Действительно ли РДМО меняет жизнь?
«В 1966 году я проводила день одна дома, как вдруг осознала собственное отношение к жизни. Я поняла, что погрязла в жалости к самой себе, что думала лишь о себе и собственных невзгодах, не вспоминая об окружающих. Я задумалась о том, что и другие люди в мире тоже страдают. Меня шокировал собственный эгоизм, я наполнилась состраданием к другим, а потом, не задумываясь, встала на колени в комнате и поклялась Богу, что отныне и до конца своей жизни я буду любить человечество и служить ему»[798].
Рассказ о духовном опыте биологу Алистеру Харди
«На самом деле у сострадания есть духовный источник и порой это нечто большее, чем сочетание страстей человеческих, любви и скорби. Другое название сострадания – милосердие, а истинное милосердие – божественный атрибут»[799].
Редакторская колонка без подписи в Christian Science Monitor
Говорит ли РДМО нам что‑нибудь об истинной природе нашей вселенной? Если да, то он говорит нам, что вселенная по своей сути исполнена смысла и цели, а не бессмысленна и бесцельна. Мы не животные, соперничающие друг с другом за выживание, а скорее, духовные существа, связанные с источником нашей духовной природы. Озарения, полученные благодаря РДМО, должны приводить к эмпатии, способности «сопереживать» другим духовным и наделенным сознанием существам. Во многих примерах из истории отмечается такой рост эмпатии, приводящий к значительным переменам в жизни. Как правило, в целом тип характера не меняется, скорее меняются приоритеты человека, получившего опыт. Но относятся ли эти перемены только к мистикам или подобным им духовным личностям?
|
|
|
Свидетельства изменения жизни
«Для детей младшего возраста селективным преимуществом должен быть эгоцентризм и сравнительное отсутствие склонности к альтруистическим поступкам на основании личного принципа»[800].
Социобиолог Эдвард О. Уилсон
«Одна из самых первых эмоций, которые демонстрируют даже младенцы, – это, как ни странно, эмпатия. По сути дела, внимание к окружающим может быть запрограммировано в младенческом мозге. Положите новорожденного рядом с другим плачущим младенцем, и скорее всего, вскоре разревутся оба»[801].
Пэт Уингерт и Марта Брант, Newsweek
В 2003 году Хоуп Стаут, 12‑летняя девочка из Северной Каролины, боролась с раком костей – остеосаркомой. Представители фонда «Загадай желание» навестили девочку и в окружении родных, цветов и открыток спросили о ее последнем желании, чтобы отвлечь ее от мыслей о смертельной болезни. Может, ей хотелось бы посетить показ мод для подростков? Пообедать с кинозвездой? Съездить на курорт?
|
|
|
Хоуп спросила: «Сколько детей ждут, когда их желание исполнится?» Узнав, что, насколько известно представителям фонда, таких детей в этой части Северной Каролины насчитывается 155, Хоуп воскликнула: «Тогда мое желание – собрать деньги на исполнение желаний их всех!» Сама Хоуп так и не увидела празднество, организованное с целью сбора средств, – она умерла за несколько дней до него. Но в интервью, записанном перед смертью, она объяснила: «Я просто поняла, как много уже дал мне Бог, я уже побывала в Диснейленде, и все такое. А многие другие дети, наверное, нет»[802].
Как правило, эмпатия появляется в ходе естественного развития человеческих существ, а ощущение присутствия Бога усиливает ее даже у детей. Так, колумнист Guardian Рой Хаттерсли, называющий себя атеистом, утверждает, что атеизм препятствует эмпатии. Размышление о последствиях урагана «Катрина» он начинает словами: «Вера действительно порождает милосердие: мы, атеисты, вынуждены признать, что большинство верующих более человечны». Он продолжает:
Армии спасения был дан особый статус главной организации, оказывающей помощь в районах США, пострадавших от стихийного бедствия. Но ей помогали в работе другие всевозможные группы. Почти все они имели религиозные истоки и характер. Среди них примечательно отсутствие представителей обществ рационалистов, клубов свободомыслящих и ассоциаций атеистов[803].
|
|
|
Исследования Алистера Харди показали, что основными последствиями РДМО, о котором сообщали сами участники, было ощущение цели или нового смысла жизни и стремление к более осмысленной лично для них религиозной вере, сопровождающееся более сочувственным отношением к окружающим[804]. Конкретное содержание этой веры не обязательно имеет значение, как полагает Хаттерсли. В одном случае респондентка внешне вроде бы отошла от религии (которую называла «церковианством»), но Харди отмечает: «Она перешла от одной формы, бессмысленной для нее, к другой, которая обеспечила ее глубоким ощущением духовной реальности»[805]. Вспоминая различие, сделанное Олпортом между внешней религией (принадлежностью к группе) и внутренней религией (личным духовным опытом), можно сказать, что люди, получившие РДМО, склонны сосредотачиваться на второй. А если их нынешняя религиозная идентичность не меняется, а остается прежней, они переосмысливают ее в свете личного опыта.
Обычно люди, которые называют себя «религиозными» (и, следовательно, могут иметь РДМО), со значительно большей вероятностью жертвуют время или деньги – независимо от их доходов – на благотворительность, как религиозную, так и нерелигиозную[806]. Но некоторые утверждают, что РДМО мало что меняет. Рон Сайдер, американский активист евангелического движения за социальную справедливость, считает, что практический материализм победил в жизни большинства людей, которые заявляют о своей вере в ошибочность материализма. Сайдер вовсе не скептик и не циник. Напротив, он заявил журналу Christianity Today : «От этой статистики у меня разрывается сердце. От нее мне хочется плакать»[807]. Он отмечает, что хотя религиозные люди в США жертвуют больше, чем другие, за последние десятилетия пожертвований стало меньше, несмотря на то, что доходы выросли.
|
|
|
В 2005 году палеонтолог Грегори С. Пол[808] представил обзор данных из 18 стран, утверждая, что религиозная вера вносит свой вклад в высокий уровень социальных болезней, в том числе убийств, самоубийств, болезней, передающихся половым путем. Как и следовало ожидать, его заявление получило широкую огласку, его публиковали под такими заголовками, как «Для общества хуже, когда на его стороне Бог»[809].
Одним из аспектов работы Пола, который не был так широко разрекламирован, стал сделанный им акцент на том, что он не пользовался стандартными социологическими инструментами – такими, как регрессионный и многовариантный анализ. В итоге он получил специфические результаты, не сопоставимые с широким спектром данных, указывающих в противоположном направлении. Эксперт в области изучения общественного мнения Джордж Х. Гэллап‑младший спрашивал напрямую:
Может ли он назвать еще хотя бы одно исследование с данными, опубликованными в крупном научном журнале, сравнивающее результаты по странам и не применяющее многовариантный анализ, чтобы учесть различие между ними? Нет, потому что многовариантный анализ – обязательное требование для межнациональных сравнений такого рода[810].
В общем, социологи пользуются согласованными статистическими методами, чтобы обеспечить получение ключевой актуальной информации о результатах сравнения населения разных стран. К примеру, в стране, средний возраст жителей которой – 18 лет, можно ожидать более высокого уровня бандитских разборок, чем в той стране, где средний возраст – 40 лет. Убеждения, конечно, играют ключевую роль, но при оценке этой роли нам следует спросить: кого вообще может прельщать перспектива присоединиться к уличной банде? Согласно Гэллапу,
масса данных, собранных Институтом Гэллапа и другими подобными организациями, показывает, что при постоянном уровне образования и других переменных люди с «высокой степенью приверженности духовной жизни» с гораздо меньшей вероятностью совершают антиобщественные поступки, чем люди с меньшей степенью такой приверженности. У первых ниже уровень преступности, избыточного употребления алкоголя и наркозависимости, чем у представителей других групп[811].
Как правило, отмечал он, исследования показывают: чем выше приверженность человека духовности, тем больше времени, сил и денег он тратит, помогая другим.
Одним из препятствий на пути к пониманию эффектов РДМО стали заблуждения. Например, в научных кругах (где религиозных верующих гораздо меньше, чем среди широкой публики), распространено убеждение, что большинство евангелических христиан‑американцев – большинство утверждавших, что получили РДМО, – непоколебимые представители правых христиан.
На самом же деле, как указывает Чип Берлет в The Public Eye Magazine , лишь 14 % американского электората отождествляет себя с правыми христианами, несмотря на то, что не менее 33 % (в зависимости от опроса) считают себя «родившимися снова». Почти половина тех, кто назвался представителями «религиозных правых», даже не голосовали на выборах 2000 года. Чернокожие приверженцы евангелической церкви, которые голосовали, с ошеломляющей частотой выбирали либеральных кандидатов[812]. Ключевые различия между людьми, которые называют себя евангелическими христианами, харизматичными или возродившимися в вере, на самом деле несущественны для политики: важна вера, что личный духовный опыт необходим исполненной смысла жизни[813].
Если истина нужна нам для чего‑нибудь, кроме нее самой, значит, нам не нужна истина. Таким образом, как предостерегают Гаральд Уоллак и К. Гельмут Райх, чисто утилитарный подход к духовности в действительности невозможен:
Духовность нельзя принудить дать желаемые результаты. Будучи путем к лучшему познанию себя, к пониманию своего места в космосе и более здоровой жизни, к объединению и сплоченности, она требует смирения, терпения, упорства и личной вовлеченности, чтобы привести к положительным результатам, когда бы они ни появились. Это не значит, что нельзя или не следует предпринимать сознательные усилия, направленные на развитие духовности, только у подобных предприятий свои «законы», совершенно отличные от, скажем, профессиональной подготовки для работы на компьютере[814].
Таким образом, вполне разумно ожидать от РДМО неких желаемых социальных результатов, но они возникают не по этой причине и не могут быть получены с такими целями.
Духовность и отход от жизни
«Величайшее испытание нашего времени: как осуществить революцию сердца, революцию, которая должна начаться с каждого из нас?»[815]
Католичка и социальная активистка Дороти Дэй (1897–1980)
«Стань изменением, которое ты хочешь увидеть в этом мире»[816].
Индийский мудрец Мохандас Ганди (1869–1948)
Кое‑кто считает, что РДМО – это отступление от требований реальной жизни. В прошлом веке было модно противопоставлять духовность реализму и даже озабоченности социальной справедливостью. Конечно, исторические данные, как прошлые, так и настоящие, говорят об обратном. Для многих социальных активистов и реформаторов – от Ганди до Дороти Дэй, – РДМО стал мотивом, и неудивительно, если вспомнить, что люди, работающие на благо справедливости, серьезно рискуют и должны иметь веские причины, чтобы упорствовать.
Популярно также заблуждение, что истинные мистики отгораживаются от мира, потому что теряют интерес к его проблемам. Это не так: мистики стремятся прекратить мыслить, говорить и действовать, руководствуясь наслоениями ложного сознания, то есть перестать быть одной из проблем этого мира и начать превращаться в желаемое изменение, как выразился Ганди. Мистик верит, что в длительной перспективе никакой другой подход не сработает. Но когда мистики уверены, что действуют в соответствии с истинным чутьем, они становятся на редкость активными.
Андерхилл, к примеру, призывает читателей задуматься об общественном служении представительницы мистиков, Екатерины Сиенской (1347–1380), сыгравшей ключевую роль в реформировании папства, что было непросто для средневековой женщины скромного происхождения, умершей в возрасте 33 лет. Андерхилл предлагает также:
Вспомнив ее более скромную, но не менее прекрасную и выдающуюся генуэзскую тезку [Екатерину Генуэзскую[817] ], деятельную жизнь святого Франциска Ассизского, святого Игнатия, святой Терезы, жизнь, внешне обремененную усердным служением, соблюдением бесконечного множества утомительных мелочей, составлением правил, закладыванием основ, отсутствием пренебрежения ни к одной из сторон своего дела, способной внести свой вклад в его практический успех, однако вместе с тем остающуюся «пребыванием с Богом в умиротворенном блаженстве». Разве все перечисленные – не величайшие образцы состояния, в котором «я», осознанное полностью и познающее Реальность, потому что она совершенно реальна, наконец отдает свою дань?[818]
Но действительно, мистикам свойственно понимать действия в социальной сфере несколько иначе, чем это делают многие другие. Они с недоверием относятся к идеологии, потому что обычно воспринимают ее как ложное сознание. Томас Мертон (1915–1968), монах‑траппист, бывший и мистиком, и межконфессиональным экуменистом, наставлял молодого друга, которому грозила опасность сгореть дотла в борьбе за мир:
Увлечься идеями, лозунгами и мифами так легко, что в конце концов некому будет держать суму – пустую, без каких‑либо признаков смысла, оставшихся в ней. И тогда возникает искушение вопить еще громче прежнего, чтобы смысл, как по волшебству, появился там вновь.
Мертон советовал другу избрать иной подход к своей миссии:
Постепенно ты будешь все меньше и меньше сражаться за идею, и все больше и больше – за конкретных людей. Поле деятельности станет у’же, зато гораздо реальнее. В конечном итоге все спасает реальность межличностных взаимоотношений[819].
Конечно, если насчет природы вселенной мистики правы, это именно то, чего нам следует ожидать. Трансперсональное не сводится просто к абстрактному, а личное не сводится к материальному. Мы не в состоянии ни сбежать от себя, ни опровергнуть себя, поэтому должны жить с собой, как бы там ни было.
«Неужто безбожие перемещается с одного конца кампуса на другой?»[820]
Дэвид Гленн, газета и сайт Chronicle of Higher Education
В 2005 году Элейн Ховард Экклунд и Кристофер П. Шайтл представили предварительные результаты продолжающегося исследования религиозных верований 1646 ученых; это произошло на ежегодном собрании Ассоциации специалистов по социологии религии. Ключевые результаты могли пролить некоторый свет на вопрос, который не дает нам покоя: почему ученые цепляются за материализм, несмотря на растущее количество доводов против него, и зачастую принимают спорные объяснения для таких феноменов, как сознание или пси?
В 1969 году исследование Комитета Карнеги по высшему образованию показало, что специалисты в области естественных наук с большей частотой, чем социологи, называют себя религиозными людьми. Но по‑видимому, за несколько десятилетий ситуация сменилась на прямо противоположную. Целых 55,4 % специалистов в области естественных наук (физики, химии, биологии), участвовавших в опросе, назвали себя атеистами или агностиками, и всего 47,5 % специалистов по социальным наукам (социологии, экономике, политологии и психологии) сделали то же самое. Биологи были наименее религиозными – их результат составил 63,4 %[821].
Примечательно, что наименее нерелигиозными оказались экономисты (45,1 %). Возможно, прослеживается связь с тем, что с недавних пор экономисты начали серьезнее воспринимать проявления человеческой натуры. Крэг Ламберт пишет в Harvard Magazine : «У “экономического человека” есть один роковой изъян: его не существует. А когда мы обращаемся к настоящим, живым людям, то обнаруживаем вместо логики, как у роботов, всевозможные иррациональные, самовредительские и даже альтруистические поступки»[822].
Как мы уже видели, множество противников РДМО вышло из рядов биологов. Интересно отметить, что основоположники изучения РДМО Уильям Джеймс (психолог) и Алистер Харди (зоолог) прочно опирались на естественные науки и именно по этой причине добились огромного прогресса в исследовании РДМО. Джеймс, к примеру, уловил важность выявления широкого спектра образцов наряду с одобренными и классическими; Харди старался находить неповрежденные образцы в их естественной среде. И оба в конце концов убедились, что люди, получившие РДМО, сталкивались с реальными фактами о космосе.
Но в последние десятилетия, когда естественные науки оказались в плену у радикального материализма, натуралистический подход к РДМО приравнивался главным образом не к достоверным данным, а к спорным концепциям – таким, как чисто теоретические структуры или цепочки мозга, сомнительные синдромы, например «височная личность», «эгоистичные гены», «банды мемов». Ключевая задача для современной нейробиологии – эффективно применять возможности естественных наук и в то же время избегать непродуктивных идеологий. Один из многообещающих методов – изучение РДМО в условиях, в которых нейробиология способна фиксировать информацию. К нему мы обратимся в главе 9.
Религия и насилие
Может ли РДМО побуждать верующих к ненависти и самоуничтожению?
Недавние события в мире, такие, как теракты смертников и обезглавливания, наводят на мысль, что «религия приводит к насилию». Но реальность значительно сложнее. Когда незрелые люди испытывают сильные страсти – похоть, алчность, зависть, – их легко можно подстрекнуть к насилию. Сам по себе религиозный контекст таких страстей этих людей не изменит. Личные изменения происходят только посредством контакта с подлинной духовной реальностью. В противном случае незрелые верующие просто ссылаются на религию, чтобы оправдаться.
Недавно канадский политолог Салим Мансур путешествовал на границе между Алжиром и Тунисом, где за 1600 лет до этого служил епископом великий христианский мыслитель Блаженный Августин (354–430). У мусульманина Мансура, занимавшегося сравнительным изучением мировой культуры, при себе был экземпляр «Исповеди» Августина – автобиографии, где основное внимание уделяется душевному состоянию. Мансуру хотелось лучше понять рост вдохновленного религией насилия на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Мансур также вез с собой труды арабского историка и философа Ибн Хальдуна (1332–1406), родившегося тысячелетие спустя в тех же местах, что и Августин.
Изучая одновременно и Августина, и Ибн Хальдуна, Мансур пришел к выводу, что их труды «проливают на причины терроризма больше света, чем любые недавние публикации экспертов, посвященные тому же предмету». Оба древних мыслителя держали в фокусе внимания то, что Августин называл «внутренней расположенностью» – к примеру, вероятностью, что обозленный человек прибегнет к насилию. «Человек, осознавший свою внутреннюю реальность, не способен творить зло – к примеру, быть террористом, – поскольку если он наполнен добром, в нем нет зла», – утверждает Мансур. Говоря о своих собратьях по религии, он добавляет:
У террористов‑мусульман их «внутренняя расположенность» крепко заперта. Для них вера сводится к внешним ритуалам подчинения, к стремлению к власти над другими людьми, а не к осознанию бесконечности внутри них, исполненной Бога, по образу которого они были сотворены. Они творят зло потому, что в них недостаточно добра, несмотря на их настойчивые обращения к Богу согласно традициям их веры [823].
Религия, отчужденная от стремления к личному духовному преображению, становится ареной страстей, притом чрезвычайно опасных.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 253; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!