О нематериалистской науке о разуме
«Моя фундаментальная предпосылка, касающаяся мозга, заключается в том, что его работа – то, что мы иногда называем «разумом», – есть следствие его анатомии и физиологии, и более ничего»[401].
Астроном и автор научно‑популярных книг Карл Саган
«Мы рассматриваем обещающий материализм как суеверие, не имеющее под собой рациональных оснований. Чем больше мы узнаем о мозге, тем лучше можем отличить процессы мозга от ментальных явлений и тем более удивительными становятся и процессы мозга, и ментальные явления. Обещающий материализм – просто религиозная вера, которой придерживаются материалисты‑догматики… зачастую путающие свою религию со своей же наукой»[402].
Джон Экклс и Дэниел Н. Робинсон, «Чудо быть человеком»
Может ли нематериалистская наука о разуме объяснить наблюдаемые факты лучше материалистской? В настоящий момент можно в общих чертах обрисовать некоторые характерные особенности нематериалистских представлений о разуме. Хотя ни один нынешний взгляд не отвечает на все вопросы, нематериалистский взгляд может, по крайней мере, объяснить известные особенности человеческого опыта, которые, как мы уже видели, материалистский взгляд не в состоянии объяснить и потому зачастую отрицает.
К примеру, нематериалистский взгляд способен объяснить исследования с применением нейровизуализации, в ходе которых за участниками‑людьми наблюдают непосредственно в процессе саморегулирования их эмоций путем сосредоточения на них. Он может объяснить эффект плацебо (кусочек сахара, который лечит, при условии убежденности пациента, что ему дают эффективное лекарственное средство). Нематериалистский взгляд может также предложить научно обоснованное объяснение загадочным явлениям, которые в настоящее время задвинуты в дальний угол материалистами. Одно из них – «пси», явная способность некоторых людей набирать больше баллов, чем объясняется простой случайностью, в ходе контролируемых исследований ментального воздействия на какие‑либо события. Еще одно – утверждение, на удивление частое в кругу пациентов, перенесших травму или тяжелую операцию: они заявляют, что в бессознательном состоянии испытали мистическое осознание, изменившее их жизнь.
|
|
|
Если нематериалистский взгляд верен, тогда ему должно найтись применение в практической сфере, такой, как медицина. Обратимся к некоторым свидетельствам его пользы.
Нематериалистская нейробиология в медицине
«Мозгу всегда предстояло совершать действия, которые были вызваны местными механическими возмущениями»[403].
|
|
|
Философ‑материалист Дэниел Деннет
«Пришло время науке открыто обратиться к глубокому смыслу того факта, что направленная, намеренная умственная деятельность способна явно и систематически менять функции мозга»[404].
Психиатр Джеффри М. Шварц
Нематериалистский подход к проблеме разума не только философски состоятелен; он играет решающую роль в облегчении некоторых психических расстройств. К примеру, лечение обсессивно‑компульсивного расстройства и фобий может быть более эффективным, если разум распознает и реорганизует деструктивные паттерны мозга. Это не умаляет значения медикаментов, терапии, других полезных методов воздействия, но в конечном итоге именно разум является наиболее эффективным фактором изменений для мозга.
Лечение обсессивно‑компульсивного расстройства
«Если Дотти, сидя за рулем, замечала машину с номером, содержащим цифры 5 или 6, она не могла удержаться, чтобы немедленно не свернуть на обочину и не стоять на ней, пока мимо не проедет машина со “счастливым” номером… В случае ее малейшей оплошности ее сыну грозила бы слепота»[405].
О женщине, страдающей обсессивно‑компульсивным расстройством (ОКР)
|
|
|
Обсессивно‑компульсивное расстройство (ОКР) – нервно‑психиатрическое заболевание, характеризующееся тревожными, навязчивыми и нежелательными мыслями (обсессиями), вызывающими острое стремление совершать ритуальные обряды (компульсии). Это заболевание не следует путать с одержимостью эксперта, докучающего знакомым мельчайшими подробностями любимой им, но незначительной сферы деятельности. ОКР не доставляет радости и не создает ценности.
Хуже того, люди, страдающие ОКР, знают, что их убеждения ошибочны, а действия – бесполезны. Они даже не ощущают эти убеждения и действия как часть самих себя. И вместе с тем не знают, как это прекратить. «Тревожная кнопка» в мозге не дает страдальцам покоя, пока они не выполнят эти действия. Но поддаваясь этой панике, они со временем только усугубляют ситуацию: чем больше они поддаются ей, тем прочнее укореняются убеждения и поступки. Кажется, будто бы их мозгом завладел кто‑то другой, как террористы – угнанным самолетом. Примерно каждый пятидесятый взрослый житель Америки страдает ОКР в той или иной степени; в тяжелых случаях это заболевание ставит под угрозу отношения и мешает работать. Одержимостью порой страдают несколько членов семьи, но скорее всего, единственного гена, обуславливающего ее, не существует.
|
|
|
На протяжении большей части XX века ОКР считалось неизлечимым[406]. По предположению фрейдистской теории, истоки ОКР следует искать в подсознательной сексуальной травме, полученной в детстве, однако эта гипотеза бесплодна и не подлежит проверке. Предпринимались попытки медикаментозного лечения, но оно давало неприятные побочные эффекты. Некоторые специалисты пытались применить бихевиористское изменение поведения путем выработки новых условных рефлексов. К примеру, людей, склонных к компульсивному мытью рук, заставляли дотрагиваться до сиденья унитаза в общественных туалетах, а затем запрещали мыть руки. Неудивительно, что многие пациенты с ОКР предпочитали страдать молча, нежели получать такое лечение. Даже сегодня многие слишком стыдятся своих компульсий, чтобы просить о помощи.
Мой друг и коллега Джеффри Шварц, нейропсихиатр из Калифорнийского университета в Лос‑Анджелесе и нематериалист, начал работать с пациентами с ОКР еще в 80‑х годах XX века, потому что считал ОКР явным случаем беспокойства, которое причиняет неповрежденному разуму сбой в работе мозга. Шварц применил позитронно‑эмиссионную томографию (ПЭТ, использование эмиссии распадающихся радиоактивных изотопов для визуализации мозговой активности), чтобы определить, где именно в мозге пациентов с ОКР наблюдается сбой. Он выявил поврежденную нейронную цепочку, соединяющую орбитофронтальную кору, поясную извилину и базальные ганглии, порождающие панику и компульсии. Когда эта «тревожная цепочка» действует как полагается, люди беспокоятся о реально существующем риске и стараются снизить его. Но как обнаружил Шварц,
в случае сбоя при модуляции, как под воздействием ОКР, детектор ошибок с центром в орбитофронтальной коре и передней поясной извилине становится гиперактивным, и таким образом замыкается цикл повторного срабатывания. Он провоцирует непреодолимое ощущение какой‑то неправильности, сопровождающееся компульсивными попытками хоть как‑то исправить ее[407].
Это направление исследований оказалось плодотворным и способствовало объяснению заболевания, но каким образом его можно было применить в целях лечения? Шварц заметил, что самые молодые (и, следовательно, наиболее сложно устроенные) с эволюционной точки зрения префронтальные участки человеческого мозга почти нисколько не поражены ОКР. Именно поэтому пациенты воспринимают компульсии как нечто чужеродное. Они действительно чужеродны по отношению к частям мозга, в наибольшей степени характеризующим человека[408]. В той степени, в которой умственные способности и ощущение пациентами своей индивидуальности остаются нетронутыми, они в состоянии активно участвовать в процессе терапии.
Шварц практикует буддийскую медитацию осознанности (mindfulness meditation ), он настроен против бихевиористских методов лечения, манипулирующих пациентом или принуждающих его, и предпочитает применять собственные практические когнитивно‑поведенческие методы лечения, в ходе которого к пациенту обращаются с просьбой добровольно исправить искаженные взгляды. Однако Шварц понял, что его обычный подход не поможет пациентам с ОКР: им уже известно, что их обсессии и компульсии искажены. Как отмечает он сам, «строго говоря, пациент знает, что если сегодня он не пересчитает консервные банки в кладовке, это не приведет к мучительной смерти его матери этим же вечером. Проблема в том, что пациенту так не кажется»[409]. Шварцу понадобилось разработать лечение, которое предоставляет разуму пациента стратегию, позволяющую заново составлять карту мозга и управлять им.
Главную проблему при ОКР представляет то, что чем чаще пациент поддается компульсивному поведению, тем больше нейронов в нем участвует и тем сильнее становится сигнал к такому поведению. Таким образом, хотя эти сигналы якобы обещают: «Сделай то или это еще один раз, и тогда обретешь покой», эти обещания лживы по своей сути. То, что раньше представляло собой нейронную тропку, постепенно достигает масштабов двенадцатиполосного скоростного шоссе, непрерывное и оглушающее движение транспорта по которому захватывает нейронные окрестности. Задача заключается в том, чтобы снова вернуться к состоянию тропки, проложенной в мозге. Это возможно благодаря нейропластичности (способности нейронов менять свои связи и обязанности).
Шварц набросал в общих чертах программу из четырех этапов, в ходе которой пациенту предлагалось Переобозначить, Повторно аттрибутировать, Перераспределить и Переоценить деятельность, связанную с ОКР. К примеру, Дотти, которая боялась цифр 5 и 6, научилась говорить: «Это не я, это мое ОКР!» Шварц отмечает: «Повторное атрибутирование особенно эффективно перенаправляет внимание пациента от деморализующих и вызывающих стресс попыток приглушить назойливые ощущения ОКР путем компульсивных действий»[410]. Шварц не просто заставлял пациентов менять свое мнение – скорее побуждал их изменять свой мозг. Он хотел, чтобы они заменяли бесполезную нейронную цепочку полезной[411], к примеру, заменили сигнал «вымой руки еще семь раз» на «пойдем гулять в парк», до тех пор, пока поток нейронных сигналов в связи с многочисленными видами деятельности, относящимися к прогулкам по парку, не начнет превосходить поток в связи с мытьем рук. Есть надежда, что со временем это суперскоростное шоссе постепенно распадется на ряд многочисленных, но функциональных тропинок.
Три основных отдела префронтальной коры головного мозга:
А. задняя латеральная префронтальная кора (ЗЛПФК),
В. латеральная часть орбитофронтальной коры (ОФК),
С. передняя поясная кора (ППК)
Группа Шварца в Калифорнийском университете проводила ПЭТ‑сканирование 18 пациентов с ОКР, с симптомами от умеренных до острых, до и после того, как они прошли четырехэтапную индивидуальную и групповую терапию. Эти пациенты не получали никакого медикаментозного лечения. У двенадцати пациентов за десять недель исследований наблюдались значительные улучшения. Их ПЭТ‑сканирование после лечения показало существенно сниженную метаболическую активность в правой и левой хвостатых долях, при этом снижение активности с правой стороны было особенно поразительным. Наблюдалось также значительное снижение аномально высоких и патологических корреляций между деятельностью в хвостатой доле, орбитофронтальной коре и таламусе в правом полушарии. Другими словами, эти пациенты действительно изменили свой мозг[412]. Как отмечает Шварц,
это было первое исследование, показавшее, что когнитивно‑поведенческая терапия, и в сущности, любое психиатрическое лечение, основой которого не являются медикаменты, способно менять нарушенные химические процессы мозга в точно определенных мозговых цепочках… Мы продемонстрировали наличие таких изменений у пациентов, которые, скажем прямо, изменили способ думать[413].
В целом, отмечает Шварц, успех четырехэтапного метода зависит от выполнения пациентом двух задач: признания, что нарушенные сообщения в мозге вызывают обсессивно‑компульсивное поведение, и осознания, что эти сообщения не являются частью его «я». В ходе этой терапии пациент полностью контролирует ситуацию. И существование, и роль разума, независимого от мозга, признана и, в сущности, служит залогом успеха терапии.
Ответственный выбор возможен
«Жертву изнасилования, которое происходит каждую минуту где‑то в мире. Почему? Некого винить, кроме самой себя. Она демонстрировала свою красоту всему миру»[414].
Один австралийский священник, разглагольствуя о том, кого следует винить в сексуальных нападениях
«Сущность независимого нравственного фактора отсутствует… Как выражается философ Дэниел Деннет, мы вовсе не «нравственные левитаторы», возвышающиеся над обстоятельствами нашего выбора, в том числе выбора ограбить, изнасиловать или убить»[415].
Том У. Кларк , директор Центра натурализма
Мнение, согласно которому сексуально возбужденные мужчины не в состоянии контролировать себя, лежит в основе множества традиционных правовых кодексов, возлагающих вину за сексуальное нападение на женщину. Современные правовые кодексы, придерживающиеся феминистских принципов, подразумевают, что на самом деле мужчины способны контролировать себя. Такая позиция в принципе похвальна в нравственном отношении, но защищать ее легче, если продемонстрировать, что она соответствует действительности. Несколько лет назад мы с моей докторанткой Джоанн Левек решили исследовать этот вопрос, применив фМРТ – функциональную магнитно‑резонансную томографию[416].
Основной элемент МР‑томографа – огромный цилиндрический магнит, который окружает добровольного участника исследований или пациента и создает сильное поле. Внутри этого элемента радиоволны, подвергающиеся воздействию этого поля, отображают незначительные и быстрые изменения, наблюдаемые в мозге, пока человек думает, чувствует, говорит или делает что‑либо (отсюда и название «функциональная»). Помимо очевидной значимости для исследований в области нейробиологии, фМРТ высоко ценят нейрохирурги на этапе подготовки к операции. Мозг имеет индивидуальные отличия; опухоль или инсульт в особенности часто вызывают передачу обычных функций более безопасным участкам мозга. Хирурги могут минимизировать постоперационный ущерб, выявляя и избегая тех участков, которые в настоящий момент выполняют нормальные функции мозга.
Мы попросили десять здоровых молодых мужчин в возрасте от 20 до 42 лет (возраст большинства составлял 20 с небольшим лет) посмотреть четыре отрывка из эмоционально нейтральных фильмов (например, интервью, фильмов о плотницком деле и т. п.), а затем – четыре отрывка из эротических фильмов. Каждый отрывок длился 39 секунд, 15 секунд давалось для отдыха между просмотром отрывков. Количество и пол людей, показанных в фильмах обоих типов, было одинаковым во всех случаях. Сканирование участников проводили в двух разных состояниях: в одном из них участников просили просто смотреть фильм через защитные очки и реагировать на него, в другом реакцию на эротические фильмы просили подавлять, то есть смотреть их бесстрастно, без осуждения и каких‑либо оценочных суждений. В этом втором состоянии участники видели схожие, но не одинаковые фильмы. В конце сеанса их просили заполнить «стратегический опросный лист», где им предстояло описать стратегии, которыми они пользовались, намеренно воздерживаясь от сексуального возбуждения.
У всех мужчин эротические фильмы вызвали сексуальное возбуждение, однако, согласно шкале самоотчета, они почти не испытывали других эмоций. Важно то, что все участники сумели подавить свое возбуждение, когда их попросили об этом. Сексуальное возбуждение ассоциируется с правым миндалевидным телом и гипоталамусом, в числе прочих участков, а подавление – с правой латеральной префронтальной корой и правой передней поясной корой.
Эти результаты согласуются с собранными сведениями, в соответствии с которыми ЛПФК играет роль в нисходящих (метакогнитивных/исполнительных) процессах, то есть в процессах, которые способны отслеживать и контролировать обработку информации, необходимой для совершения преднамеренного действия[417].
С точки зрения нейробиологии
Сексуальное возбуждение, возникающее в ходе этого эксперимента в ответ на отрывки из эротических фильмов, ассоциировалось с активизацией «лимбической» и паралимбической структур, таких, как правое миндалевидное тело, правый передний височный полюс и гипоталамус. Эти результаты подкрепляют представления о том, что миндалевидное тело играет ключевую роль в оценке эмоционального значения раздражителей, что гипоталамус – основополагающая структура мозга, участвующая в эндокринном и вегетативном выражении эмоций, и что передний височный полюс участвует в придании эмоциональной окраски субъективному опыту[418]. Кроме того, подавление сексуального возбуждения, вызванного просмотром эротических раздражителей, ассоциировалось с активизацией правой латеральной префронтальной коры (ЛПФК; поле Бродмана, ВА‑10) и правой передней поясной коры (ППК, ВА 32).
ЛПФК участвовала в выборе поведенческих стратегий и действий и контроле над ними, особенно в стремлении препятствовать характерным реакциям. Эти результаты также совпадают с взглядами, согласно которым рострально‑вентральный отдел ППК играет ключевую роль в регулировании вегетативного аспекта эмоциональных реакций благодаря его анатомической связи с участками мозга, задействованными в модуляции вегетативных и эндокринных функций, – такими, как миндалевидное тело и гипоталамус.
Итак, расхожее мнение, что мужчины не в состоянии осознанно снижать свое возбуждение, просто ошибочно, независимо от того, опирается оно на древние традиции или на современный материализм. Уголовные кодексы, возлагающие на мужчин вину за сексуальные нападения, основаны на нейронной реальности, а не на бесхитростном идеализме[419].
На коронарном срезе мозга видны миндалевидные тела и несколько структур мозга, относящихся к базальным ганглиям (хвостатое ядро и скорлупа).
Депрессия: управление тоской
«За окном бело‑голубые небеса, внутри бело‑голубые таблетки. Снаружи светит солнце, так почему же внутри у меня такой мрак?»[420]
Человек, борющийся с депрессией
«Больные депрессией считают, что знают себя, но они, возможно, знают только депрессию»[421].
Психиатр Марк Эпстайн
Как нам удается эффективно жить и работать, несмотря на разочарования, потери, лишения и утраты, типичные для нормальной жизни? Некоторым людям, по‑видимому, удается управлять тоской так, что она не вмешивается ни в личную жизнь, ни в работу, а другие по спирали снижаются в пучину депрессии и тревожности.
К примеру, около 10 % американского населения в тот или иной момент страдает клинической депрессией.
Депрессия – тяжелое и опасное состояние. Из людей, получавших амбулаторное лечение депрессии, 2 % впоследствии умерли, покончив с собой, как и 4 % продолживших лечение в стационаре[422].
Способна ли нейробиология помочь смягчить или предотвратить страдания и потери, выяснив, что происходит, когда людям удается успешно и по своей воле подавить тоскливые мысли, не обращаясь к медикаментам? Ответ имеет большое значение, поскольку нынешнее поколение антидепрессантов зачастую действует лишь немногим лучше плацебо, в чем мы вскоре убедимся. Иными словами, если пациент способен эффективно заниматься самолечением методом фокусированной терапии, узнавая, как мобилизовать имеющиеся у него внутренние ресурсы, антидепрессанты можно направить на специфические, конкретные потребности.
Мы с Джоанн Левек и коллегами из Монреальского университета[423] исследовали задействованность участков мозга в снижении печальных ощущений у двадцати психологически здоровых молодых женщин из окрестностей Монреаля[424]. Сканирование участниц проводили во время просмотра ими отрывков как из эмоционально‑нейтральных, так и из грустных фильмов. В сканирующем устройстве участницы находились одни и смотрели фильм сквозь защитные очки, поэтому ощущения других представителей группы не могли оказать на них влияния.
Сначала эти женщины смотрели четыре 48‑секундных блока эмоционально‑нейтральных отрывков из фильмов, затем – четыре блока грустных отрывков с 15‑секундными перерывами между ними. Эмоционально‑нейтральные фильмы, речь в которых шла о различных видах человеческой деятельности (например, интервью, плотницкое дело, и т. п.), использовались для оценки состояния мозга участницы в отсутствие эмоциональной реакции. В грустных отрывках говорилось о смерти любимого человека. Отрывки были тщательно подобраны по количеству и полу персонажей.
Поначалу участниц, смотревших грустные отрывки, просили дать себе возможность грустить, как это обычно происходит. Во второй раз им показали четыре похожих блока нейтральных отрывков, затем – четыре грустных отрывка. Но на этот раз участниц просили снизить уровень грусти, смотреть грустные отрывки, как полагается бесстрастным наблюдателям, в том числе и за реакцией грусти, вызванной этими раздражителями. Во время обоих состояний проводилось сканирование мозга участниц, чтобы посмотреть, что в нем происходит. Все участницы сообщили о равнодушном отношении к нейтральным фильмам и о печали, вызванной грустными фильмами, но вместе с тем все обнаружили, что способны абстрагироваться от грустных фильмов, стоило им только попытаться[425].
С точки зрения нейробиологии
С нейробиологической точки зрения мимолетная печаль ассоциируется с важными очагами активизации в переднем полюсе височной доли и в среднем мозге симметрично с двух сторон, а также в левом миндалевидном теле, левом островке и правой вентролатеральной префронтальной коре (ВЛПФК, ВА 47). Средний мозг участвует в таких вегетативных реакциях, как реакция электрической проводимости кожи и изменения температуры тела. Следовательно, мы предположили, что активизация среднего мозга, отмечаемая в состоянии грусти, скорее всего отражает вегетативные реакции, которыми сопровождается чувство грусти у участниц эксперимента. Мы также установили, что активизация островка, отмеченная в состоянии грусти, представляла собой нейронный коррелят вегетативных изменений, связанных с субъективным опытом грусти, ввиду прочной взаимосвязи островка с участками, задействованными в вегетативной регуляции. Что касается ВЛПФК, усиление активности ВЛПФК ранее отмечалось в связи с грустными мыслями или грустью у участников экспериментов, страдающих большим депрессивным расстройством. Таким образом, по‑видимому, этот участок мозга связан с обработкой как нормальных, так и патологических аспектов грусти[426].
Примечательно, что в состоянии подавления значительные очаги активизации наблюдались в латеральной префронтальной коре (ЛПФК, ВА 9) и в правой орбитофронтальной коре (ОФК, ВА 11). Активизация ОФК во время выполнения задач эмоциональной саморегуляции согласуется с нейропсихологическими исследованиями, указывающими, что этот префронтальный участок осуществляет ингибиторный контроль, чтобы защитить от вмешательства целенаправленное поведение. Ущерб, нанесенный ОФК, влечет за собой лобный синдром или псевдопсихопатический синдром, который характеризуется рассеянностью, импульсивностью, вспышками эмоций, умственной ограниченностью, склонностью к спорам, вербальной и физической агрессивностью, гиперсексуальностью, булимией, невниманием к последствиям поступков, неспособностью следовать социальным и нравственным правилам, принятием рискованных решений. Пациенты с поражениями ОФК склонны к непредсказуемости, изменчивости настроения, к частой демонстрации неуместных или ребяческих настроений. У этих пациентов отмечаются аномальные вегетативные реакции на эмоциональные элиситоры, трудности с испытанием эмоций, связанных с ситуациями, которые в нормальных случаях вызывают эмоции, и нарушение понимания неблагоприятных последствий разрушительного социального поведения[427].
По‑видимому, обычные люди в принципе отнюдь не роботы, наделенные чувствами: они вполне способны регулировать свою эмоциональную реакцию. Это справедливо даже для детей, как обнаружили Левек и коллеги, когда предложили 14 девочкам в возрасте 8–10 лет[428] посмотреть те же нейтральные и грустные фильмы во время сканирования. Дети сообщили, что во время второй серии отрывков им удавалось управлять своими эмоциями – точно так же, как взрослым.
Различие между тем, какими участками мозга пользовались дети и взрослые, предполагает, что намеренное подавление низших эмоций, таких, как грусть, требует в префронтальной зоне у детей более активной работы, нежели у взрослых. По‑видимому, вероятно то, что сознательная и намеренная саморегуляция эмоций представляет сложность (когнитивную и эмоциональную) для детей в большей степени, чем для взрослых, поскольку связи, соединяющие префронтальную кору, и лимбические структуры еще не достигли зрелости.
Обучение жизни без страха
«Арахнофобия: аномальная и стойкая боязнь пауков. Пациенты с арахнофобией испытывают чрезмерное беспокойство, даже когда сознают, что риск встречи с пауком и опасность невелики или отсутствуют вовсе. Они стараются не ходить босиком и держатся особенно настороженно, когда принимают душ, ложатся в постель или встают с нее».
Медицинский словарь MedicineNet
Тут пришел паучок
И присел рядом с ней –
А она убежала скорей.
Популярная английская потешка
«Страх не бывает хорошим советчиком, и победа над страхом – первоочередной духовный долг человека».
Философ Николай Бердяев (1874–1948)
Свыше 11 % американцев страдают необоснованными страхами (фобиями). Боязнь пауков, арахнофобия, занимает одну из верхних строчек списка страхов. Чаще всего ею страдают женщины, однако, к примеру, 10 % британских арахнофобов – мужчины. Боязнь пауков способна подчинить себе всю жизнь, привести к странным поступкам, испортить карьеру и погубить личную жизнь. В вопросах, где и как жить, работать, проводить отпуск, заниматься спортом, доминирует подразумеваемая необходимость избегать пауков. К примеру, известны пациенты с арахнофобией, которые каждый вечер заливали хлоркой пространство за плитой в кухне, заклеивали скотчем мельчайшие щели, опасаясь, что через них проберутся пауки, осматривали дюйм за дюймом свои спальни перед сном. Многие в конце концов пришли к убеждению, что пауки действуют согласованно, чтобы следить и следовать за ними. «Однажды я выбежала из дома совершенно голая, – призналась одна женщина в интервью британской Daily Telegraph . – Я собиралась принять душ, как вдруг заметила на стене двух гигантских пауков. К счастью, был солнечный день, так что я пряталась в саду, пока не вернулся домой мой муж»[429].
По оценкам, в Великобритании арахнофобией страдает один миллион жителей; и действительно, это вторая по распространенности среди британцев фобия после боязни публичных выступлений. Следовательно, арахнофобия – самый распространенный необоснованный страх в Великобритании. Ведь с публичными выступлениями сопряжен по крайней мере некоторый риск для положения в обществе и карьеры, а британские пауки, как правило, безобидны.
С точки зрения нейробиологии
У детей значительные очаги активизации были обнаружены в латеральной префронтальной коре (ЛПФК, ВА 9–10), орбитофронтальной коре (ОФК, ВА 11), медиальной префронтальной коре (МПФК, ВА 10) и ростральной передней поясной коре (ППК, ВА 24).
Почему арахнофобия настолько распространена, неясно. Естественное для пауков поведение порой служит непреднамеренным провоцирующим фактором. Иногда пауки, бродя по потолку, срываются и неожиданно падают на головы и плечи находящихся внизу людей. Кроме того, у них есть досадная привычка спускаться сверху на паутине и повисать в воздухе или же сплетать паутину поперек дорожки и неподвижно сидеть в самой середине, невольно создавая впечатление, будто бы они охотятся на человека. Такие инциденты могут спровоцировать начало фобии у впечатлительного ребенка. Как и в случае с ОКР, само фобическое поведение усиливает фобию до тех пор, пока она не занимает господствующее положение в жизни пациента. Такие фильмы, как «Арахнофобия» (1990), в которых паук‑убийца, вооруженный «восемью ногами, двумя клыками и мышлением», нападает на семью, перекликаются с уже имеющимися страхами[430].
Как правило, боязнь пауков излечима. Когнитивно‑поведенческая психотерапия (КПП) в этом случае особенно эффективна. КПП состоит из двух частей. У пациентов с фобией (1) постепенно снижают восприимчивость к присутствию пауков и (2) им сообщают факты о пауках, помогающие развеять опасения. (Например, что пауки никогда не собираются в стаи и не подкрадываются к людям). Но процесс реорганизации разума и мозга в отношении поведения пауков вызывает вопрос о том, что же при этом происходит на самом деле. Мозг пациента с фобией перепрограммируют внешние силы или же это разум делает выбор и принимает решение управлять своим мозгом и реорганизовать его?
Несколько лет назад, в 2003 году, Джоанн Левек и Винсент Пакетт, еще один докторант, работающий в лаборатории Монреальского университета, помогли двенадцати женщинам, преимущественно в возрасте под двадцать и немного за двадцать лет, преодолеть арахнофобию благодаря применению КПП. При этом проводилось сканирование мозга пациенток с помощью фМРТ, чтобы выяснить, что происходит на физиологическом уровне[431]. Ученые начали с размещения в одной монреальской газете объявления для женщин, готовых признаться, что они боятся пауков. Исключив из группы всех, у кого обнаружились неврологические или психиатрические расстройства помимо этой фобии, исследователи воспользовались стандартными опросниками о фобиях в целом и арахнофобии в частности, чтобы убедиться, что участницы исследования действительно боятся пауков. Кроме того, была проведена симуляция части эксперимента: женщинам с фобией показывали отрывки фильма про пауков внутри псевдоаппарата фМРТ, чтобы убедиться, что участницы в состоянии выдержать достаточно тесный контакт с пауками и сканнерами до конца исследования.
Тем временем 13 психологически здоровых женщин примерно той же возрастной группы, утверждающих, что они не боятся пауков, проходили сканирование с показом отрывков из того же фильма. Эта контрольная группа была создана для сравнения с исследуемой группой (группой арахнофобок), поскольку сканирование показало, что представительницы первой группы не испытывали страха при просмотре фильмов о пауках.
В ходе эксперимента сканирование арахнофобок проводили в процессе просмотра ими отрывков из фильмов о живых пауках и живых бабочках. Бабочки обычно считаются безобидными, поэтому состояние мозга участниц, смотрящих на бабочек, можно было сравнить с состоянием мозга тех же участниц, смотрящих на пауков (отсутствие страха по сравнению со страхом).
Терапия заключалась в постепенном знакомстве с пауками, приобретении под руководством навыков и знаний с целью исправления ошибочных представлений о пауках. Этот подход был избран потому, что факты свидетельствовали: краткие интенсивные сеансы знакомства наиболее эффективны для конкретных видов фобий[432]. Арахнофобки собирались четыре раза в неделю на трехчасовые сеансы интенсивной групповой терапии (две группы по шесть участниц). В первую неделю им предложили рассмотреть сборник упражнений, содержащий пятьдесят цветных фотографий пауков. Во вторую неделю они постепенно знакомились с отрывками из фильмов о живых пауках. Кроме того, они продолжали рассматривать фотографии, а дома в промежутках между сеансами смотрели видеозаписи. На третью неделю им предложили побыть в комнате, где находились также живые пауки. И наконец, во время четвертого и последнего сеанса участницы получили возможность дотронуться до огромного живого тарантула. И все они согласились.
Эти результаты дают основание предположить, что участники эксперимента, страдающие фобией, без помощи медикаментов, устройств, наград или угроз постепенно перепрограммировали свой мозг в течение четырех недель, и в итоге уже не чувствовали страха, мешающего им жить. Такой результат согласуется с выводами предшествующих исследований с применением ПЭТ, показывающих, что психотерапия может привести к адаптивным метаболическим изменениям участков мозга у пациентов, страдающих большой депрессией[433] или ОКР[434]. Они указывают также, что изменения, произошедшие на уровне разума благодаря психотерапии, способны в функциональном отношении «перепрограммировать» мозг. Другими словами, «измени разум, и ты изменишь мозг»[435].
«Мы имеем дело всего лишь с элементом механизма, с аналогом химического компьютера, который обрабатывает информацию, полученную извне… Можно вглядываться в него сколько угодно, но вы не найдете внутри никакого призрачного «я», никакого разума и никакой души… Душа, это последнее прибежище ценностей, мертва, потому что образованные люди больше не верят в ее существование»[436].
Том Вулф, «Увы, ваша душа только что умерла»
С точки зрения нейробиологии
До КПП знакомство с отрывками из фильмов о пауках вызывало значительную активизацию правой латеральной префронтальной коры (ЛПФК, ВА 10), правой парагиппокампальной коры и участков коры, ассоциирующейся со зрением (с двух сторон) у пациентов с фобией. Было высказано предположение, что активизация ЛПФК отражает использование метакогнитивных (относящихся к мышлению о мышлении) стратегий, нацеленных на саморегуляцию страха, спровоцированного отрывками из фильмов с пауками, в то время как активизация парагиппокампа связана с вегетативной реактивацией контекстуальной памяти страха, которая привела к развитию поведения избегания и поддержанию арахнофобии. К окончанию терапии все двенадцать арахнофобок выказывали заметное снижение страха, и в ЛПФК и парагиппокампальной коре не наблюдалось значительной активизации. Другими словами, паттерны активизации у участниц эксперимента свидетельствовали о том, что они заметно приблизились к состоянию контрольной группы, участницы которой не боялись пауков[437].
Любопытно вновь обратиться к очерку светского хроникера Тома Вулфа о нейробиологии «Увы, ваша душа только что умерла», написанному в разгар десятилетия, посвященного мозгу, после того, как мы увидели доказательства, что человеческий разум способен оказывать значительное влияние на функционирование мозга. Объявление Вулфа о смерти было, возможно, слегка преждевременным, а обеспокоенный редукционизм, пожалуй, слегка пожадничал. Ведь и разум, сознание и «я» тоже вносят свою лепту. В сущности, как мы увидим в примере с эффектом плацебо, разум, сознание и «я» играют ключевую роль в том, оправляемся ли мы от болезней, и если да, то как именно и как скоро.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 295; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!