Как возникла классическая теория 9 страница
В отличие от участников эксперимента Гамильтона и Гиффорда мы зачастую бываем совсем не беспристрастными. Как показали дальнейшие исследования Гамильтона, проведенные им совместно с Терренс Роуз, существующие у нас стереотипные представления способны сделать так, что мы «увидим» взаимосвязи там, где их вовсе нет (Hamilton & Rose, 1980). Участники их экспериментов, студенты Университета Санта-Барбары (штат Калифорния), читали предложения, где различные прилагательные использовались для описания представителей разных профессий («Дуг, бухгалтер, – робкий и задумчивый»). В действительности все профессии были описаны одними и теми же прилагательными одинаковое количество раз: бухгалтеры, врачи и продавцы «побывали» робкими, состоятельными и разговорчивыми. Тем не менее студенты думали,что чаще читали про робких бухгалтеров, состоятельных врачей и разговорчивых продавцов. Свойственные им стереотипные представления привели к восприятию отсутствующих корреляций, что в свою очередь закрепило стереотипы. Верить – значит видеть.
Атрибуция: справедливо ли устроен этот мир?
Объясняя действия окружающих, мы нередко совершаем фундаментальную ошибку атрибуции (см. главу 3). Мы настолько склонны приписывать поведение людей их внутренним диспозициям, что совершенно не принимаем в расчет важные ситуационные силы. Отчасти эта ошибка возникает потому, что наше внимание приковано к людям, а не к ситуации. Пол человека и его расовая принадлежность очевидны и привлекают внимание; что же касается ситуационных сил, то они воздействуют на этого человека и, как правило, менее заметны. Поведение рабов редко объясняли самим фактом существования рабства; обычно его объясняли природой самих рабов. До недавнего времени то же самое можно было сказать и о том, как мы объясняем воспринимаемые различия между мужчинами и женщинами. Поскольку гендерно-ролевые ограничения трудно увидеть, мы приписывали поведение и тех и других исключительно их природными склонностями. Чем больше мы верим в то, что человеческие качества есть застывшие предрасположенности, тем более живучи наши стереотипы (Levy et al., 1998).
|
|
|
Предрасположенность в пользу своей группы
Томас Петтигрю продемонстрировал, как ошибки атрибуции делают нас пристрастными при толковании поведения членов собственной группы (Pettigrew, 1979, 1980). Мы не торопимся осуждать их поступки, а, напротив, подыскиваем самые лестные для них объяснения: «Она пожертвовала деньги, потому что у нее доброе сердце; он отказался, но при сложившихся обстоятельствах у него не было иного выхода». Когда же дело доходит до объяснения поступков членов другой группы, то мы предполагаем худшее: «Он пожертвовал деньги, чтобы его похвалили; она отказалась, потому что эгоистка». Именно поэтому, как уже отмечалось выше в этой главе, когда белого толкает белый, это воспринимается как «чистая случайность», а если черный – то это уже «акт насилия».
|
|
|
Позитивные поступки, совершаемые членами другой группы, обычно не принимаются во внимание. Они воспринимаются скорее как исключение («Он действительно умен и трудолюбив, совсем непохож на других…»); как следствие удачного стечения обстоятельств или определенной привилегии («Скорее всего, её приняли, потому что медицинская школа набрала меньше женщин, чем должна была набрать»); как вынужденные действия, совершаемые под давлением обстоятельств («Что ещё оставалось Скоту делать, как не оплатить чек полностью?»), или как результат чрезмерных усилий («Студенты-азиаты учатся лучше, потому что вкалывают с утра до ночи»). Непривилегированные группы, а также группы, в которых ценится скромность (например, китайцы), менее склонны к подобной предрасположенности в пользу собственной группы (Fletcher & Ward, 1989; Hewstone & Ward, 1985: Jackson et al., 1993).
Предрасположенность в пользу собственной группы может проявиться и в нашей лексике. Группа исследователей из Падуанского университета (Италия) во главе с Анной Маасс выяснила, что позитивные поступки членов своей группы нередко описываются как проявления общих диспозиций (например, «Люси вообще склонна помогать»). Если аналогичный поступок совершает представитель «чужой» группы, то он чаще описывается как исключительное, нехарактерное действие («Мария открыла дверь перед человеком с тростью»). Когда же речь идет о негативных поступках, то действует обратный принцип – о «своем»: «Джо толкнул её», о «чужом» – «Хуан был агрессивен». Маасс назвала эту форму предрасположенности «лингвистической межгрупповой предвзятостью».
|
|
|
Выше мы уже говорили, что тот, кто возлагает вину на жертву, может тем самым оправдать свой более высокий социальный статус (табл. 9.1)
Таблица 9.1. Усиление собственной социальной идентификации и стереотипы
| «Мы» | «Они» | |
| Установка | Фаворитизм | Клевета |
| Восприятие | Неоднородность (мы – разные) | Однородность (они все на одно лицо) |
| Объяснение негативных поступков | Ситуациями | Предрасположенностью |
По мнению Майлза Хьюстоуна, порицание проявляется в том, что неудачи членов «чужой» группы объясняются их личностными недостатками: «Они потерпели неудачу, потому что глупы; мы – потому что не приложили достаточно усилий» (Hewstone, 1990). Если кто-то оскорбил женщину, чернокожего или еврея, значит, они сами – так или иначе – виноваты в этом. Когда в конце Второй мировой войны англичане заставили группу штатских немцев пройти через концлагерь в Берген-Бельзене, один из немцев воскликнул: «Какие ужасные преступления должны были совершить эти заключенные, чтобы с ними так обращались!»
|
|
|
Феномен справедливого мира
Мелвин Лернер и его коллеги, проведя ряд экспериментов в университетах города Ватерлоо и штата Кентукки, пришли к следующему выводу: одного лишь наблюдения за тем, как наказывают ни в чем не повинного человека, достаточно, чтобы он начал казаться менее достойным (Lerner & Miller, 1978; Lerner, 1980). Представьте себе, что вы вместе с другими участвуете в одном из экспериментов Лернера, целью которого якобы является изучение восприятия признаков эмоционального состояния (Lerner & Simmons, 1966). Одна из испытуемых (это была помощница экспериментатора) отбирается по жребию для выполнения задания на запоминание. Каждый раз, когда она дает неверный ответ, её наказывают электрическим током. Вы вместе с другими испытуемыми наблюдаете за её эмоциональными реакциями.
После наблюдения за жертвой, получавшей, конечно же, болезненные удары, вы по просьбе экспериментатора должны оценить её. Как вы отреагируете? С сочувствием и состраданием? Вполне возможно. Как писал Ральф Уолдо Эмерсон, «мученика нельзя опорочить». Однако результаты экспериментов Лернера говорят о том, что это не так и что мученика, оказывается, можно опорочить. Если наблюдатели бессильны изменить участь жертвы, они нередко отвергают и принижают её. Римский сатирик Ювенал предвосхитил эти результаты: «Римская чернь полагается на Фортуну… и ненавидит тех, кто был осужден».
(– Никакой справедливости в мире нет!
– Нельзя сказать, что в мире совсем нет справедливости!
– Мир справедлив!)
Справедливое устройство мира
Линда Карли и её коллеги пишут о том, что этот феномен справедливого устройства мира влияет на впечатления, которые производят на нас жертвы изнасилования (Carli et al., 1989, 1999). Карли предлагала испытуемым прочесть подробное описание отношений мужчины и женщины. Например, женщина и её босс вместе обедают, потом приходят к нему домой и выпивают по бокалу вина. Некоторые испытуемые прочитали такой финал: «Затем он усадил меня на диван и, взяв мою руку в свою, попросил меня стать его женой». Задним числом люди не видят ничего удивительного в таком повороте событий и восхищаются обоими – и мужчиной, и женщиной. Другие испытуемые прочитали эту же историю с другим финалом: «Но потом он повел себя очень грубо. Он повалил меня на диван и изнасиловал». Узнав о подобной развязке, испытуемые говорили, что именно этого и следовало ожидать, и порицали женщину за поведение, которое в первом сценарии казалось безупречным.
По мнению Лернера, подобное унижение беззащитной жертвы является следствием присущей каждому из нас потребности верить, что «я – справедливый человек, живущий в справедливом мире, в котором каждый получает то, что заслуживает» (Lerner, 1980). С раннего детства, утверждает он, нам внушают, что добро вознаграждается, а зло наказывается. Трудолюбие и добродетель приносят дивиденды; лень и безнравственность – нет. Отсюда недалеко и до того, чтобы верить: процветающие добродетельны, а страдающие заслуживают своей участи. Классической иллюстрацией этого тезиса является один из сюжетов Ветхого Завета – жизнеописание Иова – доброго человека, на долю которого выпали тяжелейшие страдания. Друзья Иова, считавшие устройство мира справедливым, подозревали, что тяжелая участь Иова – наказание за совершенное им страшное злодеяние. Более двух третей американцев разделяют точку зрения друзей Иова и согласны с утверждением: «Большинству из тех, кто не добился успеха, не следует винить систему; им некого винить в этом, кроме себя» (Morin, 1998). Следовательно, противодействие программам поддерживающих действий (affirmative action programs) [Поддерживающие действия – политическая программа, направленная на ликвидацию расовой дискриминации. – Примеч. перев.], призванным исправить положение, создавшееся в результате прежней дискриминации, объясняется не только предрассудками, но также и восприятием поддерживающих действий как нарушающих нормы справедливости и честности (Bobocel et al., 1998).
Результаты этих исследований позволяют предположить, что люди равнодушны к социальной несправедливости не потому, что справедливость их не волнует, а потому, что не видят несправедливости. Люди, априорно считающие устройство мира справедливым, убеждены в том, что жертвы изнасилования соответствующим образом вели себя (Borgida & Brekke, 1985), что избитые жены сами спровоцировали своих мужей (Summers & Feldman, 1984), что бедняки не заслуживают лучшей участи (Furnham & Gunter, 1984), а больные сами виноваты в своих недугах (Gruman & Sloan, 1983). Подобные представления убеждают также и успешных людей в том, что они заслужили то, что имеют. Здоровые и богатые люди могут рассматривать свое благополучие и несчастья других как справедливое распределение вознаграждений. Связывая благополучие с нравственностью, а несчастья – с её отсутствием, мы создаем условия для того, чтобы удачливые люди гордились своим положением и не спешили брать на себя ответственность за тех, кто потерпел крах.
Люди не терпят неудачников, даже если всем очевидно, что неудача – всего лишь результат невезенья. Всем прекрасно известно,что играющие в азартные игры либо выигрывают, либо проигрывают, и результат игры, казалось бы, не должен сказываться на оценке самого игрока. Тем не менее есть люди, которые никак не могут удержаться от того, чтобы не выступить в роли его критика и не оценить его в зависимости от результата. Игнорируя тот факт, что даже логичное решение может принести плохие результаты, они признают проигравших менее компетентными (Baron & Hershey, 1988). Адвокаты и биржевые маклеры точно так же судят о себе по результатам; они весьма довольны собой после достигнутых успехов и стыдятся неудач. Разумеется, нельзя сказать, что успех не зависит от одаренности и инициативности. Но слепая вера в справедливое устройство мира не учитывает не зависящие от человека и не поддающиеся его контролю факторы, которые способны свести на нет даже самые энергичные усилия.
Когнитивные последствия стереотипов
Увековечивают ли стереотипы сами себя?
Предрассудок – это предвзятое мнение. «Вынесение приговора до суда» – вещь неизбежная: ведь мы с вами не бесстрастные автоматы, фиксирующие социальные события и взвешивающие свидетельства «за» и «против» собственных пристрастий. Наши предвзятые мнения руководят нашим вниманием, нашими интерпретациями и памятью.
Во всех случаях, когда какой-либо член какой-либо группы поступает именно так, как и ожидали, мы надлежащим образом отмечаем этот факт: мнение, которое у нас существовало до этого, подтвердилось. Если же действия какого-либо члена какой-либо группы идут вразрез с нашими ожиданиями, мы можем объяснить или оправдать это особыми обстоятельствами (Crocker et al., 1983). Следовательно, стереотипы влияют на то, как мы истолковываем поведение окружающих (Kunda & Sherman-Williams, 1993; Sanbonmatsu et al., 1994; Stangor & McMillan, 1992).
Возможно, вы сами припомните такой период в своей жизни, когда вам – как бы вы ни старались – не удавалось заставить кого-то изменить свое мнение о вас; время, когда вас – что бы вы ни делали – постоянно неправильно понимали. Вероятность непонимания велика, когда кто-то ожидает неприятных столкновений с вами (Wilder & Shapiro, 1989). Уильям Айкс и его коллеги доказали это в опытах, участниками которых стали пары мужчин студенческого возраста. Когда пары приходили в лабораторию, экспериментатор предупреждал одного из участников каждой пары о том, что его «половина» – якобы один из самых недружелюбных людей, с которыми ему приходилось в последнее время общаться. Затем мужчин представляли друг другу и оставляли наедине на 5 минут. Участникам параллельного эксперимента говорили о том, что их «половина» – исключительно дружелюбный человек.
«Ярлыки действуют на нас так же, как пронзительный вой сирены, и мы становимся глухими ко всем более тонким различиям, которые в спокойной обстановке непременно. заметили бы. Гордон Оллпорт,Природа предрассудка, 1954»
И «дружелюбные», и «недружелюбные» участники эксперимента были любезны со своими новыми знакомыми. На деле же те, кто был настроен на встречу с недружелюбным собеседником, изо всех сил старались расположить его к себе, и их усилия не пропали даром: к ним отнеслись доброжелательно. Но в отличие от тех, кого предупреждали о дружелюбии их напарников, испытуемые, ожидавшие встретить нелюбезного человека, приписали его дружелюбное поведение их собственным «нежностям» с ним. По завершении эксперимента они выразили своим собеседникам большее недоверие и оценили их поведение как менее дружелюбное. Вопреки очевидно доброжелательному поведению их напарников те участники эксперимента, которые уже были определенным образом предубеждены, «усмотрели» враждебность, якобы скрывающуюся за «улыбкой вежливости». Они никогда не увидели бы ничего подобного, если бы не верили в нее.
{Если поведение окружающих угрожает нашему стереотипу, мы спасаем его тем, что выделяем из группы, на которую он распространяется, новую подгруппу, например группу «пожилых олимпийцев»}
Что же касается информации, которая находится в разительном противоречии со стереотипом, то мы её, конечно же, замечаем. Тем не менее, когда нам кажется, что «список исключений» исчерпывается несколькими нетипичными личностями, мы можем спасти стереотип, если выделим из группы, на которую он распространяется, новую категорию (Brewer, 1988; Hewstone, 1994; Kunda & Oleson, 1995, 1997). Домовладельцы, не возражающие против соседства с совершенно определенными чернокожими, могут сформировать стереотипное представление о подгруппе чернокожих – «представителях среднего класса, достигших определенного профессионального уровня». Подобное выделение подтипов – формирование стереотипов, распространяющихся на подгруппы, – помогает поддерживать более общее стереотипное представление о том, что большинство чернокожих – нежелательные соседи (рис. 9.9). Доброжелательное отношение британских школьников к полицейским, охраняющим их школы и по-дружески относящихся к ним, не изменило в лучшую сторону их представления о полицейских вообще (Hewstone et al., 1992). Тот, кто считает, что женщины преимущественно пассивны и зависимы, может сформировать новую подгруппу «агрессивных феминисток» и включить в нее всех тех дам, которые не соответствуют «базовому» стереотипу (S. E. Taylor, 1981).
Рис. 9.9. Атрибуция и модификация стереотипа. Если чье-либо поведение не соответствует нашему стереотипу, мы можем пересмотреть стереотип, выделить подгруппу или приписать поведение каким-либо чрезвычайным обстоятельствам
Влияют ли стереотипы на наши суждения о конкретных людях?
У нас есть возможность завершить эту главу на вполне оптимистичной ноте: мы нередко более позитивно оцениваем конкретных людей, чем группы, которые они представляют (Miller & Felicio, 1990). Известно, что стоит нам узнать человека, как «стереотипы практически перестают влиять на суждения о нем» (Borgida et al., 1981; Locksley et al., 1980, 1982). Энн Локсли, Юджин Борджида и Нэнси Брекке пришли к этому выводу после того, как познакомили студентов Университета штата Миннесота с событиями, якобы имевшими место в жизни «Нэнси». В том, что было выдано за расшифровку телефонных разговоров Нэнси, она рассказывала подруге, как вела себя в трех разных ситуациях (в том числе и тогда, когда в магазине к ней пристал какой-то подозрительный субъект). Некоторые студенты читали запись разговора, в котором Нэнси рассказывала, как решительно потребовала от мужчины оставить её в покое, другие – в которой описывалось пассивное поведение Нэнси (она просто не обращала на мужчину никакого внимания, и в конце концов он ушел). Остальные студенты читали ту же самую запись, но только её действующим лицом была не Нэнси, а Пол. На следующий день студентам нужно было предсказать, как Нэнси (или Пол) будет вести себя в других ситуациях.
Как знание половой принадлежности индивида повлияло на их прогнозы? Никак. На ожидания, связанные с решительностью действий персонажа, повлияло лишь то, что студенты узнали о нем накануне. Информация о половой принадлежности не повлияла даже на суждения испытуемых о его маскулинности или фемининности. Студенты совершенно забыли о гендерных стереотипах и оценивали Нэнси и Пола исключительно как индивидов.
Объяснение этих результатов в неявном виде присутствует в одном важном принципе, о котором рассказано в главе 3: при условии, что имеется (1) общая (базовая) информация о какой-либо группе и (2) тривиальная, но яркая информация об одном из её членов, последняя обычно производит более сильное впечатление, нежели первая. Сказанное в первую очередь относится к ситуациям, когда индивид не соответствует нашим представлениям о типичном представителе данной группы (Fein & Hilton, 1992; Lord et al., 1991). Представьте себе, что вам рассказывают о том, как на самом деле вели себя большинство участников эксперимента по изучению конформизма, а затем демонстрируют запись краткого интервью с одним из них. Будете ли вы догадываться о поведении интервьюируемого, как это сделал бы неинформированный зритель (только на основании видеозаписи), проигнорировав базовую информацию о том, как на самом деле вели себя в массе своей испытуемые?
«Хороших женщин-альпинистов не бывает. Они либо плохие альпинисты, либо не настоящие женщины. Анонимный альпинист; цит. по: Rothbart & Lewis, 1988»
Люди нередко верят в подобные стереотипы, но это не мешает им забывать о них, когда в их распоряжении оказывается живая, выразительная информация. Так, многие люди склонны считать, что «все политики – мошенники», но одновременно убеждены в том, что к их избранникам это не относится: «наш сенатор Джоунс – честный парень». (Поэтому нет ничего удивительного, когда люди, разделяющие столь нелестное мнение о политических деятелях вообще, как правило, переизбирают своих собственных представителей.)
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 153; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!