Понятие уголовного дела и обстоятельства, ему препятствующие. 6 страница
Именно этим объясняется уголовно-процессуальный феномен так называемых "односторонних властных полномочий", о котором говорилось выше. Ответить на вопрос о том, с чьим правом корреспондирует, допустим, обязанность следователя возбудить уголовное дело или обязанность суда при наличии к тому оснований постановить обвинительный приговор (особенно при отсутствии в деле потерпевшего), невозможно, если не учитывать интересы общества. Иными словами, данные обязанности корреспондируют с правом общества требовать уголовного преследования и наказания тех, кто преступил уголовный закон, т.е. совершил общественно опасное деяние. Однако права общества не могут реализовываться через правоотношения, поскольку общество не обладает правосубъектностью в формальном смысле. Оно может лишь с помощью политических инструментов формировать органы власти, которые в свою очередь создают нормативную и кадровую инфраструктуру для функционирования уголовной юстиции в интересах общества. В такой ситуации обязанности и полномочия находятся в правовом пространстве правоотношений, основывающихся на нормах уголовно-процессуального права, а корреспондирующее им право требовать надлежащего исполнения данных полномочий и обязанностей остается за рамками уголовно-процессуального регулирования, т.е. за рамками уголовно-процессуальных отношений в формальном смысле. В определенном смысле можно сказать, что с уголовно-процессуальными обязанностями и полномочиями частных и должностных лиц корреспондирует политическое право общества требовать их надлежащего исполнения.
|
|
|
Это подводит нас к проблеме ответственности за ненадлежащее исполнение частными и должностными лицами их уголовно-процессуальных прав и обязанностей. Оставим в стороне очевидные случаи, когда такая ответственность является уголовно-правовой (отказ от дачи показаний, дача заведомо ложных показаний, вынесение заведомо неправосудного приговора и т.п.) или (применительно к должностным лицам) дисциплинарной.
Должностные лица, политически наделенные властными полномочиями, несут за свои уголовно-процессуальные действия перед обществом так называемую политическую ответственность. Иначе говоря, общество прямо или косвенно формирует органы власти, которые в свою очередь наделяют полномочиями соответствующих властных субъектов уголовно-процессуальной деятельности. Скажем, избранный народом Президент РФ назначает судей, сформированные при участии граждан органы власти субъектов Федерации формируют Совет Федерации, который назначает по представлению Президента РФ Генерального прокурора, в свою очередь назначающего нижестоящих прокуроров, и т.п. Соответственно, при ненадлежащем исполнении процессуальных обязанностей в интересах общества политическую ответственность перед ним несут прежде всего те избранные обществом органы власти, которые назначили ненадлежащего прокурора, судью и т.п. Таким образом, механизм ответственности в данном случае имеет внепроцессуальный характер и не регулируется собственно нормами уголовно-процессуального права, что характерно для всех без исключения правовых систем.
|
|
|
Исполняющие свои уголовно-процессуальные обязанности частные лица не несут и не могут нести за свои действия перед обществом политической ответственности, поэтому применительно к ним возникает потребность в конструировании особых мер уголовно-процессуального принуждения, которые имеют уголовно-процессуальный характер и регулируются уголовно-процессуальным законом <1>. Это единственно возможный механизм контроля со стороны общества за исполнением своих уголовно-процессуальных обязанностей частными лицами, который оно реализует через соответствующие полномочия должностных лиц и государственных органов.
|
|
|
--------------------------------
<1> См. о мерах уголовно-процессуального принуждения гл. 12 настоящего курса.
Таким образом, соблюдение юридических обязанностей частных лиц обеспечивается специальными мерами уголовно-процессуального принуждения, применяемыми на основании предоставленных им законом полномочий должностными лицами и государственными органами.
В свою очередь среди полномочий должностных лиц следует выделять: а) те, которые служат средством обеспечения субъективных прав частных лиц; б) те, которые реализуются исключительно в интересах общества (публичных интересах) и которым не корреспондирует никакое иное индивидуальное субъективное право. В обоих случаях к должностным лицам нельзя применять никаких мер уголовно-процессуального принуждения, поскольку они за свои действия несут внепроцессуальную ответственность, которая иногда может иметь юридический характер (уголовную или дисциплинарную ответственность), но всегда имеет характер политический в виде ответственности власти перед обществом.
§ 5. Уголовное преследование
1. Понятие уголовного преследования. Уголовное преследование по праву считается "движущей силой" <1> уголовного процесса. Осуществляя уголовное преследование, участники процесса со стороны обвинения устанавливают обстоятельства, указывающие на совершение лицом преступления, его виновность, и собирают доказательства, подтверждающие данные обстоятельства. Обвинение, которое формулируется по итогам такой деятельности и отражается в соответствующих процессуальных документах, становится основанием для рассмотрения уголовного дела судом. В отсутствие уголовного преследования остальные процессуальные функции фактически утрачивают свой смысл. Уголовное преследование, таким образом, - это деятельность компетентных органов и лиц, имеющая своей целью установление виновности лица, совершившего преступление, предание его суду и дальнейшее поддержание обвинения против данного лица с требованием назначения ему соответствующего наказания.
|
|
|
--------------------------------
<1> Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М., 1951. С. 56.
Понятие уголовного преследования впервые получило нормативное закрепление в значении, близком к современному пониманию, в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. В тексте самого нормативного акта и в работах дореволюционных процессуалистов встречались такие термины, как "преследование", "судебное преследование", "уголовное преследование", однако их значение и соотношение было размытым. В целом под судебным преследованием понималась деятельность обвинительной власти. Впоследствии термин "уголовное преследование" встречается в первом советском уголовно-процессуальном законе. Согласно ст. 9 УПК РСФСР 1922 г. прокуратура обязана возбуждать уголовное преследование перед судебными и следственными органами по всякому совершившемуся и подлежащему наказанию преступлению. Однако в УПК РСФСР 1960 г. данное понятие уже не использовалось.
Современный уголовно-процессуальный закон определяет уголовное преследование как процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления (п. 55 ст. 5 УПК РФ). Легальное определение понятия уголовного преследования весьма лаконично и не раскрывает его содержание, несмотря на то что этот вопрос имеет большое теоретическое и практическое значение. В частности, уяснение содержания уголовного преследования связано с определением конкретных процессуальных действий, составляющих основу данной процессуальной функции, с наделением тех или иных участников уголовного судопроизводства определенными процессуальными полномочиями. В этой связи проблематика уголовного преследования в отечественной процессуальной науке неоднократно становилась поводом для дискуссий и крайне актуальна до сих пор.
Содержание уголовного преследования определяется в том числе и тем, с какого именно момента в ходе производства по уголовному делу начинается осуществление данной деятельности. По этому вопросу в науке уголовного процесса традиционно существуют две полярные точки зрения <1>. Одна из них сводится к тому, что уголовное преследование как процессуальная деятельность может осуществляться только с того момента, когда стало известно лицо, которое предположительно совершило преступление, и это лицо признано в установленном законом порядке подозреваемым, обвиняемым. До этого момента деятельность соответствующих участников процесса направлена на установление самого события преступления и выявление лица или лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности. И только тогда, когда такие лица определены и им присвоен соответствующий процессуальный статус (статус подозреваемого или обвиняемого), начинается само уголовное преследование. Обосновывая подобный подход к определению начального момента уголовного преследования, профессор М.С. Строгович указывал, что уголовное дело может быть возбуждено по факту выявления события преступления безотносительно конкретного лица, его совершившего (in rem), в то время как уголовное преследование всегда возбуждается в отношении конкретного лица (in personam). При этом в содержание уголовного преследования входят следующие элементы:
--------------------------------
<1> Спор между представителями этих противоположных позиций начался со своеобразной полемики между двумя выдающимися отечественными процессуалистами - М.С. Строговичем и М.А. Чельцовым (см. подробнее: Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. С. 59 - 65; Чельцов М.А. Уголовный процесс. М., 1948. С. 348).
- действия следственных органов и прокуратуры, заключающиеся в собирании доказательств, уличающих обвиняемого (подозреваемого) или устанавливающих отягчающие его вину обстоятельства;
- действия органов следствия и прокуратуры, заключающиеся в применении принудительных мер, обеспечивающих изобличение обвиняемого (подозреваемого) и применение к нему наказания;
- действия прокуратуры, направленные на передачу уголовного дела в суд и поддержание государственного обвинения.
В противовес такой трактовке уголовного преследования второй подход связывает момент возбуждения уголовного преследования непосредственно с моментом возбуждения уголовного дела, вне зависимости от того, возбуждается ли оно по факту совершения преступления или в отношении конкретного лица. Иначе говоря, в рамках этого подхода уголовное преследование может иметь абстрактный характер и вестись в отношении неопределенного лица с целью его установления.
Несмотря на то что спор сторонников обеих позиций во многом носит теоретический характер, вопрос о моменте начала уголовного преследования принципиально важен с точки зрения обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве, в частности обеспечения права на защиту. В одном из своих знаковых решений Конституционный Суд РФ сформулировал правовую позицию относительно фактического начала уголовного преследования и, соответственно, возникновения права на защиту. Так, в Постановлении от 27 июня 2000 г. N 11-П <1> Конституционный Суд РФ указал, что право на защиту зависит не от формального, а от фактического положения лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. А фактами, подтверждающими обвинительную деятельность, могут служить различные меры, принимаемые с целью изобличения лица. Таким образом, моментом начала уголовного преследования по сути является начало осуществления любых действий, которые свидетельствуют о том, что к лицу применяются какие-либо принудительные меры или иные меры, направленные на его изобличение.
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2011 г. N 11-П "По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 47 и части 2 статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова" (в доктрине оно часто для краткости именуется "Постановлением по делу Маслова").
Круг субъектов, которые наделены полномочиями по осуществлению уголовного преследования, определен законом. К ним относятся участники процесса со стороны обвинения. Однако на кого именно будет возложена обязанность осуществлять уголовное преследование, зависит в первую очередь от того, к какому виду уголовного преследования отнесен тот или иной состав преступления.
Согласно ч. 1 ст. 21 УПК РФ по уголовным делам, преследование по которым осуществляется в порядке публичного и частно-публичного обвинения <1>, субъектами уголовного преследования являются следователь, дознаватель, прокурор. Указанные лица осуществляют так называемое должностное преследование, т.е. выполняют данную функцию по долгу службы (ex officio). При этом не следует забывать, что по делам частно-публичного обвинения вопрос о возбуждении уголовного преследования все же зависит от воли потерпевшего, поскольку уголовное дело может быть возбуждено только при наличии его заявления. Однако указанными лицами круг субъектов уголовного преследования не ограничивается. К ним также могут быть отнесены руководитель следственного органа, орган дознания, начальник подразделения дознания. Во-первых, данные участники процесса перечислены в ч. 2 ст. 21 УПК РФ, формулирующей действие принципа публичности в уголовном судопроизводстве. Во-вторых, УПК РФ, определяя компетенцию этих участников, включает в нее и полномочия, направленные на изобличение подозреваемых, обвиняемых.
--------------------------------
<1> О видах уголовного преследования см. подробнее § 7 гл. 7 настоящего курса.
Следует отметить, что с закреплением принципа состязательности в уголовном судопроизводстве существенно изменилась роль суда, который в силу действия данного принципа не вправе принимать на себя функцию обвинения и осуществлять какие-либо действия, направленные на уголовное преследование. Решающую роль в закреплении данного положения сыграло важнейшее Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 года N 1-П <1>. Рассматривая вопрос о соответствии Конституции РФ положений действующего на тот момент УПК РСФСР, которые допускали возбуждение уголовного дела судом, Конституционный Суд РФ указал, что "возбуждение уголовного дела как проявление функции уголовного преследования, которое должно осуществляться одной из сторон в состязательном процессе, а именно государственным обвинителем и (или) потерпевшим, не относится к судебной деятельности по осуществлению правосудия и не может быть возложено на суд, так как это противоречит принципам независимости, объективности и беспристрастности в судопроизводстве".
--------------------------------
<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации" // СЗ РФ. 2000. N 5. Ст. 611.
Помимо должностного преследования, выделяется и другая форма - преследование частное, осуществляемое потерпевшим, которое зародилось гораздо ранее публичного в силу существовавшего изначально частно-искового характера уголовного процесса. Потерпевший как участник процесса также отнесен к стороне обвинения. При этом его возможности в рамках осуществления уголовного преследования по делам публичного и частно-публичного обвинения весьма ограниченны, несмотря на то, что согласно ст. 22 УПК РФ потерпевший (его представитель, законный представитель) вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого. Фактически в делах публичного и частно-публичного обвинения потерпевший выполняет роль так называемого субсидиарного (дополнительного) обвинителя, от воли которого практически не зависит движение дела. Что касается дел частного обвинения, то они по общему правилу возбуждаются только по заявлению потерпевшего (за исключением отдельных случаев, указанных в законе) и подлежат прекращению в случае примирения потерпевшего с обвиняемым. Таким образом, в делах частного обвинения именно потерпевший, который приобретает статус частного обвинителя, инициирует и осуществляет уголовное преследование в порядке, специально предусмотренном законом. Этот порядок существенно отличается от производства по делам публичного и частно-публичного обвинения <1>.
--------------------------------
<1> См. подробнее далее: в § 7 гл. 7 (где речь будет идти в том числе о видах уголовного преследования) и § 1 гл. 26 настоящего курса.
2. Легальность и целесообразность уголовного преследования. Раскрывая понятие должностного уголовного преследования и его содержание, определяя субъектов уголовного преследования и их полномочия, нельзя не отметить, что в науке уголовного процесса фактически сформированы два теоретических подхода, два начала, на которых может быть построено должностное уголовное преследование: начала легальности (законности) и целесообразности. Особенности регулирования уголовно-процессуальных отношений в рамках того или иного национального законодательства во многом зависят именно от того, какое из этих начал положено в основу полномочий государства по осуществлению уголовного преследования.
Начало (или принцип) легальности, который в отечественной литературе иногда именуется принципом законности <1>, предполагает, что компетентное должностное лицо обязано возбуждать уголовное преследование в каждом случае совершения преступления вне зависимости от каких бы то ни было иных соображений. Данное теоретическое положение находит свое отражение в российском законодательстве, в частности в ч. 2 ст. 21 УПК РФ, согласно которой в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные законом меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.
--------------------------------
<1> Понимание законности в данном контексте не совпадает с традиционным пониманием общеправового принципа законности, который в отечественной доктрине толкуется как точное и неуклонное соблюдение Конституции, законов и иных нормативных правовых актов и который закреплен в том числе и в ст. 7 УПК РФ.
В свою очередь в соответствии с принципом целесообразности лицо, уполномоченное возбуждать уголовное преследование, имеет право в каждом отдельном случае по своему усмотрению оценить целесообразность и необходимость осуществления уголовного преследования. Иначе говоря, у должностного лица есть возможность отказаться от возбуждения преследования по "причинам, не являющимся юридическими и не связанным с недостаточностью доказательств" <1>. В самом общем виде можно сказать, что у органа уголовного преследования при таком подходе появляется право оценивать в каждом конкретном случае, в чем заключается публичный интерес (интерес общества): в уголовном преследовании или отказе от него.
--------------------------------
<1> Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. СПб., 2002. С. 26 - 27.
В российской правовой доктрине господствующим является принцип легальности. Закон не позволяет следователю или дознавателю по своему усмотрению принять решение об отказе в возбуждении уголовного дела, если наличествуют повод и основания к тому. Прокурор также не вправе определять, целесообразно поддержание обвинения в суде или нет. Все полномочия, предоставленные законом указанным лицам, осуществляются ими по долгу службы и не зависят от их усмотрения. Безусловно, сказанное не означает, что данные лица несамостоятельны при принятии процессуальных решений. Однако закон предполагает, что при наличии соответствующих условий и оснований, т.е. при наличии юридических предпосылок для принятия решений, должностные лица обязаны принимать соответствующие решения и осуществлять соответствующие процессуальные действия. Кроме того, следует учитывать, что в соответствии с российской традицией, сформировавшейся в 1920-е годы, проблема целесообразности имеет не столько процессуальный, сколько материально-правовой характер. Иначе говоря, отказ от уголовного преследования в соответствующих случаях обусловлен не тем, что уголовное преследование процессуально нецелесообразно, а тем, что деяние вовсе не признается преступлением в силу малозначительности (ч. 2 ст. 14 УК РФ). Это позволяет формально оставаться в русле принципа легальности (нет преступления - нет уголовного преследования).
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 237; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!