Заминка на праздновании Трехсотлетия 42 страница
Самым, на мой взгляд, ценным в Братишке было то, что Чарли мог выплескивать на него лишнюю энергию. Робот никогда не возражал. Бывало, начнут играть в дзюдо; Чарли так припечатает Братишку, а потом еще и прыгнет сверху, а тот лишь улыбается: «Отлично, Чарли, давай повторим».
Слушайте, его можно было скинуть с крыши дома, и ничего бы ему не было.
С нами Братишка был всегда вежлив. Меня называл папашей. А Джози – мамой. Справлялся о нашем здоровье. Помогал Джози подняться с кресла, когда ей надо было встать. Ну и все такое.
Таким его сконструировали. Он обязан был проявлять знаки внимания. Так было запрограммировано. Джози это ужасно нравилось. Слушайте, я всю жизнь трудился не покладая рук. Отвечал за целый завод со всей техникой. Стоит упустить из виду какую‑нибудь мелочь, и все пойдет наперекос. Не было у меня времени выращивать цветочки, суетиться вокруг своей старухи и пододвигать ей стулья. Мы прожили вместе почти двадцать лет, и о таких мелочах я давно и не думал.
А Чарли… ну, этот перечил и прекословил мамаше, как и положено любому нормальному пацану. Полагаю, немалую роль сыграл Братишка. Вряд ли можно было ожидать, что, одержав над ним очередную победу, Чарли станет в следующую минуту вопить: «Мамочка! Мама!» Чарли не был маменькиным сынком, и я им гордился. Из него рос настоящий мужчина. Меня он, естественно, слушался. Мальчик обязан слушаться отца.
А вот Братишка был запрограммирован на уступки. Может, это и хорошо. Теперь Джози было о ком заботиться, и то, что Чарли думал только о себе, стало меньше ее тревожить.
|
|
|
Естественно, Джози из кожи вон лезла, стараясь все испортить. Теперь она день и ночь тряслась за своего любимца и то и дело напускалась на Чарли:
– Ну почему ты такой грубый со своим Братишкой?
Это было нелепо. Мне так и не удалось втемяшить ей в голову, что Братишке не больно и не обидно. Его изначально сконструировали неудачником, а для Чарли это только плюс.
Разумеется, Чарли ее не слушался и играл с Братишкой так, как ему нравилось.
Не возражаете, если я немного передохну? По правде говоря, мне нелегко говорить на эту тему.
Ну вот, теперь легче. Могу продолжать.
По истечении года я подумал: хорошего помаленьку. Пора возвращать Братишку «Ю. С. Роботс». Он свою задачу выполнил.
Но Джози заупрямилась. Уперлась, ну хоть ты тресни.
– Ты соображаешь, что теперь нам придется выложить кругленькую сумму? – спросил я.
А она говорит:
– Я готова внести первоначальный залог.
Упирала на то, что мы не имеем права лишать Чарли брата. Без брата, мол, ему будет одиноко.
Может, оно и так, подумал я. А вы учтите, офицер: никогда даже в мыслях нельзя допускать, что жена может оказаться права. Это неизбежно приведет вас к катастрофе.
|
|
|
Чарли, кстати, маленько поутих и уже не так мутузил Братишку. Наверное, дело было в том, что он почти догнал его по росту и теперь это не доставляло ему такого удовольствия.
Кроме того, помимо грубостей и потасовок, Чарли начали интересовать и другие вещи. Например, его пристрастился к баскетболу. Играл один на один с Братишкой. Получалось у него просто здорово. Всегда переигрывал Братишку и никогда не промахивался по корзине. Допускаю, что Братишка давал себя переигрывать, не особо старался блокировать его броски, но в корзину‑то Чарли попадал сам! Не мог же Братишка поддаваться ему таким образом!
На второй год Братишка стал вроде члена семьи. За стол вместе с нами он, правда, не садился, поскольку ничего не ел. Он также и не спал, просто стоял всю ночь в углу комнаты, где спал Чарли.
Зато он смотрел вместе с нами голографические фильмы, и Джози постоянно объясняла ему, что происходит. Все старалась, чтобы он побольше узнал и походил на человека. Она частенько брала его с собой за покупками и по другим делам, когда Братишка был не нужен Чарли. Полагаю, Братишка всегда был с ней любезен, подносил разные вещи и оказывал прочие знаки внимания.
|
|
|
Да и Джози, должен признать, с появлением Братишки изменилась в лучшую сторону. Повеселела, подобрела, стала меньше ныть. Короче, дела в доме пошли на лад. Вот я и прикинул: что ж, если Братишка развивает в Чарли агрессивность и напористость, а Джози приносит столько радости, может, и не плохо, что мы его приобрели.
А потом произошла эта история.
Послушайте, есть у вас что‑нибудь жидкое?
Ну да, с алкоголем. Немного, немного. Да при чем тут ваши правила?! Должен же я досказать до конца.
Потом, значит, произошла эта история. Одна из миллиона… из миллиарда, наверное. Блоки на микросплавах не должны давать сбоев. Об этом где только не написано. Они застрахованы от поломок, что бы ни произошло. Только вот мой сломался. Я не знаю почему. И никто не знает. Не сразу даже определили, что виноват микросплав. Потом мне объяснили: мол, поскольку причина именно в этом, я имею право на восстановление всего дома и мебели.
Только какой мне теперь с этого прок?
Слушайте, вы обращаетесь со мной как с маньяком‑убийцей. Но при чем тут я? Почему вы не ловите убийц, которые занимаются микросплавами? Найдите того, кто изготовил этот блок или что‑то напутал при установке.
|
|
|
Вы что, не знаете, что такое настоящее преступление? Вот вам микросплав… Он не взорвался, не прогремел, он просто становился горячее и горячее, пока не запылал весь дом. Как могут оставаться на свободе люди, которые производят…
Хорошо, я закончу. Сейчас закончу.
В тот день меня дома не было. Впервые за весь год я выбрался из дома. Я ведь веду свои дела прямо из дома или где бы я ни оказался вместе с семьей. Мне никуда не надо ходить, все делают компьютеры. У вас совсем другая работа, офицер.
А тут шеф пожелал увидеть меня лично. Особого смысла в этом не было, все можно было решить по каналам связи. Но ему почему‑то вздумалось время от времени лично беседовать с начальниками отделов. Вбил себе в голову, что нельзя узнать человека, если не увидишь его в трех измерениях, не понюхаешь и не потрогаешь. Этот предрассудок сохранился с темных веков. Лучше бы они вернулись, эти времена. Тогда не было ни компьютеров, ни роботов, а люди имели столько детей, сколько им хотелось.
В тот день и произошло замыкание.
Мне тут же сообщили, что случилось. О плохом всегда сообщают сразу. Где бы человек ни находился, хоть на Луне или в открытом космосе, дурная весть найдет его в течение нескольких секунд. Хорошую новость вам могут и не сказать, плохую – обязательно.
Когда я примчался, дом еще пылал.
От него почти ничего не осталось. Джози выглядела ужасно, но была, по крайней мере, жива. Когда начался пожар, она находилась на лужайке. Так мне рассказали.
Когда из окон рванулись языки пламени, а Чарли был внутри, она кинулась его спасать. Должно быть, она и вытащила его из огня, потому что я видел, как он лежит на боку, а вокруг толпятся люди. Похоже, дела были плохи. Лица я не видел. Не решался подойти и посмотреть. Вначале я должен был расспросить Джози.
Я едва мог говорить.
– Как он? – произнес я и не узнал своего голоса. Мне показалось, что я схожу с ума.
– Я не могла спасти их обоих, – повторяла Джози. – Я не могла спасти их обоих.
«Зачем ей понадобилось спасать обоих?» – подумал я.
– Не переживай за Братишку, – сказал я. – Это всего лишь прибор. У нас есть страховка, получим компенсацию и купим другого.
Кажется, я пытался все это сказать, но не уверен, что у меня получилось. Может быть, я просто хрипел и задыхался. Не знаю.
Не знаю, слышала она меня или нет. Мне показалось, она даже не поняла, что я пришел.
– Мне пришлось выбирать, – шептала Джози.
И я пошел туда, где лежал Чарли. Я прочистил горло и с трудом выговорил:
– Как мой мальчик? Сильно он пострадал?
Кто‑то мне ответил:
– Может, его удастся спасти. – Потом этот человек взглянул на меня и спросил: – Это ваш сын?
Я увидел Братишку. Одна рука была вывернута и не действовала. Он улыбнулся, словно ничего не произошло, и сказал:
– Привет, папаша. Мама вытащила меня из огня. Где Чарли?
Джози сделала выбор и спасла Братишку.
Не знаю, что было потом. Ничего не помню. Люди уверяют, что я ее убил. Будто бы меня не могли оттащить, пока я ее не задушил.
Может быть. Не знаю. Не помню. Знаю только… что она – убийца.
Она убила… она убила… Чар…
Она убила моего мальчика. И спасла кусок…
Кусок…
Титана.
«…Вставьте шплинт А в гнездо Б…»
(Перевод В. Постникова)
Дейв Вудбери и Джон Хэнсен, неуклюжие в своих скафандрах, с волнением наблюдали, как огромная клеть медленно отделяется от транспортного корабля и входит в шлюз для перехода в другую атмосферу. Почти год провели они на космической станции А‑5, и им, понятное дело, осточертели грохочущие фильтрационные установки, протекающие резервуары с гидропоникой, генераторы воздуха, которые надсадно гудели, а иногда и просто выходили из строя.
– Все разваливается, – скорбно вздыхал Вудбери, – потому что все это мы сами же и собирали.
– Следуя инструкциям, – добавлял Хэнсен, – составленным каким‑то идиотом.
Основания для жалоб, несомненно, были. На космическом корабле самое дефицитное – это место, отводимое для груза, потому‑то все оборудование, компактно уложенное, приходилось доставлять на станцию в разобранном виде. Все приборы и установки приходилось собирать на самой станции собственными руками, пользуясь явно не теми инструментами и следуя невнятным и пространным инструкциям по сборке.
Вудбери старательно записал все жалобы, Хэнсен снабдил их соответствующими эпитетами, и официальная просьба об оказании в создавшейся ситуации срочной помощи отправилась на Землю.
И Земля ответила. Был сконструирован специальный робот с позитронным мозгом, напичканным знаниями о том, как собрать любой мыслимый механизм.
Этот‑то робот и находился сейчас в разгружающейся клети. Вудбери нервно задрожал, когда створки шлюза наконец сомкнулись за ней.
– Первым делом, – громыхнул Вудбери, – пусть он разберет и вновь соберет все приборы на кухне и настроит автомат для поджаривания бифштексов, чтобы они у нас выходили с кровью, а не подгорали.
Они вошли в станцию и принялись осторожно обрабатывать клеть демолекуляризаторами, чтобы удостовериться, что не пропадает ни один атом их выполненного на заказ робота‑сборщика.
Клеть раскрылась!
Внутри лежали пятьсот ящиков с отдельными узлами… и пачка машинописных листов со смазанным текстом.
Лучший друг мальчика
(Перевод Н. Хмелик)
– Где Джимми, дорогая? – спросил мистер Андерсон.
– Возле кратера, – ответила миссис Андерсон. – С ним Робатт, все будет в порядке. А того привезли?
– Да, он на ракетной станции, проходит проверку. Я и сам дождаться не могу, когда его увижу. Я ведь не видел их лет пятнадцать с тех пор, как покинул Землю. Разве что в кино.
– А Джимми никогда ничего подобного не видел, – заметила миссис Андерсон.
– Естественно, ведь Джимми уроженец Луны и не бывает на Земле. Потому я и выписал его. Думаю, на Луне второго такого нет.
– Это стоит денег, – тихонько вздохнула миссис Андерсон.
– Держать Робатта тоже недешево, – сказал мистер Андерсон.
Джимми, как и сказала его мать, был возле кратера. По земным меркам, он был худым, но для своих десяти лет довольно высоким. Впрочем, благодаря скафандру выглядел Джимми скорее плотным и коренастым. К тому же он прекрасно справлялся с лунным притяжением, так, как не удавалось ни одному уроженцу Земли. Когда Джимми вытягивал ноги и прыгал, как кенгуру, отец даже не пытался угнаться за ним.
Южный склон кратера был пологим, а Земля в южной части неба (если смотреть от Луна‑Сити, она всегда там, в южной части) почти полной и такой яркой, что освещала весь склон.
Даже изрядный вес скафандра не мешал Джимми взлетать на пологий склон одним длинным прыжком, отчего казалось, что лунного притяжения вовсе нет.
– Иди сюда, Робатт, – крикнул Джимми.
Робатт услышал его по радио, пискнул и поскакал следом.
Джимми, несмотря на всю свою подвижность, не мог обогнать Робатта с его четырьмя ногами и стальными сухожилиями. Робатт перелетел через голову Джимми, перекувырнулся и опустился почти ему под ноги.
– Не воображай, Робатт, – сказал Джимми, – и оставайся в пределах видимости.
Робатт опять пискнул, что означало на его языке «да».
– Я тебе не верю, обманщик! – крикнул Джимми, делая длинный прыжок, который перенес его поверх стенки кратера на внутренний склон.
Стенка кратера закрыла Землю, и вокруг сразу стало совершенно темно. Теплая дружелюбная темнота стерла границу между верхом и низом, разве что там, наверху, блестели звезды…
Вообще говоря, Джимми не полагалось играть на внутренней стороне кратера. Взрослые считали, что это опасно, потому что сами никогда там не были. Джимми же на этой ровной хрустящей поверхности знал каждую из немногочисленных скал. И кроме того, что опасного в путешествии сквозь темноту, если рядом прыгает, пищит и ярко светится Робатт? Робатт и в темноте точно знал, где находится Джимми и где находится он сам, поскольку пользовался радаром. С Джимми не могло случиться ровным счетом ничего плохого, пока Робатт рядом, пока он легонько отталкивает Джимми от скал, пока кружит вокруг него, спрятавшегося за скалой, с испуганным писком (хотя, конечно, Робатт прекрасно знает, где Джимми) или прыгает на Джимми, чтобы показать, как сильно он его любит. Однажды Джимми лег и притворился, что он ранен. Робатт включил радиосигнал тревоги, из Луна‑Сити примчались спасатели, а отец потом высказал Джимми все, что он думал о такого рода невинных шутках, после чего Джимми не повторял ничего подобного.
Джимми как раз вспомнил о той истории, когда на его волне раздался голос отца:
– Джимми, домой. У меня есть для тебя новость.
Джимми снял скафандр и умылся. Всегда приходится умываться, когда приходишь снаружи. Моют даже Робатта, но ему это нравится. Робатт стоял под душем на всех четырех лапах. Его маленькое, не длиннее фута, тело подрагивало и слегка блестело, голова без рта, но с двумя большими стеклянными глазами и выпуклостью там, где помещался мозг, поворачивалась из стороны в сторону. Он так пищал от удовольствия, что мистеру Андерсону пришлось сказать:
– Тихо, Робатт.
Потом он улыбнулся и продолжил:
– У нас есть кое‑что для тебя, Джимми. Он сейчас на ракетной станции, но завтра, когда проверки будут закончены, мы его получим.
– С Земли, па?
– Собака с Земли, сынок. Настоящая собака. Щенок скотч‑терьера. Первая собака на Луне. Тебе больше не понадобится Робатт. Ты же понимаешь, мы не можем держать их обоих, поэтому Робатта заберет какой‑нибудь другой мальчик или девочка.
Казалось, он ждал от Джимми ответа, но, не дождавшись, продолжил:
– Ты знаешь, что такое собака, Джимми. Она настоящая. Робатт – это только механическая имитация, робот‑собачонка.
Джимми нахмурился.
– Робатт не имитация, па. Это моя собака.
– Это не настоящая собака, Джимми. Он сделан из стали и проводов, и у него небольшой позитронный мозг. Он не живой.
– Он делает все, что я хочу, па. Он понимает меня. Конечно, он живой.
– Нет, сынок, Робатт всего лишь машина. Он просто запрограммирован выполнять те действия, которые от него требуются. А собака живая. Ты не захочешь играть с Робаттом, когда у тебя появится собака.
– Собаке понадобится скафандр, да?
– Да, конечно. Но пес привыкнет к нему, а в городе скафандр ни к чему. Ты поймешь разницу, как только увидишь щенка.
Джимми посмотрел на Робатта, который тихо запищал и казался испуганным. Джимми потянулся к нему, и Робатт одним прыжком оказался у него на руках. Джимми спросил:
– А какая разница между Робаттом и собакой?
– Это трудно объяснить, – ответил мистер Андерсон, – но ты ее легко обнаружишь. Робатт просто научен действовать так, словно бы он тебя любит.
– Но, па, мы ведь не знаем, что внутри у щенка и что он чувствует. Может, это тоже только притворство.
Мистер Андерсон нахмурился.
– Джимми, ты поймешь разницу, когда испытаешь любовь живого существа.
Джимми крепко прижал Робатта к себе. Он тоже нахмурился, и по отчаянному выражению его лица было ясно, что он не намерен отступать. Джимми сказал:
– Какая разница, как они действуют? И как насчет того, что чувствую я? Я люблю Робатта, и только это имеет значение.
И маленький робот‑собачонка, которого за все время его существования никогда не сжимали так крепко, громко запищал. Это был счастливый писк.
Робот ЭЛ‑76 попадает не туда
(Перевод А. Иорданского)
Озабоченно щуря глаза за стеклами очков без оправы, Джонатан Куэлл распахнул дверь, на которой было написано «Управляющий». Он швырнул на стол сложенную бумагу и, задыхаясь, произнес:
– Взгляните‑ка, шеф!
Сэм Тоб перекатил сигару из одного угла рта в другой, взглянул на бумажку и потер рукой небритый подбородок.
– Какого черта! – взорвался он. – Что они такое болтают?
– Они доказывают, что мы выслали пять роботов серии ЭЛ, – объяснил Куэлл, хотя в этом не было никакой необходимости.
– Мы послали шесть! – возразил Тоб.
– Конечно, шесть! Но они получили только пять. Они передали их номера – не хватает ЭЛ‑76.
Кресло Тоба опрокинулось, и тучный управляющий унесся за дверь, как будто на хорошо смазанных колесах. А пять часов спустя, когда весь завод, от сборочной до вакуумных камер, был уже перевернут вверх дном, когда все двести рабочих до единого были подвергнуты допросу с пристрастием, взмокший, растрепанный Тоб послал срочную телеграмму на центральный завод в Скенектади.
Тогда и там началась паника. Впервые за всю историю «Ю. С. Роботс энд мекэникл мен корпорейшн» один из ее роботов оказался на воле. Дело было не только в том, что закон строго запрещал роботам находиться на Земле за пределами заводов корпорации, имеющих специальную лицензию. Закон всегда можно было обойти. Точнее всего ситуацию определил один математик из исследовательского отдела. Он сказал:
– Этот робот спроектирован для работы с «Дезинто» на Луне. Его позитронный мозг рассчитан на лунные, и только лунные, условия. На Земле он подвергнется действию миллионов сенсорных раздражителей, к которым совершенно не подготовлен. Предсказать, как он будет на это реагировать, невозможно. Совершенно невозможно!
И математик вытер ладонью внезапно вспотевший лоб.
Не прошло и часа, как на завод в Виргинию вылетел стратоплан. Указания были несложными:
– Разыскать этого робота, не теряя ни минуты!
ЭЛ‑76 был в полной растерянности. Более того, его сложный позитронный мозг сознавал только одно: он в растерянности. Все началось в тот момент, когда он оказался в этой абсолютно незнакомой обстановке. А как это произошло, он уже не знал. Все перепуталось.
Под ногами было что‑то зеленое, кругом поднимались бурые столбы, тоже с зеленью наверху. Небо, которое должно быть черным, оказалось голубым. Солнце было такое, как полагалось, – круглое, желтое и горячее. Но где же пыльная, похожая на пемзу порода, которая должна быть под ногами? Где огромные скалистые кольца кратеров?
Под ногами у него была только зелень, над головой – голубое небо. Окружавшие его звуки тоже были незнакомыми. Он пересек поток воды, доходившей ему до пояса. Вода была голубая, холодная и мокрая. А люди, которые время от времени попадались ему на пути, были без скафандров, хотя им полагалось быть в скафандрах. Увидев его, они что‑то кричали и убегали. Один из них навел на него пистолет – пуля просвистела над самой его головой – и тоже бросился бежать.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!