Выдающаяся стойкость и образцовое мужество в кубинской тюрьме
Вам нельзя брать с собой в район мероприятия то, что сможет раскрыть вашу личность или показать, что вы агент государственной службы.
Приказ офицеру разведки США, направленный в Латинскую Америку в 1905 г.
8 сентября 1960 г. американские бизнесмены вышли из самолета в Гаване. В паспортах и туристических визах, которые они предъявили кубинским чиновникам, значилось «Даниель Карсвелл, инженер-электрик из Истчестера, штат Нью-Йорк», «Юстас Ван Брант, инженер-механик из Балтимора, штат Мэриленд» и «Эдмонд Тарански, инженер-электрик из Нью-Йорка».
Кроме проездных документов, у них были кредитные карточки, водительские права и другие документы, подтверждающие их личности. Однако все эти официальные документы были мишурой. Профессиональные художники OTS, имевшие большой опыт в изготовлении и копировании документов и создавшие все это «классическое содержимое бумажника», назвали бы это «карманным мусором ЦРУ».
На самом деле Юстас Ван Брандт был инженером OTS Торнтоном Андерсеном (Энди), а Эдмонд Тарански – Уолтером Замински (Вилли), техником по системам акустического контроля. Третий турист, путешествующий как Дэниел (Дейв) Карсвелл, был старшим группы, которого все называли Крист. Он был недавно назначен руководителем подразделения акустических операций и считался наиболее грамотным специалистом ЦРУ в мероприятиях подслушивания и установке спецтехники.
|
|
|
Имея при себе документы прикрытия и придерживаясь заранее разработанной легенды, все трое прибыли на Кубу для выполнения в течение недели мероприятий по установке техники подслушивания в новое здание посольства одной страны, строительство которого еще не было завершено. Это был редкий для ЦРУ шанс, и появился он после решения кубинских властей начать дипломатические отношения с недругами Америки.
ЦРУ заранее узнало место строительства и заключило договор с его владельцем, чтобы позволить техникам установить систему подслушивания на этапе возведения нового здания. Мало того, что это был великолепный шанс внедрить спецтехнику непосредственно в намеченную цель разведки, сам план операции был вполне выполним. Хозяин стройки мог разрешить трем американцам доступ на стройку в любое время суток, и никто бы не стал задавать никаких вопросов.
Учитывая это обстоятельство, бригада Криста запланировала вначале провести полное предварительное обследование места установки спецтехники, чтобы затем уже работать без опасения расшифровки. Единственным тревожным моментом был рост антиамериканских настроений у кубинского правительства. С тех пор как ранее популярный у американцев курорт стали редко посещать туристы, прибытие в тропики трех американцев в поисках приключений могло привлечь пристальное внимание службы иммиграции или сотрудников кубинской контрразведки.
|
|
|
Летом 1960 г. на Кубе внешне все еще было безопасно, но тревожные изменения уже начались. Прошло чуть больше года после революции, а репутация Кубы как прекрасного места для семейного отдыха стала быстро меняться. В Гаване все чаще происходили гражданские волнения, и в американскую Флориду потекли кубинские беженцы. На все более настойчивые протесты режим Кастро отвечал массовыми арестами. Кубинские бизнесмены, поддерживавшие свергнутого диктатора генерала Батисту, получили клеймо «контрреволюционеров» и уже начинали бояться нового кубинского правительства.
Несмотря на эти тревожные события, политическая ориентация Кастро пока оставалась неясной. Находясь у власти менее двух лет, Кастро по-прежнему отрицал коммунистические ценности, хотя его решение в 1960 г. «подружиться» с коммунистическим Китаем за спиной тайваньского правительства должно было открыть миру глаза на предпочтения кубинского руководителя.
США пока поддерживали дипломатические связи с правительством Кастро, но обстановка осложнялась, и отношения между странами явно ухудшались. Фиделя Кастро возмущали и конфликт вокруг импорта кубинского сахара в США, и осуждение Америкой правительственного контроля кубинской прессы, профсоюзов и университетов. Куба также возобновила дипломатические отношения с СССР, радостно встретив нового посла Сергея Кудрявцева, который 15 лет назад был объявлен канадским правительством персоной нон грата в связи с делом о советской агентурной сети в этой стране. Теперь у Советского Союза в лице «друга Кастро» появилась точка опоры в Западном полушарии, всего в 150 км от США.
|
|
|
В своих речах, обращенных к мировой общественности, говоря об отношениях с Америкой, Кастро рисовал радужную картину. Кубинские же беженцы, оказавшись во Флориде, сообщали о нарушениях прав человека, а также о пустых обещаниях кубинского лидера не национализировать частные фирмы. В одном из своих многочисленных выступлений в декабре 1959 г. Кастро запретил даже Санта Клауса вместе с импортом рождественских елок.
Поскольку формальный разрыв отношений между двумя странами становился все более вероятным, ЦРУ начало формировать основы для ведения разведки на острове. В сельской местности создавались запасы техники и шпионского оборудования. Агентам, которым теперь следовало прекратить личные встречи, дали дополнительные средства безличной связи, такие как тайнописные рецепты и планы тайниковых операций.
|
|
|
В течение лета 1960 г. сотрудники ЦРУ фиксировали периодическое наружное наблюдение со стороны службы безопасности Кубы, которая вела слежку за маленьким офисом в Гаване. В этом офисе базировалась небольшая команда завербованных ЦРУ кубинцев, которых привлекли для поддержки мероприятий американской разведки. А тем временем подразделения ЦРУ уже планировали одобренные Белым домом тайные операции против Кубы, включая вооруженное вторжение на остров отрядов контрреволюционеров-беженцев и возможное убийство кубинского лидера.
Сентябрьское мероприятие подслушивания планировали провести во что бы то ни стало, учитывая вероятность отзыва с острова всех официально находящихся на Кубе американцев. Проводимая месяцем ранее подобная операция подслушивания против другого объекта потерпела неудачу из-за организационных проблем. Плюс ко всем этим неприятностям начался сезон ураганов, и все ожидали знаменитый тайфун «Донна», который, рождаясь в Карибском море, угрожал как поездкам на Кубу, так и планам ЦРУ. Эти обстоятельства убеждали: задержка даже на несколько дней могла повлечь за собой срыв всей операции.
TSD должен был как можно скорее использовать удобный момент, однако в ЦРУ испытывали большой дефицит в «свободных» офицерах-акустиках. Заканчивалось лето, некоторые сотрудники были в плановых отпусках, другие направлялись к местам новых назначений, а оставшиеся офицеры-техники обслуживали операции ЦРУ по всему миру.
Вилли, опытный офицер-техник, вернулся из отпуска после командировки в Азию и направился на Кубу для проведения операции, даже не навестив родителей. Энди, инженер-акустик, рассматривал предстоящую операцию как шанс отличиться. Он верил, что его личный опыт в установке спецтехники поможет ему решить оперативные задачи и внедрить спецоборудование оптимальным образом. Дейв, отвечавший за качество работы акустической спецтехники, также был профессионалом своего дела. И ни у кого не было причин сомневаться в том, что все трое через несколько дней вернутся домой.
После встречи в Гаване с офицером ЦРУ, руководившим этой операцией, техники распаковали свои инструменты и технику подслушивания. Все шло по плану, когда неожиданно начались проблемы. Вдруг ни с того ни с сего струсил владелец здания и отказался пускать бригаду на стройку. Это было серьезной проблемой, но оперативный офицер резидентуры, который был на связи с бригадой, заверил, что поездка не будет напрасной. Местная резидентура ЦРУ получила разрешение из Лэнгли организовать прослушивание другого объекта – открывающегося офиса китайского Агентства печати, который располагался в новом высотном здании Seguro Medico в центре Гаваны.
Эта операция казалась всем достаточно простой. Кубинский учитель танцев по имени Марио, оперативный контакт ЦРУ, арендовал квартиру этажом выше китайского офиса. В случае возникновения проблем, техники TSD могли перебраться со своим оборудованием в квартиру секретаря посольства США, живущего в этом же здании.
На следующий день в центре города, в кафе, техники встретились с оперативником ЦРУ для получения подтверждения о готовности начать мероприятие. В кафе прибыл Марио и, выпив чашку кофе, уехал, не обращая внимания на четырех американцев. Его пустая кофейная чашка была сигналом «добро» для техников, которые планировали вначале осмотреть помещения, где предполагалось провести мероприятие. Резидентура опасалась, что осведомитель ЦРУ попал под наблюдение кубинских спецслужб, и операцию было решено провести без контрнаблюдения. Все согласились, что это довольно рискованно для техников – работать в квартире агента. Предполагалось, что они останутся в квартире агента до полного завершения операции по установке спецтехники.
Прибыв в здание Seguro Medico, Энди и его коллеги заметили отсутствие на месте консьержа. Это был хороший знак. «Было воскресенье, и потому внутри никто нам не встретился. Мы вошли в лифт и поднялись на несколько этажей выше, чтобы затем спуститься по лестнице в квартиру агента. Мы ее обследовали, чтобы определить материал стены и местоположение электросети. Мы обсуждали, какое оборудование придется использовать для сверления и последующей заделки мест вскрытия, а также то, каким образом мы разделим работу между собой. Мы уже подготовили "план внедрения", чтобы сократить время последующей работы. Наконец мы вернулись в свой безопасный дом», – вспоминал Энди.
На следующий день, после согласования и одобрения резидентом ЦРУ плана работы, техники направились в квартиру. Они должны были просверлить пол своей квартиры и далее потолок нового китайского офиса, чтобы сделать крошечные отверстия менее одного миллиметра для микрофонов. «Это не была работа вслепую, – объяснял Энди. – Мы знали, что квартиры расположены симметрично по отношению друг к другу и предполагали контролировать офис одновременно с жилым помещением. Никогда заранее нельзя сказать, как будет работать спецтехника, но мы надеялись, что аккуратное микрофонное отверстие даст хороший акустический эффект, и мы сможем контролировать сразу несколько смежных комнат».
В этом мероприятии предполагалось использовать передатчик SRT-3. Это полностью транзисторное изделие размером с пачку сигарет передавало информацию по незашифрованному радиоканалу. На SRT-3 был установлен маленький приемник дистанционного управления, который позволял контролеру на КП включать и выключать радиозакладку и тем самым снижать риск обнаружения работающего передатчика в случае, если кто-то из китайцев начал бы поиск «жучков». Питание передатчика должно было осуществляться от сети здания, это позволило бы системе работать сколь угодно долго.
Однако с самого начала все пошло совсем не так, как планировалось. В квартире не было кондиционера, и духота заставила троих американцев раздеться до белья. Толстые бетонные полы с трудом поддавались даже специальным сверхпрочным сверлам с алмазными наконечниками.
В течение следующих двух дней техники продолжали работать, прерываясь только на еду, которой их снабжали Марио и оперативный офицер ЦРУ. Если бы все шло по плану, то вся операция должна была уложиться в три дня.
Но в среду начались неприятности. Первой из них стал визит сотрудника местной сервисной компании, которого без шума отправили обратно. Внезапно громкий стук заставил Дейва подойти к входной двери квартиры. Открыв, он увидел направленное в лицо дуло пистолета и молодого человека в униформе защитного цвета, а с ним – и четырех его товарищей. Пять кубинцев ворвались в комнату и быстро нейтрализовали Дейва, не дав возможности поднять тревогу.
Энди и Вилли были в ванной комнате. Энди вытащил два светильника, один из потолочного крепления и другой над аптечкой, открыл углубление в штукатурке для отвода от линии электропитания, в то время как Вилли работал над антенной. «Мы почти закончили вполне приличную установку, остался последний штрих – уложить плитку в ванной, чтобы закрыть провода от передатчика до линии электросети в стене, – рассказывал Энди. – Мы сделали все, кроме крошечного отверстия в потолке. И тут начались проблемы».
Энди и Вилли продолжали увлеченно работать в ванной и происходящего в холле не слышали. Им показалось, что приехали или Марио, или оперативник. Но Дейв не возвращался, и Вилли пошел узнать, в чем дело. И тут ему в лицо ткнулось дуло пистолета – так близко, что он разглядел следы ржавчины на внутренней стороне ствола. Энди обернулся и увидел вооруженного кубинца. Его вытолкали из ванной на кухню, где уже находились Дейв с Вилли. Кубинцы казались несколько растерянными, как будто не знали, что делать дальше, и это добавляло страху и нервозности трем американцам.
«Мы простояли у стены на кухне несколько часов. Они перерыли все, но, думаю, они сами не знали, что искать, – рассказывал Энди. – Они взяли все наши деньги, потом мои хорошие сигары. Затем нас отправили в спальню и включили свет».
Дейв и Энди, сидя на кровати, общались друг с другом с помощью записок. Американцы не спали всю ночь, а кубинцы ждали, кто еще появится в квартире. Один раз прозвучал выстрел. Кубинцы убили Марио или оперативника? Страхи оказались необоснованными. Один из охранников всего-навсего случайно выстрелил себе в руку.
На следующее утро американцев перевели в гостиную, и начался первый из многочисленных допросов. Все оборудование и инструменты были аккуратно разложены на полу. Отвечая на множество перекрестных вопросов, техники придерживались легенды: прибыли в отпуск и решили подзаработать ремонтом электросети.
Американцам дали кофе и сфотографировали вместе с оборудованием. В течение следующих дней эти снимки появились в местных газетах в заметках об американских шпионах.
Так как операция была спланирована довольно быстро, у техников не было основной легенды, которой можно было твердо придерживаться. Имелось лишь несколько документов и умение нагло отрицать свою вину во время допросов. Никого из этих троих никогда не брали с поличным, американцев даже не тренировали в этом плане, как сотрудников армейских подразделений или офицеров разведки перед проведением особо опасных мероприятий. Если бы кто-то из них раскрыл свой псевдоним или отошел от легенды, или сломался во время допроса, то все трое были бы объявлены преступниками и шпионами. И последствия были бы куда серьезней, ведь правительство Кастро уже установило жесткие наказания за совершение политических и социальных преступлений.
Наконец кубинцы перевели всех троих в здание военной разведки, в нескольких кварталах от американского посольства. Там у американцев сняли отпечатки пальцев и сфотографировали. К вечеру техников развели по разным комнатам. В этих комнатах, не более 3 кв. м каждая, с совмещенными душем и туалетом, находились другие задержанные, сидевшие на двухъярусных кроватях.
Ночью начался первый из многочисленных допросов. В сопровождении охранника Вилли оказался перед тремя кубинцами в комнате c кондиционером. Один из них, которого американцы называли про себя Гнилые Зубы, взял инициативу на себя. «Что вы здесь делаете, мистер Тарански? – спросил Гнилые Зубы, который говорил по-английски. – Вы ведь работаете на ЦРУ, не так ли?»
Вилли на первых допросах придерживался «туристической» легенды. На второй день его отвезли на квартиру и приказали объяснить назначение оставленного там оборудования. Вилли рассказал, как работают некоторые части оборудования, и сумел «случайно» сломать несколько монтажных блоков, чтобы скрыть истинное назначение спецтехники. На следующий день он был снова доставлен в квартиру, где его поджидали фотокорреспонденты и телерепортеры для пресс-конференции. Когда один из них спросил Вилли, добровольно ли он здесь находится, тот ответил, что нет, и указал на Гнилые Зубы: «Он сказал мне, что я буду расстрелян, если не буду сотрудничать».
После пресс-конференции Вилли и Энди развели по разным камерам. Дейва доставили на военную базу «Колумбия». Трое мужчин должны были провести 29 дней, подвергаясь среди ночи допросам, находясь то в парилке тюремной камеры, то в холодной комнате для допросов. Но на этом их история не закончилась.
В течение следующих 12 недель – до середины декабря – отношения между Кубой и Соединенными Штатами непрерывно ухудшались. Американское посольство посоветовало всем американским подданным уехать из страны. А Кастро, находясь в Нью-Йорке, был тепло принят советской делегацией. После своей четырехчасовой речи в ООН Кастро узнал, что его самолет был конфискован американскими властями в качестве имущественного залога за кубинские долги. СССР, торопясь укрепить отношения с кубинским лидером, любезно обеспечил его своим самолетом.
В ЦРУ арест трех сотрудников вызвал серьезный переполох. Ситуация казалась безнадежной. «Туристическая легенда, которую использовали техники ЦРУ, была слишком простой, – было сказано в докладной записке. – Их прикрытие не выдержит проверки, если кубинцы начнут серьезное расследование и интенсивные допросы. Так, например, Вилли в качестве места жительства в Нью-Йорке назвал адрес женщины, которой он как-то назначал свидание. И если эту женщину начнут расспрашивать, то она ответит, что не знает Эдмонда Тарански».
В конце октября все трое были переведены в старую крепость-тюрьму Ла-Кабана. Техникам выдали тюремную одежду, снова взяли отпечатки пальцев и поместили в отдельные камеры, заполненные уголовниками, «диссидентами» и американскими туристами, арестованными во время революции.
«В тюрьме Ла-Кабана начались серьезные допросы. Дейв был помещен в ту же часть тюрьмы, что и мы, но в другую камеру, – рассказывал Энди. – Я его видел только на допросах, когда он выходил, а я заходил в комнату. Нас приводили из душной камеры в ледяную комнату допросов и угрожали пистолетом. Нам говорили: "Либо вы начнете сотрудничать, либо вас расстреляют". Я верил в реальность угроз. Они сказали, что мы должны сотрудничать, поскольку они знают о нас всю правду. Однажды, когда следователь описал нашу недавнюю встречу с коллегами в кафе, я подумал, что мы могли быть трупами еще до того, как вошли в ту самую квартиру».
Иногда вопросы менялись, и следователи начинали обвинять нашу тройку в работе на ФБР. Гнилые Зубы часто повторял, что двое других задержанных уже признались и, таким образом, правду скрывать бессмысленно. Во время одного допроса молодой охранник постоянно играл со своим оружием, щелкая затвором. «Скажите ему, что мужчины не играют с оружием, – сказал Вилли. – Так делают только дети».
«Мы не знали, что же будет дальше. Я был убежден, что меня расстреляют. Но я бы никогда не сделал ничего, что опозорило бы моих детей или морскую пехоту, – рассказывал Энди. – Я был готов перейти в мир иной, но, слава Богу, не пришлось». Вероятность казни всех троих была вполне реальной. Расстрельные команды были заняты и днем, и ночью – Кастро безжалостно устранял политических противников. Надежные источники утверждают, что в 1961 г. было казнено более 2000 человек. «Они расстреливали от пяти до семи человек каждую ночь. Это происходило прямо под нашими окнами. Одного из них я никогда не забуду, – вспоминал Энди. – Его звали Джулио, он был врачом, получил образование в Испании и руководил несколькими антикастровскими политическими кружками. Чтобы спасти людей из своей группы, он взял всю вину на себя. Он спал надо мной, и через пару дней мы стали друзьями. А потом его расстреляли».
17 декабря, через несколько месяцев противостояния, американо-кубинские отношения испортились бесповоротно. Президент Эйзенхауэр объявил о запрете на весь экспорт на Кубу, за исключением нескольких видов продовольствия и медикаментов. 25 октября кубинское правительство приняло ответные меры, национализировав все банки, частные сахарные и ликероводочные заводы, а также магазины, включая американские транснациональные корпорации, такие как Sears, Reebok, General Electric и Coca-Cola. Через несколько дней американский посол Филипп Бонсэй покинул страну.
Техников формально объявили «врагами Кубы», и судья потребовал 30 лет тюрьмы. Вместе с адвокатом, нанятым посольством США, американцы выдержали четырехдневное заседание военного трибунала. После суда американский консул Хью Кесслер попытался подойти к трем осужденным. Стараясь, чтобы его услышали, он сказал: «Вы настоящие парни. О вас все знают». Кесслер был последним американским чиновником, которого они видели в течение последующих двух лет.
Приговор был «виновны». Техники были приговорены к десяти годам каждый, и это в то время на Кубе считалось хорошим приговором. «Суть была в том, куда вас поведут после суда, налево или направо, – объяснял Энди. – Если направо, то вы оказывались в комнате наподобие небольшой часовни, и было понятно, что завтра утром вас расстреляют. Путь налево для большинства заключенных означал 30 лет тюрьмы. В те дни 30 лет заключения считалось довольно мягким приговором. Нас повели налево, и я понял, что нас не собираются расстреливать».
На параде в Гаване 1 января 1961 г. вместе с другим вооружением были продемонстрированы советские танки. Отношения между США и Кубой были официально разорваны два дня спустя, через две недели после суда. Три техника оставались в тюрьме Ла-Кабана, придерживаясь своей туристической легенды и скрывая настоящие фамилии. В это время они узнали, что их агент Марио, в квартире которого они были обнаружены, был выслан с Кубы к своей жене во Флориду, вероятно, за недостаточностью доказательств его виновности.
22 января 1961 г. тюремные власти сделали официальное объявление о том, что вся тройка вместе с 250 заключенными переведена в тюрьму на Сосновый остров. Официально называемая военным городком тюрьма располагалась на маленьком острове площадью около 2000 кв. км, недалеко от побережья и, возможно, была самой страшной из всех кубинских тюрем. Сам Кастро провел там два года после нападения в 1953 г. на Казармы Монкада.
Этот остров послужил основой знаменитой книги Стивенсона «Остров сокровищ» и в начале двадцатого столетия был известен своими роскошными курортами и плантациями сахарного тростника. Однако в 1925 г. кубинский президент Жирардо Мачадо поддержал идею создания на острове современной тюрьмы. Эта тюрьма должна была стать полигоном для реализации «научной» теории реабилитации преступников. Кубинский посол, направленный в США для изучения состояния дел с тюрьмами, был восхищен новой тюрьмой в штате Иллинойс и предложил использовать американский опыт на Кубе.
В основу проекта новой тюрьмы были положены идеи британского философа XVIII века Иеремии Бентама, заложившего основы теории либерализма. Тюрьма имела форму цилиндра, где камеры располагались радиально к центральной башне охраны, из которой просматривалось все, что делают заключенные. Проект тюрьмы-паноптикума был основан на идее полного контроля заключенных; при этом сами заключенные не могли видеть охранников из-за створок жалюзи на окнах центральной башни.
В период с 1926 по 1931 г. кубинское правительство построило четыре тюремных здания, каждое из которых было связано подземными тоннелями с центральной частью, служившей столовой и чем-то вроде помещения для проведения культурных и общественных мероприятий. Центральную часть окружали камеры-клетки. Они были открытыми и освещались лучами прожекторов. Каждая клетка была шириной около 2 м и длиной 3,5 м.
Уникальность тюрьмы была и в том, что в соответствии с теорией Бентама у клеток не было дверей. Заключенные могли свободно бродить по зданию и готовиться к возвращению в общество в качестве полезных граждан. «Там все сделано для того, чтобы каждый человек смог найти себе занятие или ремесло по душе, – с энтузиазмом писала в 1932 г. одна лондонская газета. – В конце дня разрешались шахматы, домино и карты, а также более активные игры на специальных площадках. Был также кинозал и радиоточки».
Однако три сотрудника ЦРУ не нашли на Сосновом острове ничего общего с описанием «прекрасной тюрьмы» в британском журнале. Независимо от научных идей, которые, возможно, вдохновляли создателя оригинального проекта тюрьмы, она сама пребывала в ужасающе плохом состоянии.
Камеры-клетки по-прежнему не имели дверей, но тюрьма, рассчитанная на 4500 заключенных, была переполнена. 6000 мужчин еле помещались в четырех блоках, называемых «проспектами». Каждый этаж проспекта был заполнен мусором и всевозможными паразитами, от крыс и вшей до клопов и пиявок. Все это было источником болезней и инфекций, и заключенные должны были самостоятельно заниматься чисткой своих камер.
В каждой клетке были туалет со сливом, но не было проточной воды. Кран на первом этаже давал воду, которая, как скоро обнаружили американцы, была непригодна для питья. Она пахла рыбой и могла использоваться только для мытья, стирки одежды и смыва в уборных. Заключенные таскали воду в клетки в 18-литровых ведрах. Питьевая вода доставлялась в тюрьму и заливалась в цистерну, из которой заключенные могли брать около 4 л за один поход. Вопрос с водой был самым главным, и заключенные быстро приобретали новые навыки, например, учились обходиться одной кружкой драгоценной воды, чтобы побриться.
Так как туалеты не функционировали должным образом, заключенные использовали две клетки в ряду, как общие уборные. Туалеты часто засорялись, и сточные воды переполняли края сливов, стекая вниз на первый этаж и создавая сантиметровый слой нечистот на кафельном полу.
Рассказывает Андерсен: «Время от времени набиралось несколько добровольцев для уборки скопившейся грязи. У заключенных был свой "президент" – бывший полицейский, который работал на режим Батисты. Он мог заставить нескольких парней принести воды для уборки».
В этой тюрьме Кастро держал бесчисленное количество самых разных заключенных, включая многих из дореволюционной кубинской элиты, врачей, адвокатов, бизнесменов, а также сторонников Батисты и американских наемников. Этих заключенных держали отдельно от уголовников. «Конечно, везде была политика. Сторонники революции ненавидели людей Батисты и наоборот, – рассказывал Энди. – Но там они были все вместе».
Обитатели тюрьмы жили впроголодь. Самые везучие получали передачи от родственников и друзей или покупали еду в тюремном военном магазине. Немногие, у кого были деньги, могли приобретать еду из окружающих ресторанов, которую исправно доставляли тюремные служащие. Те же, кто не мог себе этого позволить, выживали с трудом.
Три техника посылали телеграммы горничной, служившей у Марио; она действовала как их внешний контакт и в ответ на просьбы посылала передачи. «В результате время от времени мы получали посылки, – вспоминает Вилли. – Это был единственный способ выжить в кубинской тюрьме».
ЦРУ стало принимать меры, чтобы доставлять узникам посылки из Штатов. Техники были сильно удивлены и приободрились, когда увидели, что посылки перевязаны лентой, которой пользовались на складе OTS под Вашингтоном. Это был явный сигнал, что о них не забыли.
Техники получали письма, в том числе от их семей и коллег из OTS. Одно письмо Дейву пришло из секретариата OTS. Отправителем была указана Салли Уилсон. В конверте была фотография, на которой мужчина из ЦРУ, обнимая женщину, переходил через ручей. Дейв был счастлив, увидев знакомые лица на странной фотографии, он все время думал о ней. Только после освобождения техники узнали, что «Салли Уилсон» было подсказкой, сигналом, что фото содержит тайнопись. «Если бы мы положили снимок в воду, то основа отклеилась бы и появилась тайнопись, – рассказывал Энди. – К сожалению, мы были акустиками и не знали об этих методах связи – мы не разгадали эту тайную подсказку. Таким образом, попытка установить тайнописную связь с тюрьмой провалилась».
В тюрьме часто проводились обыски. После побега одного из заключенных власти построили 1400 мужчин на первом этаже, где они голые стояли полукругом, а в это время клетки обыскивались. «Мы провели целый день на ногах, и если вы поднимали голову, тюремщики заставляли опускаться на грязный пол, – рассказывал Энди. – Люди мочились прямо на пол, поскольку мы стояли там по 14 часов с опущенными головами, и это было невыносимо. Когда стемнело, охрана на центральной башне включила мощные прожекторы, и это был единственный свет.
Все охранники, молодые ребята, имели чешские карабины с коробчатым магазином и штыками. Вдруг они начали нервничать. Внезапно мы услышали удары колокола. Заключенные устали, и многие начали садиться на корточки. Мы сказали, что не собираемся сдаваться, как другие, ведь мы американцы. И только мы, трое, остались стоять. Но если бы охранники начали стрелять, то мы были бы первыми, в кого они попали бы».
Схватки и борьба за еду были постоянными. Когда один голодающий получал порцию получше, тут же начинал голодовку другой. Ответ на этот второй протест был быстрым. Охранники стреляли рикошетом, чтобы запугать заключенных.
«Как мы быстро узнали, самоубийство было обычным делом. Заключенные поднимались по лестницам на пятый этаж и прыгали вниз. Бывший астролог доктор Карбелл попал в заключение после того, как два года назад предсказал в газете крушение режима Кастро». Однажды американцы ночью увидели, как Карбелл начал подниматься по «лестнице смерти». Вилли и Энди быстро спустили его вниз, в безопасное место. «Все кубинцы сторонились его и боялись связываться с ним. Энди и я быстро поднялись с кроватей и сумели вовремя его схватить, – вспоминал Вилли. – Он получил образование где-то в Европе и говорил с небольшим акцентом. Этот тучный мужчина постоянно находился в невероятной грязи».
Американский наемник, Ричард Аллен Пекареро, был захвачен вместе с антикастровскими заговорщиками. Пекареро сошел с ума от тюремной жизни, жил один в своей клетке в полной грязи. Иногда приходили кубинские заключенные и тыкали его палкой, вызывая в ответ его звериный рык. Американцы постарались поддержать Пекареро, такого же, как и они, гражданина США. Они вымыли его и перенесли в другую клетку. Среди заключенных техники OTS нашли кубинского психиатра, который согласился обследовать американца. Затем техники организовали посылку с валиумом для Пекареро.
Наиболее приспособленными к условиям тюрьмы были воры. Они показали политическим заключенным одну хитрость – как пронести контрабанду в камеру. Охранники главных ворот тюрьмы часто спали, и вокруг ее стен было полно мусора и травы. Друзья заключенных прятали контрабанду в сорняках. Двое заключенных прогуливались по периметру в противоположных направлениях и вели наблюдение. Из камеры выбрасывали спичечную коробку с помощью рогатки. Она падала к ногам человека за забором. Он наклонялся завязать шнурок и привязывал газету или другую контрабанду к веревке, которая была намотана на коробок.
Чтобы скоротать время, техники сделали игру «Монополия» и научили других заключенных играть в нее. «У Вилли появилась группа кубинских друзей, которые регулярно заходили к нему, чтобы поиграть, – вспоминал Энди. – И однажды, когда все собрались, раздался истошный крик. Оказывается, в ходе игры Эрнесто, инженер, который строил тоннели в центре Гаваны, "приземлился" там, где у кого-то было четыре гостиницы. Он разразился криками, отказался "заплатить арендную плату" и разломал всю игру».
Наконец техники решили сделать радио. Кто-то принес в тюрьму наушник, и среди тюремного мусора нашли несколько советских поломанных радиоприемников, а также стетоскоп, который использовали как дополнительный наушник. Катушку настройки будущего радиоприемника сделали из круглой картонки из-под рулона туалетной бумаги, которую обмотали медным проводом.
Оставалась последняя проблема – батарейки. «Для этого нужен был исходный материал – два разных металла и электролит. У нас была медь от телеграфного провода, который мы оторвали от стены, и было олово от покрытия ведер, но нужен был еще электролит, – объяснял Энди. – Для этого мы послали одного парня в медчасть, и он возвратился с бутылкой сульфата меди. Хорошо, что охранники не заставили его это выпить». Когда в собранный «элемент питания» добавили сульфат меди, батарея заработала и радио заговорило.
Правда, не хватало припоя, и поэтому все провода в этом кустарном радио должны были быть надежно скручены для хорошего контакта. Последним шагом явилась антенна длиной в сотню метров. Заключенным удалось вывести ее наверх рифленой крыши главного «проспекта» и натянуть вдоль внешней стороны.
«Когда, наконец, радио было собрано, мы смогли принимать несколько американских радиостанций. Ночью я часто подходил к краю крыши для лучшего радиоприема, – рассказывал Энди. – С четырьмя трубками, выходящими из приемника, я впервые за несколько месяцев слушал американскую музыку».
Из-за постоянной опасности обысков наличие радио хранилось в строжайшей тайне. Но слухи все-таки дошли до охраны, обыск устроили, но радио не нашли. Имея контакт с внешним миром, заключенные начали издавать подпольную тюремную газету. «Один из кубинских заключенных был радиооператором, – вспоминал Вилли. – Он разбирался в радиоприемниках и как только настраивался на станцию, его помощник начинал работать как стенографист. Они включали свои наушники и стенографировали новости от каждой станции, которую могли поймать. На следующее утро копия рукописной газеты распространялась среди заключенных.
14 апреля 1961 г. наша тройка как обычно легла спать, однако на рассвете нас разбудили орудийная стрельба и сполохи от рвущихся снарядов. Началось вторжение кубинских эмигрантов в Залив Свиней. Всю зиму циркулировали слухи о возможном вторжении, и теперь оно началось. В тюрьме возник хаос, когда в небе появились бомбардировщики B-26, которые пилотировали кубинские эмигранты, прошедшие обучение в ЦРУ. Несколько дней спустя, 17 апреля, на западном берегу Кубы в Заливе Свиней высадился десант».
Задуманное еще при администрации Эйзенхауэра, вторжение 1400 кубинцев было начато с одобрения президента Кеннеди. Первоначально предполагалась высадка в районе Тринидад, на склонах горного массива Эскамбрай. Согласно этому плану, небольшая вооруженная группа должна была поднять восстание среди кубинского населения. Если бы восстание оказалось неудачным, то можно было отступить в горы и начать партизанскую войну.
Однако в марте 1961 г. Кеннеди назвал этот план «слишком масштабным». Президент изменял несколько раз место высадки перед заключительным решением и остановился на Заливе Свиней, который окружали болота. Когда корабли с 2506 кубинскими десантниками приблизились к острову, президент Кеннеди неожиданно отменил ранее запланированные воздушные удары по Кубе, которые разгромили бы скромные кубинские ВВС. Из-за этой отмены самолеты Кастро смогли потопить корабли снабжения. И десант, захвативший небольшой береговой плацдарм, был обречен на уничтожение.
На второй день военных действий техники ЦРУ начали замечать кубинских полицейских с коробками в тоннелях под третьим и четвертым этажами. Причина такой активности оставалась неясной, пока дно одной из коробок не отвалилось, и заключенные увидели там динамит. Стало очевидно, что Кастро распорядился сделать из тюрьмы смертельную ловушку, в которую попали бы обитатели, если бы решили вырваться на свободу, чтобы присоединиться к силам десанта. Убить 6000 мужчин внутри тюрьмы и тем самым снизить риск появления на свободе маленькой армии заключенных, готовых двинуться на Гавану, – такова была вероятная мысль Кастро.
19 апреля с высадкой десанта было покончено. Из общего числа высадившихся кубинцев в плен попали 1189 человек, и лишь немногие смогли морем вернуться обратно. Когда новость о неудавшемся десанте достигла тюрьмы, ни у кого уже не было надежды на вторую попытку. Никто не вспоминал о взрывчатке до Дня благодарения, когда охранники с помощью отбойных молотков вдруг не начали долбить отверстия в полу и стенах.
Через три недели все отверстия были готовы и прибыли грузовики с коробками, на которых стояла надпись «Взрыватели». Содержимое коробок разгрузили в отверстия, а затем привезли еще коробки, уже с динамитом, который уложили в определенном порядке вдоль стен. Судя по числу коробок, в здание тюрьмы заложили около пяти тонн взрывчатки. Еще более зловещей выглядела раздача заключенным черных пластмассовых колец с тюремными номерами. Это было сделано, как узнали заключенные, для опознания трупов, если бы тюрьма была захвачена. Очевидно, что Кастро все еще боялся тюремного восстания.
Идея жить в заминированном здании совсем не понравилась американцам. Слухи о том, что американцы намереваются что-то предпринять, быстро разошлась по тюрьме, и вскоре к ним подошел кубинец Миро. «Миро привел к нам двух своих приятелей, один из них был очень тучным и походил на рекламу шин Michelin, – вспоминал Вилли. – Мы пошли в одну из клеток на первом этаже, которая использовалась как туалет. Из-за ужасного запаха долго там задерживаться было нельзя. Приятель Миро по прозвищу Michelin закрывал нас от охранников, в то время как два других кубинца в течение четырех дней пытались увеличить отверстие в полу, ведущем к техническому тоннелю со взрывчаткой. Наша команда тогда приняла на работу самого маленького заключенного. Это был светлокожий кубинец по прозвищу Американо, крохотного роста и около 50 кг весом. Американо был убежден, что сможет пролезть внутрь тоннеля через небольшое отверстие.
Соблюдая все условия конспирации, молодой кубинец однажды днем проскользнул в тоннель с заданием найти какие-либо образцы взрывчатки и принести их для оценки. В тоннеле 2,5 на 2,5 м Американо обнаружил много взрывчатки, которой было достаточно для разрушения здания, а также две системы подрыва, одну электрическую и другую – с обычным длинным шнуром. Идея была понятна – если один взрыватель не сработал бы, то можно было привести в действие другой.
Официально команду минеров возглавлял лейтенант кубинской армии, и техники ЦРУ теперь понимали, что работа сделана профессионально. «Он знал взрывчатые вещества, и знал, как и что надо сделать, – рассказывал Вилли. – Они провели линии из двора в здание, одна линия со шнуром помещалась в пластмассовой трубке, а электрическая линия проходила в отдельном пластиковом шланге. Когда мы поняли все то, что он сделал, нам оставалось только чесать затылки. Мы сидели на этой штуке и понимали: если она сработает, нам конец».
Было ясно: надо что-то делать, но просто поломка обеих линий взрывателей ситуацию бы не спасла. Такая акция была бы замечена охраной, а разрыв электрической линии вообще мог вызвать тревогу. Надо было изловчиться и сломать обе системы, не оставляя никаких следов. Технически это было не трудно. При нормальных обстоятельствах специалист OTS с набором инструментов вывел бы из строя взрывное устройство за несколько минут, но у техников ЦРУ в тюрьме было только несколько простых ножей, набор швейных принадлежностей и лезвия для бритья.
«Электрическая линия была похожа на кабель для электросети. Но два проводника немного отходили друг от друга, – рассказывал Вилли. – И мы придумали, как разрезать пластмассовую трубку и затем скрутить проводники между собой. Это короткое замыкание не вызовет срабатывания детонатора при попытке его электроподрыва. Вы подаете напряжение на подрывной капсюль, но взрыва не происходит».
Разрыв электрической линии детонатора было достаточно легко устроить, но шнур ручного подрыва оказался довольно сложной проблемой. Кубинцы сразу могли бы заметить провисание шнура после разрезания. Надо было изловчиться и сделать так, чтобы шнур не провисал. Для этого техники смастерили из обычной катушки, иголок и булавок устройство, которое не давало шнуру провиснуть.
Все три техника ЦРУ были достаточно крупными мужчинами и не смогли пролезть в узкое отверстие, ведущее в тоннель с динамитом. А расширить отверстие, не привлекая внимание охраны, было невозможно. И потому крохотный Американо был снова снаряжен для спуска в тоннель. Техники потратили четыре ночи для его обучения. С острым ножом Американо тренировался в разрезании шнуров и замыкании электрических линий взрывателей, а поврежденные места он камуфлировал изоляционной лентой. В случае попадания в тоннель у него был только один шанс, и нужно было выполнить все безупречно – до начала вечерней переклички.
«Мы понимали, что если охрана станет проверять систему подрыва, то будет всего 20 минут до того, как неисправность обнаружат, – рассказывал Вилли. – А как нам выбраться из этого ада, если охрана начнет выяснять обстоятельства диверсии? Сколько парней пролезет через узкий тоннель? Совсем немного. Нам надо было пробиваться через главный вход тюрьмы».
Приободрившись, американцы стали думать о том, чем вооружиться, если возникнет противостояние между охраной и заключенными. Первой появилась идея огнемета. Вилли разобрал старую керосинку и потратил четыре дня, очищая медные клапаны мраморной крошкой и зубной пастой. Но его усилия оказались напрасными, так как керосинка не смогла держать давление, необходимое для работы огнемета.
«Один заключенный-смельчак придумал идею делать "коктейль Молотова". Были собраны фрукты – апельсины, грейпфруты, манго, арбузы, которые поместили в стеклянные емкости с водой и сахаром для приготовления спирта. Забродившую смесь подогревали на плите под давлением и пар пропускали через пластмассовую трубку. Этот самодельный алкоголь мы пропускали через дистиллятор еще два или три раза.
С нами сидел главный химик фирмы Bacardi, и мы попросили его профессионально протестировать полученную жидкость, – рассказывал Вилли. – Химик забрал галлон алкоголя и исчез. Через три дня, когда мы курили и болтали, химик появился и вручил мне стакан. Я посмотрел на цвет и выпил. Черт возьми, это было похоже на хороший коньяк. Я спросил химика, как он получил цвет. И он ответил: "Гуталин"».
Техники ЦРУ также пытались делать самодельные ручные гранаты. Для этого Американо притащил из тоннеля несколько детонаторов и немного тринитротолуола (ТНТ). Мы растапливали ТНТ в котелке с двойным дном, выливали взрывчатое вещество в банки из-под сгущенного молока, заполненные гвоздями, стеклом и всем тем, что может быть шрапнелью. Детонаторы-капсюли были установлены в верхней части банки, куда был прикреплен самодельный бикфордов шнур.
Бикфордов шнур был сделан из сухих стеблей и спичечных головок, растертых в порошок. Энди как настоящий инженер устроил испытание самодельного бикфордова шнура. Техник на пятом этаже поджигал шнур и бросал его вниз. Заключенный, с которым договаривались заранее, подбирал шнур и фиксировал, сколько шнура сгорело. В результате техники определили, что 7,5 см шнура будут гореть приблизительно 20 секунд до срабатывания капсюля-детонатора.
Несмотря на то что ежедневная тюремная рутина не повышала настроения, тайное изготовление радиоприемника, обезвреживание взрывных устройств, изготовление небольшого арсенала оружия укрепляли дух техников ЦРУ и других заключенных.
Техники OTS были свидетелями событий 1962 г., когда напряженные отношения между Кубой, США и СССР спровоцировали международный ядерный кризис. Облет Кубы самолетом-разведчиком U-2 в июне показал, что кубинцы готовились к установке ракет «земля – воздух», хотя самих ракет у них не было. Впоследствии разведка США зафиксировала прибытие на остров военных советников, а также оборудования, доставлявшегося на Кубу в специальных контейнерах. Фотографии с U-2 подтвердили активность и в сентябре, включая доказательства подготовки на острове пусковых установок для ракет малого и среднего радиуса действия.
Президент Кеннеди объявил 19 октября национальную военную тревогу и 22 октября информировал мировое сообщество о договоренности СССР и Кубы установить на острове ракеты с целью «обеспечения ядерного удара в отношении Западного полушария». Угроза международной ядерной конфронтации продолжалась до 28 октября, когда СССР согласился убрать с Кубы свои ракеты.
Мир вдохнул с облегчением, когда удалось избежать ядерной войны, и на Рождество 1962 г. среди узников тюрьмы поползли слухи о начале переговоров по обмену заключенных. 16 марта 1963 г. тюрьму посетил Джеймс Донован. Это был один из ведущих нью-йоркских адвокатов, который был одним из представителей американской стороны на Нюрнбергском процессе. Джеймс Донован был ранее связан с делами разведки США и по решению нью-йоркской Ассоциации юристов защищал в суде советского разведчика Рудольфа Абеля. Спустя несколько лет Донован занимался обменом Абеля на Гарри Пауэрса, пилота самолета-шпиона U-2.
Донован прибыл в тюрьму, имея за плечами опыт в организации обмена кубинских иммигрантов из числа бойцов так называемой «Бригады 2506», что придавало оптимизма Вилли, Дейву и Энди относительно их перспектив. «Донован прибыл, чтобы повидать нас. Мы поняли, что Кастро, очевидно, ему доверял. Итак, его впустили в тюрьму, поскольку он настаивал на том, чтобы лично встретиться со всеми американцами, находящимися в заключении. Я не знал, было ли место наших разговоров с ним „под контролем“, но мы вели себя так, как будто за нами наблюдали. Мы были очень осторожны в словах. Донован дал нам понять, что они работают над нашим освобождением и что волноваться не стоит. Мы были готовы ждать», – рассказывал Энди.
21 апреля 1963 г. Вилли, Дейву, Энди, а также 18 другим заключенным приказали собрать свои вещи. Затем всех доставили назад к Ла-Кабану, где обменяли на четырех кубинских подданных, задержанных в Нью-Йорке по обвинению в заговоре с целью совершения диверсии.
Когда все трое уже летели из Гаваны на базу ВВС во Флориде, сопровождающий их медик ЦРУ сообщил Вилли, что умерла его мать. От этого известия нервы трех кадровых офицеров разведки, переживших два с половиной года мучений и лишений, просто сдали. Все трое рыдали.
Первым из люка самолета вышел на свободу бравый солдат Пекареро навстречу журналистам и репортерам. А три техника ЦРУ постарались выйти из самолета последними, чтобы не попасть под объективы фотокамер, и поспешили подальше от прессы, чтобы увидеть свои семьи, пройти медицинский осмотр и обязательное в таких случаях собеседование.
Офицеры OTS ЦРУ находились в заключении 949 дней, и все это время придерживались своей легенды и документов оперативного прикрытия. В тюрьме они старались не обсуждать свои действия и не вспоминать о доме и семьях, чтобы другие заключенные случайно не подслушали их беседы. Но все же в течение нескольких дней после возвращения кто-то передал в прессу сведения о трех американских туристах, сидевших в кубинской тюрьме и на самом деле являвшихся офицерами ЦРУ.
Беседы с тремя техниками продолжались в ЦРУ в течение недели. С ними беседовали психологи, офицеры контрразведки и службы безопасности. Все трое прошли тесты на полиграфе. Возникали опасения за их личную безопасность после того, как сведения об офицерах попали в прессу. Все лето 1963 г. техники ждали вызова на службу. Вилли отправился на север, чтобы повидать отца, а Энди отправили отдохнуть в рыбацкий кемпинг во Флориде, которым владели отставники из ЦРУ. Только Дейв оставался недалеко от Вашингтона.
В итоге всех признали пригодными для дальнейшей службы, и в 1963 г. офицеры получили новые назначения. Дейв Крист, вопреки его ожиданиям, был переведен в Офис научных исследований недавно сформированного Директора науки и техники ЦРУ. Энди и Вилли продолжали работать в OTS. Энди стал руководителем лаборатории испытаний и сертификации спецтехники в OTS, а Вилли остался в подразделении акустических мероприятий.
Руководитель OTS Сеймур Рассел сказал Энди, что он не должен опасаться негативных оценок других офицеров-техников, поскольку мерилом его профессионализма станет качество его будущей, а не прошлой работы. Дело в том, что вначале некоторые офицеры OTS избегали общения с тремя вернувшимися из заключения коллегами и сплетничали у них за спиной. Единственным официальным руководителем ЦРУ, кто знал все подробности их пребывания в заключении, был исполнительный директор ЦРУ Лаймон Киркпатрик, с которым все трое подробно беседовали в его кабинете. Затем каждый получил продвижение по службе, но официальная бюрократия не учитывала их трехлетнее пребывание в кубинской тюрьме.
Крист, не имея каких-либо личных амбиций, представил администрации ЦРУ в конце 1964 г. обширную и всестороннюю рекомендацию-рапорт, в котором дал высокую оценку Энди и Вилли с ходатайством об их награждении за храбрость, оперативную смекалку и силу духа, которую они показали в тюрьме. Однако его рапорт был проигнорирован, и Крист уволился в 1970 г.
Когда же в 1979 г. Энди объявил о намерении уволиться из ЦРУ, Дэвид Брандвейн, в то время директор OTS, просмотрел личное дело Энди, чтобы определить, какого вознаграждения он заслуживает перед пенсией. В деле оказалась копия рапорта Криста руководству ЦРУ 1964 г. Подробное описание содержания в тюрьме и профессионализм, проявленный офицерами OTS в ужасающих условиях заключения, так впечатлили Брандвейна, что он немедленно поставил вопрос перед руководством ЦРУ о награждении трех офицеров.
По рекомендации Брандвейна был проведен полный анализ всех документов и высказаны рекомендации о награждении всех трех офицеров-техников самой высокой наградой ЦРУ – медалями за храбрость. Директор ЦРУ Стэнфилд Тернер утвердил эти рекомендации и в мае 1979 г. лично вручил медали «Крест за заслуги в разведке» Дэвиду Кристу, Торнтону Андерсену и Уолтеру Замански спустя 15 лет после их возвращения домой.
За 30-летнюю историю ЦРУ только семь офицеров были удостоены этой высшей награды разведки США. В официальном наградном представлении было сказано:
«Офицер… награжден „Крестом за заслуги в разведке“ за исключительный героизм, проявленным с сентября 1960 г. по апрель 1963 г. В течение этого периода офицер… находясь в условиях трудностей и лишений, проявил исключительную преданность, личную храбрость и высокую силу духа. Образцовое поведение… как профессионального офицера разведки явилось следствием непоколебимой преданности ЦРУ, презрения к личной безопасности во имя блага своих товарищей. Эти действия офицера… подтверждают оправданность доверия к нему со стороны Федеральной службы».
В то время, когда три офицера-техника искали способы выжить в тюрьме, ЦРУ и OTS планировали устранение правительства Кастро. Администрации Эйзенхауэра, а потом и Кеннеди подталкивали ЦРУ к разработке новых решений проблем с Кубой, где ситуация становилось все более невыносимой. Оба президента привлекли ЦРУ для выполнения секретных и конспиративных мероприятий на острове. Директорат планирования ЦРУ разработал два параллельных направления решения «проблемы Кубы». OTS участвовала одновременно в реализации этих двух направлений. Начиная с марта 1960 г., США начали оснащать и обучать секретную армию, состоящую из кубинских беженцев и сторонников бывшего диктатора Батисты, для вторжения на Кубу. Второе направление подразумевало физическую ликвидацию Кастро.
Специалисты OTS обучали бойцов тайной армии беженцев специальным навыкам, необходимым для ведения партизанской войны. Кубинцам-иммигрантам преподавали специальную фотографию и обработку фотоматериалов, тайнопись, методы сигнальной связи, использование легенды и документов прикрытия. Для своих учеников OTS выпустила пронумерованные удостоверения личности, что затем послужило основой для официального наименования «бригады вторжения» на Кубу. Выбирая число 2050 для первого удостоверения, офицер OTS рассуждал, что разведывательная служба Кастро будет таким образом предполагать численность сил противника, которые на самом деле были меньше. Когда Жозе Сантьяго, новобранец под номером 2506, стал жертвой несчастного случая во время занятий, через несколько недель кубинцы-волонтеры решили назвать свое подразделение «Бригада 2506» в честь своего товарища.
Единственный офицер OTS ЦРУ, погибший при исполнении своих служебных обязанностей в период с 1947 по 2008 г., стал жертвой несчастного случая при подготовке антикастровских мероприятий. За четыре дня до вторжения в Залив Свиней эксперты OTS по взрывчатым устройствам обучали членов кубинских сил вторжения. Занятия были посвящены изготовлению и применению небольших взрывных устройств для диверсий и саботажа. Нильс Бэни Бенсон, сорокапятилетний уроженец штата Миннесота и один из опытных офицеров-минеров OTS, демонстрировал формирование заряда из термита и взрывчатки C-4. Случайная искра подожгла эти материалы, и распространяющийся пожар стал угрожать расположенной рядом взрывчатке.
Бенсон немедленно собрал горящую смесь и вынес ее в безопасное место. При этом он сам получил столь обширные ожоги, что умер в больнице Майами три недели спустя. На гранитной Стене Почета главного здания ЦРУ одна из ста звезд стала памятью об офицере Бэни Бенсоне, который погиб, выполнив до конца свой долг.
Другое решение «проблемы Кастро» непосредственно касалось OTS, что в конечном счете привело к негативной политике санкционированных убийств. Отдел специальной химии OTS и его отделение взрывчатых устройств создавало ядовитые вещества и системы их доставки. OTS ранее уже разрабатывала яды для программы полетов U-2 в середине 1950-х гг. Тогда ядом пропитывались иглы для пилотов самолетов-шпионов, на случай захвата и пыток. Так называемые «иглы для самоубийства» были созданы в Специальном оперативном подразделении Армии США, в химической лаборатории, расположенной в Форт Детрике, штат Мэриленд. С этой военной исследовательской организацией OTS ЦРУ работала довольно плотно. На иглу был нанесен закситоксин, яд естественного происхождения, найденный в морском моллюске и являющийся одним из самых известных смертельных ядов.
Л-пилюли были частью особого, «защитного» арсенала УСС времен Второй мировой войны. Они использовались для снаряжения агентов с особо опасными и секретными заданиями. OTS продолжала готовить эти пилюли и для оперативных мероприятий ЦРУ. Оружие, пули, стрелы и камуфлированные взрывчатые вещества, имевшиеся в арсенале OTS для секретных военных операций, также можно было использовать и против определенного человека.
После неудавшегося вторжения в Заливе Свиней президент Кеннеди и генеральный прокурор Роберт Кеннеди убеждали Ричарда Биссела, заместителя директора ЦРУ по планированию, «сделать что-нибудь для ликвидации Кастро». В связи с этим в ноябре 1961 г. Биссел уже инструктировал офицера ЦРУ Уильяма Харви, который руководил программой ZR/RIFLE, целью которой была «кубинская проблема». С первых шагов администрация Кеннеди и Белый дом убеждали ЦРУ создавать новые способы убийств, официально именуемые как «исполнительное действие», «волшебная кнопка» и даже «последний курорт».
ЦРУ попыталось убить Кастро во время вторжения в Залив Свиней, но все это превратилось в комедию типа популярной кинопародии о полицейских Keystone Сops. К операции была привлечена Служба безопасности ЦРУ, которая наняла бывшего сотрудника ФБР, руководившего действиями частного детектива Роберта Майю. Тот принимал на работу лиц из организованной преступности для выполнения частных заданий. Майю установил контакт с бывшим членом преступного синдиката Аль-Капоне, который нанял двух мафиози, «имевших опыт».
При создании «летальной спецтехники» возникло много сложностей, и химики OTS пытались подобрать подходящее оружие – таблетки замедленного действия, которые давали бы время агенту, чтобы успеть скрыться до начала действия яда. Первые ядовитые таблетки не могли растворяться в воде, но вторая партия таблеток сработала во время испытаний на обезьянах. Яд был передан для применения «кубинскому командиру из числа иммигрантов». Позднее таблетки были им возвращены из-за опасений провала операции.
С 1960 по 1965 г. для устранения Кастро были разработаны различные схемы покушений, некоторые слишком изощренные, другие достаточно серьезные, и все они обсуждались и оценивались. Из всех разработанных и запланированных покушений на Кастро, что, конечно же, было бы негативно воспринято общественным мнением, ни одно из них так и не было запущено в стадию реализации.
Разнообразие планов, которые, как полагали, могли подорвать харизму и привлекательность Кастро во время его выступлений, напоминало высказывания Уильяма Донована первому руководителю OTS Стэнли Лавеллу, чтобы «организовать настоящий веселый ад». Эти планы включали:
Галлюциногенные аэрозоли: ученый и химик-биоорганик из OTS предложили распылить в радиовещательной студии в Гаване, перед выступлением Кастро, аэрозоль наподобие наркотика ЛСД, чтобы вызвать галлюцинации. В OTS в конечном счете узнали, однако, что такой химический элемент не является надежным.
Галлюциногенные сигары: поскольку метод аэрозолей оказался непригодным, было предложено пропитывать сигары для Кастро специальным химическим веществом, способным вызвать временную дезориентацию во время его длинных и эмоциональных выступлений на уличных митингах перед кубинским населением.
Грязные ботинки: этот план был нацелен на всемирно известную бороду Кастро. Во время путешествий кубинского лидера за границу предполагалось насыпать химический порошок внутрь ботинок, которые обычно выставляют на ночь у двери гостиничного номера для чистки. Идея базировалась на солях таллия, являющегося сильным депилятором. Впитываясь в тело человека, этот состав привел бы к выпадению волос знаменитой бороды Кастро. OTS приготовила этот химический состав и успешно испытала его на животных, однако Директорат планирования ЦРУ отменил этот план, поскольку Кастро отложил свою зарубежную поездку.
Депиляторные сигары: концепция этого мероприятия была похожа на неудавшуюся схему с обработкой обуви. На этот раз в сигары для Кастро предполагалось внедрить депиляторий, чтобы опять попытаться вызвать выпадение волос бороды кубинского лидера, сделать его безбородым, что резко изменит его всемирно известный, традиционно мужественный образ. Была приготовлена специальная коробка сигар для Кастро для его выступления на телевизионном ток-шоу известного ведущего Дэвида Саскинда. Однако один из офицеров ЦРУ, Дадли Филипс, высказался против этого мероприятия, поскольку сигары во время ток-шоу могли закурить и другие участники, включая и самого Саскинда. Офицер Филипс уточнил, что схема убийства должна использовать эффективные технические средства и четкое планирование такого оперативного мероприятия.
Отравленные сигары: ЦРУ завербовало двойного агента, который должен был предложить Кастро сигару его любимой марки Cahiba. В сигаре находился яд ботулин, вызывающий смерть практически сразу после контакта сигары с полостью рта закуривающего. Отчеты ЦРУ показывают, что сигары были переданы агенту в феврале 1961 г., но он, очевидно, отказался от выполнения этого плана.
Взрывающаяся сигара: во время посещения Кастро здания ООН, ЦРУ рассматривало план размещения коробки взрывающихся сигар в том месте, где Кастро будет курить один: «Такая сигара может оторвать голову». Но и этот план не был реализован.
Взрыв морских ракушек: в начале 1963 г. OTS попросили сделать морскую ракушку с взрывчатым веществом, которая должна быть установлена на дне в том месте, где Кастро обычно совершал свои подводные плавания. После технического и оперативного анализа ЦРУ отвергло эту идею как непрактичную.
Загрязненный скафандр: это предложение было сделано для американского адвоката, который занимался официальными переговорами об освобождении заключенных, захваченных в Заливе Свиней. Адвокат планировал подарить Кастро комплект для подводного плавания. OTS приобрела скафандр, обработала его внутри грибком, который вызывает хроническую болезнь кожи, а также внедрила в дыхательную систему туберкулезную палочку. План был отменен, когда адвокат решил подарить Кастро другой подводный костюм.
Отравленная ручка: 22 ноября 1963 г., в день, когда был убит президент Кеннеди, в Париже офицер ЦРУ предложил своему агенту AMLASH (имя одного из египетских богов) ручку с ядом для использования против Кастро. OTS уже имела модифицированную шариковую ручку с иглой для подкожного введения яда. Это спецустройство было бы идеальным со всех сторон, и Кастро бы не почувствовал укола. При этом у агента было бы время скрыться прежде, чем наступило действие яда. Агент был проинструктирован, как использовать Blackleaf-40 (коммерческий яд) в спецустройстве, но после убийства Кеннеди отказался взять ядовитую спецавторучку на Кубу.
Пистолет и винтовка c глушителем: после неудачи с авторучкой ЦРУ снабдило агента AMLASH пистолетом, винтовкой FAL с глушителями и оптическим прицелом, а также взрывчаткой. Однако агент так и не предпринял никаких действий, и в июне 1965 г. ЦРУ прекратило контакты с ним.
Директорат планирования ЦРУ также разрабатывал мероприятия ликвидации и других иностранных лидеров, таких как Патрис Лумумба (Конго), для чего в OTS проводились исследования, готовились планы изготовления спецсредств и способы реализации. Первоначальный план устранения Лумумбы предусматривал внедрение яда в продукты питания и в зубную пасту. Шприц, хирургическая маска, резиновые перчатки и пузырек токсина были посланы в Конго для выполнения мероприятия. Однако операция так и не была проведена из-за возражений старших офицеров Директората планирования ЦРУ, а также из-за трудностей доступа в окружение Лумумбы. В конечном счете необходимость в проведении мероприятия отпала, когда силы оппозиции Конго убили Лумумбу в январе 1961 г.
За исключением действий агента AMLASH, планирование убийств иностранных лидеров, как часть политических действий Соединенных Штатов, закончилось 22 ноября 1963 г., когда президент Кеннеди был застрелен в Далласе, штат Техас. Это было за десять лет до того, как Комиссия Рокфеллера и Комитет Черча информировали американское общественное мнение о секретной роли ЦРУ в планах убийств, которые разрабатывались в 1959–1963 гг. Оба расследования оказались в тени сенсационных сообщений прессы, интриг участников этих операций и техники их реализации. Относительно планирования убийств Комиссия Рокфеллера и Комитет Черча сообщили, что офицеры ЦРУ действовали, точно выполняя указания Белого дома и администраций президентов Эйзенхауэра и Кеннеди.
В ответ на эти два сообщения президент Форд выпустил правительственное распоряжение № 11905, в котором говорилось: «Ни один из государственных служащих Соединенных Штатов не должен участвовать в подготовке политических убийств». Впоследствии, в 1981 г. вышло обновленное правительственное распоряжение № 12333, в котором указывалось: «Любой человек, нанятый или действующий от имени правительства Соединенных Штатов, не должен участвовать или находиться в заговоре с целью убийства». Союз предпринимателей добавил, что «никакое агентство Комитета по разведке не будет участвовать или просить кого-либо предпринять действия, запрещенные в соответствии с этим законом» – выражение, которое запретило «косвенное участие» в убийстве.
Этими правительственными распоряжениями закончилось весьма серьезное общественное обсуждение убийства как инструмента американской политики. Однако такого рода мнения возобновились после террористического нападения «Аль-Каиды» 11 сентября 2001 г. Проведенный в декабре 2001 г. опрос журнала Newsweek показал, что 65 % его участников поддержали ликвидацию лидеров «Аль-Каиды». Драматическое изменение общественного мнения, вероятно, отражало глубокое различие между потенциальной опасностью, которая исходила от Кастро, и действительностью, которая показала, что «Аль-Каида» является не государственным образованием, а группой, совершившей нападение на американские города, авиалинии и простых жителей. Однако даже в такой обстановке маловероятно, чтобы американская общественность поддержала секретные мероприятия по ликвидации руководства признанного в мире иностранного правительства.
Глава 17
Война под другим именем
У нас была война, но никто об этом не знал.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 265; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!