Клану хашимитов объявлен бойкот
Между тем, за всеми передрягами, количество священных текстов разрасталось. Мухаммед, которому исполнилось сорок пять лет, порою забывал их тексты, многие из них повторялись и, бывало, не совпадали друг с другом по смыслу. Это уже стало слишком заметно, и мусульмане подступали к своему Пророку с вопросами. Впрочем, и здесь был найден выход. В очередной сутре, ниспосланной Аллахом, говорилось: «Если кто-нибудь попрекнет тебя: „Разве ты не помнишь, что ты говорил раньше?“ – не смущайся. Раз забыл, – значит, то, что говорилось раньше, отменено Богом, а не тобой. И тот, кто настаивает на устаревшем, отмененном, идет не только против тебя – дерзает идти наперекор Богу, впадает в непростительный грех, ему нет места среди правоверных».
Также Аллах обещал заменить отмененные стихи Корана новыми, на этот раз теми, что пребудут уже вечно. Мухаммед понял, что пора нанять секретаря, так как стихи уже не удерживаются в его памяти. Это был вопрос непростой: секретарь был должен не только записать откровения, пришедшие к Пророку, но и потом исправлять их, если вдруг Пророк неточно запомнил текст, а потом Аллах оживил его память. Понятно, что записывать за Пророком мог только очень преданный делу ислама человек.
Мухаммед обычно пользовался услугами Абдаллаха, сына Саада, молочного брата Османа ибн аль-Аффана, зятя Мухаммеда. Но тот, хотя и был весьма грамотен и держался по отношению к Пророку очень почтительно, рвения в вопросах веры не проявлял, а наоборот, любил проводить время со своими друзьями-поэтами за бочонком-другим вина. Вино не лучшим образом воздействует на веру, и Абдаллах, хотя и ничего порочащего про Мухаммеда не говорил, но по его гримасам можно было понять, что он не просто записывает текст, а, возможно, даже немного участвует в его создании. Так что вопрос о поиске секретаря оставался открытым.
|
|
|
Во времена первой общины Мухаммед вел очень скромную жизнь, хотя у него и был свой раб, который его обслуживал. Эти обязанности добровольно взял на себя абиссинец Билаль, отпущенный на свободу Абу Бакром, но принявший ислам и оставшийся с Пророком.
Мухаммед все так же носил один плащ, имел одну перемену полотняного белья, на голове у него всегда была чалма или наголовный четырехугольный платок.
;Обут он был в сапоги или сандалии. Мухаммед очень бережно относился к своим длинным вьющимся волосам и красивой бороде. Он собственноручно их расчесывал и умащивал благовониями – это, пожалуй, единственная роскошь, которую он себе позволял. У него не осталось ни шелков, ни драгоценностей. Сам же он чинил и чистил свою одежду, а питался в основном финиками, ячменными лепешками, кашами, сыром и фруктами. Вина Пророк не пил, а мясо вкушал не чаще, чем раз в неделю.
|
|
|
Община жила бедно, и это выглядело, наверное, вполне естественно для членов общины, но отпугивало тех же кочевников, в голове которых не могли совместиться такая простота быта и звание посланца Аллаха. (Недаром курайшиты, склоняя Мухаммеда на компромисс, говорили ему, что тогда они «сядут по сторонам от него», и привлечение новых членов пойдет гораздо успешнее.)
В этот период Мухаммед становится не только духовным лидером мусульман, но и светским лидером общины, которая превратилась уже в небольшой клан. Он целыми днями или решал духовные проблемы исламистов, цитируя им строки Корана, либо вел переговоры с курайшитами, стараясь оперативно решать возникающие проблемы. Активно помогал ему в этом Абу Бакр, чье состояние стремительно таяло от раздаваемой милостыни, но который стал фактически вторым человеком в общине, и Хамза. Хамза родной дядя Мухаммеда, и это уже многое говорит человеку, понимающему, что такое для араба родная кровь. Абу Бакр, старый друг Мухаммеда, человек гораздо более тонкий и мудрый, нежели Хамза, происходит с Пророком из разных кланов.
|
|
|
Все больше влияния в общине набирал и Омар, человек в исламе хотя и новый, но горячо верующий и очень волевой. А в тех условиях воля и смелость были отнюдь не последними качествами. Преследование общины со стороны курайшитов не прекращалось ни на день. Несмотря на то что «Конфедерация добродетельных» и не поддерживала бойкот, временами материальное положение членов общины становилось совсем печальным, и до нас даже дошли легенды про то, как сочувствующие как-то перекинули через забор дома общины мешок пшена. Также легенды говорят и о голодной смерти кого-то из мусульман в тот период, но, скорее всего, речь идет не об общине, а об отношении к мусульманам в их семьях. В попытках перевоспитать родственников, предавших отеческих богов, члены клана сажали их на цепь, морили голодом и использовали другие жестокие методы убеждения. Особенно сложно приходилось принявшим ислам рабам, хозяева которых так же старательно подыскивали им самую тяжелую работу, которая могла помочь возвращению к традиционным ценностям.
В начале 616 года главой клана махзумитов, весьма богатого и влиятельного, становится Абу Джахль. Он направляет массу усилий на то, чтобы разрушить поддерживающую исламистов «Конфедерацию добродетельных», и весьма быстро, путем предложений о выгодном торговом партнерстве, ему удается перетянуть на свою сторону кланы Зухра, Тайм и Ади. Фактически впервые в истории Мекки была создана коалиция, в которую могли войти практически все кланы курайшитов. На стороне хашимитов остался только слабый и малочисленный клан аль-Мутталиб.
|
|
|
После этого к Абу Талибу снова пришли старейшины и потребовали либо «успокоить», либо выдать Мухаммеда, говоря, что тут уже выбора нет: иначе клану хашимитов будет объявлена война. Выбор, и в самом деле, был сложным. С одной стороны, было понятно, что война хашимитов против всех кланов – дело заведомо проигрышное, а с другой, если выдать курайшитам Мухаммеда и его последователей, среди которых были близкие Абу Талибу люди, то клан, лишившийся своих лучших людей, сгинет окончательно. Абу Талиб принял сложное решение – он решил никого не выдавать, и племени хашимитов в конце 616 года был объявлен бойкот. Всем остальным жителям Мекки было запрещено что-либо продавать им, покупать у них, брать в жены их дочерей или отдавать своих дочерей за хашимитов.
Бежать Мухаммеду было некуда – тот же эфиопский негус, терпящий его соратников, вряд ли бы потерпел самого Мухаммеда. Лжепророков христианские цари казнили весьма быстро – как своих, так и приезжих. К тому же, не зная языка, Мухаммеду пришлось бы при бегстве забыть о своей пророческой миссии и, фактически, стать обыкновенным главой небольшой общины.
Мухаммед решает остаться в Мекке и перебирается в дом к Абу Талибу, находящийся в хорошо укрепленном квартале хашимитов в узкой долине на восточной окраине Мекки. Вместе с ним сюда же переезжают и многие мусульманские семьи.
Настало по-настоящему тяжелое время. Эта блокада тяжело отразилась на мусульманской общине и клане хашимитов. Порою есть было совсем нечего, и спасала лишь помощь родственников, оставшихся в городе и рисковавших собственным благополучием за доставлявшуюся за стену крепости хашимитов еду.
Но, впрочем, и тут языческие законы играли на руку мусульманам. В священные месяцы, когда объявлялся всеобщий мир и прекращалось даже действие закона кровной мести, хашимиты выходили из осады и безбоязненно торговали с паломниками на рынках, создавая себе стратегические запасы продовольствия. Впрочем, бойкот не мешал хашимитам отправлять караваны в Сирию, где они торговали вполне свободно. Также эти месяцы становились для Пророка месяцами активной проповеди. Это было необходимо, так как приток новообращенных уменьшился, а несколько мусульман, испуганных бойкотом, покинули общину.
Поддержать братьев по вере в сложное время вернулось из Эфиопии тридцать три мусульманина, в том числе и зять Мухаммеда Осман ибн аль-Аффан с Рукайей. Мусульмане, возвращающиеся в Мекку, заручались поддержкой кого-либо из близких родственников, которые вели вернувшихся к Каабе и во всеуслышание объявляли, что этот человек находится под его покровительством. Забавно, что за некоторых мусульман ручались злейшие враги Мухаммеда – законы крови, что поделаешь.
За шесть лет бойкота Мухаммед надиктовал около сорока рахманских и пророческих сур, некоторые из которых содержали более двухсот стихов. Причина такой активности понятна: в исламе значение загробной жизни было не слишком и велико. Мухаммед обещал своим сторонникам благоденствие уже в этой, земной жизни, но, как мы знаем, все пришедшие в ислам вместо богатства испытывали одни лишения. В общине начался шепоток смущения, и Пророк был вынужден объяснять, почему язычники преследуют верных Аллаху, и как Всевышний к этому относится. Продолжалась, естественно, и дискуссия с курайшитами: Мухаммед не оставлял надежды их обратить. Обличение язычества было рассчитано и на внутреннюю аудиторию: некоторые из мусульман, под давлением, думается, как общественного мнения, так и бойкота, стали идти на компромисс с воззрениями язычников, воздавая честь и «вашим, и нашим» богам.
Именно ко времени блокады относится и повеление Аллаха о том, что Мухаммед не доложен заниматься человеческими делами: «Мы не требуем, чтобы ты заботился о житейских нуждах. Мы будем наделять тебя потребным для жизни: благочестию – успех!» Мухаммед, до этого не бросавший и своих купеческих дел, полностью сосредоточился на делах общины.
Длившийся три года бойкот подошел к своему логическому завершению. Курайшиты так и не смогли сломить хашимитов и мусульман, а Мекка, раздираемая межклановыми противоречиями, теряла и в торговле, и в общей прибыли. Кланы, объединившиеся против хашимитов, были раздираемы противоречиями, и было ясно, что кто-то должен положить бойкоту конец. Этим человеком стал Зухейр – сын Атики, дочери Абд аль-Мутталиба, родной племянник Абу Талиба и двоюродный брат Мухаммеда. На собрании курайшитов он предложил прекратить бойкот. Его поддержали несколько человек из кланов, которые раньше были союзниками хашимитов по «Конфедерации добродетельных». В начале 619 года бойкот был прекращен. Однако, несмотря на это радостное событие, 619 год получил в мусульманских летописях название «Год Траура».
Год Траура
Абу Талиб, глава хашимитов, которому уже исполнилось 90 лет, стал очень слаб, и было понятно, что счет его жизни идет уже не на месяцы, а на дни. Заступник мусульман на протяжении долгих лет так и не принял перед смертью ислам, хотя Мухаммед очень настаивал на этом. Но Абу Талиб был избавлен от адских мук – перед самой смертью он начал что-то шептать, и Аббас, наклонившийся к его губам, утверждал, что это было признание Аллаха единым богом. Поэтому сегодня Абу Талиб считается небесным покровителем Мекки.
Вскоре после смерти Абу Талиба мусульмане понесли и еще одну потерю: умерла жена Мухаммеда Хадиджа. Горе Пророка было безутешным, даже несмотря на то, что явившийся к нему ангел Джабраил известил, что на небе ей уготовлен дом из полой жемчужины.
После смерти вождя клана главой хашимитов стал брат Абу Талиба, Абу Лахаб, ярый враг Мухаммеда. Он был настолько знаменит своим негативным отношением к мусульманам, что на него даже не распространялся бойкот. Но, тем не менее, сразу выдать Мухаммеда он не мог: это было бы предательство законов крови, и Абу Лахаба ждало бы осуждение общества, причем не только хашимитов. Поэтому он решил дождаться удобного случая и, придравшись к какому-нибудь поступку Пророка, снять с него защиту клана.
Скоро повод нашелся. По совету Абу Джахля Абу Лахаб возбудил «дело об оскорблении чести хашимитов». При свидетелях у Мухаммеда было спрошено, куда попадет Абд аль-Мутталиб – в рай или ад? Отвечая на каверзный вопрос, Мухаммед ни на йоту не отступил от того, что он утверждал и раньше:
– Безусловно в ад.
Оскорбление было зафиксировано, и Абу Лахаб без труда убедил хашимитов исключить Мухаммеда из клана. Вскоре об этом было объявлено у стен Каабы, и Мухаммед стал хали – человеком без рода, без племени. Ни полиции, ни каких-либо государственных структур в Мекке не было, и любой мог безнаказанно оскорбить Мухаммеда, избить его или ограбить. Убивать, безусловно, не рекомендовалось – кровная месть, лежащая на ближайших родственниках, продолжала действовать.
В Мекке началась травля Мухаммеда. В него кидали камнями и грязью, выливали помои на то место, где он молится, и вряд ли можно описать все те унижения, через которые пришлось пройти Пророку и его общине. Мухаммеду стало ясно, что в этом городе оставаться нет больше смысла: дело ислама здесь продолжать невозможно. Нет Пророка в своем отечестве... В одиночку, никому не говоря, Мухаммед отправился в принадлежащий племени сакифитов оазис Таиф, расположенный примерно в двух днях пути на восток от Мекки. Впрочем, частью собственности здесь владели мекканцы, в частности Аббас. Когда-то сакифиты контролировали торговлю между Йеменом и жителями берегов Персидского залива, но после одной из клановых войн они были вынуждены отдать все под контроль курайшитов. Хотя у власти в оазисе и была партия, враждебная курайшитам, с Меккой поддерживалась видимость мира. Мухаммед, видимо, хотел сыграть на этом противоречии.
В Таифе он поселился в доме местного влиятельного человека Абд Джалайла ибн Амра. Несколько дней он беседовал с ним и с его братьями, во многом контролирующими жизнь в оазисе, и убеждал их принять исламистов.
Но пока шли переговоры, весть о пребывании Мухаммеда, несмотря на секретность, как-то ушла в народ, и вскоре перед домом Абд Джалайла стояли толпы сакифитов, требуя изгнать Мухаммеда. Сыновья Амра были вынуждены попросить Мухаммеда покинуть их дом, и улюлюкающая толпа гналась за ним, выкрикивая проклятия и кидая камни. Уже на выходе из оазиса за Мухаммеда заступились два курайшита, братья Утба и Шейба, владевшие здесь садом. Были они из клана Абд Шамс, враждебного и Мухаммеду, и мусульманам, но их сердца не позволили продолжать травлю беззащитного человека.
В их саду Мухаммед передохнул, смыл кровь с лица и подкрепился фруктами. Необходимо было отправляться в Мекку. Слухи бежали впереди него, и Мухаммед понимал, что ему предстоит возвращение в город, где все будут знать, что он этот город хотел предать, объединившись с его врагами. Потому в Мекку Мухаммед входить не стал, а, послав весточку своим сторонникам, укрылся на горе Хира. Отсюда он начал переговоры с видными язычниками, чтобы те предоставили ему покровительство. Понятно, что сделать это было весьма сложно. Наконец аль-Мутим, глава клана Науфал, согласился взять Мухаммеда под свою защиту, и тот вошел в город. Для этого понадобилась охрана всего клана аль-Мутим, вооруженного до зубов!
Между тем, единобожие проигрывало по всем фронтам. В 614 году персы заняли Иерусалим, а затем вошли в Египет. Мухаммед и его сторонники болезненно воспринимали известия о поражениях. Впрочем, как раз в это время Мухаммед записал в Коране, что победы персов носят временный характер и скоро единобожники разгромят язычников. Это показывает, что, в сущности, Мухаммед был хорошим военным и политическим аналитиком.
Всю вторую половину 619 года Мухаммед вел переговоры с кочевниками о возможности их принять мусульманскую общину. Однако никто не хотел идти на такой шаг. Впрочем, переговоры не проходили даром – некоторые из кочевников принимали ислам и разносили весть о своем Пророке по бескрайней пустыне. Мухаммед позиционировал ислам уже не как религию курайшитов, а как религию всех арабов.
Через несколько месяцев после смерти Хадиджи Мухаммед женился на тридцатилетней вдове мусульманина, умершего в Эфиопии, Савде. Сосватала его Хавла, жена Османа ибн Махзума. Вряд ли в Савде можно было найти какие-либо достоинства кроме благочестия, и поступок Мухаммеда был некоей демонстрацией солидарности мусульман: Савда, не имея ни состояния, ни богатых родственников, вряд ли смогла бы выжить в Мекке. Трудно сказать, как отнеслись к этому браку язычники, но в общине он вызвал одобрение, и авторитет Мухаммеда поднялся. Мухаммед очень томился этим браком и через несколько лет предложил Савде развод, обещая обеспечивать ее. Но она, отказавшись от всяких супружеских прав, уговорила его не объявлять о разводе открыто: Савде хотелось оставаться женой Пророка.
Хавла, чувствуя, видимо, свою вину за неудачное устройство жизни Мухаммеда, подыскала ему еще одну жену, Айшу, дочь Абу Бакра. Абу Бакр был счастлив породниться с Пророком, мы уже говорили, что его тяготило то, что они из разных кланов, но Айша была помолвлена с мусульманином Ибн Мутимом. Впрочем, помолвка была быстро расторгнута, и жених стал ждать, когда семилетняя девочка достигнет возраста зрелости. В арабском понимании той эпохи возраст супружеской зрелости для женщины – это десять-одиннадцать лет. Абу Бакр стал готовить для Пророка достойную жену: он дал своей дочери лучшее образование, которое тогда можно было получить в Мекке. Не знаю, стоит ли уточнять, но никто из людей той эпохи не видел в браке пятидесятилетнего мужчины и десятилетней девочки ничего страшного, это была абсолютная норма.
Вскоре после обручения Мухаммеда с Айшей его приемный сын Али был помолвлен с младшей дочерью Мухаммеда Фатимой. Это были уже двойные кровные узы. Из лидеров мусульманской общины лишь Омар и Осман ибн Махзун оставались не связанными с Пророком узами родства.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 253; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!