанский полуостров, занял ими прибрежные пункты и часть их расположил в окрестностях Мадрида. Затем королевскому дому было предложено, по примеру дома португальского, проехаться в Мексику. Народ, однако, воспротивился этому отъезду; жизнь Годоя, бывшего единственным предметом народной ненависти, подвергалась большой опасности; принц Астурийский был провозглашен королем под именем Фердинанда VII. Император воспользовался этой дворцовой революцией и произвел свою собственную. Французы заняли Мадрид, а сам он явился в Байонну и призвал туда испанский королевский дом. Фердинанд VII возвратил корону своему отцу, а от него ее отняли в пользу Наполеона, который с разрешения верховной хунты, Кастильского совета и Мадридской городской думы передал ее своему брату Жозефу. Фердинанд был перевезен в замок Балансе, а Карл VI поселился в Компьене. На неаполитанский престол вместо Жозефа Наполеон призвал своего шурина Мюрата, герцога Бергского.

С этого времени начинается первая оппозиция против господства императора и против континентальной системы. Реакция сразу обнаружилась в трех до сих пор бывших вполне императору преданных странах и повела к образованию пятой коалиции. Римский двор был недоволен; Испания была оскорблена в своей национальной гордости возведением на престол короля иностранного происхождения, а в своих привычках — уничтожением монастырей, инквизиции и звания фандов; Голландия, со своей стороны, много потеряла в торговле вследствие континентальной блокады, а Австрия с нетерпением ждала конца своего униженного второстепенного положения и слишком сильно чувствовала свои потери. Папа находился в холодных отношениях с Францией уже с 1805 г.; он надеялся, что, в уплату за его услужливость при помазании Наполеона на царство, этот последний вернет Церковной области те земли, что Директория присоединила к Цизальпинской Республике. Будучи обманут в своих ожиданиях, он вступил в ряды европейской оппозиции и в 1807 и 1808 гг. Церковная область стала местом сборища английских эмиссаров. После довольно резко выраженных и невыполненных требований император приказал генералу Миоллису занять Рим; папа ответил угрозой отлучения от церкви; Наполеон тогда отнял у него Анкону, Урбино, Масерату и Камерино и включил их в состав Итальянского королевства. Папский легат оставил Париж 3 апреля 1808 г.; это было началом религиозной борьбы за светские интересы с главой церкви, которого или не следовало приглашать во Францию, или не надо было ограблять в Италии. Война на Пиренейском полуострове была еще серьезнее. Испанцы на провинциальной хунте, собравшейся в Севилье 27 мая 1808 г., признали королем Фердинанда VII и взялись за оружие во всех не занятых французскими войсками провинциях. 16 июня в Опорто поднялись также и португальцы. Вначале оба эти восстания имели самый счастливый ход и в короткое время оказали быстрые успехи. Генерал Дюпон был принужден положить оружие при Байлене, в провинции Кордова, и этот первый неуспех французских войск возбудил энтузиазм и надежды испанцев. Жозефу Наполеону пришлось покинуть Мадрид, где был провозглашен Фердинанд VII; одновременно и генералу Жюно, не имевшему достаточно войск, чтобы удержаться в Португалии, пришлось искать соглашения и по договору, заключенному в Синтре, удалиться со всеми военными почестями. Португалия была тотчас же занята двадцатипятитысячным отрядом англичан под начальством генерала Веллингтона. Одновременно с тем, что папа объявил себя против Наполеона, одновременно с занятием части континента англичанами и входом испанцев в Мадрид, и шведский король показал себя неприязненно настроенным против императорской европейской лиги, а Австрия стала делать значительные вооружения и приготовляться к новой борьбе.

К счастью для Наполеона, Россия осталась верна союзу с Францией и принятым в Тильзите обязательствам. Император Александр находился в эту эпоху в периоде энтузиазма и расположения по отношению к этому могущественному и удивительнейшему из смертных. Наполеон, ввиду необходимости сосредоточить все свои силы на Пиренейском полуострове, пожелал предварительно убедиться в верности ему севера и добился свидания с Александром в Эрфурте 27 сентября 1808 г. Два повелителя, один севера, другой запада, гарантировали друг другу покой и повиновение Европы: Наполеон двинулся в Испанию, а Александр взял на себя Швецию. Личное присутствие императора быстро переменило счастье войны в Испании; он привел с собой 80 000 старых, испытанных солдат, вызванных из Германии. Ряд побед подчинил его власти большую часть испанских провинций. Он вошел в Мадрид и явился жителям полуострова не как победитель, а как освободитель. „Я уничтожил, — сказал он им, — тот инквизиционной трибунал, против которого протестовало и само время, и вся Европа. Священники должны управлять совестью, но не должны обладать никакой внешней юридической властью над гражданами. Я уничтожил феодальное право; всякий теперь может свободно открывать гостиницы, пекарни, мельницы, всякий может заниматься рыбной ловлей и другими морскими промыслами и вообще выбирать себе занятия по своему желанию. Вашему земледелию вредили гораздо больше эгоизм, богатство и благосостояние небольшой кучки людей, чем летние засухи. Как существует только единый Бог, так и в государстве должно существовать только единое правосудие. Всякого рода частные юрисдикции были насильственны и противны правам народа; я уничтожил и их… Теперь слишком сильно распалены все страсти, и настоящее поколение может иметь обо мне то или иное мнение, но ваши дети, несомненно, станут благословлять меня как преобразователя; они поместят день, в который я появился между вами, в число дней наиболее чтимых, и с этого дня начнется благосостояние Испании…“

Такова и на самом деле была роль Наполеона в Испании; она не могла быть возвращена к благосостоянию иначе, как возвращением к цивилизации. Нет возможности установить вдруг независимость, и если мы имеем дело со страной невежественной, отсталой, бедной, покрытой монастырями и управляемой монахами, то в ней ранее введения политической свободы надо ввести изменение общественного уклада. Наполеон являлся притеснителем цивилизованных наций, но для Пиренейского полуострова он был настоящим преобразователем. Однако, обе партии, и гражданской свободы, и религиозного рабства, т. е. партия кортесов и партия монахов, будучи совершенно противоположными по преследуемым ими целям, соединились для общей взаимной защиты. Одна из партий стояла во главе высшего и среднего класса, другая во главе черни; обе они друг перед другом старались воспламенить испанцев чувством религиозного фанатизма. Вот, например, отрывки из катехизиса, по которому учило духовенство:

 

„Скажи мне, дитя мое, кто ты? — Благодарение Богу, я испанец. — Кто враг нашего счастья? — Французский император. — Сколько он имеет естеств? — Два: человеческое и дьявольское. — Сколько ты знаешь французских императоров? — Одного в действительности, но в трех лицах. — Как ты их называешь? — Наполеон, Мюрат и Мануэль Годой. — Который из этих трех наиболее зол? — Все три одинаково. — От кого происходит Наполеон? — От греха. — А Мюрат? — От Наполеона. — А Годой? — От блуда первых двух. — Какая главная отличительная черта первого? — Гордость и деспотизм. — А второго? — Хищность и жестокость. — А третьего? — Алчность, предательство и невежество. — Кто такие французы? — Прежние христиане, ставшие еретиками. — Грешно ли убить француза? — Нет, отец мой, убийством одной из этих собак-еретиков приобретаешь Небесное Царство. — Какого наказания заслуживает испанец, не исполняющий своих обязанностей? — Смерти и названия изменника. Кто освободит нас от наших врагов? — Взаимное доверие и оружие“.

 

Наполеон ввязался в предприятие слишком обширное и опасное и притом такое, в котором была бессильна его система вести военные действия. Победу здесь давало не поражение армии и занятие столицы, а занятие всей территории страны и, что еще труднее, подчинение умов. Однако Наполеон был близок к усмирению этого народа своей непреодолимой деятельностью и своим не знающим колебаний упорством, когда образование пятой коалиции заставило его уехать в Германию.

Австрия воспользовалась отсутствием императора и его войск, отправленных в Испанию. Она напрягла все свои силы, собрала под ружье 550 тысяч человек, считая в том числе ландвер, и весной 1809 г. начала кампанию. Поднялся Тироль; король Жером был изгнан вестфальцами из своей столицы; Италия колебалась, а Пруссия ожидала первого поражения Наполеона, чтобы взяться за оружие; император был, однако, еще наверху своего могущества и счастья. Он уехал из Мадрида и в начале февраля приказал членам Рейнского союза держать свои войска наготове. 12 апреля он выехал из Парижа, перешел через Рейн, углубился в Германию, выиграл сражения при Экмюле и Эсслинге, 13 мая во второй раз занял Вену и через четыре месяца кампании сражением при Ваграме разрушил новую коалицию. Покуда он преследовал австрийские войска, англичане высадились на остров Вальхерн и подошли к Антверпену; достаточно было, однако, одной Национальной гвардии, чтобы помешать успеху их экспедиции. Мир, заключенный в Вене 14 октября 1809 г., отнял еще несколько провинций у Австрии и заставил ее примкнуть к континентальной системе.

Этот период был замечателен новым характером борьбы. Она начала собой реакцию Европы против Французской империи и была отмечена разнообразными союзами между династиями, народами, духовенством и торговлей. Все недовольные интересы делали в этом периоде попытки сопротивления, но на первый раз эти попытки не увенчались успехом. Наполеон после нарушения Амьенского мира вступил на путь, в конце которого он должен был прийти к полному порабощению всей Европы или к вражде с ней. Увлеченный своим характером и своим положением, он создал против народов необыкновенно выгодную для власти административную систему, против Европы — в значительной мере облегчившую ему выполнение завоевательных замыслов систему второстепенных монархий и великих ленов, наконец, против Англии — блокаду, остановившую и ее, и всего континента торговлю. Ничто не мешало ему в исполнении его обширных, но безумных проектов. Вступила в сношения с Англией Португалия, — он ее занял войсками. Испанский королевский дом своими ссорами и нерешительностью не давал уверенности в безопасности тыла империи; он, чтобы подчинить полуостров более отважной и более постоянной политике, принудил его отказаться от престола. Вступил в сношения с неприятелем папа, — у него отняли часть церковных владений; стал он грозить отлучением от церкви, французские войска заняли Рим; привел он свою угрозу в исполнение, издав особую буллу, и за это в 1809 г. был совершенно лишен всякой светской власти и отвезен, как преступник, в Савону. Наконец, после Ваграмской победы и Венского мира Голландия ввиду своих торговых сношений сделалась складочным местом для английских товаров, и император прогнал с ее трона своего брата Людовика и 1 июля 1810 г. включил это королевство в состав своей империи. Наполеон никогда не отступал ни перед каким насилием и не желал переносить не только противоречий, но даже и колебаний. Все в одинаковой мере должны были ему покоряться, союзники и враги, глава церкви и короли, братья и иностранцы. Однако все, кто участвовал в последнем против Наполеона союзе, хотя и были побеждены, но ждали только случая для того, чтобы подняться вторично.

Между тем после заключения Венского мира Наполеону удалось еще более увеличить протяжение и могущество империи. Швеция, только что перенесшая внутреннюю революцию и король которой Густав VI только что вынужден отказаться от престола, приняла континентальную систему. Генеральными штатами наследным шведским принцем был выбран Бернадотт, князь Понте-Корво, и король Карл XIII усыновил его. Блокада теперь соблюдалась всей Европой, а империя, увеличенная римскими владениями, Иллирийскими провинциями, Вале, Голландией и Ганзейскими городами, имела 130 департаментов и простиралась от Гамбурга и Данцига до Триеста и Корфу. Наполеон, до сих пор следовавший безрассудной, но непреклонной политике, теперь уклонился со своего пути вторичным браком. Чтобы иметь наследника престола империи, он развелся с Жозефиной и 1 апреля 1810 г. женился на Марии-Луизе, эрцгерцогине австрийской. Это была несомненная ошибка. Он оставил свое положение и свою роль монарха-революционера, своим возвышением обязанного только исключительно самому себе и действовавшего в Европе по отношению к прежним владетельным домам точно так, как республика действовала по отношению к прежним правительствам; он бросил, говорим мы, эту роль и встал в ложное положение по отношению к Австрии, которую надо было после Ваграмской победы либо совершенно раздавить, либо после брака с эрцгерцогиней восстановить в полной степени до прежней силы и значения. Прочные союзы всегда имеют своим основанием исключительно действительные интересы. Наполеон же не сумел отнять у венского кабинета ни желания, ни возможности снова вступить с ним в борьбу. Этот брак, наконец, изменил характер его империи и еще более удалил его от народных интересов; он стал разыскивать древние роды, чтобы украсить ими свой двор, и сделал все, что было в его власти, для того, чтобы смешать вместе прежнюю и новую знать, как он смешивал династии. Аустерлиц освятил империю разночинцев; после Ваграма было положено основание империи знати. 20 марта 1811 г. у Наполеона родился сын, получивший титул римского короля; рождение наследника, казалось, укрепило власть Наполеона, обеспечив престол за его потомством.

Испанская война с энергией велась в течение 1811 и 1812 гг. Территория полуострова защищалась на каждой пяди, и ее приходилось отвоевывать шаг за шагом, беря города приступом. Сюше, Сульт, Мортье, Ней и Себастьян заняли несколько провинций. Испанская хунта не могла удержаться в Севилье и заперлась в Кадиксе, тотчас же осажденном французскими войсками. Новая Португальская экспедиция далеко не была так счастлива, как прежняя. Руководивший ею Массена сначала принудил Веллингтона к отступлению и занял Опорто и Оливенцу; но английский генерал засел в траншеи на очень сильной позиции около Торрес-Ведрас; Массена не мог его оттуда выбить, и ему пришлось очистить страну.

Пока на Пиренейском полуострове продолжалась война, хотя и с известного рода преимуществами для Франции, но без решительного успеха, на севере подготовлялась новая кампания. Россия наблюдала, как империя Наполеона все ближе и ближе к ней пододвигается. Замкнутая в своих границах, она оставалась и без влияния на ход событий, и без приобретений и несла сильные убытки от блокады, не получая выгод от войны. Русское правительство к тому же нетерпеливо переносило первенство Французской империи, ибо оно само к нему медленно, но неизменно стремилось, еще начиная с царствования Петра I. В конце 1810 г. Россия значительно увеличила численность своих войск, возобновила торговые сношения с Великобританией, и все указывало на близость разрыва. Весь 1811 г. прошел в переговорах, которые не привели, однако, ни к чему, и все это время обе стороны деятельно готовились к войне. Император, главные войска которого тогда находились под Кадиксом и который рассчитывал на помощь против России запада и севера, с горячностью принялся за приготовления к предприятию, которое должно было покорить единственную державу, совершенно еще им не затронутую до сих пор, и ввести его победоносные орды в Москву. Он добился содействия со стороны Пруссии и Австрии, из которых первая по договору, заключенному 24 февраля 1812 г., обязалась выставить вспомогательный корпус в 20 000 человек, а вторая, по договору 14 марта, подобный же корпус, но численностью в 30 ООО. В самой Франции были мобилизованы все силы, какими она только могла располагать. Особым сенатским постановлением вся Национальная гвардия была разделена на три призыва для несения службы внутри государства; кроме того, 100 когорт первого призыва, численностью около ста тыс. человек, были назначены в действующую армию. 9 марта Наполеон выехал из Парижа, отправляясь в эту грандиозную экспедицию. На несколько месяцев он со всем своим двором обосновался в Дрездене, и сюда являлись, преклоняясь перед его могуществом, император австрийский, король прусский и различные немецкие владетельные князья. 22 июня была объявлена война России.

Наполеон в этой кампании руководился теми же принципами, которые до сих пор неизменно всюду доставляли ему успех. Все войны, которые только он до сих пор вел, он заканчивал быстрым поражением неприятеля, занятием вражеской столицы и миром, по которому всегда у неприятеля отнималась часть принадлежащей ему территории. Он проектировал умалить Россию созданием Польского королевства, как он умалил уже Австрию созданием после Аустерлица королевств Баварского и Вюртембергского и Пруссию после Йены образованием королевств Саксонского и Вестфальского. С этой целью он при помощи трактата, заключенного с Австрией 14 марта, выговорил обмен Галиции на Иллирийские провинции. Восстановление Польского королевства было возвещено на Варшавском сейме, но еще не в окончательной форме, и Наполеон, верный своей привычке кончать все одной кампанией, ринулся в глубь России вместо того, чтобы, как того требовала осторожность, окончательно организовать против России из Польши защитную преграду. Численность его армии была около 500 000 человек. 24 июня Наполеон перешел через Неман, затем занял Вильну и Витебск, разбил русских при Острове, Полоцке, Могилеве, Смоленске и Москве-реке и, наконец, 14 сентября вошел в Москву.

Русское правительство видело средства защиты не только в своих войсках, но и в громадных расстояниях своей территории и климатических условиях страны. По мере того, как его разбитые французами войска отступали, они сжигали все попадающиеся по дороге города, опустошали села и, таким образом, подготовляли для Наполеона громадные затруднения на случай его поражения или отступления. Совершенно в соответствии с таким образом обороны генерал-губернатор Ростопчин сжег Москву, как ранее были сожжены Смоленск, Дорогобуж, Вязьма, Гжатск, Можайск и множество других городов, сел и местечек. Императору следовало бы понять, что эта война не может окончиться, как всякая другая; однако, будучи победителем и заняв столицу неприятеля, он возымел надежду на заключение мира, и русские ее весьма искусно в нем поддерживали. Приближалась зима, а Наполеон затянул свое пребывание в Москве до шести недель. Он не предпринимал дальнейших движений ввиду лживых переговоров с русскими и решился на отступление только 19 октября. Отступление было бедственно, и им началось крушение империи. Наполеон не мог быть побежден человеческой рукой; никакой генерал не мог восторжествовать над таким гениальным полководцем, и никакая армия не могла разбить несравненную французскую армию. Поворот счастья для него оказался на самом краю Европы, во льдах… Вот где должно было закончиться его победоносное шествие. В конце этой кампании среди русских пустынь и снегов он растерял свою старую армию и погубил обаяние своего счастья не через поражения, а вследствие холода и голода.

Отступление до реки Березины шло с некоторым подобием порядка, а далее оно превратилось в беспорядочное бегство. После перехода этой реки Наполеон, до той поры следовавший с армией, сел на сани и поспешил в Париж, где во время его отсутствия был образован заговор. Генерал Мале вздумал низвергнуть этого могучего колосса. Его предприятие было слишком смело; основано оно было на ложном слухе о смерти Наполеона, и потому для успеха надо было обмануть слишком многих. Кроме того, империя была еще совершенно крепка в своих основаниях, и не заговор, а медленное и всеобщее отступничество могло одно ее низвергнуть. Заговор Мале не удался, и он вместе со всеми, кого ему удалось увлечь за собой, был казнен. Император по своем возвращении нашел народ удивленным таким непривычным поражением. Государственные органы, однако, показывали все еще полное повиновение. Наполеон прибыл в Париж 18 декабря, добился нового рекрутского набора в триста тыс. человек, возбудил всеобщие пожертвования и, благодаря своей удивительной деятельности, в короткое время создал новую армию и 15 апреля 1813 г. начал новую кампанию.

Однако со времени отступления из Москвы для Наполеона произошел новый оборот событий. С 1812 г. началось падение империи. Усталость от его господства сказывалась повсюду. Все, с согласия которых он возвысился, теперь восстали против него. Священство втихомолку действовало против него со времени разрыва его с папой, которого он отправил в так называемое пленение. Восемь государственных тюрем было официально открыто для диссидентов подобного рода. Даже народная масса была утомлена завоеваниями не менее, чем раньше заговорами. Она ждала от Наполеона внимания к частным интересам, развития торговли, уважения личности, а на деле оказалась подавленной рекрутскими наборами, податями, блокадой, превотальными судами» и косвенными налогами, являвшимися неизбежными последствиями его завоевательной системы. Противниками его теперь стали не только те немногие, кто сохранил верность принципам революции и кого он называл идеологами, но также и все те, кто, не имея определенных убеждений, хотел воспользоваться материальными выгодами более развитой цивилизации. Вне Франции народы стонали под военным игом, а униженные династии, понятно, только и думали о том, как бы снова подняться. Весь свет чувствовал себя не по себе, и первая неудача должна была обязательно вызвать общее восстание. «Я торжествовал, — говорит сам Наполеон по поводу предыдущих кампаний, — среди постоянно возрождающихся опасностей. Мне постоянно надо было столько же ловкости, сколько и силы… Если бы я не одержал победы при Аустерлице, мне пришлось бы возиться со всей Пруссией, если бы я не был победителем при Иене, то Австрия и Испания, несомненно, восстали бы против меня у меня в тылу; если бы я, наконец, не одержал победы при Ваграме, — а победа эта далеко не была решительной, — я должен был бы опасаться, чтобы Россия меня не оставила, а Пруссия не поднялась против меня, и это в то время, как англичане уже стояли под Антверпеном…» Вот каково было положение Наполеона. Чем дальше шел он вперед по выбранному пути, тем более необходимы были для него решительные победы. И как только он был разбит, его друг за другом постепенно бросили и короли, которых он покорил, и короли, которых он создал, и союзники, земли которых он умножил, и государства, которые он непосредственно присоединил к своей империи, и столь много льстившие ему раньше сенаторы, и даже его компаньоны по оружию. Поле сражения, в 1812 г. находившееся под Москвой, в 1813 г. было перенесено к Дрездену, а в 1814 г. в окрестности Парижа, — вот насколько быстро совершался этот поворот счастья.

Первым отступил от Наполеона берлинский кабинет. 1 марта 1813 г. он соединился с Россией и Англией, и они образовали шестую коалицию , к которой затем присоединилась и Швеция. Тем временем император, относительно которого союзники полагали, что он сражен последним бедствием, начал новую кампанию рядом побед. Коалиция была поражена сражением при Люцене, выигранным Наполеоном 2 мая с армией, сплошь составленной из рекрутов, взятием Дрездена, победой при Бауцене и перенесением поля боя на Эльбу. Австрия с 1810 г. находилась совершенно на мирном положении; теперь, снова вооружась, она замышляла завязать сношения с другими союзниками и предложила себя в посредники между императором и другими державами, составившими коалицию. Предложение Австрии было принято. 4 июня в Плесвице было заключено перемирие, и в Праге собрался для выработки мирных условий конгресс. Не было, однако, никакой возможности столковаться; Наполеон не хотел согласиться на уменьшение своей власти, а Европа не желала признавать себя ему подчиненной. Входившие в коалицию державы совместно с Австрией потребовали, чтобы империя была ограничена, хотя и оставляли ей Голландию и Италию. Переговоры были прерваны, не приведя ни к какому результату. Австрия вступила в коалицию, и снова возобновилась та война, которая одна могла окончательно разрешить этот спор.

У императора была армия всего в 280 000 человек против 520 000 солдат союзников. Он составил план отбросить неприятеля за Эльбу и, по своему обыкновению, расстроил эту новую коалицию быстротой и силой своего натиска. Сначала победа была на его стороне. Он разбил соединенные союзные войска под Дрезденом; но поражения его генералов расстроили все его планы. Макдональд был разбит в Силезии, Ней около Берлина, а Вандам при Кульме. Не смогши сдержать неприятеля, готового окружить его со всех сторон, Наполеон принужден был дать еще одно большое сражение. Этот момент выбрали государи, входившие в Рейнский союз, чтобы бросить Наполеона. Между двумя неприятельскими армиями произошло кровавое столкновение у Лейпцига, и во время самой битвы саксонцы и вюртембержцы перешли на сторону неприятеля. Эта измена и сила коалиционных войск, которые к тому же научились вести войну, сосредоточивая с большим искусством массы в одном пункте, принудили Наполеона после сражения, продолжавшегося три дня, начать отступление. Армия в большом расстройстве двинулась к Рейну, где ей пытались преградить путь также изменившие к этому времени Наполеону баварцы. Наполеон, однако, раздавил их около Ганау, и 30 октября 1813 г. французская армия отступила на территорию Французской империи. Конец этой кампании был не менее плачевен, чем предыдущей. Как и в 1789, 1791 гг., Франция оказалась под угрозой вторжения извне, но у нее не было теперь больше прежнего энтузиазма в защите независимости, и человек, который лишил ее прав и завел ее в этот кризис, оказался совершенно не в состоянии ее защитить и поддержать. Рано или поздно всегда приходится искупить порабощение народа.

Наполеон вернулся в Париж 9 ноября 1813 г. Он добился от Сената постановления о наборе в 300 000 человек и с большим жаром занялся приготовлениями к новой кампании. Он созвал Законодательный корпус, желая и его содействия для дела общей защиты; он сообщил ему документы, относившиеся до веденных в Праге переговоров, и потребовал от него нового и последнего усилия, чтобы достичь мира, которого так страстно желала вся Франция. Законодательный корпус, до того времени совершенно немой и послушный Наполеону, нашел момент удобным для того, чтобы оказать Наполеону сопротивление.

Наполеон был подавлен общей усталостью и помимо своего желания оказался под нажимом роялистской партии, которая тайно не переставала действовать с тех пор, как упадок империи снова возбудил в ней надежды. Комиссия, состоявшая из Лене, Ренуара, Галлуа, Фложерга и Мен де Бирана, представила доклад, совершенно неблагоприятный для действий, совершенных правительством, возвысила свой голос против продолжения войны и потребовала восстановления свободы. Это пожелание, совершенно естественное в другое время, в такой момент могло только содействовать успеху иностранного вторжения. Хотя, как казалось, союзники и готовы были заключить мир под условием очищения государств Европы, но на самом деле их планы шли гораздо дальше. Наполеон, рассерженный на неожиданную и неуместную оппозицию Законодательного корпуса, недолго думая, распустил его. Это первое сопротивление возвещало начало уже не внешних, а внутренних отступничеств. Первой отступилась Россия, за ней последовала постепенно вся Германия, а теперь примеру их хотели последовать не только Италия, но и сама Франция. Все, однако, и теперь зависело от результатов кампании, продолжавшейся, несмотря на зиму. Наполеон сосредоточил в военных действиях все свои надежды и 25 января выехал из Парижа, чтобы выполнить свою бессмертную кампанию 1814 г.

Империя подверглась нападениям со всех сторон. Австрийцы двигались по Италии; англичане, за последние два года ставшие хозяевами всего Пиренейского полуострова, под начальством генерала Веллингтона перешли Бидассоа и появились за Пиренеями. Три армии теснили Францию с севера и востока. Главная союзная армия численностью в 150 000 человек под начальством Шварценберга шла через Швейцарию; Силезская армия из 130 000 человек под начальством Блюхера вступила во Францию через Франкфурт; наконец, Северная армия из 100 000 человек под начальством Бернадотта заняла Голландию и переходила в Бельгию. Неприятели теперь также не обращали никакого внимания на крепости; наученные опытом, они, как и бывший их победитель, ускоренным маршем двигались по направлению к столице Франции. В тот момент, когда Наполеон покинул Париж, армии Шварценберга и Блюхера были близки к соединению в Шампаньи. Лишенный поддержки народа, сохранившего за собой чисто наблюдательную роль, Наполеон оказался один против всего света, один с горстью старых солдат и своим гением, ничего не потерявшим ни в своей силе, ни в своей смелости. Чудное зрелище представлял он в это время; он не был более ни притеснителем, ни завоевателем, а только защитником своей родины, шаг за шагом рядом новых побед отстаивающим родную землю, а вместе с ней свою корону и свою военную славу.

В Шампаньи он двинулся сразу против обеих больших неприятельских армий. Генералу Мезону поручил он атаковать Бернадотта в Бельгии, Ожеро — австрийцев в Лионе, Сульту — англичан на юге. Принц Евгений должен был действовать в Италии, и империя, хотя и занятая в самом своем центре неприятелем, при помощи своих зарейнских гарнизонов протягивала свои длинные руки до самых отдаленных уголков Германии. Наполеон совершенно не отчаивался при помощи сильной военной реакции отбросить всех своих врагов снова за пределы Франции и перенести свои знамена снова на вражескую территорию. Он искусно поместился со своей армией между Блюхером, спускавшимся по Марне, и Шварценбергом, двигавшимся вдоль Сены; он перебегал от одной армии к другой и разбивал их поочередно. Блюхер был им разбит при Шампобере, Монмирайе, Шато-Тьерри и Вошане, а когда его армия была окончательно рассеяна, он вернулся к Сене, опрокинул австрийцев при Монтеро и погнал их перед собой. Его комбинации отличались такой определенностью, его деятельность была так велика, а удары, им наносимые, так верны, что, казалось, он был в состоянии достигнуть полного рассеяния этих двух армий и, таким образом, уничтожения всей коалиции.

Однако, если он оказывался победителем всюду, где находился лично, неприятель подвигался вперед везде, где его не было. Англичане заняли Бордо, где нашлась партия, высказавшаяся за Бурбонов. Австрийцы подвигались к Лиону. Неприятельская армия, оперировавшая в Бельгии, соединилась с остатками армии Блюхера, снова появившегося в тылу у Наполеона. Отступничество началось в его собственном семействе, и Мюрат в Италии последовал примеру Бернадотта и присоединился к коалиции. Высшие чины империи хотя и продолжали служить императору, но спустя рукава, и он находил прежнюю горячность и прежнюю преданность только во второстепенных генералах и своих неутомимых солдатах. Наполеон снова двинулся против Блюхера, который три раза ускользал от него; на левом берегу Марны пруссаки были загнаны в болота и должны были в них найти свою гибель, но внезапный мороз сковал трясину и позволил им благополучно выбраться; при Эне пруссаки были окружены, и им не оставалось никакого выхода; измена Суасона им, однако, этот выход открыла; при Лаоне Наполеону помешала дать решительное сражение беспечность герцога Рагузского, позволившего захватить себя врасплох в ночное время. После стольких несчастных случайностей, расстраивавших его самые верные планы, Наполеон, не получая почти никакой помощи от своих генералов и окруженный со всех сторон коалицией, задумал смелый поход на Сен-Дизье, чем полагал закрыть выход неприятелю из Франции. Этот смелый, можно сказать, гениальный поход на мгновение поколебал было уверенность противников, ибо отнимал у них всякую возможность отступления; однако затем, возбуждаемые тайными поощрениями, они, не заботясь о своем тыле, двинулись к Парижу.

И вот на равнинах, окружающих этот громадный город, единственную из столиц на континенте, которая еще ни разу не была занята неприятелем, показались войска всей Европы, и Парижу предстояло испытать такое же унижение, как и другим столицам. Париж был оставлен на произвол судьбы. Императрица, назначенная несколько месяцев перед тем регентшей, покинула его и переехала в Блуа. Наполеон был далеко. Париж при том не имел ни того отчаяния, ни той любви к свободе, когорые одни делают народы непобедимыми; война велась не между народами, а между правительствами, и император сосредоточил все общественные интересы в одном себе, а все средства к защите — в своих регулярных войсках. Усталость была велика; только чувство гордости, чувство вполне законное, одно делало прискорбным приближение неприятеля и заставляло щемиться сердце каждого француза при виде неприятельских войск, столько времени повсюду разбиваемых и теперь попирающих родную землю. Но это чувство не было достаточно сильным, чтобы поднять всю массу населения против неприятеля, а происки роялистской партии, во главе которой стал в это время герцог Беневентский, призывали его в столицу Франции. 30 марта, правда, произошло небольшое сражение под стенами Парижа, но 31-го уже были открыты для союзников его ворота, и они заняли Париж на основании условий капитуляции. Сенат докончил всеобщее отречение от Наполеона и покинул своего бывшего повелителя; Сенатом руководил в это время Талейран, с некоторого времени находившийся в немилости у императора. Талейран был как бы обязательным участником всякого государственного переворота, и теперь он стал действовать против императора. В сущности, он не принадлежал ни к одной партии и политически был человеком совершенно индифферентным, но он обладал способностью с удивительной проницательностью и задолго предвидеть падение всякого правительства; это позволяло ему всегда вовремя покидать его и, когда наступала решительная минута поражения, помогать этому поражению всеми имеющимися в его распоряжении средствами, своим влиянием, своим именем, своей властью, которую он всегда старался хотя до известной степени сохранить за собой. При Учредительном собрании он был за революцию, 8 фрюктидора он был за Директорию, 18 брюмера за Консульство, в 1804 г. за империю; теперь, в 1814 г., он ратовал за реставрацию королевской фамилии. Он был каким-то главным церемониймейстером власти, и казалось, что именно он, а никло другой, ниспровергает одни и устанавливает другие правительства. Под его влиянием Сенат назначил временное правительство, объявил Наполеона низвергнутым с престола, престолонаследие в его роде уничтоженным и французский народ и армию освобожденными от присяги ему . Сенат признал тираном того самого человека, деспотизму которого он так много способствовал своей продолжительной лестью.

Тем временем Наполеон, побуждаемый к тому своими приближенными и с целью оказать помощь столице, оставил свой поход в Сен-Дизье и двинулся к Парижу во главе 50-тысячного отряда, надеясь поспеть вовремя и воспрепятствовать занятию его неприятелем. 1 апреля он приблизился к Парижу и тут узнал о заключенной накануне капитуляции; он удалился тогда в Фонтенбло, и сюда к нему пришло известие об измене Сената и о свержении его с престола. Тогда, видя, как все вокруг него рушится и как в минуту несчастья его покидают постепенно и народ, и Сенат, и генералы, и царедворцы, он решился сам отказаться от престола в пользу своего сына. Решив это, он в качестве полномочных послов послал к союзным государям, действовавшим против него, герцога Виченцского, князя Московского и герцога Тарентского; они должны были прихватить по дороге с собой еще герцога Рагузского, прикрывавшего во главе одного корпуса Фонтенбло. Наполеон со своей пятидесятитысячной армией и прочным военным положением мог еще принудить коалицию признать на французском престоле своего сына. Но герцог Рагузский дезертировал со своего поста, вступил в переговоры с неприятелем и оставил Фонтенбло без защиты. Наполеону не оставалось ничего другого, как принять условия союзников, а их требования по мере побед все более и более возрастали. В Праге они оставляли Наполеону Голландию и Италию; после Лейпцига они говорили уже только об империи, имеющей границами Рейн и Альпы; вступив во Францию, в Шатильоне они соглашались оставить ему владения в границах королевства до 1789 г.; несколько позже они вовсе отказывались от переговоров с ним самим и соглашались на переговоры только в пользу его сына; теперь, наконец, решившись разом покончить со всем, что осталось еще от революции в Европе, с ее победами и с выдвинутой ею династией, они принудили Наполеона к полному и безусловному отречению от престола. 6 апреля 1814 г. ему пришлось от своего имени и от имени своих наследников и потомков отказаться навсегда от престола Франции и Италии; взамен своей обширнейшей империи, границы которой еще недавно простирались вплоть до берегов Балтийского моря, он получал маленький островок Эльба. 20-го, после трогательного прощания со своими солдатами, Наполеон уехал в свои новые владения.

Вот каким образом произошло падение человека, наполнявшего собой одним весь мир в продолжение четырнадцати лет. Его гений предприимчивости и организаторский талант, его кипучая натура, сила его воли, его любовь к славе и, наконец, возможность располагать теми громадными силами, которые революция отдала ему в руки, сделали из него одного из самых предприимчивых полководцев и наиболее гигантского из поработителей. Все, что в судьбе другого было бы прямо необычайно, то в его судьбе было мелочью. Выйдя из полной неизвестности, он достиг затем высшего в государстве положения: из простого артиллерийского офицера он сделался главой одной из величайших наций, и вот он не только посмел мечтать о всемирной монархии, но ему на момент удалось осуществить эту мечту. Установив своими победами империю, он желал при помощи Франции подчинить себе всю Европу, а при помощи Европы он думал справиться с Англией; Европу он порабощал своей военной системой, а Англию — континентальной блокадой. В продолжение нескольких лет его планы в этом отношении увенчивались полными успехами; все народы и все правители Европы, от Лиссабона до Москвы, слушались его генеральского пароля и подчинялись наложенному им секвестру. Но, действуя таким образом, он изменил той восстановительной миссии, которую он принял на себя 18 брюмера. Пользуясь полученной им властью только в свою собственную выгоду, покушаясь своими деспотическими учреждениями на свободу народа, а войнами — на независимость государств, он не мог не возбудить против себя всех, ибо он не удовлетворил ни мнений, ни интересов человеческого рода. Он возбудил против себя всеобщее неудовольствие; нация отступилась от него, и вот, пробыв долгое время победителем, водрузив свой флаг в столицах всех государств Европы, в продолжение десяти лет непрестанно увеличивая свою власть и каждой битвой выигрывая по государству, при первой же неудаче он оказался один против всего света, — и он пал, лишний раз доказав на своем примере, насколько невозможно в настоящее время установить и поддержать деспотизм.

Однако Наполеон, несмотря на бедственные результаты своей системы, дал континенту благотворный толчок; армии его переносили с собой более передовые нравы, идеи и цивилизацию Франции. Европейские общества были сдвинуты с их древнего основания. Народы вследствие более частых сношений между собой несколько перемешались; перекинутые через пограничные реки мосты и большие дороги, проведенные через Альпы, Пиренеи и Апеннины, сблизили отдельные территории; Наполеон, таким образом, для материального состояния государств сделал то же самое, что революция сделала для умов. Блокада дополнила толчок, данный континенту; чтобы обойтись без услуг Англии, поневоле континентальной промышленности пришлось позаботиться о своем самоусовершенствовании и продуктами своих мануфактур заменить товары, до сих пор привозившиеся из колоний. Таким путем Наполеон, волнуя народы, способствовал их цивилизации. Во Франции он своим деспотизмом был, конечно, предводителем контрреволюции, но его завоевательный гений сделал из него новатора для Европы, где некоторые народы, до него находившиеся в полусне, после его прихода стали жить жизнью, в них возбужденной. Во всем этом Наполеон повиновался исключительно своей натуре. Он был рожден войной, и война составляла его главную склонность, его наслаждение; владычествовать — вот была цель его жизни. Он желал покорить весь мир, и обстоятельства доставили ему к этому полную возможность.

Наполеон являлся во Франции, как Кромвель в Англии, представителем власти армии; правление войска становится всегда неизбежным, как только революция близка к поражению, она незаметно в это время меняет свой характер и из гражданской становится военной. В Великобритании внутренняя гражданская война не усложнялась войной внешней; причина тому географическое положение страны, совершенно отделяющее ее от других государств: как только были разбиты враги реформ, армия тут с поля битвы непосредственно перешла к кормилу правления. Вмешательство ее было преждевременно, ибо ее генерал, Кромвель, застал партии еще в самый разгар их борьбы и фанатизма их верований и исключительно против них направил всю свою военную администрацию. Французская революция, действуя на континенте, встретилась с народами, расположенными к свободе, и рядом с ними с правителями, стакнувшимися друг с другом из-за страха перед возможным освобождением масс. Ей пришлось сражаться не только с внутренними, но также и с внешними врагами, и пока партии старались взаимно уничтожить друг друга в Законодательных собраниях, армия должна была отражать нашествие всей Европы. Военное вмешательство произошло гораздо позднее; Наполеон нашел партии истощенными борьбой, а верования почти совершенно оставленными; ему нетрудно поэтому было добиться от нации полного себе подчинения, и все силы правительства он мог тогда направить против Европы.

Эта разница в положении не могла не оказать громадного влияния на образ действий и характер обоих необыкновенных людей. Наполеон, располагая громадной силой и неоспоримым могуществом, совершенно свободно и безопасно мог отдаться своим планам и роли завоевателя; Кромвель же, лишенный той пассивной поддержки, к которой приводит усталость нации, и все время без перерыва подвергавшийся нападениям партий, все свои старания должен был направить на натравливание одних партий на другие и до самого своего конца действовал как военный диктатор партий. Наполеон свой гений употреблял на то, чтобы делать нечто новое, а Кромвель только на то, чтобы удержаться на своем месте, первый действовал открытой и решительной силой, второй — хитростью и лицемерием сдерживаемого честолюбия. Подобное положение должно было уничтожить господство их обоих. Всякая диктатура не может не быть временной, и как бы человек ни был велик и силен, ему никогда не удастся долгое время держать в повиновении партии или долго занимать королевский престол. Кромвель должен был, если бы он прожил несколько дольше, пасть вследствие внутренних заговоров, а падение Наполеона должно было иметь причиной восстание против него Европы. Такова судьба всякой власти, рожденной свободой, но переставшей на нее опираться.

В 1814 г. империя была разрушена; партии революции не существовали уже с 18 брюмера; все правительства этого политического периода пали одно за другим. Сенат обратился к прежней королевской фамилии. Уже и без того малопопулярный вследствие своей прежней раболепности, он окончательно упал в общественном мнении, издав конституцию, в общем довольно либеральную, но в которой решались, как одинаково важные, вопросы о гарантиях народа и о пенсиях для сенаторов. Граф д'Артуа, первый покинувший Францию, первый же и возвратился в нее в качестве королевского наместника. 23 апреля он подписал Парижскую конвенцию , по которой территория Франции была уменьшена до ее границ на 1 января 1792 г., и от нее были отобраны Бельгия, Савойя, Ницца и Женева, а также и громадное количество различных военных припасов. 24 апреля Людовик XVIII высадился в Кале и 3 мая 1814 г. торжественно въехал в Париж, предварительно, 2 мая, обнародовав Сент-Уанский манифест , которым он устанавливал принципы представительного правления; 2 июня этот манифест был подкреплен изданием хартии.

Этой эпохой начинается новый ряд событий. 1814 год служил гранью для великого движения, совершавшегося в течение двадцати пяти предыдущих лет. Революция была политической, так как направлена была против абсолютной власти двора и классовых привилегий, и военной, ибо на нее напала Европа. Реакция, проявившаяся тогда, была направлена исключительно против империи; она вызвала в Европе коалиции, она ввела во Франции представительное правление; таков должен был быть ее первый период. Позже она создала Священный союз против народа и партийное правительство против хартии. Это ретроградное движение должно иметь свое течение и свой предел. В дальнейшем нет больше возможности создать сколько-нибудь прочное и длительное правительство не иначе, как под условием удовлетворения тех обеих потребностей, ради удовлетворения которых была произведена вся революция. В правительственных учреждениях должна заключаться действительная политическая свобода, а в обществе — то материальное благосостояние, которое зависит от все далее развивающейся цивилизации.

 

Примечания8

 

1Политическое деление королевства перед 1789 г. Перед началом революции Франция, по словам Мирабо, представляла собой неорганизованное соединение взаимно чуждых народностей. Короли владели сначала только одним французским герцогством (duché de France), а затем уже мало-помалу расширили свои владения присоединением различных провинций, причем присоединение это производилось покупкой, захватом, как вымороченные или посредством браков. Таким образом, присоединенные провинции имели собственные законы, свои обычаи, свою таможню, свою магистратуру; нередко соблюдение тех или иных привилегий становилось условием самого присоединения.

Таким образом, по словам Шампьона9, перед 1789 г. мы находим во Франции „бретонскую нацию“ и особую бретонскую конституцию, на которую опирается поместное дворянство. Мирабо говорит о „провансальской нации“. Дофине пользуется всяким удобным случаем, чтобы напомнить, что оно уступлено французским королям под непременным условием не быть включенным непосредственно в состав королевства; оно „принадлежит королевству, но вовсе не составляет его части“. Бургундия в лице своего дворянства и духовенства говорит, что вообще „право жителей каждой провинции сохранять свои законы, обычаи и суды“ и что, в частности Бургундию, не могут облагать налогами даже Генеральные штаты. „Независимое королевство“ Наварра имеет претензию чеканить свою собственную монету и указывает на то, что король может „жаловать угодья и титул названного королевства исключительно подданным последнего“.

Различие между „провинциями“ было столь велико, что Мирабо не верил, чтобы когда-нибудь во всей Франции мог царить один закон. Порталис (один из будущих творцов Code civile) утверждал, что об этом нельзя и думать, а Рабо Сент-Этьен писал: „Не утопия ли мечтание о слиянии всех провинций под властью единого закона и введение повсюду однородной администрации?“

Хаосу местных законов, обычаев и привилегий естественно образовавшихся провинций чрезвычайно способствовало еще и искусственное, по произволу введенное то соединение нескольких областей в одно, то, наоборот, раздробление их. Иль-де-Франс и Париж, например, составляли две губернии; Гавр был выделен из Нормандии и т. д. Некоторые местности находились на совершенно странном положении: община Рарекур, например, лежавшая между Лотарингией, графством Бар и Шампанью, была вовсе свободна от государственных налогов, но платила подати королю, принцу Конде и австрийскому дому! Вся Франция была поделена на 129 духовных епархий, но 19 из них целиком или частью находились в зависимости от иностранных архиепископов.

 

2Цехи и корпорации. Ремесленные корпорации (цехи) существовали с давних времен; во Франции это были строго замкнутые союзы ремесленников различных специальностей, и новые члены к ним допускались только с общего согласия и по выдержании известного испытания. Каждая корпорация платила королю известную сумму ежегодных налогов, и это совершенно независимо от налогов местных, за право торговли на рынках и т. п. Монополия, предоставленная корпорациям, к тому же зачастую узурпируемая королями, допускала к занятиям ремеслами лишь небольшую группу людей, создавала из ремесла известного рода привилегию, часто даже наследственную, ибо во многих мастерствах установился обычай, по которому сын наследовал мастерство своего отца без всякой санкции корпорации и без обязательного для всякого „мастера“ экзамена.

 

3Марсовым полем называлось народное собрание во времена Меровингов и Каролингов. В нем принимали участие все свободные французские воины. После крещения Хлодвига в Марсовых полях начали принимать участие архиепископы, своим влиянием и ведением прений на латинском языке мало-помалу вскоре захватившие на этих собраниях всю власть в свои руки. Франкские воины, разделенные к тому же по своим поместьям, все в меньшем числе стали являться на Марсовы поля, и вскоре они потеряли характер народных собраний. При Карле Мартеле под влиянием вновь пришедших орд франков они снова становятся более популярными и получают название Майских полей, ибо собираются в мае месяце. Особенно оживленны они были в VIII ст. Карл Великий часто обращался к совещательному содействию Марсовых полей, собирал их часто два раза в год, но при нем они постепенно становятся местными, областными, и участие в них принимают исключительно знать и духовенство.

 

4Вотчинные суды. Одной из привилегий феодальных вельмож было право суда над своими подданными. При этом некоторым из них предоставлено было безапелляционное право суда по всем уголовным и гражданским вопросам, с наложением самых разнообразных взысканий и наказаний вплоть до смертной казни, а другие могли налагать только денежные взыскания, и их приговоры могли быть обжалованы сюзеренному правителю. Такое различие, впрочем, появилось довольно поздно, а раньше всякий считал себе присвоенным право суда постольку, поскольку мог его защитить своей шпагой. Вотчинные суды руководствовались обычным правом, да и то постольку, поскольку это выгодно было для феодального владыки; в них царствовал самый грубый произвол, усиливавшийся еще различного рода суевериями, приводившими к так называемому Божьему суду в виде поединков и различного рода испытаний.

 

5Генеральные штаты. Генеральные штаты являются прямым продолжением Марсовых полей. Собирались они исключительно по желанию короля и не имели правильной периодичности. По указу короля, объявленному через соответственных чинов по всему королевству, дворянство и духовенство непосредственно выбирали своих депутатов, а третье сословие, как городское, так и сельское, на особых собраниях выбирало сначала выборщиков, которые затем собирались по округам и выбирали депутатов из своей среды. Каждое первоначальное собрание избирателей третьего сословия, кроме того, составляло список своих пожеланий и жалоб, а собрание выборщиков комбинировало из них общий окружной список. Число депутатов не было строго определено, да и не играло особой роли, ибо голосование в Генеральных штатах производилось по сословиям, а не поголовно. Такой общий способ составления Генеральных штатов имел, однако, и многочисленные исключения. В некоторых провинциях крестьяне, например, не пользовались совершенно никаким избирательным правом, а рядом с этим подобным правом обладали такие учреждения, как Парижская коммуна, университет и т. д. Выбранные депутаты собирались в назначенном королем месте, и каждое сословие отдельно выбирало свое бюро; затем происходило первое общее заседание под председательством короля; на нем король произносил тронную речь, а государственный канцлер излагал причины созыва Штатов. Королю тотчас же отвечали по одному оратору от духовенства, дворянства и, наконец, третьего сословия. Во время речи последнего оратора все низшее сословие стояло с непокрытыми головами и вообще оно было всячески перед остальными сословиями принижаемо. После королевского заседания каждое сословие работало отдельно и составляло из принесенных депутатами от избирателей мандатов один общий для всего сословия лист пожеланий (cahier de doléances). Затем назначалось второе королевское заседание, и на нем каждое сословие при соответствующей речи представляло королю свою cahier de doléances; затем вотировались, как это обыкновенно требовалось, те или иные налоги или другие финансовые меры, и Генеральные штаты распускались, не дождавшись никакого ответа на свои „листы пожеланий“.

Первое собрание Генеральных штатов было произведено королем Филиппом в 1302 г.; в них король искал поддержки в своей борьбе с папой Бонифацием VIII. Иногда Генеральные штаты собирались не со всей Франции, а только с части ее, и таким образом создались „провинциальные штаты“, роль которых, впрочем, в XVIII ст. была совершенно ничтожна, ибо они находились в полном распоряжении чиновников короля. Из наиболее значительных собраний Генеральных штатов можно указать на Штаты 1356 г., собранные в Париже для северной части Франции, и в Тулузе — для южной. Тулузские штаты, между прочим, настаивали на периодичности собраний депутатов от народа и непосредственном участии их в законодательной деятельности правительства; это же требование и так же безрезультатно было возобновлено Штатами, собранными в 1484 г. В 1614 г. Генеральные штаты были собраны в последний раз; на них в первый раз был возбужден вопрос о работе всех трех сословий вместе и о голосовании поголовном, а не по сословиям. Во время этих Штатов в первый раз с достаточной силой третье сословие показало свое нежелание подчиняться своим „старшим братьям“, т. е. дворянству и духовенству. Далее, короли, видя несогласия между сословиями и все более возрастающую силу сословия третьего, боялись уже созывать Генеральные штаты, и боязнь эта, с их точки зрения, была основательна, ибо Генеральные штаты, созванные в 1789 г., повели уже к революции.

 

6Lettres de cachet. Так назывались запечатанные в конвертах приказы короля, касающиеся самых разнообразных предметов. Приказы эти всегда вначале собственноручно подписывались королем, а с XVI в. государственным секретарем. Обыкновенно при помощи подобных Lettres de cachet производилось заключение или ссылка неугодных королю лиц, и здесь с давних пор известна была масса злоупотреблений. Против них восставали еще в 1560–1561 гг. Орлеанские Генеральные штаты.

 

7Парламент. Во времена варварства под названием парламента понимали всякого рода политические сборища, в том числе и Марсовы поля. Затем парламентом стали называть королевский совет, составленный из великих вассалов, прелатов и других знатных близких к королю лиц. Таков был парламент Филиппа-Августа и Людовика Святого; он собирался два раза в году, на Троицу и в день Всех Святых, и имел функции законодательные, финансовые и юридические.

Филипп Красивый дал большую правильность организации парламента и сделал из него высшую судебную инстанцию. Политические функции парламента отошли к Государственному совету, а финансовые — к счетной палате. Сам парламент распадался на три палаты: 1) палата челобитная, 2) палата следственная и 3) палата великая, или золотая — судная.

Вначале на каждое собрание парламента (происходившее, как мы видели, дважды в году) королем назначались отдельные члены из феодальных баронов, прелатов и юристов, но затем после того, как застой в судебных делах заставил из собирающегося периодически сделать парламент учреждением постоянным (это произошло во второй половине XIV ст.), должности членов парламента одно время стали выборными, а затем быстро превратились в дорого продающуюся привилегию.

К началу царствования Людовика XI (1461) парижский парламент состоял из 100 членов; 12 пэров Франции, 8 челобитчиков и 80 советников, наполовину духовных, а наполовину светских. К 1635 г. число членов парижского парламента было увеличено до 120. Должность советника парламента была пожизненной и, как мы уже указывали, могла быть продаваема. Все советники должны были иметь титул доктора, но он давался не за научные заслуги, а попросту продавался королем Франции.

Рядом с парижским парламентом, начиная с 1443 г., понемногу стали учреждаться парламенты провинциальные также с исключительно юридическими функциями. В 1769 г. таких парламентов (исключая парижский) насчитывалось двенадцать. Каждый парламент являлся высшей судебной инстанцией в своей провинции или области, но, надо сознаться, нередки были случаи, когда Совет короля или Государственный совет, узурпируя власть, кассировал их решения.

Итак, парламенты постановлением Филиппа Красивого были лишены всякой политической власти, но у парижского парламента была оставлена одна функция, имевшая близкое соприкосновение с законодательством. Он обязан был заносить в особые парламентские регистры все издаваемые королем законы, и действие всякого закона начиналось только с момента зарегистрирования его парламентом. Из этой, как было предположено, простой формальности парламент сделал средство политической борьбы. Перед регистрацией он начинал обсуждать новый королевский закон и зачастую отказывал в его регистрации до нового более строгого приказа короля (du très expès commandement du roi), которому не подчиниться уже не было возможности. Однако, и в этом случае парламент оказывал, случалось, оппозицию, заявлявши делавшийся известным всей стране протест (remontrances). Подобного рода протесты имели большое нравственное значение, и они в свое время если не вызвали, то поддержали Фронду. Завоеванное парламентом политическое значение то усиливалось (Мария Медичи, например, во время малолетства Людовика XIII приняла на себя обязательство слушаться советов парламента; в начале царствования Людовика XIV парламент объявил себя стоящим выше Генеральных штатов), то ослаблялось и совершенно замирало (как во время Ришелье и во вторую половину царствования Людовика XIV). Часть борьбы парламента за политическую власть и преобразование его канцлером Мопу изложены у Минье несколько далее.

 

8 Сословия. Во Франции считалось три сословия: дворянство, духовенство и третье сословие.

Дворянство , ко времени, непосредственно предшествовавшему революции, дворянство состояло из поземельного дворянства — потомков завоевателей Галлии (было время, когда дворянство исключительно связывалось с землей, и существовало даже выражение: Point de seigneur sans terre), из дворянства, жалованного королем, и, наконец, из дворянства, приобретшего это звание службой (служилое дворянство). Дворянство до 1781 г. давала военная служба, причем менялись только несколько раз условия (продолжительность службы, чин и т. д.), при которых оно давалось; давала его служба в парламентах и некоторых высших государственных должностях (noblesse de robe), давало его занятие мест в некоторых городских управлениях (noblesse de cloche). За малыми исключениями все служилое дворянство было потомственным и давало право на все принадлежащие этому классу привилегии, а они были значительны. О привилегиях чисто феодальных мы скажем позже (см. примечания 21 и 22), а теперь укажем на то, что земли дворянства были освобождены от земельных податей и что дворянство имело к своим услугам особые суды. Служба, как мы видели, давала дворянство, но и тут в конце концов создались привилегии, и, например, с 1781 г. офицерские должности стали доступными только для дворян. Общее число дворян ко времени 1789 г. определить довольно трудно. Тэн считает, что в это время во Франции было до 140 000 дворян и что, таким образом, одно дворянское семейство приходилось на тысячу жителей. Расчет этот, однако, очень приблизительный. Чрезвычайно сравнительно многочислен был класс людей, не обладавших дворянством, но получивших право приобрести феодальные дворянские земли; много было постоянно людей, ложно присваивавших себе дворянское звание, и проверка дворянских грамот, предпринятая в 1666 г. по настоянию Кольбера, открыла 40 000 таких самозванцев.

Духовенство было по численности почти таково же, как дворянство; Тэн считает во Франции в 1789 г. 130 000 духовных лиц. Влиянием во Франции духовенство пользовалось огромным. Вначале, тотчас после крещения франков, влияние это зависело от культурности и образованности духовенства сравнительно с остальным населением (даже высшими его классами), а затем оно поддерживалось однажды уже завоеванным привилегированным положением. Духовенство пользовалось всеми феодальными привилегиями дворянства, но, кроме того, имело много и своих социальных преимуществ, прав и вольностей. Оно имело свои суды и все время боролось (подчас весьма успешно) за расширение их компетенции; одно время, например, им подлежал разбор всех дел, касающихся браков и завещаний; они добивались ведать все дела несчастных (вдов, сирот, вообще неимущих), как находящихся на попечении церкви. Земли духовенства были освобождены от налогов, да и вообще духовенство не платило почти никаких налогов, а само получало десятину, т. е. десятую часть всех доходов, получаемых с земли. Сначала десятина была свободным даром верных детей церкви, но затем указом Карла Великого была сделана обязательной.

Третье сословие , или, как его еще называли, „общины“, было сословием горожан, и в него входили все самостоятельные французские подданные, не состоящие на чьей-либо службе и независимо занимающиеся каким-либо промыслом10. Основание ему дали те городские общины или коммуны, которые получили свое начало на юге Франции еще во время владычества в Галлии Рима, а затем в течение XII ст. вся Франция была покрыта сетью почти самостоятельных демократических городских общин, и это общинное устройство сплотило и организовало третье сословие во Франции так, как ни в одном другом государстве. Образование новых общин и помощь старым составляло сначала заботу французских королей, ибо в общинах они находили поддержку в своей борьбе с феодальным дворянством. Однако доброе согласие между коммунами и королевской властью продолжалось недолго, и в XIV ст. (во второй его половине) произошел между ними полный разрыв. На собрании Генеральных штатов в 1357 г. третье сословие открыто выступило против королевской власти и своей нравственной силой принудило к ряду довольно либеральных реформ. При Генрихе IV и во время Фронды третье сословие опять оказалось на стороне короля, но конец царствования Людовика XIV и все царствование Людовика XV с произволом его любовниц и любимцев окончательно порвало связь короля с общинами, и они стали в оппозицию к королю, как все время были в оппозиции с дворянством и почти все время с духовенством. Королевская власть в XVI и XVII вв. мало-помалу совершенно уничтожила самостоятельность городских общин, но организованность третьего сословия, бывшего к тому же незамкнутым и все время освежавшегося притоком новых сил, осталась, и она позволила затем буржуазии победоносно выступить во время революции.

 

9Интенданты. Интендантами назывался целый ряд разнообразнейших чиновников, но здесь речь идет о так называемых intendants des provinc. Такое наименование со времен Ришелье получили особые чиновники, посылаемые королем в различные части королевства „для наблюдения за всем, что касается отправления правосудия, полиции и финансов, для поддержания во всем порядка и исполнения поручений короля или королевского совета“. Подобного рода интенданты были облечены громадной властью. Вообще говоря, власть их была административная: они наблюдали за протестантами, в их непосредственном ведении находились евреи; они должны были наблюдать за содержанием и ремонтом приходских церквей и заботиться о квартирах для священства, а также на их обязанности лежал и еще ряд дел, касавшихся религии и духовенства. Их заботам были поручены университеты, гимназии и публичные библиотеки; земледелие в самом широком смысле слова, торговля и промышленность, включая пути сообщения; они наблюдали за набором рекрутов и содержанием солдат, их контролю подчинены были сборы всевозможных податей, — короче говоря, нет почти ни одной отрасли государственного и общественного управления, которых так или иначе не касались бы интенданты. Рядом с административной властью интендантам короли зачастую передавали и власть судебную, когда желали какое-либо дело изъять из ведения обыкновенных судов; судебная власть интендантов в этом случае была выше таковой же парламентов, и решение их было безапелляционно.

 

10Деятельность Тюрго . О деятельности Тюрго, в значительной степени способствовавшей развитию общественного самосознания, мы приведем еще выписку из „Французской революции“ В. Блосса11 „Тюрго был против займов и повышения налогов: он стоял за полную свободу торговли и сношений. Ему удалось испугать молодого двадцатидвухлетнего короля страшным призраком революции и склонить его к своим планам. Прежде всего он объявил свободу торговли хлебом. Это было важное нововведение, так как раньше перевозить хлеб из одной провинции в другую можно было только с разрешения властей. За противозаконную торговлю хлебом грозила ссылка на галеры и даже смертная казнь. Поэтому в одной провинции мог свирепствовать голод, тогда как в другой был излишек в хлебе. Так как урожай 1774 г. был плох, то Тюрго введением свободы хлебной торговли думал принести пользу стране. Но против него вооружились все привилегированные. Лишь чрезвычайное королевское заседание „на подушках“ заставило парижский парламент, представлявший интересы привилегированных, внести эдикт о свободе хлебной торговли в регистры. Но в народе распространился слух, что свобода хлебной торговли вызвала дороговизну хлеба, и невежественная толпа разъярилась против министра-реформатора. Дело дошло до мучной войны: народ разграбил и разрушил государственные и частные хлебные магазины, что, конечно, только ухудшило его положение. Но неудача реформы Тюрго произошла главным образом оттого, что сношения были тогда еще не развиты и не организованы.

Эта первая неудача не ослабила энергии Тюрго Он снова расположил молодого короля в пользу своих реформаторских идей, и, таким образом, 6 февраля 1776 г. появилось шесть знаменитых декретов, сильно взволновавших старую Францию.

В этих декретах молодой король объявлял французам отмену барщинных работ. Затем, ими отменялось много старых предписаний, стеснявших торговлю предметами первой необходимости. Четвертый из этих декретов уничтожал цехи и звание мастера, а также вводил полную свободу торговли и промыслов. Только цирюльники, аптекари, золотых дел мастера, литографы и книгопродавцы были изъяты из действия этого декрета.

Тюрго дал этим декретам, правда, несколько доктринерскую, но удачно изложенную мотивировку. Так, в декрете об уничтожении цехов говорилось: „Мы считаем своей обязанностью обеспечить всем нашим подданным полное и неограниченное пользование их правами; особенно обязаны мы охранять тот класс людей, который не имеет иной собственности, кроме своего труда и прилежания, и который поэтому больше всего имеет нужду и право черпать в полном размере из этого единственного источника все средства для своего существования. С болью видели мы многочисленные и разнообразные нарушения, которым подвергалось это естественное и всеобщее право путем различных ограничений; ограничения эти хотя имеют за себя давность, но они не могут быть узаконены ни временем, ни господствующими взглядами, ни даже авторитетом, который их, по-видимому, освятил“. Такие слова в устах французского короля производили тогда огромное действие. Здесь формально объявлялось право на труд, как действительно и говорится в другом месте этого замечательного документа, где сказано, что Бог, давший людям различные потребности, дал также в собственность каждого человека и право трудиться. „Право на труд“, как мы дальше увидим, неоднократно снова всплывало в различные периоды революции. Конечно, о том, как воспользоваться этим „правом“ на деле, тогда были еще менее ясные представления, чем теперь.

В общем же деятельность Тюрго была направлена лишь к осуществлению системы свободной конкуренции.

Тут-то и заволновались привилегированные. Цехами они бы еще пожертвовали, но отмена барщины задела их за живое. У дворянства и духовенства совесть была неспокойна: они боялись, что теперь, чего доброго, вскоре еще обложат налогами их имения и доходы. Цеховые мастера были в высшей степени возбуждены: они должны были потерять привилегированное звание мастера. Говорили, что после объявления свободы промыслов все сельское население устремится в города, и некому будет обрабатывать землю. Двор и парламенты, восстановленные лишь Людовиком XVI, вооружились против реформ Тюрго. Правда, шесть его декретов были внесены в регистры королевским заседанием „на подушках“, но противодействие парламентов все еще продолжалось. Когда же Тюрго выразил мысль, что необходимо созвать собрание народных представителей, против него восстали соединенными силами двор, дворянство, духовенство и разъяренный, обманутый ими народ, в пользу которого Тюрго предпринимал свои реформы. Слабого и бесхарактерного короля уверили, что Тюрго лишь притворяется, будто он хочет предотвратить революцию, что на самом деле он старается вызвать ее. И король удалил Тюрго — ровно через два месяца после того, как он заставил парламент занести в регистры его декреты. В августе 1776 г. цехи с некоторыми изменениями были снова восстановлены; восстановлена была и барщина. Тюрго избавил фабрики от „регламентов“, — теперь они снова были введены“.

 

11Генерал-контролер финансов наблюдал за всей государственной отчетностью и вел записи приходов и расходов. Должность эта была создана в 1547 г. королем Генрихом II, но до 1661 г. их функции заключались исключительно в проверке оправдательных документов по государственному приходо-расходу и выработке совместно с финансовыми интендантами списка сумм, выплачиваемых Лувру. С 1661 г. генерал-контролер финансов стал вообще во главе всей финансовой администрации страны. Первым таким генерал-контролером был Кольбер, и он занимал эту должность вплоть до 1683 г. В 1791 г. должность генерал-контролера была заменена должностью министра финансов (ministre des contribution et revens publics).

 

12Собрание нотаблей заменяло собой Генеральные штаты в период от 1614 до 1789 г. Уже Карл V, встречая в выборных Генеральных штатах оппозицию, неоднократно вместо них созывал собрания, всех членов которых сам непосредственно назначал. В 1367 и 1369 гг. им были созваны собрания, например, из прелатов, дворянства, юристов и представителей богатой буржуазии, подтвердившие его решимость воевать с англичанами и ввести некоторые реформы в администрацию королевства. В XV в. Людовик XI собирал нотаблей в Туре, а в 1527 г. Франциск I в Колонне. Собрание нотаблей обсуждало в 1560 г. различные государственные дела в Фонтенбло; наконец, Ришелье собирал нотаблей в 1626 г. Следующее обращение к нотаблям было при Колоне и, наконец, последнее непосредственно перед Генеральными штатами 1789 г. при Неккере. Собрание при Колоне состояло из 137 членов; 129 из них принадлежало к дворянству и духовенству, а 8 к богатой буржуазии, тянувшейся во дворянство.

 

13 В дополнение к тому, что говорит Минье об общем положении Франции перед Великой революцией, мы вкратце по Блоссу (Французская революция. СПб., 1906) рассмотрим положение крестьян и затем приведем выдержки из статьи Э. Шампьона „Франция в 1789 году“, помещенной в виде вступления к русскому переводу „Великой французской революции“ Ф. Олара (М., 1906).

Ко времени революции всего во Франции числилось до 25 миллионов жителей, и из них 21 миллион занимался земледелием на 35 миллионах гектаров пригодной для сельского хозяйства земли. 2/3 этой земли находилось во владении мелких собственников только во Фландрии, Эльзасе и Северной Бретани, бывших сколько-нибудь зажиточными, а в остальной Франции, в особенности в Шампани и Лотарингии, живших в страшной бедности, раздробление земли было чрезвычайное, существовали земельные участки в несколько квадратных сажен. Среднего сословия среди земледельческого населения не было вовсе; были крупные землевладельцы и сельский пролетариат. Только в Вандее между дворянством и крестьянством сохранились патриархальные отношения, везде же в других местностях землевладельцы эксплуатировали крестьян до самых крайних пределов возможности. Жизнь сельского населения представляла собой адскую муку и мало чем отличалась от жизни неразумного животного.

„Крестьяне12 жили в жалких глиняных лачугах, крытых соломой, многие из которых не имели окон. Они неизбежно должны были пребывать в грязи, среди грубости и невежества, так как господствующие слои нисколько не были заинтересованы в том, чтобы бросить в эту несчастную массу, погруженную в безысходный мрак, спасительный луч образования. Лишь очень немногие из крестьян умели читать и писать. Среди сельского населения перед революцией было еще полтора миллиона крепостных, плативших оброк своим господам и отбывавших повинности работой. Они были подсудны помещику, не могли делать завещаний и свободно располагать своим движимым имуществом. Крестьянин должен был безропотно терпеть убытки, причиняемые ему дичью, и под страхом большого наказания не смел держать оружия.

Чрезвычайно обременительны для крестьян были десятины, которые они обязаны были давать землевладельцам и духовенству. Десятина должна была равняться десятой части валового дохода с хозяйства, но счеты были здесь так неопределенны, что она могла дойти до третьей части, половины или даже трех четвертей и более чистого дохода и, таким образом, могла лечь страшным бременем на крестьянина. Значительное число участков должны были отдавать с акра седьмую часть пшеницы. Крестьяне, возделывавшие виноградники, также должны были отдавать седьмую часть спирта. Со Средних веков удержалась, в качестве „исторического права“, масса натуральных повинностей; с некоторых участков взимались экстраординарные поборы зерном, птицами, свиньями, яйцами, дровами, воском и цветами; рядом с обыкновенной барщиной также существовали еще экстраординарные натуральные повинности. Неоднократно вводились и особые сборы деньгами. Но рядом с феодальным господством к крестьянину предъявляло свои требования и государство, и государственные сборы взыскивались с такой же строгостью. Здесь первое место занимал поземельный налог (taille), от которого дворянство почти вполне избавилось, духовенство же было совершенно свободно; между тем как крестьянин должен был платить его беспрекословно. Общая сумма поземельного налога простиралась до 110 миллионов франков. Затем следовал столь ненавистный налог на соль с целым рядом пошлин с товаров, съестных припасов, дорожных пошлин. Высчитано, что в тех местностях, где поборы были особенно тяжелы, крестьянин платил с каждых 100 франков 53 франка государству, в виде поземельного, подушного и подоходного налогов, 14 — землевладельцу, 14 — духовенству, в виде десятины. Из остальных 19 франков надо было платить еще налог на соль и предметы потребления. Поэтому достаточно было таких крестьян, которые всю жизнь голодали.

Существовала целая масса способов увеличивать число зависимого от землевладельцев земледельческого населения. В некоторых местах крепостным становился всякий, проживший хоть один день свыше года в данном поместье. Все имущество его, где бы оно ни находилось, становится собственностью владельца поместья. Свободный человек, женившийся на дочери крепостного, сам оставался свободным, но если, по несчастью, он жил в доме своей жены и перед смертью не успевал куда-нибудь уехать, то дети его становились крепостными!

Существовала, сверх того, масса способов лишить крестьянина того немногого, что ему удалось скопить. В некоторых монашеских владениях существовал закон, например, что если будет доказано, что девушка, вступавшая в брак, первую ночь после него провела в доме мужа, а не у родителей, то она теряла право наследования после своего отца, и оно переходило к монахам!

К такому страшному гнету присоединялось первобытное ведение сельского хозяйства и частые неурожаи. Немудрено, что крестьяне время от времени не выдерживали и дело доходило до восстаний, подавляемых военной силой“.

Вот что пишет Э. Шампьон о положении непосредственно перед революцией армии, народного просвещения и общем обнищании страны.

Армия. „Указы последнего времени, касавшиеся способа раздачи высших военных чинов, исторгли у дворянства стоны (это его собственное выражение). Со времени министерства г-на Сен-Жермена военная служба становится, благодаря распоряжениям Военного совета, почти унизительной для провинциального дворянства, которому Совет предоставляет только низшие военные звания, объявляя, что к командованию армиями призвано по преимуществу придворное дворянство“.

Торговля чинами, эта „гангрена“, продолжала „разъедать армию, как и все другие части государственного строя“; военная карьера представляла собой ряд денежных сделок, — и дворянство, „со слезами на глазах, с болью в сердце, умоляло Его Величество открыть заслугам доступ к высшим чинам“. За деньги можно было стать прево, фурьером, трубачом, военным лекарем, аптекарем, священником кавалерийского штаба или французской гвардии.

То же дворянство говорило королю: „В армии царит всеобщее недовольство, национальная честь гибнет под ударами сабли и палки, так что целая гренадерская рота силой открывает ворота города, находящегося на военном положении, и передается врагу, чтобы избегнуть позорных наказаний… Многие полковники — палачи, большинство из них торгует чинами и не имеет других достоинств, кроме виртуозного умения унижать своих равных“.

Несоразмерность между жалованьем солдата и стоимостью съестных припасов была „вопиющей“, да и это ничтожное жалованье выплачивалось неаккуратно. Нужда и дурное обращение заставляли многих дезертировать. Содержание армии обходилось не менее 100 миллионов в год.

Народное просвещение. „Университеты, очень малочисленные и, главное, плохо распределенные, до известной степени сохраняли варварские приемы преподавания, процветавшие в Средние века, но совершенно утратили свою тогдашнюю дисциплину и блеск. В некоторых университетах, как, например, в Анжерском, преподавание все еще велось на латинском языке. Орлеанский университет заявлял, что как профессора, так и студенты работают мало. Занятия почти всюду сводились к пустым формальностям. Экзамены носили смехотворный характер. Студенты легко получали разрешение не присутствовать в классах, иногда даже — отлучаться в учебное время и „несли только денежные повинности“. На юридическом и медицинском факультетах всякий без труда мог купить ученое звание.

Упадок коллежей становится в течение XVIII в. все более заметным. Уничтожение иезуитского ордена образовало в преподавательском персонале пробел, который не был пополнен. Вне Парижа большинство коллежей, находившихся некогда в цветущем состоянии, терпели нужду в достойных доверия учителях. Лишь о немногих учебных заведениях установилось мнение, что они избегли общего упадка: в их числе указывали на коллежи Лиможа, Сента и Пюи. Дворяне жаловались — одни на коллежи, посещаемые их детьми, другие — на отсутствие достаточно близких к их местожительству коллежей. Многие коллежи терпели недостаток в денежных средствах. Здание коллежа в Труа, единственного крупного учебного заведения во всей епархии, разваливалось; в таком же состоянии находились коллежи Ангулема и Барселонетты, немногим лучше было и положение Арльского коллежа. Профессора большей частью получали ничтожное жалованье и были недостаточно обеспечены, чтобы жить „и пользоваться уважением“. Некоторые учебные заведения были открыты исключительно либо для дворян, либо для католиков; 42 мальчика, принадлежавших к протестантским семьям Ларошели, воспитывались вдали от своих родителей, потому что их вероисповедание закрывало им доступ в коллеж родного города.

Королевские указы несколько раз — в 1695, 1724 гг. — предписывали учредить школы во всех приходах. Они так плохо исполнялись, что в 1789 г. очень большая часть королевства была лишена органов первоначального образования. Даже в крупных городах многие дети не получали доступа к последнему: в Париже из 800 девушек Сальпетриера только 24 учились писать; чтению училось большее число, но крайне неудовлетворительно. Из 1300 детей Воспитательного дома только 12 учились читать и писать.

Там, где школы существовали, учителя часто были непригодны для своего дела и не отличались рвением. Счету обучали лишь очень немногие. Орлеанский университет полагал, что от них нельзя требовать ничего более, как преподавания элементов чтения и письма. Протоколы и наказы, составленные в период созыва Генеральных штатов, во многих случаях подписаны лишь половиной, четвертой или даже меньшей частью явившихся: „остальные не сумели“. А уметь подписаться не значит уметь писать. Характер подписей заставляет думать, что многие из тех, кто с таким трудом написал их, только и умели, что выводить буквы своего имени. В 1790 г. многие члены Учредительного собрания указывали на такие сельские общины, где не более двух человек умело читать“.

Обнищание страны в последний период старого порядка. „Всеобщая, глубокая нужда, царившая в королевстве, возмущала Артура Юнга: „Как страшно должно терзать совесть власть имущих зрелище миллионов трудолюбивых людей, обреченных на голод гнусным режимом деспотизма и феодализма!“ Привилегированные единогласно признавали существование зла, являвшегося в огромной части плодом тех беззаконий, из которых они извлекали выгоду. Маркиз Буйлье признает, что большая часть французов „изнурена, почти изнемогает“. Но лучше послушать, что говорит само сельское население. В 1789 г. оно открыло наиболее почтенным экономистам и филантропам, считавшим себя знатоками социальных вопросов, такие потрясающие подробности, о которых статистика и административные донесения умалчивали. В Сюрене даже двадцатая часть жителей не могла рассчитывать на то, что их старость будет ограждена от ужасов полной нищеты: в течение года 150 домохозяев из 320 получили пособие от приходского священника, и, наверное, еще многие нуждающиеся остались ему неизвестны. В Роканкуре жители, призванные высказать свои желания, отвечали, что они умирают с голода. „Не знаю, чего и просить, — сказал один из них, — нужда так велика, что невозможно добыть хлеба““.

Жители Монтегю в Комбрайле, рассказав королю о своем бедственном положении, каются, что лишь занятие контрабандой дает им возможность прокормиться. „Лишь навлекая на себя стыд и бесчестье, — прибавляют они, — можем мы уплачивать подати, взимаемые от Вашего имени“.

Вычислили, что неимущих, лишенных всяких средств к жизни, было около миллиона, в том числе половина неспособных к труду. Пятьдесят тысяч больных обходились общественной благотворительностью в 12–15 су каждый ежедневно. В Hôtel Dieu на большие кровати клали по четыре, иногда по шести и даже восьми больных, не обращая внимания на заразные болезни, от которых здесь регулярно умирала четвертая или пятая часть. Что касается рожениц, то из них умирала одна на тринадцать.

Шайки нищенствующих бродяг — „позор и бич королевства“ — бродили по проселочным дорогам Булони, Нормандии, Гаскони, Бигорра, Иль-де-Франса, грозя разбоями и поджогом, если им отказывали в приюте и пище. Страх, внушаемый ими, удерживал население от доносов, и опыт оправдывал осторожность крестьян: если кто пытался оказать им сопротивление, они обращали в пепел его избу и ригу. Ежегодно задерживали в среднем десять тысяч бродяг и столько же ускользало от властей. Там, где для охраны дичи держали 200 сторожей, безопасность населения ограждали только 13.

 

14Хранитель государственной печати первоначально действительно только хранил государственную печать и носил ее постоянно привешенной на шее, чтобы никто не мог воспользоваться ею в его отсутствие. Затем мало-помалу функции хранителя печати стали расширяться, и он является уже заместителем государственного канцлера и высшим сановником королевства. Разница между ними только та, что звание государственного канцлера было пожизненным, а хранитель государственной печати назначался и менялся по желанию короля. В 1790 г. должность эта была уничтожена и снова восстановлена только при Наполеоне I. С этой поры она неразрывно связана с должностью министра юстиции.

 

15Богатство духовенства. Перед революцией духовенству во Франции принадлежала 1/5 всей земли, приносившая свыше 100 миллионов франков дохода. „Десятина“ давала, сверх того, до 23 миллионов франков. Богатству духовенства способствовало еще то, что оно обладало правом самообложения, т. е. приходило на помощь государственным расходам добровольными дарами, никогда не превышавшими 16 миллионов франков в год. Все громадные доходы церкви, однако, распределялись между высшими членами духовенства; доход приходских священников колебался между 500 и 2000 франков, из которых они в виде „добровольного дара“ должны были отдавать правительству до 100 франков.

 

16 Зал Jeu de pommes , или зал для игры в мяч. Игра в мяч с древних пор была любимой игрой французов, и ею занимались с одинаковым увлечением и короли, и сановники, и духовные лица. Для этой игры в большинстве городов в XVIII ст. существовали особые залы. Версальский зал для игры в мяч отличался громадной величиной; это был продолговатый манеж с продольными стенами, на одну треть не доведенными до потолка и дававшими, таким образом, массу света.

 

17 Вот формула клятвы, произнесенной депутатами 20 июня: „Клянемся впредь не расходиться и собираться повсюду, где лишь позволят обстоятельства, до тех пор, пока не будет создана на прочных основаниях конституция королевства “.

 

18Пале-Рояль — дворец, построенный Ришелье и оставленный им в наследство Людовику XIII. При дворце этом существовал сад, с трех сторон окруженный галереями с магазинами роскоши. Этот сад и служил для народных сборищ во время революции.

 

19 Иностранные войска в штате королевской гвардии во Франции существовали со времени Людовика XI; в 1616 г. швейцарцы образовали особый полк из четырех батальонов. Германская гвардия (Royal allemand) являлась конным полком, образованным в XVII в. и составленным почти исключительно из немцев.

 

20Бастилия , или отдельно стоящее укрепление в Сент-Антуанском предместье, существовала с очень давнего времени в том же виде, как ее застала революция; она была начата постройкой в 1370 г. и окончена в 1382 г. Тотчас по постройке она была обращена в государственную тюрьму, и первым в нее был заключен по обвинению в ереси Этьен Марсель, старшина парижского купеческого сословия, наблюдавший за ее постройкой. Бастилия состояла из восьми громадных башен, соединенных стеной толщиной в 8 футов. Окружена она была широким и глубоким рвом. В Бастилию чаще всего помещались арестанты по королевским lettres de cachet; тот произвол, который существовал при подобного рода арестах и который был разоблачен перенесшими заточение в Бастилии Латюдом, адвокатом Ланге и другими, сделал из нее в глазах народа какое-то воплощение королевского произвола.

 

21 Относительно феодальных прав и личной крепостной зависимости , существовавших еще ко времени революции, отсылаем к последнему примечанию Токвиля в его книге „Старый порядок и революция“. Кроме того, считаем интересным привести описание феодальных поместий Бле и Бросс, приложенное к книге П. Тэна „Происхождение общественного строя современной Франции“ (цитируем с некоторыми пропусками по русскому переводу. СПб., 1880).

„Поместья Бле и Бросс расположены в Бурбоннэ: они находятся в ленной зависимости (dans la mauvance) от короля — вследствие существования тут королевского замка и крепости Эве — под именем города Бле. Он был когда-то очень населенным; но гражданские войны шестнадцатого века, а в особенности выселение протестантов сделали его пустынным; так что на место 3000 жителей, считавшихся в нем прежде, в нем находится в настоящее время едва ли и 300 человек; это общий жребий всех городов этой местности“.

Все поместье, считая тут обе земли, оценено в 369 227 ливров. — Земля Бле заключает в себе 1437 арпанов, возделываемых 7 фермерами, которые снабжаются скотом от помещика; скот этот оценен в 13 781 ливр. Они платят помещику все вместе 12 060 ливров арендной платы (кроме оброка курами и известного числа дней барщины). Один из них снимает большую ферму и платит за нее 7800 ливров в год; другие платят 1300, 740, 640 и 240 ливров в год. — Земля Бросс заключает в себе 515 арпанов, находящихся в руках двух фермеров, которые снабжены помещиком скотом на сумму 3750 ливров; оба эти фермера вместе платят помещику 2240 ливров.

Все поместье оценено следующим образом:

I. Поместье Бле, — согласно местному обычаю, по отношению к дворянским или благородным землям (terres nobles)13, — оценено из 25 процентов, т. е. в 373 060 ливров, из которых следует вычесть капитал в 65 056 ливров, представляющий лежащие на этой земле ежегодные обязательные платежи (жалованье священнику (portion congrue), починки, исправления и пр.), не считая личных обязательств владельцев, каковы „двадцатины“ (les vingtièmes). Оно приносит в год чистых 12 300 ливров и стоит 308 003 ливра чистыми деньгами.

II. Поместье Бросс, согласно местным обычаям, оценено из 22 процентов, потому что земля перестает быть дворянской (noble), вследствие перенесения ленных прав (droits de fief) и владельческого права суда и расправы на землю Бле. При такой оценке она стоит 73 583 ливра, из которых следует вычесть капитал в 12 359 ливров, представляющий лежащие на этой земле ежегодные имущественные обязательства; она приносит в год чистых 3140 ливров и стоит 61 224 ливра чистыми деньгами.

Доходы с этих двух поместий проистекают из следующих источников:

Прежде всего из арендных плат за вышеупомянутые фермы. — Затем из феодальных прав, перечисление которых следует ниже.

Полезные и почетные права, связанные с владением поместьем Бле:

1. Право отправления уголовного и гражданского суда в первой, второй и третьей инстанции (droit de haute, moyenne et basse justice) на всей земле Бле и в других деревнях, как то в Броссе и в Жале. На основании этого права, и как это видно из явочного акта, составленного в Шатле, 29 апреля 1702 г., владетель Бле „ведает все имущественные и личные, гражданские и уголовные дела, даже и в тех случаях, когда дело касается до поступков дворян и духовных; ему же принадлежит описывание и опечатывание мебели, одежды и другого движимого имущества, опека, попечительство и заведование делами несовершеннолетних, а также управление их вотчинами и наблюдение за принадлежащими им по обычаю сеньориальными правами и доходами и пр“.

2. Право лесного надзора (droit de gruerie), на основании эдикта 1707 г. Лесничему сеньора подведомственны все дела касательно воды и лесов; он разбирает относящиеся сюда обычаи и судит все преступления и проступки против правил охоты и рыбной ловли.

3. Право дорожного надзора (droit de voirie), т. е. полицейский надзор за улицами, дорогами и дорожными сооружениями (за исключением больших дорог). Сеньор назначает окружного судью (bailli), лесничего (gruyer), дорожного надзирателя (voyer) и казенных дел стряпчего (procureur fiscal); он может сменить этих лиц. — „Пошлины за внесение в книги явочных актов (droits de greffe) отдавались прежде в аренду в пользу сеньора, но в настоящее время, ввиду чрезвычайной трудности отыскать в этой местности толковых и знающих людей для выполнения этой должности, сеньор уступает свои права на эти пошлины тому человеку, которому он поручает должность повытчика или актуариуса (greffier)“. (Сеньор платит окружному судье 48 ливров в год, с тем, чтобы он открывал заседание однажды в месяц, и 24 ливра в год казенных дел стряпчему за присутствие на этих заседаниях).

Сеньор получает в свою пользу штрафы, назначенные постановленными им судьями, и конфискованный ими скот. Этот источник приносит ему ежегодно средним числом 8 ливров.

Он должен содержать тюрьму и тюремщика.

Он имеет право назначать 12 нотариусов; в действительности только один нотариус — в Бле, „да и тому совсем нечего делать“. Эта должность дана ему даром и только для того, чтобы не дать праву сеньора впасть в неупотребление и забвение.

Он назначает также пристава (sergent), но уже с давних пор этот пристав не платит ему никакой аренды за свою должность и вообще не доставляет ему никаких доходов.

4. Личная и имущественная подать (taille personnelle et réelle). В Бурбоннэ, в старину, подать принадлежала к тому разряду, который называется taille serve (рабская или крепостная подать), а крепостные принадлежали к разряду т. н. serfs mainmortables (не имевших права располагать своим имуществом после смерти). „Сеньоры, сохранившие еще за собой в полной неприкосновенности и на всем протяжении своих ленов и судебных округов (leurs fiefs et justises) феодальное право, называемое droit de berdelage 14, пользуются еще и в настоящее время правом наследовать после своих вассалов во всех решительно случаях, даже в ущерб родным их детям, если эти последние не были постоянными жителями данной местности и не жили под одним кровом со своим умершим родителем“. Но в 1255 г. Год де Сюлли даровал своим вассалам хартию, в которой он отказался от этого права на имущественную и личную подать, получив взамен того право взимания известного налога за право гражданства в его владениях (droit de bourgeoisie). Этот налог взимается еще и в настоящее время (см. ниже).

5. Право на бесхозные вещи, т. е. приблудный скот, на найденную утварь и одежду, на залетевшие пчелиные рои и на откопанные клады (в течение последних двадцати лет по этой статье не было никакого дохода).

6. Право на имущество лиц, умерших без наследников; а также право на наследование после незаконнорожденных и пришлых людей (aubains), умерших на его земле, равно как и право на имущество людей, присужденных к смерти, к пожизненным галерам (каторжным работам), к изгнанию и пр. (никаких доходов).

7. Право охоты и рыбной ловли, причем второе оценивают в 15 ливров в год.

8. Право взимания особого налога за право гражданства (droit de bourgeoisie, см. статью 4) на основании хартии 1255 г. и земельного описания (le terrier) 1484 г. — Самые богатые люди должны платить ежегодно по 12 мер овса, по 40 фунтов каждый, по 12 парижских денье, люди среднего состояния — по 9 мер и по 9 денье, все остальные платят по 6 мер и по 6 денье.

9. Налог на охрану (droit de guet) замка Бле. Королевским указом 1497 г. размер этого налога для жителей города Бле и для всех живущих в пределах этого судебного округа, как то для обитателей Шарли, Буамарвье и пр. был определен в 5 су в год с каждого дыма (par feu), что и было приведено в исполнение. Все жители этой местности всегда признавали себя подлежащими этому налогу на охрану и стражу (guet et garde).

10. Дорожные пошлины (droit de péage) со всех товаров и припасов, провозимых через город Бле, за исключением зернового хлеба, круп, муки и овощей.

11. Право отлива (droit de potage), т. е. право взимания в пользу сеньора 9 пинт с каждой бочки вина, продающейся в розницу в городе Бле. Это право отдано в 1783 г. на откуп, на 6 лет, за 60 ливров в год.

12. Пошлины с убоя скота (droit de boucherie), или право получать язык от каждой рогатой скотины, убитой в городе, а также головку и ножки от всех зарезанных телят. В Бле нет мясника; однако же, „во время жатвы и в течение всего года убивается около 12 быков“. Эта пошлина взимается управляющим и ценится в 3 ливра в год.

13. Сбор с ярмарок и рынков, с мер (погонных и сыпучих) и весов. Пять ярмарок и еженедельный рынок; но и ярмарки и рынки немноголюдны; крытого рынка нет. Это право ценится в 24 ливра в год.

14. Право на требование конной и пешей барщины (corvées de charrois et à bras). В качестве верховного местного судьи (haut-justicier) сеньор Бле пользуется этим правом по отношению к 97 человекам в самом Бле (22 конных дней и 75 пеших) и к 26 человекам в Броссе (5 конных дней и 21 пеший). При пешей барщине сеньор выдает по 6 су в день на прокормление каждого человека и при конной по 12 су на человека с повозкой и четырьмя быками.

15. Обязательное пользование мельницами владельца (Banalité de moulins) (судебный приговор 1736 г., присуждающий земледельца Руа к обязательству молоть свой хлеб на господской мельнице в Бле и к штрафу за то, что он перестал молоть его там три года тому назад). Мельник взимает шестнадцатую часть смолотой муки. Водяная господская мельница, вместе с ветряной и с 6 арпанами прилежащей земли, отдается в аренду за 600 ливров в год.

16. Обязательное пользование господской печью для печения хлеба (Banalité de four). По сделке, заключенной в 1537 г. между сеньором и его вассалами, он дозволяет им иметь в собственных домах небольшую печь, с подом из трех глиняных плит, по полуфуту каждая, для печения пирогов, лепешек и сухарей; они же, со своей стороны, признают себя обязанными пользоваться господской печью для печения хлеба. Сеньор может взимать шестую часть теста; это право могло бы приносить по 150 ливров в год; но несколько лет тому назад хлебопекарня обрушилась и не была выстроена заново.

17. Право держать голубятню (droit de colombier). Таковая имеется в парке замка.

18. Право наследования вассалами (droit de bordelage). На основании этого права сеньор считается наследником своих вассалов, за исключением того случая, когда родные дети умершего жили под одной кровлей с ним в момент его смерти.

19. Право на пустыри и заброшенные земли, а также на земли, намытые рекой.

20. Чисто почетное право на скамейку подле клироса, на каждение перед его особой, на упоминание его имени на ектинии, на погребение в церкви, под клиросом, также на внутренний и внешний траурный пояс с гербами при похоронах.

21. Крепостные пошлины (droit de lods et ventes) с чиншевиков (censitaires), вносимые сеньору приобретателем чиншевого участка в течение 40 дней по совершении покупки. Сеньор Бле и Бросс взимает их в размере 6 процентов. Считается, что продажи имеют место по разу в течение каждых 80 лет. — Это право дает ежегодно 254 ливра.

22. Церковные десятины и сборы с мясных продуктов (droit de dîmes et charnage). Сеньор приобрел все десятины, за исключением очень немногих, у каноников Ден-ле-Руа и у приора Шомонского. В уплату десятин здесь идет 13-й сноп. Эти десятины включены в арендные контракты фермеров.

23. Право на т. н. „господский сноп“ (droit de terrage ou champart). Это — право взимать, после отделения десятины, известную часть произведений земли. „В Бурбоннэ „господский сноп“ взимается в очень различных размерах; иногда в пользу господина взимается 3-й сноп, иногда 5-й, 6-й или 7-й, всего же чаше 4-й; в Бле взимается 12-й сноп“. Сеньор Бле взимает „господский сноп“ только на некотором числе земель своих владений. „Что касается до земли Бросс, то там, по-видимому, все земли, состоящие во владении чин-шевиков (censitaires), подлежат этому сбору“.

24. Чинш (cens), добавочный чинш (surcens) и ренты, платимые за разного рода недвижимости, — как то дома, поля, луга и пр., — находящиеся во владениях сеньора.

В имении Бле к этой категории принадлежат 810 арпанов земли, разделенные на 511 участков и состоящие в пользовании 120 чиншевиков; общая ежегодная сумма получаемого с них чинша состоит из 137 франков деньгами, из 67 четвериков пшеницы, 3 четвериков ржи, 159 четвериков овса, 16 пулярдок, 130 куриц и 6 петухов и каплунов; все это оценяется в 575 франков.

В имении Бросс сюда принадлежат 85 арпанов, разделенные на 112 участков и находящиеся в руках 20 чиншевиков; общая сумма годового чинша состоит тут из 14 франков деньгами, из 17 четвериков пшеницы, 32 четвериков ржи, 26 пулярдок, 3 кур и 1 каплуна. Все это ценится в 126 франков.

25. Право на общинные земли (124 арпана в имении Бле и 164 арпана в имении Бросс).

Вассалы имеют по отношению к общинным землям только право пользования. „Почти все земли, на которых они пользуются правом выгона, принадлежат в собственность сеньорам, которые обязаны терпеть одно только это право пользования их собственностью со стороны вассалов; да и то это право пользования дается не всем, а некоторым лицам“.

26. Право на лены (fiefs), зависящие (mouvants) от баронии Бле.

Некоторые из этих ленов, а именно 19, находятся в Бурбоннэ. В Бурбоннэ лены (fiefs), даже находящиеся во владении простолюдинов (roturiers), обязаны по отношению к сеньору, при каждом переходе из одних рук в другие, только выполнением некоторых почетных формальностей. В старину сеньоры Бле взимали при этом случае некоторый налог, взамен своего права выкупа (droit de rachat); но впоследствии они дозволили этому выйти из употребления.

Другие лены находятся в Берри, где существует еще право выкупа. В Берри у сеньора Бле имеется только один лен, а именно — Кормес, находящийся во владении архиепископа Буржского. Он состоит из 85 арпанов, кроме того, в число его доходов нужно включить некоторые десятины; всего же он приносит в год 2100 ливров. Принимая один переход из рук в руки в течение каждых 20 лет, этот лен дает ежегодно сеньору Бле 105 ливров.

Кроме вышеисчисленных обязательств, лежащих на поместье Бле, на нем лежат еще следующие другие обязательства:

1. Жалованье священнику Бле (portion congrue). На основании королевского указа 1686 г. оно должно равняться 300 ливрам. Вследствие сделки, заключенной в 1692 г., священник, желая обеспечить себе правильную уплату этого жалованья, уступил сеньору все десятины, сборы с новин (novales) и пр. — Когда указом 1768 г. священническое жалованье было определено в 500 ливров, священник потребовал себе этой суммы официальным путем.

2. Содержание стражника. Кроме помещения и отопления, ему дается в пользование 3 арпана залежи и 200 ливров.

3. Управляющему за хранение архивов, за надзор за починками и исправлениями и за взимание штрафов полагается 432 ливра и, кроме того, ему дается в пользование 10 арпанов залежи.

4. Уплата королю „двадцатин“ (vingtièmes). В прежнее время Бле и Бросс вносили 810 ливров, в качестве „двух двадцатин“, и затем по 2 су с ливра. Со времени же установления „третьей двадцатины“ они платят 1216 ливров.

 

22 Вот кое-какие подробности о некоторых привилегиях из уничтоженных Собранием и о которых Минье нашел нужным упомянуть отдельно.

Право охоты принадлежало исключительно дворянству. Нарушение этого права преследовалось с беспощадностью. Генрих IV, например, издал указ, по которому подвергается смертной казни всякий, кто несколько раз будет застигнут за охотой на крупную дичь в королевских лесах. В связи с правом охоты находится и право на голубятни, причем законодательство различает droit des fuies et droit des colombiers; и colombiers, и fuies — голубятни, но первые значительно большего размера, чем вторые. Сеньоры пользовались исключительным правом иметь голубятни и помещать их среди крестьянских полей, чтобы птица могла питаться зерном с них. Право охот и право на голубятни являлись настоящим бичом крестьянского землевладения.

В то время, как сеньор и его люди ломали изгороди и топтали хлеб, охотясь для своего развлечения за дичью, крестьянин обязан был оказывать ему уважение. Под страхом штрафа, тюремного заключения и ссылки на галеры в случае рецидива, он должен был давать им опустошать свое поле, должен был поддерживать и в случае надобности насаждать на нем кусты терновника, в которых могла бы держаться птица. Он не мог ни полоть сорной травы, ни жать, ни пахать в удобное время, ни выпускать на волю свою собаку, разве искалечив ее или привесив к ее шее чурбан. Он не имел права убить вороны, а на его глазах сторож сеньора убивал кошку, защищавшую его гумно от полевых мышей и крыс. Убытки, которые причиняли крестьянину помещичьи дичь и голуби, были так велики, что жалобы на них почти всегда занимают первое место в крестьянских челобитных и иногда наполняют их с начала до конца.

 

23 Под именем случайных доходов духовенства (casuel des curés) Минье подразумевает побор за исполнение священниками тех или иных треб.

Аниатами назывался особый побор в пользу папского престола; в пользу папы поступали доходы первого года с каждого нового источника дохода во всем католическом мире, с каждого вновь учрежденного монастыря, с каждой епархии и т. д.

 

24Декларация прав человека. Вот подлинный текст декларации:

I. Люди родятся свободными и равноправными и остаются таковыми на всю жизнь. Различия между ними в общественном отношении могут иметь основание свое исключительно в общем благосостоянии.

II. Всякий гражданский союз имеет своей целью охранять естественные и никогда не теряющие своего значения права человечества: свободу, собственность, безопасность и противодействие насилию .

III. Истинным первоисточником всякой верховной власти в силу самой ее сущности не может не быть нация. Ни одна корпорация, ни один частный человек не могут иметь независимой от нее власти.

IV. Свобода состоит в том, что каждый может делать все, что только не вредит никому другому; таким образом, пользование естественными правами каждого человека может быть стеснено лишь теми ограничениями, которые обеспечивают остальным членам общества пользование их естественными правами. Эти ограничения могут быть определены только законом.

V. Закон вправе воспретить только те поступки, которые вредны обществу. Никто не может делать каких бы то ни было препятствий тому, что законом не воспрещено, или принуждать кого бы то ни было делать то, чего закон не предписывает.

VI. Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право принимать участие в выработке его лично или посредством своих уполномоченных. Как охраняющие, так и карающие законы должны быть одинаковы для всех. Так как в глазах закона все граждане равны, то все они должны пользоваться в одинаковой степени доступом ко всем общественным чинам, местам и должностям — без всяких различий, кроме тех, которые устанавливают между ними добродетель и таланты.

VII. Никто не может быть обвинен, задержан или взят под стражу, кроме тех случаев, которые определены законом, и с соблюдением законом же определенных форм. Всякий, кто добивается произвольных распоряжений, дает их, исполняет или позволяет исполнять, должен понести наказание, но всякий гражданин, которому будет предъявлено какое-либо требование на основании закона или который на основании закона же будет задержан, — немедленно должен повиноваться: всякое противодействие в этом случае наказуемо.

VIII. Закон не может налагать никаких иных наказаний, кроме тех, которые очевидны и в самом строгом смысле необходимы. Никто не может быть наказан иначе, как на основании закона, данного и обнародованного раньше соответствующего преступления и притом с самым строгим соблюдением всех его точных требований.

IX. Так как каждый должен считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не доказана, то если окажется неизбежным взять кого-либо под стражу, — законом должны быть строжайшим образом воспрещены все стеснения, не необходимые для его задержания.

X. Никто не должен терпеть каких бы то ни было беспокойств из-за своих мнений, включая сюда и мнения религиозные, если только их обнародование не нарушает порядка, установленного законом.

XI. Драгоценнейшим правом человека является право свободного обмена мыслей и мнений; каждый гражданин должен обладать в полной мере правом свободно говорить, писать и печатать, и единственное допустимое ограничение этого права — ответственность по закону за злоупотребление этой свободой.

XII. Общественная власть необходима для ограждения прав человека и гражданина. Власть эта имеет целью благо всех, а не частную пользу лиц, облеченных ею.

XIII. Для содержания общественной власти и для расходов по управлению необходимы взносы в общественную казну. Они должны быть распределены между всеми гражданами сообразно их состоянию.

XIV. Все граждане имеют право непосредственно или через посредство особых уполномоченных определять необходимость общественных взносов, утверждать их без всякого постороннего влияния и надзирать за их расходованием. Всем гражданам принадлежит также определение той части, которая падает на долю каждого, и способы распределения и собирания этих взносов, и то, на какое время они учреждаются.

XV. Общество имеет право требовать от каждого правительственного агента отчета в его действиях.

XVI. Всякое общество, в котором права не обеспечены и не установлено разделения полномочий, лишено прочных установлений.

XVII. Так как собственность является священным и неприкосновенным правом, то никого нельзя лишать ее, разве только в случаях, когда этого без всякого сомнения потребуют общественные, точно установленные нужды и то при непременном условии полного и заранее определенного за нее вознаграждения.

 

25Активные и пассивные граждане. Учредительное собрание разделило всех французских граждан на два класса; один — привилегированный класс, обладающий всеми политическими правами, составили граждане активные , а другой класс, всяких политических прав лишенный, — граждане пассивные .

„Закон от 22 декабря 1788 года, — говорит Ф. Олар15, — устанавливает три категории активных граждан: 1) Избирателем первого разряда, имеющим право голоса в первичных собраниях, может быть только гражданин, которому не менее двадцати пяти лет, который год живет оседло, не состоит на частной службе за жалованье и платит прямой налог не менее как в размере трехдневной заработной платы. Число активных граждан во всем королевстве равнялось, по декрету от 27 и 28 мая 1791 года, 4 298 360. 2) Право быть выбранным в избирательное собрание, на муниципальные должности, в администрацию округа или департамента имел лишь тот, кто платил прямой налог не менее как в размере местной заработной платы за десять дней. 3) Право быть избираемым в Национальное собрание имели те, кто платил „прямой налог в размере марки серебра (около 50 ливров) и сверх того владел некоторой земельной собственностью“. Этот декрет о марке серебра вызвал такой ропот, что в 1791 году, во время пересмотра конституционных законов, Учредительное собрание решило отменить его и постановило, что депутатом в будущем Национальном собрании может быть всякий активный гражданин. Но на деле оно ограничило это право, постановив, что участвовать в избирательном собрании, члены которого выбирались в каждом департаменте первичными собраниями и которое назначало депутатов, может лишь гражданин, владеющий на правах собственности или узуфрукта имуществом, приносящим, по оценке податных списков, доход, равный местной заработной плате за двести дней в городах с населением свыше 6000 душ, за полтораста дней в городах с населением менее 6000 душ и в селах, или же нанимающий жилое помещение, доход с которого в тех же списках признан равным стоимости полутораста или ста дней труда, смотря по народонаселению города, или, наконец, арендующий поместье, оцененное в 400 дней труда“.

 

26Административное устройство департамента. Вот некоторые подробности внутреннего устройства департаментов, как их приводит Олар16:

„В каждом департаменте было учреждено высшее административное собрание под названием управление департамента, а в каждом уезде — низшее административное собрание под названием управление уезда. Первое, состоявшее из 36 членов, выбиралось избирательным собранием, которое назначало депутатов в Национальное собрание; второе, состоявшее из 12 членов, выбиралось теми же избирателями, но для этой надобности избиратели, вместо того чтобы образовать одно общее избирательное собрание, делились на столько собраний, сколько было уездов. Эти административные собрания наполовину обновлялись каждые два года. Кроме того, в состав управления департамента входил генеральный прокурор-синдик, в состав управления уезда — прокурор-синдик, избираемые тем же способом. Тотчас по избрании эти собрания выбирали себе председателя и разделялись на две секции: исполнительную — директорию департамента, директорию уезда и законодательную — совет департамента, совет уезда. Директория функционировала беспрерывно; советы имели право заседать: департаментский — не более одного месяца в году, уездный — не более пятнадцати дней. Уезд был вполне подчинен департаменту.

Управление департамента имело двоякого рода функции: 1) под надзором Законодательного корпуса и на основании его декретов оно распределяло прямые налоги между уездами, которые, в свою очередь, распределяли их между муниципалитетами, составляло податные списки плательщиков каждой общины, организовало и контролировало сбор и передачу казне податных сумм и выдавало ордера на уплату расходов; 2) от имени и под надзором короны оно заведовало всеми отраслями администрации.

Уездные власти участвовали в этих функциях лишь по поручению и под надзором управления департамента.

Компетенция генерального прокурора-синдика и прокурора-синдика была плохо определена. Всякий доклад должен был предварительно быть представлен им, и управление не могло ничего постановлять, не выслушав их. Избираемые активными гражданами, они как бы являлись адвокатами, защитниками народа. На практике эта их роль была то ничтожна, то значительна, смотря по человеку и обстановке“.

 

27Вакационными палатами назывались особые судебные установления, разбиравшие самые неотложные судебные дела во время вакационного отдыха судов постоянных. Учреждения эти были источником постоянных судебных злоупотреблений.

 

28…смешное восклицание… намек на одно из многочисленных народных собраний в саду Палс-Рояля, где принято было решение о роспуске Учредительного собрания. Все подобные резолюции Пале-Рояльских собраний никакого значения не имели и не представляли никакой действительной опасности.

 

29Уничтожение капитулов и замена каноников викариями. Канониками назывались вначале лица обязательно священного сана, которым принадлежало исключительное право распоряжаться всей материальной частью католической церкви. Сначала они все были обязательно монахами и не имели ни личного имущества, ни личных привилегий. Затем мало-помалу они завладели частью церковных доходов и отчасти получили полную независимость от епископов (в Париже, например, два каноника, помимо епископальной власти, назначались советом других каноников). Собрание каноников носило название капитула. Одно время капитулам принадлежало право избрания архиепископов, капитулы управляли епархиями, пока в них бывала свободной епископальная кафедра.

Привилегии и доходы, которыми пользовались каноники, сделали то, что эти места стали раздаваться людям светского звания и даже женщинам.

Французские короли не гнушались занимать места каноников церквей, обладавших большими доходами. В некоторых местах должности каноников были наследственными.

Викарии были помощниками священства, ведавшими материальную часть, но не пользовавшимися ни особыми доходами, ни привилегаями.

 

30 Вот некоторые подробности нового судебного устройства , введенного Учредительным собранием:

„На первое место17 был поставлен третейский суд , как наиболее разумный способ улаживать споры между гражданами, но это был суд факультативный. В каждом кантоне был мировой судья , избираемый, как и его асессоры , активными гражданами из числа граждан, пользовавшихся правом избрания, сроком на два года; вторично он не мог быть избираем. Тяжбы на сумму не свыше пятидесяти ливров он решал безапелляционно, на сумму до ста ливров — с правом апелляции в уездный суд. В каждом уезде существовал гражданский суд из пяти судей, которые избирались на шесть лет и могли быть переизбираемы. Уездные суды служили апелляционными инстанциями один для другого. Для уголовного судопроизводства были установлены три степени: 1) суд полицейский , ведавший простые нарушения полицейских правил; он был вверен муниципалитету; 2) суд исправительный , ведавший проступки ; он был вверен мировому судье и его асессорам; 3) наконец, суд уголовный , ведавший преступления , он был вверен уголовному трибуналу. Такой трибунал находился в каждом департаменте, всегда на одном и том же месте; он состоял из трех судей, выбираемых избирательным собранием, и президента, избираемого так же. В его состав входили обвинительное жюри (Jury d'accusation) и жюри, постановлявшее приговор (Jury de jugement). (Конституанта отказалась ввести суд присяжных в гражданское судопроизводство). Прокуратура состояла из государственных обвинителей , избираемых на время, и королевских комиссаров , назначаемых королем пожизненно. Существовал также кассационный суд, заседавший при Законодательном корпусе; члены его избирались департаментами.

Наконец, Конституанта учредила Верховный национальный суд , нечто вроде высшего политического суда, который должен был разбирать все те преступления и проступки, в которых обвинителем выступал Законодательный корпус. Члены этого суда, называвшиеся Hauts jurés , выбирались избирательными собраниями в числе двух от каждого департамента. Он должен был заседать на расстоянии не менее 15 миль от Законодательного корпуса; он заседал в Орлеане“.

 

31Внутреннее устройство Учредительного собрания. Минье почти ничего не говорит о внутренней организации Учредительного собрания. Приводим поэтому соответственное место из Олара, „Великая французская революция“18.

„После соединения сословий депутаты формально были признаны вполне равноправными; однако, в первое время собрание старалось составлять свои бюро и комитеты почти поровну из представителей привилегированных сословий и представителей третьего сословия. Что касается протестов и абсентеизма депутатов дворянства и духовенства, ссылавшихся на свои непреложные инструкции относительно голосования по сословиям, то Учредительное собрание постановило (8 июля 1789 г.) что ни протесты, ни абсентеизм этих депутатов не могут остановить его деятельности.

Во главе себя собрание поставило президента, избираемого всего на пятнадцать дней, и дало ему в помощь шесть секретарей. Обязанность нынешних квесторов исполняли т. н. commissaires de la salle .

Каждый член имел право внести предложение; но оно могло быть обсуждаемо лишь в том случае, если его поддерживали два других члена. Собрание решало, должно ли оно подвергаться обсуждению или нет. В случае утвердительного решения, если проект касался законодательства, конституции или финансов, его печатали и раздавали членам, а собрание решало, следует ли передать его в бюро, или обсуждать без предварительного рассмотрения в бюро. Наконец, происходили публичные прения, при чем могли быть предложены поправки и дополнения, и собрание постановляло приговор большинством голосов путем вставания, а в спорных случаях — путем поименного голосования. Оно имело право объявить вопрос безотлагательным, и тогда эта процедура сокращалась и упрощалась.

Бюро представляли собой секции собрания. Их было тридцать; в них участвовали все члены собрания, сменявшиеся по очереди в алфавитном порядке.

Комитеты , избираемые бюро баллотировкой из числа всех членов собрания, представляли собой постоянные комиссии, на обязанности которых лежала подготовка дел для работы собрания. Наиболее известным и важнейшим из этих комитетов был конституционный. Из числа прочих следует назвать финансовый, церковный, феодальный, или комитет феодальных повинностей, военный, колониальный, комитет по искоренению нищенства, следственный комитет (нечто вроде Комитета общественной безопасности), наконец, дипломатический. Чрез посредство этих комитетов Учредительное собрание наблюдало за деятельностью исполнительной власти и в их лице часто превышало свою компетенцию, так что, вопреки принципу разделения властей, оно фактически участвовало в управлении Францией.

Собрание допускало к своей решетке петиционеров и депутации, и, таким образом, не раз в зале его заседаний раздавался голос народных ораторов.

Заседания были публичны, и хотя мнение о давлении, которое производила на его деятельность трибуна, и преувеличено, тем не менее нельзя отрицать, что поведение публики неоднократно оказывало сильное влияние на дебаты и даже на вотум собрания“.

 

32 Говоря об Учредительном собрании, необходимо сказать несколько слов относительно муниципального устройства Парижа.

Декретом от 21 мая 1790 г. Собрание разделило Париж на 48 секций.

Все жители Парижа, имеющие право участвовать в выборах, составляли советы этих секций. Они выбирали 16 комиссаров на помощь главному полицейскому комиссару, также избиравшемуся населением; они, далее, следили за исполнением предписаний муниципального совета и, в свою очередь, обращались к нему с требованиями, пожеланиями и советами. Собрания секционных советов происходили регулярно раз в неделю, но по требованию 50 секционеров секция должна была быть тотчас же собрана на экстренное заседание. 8 секций имели, кроме того, право требовать, чтобы по данному вопросу высказались все секции.

La commune de Paris (Парижская коммуна), что играла затем такую большую роль в революции, состояла из мэра, 16 администраторов, муниципального совета из 32 членов, Генерального совета из 96 членов, генерального прокурора и его двух помощников. Мэр являлся председателем Исполнительного совета города, состоявшего из 16 администраторов, отправлявших каждый особую обязанность. Муниципальный совет собирался по меньшей мере раз в две недели, а по желанию мэра и чаще. Собрания совета могли, кроме того, потребовать половина его членов. Генеральный совет не имел периодических собраний, но собирался по желанию мэра или требованию муниципального совета, или половины администраторов; кроме специальных 96 членов, в него входили: весь муниципальный совет, администраторы и мэр, так что общий состав его был в 147 членов. Именно этот Генеральный совет и вел последующую борьбу с правительством.

 

33Логографом называли лицо, ведшее протокол собрания.

 

34Внутреннее устройство Законодательного собрания. Оно было организовано почти так же, как и собрание Учредительное и точно так же делилось на секции. Наибольшее значение получили в этом собрании комитеты, захватившие в свои руки со временем всю власть. Особенно надо отметить деятельность комитетов наблюдательного и дипломатического.

 

35Выборы в Конвент и его полномочия. Законодательное собрание избиралось лишь активными гражданами. Ценз этот по новой конституции был отменен, и было установлено, что избирательное право принадлежит каждому французу, достигшему 25-летнего возраста и живущему своим трудом. Двухстепенность выборов была удержана, несмотря на сильную пропаганду против нее, предпринятую Маратом. Первичные собрания происходили с 26 августа 1792 г., а со 2 сентября начались собрания выборщиков. Общее число депутатов Конвента было около 750. Между ними была почти вся левая Законодательного собрания и немало членов собрания Учредительного.

„Париж19 взял своих депутатов почти исключительно из крайней демократии и избрал тех лиц, на которых с большим или меньшим основанием старались взвалить вину за переворот 2 сентября. Этими выборами Париж еще раз дал свое подтверждение энергичным мерам переворота.

Большинство голосов в Париже получил Робеспьер; теперь началась его великая политическая роль. После него по большинству голосов следовал Дантон, оставивший пост министра, чтобы баллотироваться в Конвент, так как он понял, что правительство будет теперь в самом Конвенте. В Париже был избран также Марат. Таким образом, Париж послал в Конвент трех вождей демократии. Кроме того, в Париже были избраны: Дюссо, которого Марат называл „неопасным старым болтуном“; затем, друг Дантона Фабр д'Эглантин, Бийо-Варенн, которого таланты и энергия скоро должны были провести в правительство, Колло д'Эрбуа, имевший разделить судьбу Бийо, Камиль Демулен, Осселен; затем, Сержан и Панис — из комитета надзора Коммуны, Буше и знаменитый живописец Давид, бывший в то время ярым якобинцем. Среди парижских депутатов меньше всего голосов получил герцог Орлеанский“.

„Каковы были20 функции и полномочия Конвента? Ему не было дано никакой определенной инструкции, для него не составили наказов, и в протоколах избирательных собраний редко упоминается о политических прениях. Можно только констатировать, что почти всем членам Конвента были даны неограниченные полномочия. По основному вопросу о том, следует ли сохранить монархию, или установить республику, ясно высказалось, из 83 избирательных собраний, только одно — парижское, которое потребовало „республиканской формы правления“. Сохранения королевской власти не потребовало ни одно из этих собраний, но за нее высказалось небольшое число первичных собраний. Франция решилась пожертвовать монархией Бурбонов в интересах национальной обороны, но, по-видимому, боялась, как бы республика, которую наиболее демократически настроенные политики того времени называли несбыточной мечтой, не оказалась тождественной с федерализмом или анархией, между тем как главной задачей минуты было сплотить Францию против иноземного врага“.

 

36 Подробности о первом заседании Конвента Вот некоторые подробности о первом заседании Конвента, как их приводит Олар21.

„Первое заседание Конвента состоялось в Тюильри 20 сентября 1792 г. Так как налицо был уже 371 депутат, то он объявил себя в законном числе и избрал свою канцелярию: президента — Петиона (235 голосами при 253 голосовавших) и секретарей — Кондорсе, Бриссо, Ласурса, Верньо, Камю. Таким образом, первый акт носил жирондистский характер. На следующий день Конвент перешел в Манеж, где занял зал Законодательного собрания (здесь он заседал до 10 мая 1793 г., когда окончательно перешел в Тюильри). В этом заседании 21 сентября он вотировал несколько успокоительных и относительно консервативных постановлений: 1) что единственной законной конституцией является та, которая принята народом; 2) что личная и имущественная безопасность находится под защитой нации; 3) что не отмененные законы будут временно исполняться, что власти не отозванные или не упраздненные временно сохраняются и что установленные подати должны и впредь быть уплачиваемы, как доныне. Заседание уже готово было закрыться, а вопрос о форме правления еще не был поднят, как вдруг Колло д'Эрбуа, бывший председатель того парижского избирательного собрания, которое высказалось за республику, бросился на трибуну и потребовал упразднения королевской власти. Ему стали возражать, указывая на „права народа“ и на необходимость избегнуть упрека в том, что столь важный шаг был вызван вспышкой энтузиазма. Но Конвент чувствовал, что ему нельзя отступать, и единогласно постановил, что „королевская власть упраздняется во Франции“. Ни один из ораторов не упомянул слова республика.

Вечером этот декрет был оповещен в Париже при свете факелов, и народ выразил свою радость новым возгласом: Да здравствует республика! В тот же вечер Конвент, собравшийся в этот день вторично, допустил к своей решетке две секции, которые явились, чтобы клятвенно обещать ему охранять республику, хотя официально о ней еще не было и речи. Таким образом, столица взяла на себя почин решить, не обинуясь, этот страшный политический вопрос, перед которым Конвент стоял в нерешительности. На следующий день, 22 сентября, по инициативе Бийо-Варенна было постановлено отныне датировать правительственные акты первым годом республики. Этот важный декрет был вотирован без всякой торжественности; о нем сообщили лишь немногие газеты, и позднее Робеспьер не встретил возражений, сказав с трибуны, что республика „украдкой пробралась“ между партиями. Страна принуждена была обратиться к республике, потому что упадок королевской власти сделал ее неизбежной. Мало-помалу она приобрела популярность, особенно под влиянием военных успехов; позднее у нее явились свои герои и мученики, — она стала почти религией“.

 

37 Maximum — закон, устанавливающий известную цену, по которой могут быть продаваемы те или иные продукты. 27 сентября 1792 г. Парижская коммуна впервые установила таксу, выше которой в Париже не могли быть продаваемы съестные припасы. 3 мая 1793 г. Конвент распространил закон максимума на всю Францию, поскольку он касался хлебного зерна и муки. 29 сентября того же года закон был распространен на свежее и соленое мясо, сало, масло коровье и постное, соленую рыбу, всякую живность, вино, водку, уксус, сидр, пиво, каменный уголь, дрова, свечи, масло для освещения, соль, соду, мыло, поташ, сахар, мед, бумагу, кожевенные товары, железо, чугун, свинец, сталь, медь, пеньку, все сырые материалы для фабрик, табак и обувь. Цена на все эти предметы была закреплена та, что существовала в 1790 г. Наконец, 22 февраля 1794 г. закон о максимуме получил некоторое, последнее изменение, — к установленной цене на различные продукты прибавлялся тариф за провоз. Все декреты относительно закона о максимуме были аннулированы 24 декабря 1794 г.

 

38О Конституции 1793 г. Конституция 1793 г., которой — как и Конституции 1791 г. — предпослана была Декларация прав22, отличавшаяся, впрочем, более уравнительным характером и выставлявшая целью социальной жизни "общее благо", освящала систему всеобщего голосования, установленную 10 августа, но отменяла двухстепенность выборов, предоставляя избрание депутатов непосредственно первичным собраниям по округам с 50 000 жителей в каждом, созываемым ежегодно первого мая. Всякий француз, достигший 21 года, приобретал все политические права без каких бы то ни было имущественных ограничений. Члены департаментской и дистриктной администрации, равно как члены суда, по-прежнему избирались двухстепенной баллотировкой. Законодательная власть была вверена Национальному собранию, состоявшему приблизительно из 600 депутатов, которые избирались лишь на один год. Всякий закон, принятый Национальным собранием, должен быть представлен народу; если спустя сорок дней после обнародования в половине департаментов, с прибавлением одного, десятая часть первичных собраний каждого из них не заявит протеста, закон считается окончательно принятым; в противном случае сзывались первичные собрания. Здесь, таким образом, мы снова встречаемся с прежним veto , приобретшим демократическую форму. Исполнительная власть была вверена Исполнительному совету из двадцати четырех членов, избираемых таким образом: избиратели второго разряда в каждом департаменте назначают одного кандидата; из списка этих кандидатов Национальное собрание выбирает членов Совета, половина которых обновляется по истечении каждого законодательного периода, т. е. ежегодно. Наконец, конституция должна была быть подвергнута плебисциту. Все было рассчитано на то, чтобы рассеять беспокойство тех, которые опасались диктатуры Парижа: благодаря установлению чего-то вроде народного veto последнее слово по всякому вопросу оставалось за департаментами. Кроме того, всякая возможность установления личной диктатуры была предотвращена путем учреждения Исполнительного совета из двадцати четырех членов, в избрании которых участвовали все департаменты.

 

39Организация революционного управления 23. „Отсрочка Конституции 1793 г. была равносильна продлению действия Конституции 1791 г., правда, измененной упразднением королевской власти и введением всеобщего голосования, но вполне сохранившей свой децентрализационный характер. Мало того: упразднение монархии еще увеличило независимость выборной администрации, что немало способствовало успеху федералистического движения. Во Франции царила анархия, время от времени вызывавшая со стороны Конвента исключительные меры, произвольность и противоречивость которых были вместе и одним из последствий, и одной из причин террора. 1 августа Дантон потребовал, чтобы правительство национальной обороны было, наконец, организовано одним общим декретом, который фактически приостановил бы действие конституции, по существу непримиримой с внешним и внутренним положением Франции. Он хотел, чтобы Комитет общественного спасения был превращен во временное правительство. Конвент ограничился тем, что предоставил в распоряжение Комитета пятьдесят миллионов для секретных целей. Лишь 10 октября тем самым декретом, которым отсрочено было вступление в силу Конституции 1793 г., он наметил первые черты временного революционного управления. Этот план был изменен и дополнен обширным декретом от 4 декабря 1793 г. (14 фримера II года), главной целью которого было сломить силу выборных департаментских властей. Здесь формально объявляется, что „в отношении революционных и военных законов и мер, касающихся государственного управления и общественной безопасности, иерархия, ставящая дистриктные, муниципальные и все другие органы власти в зависимость от департаментов, упраздняется“. Компетенция департаментов была ограничена разверсткой податей между дистриктами, учреждением мануфактур, проведением общественных дорог и каналов и заведованием национальными уделами. Сохранив всего восемь членов, которые составляли их директорию, будучи лишены своего Генерального совета, президента и генерального прокурора-синдика, департаментские собрания отныне не играют никакой роли в общей администрации и государственном управлении Франции. Надзор за исполнением революционных законов и правительственных мероприятий, за общественным благом и безопасностью в департаментах был возложен исключительно на дистрикты, которые были обязаны аккуратно каждые десять дней представлять отчет Комитету общественного спасения относительно правительственных мер и общественного блага, и Комитету общественной безопасности — по делам общей и внутренней полиции и относительно поведения отдельных лиц. Один из главных недостатков Конституции 1791 г. заключался в том, что она не устанавливала при выборных собраниях никакого агента от центральной власти. Декрет от 14 фримера заменил дистриктных прокуроров-синдиков и прокуроров Коммуны национальными агентами, которые были назначены Конвентом. Все органы власти, — департаментские, дистриктные и муниципальные, — быстро очищенные комиссарами от неблагонадежных элементов, были строго подчинены Комитету общественного спасения. Им воспрещено было соединяться в союзы. Областные революционные армии и всевозможные конгрессы и комитеты были уничтожены, исключая революционных или блюстительных комитетов, на которых лежала обязанность задерживать подозрительных, да и им заранее преградили путь к достижению независимости, предписав им сменять своих президентов и секретарей каждые две недели. Что касается центральной власти, то Конвент провозгласил себя „единственным центром правительственного воздействия“. Считалось, что он управляет через посредство своих двух комитетов — общественного спасения и общественной безопасности, которые в обыденной речи получили название правительственных комитетов. Граница между их компетенциями была плохо определена. Фактически все управление сосредоточивалось в руках Комитета общественного спасения, и Комитет общественной безопасности был ему подчинен. Но когда с переменой обстоятельств террористический строй утратил свой смысл, между этими двумя комитетами возник конфликт, бывший одной из форм революции термидора.

Правительственные комитеты заведовали управлением и администрацией через посредство временного Исполнительного совета (которого не упраздняли еще в течение нескольких месяцев), командированных депутатов, которые были подчинены Комитету общественного спасения, через посредство дистриктов, национальных агентов, революционных комитетов, а также через посредство Якобинского клуба и его многочисленных филиальных отделений, которые являлись помощниками правительства в деле очищения правительственных органов от подозрительных лиц. Конвент сохранил за собой право назначать командиров сухопутной и морской армии. Прочих высших офицеров назначал Исполнительный совет, но они утверждались Комитетом общественного спасения. Командированным депутатам было предоставлено право отрешать и временно назначать чиновников всякого ранга, под условием доносить об этом Комитету общественного спасения. Европе было официально сообщено, что последний представляет собой правительство Франции: „Комитет общественного спасения нарочито уполномочен производить важнейшие дипломатические операции, и он непосредственно будет совершать все акты, вытекающие из этих операций“. Сверх того, путем основания законодательного бюллетеня, декрет 14 фримера обеспечивал быстрое и однообразное исполнение предписаний Конвента“.

 

40О революционном календаре. Началом новой эры для Франции было признано 22 сентября 1792 г., „день осеннего равноденствия, тот момент, когда солнце вступило в созвездие Весов, в 9 ч. 18 м. 13 с. утра по часам Парижской обсерватории“. Значение названий месяцев таково: вандемьер — месяц сбора винограда; брюмер — месяц туманов; — фример — месяц морозов; нивоз — месяц снега; плювиоз — месяц дождя; вантоз — месяц ветра; жерминаль — месяц произрастания; флореаль — месяц цветения; прериаль — месяц лугов; мессидор — месяц жатвы; термидор — месяц зноя; фрюктидор — месяц плодов.

В дни общественного мнения можно было безнаказанно говорить все, что угодно. Раз в 4 года санкюлотидов было не 5, а 6, и этот шестой день, „революционный“, был днем особого национального праздника.

Чтобы сгладить след „монархических и церковных предрассудков, грязнивших каждую страницу календаря“, Конвент заменил имена святых названиями сельскохозяйственных продуктов и земледельческих орудий. Таков был республиканский календарь, державшийся более двенадцати лет и официально отмененный лишь 1 января 1806 г.

 

41 Уже 18 октября городской совет отменил всякого рода религиозные церемонии; были удалены отовсюду мощи и статуи святых, и запрещены крестные хода и хождения по святым местам. Парижане встретили эти меры как будто бы с одобрением, и это побудило Эбера и Шометта убедить парижского конституционного епископа Гобеля, ради примера для других, сложить с себя сан. Гобель с готовностью согласился на это; 7 ноября 1793 г. он явился со своими викариями в Конвент в сопровождении Шометта, сложил знаки своего священнического достоинства и надел красную шапку. Гобель сказал при этом: „Я принял сан, возложенный на меня народом. Я стал епископом, когда народ еще хотел епископов; я оставляю этот сан, когда народ уже не желает епископов. Духовенство, подчиненное мне, проникнуто такими же мыслями“. Священник Вожирар подтвердил это заявление, и многие священники сложили с себя сан.

Поступок Гобеля вызвал подражание в департаментах. Из церквей забирались драгоценности, кресты, облачения и т. д., и все это отправлялось в Конвент для употребления на пользу отечества. Колокола переливались в пушки…

Но из всего этого вовсе не значит, чтобы христианский культ был уничтожен: даже священники, не отказавшиеся от своего сана, оставались чиновниками государства. Во всем движении предполагалась полная его добровольность. Священник Грегуар, известный своей полной преданностью республике, все время оставался, например, верующим христианином. Только создание вместо христианства (для тех, кто его добровольно бросил) культа чистого разума придает некоторый видимый насильственный облик религиозной реформе.

Собор Парижской Богоматери был превращен в храм Разума. Сюда собирались поклонники нового культа; читались конституция и Декларация прав человека или устраивались иные чтения и сообщались известия с театра военных действий; играла музыка, пелись патриотические песни. Тут стоял ящик в виде головы животного, называвшийся „ртом мудрости“; в него опускались анонимные предложения, жалобы и советы по вопросам общественного блага.

Вот как описывает В. Блосс одно из торжеств нового культа: „Длинная процессия шла к собору Парижской Богоматери. Впереди несли бюсты Лепелетье и Марата, а за ними „богиню разума“. Она сидела на троне, несомом четырьмя мужчинами. Существует общераспространенное сказание, что богиню разума изображала проститутка. Это совершенно неверно: ее изображала жена депутата Моморо, известная своей красотой. Около нее находилась „богиня свободы“, изображаемая актрисой“.

Уверения, будто с праздниками Разума были соединены оргии, — тоже гнусная клевета. Напротив, именно Шометт уговаривал экзальтированных женщин не выходить из пределов женственности. 18 ноября толпа фантастически разубранных женщин проникла, под предводительством некоей Розы Лакомб, в зал Коммуны и держала себя здесь очень навязчиво. Шометт напомнил им об их обязанностях, как матерей и хозяек, и, восхвалив верную и заботливую супругу, закончил такими словами: „Мы должны презирать бесстыдную женщину, — плевать на ту женщину, которая одевается в мужское платье и отвратительно меняет красоту, данную ей природой, на пику и красную шапку“. Было решено не принимать вперед подобных женских депутаций, не вторгаясь, впрочем, как сказал Шометт, в их права.

 

42 Св. Дионисий (St-Denis), по словам католической легенды, будучи обезглавленным, продолжать жить и ходил, держа свою голову под мышкой.

 

43 После казни королевы и жирондистов в Париже началась какая-то резня. Казнены были: г-жа Ролан, герцог Орлеанский, генералы: Люкнер, Кюстен, Ушар, Богарне и Бирон, затем Барнав, Дюпор, Шапелье, Дантон, Эбер, Клоотс, принцесса Елизавета и, наконец, 5 декабря 1793 г., Дюбарри, любовница Людовика XV. Далее идут уже жертвы, совершенно неизвестные; 2 декабря гильотинируют (приводим только примеры, а не полное перечисление всех гораздо более многочисленных казней) двух сапожников за поставку плохих сапог в армию; 9 декабря казнят четырех портных; 22 декабря 60-летнюю дворянку и ее прислугу, а также камердинера Дюбарри. 7 января была казнена некая г-жа Лекенже за то, что подписалась на роялистский журнал; 16 января — парикмахер, смеявшийся над Конвентом, 21 марта — г-жа Лорье за то, что она назвала казнь своего мужа делом тирании; 24 апреля казнят 33 обывателей Вердюна за то, что они когда-то с радостью встретили вступление в город пруссаков. 8 мая казнен был знаменитый химик Лавуазье; он просил отсрочки казни на четыре недели, чтобы окончить одно важное открытие, на что президент трибунала Кофеналь ответил ему: „Нам не надо ученых !“ Часто нельзя даже разобрать, за что казнили тех или иных людей.

10 мая умерли две монахини 60 лет и одна швея 77 лет; 28 мая — винодел, портной с женой, поденщик, опять винодел и портной, мельник, чернорабочий одного извозчика, бочар, слуга, швея, опять поденщик, рабочий табачной фабрики, стекольщик; 13 июня — портной, два стекольщика, торговец деревом, извозчик, живописец, мясник, садовник, типографщик и одна 24-летняя прачка из Гамбурга. С этих пор дневные списки становятся длинными; число жертв доходит до 80 в день. Уже список 16 июня содержит 54 жертвы: между ними 39 рабочих и 10 человек служащих. Списки остаются такими вплоть до низвержения Робеспьера; на пятьдесят осужденных всегда приходится около сорока лиц из бедных трудящихся классов , т. е. из народа, по определению самого же Робеспьера.

 

44Милленариями назывались английские сектанты, ожидавшие скорого наступления на земле Царства Божия.

 

45 Робеспьер давно уже стоял на той обычной точке, что образованный человек может обойтись без религии, а для народа она необходима. Уже в ноябре 1793 г. он говорит: „Атеизм — аристократичен. Мысль о великом существе, которое охраняет угнетенную невинность, карает торжествующее преступление, в высшей степени народна. Если Бога нет, то его нужно выдумать“.

 

46 Вот некоторые подробности относительно законодательных мер, принятых Конвентом по настоянию демократии: 28 марта было постановлено организовать общественную помощь, которую объявили общественным долгом господствующих классов. Затем принялись за раздел общинных земель. Triage, „историческое право“ землевладельцев на треть общинных имуществ, еще раньше было уничтожено: общины получили обратно все свои имущества. Но и теперь люди не сумели сконцентрировать общинную собственность и устроить хозяйство в крупных размерах. Общинные имущества и общинное самоуправление, как говорит один современный писатель, могли бы образовать самые прочные устои демократии. Но Конвент, в противоположность Парижской коммуне, не хотел и знать ничего о широком самоуправлении общин; таким образом, общинные имущества были раздроблены. Сперва было постановлено разделить общинные угодья между теми гражданами, которые имели не более 100 франков дохода; впоследствии декретом 10 июня было предписано разделить общинные угодья между всеми жителями по числу душ. Но этот раздел был произведен лишь до известной степени.

Таким образом, Конвент увеличил число собственников мелких участков. Этим он создал тот класс, который должен был стать таким сильным тормозом дальнейшего демократического развития Франции. Конвент не воспользовался удобным случаем для организации обработки земли в крупных размерах. Люди не думали о том, чтобы восстановить старинное общинное хозяйство в улучшенном и более совершенном виде: в мелких собственниках они видели настоящих буржуазно нормальных людей. Таким образом, новая демократия стала на наклонную плоскость, что не могло обещать ей долговечности. Можно возразить, что эта демократия в борьбе с внутренними и внешними врагами не имела времени основательно подумать о преобразовании земледельческого хозяйства. Но ни у одного из ее самых светлых умов не появилось даже мысли о том, что увековечение карликового хозяйства воспитает эгоистическое, недоступное для идеалов поколение. Две наполеоновских империи были плодом системы этих мелких участков24.

 

47 Вряд ли здесь мы имеем дело с настоящим покушением на жизнь Робеспьера. Вернее, что видя, какое всеобщее сочувствие к Колло д'Эрбуа возбудило покушение на него Адмира, Робеспьер из ничего не значащего инцидента раздул громкое дело. Ножички, найденные у Сесиль Рено, были совершенно игрушечные. Как бы ни было, на Адмира и Сесиль посмотрели как на глав большого заговора, устроенного Питтом, и всех, кто только был близок к арестованным, привлекли к этому делу. Вместе с Сесиль обвинили ее отца, братьев, ее тетку. В это дело впутали госпожу Сент-Амарант, ее дочь, сына, зятя и прежнюю любовницу этого последнего, а также и всех их слуг. Тут было 61 человек и среди них — десять женщин. Все протесты оказались тщетными, и Адмира, когда он заявлял, что не знает всех этих людей, даже не слушали. Эти лица были приговорены к смертной казни, в качестве членов одного и того же заговора, и 17 июня отправлены на эшафот в красных рубахах, как „отцеубийцы“. Этот необычайный процесс раздувал главным образом старый Вадье, так как он знал, что Сент-Амарант содержала игорный дом, где, как говорили, бывал брат Робеспьера. Он хотел этим скомпрометировать Робеспьера.

 

48 Решение провозгласить веру в Верховное Существо было принято Конвентом после речи Робеспьера, в которой он доказывал, что вера в бессмертие души увеличивает мужество и патриотизм. „Невинность на эшафоте заставляет бледнеть тирана на триумфальной колеснице; она обладает этой силой только потому, что смерть уравнивает угнетающего и угнетенного!“ — сказал Робеспьер между прочим. Конвент проголосовал за бессмертие души и бытие Верховного Существа и большинством голосов постановил: „Французский народ признает бытие Верховного Существа и бессмертие души и считает, что служение этому Верховному Существу должно состоять в исполнении обязанностей человека. Для напоминания людям идеи божества и величия его бытия следует установить праздники, которые должны быть посвящены славным событиям нашей революции, различным добродетелям и силам и благодеяниям природы. 20 прериаля должно быть осуществлено первое празднество в честь Верховного Существа“.

Празднество это, о котором Ф. Минье говорит только несколько слов, носило скорее не торжественный, а комичный характер. Всех речей Робеспьером было произнесено три, и именно третья кончалась словами, приведенными у Ф. Минье. После первой речи Робеспьер подошел к группе аллегорических статуй, сделанных из картона, которые должны были изображать раздор, атеизм и эгоизм; их нужно было уничтожить. Новый первосвященник зажег факелом статуи; из их пепла должно было подняться изображение мудрости. Изображение это показалось несколько почерневшим от дыма, и когда кто-то заметил, что мудрость нового первосвященника помрачилась, Конвент засмеялся. Робеспьер произнес вторую речь, относившуюся к этому акту. Затем Конвент направился на Марсово поле, причем Робеспьер с сияющим лицом шел на несколько шагов впереди Конвента. Это выделение озлобило членов Конвента; послышалось слово „тиран“, а какой-то голос даже крикнул: „От Капитолия до Тарпейской скалы — лишь один шаг!“

 

49Федералистами во время революции называли тех граждан, что в различных провинциях и департаментах соединялись вместе для защиты принципов 1789 г.

 

50Companies de Jesus (Общества во имя Иисуса). Правильное название этих обществ Companies de jéhu (Общества вуйя), и только по созвучию недостаточно образованные люди называли их Companies de Jesus. Сообщества эти, основанные после 9 термидора, держали в страхе весь юг Франции; члены их за преступления карали преступлениями же и совершали неслыханные жестокости. 24 апреля 1805 г., они, например, напали на Лионскую тюрьму, избили 80 заключенных там террористов и побросали трупы их в Рону.

 

51 Доступ в избирательные собрания имел только тот, кто платил какую-либо прямую (поземельную или личную) подать. Избирателями же во вторичном собрании могли быть только владельцы имущества, приносящего доход, смотря по местности, в размере, равном 100–200 дневным заработкам.

 

52 Кроме того, по Конституции III года были сохранены выборные департаментские административные должности, но число их сокращено до пяти, и они всецело подчинены исполнительной власти, которая при каждой из них, как и при каждом муниципалитете, держала сменяемого комиссара, обязанного требовать исполнения законов и следить за их применением. Департаменты сохранили свои названия, исключая парижский, который был назван Сенским департаментом, как бы с целью показать, что гегемония столицы кончилась. Дистрикты были упразднены. Мелкие муниципалитеты были уничтожены: теперь существовали только кантональные муниципалитеты, представлявшие собой соединение муниципальных агентов, избранных порознь всеми общинами кантона. Париж составлял особый кантон, разделенный на двенадцать муниципалитетов с центральными бюро для общих дел.

 

53 Бабеф говорил, что равенство, которое до сих пор так часто объявлялось, было лишь обманом. Он хотел установить фактическое равенство, положив в основу его собственность. С этой целью он хотел образовать для своего нового общества общенациональное владение (grande communauté nationale), которое имело составиться из имуществ всех осужденных и беглых реакционеров. Путем отмены права наследования это общенациональное владение имело увеличиваться и, наконец, охватить всю страну. Главным образом в общее владение должна была поступить земля. Воспитание молодежи должно вестись однообразно в больших национальных заведениях. Все граждане обязаны заниматься полезным трудом, каким должны считаться земледелие, ремесла и военная служба. Должны быть организованы рабочие классы, состоящие под надзором выборных лиц; каждый гражданин должен вступить в один из таких классов. Продукты труда должны сдаваться в государственные и общинные магазины, откуда все граждане могли бы получать поровну все необходимое. Леность должна была наказываться принудительным трудом. Деньги уничтожались, и вся внешняя торговля становилась монополией правительства. Как ученик Робеспьера, Бабеф желал также восстановления культа Высшего Существа. Для политических преобразований руководящей нитью служила Конституция 1793 г.25

 

54Великий раздаватель милостыни (Le grand aumônier) заведовал домашней дворцовой церковью и благотворительными дворцовыми учреждениями (госпиталями, приютами и т. д.). Одно время в его заведовании находились все вообще госпитали Франции; он, между прочим, назначал всех учителей в Collège de France.

 

55Превотальные суды — были суды исключительные, для разбора известных дел. Законом 10 октября 1810 г. суды эти были установлены для разбора дел по контрабанде. 20 декабря 1815 г. они были возобновлены для разбора всех дел против общественной безопасности. Приговоры этих судов были безапелляционны. Председательствовали в них высшие чины армии, носившие название прево. Превотальные суды были окончательно уничтожены в 1817 г.

 

 

Комментарии

К. Дебу

 

1 Во время резни, устроенной Парижской коммуной 2 сентября, он спасал всех, кто ему попадался; по своему собственному побуждению он выпустил из тюрьмы Дюпона, Барнава и Шарля Ламета, бывших его личными врагами.

 

2 Вот несколько ответов этой геройской девушки перед Революционным трибуналом: „Каковы были ваши намерения при убийстве Марата?“ — „Прекратить мятежи во Франции!“ — „Давно ли у вас составился этот план?“ — „После дела 31 мая, дня изгнания народных депутатов!“ — „О том, что Марат — анархист, вы узнали из журналов?“ — „Да, я знала, что он развращает всю Францию. Я убила, — прибавила Корде, сильно повышая голос, — одного человека, чтобы спасти сотни тысяч, я убила злодея, чтобы спасти невинных, кровожадного зверя, чтобы дать покой моей родине. Я была республиканкой раньше революции, и у меня всегда было достаточно смелости“.

 

3 Вперед, дети родины, настал день славы; против нас тирания, и над нами занесен уже окровавленный ее топор

 

4 Examens critiques des consderations de madame de Staël sur la Révolution française, par M. J. Ch. Bailleul, ancien député. T. II. P. 275 et 281.

 

5 Эта конституция сообщена нам членом Конвента Дону; частые разговоры со Сьейесом дали ему возможность верно изобразить пружины этого малоизвестного политического механизма.

 

6 Mémoires pour servir à l'histoire de France sous Napoléon, écrits à Sainte Hélène T. I P. 248.

 

7 Слова эти взяты из записок Тибодо о Консульстве. В этих весьма любопытных записках имеется ряд политических разговоров Бонапарта, подробности относительно его внутреннего правления и относительно главных заседаний Государственного совета; все это проливает яркий свет на эпоху Наполеона-консула

 

8 Переводчик, не претендуя нисколько на исправления и опровержения некоторых в настоящее время далеко не всеми историками разделяемых мнений Минье, счел полезным собрать здесь те разъяснения, которые ему лично приходилось делать при чтении Минье людям, недостаточно знакомым с предшествовавшей революции историей Франции, с ее внутренним устройством и т. п. Не надо забывать, что, как ни популярно написана книга Минье, она все же написана для французского читателя. Примечания наши не претендуют даже на полноту, — далеко не все, нуждающееся в книге Минье в разъяснении и в дополнениях, нашло в них место, но полагаем, что все же они могут принести некоторую пользу.

К. Дебу

 

9 Champion Е. La France en 1789 // Histoire générale sous 1. r. De M-s Lavisse et Rambaud. T. VII.

 

10 Автор комментария слишком сужает понятие третьего сословия. В него, кроме горожан, входили крестьяне.

 

11 Блосс В. Французская революция. СПб., 1906.

 

12 Блосс В. Французская революция. СПб., 1906, С. 14 и 15.

 

13 Т. е. землям, не платящим подати (la taille), в чьих бы руках они ни находились.

 

14 Т. е. право наследования после вассала, в ущерб его наследникам, даже родным его детям, не жившим в момент его смерти под одной с ним кровлей.

 

15 Олар Ф. Великая французская революция. М., 1906. С. 80.

 

16 Олар Ф. Великая французская революция. С. 85–86.

 

17 Олар Ф. Великая французская революция. С. 187.

 

18 Олар Ф. Великая французская революция. С. 110–111.

 

19 Блосс В. Французская революция С. 139.

 

20 Олар Ф. Великая французская революция С. 160.

 

21 Олар Ф. Великая французская революция С. 160.

 

22 Вот характерная выписка из этого введения в Конституцию 1793 г.: „Общественные вспомоществования составляют священный долг. Общество обязано оказывать поддержку несчастным гражданам тем, что оно доставляет им работу, или тем, что оно обеспечивает средства к существованию неспособным к труду“ Здесь мы имеем нечто вроде признания „права на труд“.

 

23 Олар Ф. Великая французская революция.

 

24 Блосс В. Французская революция.

 

25 Блосс В. Французская революция

 

 

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 96; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!