Глава 13. «РАЗВИТОЙ СОЦИАЛИЗМ» 1964–1985

§ 1. РАННИЙ «РАЗВИТОЙ СОЦИАЛИЗМ». 1964‑1977

 

Утверждение Брежнева у власти. Переход к консервативному внутриполитическому курсу. 16 октября 1964 г. газеты сообщили о состоявшемся двумя днями ранее пленуме, который «удовлетворил просьбу т. Хрущева Н. С. об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совета министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья». Население встретило известие с чувством удовлетворения и настороженности. Первое вызывалось надеждой на исправление негативных последствий бесконечных реформаций, второе – очевидной неправдой насчет «ухудшения здоровья» и опасениями возврата к сталинским порядкам.

И действительно, пришедшие к власти лидеры были едины лишь в решимости положить конец хрущевским новациям и измене принципу коллективности руководства. В остальном они существенно разнились. А. Н. Косыгин был известен как сторонник реформ, внедрения некоторых экономических стимулов в административно‑командную систему; Ю. В. Андропов – сторонник последовательного продолжения курса XX съезда партии и решительных мер в защиту социалистических ценностей; А. Н. Шелепин – сталинист. Л. И. Брежнев занимал центристскую позицию, М. А. Суслов – правоцентристскую. Позиция нового 1‑го секретаря ЦК КПСС в сочетании с его личными качествами (кажущееся отсутствие амбициозности, осторожное пользование властью) оказалась наиболее приемлемой для большинства членов нового коллективного руководства. Его первые шаги диктовались стремлением покончить с «волюнтаризмом» Хрущева в области партийно‑государственного управления.

На ноябрьском (1964) пленуме ЦК КПСС с докладом «Об объединении промышленных и сельских областных, краевых партийных организаций и советских органов» выступил Н. В. Подгорный. Контрреформы были распространены на советские, комсомольские и профсоюзные учреждения. На сентябрьском (1965) пленуме объявлено о ликвидации совнархозов и восстановлении отраслевых министерств с начала новой пятилетки. Однако в адрес Косыгина, выступавшего на пленуме, Брежнев в неофициальной обстановке говорил: «Ну что он придумал? Реформа, реформа... Кому это надо, да и кто это поймет? Работать нужно лучше, вот и вся проблема». В дальнейшем неприятие реформ стало одной из существенных характеристик нового политического курса, демонстрирующих полное непонимание экспериментального характера строящегося, хотя и ставшего «вооруженным до зубов» государства.

Важный шаг к переходу на консервативный курс сделан в мае 1964 г. на праздновании 20‑летия победы в Отечественной войне. В докладе Брежнева впервые после многих лет хрущевских обвинений упомянуто о вкладе Сталина в победу над фашистской Германией. Упоминание буквально утонуло в аплодисментах, внося успокоение в номенклатурную среду, осуждавшую немотивированные всплески хрущевского антисталинизма. Линия на отказ от дальнейших разоблачений ужасов сталинизма была продемонстрирована и на XXIII съезде партии (март–апрель 1966 г.). Наиболее отчетливое выражение она получила в выступлении руководителя МГК КПСС Н. Г. Егорычева. «В последнее время, – говорил он, – стало модным... выискивать в политической жизни страны какие‑то элементы так называемого сталинизма, как жупелом, пугать им общественность, особенно интеллигенцию. Мы говорим им: не выйдет, господа!»

Просталинским настроениям отвечало избрание Брежнева не первым (как Хрущева), а генеральным (как Сталина) секретарем ЦК КПСС. Президиуму ЦК было возвращено название Политбюро. Кроме того, сталинисты получили возможность гневно осудить с трибуны съезда писателей‑диссидентов. Съезд стал сигналом для поворота к идеологическим ориентирам прошлого, главным из которых было усиление контроля над общественной жизнью.

Реабилитационные настроения относительно Сталина достигли своего пика в 1969 г., когда ряд членов высшего руководства КПСС (Г. И. Воронов, К. Т. Мазуров, П. М. Машеров, Д. С. Полянский, А. Н. Шелепин) пытались существенно подправить официальные оценки исторической деятельности Сталина. В журнале «Коммунист» была опубликована статья просталинского толка. К 90‑летию со дня рождения Сталина готовились к изданию его сочинения. Эти планы расстроились главным образом из‑за публикаций на Западе хрущевских воспоминаний. Новые разоблачения репрессивного режима, сталинского антигуманизма и антисемитизма резко усилили протесты руководителей компартий и всех «прогрессивных деятелей» Запада по поводу наметившейся частичной реабилитации Сталина. Реабилитация не состоялась. Против нее настраивало также и чувство самосохранения, идущее от ощущения большинства партийных и государственных аппаратчиков. Возврат к сталинизму мог создать угрозу их собственному положению.

На упрочение позиций партийной номенклатуры были направлены и поправки к Уставу КПСС, принятые XXIII съездом партии. Из него были устранены введенные в 1961 г. указания о нормах сменяемости состава партийных органов и секретарей партийных организаций. Ротация «по закону» вносила беспокоящие партийных руководителей элементы неопределенности. Они почти целиком устранялись новым туманным положением о необходимости систематического обновления партийных органов и преемственности руководства, фактически обеспечивавшим бессменное пребывание у власти значительной части секретарского корпуса. Стабильность кадров оборачивалась их старением, губительной «геронтократией».

Важнейшей составляющей нового политического курса стала концепция «развитого социализма», заменившая концепцию развернутого строительства коммунизма с ее посулами «догнать и перегнать» США. 21 декабря 1966 г. в «Правде» опубликована статья Ф. М. Бурлацкого под названием «О строительстве развитого социалистического общества». В следующем году в речи по случаю 50‑летия Октябрьской революции Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество.

Официально этот вывод был закреплен решениями XXIV съезда партии (март–апрель 1971 г.). На нем провозглашен курс на повышение эффективности общественного производства и соединение достижений научно‑технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства; на расцвет и сближение социалистических наций; достижение большей социальной однородности общества в условиях «развитого социализма». Хотя действенных механизмов для реализации этих целей создано не было, расхождение теории с реальными социальными процессами, падением эффективности общественного производства становилось менее заметным, чем при Хрущеве.

Концепция «развитого социализма» стала, по существу, крупной ревизией представлений хрущевского окружения о возможности в исторически обозримом будущем построить коммунизм в отдельно взятой стране. Но она оказалась весьма удобной в том отношении, что переводила «строительство» из практической задачи в теоретическую. Согласно концепции, путь к коммунизму предполагал неопределенно длительный этап развития, во время которого социализм обретал целостность, гармоническое сочетание всех сторон и отношений – производственных, социально‑политических, нравственно‑правовых, идеологических.

В 1973 г. коллективное партийно‑государственное руководство рьяно принялось за осуществление мер «по повышению авторитета» своего лидера, сворачивая на известную дорогу «культа». А. И. Брежнев, Герой Социалистического Труда с 1961 г., стал вскоре носителем многих новых наград и отличий – звания генерала армии (1975), маршала (1976), золотых звезд Героя Советского Союза (1966, 1976, 1978, 1981), ордена «Победа» (1978), высшей награды в области общественных наук – Золотой медали им. Карла Маркса (1977), становится лауреатом международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (1973).

Публичные славословия в адрес Брежнева и поток наград ширились по мере того, как он становился все менее дееспособным вследствие перенесенного в 1976 г. инсульта. 16 июня 1977 г. окружение возвело его на пост Председателя Президиума ВС СССР. К этому времени консервативный курс советского партийно‑государственного руководства сложился в полной мере, его следствием стал «застой» в развитии общества, характерный для эпохи позднего Брежнева и позднего «развитого социализма».

Изменения в политическом руководстве. С формированием нового политического курса менялся и состав высшего партийно‑государственного руководства страны. Первые кадровые перестановки были осуществлены уже через месяц после переворота. На ноябрьском (1964) пленуме ЦК новыми членами его Президиума избраны П. Е. Шелест (1‑й секретарь ЦК Компартии Украины) и А. Н. Шелепин (один из главных организаторов переворота). В декабре 1965 г. принята отставка председателя Президиума ВС А. И. Микояна. На этот пост в августе 1966 г. избран активный участник антихрущевского заговора Н. В. Подгорный.

Однако уже с 1965 г. обнаружилась другая тенденция. На периферию власти начали оттесняться соратники, представлявшие угрозу новому курсу. Декабрьский (1965) пленум ЦК реформировал Комитет партийно‑государственного контроля. Его переименовали в Комитет народного контроля. Это сделано с явной целью сузить властные претензии создателя комитета А. Н. Шелепина. В сентябре 1967 г. он был освобожден от обязанностей секретаря ЦК в связи с избранием его председателем ВЦСПС, позже, в 1975 г., выведен и из состава Политбюро. Такая же участь постигла друга Шелепина и его преемника на посту главы КГБ В. С. Семичастного. Поводом для отставки стали недостатки спецслужб, не сумевших воспрепятствовать в марте 1967 г. дочери Сталина С. Аллилуевой остаться жить на Западе. В апреле 1973 г. посты в Политбюро утратили председатель Совмина РСФСР Г. И. Воронов и 1‑й секретарь ЦК КП Украины П. Е. Шелест, в июне 1977 г. – Н. В. Подгорный.

Выбывших заменяли люди, лично близкие генсеку со времен работы на Украине, в Молдавии и Казахстане – А. П. Кириленко (секретарь ЦК с 1966 г.), К. У. Черненко (секретарь ЦК с 1976 г.), Д. А. Кун аев (1‑й секретарь ЦК Компартии Казахстана с 1964 г.). Верными соратниками Брежнева оставались М. А. Суслов (партийный идеолог), А. А. Громыко (министр иностранных дел), Ю. В. Андропов (председатель КГБ), А. А. Гречко и сменивший его в 1976 г.

Д. Ф. Устинов (министры обороны), Н. А. Щелоков (министр охраны общественного порядка в 1966–1968 гг., затем министр внутренних дел), Н. А. Тихонов, ставший в 1965 г. заместителем, а в 1976 г. – первым зампредом Совмина СССР.

Реформа Косыгина. Председатель Совета министров СССР, утвержденный на этом посту после отставки Хрущева в октябре 1964 г., хорошо сознавал, что одной административной контрреформой (переходом от территориального принципа управления к отраслевому) преодолеть негативные тенденции экономического развития не удастся. В основе его подхода к руководству народным хозяйством лежала идея о необходимости дополнения партийно‑административных рычагов элементами рыночной экономики.

Идея эта не родилась в 1964 г. Поиски модели оптимального планирования советские экономисты (А. В. Канторович, В. С. Немчинов, В. В. Новожилов и др.) вели с конца 50‑х гг. В статье харьковского ученого‑экономиста Е. Г. Аибермана «План, прибыль, премия», опубликованной в «Правде» (сентябрь 1962 г.), доказывалось, что прибыль и рентабельность (отношение прибыли к основным и нормируемым оборотным фондам) надо рассматривать как один из важнейших критериев успешной работы предприятия. В дискуссии по статье высказывались различные соображения о необходимости перехода к экономическим методам управления, оживлению товарно‑денежных отношений. Предложенная Либерманом система внедрена на двух фабриках (в Москве и Горьком), в Западном угольном бассейне на Украине, а также в ряде транспортных предприятий еще до отставки Хрущева. Отставка ускорила реализацию выработанных в ходе дискуссии и эксперимента предложений. Новый экономический курс был обозначен решениями двух пленумов ЦК КПСС 1965 г. – мартовского (по сельскому хозяйству) и сентябрьского (по промышленности). Решения положили начало перестройке, вошедшей в историю как экономическая, или косыгинская, реформа. Ее образцом, по сути дела, была система, существовавшая при НЭПе, но при отсутствии частных предприятий.

Мартовский пленум наметил ряд мер, призванных реформировать сельское хозяйство на основе сочетания общественных и личных интересов, усиления материальной заинтересованности работников в росте производства. План обязательных закупок зерна был снижен и объявлен неизменным на предстоящие 10 лет. Закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию повышались в 1,5–2 раза. Сверхплановые закупки должны были осуществляться по повышенным ценам (надбавки составляли 50% к основной цене). Снижались цены на технику и запчасти. С колхозов и совхозов были списаны долги государству. Уменьшались ставки подоходного налога на крестьян. Количество отчетных показателей, устанавливаемых для хозяйств сверху, резко ограничивалось. В пределах государственных заданий хозяйствам предоставлялась полная самостоятельность планирования производства. В то же время в решениях пленума особый акцент делался на повышение роли Министерства сельского хозяйства в планировании и руководстве производством и на увеличение капиталовложений. Мероприятия принесли выгоду колхозам и совхозам. За сданную в 1965 г. продукцию они выручили почти на 15% больше, чем в 1964 г. Выгода увеличивалась за счет снижения цен на машины, электроэнергию и списания с колхозов задолженностей по ссудам.

Нововведения в промышленности провозглашены на сентябрьском (1965) пленуме ЦК в докладе А. Н. Косыгина «Об улучшении управления промышленностью, совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленных предприятий». Призывая к отказу от совнархозов и восстановлению отраслевого принципа управления, председатель правительства подчеркивал, что речь идет не о простом восстановлении досовнархозовской системы министерств, а о сочетании централизации руководства с расширением оперативно‑хозяйственной самостоятельности предприятий.

Добиться этого предполагалось прежде всего путем сокращения числа обязательных плановых показателей до 9 вместо 30 в прежние годы. Главным в работе предприятий и отраслей вместо объема валовой становился объем реализованной продукции. Таким образом, производитель ставился в непосредственную зависимость от спроса на свою продукцию. Натуральные плановые показатели заменялись стоимостными. Для повышения заинтересованности коллективов в лучшем использовании производственных фондов вводилась плата за эти фонды. Зарплата определялась уровнем рентабельности, прибылью, перевыполнением планов. Обобщающий результат хозяйствования измерялся размерами прибыли. Из отчислений от нее предприятия создавали фонды развития производства и материального поощрения. Из этих фондов тратились деньги на премии и «13‑ю зарплату» по итогам года; на улучшение условий труда и быта, в частности на строительство жилья.

В развитие решений пленума в октябре 1965 г. приняты законы об изменении органов управления, созданы 11 общесоюзных и 17 союзно‑республиканских министерств. В республиках создавались не все союзно‑республиканские министерства, а лишь те, которые имели в этой республике объекты управления. Всего в стране на начало 1964 г. действовало около 600 министерств, госкомитетов и других ведомств. Примерно такой же структура управления оставалась и в середине 80‑х гг.: 594 министерства и ведомства, в том числе 322 союзно‑республиканских, 88 республиканских министерств, 172 союзно‑республиканских и 12 республиканских госкомитетов. Работа промышленных предприятий строилась на основе Положения о промышленном предприятии, утвержденном в октябре 1965 г. В нем излагались новые права и обязанности предприятий, освобождавшие их от мелочной опеки, регламентирования всех деталей и частностей в работе.

В соответствии с задачами реформы были определены основные направления хозяйственной деятельности 8‑й пятилетки (1966– 1970). Директивы по новому пятилетнему плану приняты на XXIII съезде партии в конце марта 1966 г. Новых рубежей в «строительстве коммунизма» предполагалось достичь, увеличив за 5 лет выпуск промышленной продукции на 47–50%, сельскохозяйственной – на 25%, реальные доходы населения – в 1,5 раза.

Процесс перехода промышленности на новые условия хозяйствования происходил постепенно. В январе 1966 г. на систему хозрасчета перешли первые 43 завода и фабрики в 20 городах страны. Это были наиболее опытные коллективы. Их работа по‑новому показала, что реформа благотворно влияет на деятельность предприятий. В 1967 г. по новой системе работало уже 7 тыс. предприятий с занятостью свыше 10 млн человек. На их долю приходилось около 40% всей промышленной продукции. На новую систему перешли уже целые отрасли индустрии, она стала внедряться на транспорте. К концу пятилетки переход промышленности на систему хозрасчета был в основном завершен. В процессе осуществления реформы развернулось слияние мелких предприятий с крупными. Создавались производственные объединения. Входившие в их состав заводы и фабрики были связаны производственной кооперацией по выпуску готовой продукции или комплексной переработке сырья. Крупнейшие объединения (АвтоЗИЛ и др.) размещали заводы‑филиалы и подразделения в разных экономических районах.

Работа по‑новому позволила успешно выполнить 8‑й пятилетний план, увеличить выпуск продукции на 50,5% и несколько приостановить падение среднегодовых темпов роста промышленного производства. За пятилетие возведено 1900 новых крупных промышленных предприятий и объектов, в том числе уникальные ЗападноСибирский и Карагандинский металлургические комбинаты, Волжский трубный завод, Красноярская ГЭС, тепловые электростанции в Криворожье и Конакове, первая очередь Волжского автомобильного завода в Тольятти, трикотажные фабрики в Волгограде, Шахтерске и Лениногорске, обувные фабрики в Волгограде и Череповце. Закончено было формирование единой энергетической системы европейской части страны, создана объединенная энергосистема Центральной Сибири.

Новая система хозяйствования в 8‑й пятилетке внедрялась и в сельском хозяйстве. Совхозы переходили на полный хозрасчет, из своих средств покрывали все производственные затраты, создавали фонды. К концу пятилетки на новых условиях работало более 40% совхозов. Экономическая реформа позволила отказаться от системы оплаты труда колхозников по трудодням – с мая 1966 г. вводилась гарантированная ежемесячная оплата труда деньгами по тарифным ставкам соответствующих категорий рабочих совхозов. Созданный для этого фонд формировался из доходов колхозов (раньше на оплату труда шли средства, остающиеся в колхозах после расчетов с государством). При недостатке средств государство предоставляло колхозу кредит. К концу 1966 г. новая форма оплаты труда введена в большинстве колхозов.

Новые условия хозяйствования в колхозах, расширение самостоятельности и демократии (выборность не только членов правления, председателей колхозов, но и бригадиров, руководителей других подразделений) получили отражение в новом Примерном уставе колхозов, принятом в ноябре 1969 г. на III съезде колхозников СССР. Он заменил Устав 1935 г., закреплял права колхозников на гарантируемую зарплату и пенсионное обеспечение. На съезде избран Союзный совет колхозов, в задачу которого входило обсуждение наиболее важных вопросов колхозной жизни и деятельности; обобщение опыта; выработка рекомендаций по совершенствованию производства. Советы колхозов избирались в республиках, краях, областях, районах.

Для обеспечения намеченных пятилетним планом устойчивых темпов развития сельского хозяйства в соответствии с решениями майского (1966) пленума ЦК за счет государственного бюджета проводились работы по мелиорации, повышению плодородия земель. Октябрьский (1968) пленум ЦК принял меры по увеличению поставок колхозам и совхозам машин, минеральных удобрений. К концу пятилетки на полях страны работало около 2 млн тракторов, 623 тыс. зерноуборочных комбайнов; почти все колхозы и совхозы пользовались электроэнергией от государственных энергетических сетей. В основе этих сдвигов было понимание необходимости в российских природноклиматических условиях крупного производства, обладающего возможностями концентрации в критические моменты цикла сельхозработ максимума рабочей силы и техники. Это приводило к успеху даже при отсутствии настоящей заинтересованности в труде.

В годы 8‑й пятилетки получил дальнейшее развитие процесс преобразования колхозов в совхозы. В 1970 г. в стране насчитывалось 15 тыс. совхозов, а число колхозов за 5 лет сократилось с 36,9 до 33,6 тыс. На долю совхозов приходилось 40% всей товарной продукции сельского хозяйства. Широко практиковалось создание межколхозных, колхозно‑совхозных производственных объединений, аграрнопромышленных комплексов с предприятиями по переработке сельскохозяйственной продукции, производству стройматериалов, откормочных пунктов. Улучшался состав кадров руководителей колхозно‑совхозного производства. К концу пятилетки 95,5% директоров совхозов и более 80% председателей колхозов имели высшее или среднее специальное образование; численность специалистов сельского хозяйства выросла на 400 тыс. человек. Как и в предыдущие пятилетки, большое значение придавалось поддержке соревнования за высокую производительность труда.

Результатом труда колхозников и работников совхозов было увеличение производства продукции сельского хозяйства с 1966 по 1970 г. на 21% вместо 12% в предыдущем пятилетии. Однако и в эту, относительно благополучную, пятилетку плановые задания оказались недовыполненными. (Намечалось увеличение производства на 25%.) Реформа не давала ожидаемого эффекта.

Замедление социально‑экономического развития страны, давшее о себе знать уже в конце 8‑й пятилетки, во многом объясняется свертыванием управленческих нововведений. Директивная экономика сумела довольно быстро нейтрализовать реформы, предполагавшие расширение демократии и самостоятельности трудовых коллективов. Консерваторы в руководстве страны с самого начала усматривали в реформах угрозу политической стабильности. События «Пражской весны» 1968 г. стали, с подобной точки зрения, реальным подтверждением угрозы. Используя чехословацкие события как повод, охранители догматической идеологии начали, как позднее выразился Н. И. Рыжков, «откровенно и резко скручивать» реформу уже в конце 60‑х гг. В 70‑е она не получила дальнейшего развития. Этому способствовали и недостатки, присущие самой реформе.

Она предоставляла предприятиям широкое поле для маневров, но не создавала рачительного хозяина, поскольку господство государственной собственности сохраняло отчуждение работника от средств производства. Ущербность реформы во многом определялась абсолютизированием прибыли как обобщающего экономического показателя. Ее можно было получать как за счет оптимизации производства, так и путем искусственного повышения цен, выпуска менее качественной продукции. Такие стремления подчас объединяли и предприятия, и министерства. В итоге в хозяйственный механизм само собой внедрялся механизм инфляции. Стимулирование выпуска сверхплановой продукции вызывало стремление предприятий к занижению планов. Их перевыполнение сулило большие выгоды, чем работа по напряженным планам.

Непредсказуемость последствий косыгинских реформ ярко высветили эксперименты, произведенные в 8‑й пятилетке. Так, на Щекинском химическом комбинате в Тульской области в 1967 г. было разрешено сокращать излишний персонал, а часть зарплаты уволенных передавать оставшимся. К началу 1969 г. численность работников на комбинате уменьшилась на 800 человек, выпуск продукции увеличен на 73,3%, производительность труда – на 87%. За счет прибыли комбината в городе строились жилье, предприятия культурно‑бытового назначения. К сожалению, «не каждого высвобожденного работника, – признавал директор комбината П. Шаров, – можно было перевести на другое, новое предприятие». Широкомасштабное внедрение опыта было чревато возникновением массовой безработицы.

Не вписывался в «социалистические» представления и эксперимент в Акчи – одном из целинных районов Казахстана. Экономисту‑практику И. Н. Худенко было разрешено организовать всю работу по выращиванию зерна небольшими звеньями, получавшими полную хозяйственную самостоятельность, и оплачивать их работу по конечному результату (количество и качество зерна) без ограничения заработной платы. Несколько лет эксперимента позволили увеличить прибыль на одного работающего в 7 раз, сократить себестоимость зерна в 4 раза, во столько же раз увеличить заработки. Повсеместное введение такой системы позволяло резко расширить производство сельскохозяйственной продукции при столь же резком сокращении числа работников. Однако эксперимент закончился арестом новатора по обвинению в «хищении государственного имущества в крупных размерах». Худенко был осужден на 6 лет содержания в лагере и умер в 1974 г. по отбытии двух лет заключения.

Как видим, власти уже вскоре после начала реформы убеждались, что она имеет не только светлые стороны. Создавая благоприятную среду для роста теневой экономики, она высвечивала также перспективу безработицы, обострения социальной напряженности в стране из‑за трудностей с обустройством новых рабочих мест, хотя со всем этим советская власть могла бы и справиться. Главный же «недостаток» заключался в том, что реформа не довольствовалась полумерами, требовала коренных изменений в организации промышленного и сельскохозяйственного производства, подводя к необходимости полного отказа от командно‑распределительной системы. К этому брежневское руководство оказалось не готовым.

Социально‑экономическое развитие в 70‑е гг. проходило под знаком усиления централизованного управления, свертывания реформ и падения темпов роста основных социально‑экономических показателей. Оно определялось планами 9‑й и 10‑й пятилеток, директивы которых одобрили соответственно XXIV (1971) и XXV (1976) партийные съезды. Планы намечали увеличение производства продукции и национального дохода страны, однако ускорения темпов роста уже не предполагали. Снижение темпов объяснялось возрастающими масштабами производства. Если в 1966–1970 гг. 1% прироста национального дохода равнялся 1,9 млрд, то в 1971–1975 гг. должен был составлять 2,7 млрд руб.

В годы 9‑й пятилетки удалось увеличить объемы промышленной продукции на 43%, в десятой – на 24% по сравнению с предыдущими пятилетиями. Производство сельскохозяйственной продукции увеличено за пятилетку на 13%, за десятую – на 9%. Однако плановые задания оказались невыполненными. План по увеличению валового объема промышленной продукции в 1971–1975 гг. выполнен на 91%, в 1976–1980 гг. – на 67%, сельскохозяйственной продукции соответственно – на 68% и 56%. Все это не могло не вести к снижению среднегодовых темпов прироста. Производство промышленной продукции в годы 8‑й пятилетки ежегодно увеличивалось, по официальным данным, на 8,5%, в 9‑й – на 7,4%, в 10‑й – на 4,4%. Производство сельскохозяйственной продукции прирастало в 8‑й пятилетке на 3,8% в год, в 9‑й – на 2,3%, в 10‑й – на 1,7%.

Упор в промышленном развитии в 70‑е гг. был сделан на создание гигантских территориально‑производственных комплексов. Всего их было несколько десятков. Главное внимание уделялось ЗападноСибирскому ТПК. В Тюменской области еще в 60‑е гг. были обнаружены огромные залежи нефти и газа. В 1969 г. ЦК партии и правительство приняли решение об ускоренном развитии здесь нефтеи газодобычи. На освоение новых районов Западной Сибири (Самотлор, Сургут, Уренгой, Ямбург и др.) были брошены человеческие ресурсы из всех республик страны, с затратами на освоение не считались. В результате за 70‑е гг. добыча нефти в Западной Сибири выросла в 10 раз. В 80‑е гг. Западная Сибирь стала давать более 10% мирового объема добычи нефти и газа.

Ускорение получила угледобыча. Развернуты были два комплекса по добыче угля открытым способом: в Казахстане – ПавлодарскоЭкибастузский топливно‑энергетический, в Красноярском крае – Канско‑Ачинский. Здесь добывался самый дешевый уголь страны. На базе Усть‑Илимской ГЭС был создан Братско‑Усть‑Илимский лесопромышленный комплекс, а на базе Саяно‑Шушенской ГЭС – Саянский ТПК по обработке цветных металлов.

В целях активизации развития экономики Сибири и Дальнего Востока в 1974 г. было возобновлено строительство Байкало‑Амурской магистрали: первая попытка ее создания предпринималась накануле Великой Отечественной войны. Ее строительство длиной более 3 тыс. км в основном было завершено в 1984 г.

Руководство страны максимально использовало естественное преимущество СССР перед другими странами – колоссальные природные богатства. Однако экстенсивное развитие экономики сдерживало развитие наукоемких отраслей, которые определяли научно‑технический прогресс – электроники, кибернетики, робототехники, биотехнологии. Расширение продажи нефти и газа в страны Запада давало валюту, на которую закупалось недостающее зерно, высокотехнологичное оборудование.

В области сельского хозяйства в 70‑е гг. упор делался на агропромышленную интеграцию – объединение сельского хозяйства с отраслями, которые его обслуживают (промышленность, транспорт, торговля, строительство). Такая интеграция рассматривалась как главное направление сращивания двух форм собственности – государственной и кооперативно‑колхозной. Развернуты были большие работы по мелиорации сельскохозяйственных земель. Строились грандиозные каналы (Большой Ставропольский, Северо‑Крымский, Каракумский) и системы для обводнения и орошения. В 1974 г. ЦК партии и союзное правительство приняли совместное постановление «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР».

Программа подъема Нечерноземья была рассчитана на 15 лет и предполагала резкое увеличение капиталовложений в социально‑экономическое развитие 29 областей и республик России. Средства выделялись, но существенного улучшения ситуации в деревне не наступало. Деньги шли на «широкую мелиорацию земель», «комплексную механизацию и химизацию»; социальная сфера недопустимо недооценивалась. Более того, положение усугублялось массовой ликвидацией «неперспективных» деревень, якобы препятствующих развитию агропромышленной интеграции и концентрации сельскохозяйственного производства. Численность сельских поселений, по данным переписей населения 1959 и 1979 гг., сократилась с 294 тыс. до 177, т. е. количество деревень уменьшалось на 16 каждый день. Для исконного центра Московской Руси это было настоящим бедствием.

Бичом народного хозяйства оставались отвлечение на «шефскую помощь» селу во время уборочной страды до 20% всего активного населения страны, огромные, до 30–40%, потери урожая, неразвитость сферы переработки сельскохозяйственной продукции. Сельское хозяйство все меньше справлялось с задачами продовольственного снабжения страны. С 70‑х гг. в разряд дефицита все чаще попадали мясо, колбасы, а в ряде районов – сыры и молочные продукты.

Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на все противоречия экономического развития на этапе раннего «развитого социализма», экономический потенциал, созданный за 8 и 9‑ю пятилетки (1966–1975), оказался равен потенциалу, на создание которого в стране ушли предыдущие полвека. Если в 1922 г. доля СССР в мировом промышленном производстве составляла 1%, то в 1975 г. она выросла до 12,6%.

Победе директивной экономики над ростками реформ способствовала «холодная война». Соревнование с США и странами НАТО, а также с Китаем в области наращивания военного потенциала вело к милитаризации народного хозяйства СССР. Военные расходы поглощали десятую часть валового национального продукта. По заказам ВПК работала значительная часть машиностроительных заводов страны. «Оборонка» снижала возможности интенсификации «гражданского» производства, примиряла с нерациональным расходованием сырья, электроэнергии, экстенсивным капитальным строительством, растущей диспропорцией в развитии отраслей народного хозяйства. Значительных средств требовала Советская армия, увеличившаяся за 1965–1977 гг. с 3,68 до 4,19 млн военнослужащих (для сравнения: состав армии США уменьшен за эти годы с 3,5 до 2,06 млн).

Замедление темпов роста экономики отражалось на социальных программах и уровне благосостояния советских людей. При росте в 60–70‑е гг. национального дохода в 3,2 раза реальные доходы населения выросли лишь в 2,3. С середины 60‑х гг. замедлились темпы жилищного строительства. С 1956 г. не изменялось законодательство о пенсиях, а число пенсионеров в СССР выросло с 32 млн (1966) до 46 млн (1977). Усиливавшаяся уравниловка в оплате квалифицированного и неквалифицированного труда вела к падению престижа интеллектуальных профессий (инженер, учитель, врач и др.). Постоянно увеличивавшийся с начала 70‑х гг. разрыв между объемом и товарным покрытием денежной массы привел к товарному голоду, который поначалу распространялся на особо престижные товары и предметы длительного пользования, а с годами затронул практически всю сферу товаров и услуг.

«Монолитность» советского народа как новой исторической общности людей в отличие от пропагандистских клише отнюдь не была таковой из‑за экономического неравенства республик и различий их вклада в развитие страны. По официальной статистике, Российская Федерация в 1975 г. могла оставить себе 42,3% собранного на ее территории налога с оборота, Украина – 43,3, Латвия – 45,6, Молдавия – 50, Эстония – 59,7, Белоруссия – 68,2, Азербайджан – 69,1, Грузия – 88,5, Армения – 89,9, Таджикистан – 99,1, Киргизия – 99,2, Литва – 99,7, Узбекистан – 99,8, Казахстан и Туркмения – 100%. Темпы капитальных вложений в экономику союзных республик в 2–4 раза превышали аналогичные показатели для России. Вместе с тем за ее пределами были сильны настроения, что именно Россия и русские виноваты в экономических проблемах республик. Тревожным проявлением таких настроений стали взрывы в Москве в январе 1977 г., организованные армянскими националистами.

Внешняя политика. Со второй половины 60‑х гг. в отношениях СССР со странами Запада дала о себе знать известная «разрядка» напряженности. Она явилась следствием достигнутого к тому времени стратегического паритета СССР и США, лишавшего любую из сверхдержав возможности победы в ядерной войне. В 1969 г. Запад поддержал предложение стран Варшавского блока о проведении общеевропейского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

В 1970 г. советско‑западногерманским договором признавались окончательными послевоенные границы в Европе; аналогичные договоры ФРГ заключила с Польшей и Чехословакией; в декабре 1972 г. состоялось взаимное признание ФРГ и ГДР. В мае 1972 г. СССР и США заключили Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений сроком на 5 лет, названное впоследствии договором ОСВ‑1. Договор устанавливал для обеих сторон ограничения по количеству межконтинентальных баллистических ракет, а также ракет, запускаемых с подводных лодок; однако число ядерных зарядов у сторон не оговаривалось, их наращивание продолжалось.

В ноябре 1974 г. удалось договориться о новом соглашении об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ‑2). Этот договор должен был регулировать предельные рамки по более широкому спектру вооружений, включая стратегические бомбардировщики и разделяющиеся боеголовки. Подписание договора намечалось на 1977 г., однако не состоялось из‑за появления в США нового типа вооружений – «крылатых ракет» и отказа устанавливать на них ограничения. Таким образом, не останавливая гонку вооружений, договор сужал ее фронт. Этому способствовала подписанная в 1972 г. и вступившая в силу в марте 1975 г. конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического и токсического оружия и об их уничтожении.

Плодотворное развитие сотрудничества между СССР и США сделало возможным совместный космический полет в июле 1975 г. двух кораблей – «Союза» и «Аполлона». В мае 1976 г. заключен советско‑американский договор, регламентирующий проведение подземных ядерных испытаниях в мирных целях.

Кульминацией «разрядки» международной напряженности стал Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанный 1 августа 1975 г. главами 33 европейских государств, а также США и Канады. Он устанавливал, что впредь взаимоотношения стран – участниц Совещания будут определяться рядом принципов. Таковыми считались: суверенное равенство, неприменение силы или угрозы силой, нерушимость послевоенных границ, территориальная целостность государств, мирное урегулирование споров, невмешательство во внутренние дела, уважение прав человека и основных свобод. Однако, как показали дальнейшие события, СССР рассматривал Акт прежде всего с точки зрения признания границ в Европе и своего особого положения в ней. Западные же страны ключевым считали пункт о соблюдении прав человека в Советском Союзе и странах Восточной Европы. С развертыванием на Западе кампании в защиту прав человека «разрядка» оказалась подорванной, а с началом войны в Афганистане (декабрь 1979 г.) и вовсе похороненной.

Отношения со странами «третьего мира» в период раннего «развитого социализма» в СССР определялись его стремлением приобрести новых союзников, наладить взаимовыгодное сотрудничество с ними. Советский Союз выступил на стороне Египта и Сирии в «семидневной войне» с Израилем в июне 1967 г., способствовал погашению очередной военной вспышки на Ближнем Востоке осенью 1972 г., поддерживал Индию в ее конфликтах с Пакистаном в середине 60‑х гг. и в 1971‑м. В отношениях с развивающимися странами приоритет отдавался странам «социалистической ориентации» (Кампучия, Лаос, Сомали, Ангола, Мозамбик, Никарагуа). Они получали экономическую и военную помощь, исчисляемую порой миллиардами долларов. Военно‑блоковая логика во внешней политике приводила к установлению союзнических отношений и с режимами диктаторского типа (Ирак, Сирия, Ливия, Эфиопия). Точно такую же политику вели США, поддерживающие крайне реакционные режимы антикоммунистической и антисоветской ориентации.

Отношения с соцстранами в этот период испытывали определенные трудности. В стороне от согласованной с Советским Союзом политики находились Китай, Албания, Румыния, Югославия, КНДР. Обострились отношения с Китаем. В июле 1964 г. Мао Цзэдун заявил, что «примерно сто лет назад район к востоку от Байкала стал территорией России, и с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не предъявляли счета по этому реестру». Вскоре был оглашен список претензий на 1,5 млн кв. км, а в неофициальных беседах говорилось о 3 млн кв. км. В марте 1969 г. произошли вооруженные столкновения в районе острова Даманский на реке Уссури (290 км южнее Хабаровска), а затем и на других участках советско‑китайской границы. Всего было около 500 инцидентов, в которых участвовали 2,5 тыс. китайских военных и гражданских лиц. С осени 1969 г. начаты переговоры по пограничным спорным вопросам. Они шли тяжело, часто заходили в тупик. После смерти Мао Цзэдуна (сентябрь 1976 г.) ситуация не улучшилась. (Даманский с сентября 1969 г. стал де‑факто, а с марта 1992 г. де‑юре китайским о. Чженьбаодао.)

СССР оказывал поддержку Северному Вьетнаму в его борьбе за объединение страны против южновьетнамского режима и открыто выступивших на его стороне США. 5 февраля 1965 г. наше правительство заявило, что «советский народ выполнит свой интернациональный долг в отношении братской социалистической страны». Помощь (в основном вооружением и специалистами, обслуживавшими пусковые установки зенитных ракет) оказывалась более 10 лет, вплоть до поражения южновьетнамского режима. Война, начавшаяся в августе 1964 г., закончилась вступлением северовьетнамских войск в Сайгон 30 апреля 1975 г. и провозглашением Социалистической Республики Вьетнам в июле 1976 г.

«Мировая система социализма» испытывала большие потрясения и в Восточной Европе. В декабре 1967 г. к руководству компартией Чехословакии пришел А. Дубчек. В апреле 1968 г. в ЧССР была принята программа, открывавшая дорогу экономической реформе и демократизации. Однако уже к лету в стране явственно обозначились признаки общественно‑политического кризиса. Средства массовой информации вышли из‑под партийного контроля, авторитет КПЧ стремительно падал, вырисовывалась вполне реальная перспектива ее поражения на выборах в Национальное собрание, назначенных на осень. Руководители «братских партий» увидели во всем этом угрозу и для социализма в своих странах.

«Пражская весна» закончилась вводом в Чехословакию в августе 1968 г. войск СССР, Польши, Венгрии, ГДР и Болгарии. «Угроза контрреволюции» была предотвращена. Но эта акция усилила раскол в «социалистическом лагере». Албания вышла из Организации Варшавского договора. Однако реакцией на чехословацкие события стала серия межгосударственных договоров и соглашений в рамках СЭВ, направленных на усиление экономической и военной интеграции стран Восточной Европы. Роль СССР в содружестве усилилась.

На Западе «право на вторжение» СССР в союзные страны под предлогом защиты социализма и «ограничение суверенитета» восточноевропейских стран стали называть «доктриной Брежнева». Она оказалась, однако, малоэффективной. Кризисные явления вскоре дали о себе знать в Польше. С 70‑х гг. здесь начались массовые выступления жителей страны против существовавшего политического режима. Польша стала первой страной социалистического содружества, в которой реально возникала альтернативная политическая власть.

 

§ 2. КОНСТИТУЦИЯ СССР И ПОЛОЖЕНИЕ В СТРАНЕ В ГОДЫ ПОЗДНЕГО «РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА». 1977‑1985

 

Конституция 1977 г. Новый Основной закон, часто называвшийся «Конституцией развитого социализма», принят 7 октября. По жестокой иронии Истории, завершение разработки и введение его в действие пришлись на время, когда социализм утратил способности к динамичному развитию. Работа над проектом закона заняла долгие годы. Первый проект, который призван был заменить Конституцию 1936 г., готовился и обсуждался вскоре после Великой Отечественной войны. Однако до принятия новой Конституции дело тогда не дошло.

В апреле 1962 г. Верховный Совет СССР утвердил состав Конституционной комиссии во главе с Хрущевым. С его отставкой и ревизией курса на непосредственное строительство коммунизма направление дальнейшей работы над проектом Конституции, естественно, изменилось. Угроза существованию традиционных наций со стороны грядущей «коммунистической нации» (и беспокойство в национальных республиках на этот счет) была снята записью в резолюции XXIII съезда КПСС, из которой следовало, что советский народ как новая общность многонационален.

Работа над проектом Конституции завершалась в соответствии с указаниями XXV съезда партии (февраль 1976 г.), когда либеральные и технократические тенденции в руководстве страной были прерваны, окончательно возобладала доктрина партийности, формировался жесткий внешнеполитический курс, были ярко выражены персонализация власти и укрепление позиций партийно‑государственной бюрократии. Одновременно пропагандировались тезисы об упрочении «ведущей роли рабочего класса», о возрастании социальной однородности общества, расширении прав и свобод граждан (следствие подписания Хельсинкского акта), растущем демократизме. Все это находило отражение в новом проекте Конституции, авторы которого были вынуждены подчас соединять несоединимое.

Завершенный проект Конституции в мае 1977 г. был одобрен пленумом ЦК и вынесен на обсуждение общественности. 7 октября на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета девятого созыва Конституция была принята. В ней подчеркивалась преемственность идей и принципов с предшествующими ей Конституциями 1918, 1924 и 1936 гг.

Конституция состояла из преамбулы и девяти разделов: Основы общественного строя и политики; Государство и личность; Национально‑государственное устройство; Советы народных депутатов и порядок их избрания; Высшие органы власти и управления; Основы построения органов государственной власти и управления союзных республик; Правосудие, арбитраж и прокурорский надзор; Герб, флаг, гимн и столица; Действие Конституции и порядок ее применения.

Главной новацией была преамбула, в которой констатировалось построение «развитого социализма» и создание «общенародного государства». Таким образом, «отмирание государства» отодвигалось на неопределенный срок, а приоритетной становилась задача всестороннего укрепления законности и правопорядка. В качестве высшей цели государства называлось построение «бесклассового коммунистического общества». Основой экономической системы Союза ССР признавалась социалистическая собственность на средства производства, основой политической системы – Советы, социальной основой – союз рабочих, крестьян и интеллигенции. В тексте Конституции появились новые разделы: о политической системе общества, социальном развитии и культуре, статусе народного депутата.

Новая глава (не имевшая аналогов в предыдущих Конституциях) трактовала вопросы внешней политики. Подчеркивалась ее направленность на обеспечение благоприятных международных условий «для построения коммунизма в СССР»; на «укрепление позиций мирового социализма; поддержку борьбы народов за национальное освобождение и социальный прогресс». Закреплялся принцип социалистического интернационализма в отношениях СССР с социалистическими странами и государствами, освободившимися от колониальной зависимости. На практике эти положения порой вступали в противоречие с обязательствами соблюдения принципа суверенного равенства и прав народов распоряжаться своей судьбой, оправдывали внешнеполитическую экспансию социалистического государства.

Впервые в Основном законе отражен действительный механизм власти в СССР. КПСС называлась «руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций» (6‑я статья). Это узаконение реальной роли партии привело к монопольному контролю партийных организаций за деятельностью предприятий и учреждений. Оно резко повышало значение партийного аппарата по всей властной вертикали, превращало членство в партии в практически обязательное условие для любой служебной карьеры.

На развитие «подлинной демократии» были ориентированы новые формы «непосредственной демократии»: всенародное обсуждение и референдум; новые гражданские права – на обжалование действий должностных лиц: судебную защиту от посягательства на честь и достоинство; критику действий государственных и общественных организаций. В Конституции закреплялись права на охрану здоровья, жилище; пользование достижениями культуры; на свободу творчества.

Согласно Конституции, все Советы депутатов: Верховный Совет СССР, Верховные Советы союзных и автономных республик, краевые, областные и другие – составляли единую систему органов государственной власти. Высшим из них являлся двухпалатный Верховный Совет СССР, состоящий из Совета Союза и Совета Национальностей. Он правомочен был решать важнейшие государственные вопросы: принятие, изменение общесоюзной Конституции, включение в состав Союза новых республик, утверждение государственных бюджетов, планов социального и экономического развития. В перерывах между сессиями ВС СССР его функции выполнял Президиум. Повседневная управленческая деятельность осуществлялась при помощи системы государственного управления, которую возглавлял Совет министров СССР. Конституция также закрепила усилившуюся экономическую и политическую роль союзного центра за счет соответствующих прав республик.

Новый Основной закон сохранял положения Конституции 1936 г. о национально‑государственном устройстве. Многочисленные предложения, направленные на устранение иерархии национальных образований (и народов) внутри Союза ССР путем возвращения к традиционному, дореволюционному территориальному принципу административного деления страны, выравнивания статуса республик, перевода отдельных республик из автономных в союзные, в расчет не были приняты. В то же время само определение Союза ССР как «единого союзного многонационального государства» (ст. 69) свидетельствовало о стремлении усилить федеральные централистские начала. В противоречии с этим находилось закрепленное Конституцией за каждой союзной республикой «право свободного выхода из СССР» (ст. 71), подчеркивание ее суверенности (ст. 75, 80).

Таким образом, Конституция СССР 1977 г. окончательно оформила консервативный курс брежневской внутренней и внешней политики, узаконила жесткий идеологический контроль партии над обществом, законсервировала взрывоопасные противоречия в национальном вопросе.

Изменения в государственно‑политическом руководстве в последние годы нахождения у власти Брежнева. Следствием отказа от экономических методов управления стала централизация, бюрократизация и разбухание управленческого аппарата. К 1985 г. общая численность управленцев в стране приблизилась к 18 млн человек: на каждых 6‑–7 работающих приходился один руководитель. Наиболее значительный бюрократический слой (11,5 млн) составлял низовой аппарат предприятий и организаций. На содержание бюрократических структур ежегодно расходовалось до 10% госбюджета. Подчеркивание неуклонного возрастания роли КПСС сопровождалось ее численным ростом. К середине 80‑х гг. в ней насчитывалось 19 млн человек. Соответственно расширялся и партийный аппарат.

В 1982 г. партийная структура включала 14 ЦК компартий союзных республик, 6 крайкомов, 150 обкомов, 2 горкома, приравненных к обкомам (Московский, Киевский), 10 окружкомов, 872 горкома, 631 городской райком, 2885 сельских райкомов, 419,7 тыс. первичных партийных организаций. Таким образом, одних только первых лиц в партийной иерархии в начале 80‑х гг. набиралось (если не считать первичные парторганизации, 80% которых состояли из 3– 45 членов партии) 4570 человек. Однако продвижение наверх уже не было, как раньше, связано с обязательным восхождением по партийной лестнице. Высшая элита страны с 70‑х гг. начинает все больше воспроизводить себя не за счет выдвиженцев снизу, а пугем отбора и подготовки кадров в элитных школах. Таковыми были Академия общественных наук при ЦК КПСС, Высшая партийная школа, Высшая школа профдвижения, Высшая комсомольская школа, Дипломатическая академия, Институт международных отношений.

Вместе с тем в настоящие бастионы бюрократии превращались министерства и ведомства. К 1985 г. союзный аппарат органов управления министерств и ведомств насчитывал 107 тыс. человек, республиканский – 140 тыс., число работников министерств АССР, краевых, областных управлений и отделов составляло 280 тыс. человек. С 1965 г. министерства были абсолютными монополистами в своей отрасли. Они распоряжались всеми ресурсами, непосредственно руководили предприятиями и организациями по всей стране. Переход к строительству предприятий‑гигантов практически во всех отраслях привел к расширению влияния их руководителей.

Главной опорой верховной власти в годы брежневского генсекства стал ЦК КПСС и особенно его аппарат. Если во второй половине 60‑х гг. основные решения принимались на пленумах, то в последующем центр властных полномочий все больше смещался в отделы ЦК. Общая численность ответственных сотрудников аппарата ЦК достигала 1500 человек. Пленумы ЦК и съезды партии, хотя и собирались регулярно, стали все больше носить формальный характер, лишь «одобряя» подготовленные аппаратом решения. Механизм пополнения аппарата ЦК и самого Центрального Комитета к концу 70‑х гг. был отлажен до «совершенства». В определенных пропорциях соблюдалось представительство в аппарате республиканских партийных организаций, краев и областей, ВПК, науки и искусства, правоохранительных органов. В ЦК и его аппарате отражались интересы всех властных структур. Такая ситуация стала благоприятной для лоббирования интересов регионов и отраслей.

Высший уровень власти в стране представляли около тысячи человек в Москве и около 3 тыс. по всему Советскому Союзу. В это число входили руководители аппарата ЦК КПСС, Совмина СССР, крупнейших министерств (обороны, внутренних дел, МИДа), секретари обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик. В него включались министры, заместители министров, члены коллегии министерств и союзных ведомств, высшие представители советского аппарата, армии, КГБ, юстиции, промышленности, науки, пропаганды и культуры, являвшиеся членами и кандидатами в члены ЦК и ЦКК КПСС. На местах к этому перечню добавляются заведующие отделами обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, директора крупнейших промышленных предприятий, командующие военными округами и крупными воинскими частями, начальники управлений КГБ.

Высшее руководство страны к концу 70‑х гг. выродилось в настоящую геронтократию. Средний возраст входящих в Политбюро (21–22 члена и кандидата в члены), секретарей ЦК (10‑11) за 1971–1981 гг. вырос с 60 до 68 лет. «Коллективное руководство» проявляло исключительное внимание к здоровью друг друга. 24 марта 1983 г. было принято специальное решение об ограничении времени работы членов и кандидатов в члены Политбюро старше 65 лет. Увеличивалась продолжительность отпуска, один день в неделю они могли работать в домашних условиях. Брежнев около 6 последних лет имел 3 выходных дня в неделю; врачи требовали для него еще один выходной. По этой причине заседания Политбюро, принимавшие важнейшие политические решения, зачастую длились не более 15–20 мин.

Установленные при «позднем Брежневе» порядки сохранились до 1985 г. «Можно по‑всякому смотреть на возрастной состав Политбюро, – говорил Ю. В. Андропов (1983). – Здесь концентрация политического опыта нашей партии, и поэтому спешная, непродуманная замена людей далеко не всегда может быть на пользу дела». С заменой действительно не спешили. В 1978 г. вместо скончавшегося Ф. Д. Кулакова секретарем ЦК по сельскому хозяйству избрали М. С. Горбачева, 1‑го секретаря Ставропольского крайкома КПСС.

Новым кандидатом в члены Политбюро в марте 1976 г. стал Г. А. Алиев, 1‑й секретарь ЦК КП Азербайджана, затем (с ноября 1978 г.) – Э. А. Шеварднадзе, 1‑й секретарь ЦК КП Грузии. Погибшего в октябре 1980 г. в автомобильной катастрофе П. М. Машерова на посту кандидата в члены Политбюро заменил новый 1‑й секретарь ЦК КП Белоруссии Т. Я. Киселев, скончавшийся в 1983 г. На руководство КГБ был выдвинут В. В. Федорчук (май 1982 г.).

Подчеркивая свою значимость, представители старой гвардии в Политбюро охотно награждали себя всевозможными премиями, орденами и медалями. Л. И. Брежнев с 1981 г. стал рекордсменом по обладанию «Золотыми звездами» Героя. Три брошюры воспоминаний генсека («Целина», «Малая земля», «Возрождение»), подготовленные с помощью профессиональных журналистов, отмечены Ленинской премией по литературе (1979).

Вопрос о своем преемнике Брежнев склонялся решить в пользу К. У. Черненко. В качестве резервной фигуры рассматривался 1‑й секретарь ЦК КП Украины В. В. Щербицкий. По свидетельству В. В. Гришина, незадолго до смерти Брежнев «хотел на ближайшем пленуме ЦК рекомендовать Щербицкого генеральным секретарем ЦК КПСС, а самому перейти на должность Председателя ЦК партии».

«Застой» «развитого социализма» стал временем расцвета номенклатурных привилегий, которые по‑прежнему включали госдачи, спецпайки, спецлечение, спецтранспорт и т. п. Однако все эти атрибуты «власти‑собственности» нельзя было перевести в личную собственность и передать детям. Стремление к обеспечению безбедного существования родных и наследников в условиях безопасности от преследований для номенклатуры, установленной при Брежневе, привело к тому, что в значительной части она не считала обязанной жить по «моральному кодексу строителей коммунизма».

Ординарным явлением становится злоупотребление служебным положением, стремление пристроить родственников к «хлебной» должности, в элитарный вуз и пр. Было, например, образовано надуманное Министерство машиностроения для животноводства и кормопроизводства, которое возглавил свояк Брежнева. Сын Брежнева без должных на то оснований стал 1‑м заместителем министра внешней торговли (в 1983 г. освобожден от должности). Зять Брежнева стал заместителем министра МВД. Сын Андропова с 1979 г. успешно делал карьеру в МИДе, в 1984 г. стал послом в Греции.

Наиболее коррумпированными в годы позднего «развитого социализма» были среднеазиатские республики, где дача взяток чиновникам составляла целую систему. Началось сращивание партийного и государственного аппарата с теневой экономикой. Масштабы последней приобретали все более угрожающий характер. По позднейшим оценкам, в середине 70‑х гг. дельцы теневой экономики отчуждали себе примерно седьмую часть доходов трудящихся, к началу 80‑х гг. – 18%, к 1985 г. – 21%, а в 1989 г. – 25%. В стране множились бригады «шабашников», строивших дачи и целые поселки. Легальными школами капитализма были молодежно‑жилищные кооперативы (МЖК), создававшиеся с 1971 г. для обеспечения молодых семей квартирами на основе хозрасчета. К середине 80‑х гг. только в Москве действовали 52 МЖК. Комсомольцы, «выбивая» фонды, стройматериалы, кредиты, становились предпринимателями. Впоследствии на базе МЖК вырастали строительные фирмы, банки.

Все это происходило на фоне навязчивой псевдокоммунистической пропаганды, непрерывных праздников и награждений по случаю разных годовщин, юбилеев и успехов в «совершенствовании» «развитого социализма». В то же время созданный десятилетиями производственный механизм страны продолжал действовать, улучшая условия жизни сотням миллионов людей.

Поиски путей упрочения социализма при Андропове и Черненко. 12 ноября 1982 г., через два дня после смерти Л. И. Брежнева, пленум ЦК партии избрал генеральным секретарем ЦК Ю. В. Андропова. Ему было 68 лет. С июня 1967 г. он был председателем КГБ, а после смерти М. А. Суслова в феврале 1982 г. – главным идеологом партии. Нетерпимость к инакомыслию, приверженность авторитарному стилю, репутация просвещенного партократа, личная скромность – все эти качества перевесили шансы других претендентов на высший пост. Как нельзя лучше они отвечали и ожиданиям «простого народа»: навести порядок в стране, укоротить привилегии, пресечь мздоимство, повести борьбу с «теневиками». Первые шаги Андропова‑генсека не обманули ожиданий. «Хотя нельзя все сводить к дисциплине, – заявил он в декабре 1982 г., – но начинать надо именно с нее». Одновременно было дано указание готовить серьезные меры в сфере экономики. В 1983 г. начат широкомасштабный экономический эксперимент в трех республиканских и двух союзных министерствах (Минтяжмаше и Минэлектропроме).

С начала 1983 г. сотрудники КГБ занялись выявлением нарушителей трудовой дисциплины. Рейдами по магазинам, кинотеатрам, баням и т. п. выявлялись и наказывались те, кому в это время полагалось находиться на работе. Одновременно был дан ход громким делам о коррупции, объявлена борьба с нетрудовыми доходами, спекуляцией. Большой масштаб приобрела борьба со злоупотреблениями в торговле. Отдан был под суд и расстрелян начальник Главного управления торговли Мосгорисполкома; следом за ним заключены под стражу 25 ответственных работников московского Главторга, директора крупнейших московских гастрономов, автомобильного магазина. Потеснены были позиции «хлопковой мафии» в Узбекистане; добрались до 1‑го секретаря Краснодарского обкома КПСС С. Ф. Медунова, министра МВД Н. А. Щелокова и его заместителя Ю. М. Чурбанова, крупно замешанных в коррупции. За короткое время правления Андропова в Москве сменено более 30% партийных руководителей, на Украине – 34%, в Казахстане – 32%.

Страна с напряженным вниманием следила за информационным нововведением, предвосхитившим будущую «гласность». Каждую неделю газеты публиковали сообщение «В Политбюро ЦК КПСС». Опираясь прежде всего на Д. Ф. Устинова и А. А. Громыко, Андропов «омолодил» Политбюро и Секретариат ЦК. В Политбюро введены Г. А. Алиев, ставший 1‑м заместителем председателя правительства СССР Н. А. Тихонова; В. И. Воротников (председатель Совмина РСФСР с июня 1983 г.); М. С. Соломенцев (председатель Совмина РСФСР до июня 1983 г., позже председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС с июля 1983 г.). Новым кандидатом в члены Политбюро стал В. М. Чебриков (председатель КГБ с декабря 1982 г.). Новыми секретарями ЦК избраны Н. И. Рыжков (заведующий экономическим отделом ЦК); член Политбюро Г. В. Романов (1‑й секретарь Ленинградского обкома партии, отвечающий в Политбюро за координацию работы предприятий ВПК); Е. К. Лигачев (заведующий отделом оргпартработы ЦК).

Большое оживление в обществоведении вызвала статья Ю. В. Андропова «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР» (Коммунист, 1983, № 3). Генсек предостерегал «от возможных преувеличений в понимании степени приближения страны к высшей фазе коммунизма». Признание противоречий и трудностей «развитого социализма» и фраза Андропова «мы не знаем общества, в котором живем» воспринимались как необходимая предпосылка для дальнейшего самопознания и возможного реформирования советского общества. Однако «возрождение коммунистического фундаментализма» оказалось недолгим. 9 февраля 1984 г. Ю. В. Андропов, страдавший неизлечимой болезнью почек, скончался.

Некоторое наведение порядка, дисциплины и другие мероприятия, связанные с его именем, дали заметный экономический эффект. По официальным данным, темпы роста экономики в 1983 г. составили 4,2% (против 3,1% – в 1982 г.); национальный доход вырос на 3,1%; промышленное производство – на 4%; производство сельскохозяйственной продукции – на 6%.

Андропова на посту генерального секретаря ЦК и Председателя Президиума Верховного Совета сменил давний соратник Брежнева К. У. Черненко. (Ему в тот момент было 73 года, и у него была тяжелая форма астмы.) Его приход к власти сразу же обернулся отказом от андроповских новаций. Новых назначений в Политбюро и Секретариат ЦК при Черненко не произошло, но на второе место в руководстве вместо Н. А. Тихонова был выдвинут М. С. Горбачев. Борьба за дисциплину была свернута, нити дел о коррупции оборваны на уровне среднего управленческого звена. Представители партийной и государственной элиты вновь оказались вне всяких подозрений. На время самыми важными стали разговоры о новой Программе КПСС и дискуссия о «стадии развития общества», которую предлагалось теперь именовать не развитым, а развивающимся социализмом. Черненко полагал, что таким образом начиналась работа, придающая «мощное ускорение развитию народного хозяйства».

Знаковым для периода нахождения у власти Черненко стало восстановление в партии Молотова (июнь 1984 г.). Просталинское настроение старой генерации Политбюро при этом было отчетливо выражено Устиновым, предлагавшим восстановить в партии и Маленкова с Кагановичем. По его словам, «ни один враг не принес столько бед, сколько принес нам Хрущев своей политикой в отношении прошлого нашей партии и государства, а также и в отношении Сталина». Однако В. М. Чебриков напомнил о резолюциях на списках репрессированных и о потоке писем с возмущениями, которые следует ожидать в случае восстановления. Неизвестно, как разрешился бы этот вопрос, поскольку «ренессанс» позднего «брежневизма» вскоре закончился.

20 декабря 1984 г. скончался Д. Ф. Устинов, 10 марта 1985 г. – К. У. Черненко.

Положение в экономике и социальной сфере. Неспособность руководства переломить негативные тенденции в народном хозяйстве обусловила дальнейшее снижение темпов экономического развития. В 10‑й пятилетке (1976–1980) национальный доход вырос на 21%, объем промышленной продукции – на 24%, сельскохозяйственной – на 9%. В 11‑й пятилетке (1981–1985) соответствующие показатели составляли 16,5, 20 и 11%. В начале правления М. С. Горбачева на волне «ускорения» планировалось увеличить в 12‑й пятилетке (1986–1990) национальный доход на 20–22%, промышленную продукцию – на 21–24%, продукцию сельского хозяйства – вдвое.

Среднегодовые темпы прироста национального дохода, составлявшие, по официальным данным, в 1971–1975 гг. 5,7%, в годы 10‑й пятилетки снизились до 4,3%, 11‑й – до 3,6%. Соответствующие показатели среднегодовых приростов промышленной продукции равнялись 7,4, 4,4 и 3,7%, сельскохозяйственной – 2,3, 1,7 и 1,4%.

Аналогично снижались и показатели роста производительности общественного труда. Плановые задания по увеличению валовой продукции промышленности в 10‑й пятилетке удалось выполнить на 67%, в 11‑й – на 77%; по увеличению продукции сельского хозяйства и того меньше – соответственно на 56 и 42%. Последние цифры свидетельствуют, помимо прочего, о невысоком качестве народнохозяйственного планирования.

Задания 11‑й пятилетки, утвержденные на XXVI съезде КПСС (март 1981 г.), не были выполнены ни по одному показателю. Тем не менее развитие страны имело поступательный характер. Темпы роста национального дохода (вновь созданная стоимость во всех отраслях сферы материального производства) на протяжении всех 70‑х гг. сохранялись на уровне 4,9% ежегодного прироста, и даже в самую «застойную» пятилетку (1981–1985) обеспечивался ежегодный прирост в среднем на 3,6% в год. Альтернативные данные показывают, что в 70‑е гг. национальный доход ежегодно возрастал на 2,1%, а в 1981–1985 гг. – на 0,6%, но и эти показатели были ненамного ниже, чем в большинстве развитых стран. Что же касается общего промышленного производства, то с 1970 по 1988 г. оно возросло в СССР в 2,38 раза против 1,32 раза в Англии, 1,33 – в ФРГ, 1,48 – во Франции, 1,68 – в США, в 2 раза – в Японии.

Национальное богатство России в 1970–1980 гг. прирастало в среднем на 7,5% в год против 10,5% ежегодного прироста в 60‑е гг. В целом брежневский, андроповский и черненковский периоды (1964–1985) характеризуются ежегодным приумножением национального богатства на 6,5%, и лишь в горбачевский период этот показатель снизился до 4,2% в год. Рост валового внутреннего продукта России в эти годы характеризуется следующими данными. В 1985 г. его объем составлял 3494 млрд руб. и был в 2,9 раза больше, чем в 1964 г., и в 1,4 раза больше, чем в 1977 г.

СССР располагал мощной многоотраслевой экономикой, обеспеченной практически всеми видами сырья, кадрами ученых, инженеров, рабочих. Произошли существенные сдвиги в решении извечной для страны транспортной проблемы. За 60–80‑е гг. произведена полная замена паровозов тепловозами, самолетов с поршневыми моторами на реактивные, речные и морские суда оснащены дизельными двигателями. В народном хозяйстве появились мощные специализированные грузовые автомобили, комфортабельные скоростные автобусы, налажено массовое производство легковых автомобилей («Волга» с 1956 г., «Запорожец» с 1960 г., «Жигули» с 1970 г.), заметно расширилась и улучшилась автодорожная сеть, был создан магистральный трубопроводный транспорт. Производственный потенциал был вполне высоким и позволял вести эксперименты по переустройству экономики в нужном направлении без коренной перетряски жизни народов страны. Однако руководству СССР периода позднего «развитого социализма» эта задача оказалась не по силам.

«Наверху», конечно, многие осознавали неблагополучие в развитии экономики. Предпринимались и попытки найти выход из положения. В 1979 г. группой аналитиков под руководством заместителя председателя Совмина академика В. А. Кириллина был подготовлен доклад о состоянии и перспективах советской экономики. Он содержал реалистическую картину тяжелого положения советской экономики: страна начинает безнадежно отставать в использовании передовых технологий, а нарастающие проблемы нельзя решить без радикального, структурного реформирования экономики. Предложения аналитиков, как и все более ранние проекты реформ в экономике, были так или иначе связаны с представлениями о необходимости расширения роли элементов рыночных отношений в социалистической экономике.

Однако доклад вызвал лишь раздражение и недовольство большинства членов Политбюро. В. А. Кириллин был снят с работы. Это, по всей видимости, стало одной из причин обострения болезни.

А. Н. Косыгина. В октябре 1980 г. он был освобожден от работы. Назначенный 23 октября 1980 г. председателем Совмина Н. А. Тихонов к реформам относился столь же подозрительно, как и Брежнев.

«Совершенствование» управления народным хозяйством пошло в ставшем к концу 70‑х гг. уже привычным русле замещения экономических рычагов административными. Постановление ЦК от 12 июля 1978 г. «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов» делало упор на дальнейшее повышение роли государственного плана как важнейшего инструмента государственной политики. Число обязательных плановых показателей вновь было увеличено, их содержание уточнялось в одновременно принятом постановлении «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Параллельно с этим усложнялась и дифференцировалась отраслевая структура управления экономикой.

Попытки интенсифицировать экономику посредством составления многочисленных программ автоматизации и комплексной механизации, носивших административно‑бюрократический характер, оказались малоэффективными, поскольку они не влияли на зарплату и уровень жизни. Не удавались и попытки реанимировать трудовой энтузиазм. Многочисленные трудовые почины, вахты, встречные обязательства, работа по бездефектному методу имели мало общего с ударничеством довоенных лет и трудовым энтузиазмом послевоенной пятилетки. Они чаще всего были «инициативой» партийных органов, а не масс, и быстро угасали. Это, конечно, не исключает того, что в трудовых коллективах было немало замечательных, уважаемых мастеров своего дела и честных тружеников, служащих примером для подражания.

С конца 70‑х гг. нарастало влияние ряда объективных факторов, препятствовавших развитию экономики экстенсивными методами. Осложнилась демографическая ситуация. Уменьшение рождаемости в 60‑х гг. привело к сокращению притока трудовых ресурсов. Перемещение центров добывающей промышленности в восточные районы повысило себестоимость топливно‑энергетического сырья. Так, добыча топлива с 1971 по 1980 г. увеличилась в СССР более чем в 3 раза, газа – более чем в 8, а нефти – почти в 7 раз. Нефть и газ были важнейшими предметами советского экспорта. Только от вывоза нефти страна получала ежегодно около 16 млрд долларов. Доля топлива и энергоносителей в общем объеме советского экспорта выросла С 15,6% в 1970 Г. ДО 54,4% – В 1984 г. В 1960 г. почти вся нефть и газ добывались в европейской части СССР, в середине 80‑х гг. две трети общесоюзной добычи нефти и газа обеспечивала Западная Сибирь. Добывать топливо в северных районах страны становилось все труднее, и в 1984 г. впервые за годы советской власти годовая добыча нефти снизилась.

За 1965–1982 гг. общая валютная выручка СССР от экспорта нефти и газа составила около 170 млрд долларов. Возникла явная зависимость страны от конъюнктуры мирового рынка. Падение цен на уголь и нефть на мировом рынке в середине 80‑х гг. стало важнейшей причиной финансового и бюджетного кризиса. Годы позднего «развитого социализма» стали называть годами «застоя» прежде всего потому, что, поглощая потоки нефтедолларов, советское руководство мало что сделало для перестройки экономических механизмов.

В декабре 1978 г. введена в строй первая очередь огромного Волгодонского завода тяжелого машиностроения (Атоммаш). Именно здесь начиналось поточное производство различных типов ядерных реакторов для АЭС. Однако наряду с работами по завершению этого строительства сооружались дорогостоящие, бесперспективные и экологически небезупречные Астраханский газоконденсатный комбинат, газохимический комплекс Тенгизгюлимер, канал Волга–Чограй в Калмыкии.

Деревне, традиционно выступавшей донором экстенсивного развития промышленности, с годами все труднее было играть прежнюю роль. Капиталовложения в сельское хозяйство хотя и возрастали, но явно недостаточно. Молодежь продолжала уезжать в город. С 1967 по 1985 г. деревню ежегодно покидало в среднем 700 тыс. человек. Средний возраст сельских жителей неуклонно повышался.

Особенно тяжелое положение складывалось в Нечерноземье – на огромной территории исторического центра России, охватывающей 29 областей и автономных республик. Это была тяжелая расплата за непонимание того, что в «холодной стране» инвестиции в сельское хозяйство должны быть в несколько раз больше, чем в практике властей. Тем не менее реализация принятого в 1974 г. постановления «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР» позволила построить ряд крупных производственных комплексов. Несомненным достижением стало и завершение электрификации села. Однако на развитие социальной сферы и на инфраструктуру средств выделялось значительно меньше, сельский быт продолжал оставаться примитивным и тяжелым. Продукция, проданная государству колхозниками Нечерноземья в 1980 г., после всех реформ, оставалась убыточной. По молоку убыток составлял 9%, по крупному рогатому скоту – 13%, по свиньям – 20%, по птице – 14%, по шерсти – 11%. Это оставалось одной из главных причин упадка сельского хозяйства.

Курс на укрупнение мелких населенных пунктов фактически обнаруживал незаинтересованность властей в развитии каждой деревни из‑за высоких затрат на индивидуальное жилищное строительство, дороги, мосты, газопроводы. В результате число населенных пунктов постоянно сокращалось под предлогом неперспективности. Жизнь в отдаленных от центральных усадеб деревнях замирала. Закрывались школы, больницы, магазины, предприятия службы быта. По материалам переписей населения 1959 и 1989 гг., численность сельского населения в стране сократилась на 10%, в Нечерноземье – на 42%. Число сельских поселений в РСФСР уменьшилось за это время на 139 тыс., в Нечерноземье – на 76 тыс. Возникла и обнаружила тенденцию к росту особая категория сельских поселений, не имеющих трудоспособного населения. Традиционный и важнейший источник роста численности населения страны фактически не действовал. Исторический центр России исчезал, словно в каком‑то мощном катаклизме. Политику ликвидации мелких деревень писатель В. Белов с полным основанием охарактеризовал как «преступление против крестьянства».

В результате преобразований на селе к концу 1985 г. в стране насчитывалось 26,2 тыс. колхозов и 22,7 тыс. совхозов. В них было занято соответственно 12,7 и 12 млн человек и производились примерно равные объемы продукции сельского хозяйства (на 73,9 и 75,2 млрд руб.).

Обстановка кризиса, складывавшегося в сельском хозяйстве в условиях позднего «развитого социализма», коренным образом отличалась от дореволюционного положения в российской деревне. Несмотря на все потрясения советского периода истории и разрушения военных лет, совокупные усилия советской власти и крестьянства позволили увеличить к началу 80‑х гг. производство сельскохозяйственной продукции по сравнению с дореволюционным уровнем в 3–4 раза, годовую производительность индивидуального труда в сельском хозяйстве более чем в 6 раз, а часовую в 10–И раз (средняя продолжительность рабочего дня крестьянина составляла около 7 ч, а в начале века – 11). Общественная производительность труда в агропромышленном комплексе СССР с учетом худших природных условий (по биоценозу в 2,9 раза, продолжительности стойлового содержания скота в 3,4 раза и т.д.), в сущности, не уступала американскому. Все это позволяло Советскому Союзу иметь общенародный продовольственный фонд, достаточный для того, чтобы гарантировать своим гражданам потребление продовольствия на 1/3 большее, чем в среднем в мире.

При всем этом поиски вывода деревни из кризиса, предпринятые в конце 70‑х гг., во многом лежали в традиционном архаичном стереотипе мышления. М. С. Горбачев, ставший в 1978 г. секретарем ЦК по сельскому хозяйству, возглавил разработку очередного проекта его оздоровления под названием «Продовольственная программа СССР на период до 1990 г.» (одобрена в мае 1982 г.). Ее суть состояла в комплексном использовании всего арсенала административно‑бюрократических мер для решения продовольственной проблемы в стране к 1990 г.

В основе программы лежала идея агропромышленной интеграции – установления производственных связей между колхозами, совхозами, предприятиями пищевой промышленности, торговыми, строительными и транспортными организациями. Производство замыкалось в единый государственный агропромышленный комплекс. На региональном уровне в АПК объединялись все предприятия, связанные с производством и переработкой сельскохозяйственной продукции, с производством удобрений, сельхозтехники и пр. Создавались соответствующие структуры агропромышленных объединений. В ноябре 1985 г. высшей инстанцией стал Госагропром СССР, вобравший функции пяти союзных министерств. К середине 80‑х гг. в агросфере экономики действовало 4,8 тыс. межхозяйственных предприятий. Однако агропромышленная интеграция не принесла ожидаемого эффекта. За счет дополнительных бюджетных ассигнований в 11‑й пятилетке удалось преодолеть спад производства в сельском хозяйстве и даже обеспечить некоторый его рост по сравнению с 10‑й. В целом же намеченных показателей достичь не удалось. Продуктов на «душу населения» в стране больше не становилось. Советский Союз был вынужден ввозить из‑за рубежа все большее количество продовольствия. В 1976–1980 гг. импорт составлял 9,9% от уровня сельскохозяйственного производства страны, в 1980 г. – 18,1%, в 1981 г. – 28,4%.

Стратегическая, длящаяся десятилетиями недооценка необходимости особо крупных вложений в сельское хозяйство «холодной страны» и быт крестьян обернулась проеданием нефтедолларов и отсутствием масштабных инноваций в высокотехнологичные отрасли хозяйства. А это имело в будущем роковые последствия.

В целях ускорения развития сельского хозяйства в южных районах страны в начале 80‑х гг. в СССР разработаны проекты переброски части стока северных рек на юг: сибирских – в Среднюю Азию, европейских – в Каспий через Волгу. Проекты широко обсуждались в правительстве, находили поддержку в южных регионах страны. Благодаря резкой критике общественности, прежде всего русских писателей (В. Белов, Ю. Бондарев, С. Залыгин, В. Распутин) и ученых (академики А. Л. Яншин, Д. С. Лихачев, Б. А. Рыбаков), осуществление экологически опасных проектов в 1986 г. было отложено.

Противоречия индустриальной модернизации страны отражались и на социальной сфере. Социальная структура советского общества приобретала все более городской характер, что явно не соответствовало географической специфике страны. Численность населения городов выросла с 164 млн человек в 1979 г. до 180 – в 1985 г., сельское население уменьшилось с 99 до 96 млн. Численность рабочих и служащих в народном хозяйстве с 1975 до 1985 г. выросла со 102 млн до 118,5 млн, число колхозников сократилось с 15 до 12,5 млн человек. Горожане составляли почти 2/3, в отдельных республиках и регионах – до 3/4 населения. Однако его общий прирост происходил главным образом за счет высокой рождаемости в среднеазиатских республиках. Естественный прирост населения в 1986 г. составлял в России 0,68%, в то время как в Эстонии, Латвии он равнялся 0,40%, на Украине и в Литве – 0,44 и 0,66%, в Белоруссии и Грузии – 0,74 и 0,99%, в Молдавии – 1,30%, в Казахстане и Армении – 1,81 и 1,83%, в Азербайджане – 2,09%; а в Киргизстане и Туркменистане – 2,55 и 2,85%, в Узбекистане и Таджикистане – 3,08 и 3,52%.

Несмотря на официальный тезис об усилении социальной однородности общества, на деле усиливалась дифференциация в качестве и уровне жизни различных слоев населения. Доходы верхнего слоя, составлявшего около 2% населения, в 20–25 раз превосходили заработки низших слоев. По официальным данным на март 1986 г., 4,8% рабочих и служащих народного хозяйства СССР зарабатывали менее 80 руб. в месяц; 32,3% – 80–140; 29,5% – 140–200; 22,7% – 200–300; 9,5% – свыше 300 руб. На рабочего в СССР в виде заработной платы приходилась все меньшая часть стоимости созданного им продукта. В 1971 г. доля зарплаты в чистой продукции промышленности составляла 58%, а в 1985 г. – 36%. В середине 80‑х гг. свыше 50 млн человек все еще были заняты на производстве неквалифицированным ручным трудом.

Уравнительные тенденции привели к падению престижа квалифицированного труда. Это имело тяжелые последствия, сдвигало в «тень» доходы, получаемые сверх официальной зарплаты. Росла прослойка врачей, помогавших больным за дополнительную плату; расширялись репетиторские услуги в сфере образования; в товарный оборот включался используемый гражданами жилищный фонд. Теневая экономика была связана и с чисто уголовной деятельностью, хищениями товаров и сырья, махинациями с отчетностью, изготовлением на государственных предприятиях и последующей продажей неучтенной продукции через государственную торговую сеть, с валютными операциями. По различным оценкам, к середине 80‑х гг. в теневой сфере экономики было занято 15 млн человек. Ее объемы оценивались в 80 млрд руб. В городах на долю этой экономики приходился ремонт 45% квартир, 40% автомобилей, 30% бытовой техники. На селе эта доля доходила до 80%.

Вместе с тем о позитивных сдвигах в развитии общества свидетельствовали многократный рост расходов на культуру; увеличение тиражей книг, периодических изданий; укрепление материальной базы СМИ. В 70‑е гг. страна вступила в эпоху «телевизионной культуры». Однако в целом доля государственных средств, выделяемых на социальные и образовательные нужды в условиях позднего «развитого социализма», сокращалась. При Брежневе доля на просвещение в государственном бюджете была меньше, чем даже перед войной, когда страна была гораздо беднее. Это происходило на фоне роста расходов на содержание бюрократических и управленческих структур.

В конечном итоге 60–80‑е гг. были временем существенного повышения благосостояния народа. Среднемесячная денежная заработная плата рабочих и служащих, занятых в 1970 г. в промышленности, равнялась 133,3 руб. в месяц, в сельском хозяйстве – 100,9 руб., она в 2,2 и 1,6 раза превышала прожиточный минимум. Дополнительные доходы из фонда общественного потребления и личных подсобных хозяйств значительно увеличивали этот разрыв. Съезды партии постоянно требовали усилить внимание к производству товаров потребления и обеспечить коренные сдвиги в качестве и количестве товаров и услуг для населения. Повышались денежные доходы населения, увеличивалась гарантированная заработная плата колхозников, оклады низкооплачиваемых слоев населения подтягивались к оплате среднеоплачиваемых. Однако в реальности эта политика приводила к тому, что нередко ущемленными в оплате труда оказывались специалисты высокой квалификации. Создавалась нелепая ситуация, когда в машиностроении и строительстве инженеры получали меньше, чем рабочие‑сдельщики. Если в конце 50‑х гг. инженерно‑технические работники в целом получали на 70% больше, чем рабочие, то к середине 80‑х гг. разрыв составил лишь 10%, что снижало престиж инженерной профессии и не способствовало развитию научно‑технического прогресса.

Реальные доходы в расчете на душу населения за 1965–1975 гг. выросли на 46%, в 1976–1980 гг. – еще на 18%, в 1981– 1984 гг. – на 10%. Вместе с тем на протяжении 70‑х гг. в стране ежегодно вводилось более 100 млн кв. м жилья, что позволило улучшить жилищные условия более чем 107 млн человек. В 11‑й пятилетке новое жилье получили еще 50 млн человек. В 1976–1980 гг. построено жилых домов площадью 527,3 млн кв. м, в 1981–1985 гг. – 552,2 млн. Городской жилищный фонд увеличился с 1867 млн кв. м в 1975 г. до 2561 млн в 1985 г. Это было огромное достижение.

Жизнеобеспечение людей в годы «развитого социализма» улучшалось в результате огромного по масштабам дорожного строительства. Эксплуатационная длина железных дорог Министерства путей сообщения СССР увеличилась с 125,8 тыс. км (конец 1960 г.) до 144,9 тыс. км в конце 1885 г. Длина автомобильных дорог общего пользования с твердым покрытием за это время возросла с 258 тыс. км до 812 тыс. км. К построенным в послевоенные годы метрополитенам в Ленинграде (1955) и Киеве (1960) во времена «застоя» прибавилось метро еще в 8 крупнейших городах – Тбилиси (1966), Баку (1967), Харькове (1972), Ташкенте (1977), Ереване (1981), Минске (1984), Горьком и Новосибирске (1985). Быт людей в городе в основном вышел на современный уровень и существенно улучшился на селе (главным образом за счет завершения его электрификации). Были сделаны большие капиталовложения в гарантированное жизнеобеспечение на долгую перспективу: созданы единые энергетические и транспортные системы, построена сеть птицефабрик, в основном решившая проблему белка в рационе питания. Громадные вложения в Сибирь и Урал, сделанные в 1960–1980‑е гг., в принципе обеспечивали жизнь страны на многие десятилетия вперед. Судя по динамике множества показателей, СССР в 1965–1985 гг. находился в состоянии благополучия, несмотря на многие неурядицы, которые в принципе могли быть устранены.

Советские люди пользовались бесплатным образованием, медицинским обслуживанием, государство несло большие расходы по содержанию жилищного фонда. Выплаты и льготы, полученные населением из общественных фондов потребления, в 1979 г. составляли 4,9 млрд руб., а в 1985 г. – 9,3 млрд. К концу 70‑х гг. возрастало или было стабильным потребление непродовольственных товаров и обеспечение товарами длительного пользования.

Розничные цены на основные потребительские товары не претерпели существенных изменений по сравнению с 50‑ми гг., увеличивались медленнее, чем заработная плата основной массы трудящихся. В целом ситуация в этом отношении в 50–80‑е гг. была куда как более выигрышной в сравнении с 30‑ми и 40‑ми гг.

С 1962 г. цены на продовольствие почти не менялись, за исключением рыбных и деликатесных товаров, шоколада, кофе, цитрусовых и винно‑водочных изделий. В целом индекс государственных розничных цен на все товары повысился в 1984 г. по сравнению с 1965 г. на 11%. Повышение цен на продовольственные товары произошло главным образом за счет алкогольных напитков. Если это влияние исключить, то повышение цен на продовольствие составляло к 1965 г. – 6%, а к 1980 г. – 2%. Достигалось это во многом за счет дотаций государства по продаже продовольствия, главным образом мяса и молока. Впервые дотации появились в 1965 г. в сумме 3,6 млрд руб. и увеличивались в последующем почти на 4 млрд руб. в год, создавая известные «ножницы» цен и серьезные перекосы в экономике. В 1987 г. дотации составляли 57 млрд руб. Рыночные цены на продукты питания в среднем в 2,5 раза превышали государственные розничные цены.

Поддержание заниженного уровня цен на продовольствие порождало дефицитность, спекуляцию, подрывало принцип социальной справедливости из‑за разной доступности каждого покупать продукты по низким государственным розничным ценам. Например, население Москвы и ряда других крупных городов, лучше снабжавшихся мясо‑молочными продуктами, меньше тратило на покупку продовольствия, чем население других городов и районов, где эту продукцию можно было приобрести в основном в комиссионной торговле и на рынке по ценам в 2 и более раза выше государственных.

Несмотря на все эти перекосы и трудности, вплоть до середины 80‑х гг. происходили благоприятные сдвиги в структуре питания населения: увеличилось потребление мяса, овощей, фруктов, ягод; сокращалось потребление хлебопродуктов, картофеля. В 1985 г. в расчете на душу населения в СССР потреблялось: мяса – 61,7 (по РСФСР – 67) кг, молока и молочных продуктов – 325 (по РСФСР – 344) кг, яиц – 260 (по РСФСР – 299) шт. (Соответствующие цифры по РФ на 1995 г. – 55, 253, 214.) В целом во второй половине 60 – первой половине 80‑х гг. в СССР поддерживалось благосостояние на уровне среднеразвитых стран, а по ряду показателей даже выше. К 1985 г. средняя калорийность питания в СССР составляла 3389 ккал, в США – 3652, ФРГ – 3567, Великобритании – 3316, Франции – 3156, Японии – 2916 ккал.

С начала 70‑х гг. страна пошла по пути массовой автомобилизации населения (в 1970 г. на каждые сто семей приходилось два легковых автомобиля, в 1980 г. – 10, в 1985 г. – 15). Несмотря на то что она не шла в сравнение с зарубежными аналогами, ее последствия были значительными. Семейный автомобиль ломал многие стереотипы «советской цивилизации», способствовал индивидуализации повседневной жизни, досуга. Со времени хрущевских Новых Черемушек жизненным ориентиром советского человека становятся отдельная квартира для семьи в противовес коммуналкам и все расширяющееся приобретение бытовых товаров длительного пользования: холодильников, стиральных машин, радиои видеоаппаратуры, мебели.

В 1970 г. 32 из каждых 100 семей имели телевизоры, в 1980 г. их число удвоилось, а в 1985 г. достигло 90. Достаточно образованное советское общество получало все больше информации не только о своей стране, но и о реальной жизни за рубежом. И эта возможность сравнения была зачастую не в пользу «благоденствия» при «развитом социализме». При дефиците очень многих товаров и услуг в СССР радио, телевидение, видеопродукция, появившиеся в стране товары западного производства создавали впечатление, что общество «загнивающего капитализма» вовсе не знает, что такое дефицит. На деле не знала его и верхняя часть советской партийно‑государственной «номенклатуры», для которой еще со сталинских времен власть практически превратилась в синоним частной собственности.

Неблагоприятные тенденции общественного развития, скептическое отношение населения к официальной пропаганде стали причиной нараставшего отчуждения масс от творцов политики, усиления оппозиционных настроений в обществе. Постоянно давало о себе знать недовольство национальной политикой.

Осложнение внешнеполитических условий развития. Прямолинейность «геронтократов» в осуществлении курса во внешней политике СССР стала одной из причин нового обострения международной напряженности. Соглашение с США об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ‑2), которым устанавливалась предельная численность у сторон стратегических бомбардировщиков и разделяющихся боеголовок, действовало с 1974 г. Однако оно не приобрело юридической силы из‑за отказа США учитывать предельно допустимые уровни по новым видам вооружений. 18 июня 1979 г. во время встречи в Вене Л. И. Брежнева и президента США Д. Картера договор ОСВ‑2 был все‑таки подписан. Он ограничивал у сторон на период до 1985 г. количество ядерных вооружений всех видов числом 2400. Однако американский конгресс договор не ратифицировал, и администрация США до 1986 г. выполняла его условия «добровольно».

В 1978 г. США развернули кампанию по размещению в Западной Европе нейтронных боеприпасов. Идея массовых убийств при сохранении материальных ценностей вызвала возмущение европейской общественности. 7 апреля 1978 г. нейтронный проект был приостановлен. Но уже 12 декабря 1979 г. на сессии НАТО принято решение о размещении в Западной Европе крылатых ядерных ракет среднего радиуса действия (Першинг II) и крылатых ракет «Томагавк», способных достигать территории Советского Союза за считаные минуты.

Администрация президента США Р. Рейгана (1981–1988) оказалась совсем не расположенной к поискам компромиссов с «коммунистами». В июне 1982 г., предпринимая новое пропагандистское наступление против СССР, Рейган провозгласил «всемирную демократическую революцию», которая «сметет марксистско‑ленинские режимы на свалку истории, как это уже случилось с другими тираниями». В ноябре 1982 г. вышла директива Рейгана по защите национальной безопасности, провозглашавшая, что цель политики США – подрыв сырьевого комплекса СССР. Другая директива, от января 1983 г., предусматривала дополнительное финансирование оппозиционного движения в странах Восточного блока в размере 108 млн долларов. По словам одного из ее авторов, она четко формулировала, что американской целью является «не сосуществование с СССР, а изменение советской системы».

В 1983–1984 гг. новые ракеты были размещены на территории ФРГ, Великобритании, Италии. В свою очередь Советский Союз, по согласованию с правительствами ЧССР и ГДР, разместил в этих странах в 1984 г. вместо устаревших новые ядерные ракеты среднего радиуса действия РСД‑20 (на Западе их называли СС‑20).

Таким образом, европейская разрядка была сломана, гонка вооружений ускорилась, мир снова стал приближаться к опасной черте. Гонка ложилась тяжелым бременем на советскую экономику, усугубляя негативные тенденции ее развития. Темпы гонки оказались для СССР непосильными. С конца 70‑х гт. он начал постепенно отставать от США по отдельным видам вооружений. Это обнаружилось с появлением у американцев крылатых ракет и стало еще более очевидно после обнародования в марте 1983 г., в нарушение Договора по ПРО 1972 г., программы стратегической оборонной инициативы (СОИ). Гонка вооружений явилась одной из причин кризиса в СССР. По американской оценке, она отвлекала от работы на потребительские нужды 25–30% производственных мощностей СССР, а у США этот показатель находился на уровне 5‑6%.

Другим «источником разорения» СССР становилась помощь развивающимся странам. В конце 70‑х гг. он был связан дипломатическими отношениями более чем со 130 государствами, почти половину из них составляли развивающиеся. Стремясь к расширению своего влияния, Советский Союз направлял для работы в страны «третьего мира» военных и гражданских специалистов, выделял огромные льготные долговременные кредиты, осуществлял поставки дешевого вооружения и сырья. Если в 1955–1968 гг. поставки оружия «братским режимам» составляли сумму в 4,5 млрд долларов; а в 1966–1975 гг. – 9,2 млрд; то в 1978–1982 гг. они равнялись 35,4 млрд долларов. СССР нес большие затраты на обучение иностранных студентов и аспирантов. Однако эффективность помощи оказалась незначительной, кредиты по большей части не возвращались.

В конце 70 – начале 80‑х гг. возросли противоречия в отношениях СССР с его союзниками по Организации Варшавского договора. В государствах Восточной Европы усилилось стремление освободиться от опеки со стороны СССР, добиться самостоятельности в проведении внутренней и внешней политики. Особенно острым стал социально‑экономический и политический кризис, разразившийся в конце 70‑х гг. в Польше. Расширение советской экономической помощи успеха не имело. Кризис разрастался. В 1980 г. рабочий профсоюз «Солидарность» организовал ряд крупных антиправительственных выступлений, требуя проведения экономических и политических реформ. Правительство было вынуждено пойти на уступки, признав, что «контрреволюция сильнее власти». Избранный 1‑м секретарем ЦК ПОРП генерал В. Ярузельский ввел 13 декабря военное положение в стране. СССР поддерживал Польшу суммами в 3–4 млрд долларов в год, в середине 80‑х гг. эти расходы уменьшились до 1– 2 млрд. «Солидарность» была запрещена, антиправительственные силы ушли в подполье, но кризис преодолеть не удалось. В 1989 г. лидеры профсоюза пришли к власти.

Кризис социалистической системы проявился и в военном столкновении 1979 г. между Китаем и Вьетнамом, в котором Советский Союз поддерживал Вьетнам. В конце 70‑х гг. в Китае началось проведение экономических реформ, основанных на принципах НЭПа. Советские руководители не сумели извлечь пользы из этого опыта, расценив реформы как начало реставрации капитализма в Китае.

Ослабление, неудачи СССР во внешней политике и особенно участие в афганской войне стали причинами падения его авторитета и растущей изоляции на международной арене. Ведущие капиталистические страны объявили научно‑технический бойкот Советскому Союзу и его союзникам. Координационный комитет по экспортному контролю (создан в 1949 г. по инициативе США) ввел запрет на ввоз в СССР широкого круга наукоемкой продукции и технологий. Следствием широкой антисоветской кампании, развернутой на Западе, стал и отказ сената США ратифицировать подписанный с Советским Союзом в 1979 г. договор ОСВ‑2, бойкот XXII Олимпийских игр в Москве и ответный бойкот соцстранами XXIII Олимпиады 1984 г. в США. (Бойкот осуществлен в знак протеста против размещения американских ракет в Европе и военного присутствия в Никарагуа.) Антисоветская кампания особенно усилилась в связи со сбитым в ночь на 1 сентября 1983 г. над Сахалином южнокорейским «Боингом», принятым за американский самолет‑разведчик, и гибелью 269 пассажиров самолета. Тон кампании задал президент США Р. Рейган, который назвал Советский Союз «империей зла» и объявил о начале работ над программой СОИ («звездные войны»).

Призывы к разрушению советской «империи» в США с особенной силой звучали ежегодно в течение третьей недели июля, отмечаемой как Неделя порабощенных Советским Союзом наций. Резолюция о них принята Конгрессом США в июле 1959 г. В ней утверждалось, что «с 1918 г. империалистическая агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет зловещую угрозу для безопасности Соединенных Штатов и всех свободных народов мира». Решено было ежегодно отмечать в США Неделю порабощенных наций до тех пор, пока не будет достигнута их свобода и независимость.

Особенно негативным по последствиям оказалось решение Политбюро об оказании помощи революционному движению в Афганистане, на практике – Народно‑демократической партии Афганистана, пришедшей к власти в результате «апрельской революции» 1978 г. Увидев в Афганистане «вторую Монголию», перепрыгивающую из феодализма в социализм, руководители СССР решили не упускать возможности расширения социалистического содружества. Помощь оказывалась правительству Н. М. Тараки, с сентября 1979 г. – правительству X. Амина, свергшего Тараки. По его просьбе 25 декабря советские войска вошли в Афганистан. 27 декабря с помощью советского «спецназа» в Кабуле был совершен переворот, к власти пришел Б. Кармаль. На стороне последнего советские войска были втянуты в гражданскую войну. После ввода советских войск в Афганистан США объявили торговые санкции против СССР, а страны НАТО – бойкот предстоящих Олимпийских игр в Москве в 1980 г.

«Интернациональная помощь» афганскому народу растянулась на ю лет. Она обернулась для СССР ежегодными расходами в 3–5 млрд долларов, гибелью 14,5 тыс. советских солдат. Через Афганистан за это время прошло 620 тыс. советских военнослужащих; 35 тыс. из них вернулись оттуда ранеными, более 100 тыс. – больными гепатитом. Вывод советских войск в феврале 1989 г. не остановил гражданской войны в Афганистане.

Осложнение внешнеполитических условий развития, неблагоприятная конъюнктура для нашей страны, складывавшаяся на мировом экономическом рынке, ускорили нарастание в ней кризисных явлений.

 

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 523; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!