Психотерапевтические модели коммуникации
Психотерапия (как и психоанализ) опирается на коммуникацию, которая призвана внести коррекцию в поведение человека. При этом для воздействия избираются более глубинные слои психики человека. Как считал С. Эйзенштейн, сходная проблема стоит и в искусстве: «Воздействие на зрителя или слушателя возможно лишь при условии, что самой формой произведение обращено к этим глубинным архаичным слоям сознания». С. Эйзенштейн связывал форму в искусстве с тенденцией к регрессу, как содержание – с тенденцией к прогрессу. Искусство уводит зрителя от рациональной логики в чувственное мышление, что, согласно С. Эйзенштейну, является уводом зрителя в культурный регресс. Этот вопрос С. Эйзенштейн считал основной проблемой искусства.
Психотерапевтическая коммуникация призвана, с одной стороны, откорректировать когнитивные механизмы, управляющие поведением, с другой – обучить человека новым моделям поведения практически, осуществляя это обучение на условных примерах. Но и в том и в другом случае речь идет об изменении глубинных норм для достижения изменения в поверхностном поведении.
Нейролингвистическое программирование
Нарушая хронологию, поставим в нашем рассмотрении на первое место нейролингвистическое программирование (НЛП), отделяя его от психоанализа и групповой психотерапии по следующей причине: в рамках НЛП заложены более четкие теоретические основания именно коммуникативного порядка, что в результате дало возможность столь же четко выстроить свою собственную методологию воздействия. НЛП как бы стало синтезом теории коммуникации и психотерапии, положив методы психоанализа на жестко очерченные коммуникативные основания. При этом авторы НЛП пытаются сблизить свои построения с трансформационной грамматикой Н. Хомского, что, однако, представляется нам некоторым преувеличением, к тому же и сама грамматика Н. Хомского давно уже отошла от того варианта, на который опираются создатели НЛП.
|
|
|
Однако те, кто работают в пространстве НЛП, достаточно активно его рекламируют. Приведем, например, мнение А. Ситникова, президента компании «Имидж‑контакт»: «Как язык – это средство общения, так НЛП – это средство эффективного воздействия. НЛП используется повсюду, где необходимы навыки коммуникации: в рекламе, бизнесе, СМИ. Я занимаюсь НЛП давно, лично знаком со многими его авторами. Очень люблю Гриндера, я жил у него дома. Преклоняюсь перед Бэндлером: он удивительный человек, загадка современной психологии».
Чем интересно НЛП для PR и других вариантов прикладных коммуникаций? НЛП построено на следующем базисе: человек получает информацию по ряду коммуникативных каналов (аудиальный, визуальный и т. д.), но для каждого из нас только один из них является доминирующим, ведущим. Мы как бы сориентированы на него и даже привычно описываем ситуации, часто не обращая на это внимания, словами из одного набора. Л. Камерон‑Бэндлер описывает эти наборы в виде следующей таблицы.
|
|
|
Типичные наборы слов для каждого коммуникативного канала
Соответственно по предпочтению, отдаваемому тем или иным группам слов, определяется ведущая репрезентативная система для индивида. НЛП предлагает также визуальный метод определения ведущей системы. Задавая ряд вопросов, центрированных на ту или иную систему (типа «Какого цвета глаза у вашей матери?», «Какая дверь громче всего скрипит?», «Можете ли вы услышать, как мать зовет вас по имени?»), исследователь смотрит за поведением испытуемого. Один из мужчин в ответ на каждый вопрос сначала смотрел вниз направо. Другой смотрел вверх и налево. Первый искал ответ кинестетически, второй – визуально. То есть при доступе к информации человек опирается на свою ведущую систему.
Значимыми для PR являются те типы наблюдений, которые предложены в рамках НЛП для поиска конгруэнтности или неконгруэнтности (степени соответствия характеристик разных каналов одна другой). Это близко к методологии PR, например, при обучении скрывать свое волнение. В рамках НЛП предлагается следующий контрольный список для визуального наблюдения:
|
|
|
• руки индивида;
• движения индивида;
• ноги и ступни ног индивида;
• паттерны фиксаций при движении глаз (имеются в виду отмеченные выше модели движения глаз при запуске доступа к информации);
• взаимосвязь «голова – шея – плечи»;
• выражение лица, в особенности брови, рот и лицевые мышцы.
Поскольку мы достаточно жестко сориентированы на один канал (такова основная гипотеза НЛП), при управляемом переключении на иной канал можно получать интересные результаты. Дж. Гриндер и Р. Бэндлер приводят в качестве примера прием одного шамана, который просил обратившегося к нему человека с головной болью пять минут смотреть на лист бумаги. И боль отступила. Их интерпретация такова: ощущение боли идет по одному каналу, переключение на иной канал освобождает от боли.
Если эта гипотеза о существовании ведущей репрезентативной системы для каждого человека верна, то PR и реклама, в принципе, должны строиться в рамках той или иной репрезентативной системы для повышения эффективности воздействия. И если для массовой аудитории требуется обоснование выбора (связь между ведущей системой и типом предлагаемого товара), то в случае индивидуального воздействия возможности НЛП неоспоримы, ибо человек будет получать информацию в том виде, к которому привык.
|
|
|
Получается, что психотерапевт работает с неконгруэнтными ситуациями, которые он должен дешифровать. Пример. Слова пациента, в которых он сообщает о своей любви к жене, не согласуются с тембром его голоса, когда он произносит эти слова. Левая рука пациента с вытянутым указательным пальцем не согласуется с правой рукой, лежащей на коленях раскрытой ладонью вверх. Сообщение, передаваемое словами пациента, отличается от сообщения, передаваемого тембром голоса. Сообщение, передаваемое левой рукой пациента, отличается от сообщения, передаваемого правой рукой.
Этот текст весьма привлекателен для PR. Для НЛП же возникает еще одна проблема: получая такую несогласованную информацию, пациент отбирает только одну сторону. Так, одна из пациенток выработала правило, в соответствии с которым, когда бы она ни сталкивалась с неконгруэнтным общением – ситуацией, когда послания, которые она получает по разным каналам приема информации, не совпадают, она систематически отбирает и воспринимает только ту информацию, которую она воспринимает визуально. Это лишает ее значительного источника знаний о других людях и о мире в целом. Реально специалисты в области PR обучают лидеров именно конгруэнтности: учат их выглядеть уверенными в себе, искренними, не выдавать своего волнения.
Основателю психоанализа З. Фрейду, кто бы и как бы критически к нему ни относился, принадлежит приоритет открытия бессознательного, т. е. тех участков сознания, куда ограничен доступ нашего рационального управления. PR заинтересованы в психоанализе, так как он подсказывает, как люди строят свои «защитные экраны», избавляясь от неприятных, нереализуемых желаний и мыслей. Этот процесс ухода в подсознательное З. Фрейд называл процессом вытеснения. Сознание не может держать в себе противоречивые участки и старается от них избавляться. Представляют интерес для PR и психологические исследования лидеров, проводимые в рамках психоанализа. Особую значимость имеет также понятие коллективного бессознательного, введенное К. Юнгом. При этом психоанализ рассматривает множество проявлений человеческой фантазии, образов, желаний, снов именно как первичные ассоциации, возникающие раньше других, вне рационального осмысления, а как бы изначально заданные человеческой природой. Так, Г. Башляр провел психоанализ огня,[4] в котором утверждает, что и «завоевание» огня, и все первичные ассоциации, связанные с ним, носят сексуальный характер. Он писал, что сексуальные значения могут быть как скрытыми, так и ясно выраженными. Естественно, хуже всего поддаются психоанализу приглушенные и затемненные значения, причем им свойственна и наибольшая активность. Значения же зримые или внятные непосредственно редуцируются смехом.
Психоанализ дает психологическую модель современного общества. К. Хорни пишет: «Подчас наши чувства привязанности, гнева, подозрительности столь мимолетны, что едва достигают сознания, и столь преходящи, что мы забываем о них. Но за ними также может скрываться громадная динамическая сила. Степень осознания чувства абсолютно ничего не говорит ни о его силе, ни о его значении. Применительно к тревоге это означает не только то, что мы можем неосознанно беспокоиться, но также и то, что тревога может быть определяющим фактором нашей жизни, оставаясь в то же самое время не осознанной нами».[5] Знание спектра тревог, ожиданий, стремлений позволяет с достаточной степенью эффективности строить и планировать PR‑кампании.
Фрейдизм за время своей истории прошел ряд периодов. Рассмотрим некоторые модели психоанализа подробнее, так как каждая из них содержит интересные для PR уроки. Они важны по причине того, что психоанализ в основе своей является практически ориентированной наукой, и его модели вырастают из непосредственного общения аналитика и пациента.
Модель З. Фрейда
Основным постулатом З. Фрейда может стать следующее: наше поведение не всегда опирается на то, что выдает нам сознание в качестве мотивов наших поступков, которые в действительности могут быть совершенно иными. Нацеленность на поиск сексуальных мотивов в модели З. Фрейда следует признать несколько утрированной. Суть же психоанализа состоит в поиске этих скрытых мотивов, переведении их из области бессознательного в сознание, что имеет в ряде случаев терапевтический эффект. И существует путь входа в бессознательное. К этому пониманию своей модели З. Фрейд пришел при лечении истерии.
В. Волошинов пишет: «Бессознательному, как мы уже знаем, закрыт прямой доступ в сознание и в подсознательное, у порога которого работает цензура. Но все вытесненные влечения не лишаются, как мы тоже уже знаем, своей энергии и потому постоянно стремятся пробиться в сознание. Они могут сделать это только частично путем компромисса и искажения, с помощью которого они обманывают бдительность цензуры».[6] Отсюда возникает интерес З. Фрейда к обмолвкам, ошибкам, юмору, поскольку только так, как он считает, удается обманывать свою внутреннюю цензуру. Отсюда же интерес к сновидениям, поскольку они тоже реализуются вне того мощного контроля сознания, который мы имеем в нашей дневной жизни. В. Волошинов считал, что психоаналитический сеанс реально отражает «борьбу» врача и пациента, в которой один хочет скрыть некоторые аспекты ситуации, навязать другому свою интерпретацию ситуации, а другой старается заставить больного принять более верную точку зрения на болезнь и ее причины. В. Волошинов выходит на очень важный и для теории коммуникации, и для PR постулат: «Слово – как бы „сценарий“ того ближайшего общения, в процессе которого оно родилось, а это общение, в свою очередь, является моментом более широкого общения той социальной группы, к которой говорящий принадлежит. Чтобы понять этот сценарий, необходимо восстановить все те сложные социальные взаимоотношения, идеологическим преломлением которых является данное высказывание». Сложность психоаналитического общения подчеркивают не только его критики, но и практики: лечебный альянс может рассматриваться как основывающийся на сознательном стремлении пациента к сотрудничеству с психотерапевтом в преодолении переживаемых пациентом сложностей. Это вовсе не совпадает с простым посещением сеансов ради получения удовольствия или чего‑то в этом роде. Лечебный альянс предполагает осознание необходимости преодолеть свои внутренние проблемы и заниматься психоанализом, несмотря на внутреннее или внешнее сопротивление. З. Фрейд представил интересное исследование массовой психологии, которое важно для PR‑спе‑циалистов как работающих с аудиторией. Он анализирует две искусственные массы – церковь и армию. И в том и в другом случае необходимо определенное внешнее принуждение, предотвращающее эти образования от распада. Еще одной общей характеристикой является следующее: «В церкви (мы с успехом можем взять для примера католическую церковь), как и в войске – как бы различны они ни были в остальном, – культивируется одно и то же обманное представление (иллюзия), а именно, что имеется верховный властитель (в католической церкви – Христос, в войске – полководец), каждого отдельного члена массы любящий равной любовью». З. Фрейд приводит примеры развивающихся в армии неврозов, связанных с грубым обращением с отдельными солдатами. Он подчеркивает преобладание чувства стадности, определенной первобытности, характерного для массы: «Мы должны сделать вывод, что психология массы является древнейшей психологией человечества; все, что мы, пренебрегая всеми остатками массы, изолировали как психологию индивидуальности, выделилось лишь позднее, постепенно и, так сказать, все еще только частично из древней массовой психологии».
К. Юнг писал, что нельзя представить себе историю духовной жизни XX в. без имени З. Фрейда. Это при том, что сегодня совершенно ясно преобладание биологических факторов в концепции З. Фрейда над факторами социологического порядка. Но в любом случае ряд представленных моделей дает определенное понимание функционирования психологических механизмов человека, что позволяет активно их использовать для целей PR.
Групповая психотерапия
Групповая психотерапия несет в себе преимущества коллективного воздействия. Исторически она связана с потерей человеком многих своих привычных функций при жизни в современных условиях, когда атрофируется определенная чувствительность, когда «замораживаются» определенные группы мышц. Попав в не свойственную ему среду массового обитания в больших городах, человек оказывается подверженным ряду неврозов. Групповая психотерапия важна еще и тем влиянием, которое оказывает на человека группа. Примеры такого положительного воздействия группы ведут свое начало от опытов Ф. Месмера в Париже. Термин «групповая психотерапия» приписывается Дж. Морено, создателю психодрамы. Психотерапия этого рода также несет определенный лечебный эффект. Существуют многочисленные ее разновидности. К. Рудестам насчитывает следующие типы групповой психотерапии: группы тренинга, группы встреч, гештальтгруппы, психодрама, группы телесной терапии, группы танцевальной терапии, группы терапии искусством, группы тренинга умений. Эти группы обучают человека типам поведения, которые у него заблокированы по тем или иным причинам. Сюда входят тренинг уверенности в себе, преодоление застенчивости и т. п. Как видим, все эти темы весьма значимы для PR, поскольку лидеры как политики, так и бизнеса должны в обязательном порядке преодолевать подобные ограничения. Рассмотрим некоторые виды групповой психотерапии.
Психодрама. Психодрама возникла в 20‑е гг. XX в. в США. Психодрама разыгрывается в присутствии всех членов группы. Смысл ее в том, что пациент или субъект разыгрывает свои конфликты, а не рассказывает о них. Например, у человека нелады с начальством. На сцене расставляются стулья, один из участников становится начальником, который обрушивается с филиппиками на «героя». Иногда сюда добавляется прием с двойником, когда выделяется участник, выступающий в роли двойника, и выражает чувства, которые «герой» по разным причинам не может проявить. После проигрывания ситуации «герой» и начальник могут поменяться местами и сыграть сценку вновь. В результате такой психодрамы человек отрабатывает модели поведения, которые ему не свойственны. Получив их в свое распоряжение в игровой ситуации, он сможет применить их в реальной жизни. Известно, что даже лидеры очень плохо чувствуют себя в новых ситуациях, поэтому для них стараются нарабатывать заранее те или иные стереотипы ситуаций. После окончания психодрамы участники обмениваются мнениями, что позволяет выявить слабые или сильные стороны поведения каждого. Идея психодрамы посетила Дж. Морено, когда одна актриса поведала ему о своих конфликтах с женихом, и с помощью уже имевшейся группы Дж. Морено поставил конфликт на сцене.
В основе психодрамы лежат понятия ролевой игры и импровизации. Мы все играем какие‑то роли, и чем богаче у нас репертуар, тем увереннее мы чувствуем себя в жизни. Психодрама как бы направлена на расширение этого репертуара. При этом она действует очень точно, занимаясь теми моделями поведения, которые «задавлены» в пациенте. Импровизационный характер психодрамы также весьма схож с жизнью: при импровизации возникает элемент творчества, который позволяет совершенно по‑новому раскрываться членам группы. В ряде случаев незаметные «серые мышки» вдруг поднимаются в своих драматических возможностях, и внимание группы служит для них дополнительным стимулом. Очень важным элементом психодрамы является разминка. Это связано с изначальной консервативностью, заторможенностью многих из участников, в большинстве своем людям достаточно тяжело дается самораскрытие. Кстати, моделирование такого самораскрытия, искренности является важным элементом подготовки лидеров в рамках PR. Роль двойника также существенным образом помогает обретению новых чувств и, что очень важно, учит различным вариантам их проявления. «Для того чтобы стать хорошим двойником, – пишет Б. Сибурн, – вам следует призвать на помощь всю вашу интуицию, опыт и чувства. Если вы дублируете пациента, находящегося в депрессии, то вы должны сидеть, двигаться и выглядеть как человек, испытывающий состояние депрессии. Затем следует сказать о том, что вы чувствуете в состоянии депрессии, и о своих собственных чувствах. Лучшее дублирование достигается там, где вы полностью идентифицируете себя с пациентом».[7] Подобные методы позволяют «наработать» новый репертуар поведения.
Группы встреч. Создателем групп встреч, целью которых является поиск самораскрытости в межличностных взаимоотношениях, является К. Роджерс. Он называет две причины такого стремительного распространения этого вида групповой психотерапии. С одной стороны, происходит дегуманизация цивилизации, из которой исчезает человек, с другой – на определенном уровне материальной обеспеченности человек может заняться своими психологическими проблемами. К. Роджерс перечисляет следующие виды моделей поведения в группе:
1) замешательство;
2) нежелание раскрыться или высказаться;
3) описание пережитого;
4) выражение отрицательных эмоций;
5) выражение и исследование важного для личности материала;
6) выражение спонтанных чувств между участниками группы;
7) развитие в группе способности исцелять;
8) самопонимание и начало изменений;
9) разрушение «оболочки»;
10) налаживание обратной связи между участниками;
11) столкновение;
12) взаимопомощь вне встреч группы;
13) истинное общение;
14) выражение положительного чувства и близости;
15) поведенческие изменения в группе.
В группах встреч, как и в случае психодрамы, человек учится самораскрытию, вслушиванию в свои чувства, максимальному пониманию другого, т. е. он делается более коммуникативно‑чувствительным. Эта коммуникативная обогащенность и является центральной для PR, это тот идеал, к которому мы все должны стремиться, но он особенно важен, когда от него зависит твоя профессиональная карьера. Именно так обстоит дело с лидером.
2.12. Семантические модели коммуникации: информационно‑кодовая, инференциальная, интеракционная модели
Информационно‑кодовая модель
Свою реализацию информационно‑кодовая модель обрела в кибернетической схеме Шеннона и Уивера. Эта модель демонстрирует возможность воспроизведения информации на другом конце цепочки благодаря процессу коммуникации , осуществляемому посредством преобразования сообщения, не способного самостоятельно преодолеть расстояние, в сигналы кода, которые можно транслировать. Шум и помехи в канале связи могут исказить сигнал и даже перекрыть его. Если канал чист, успех коммуникации в основном зависит от эффективности работы декодирующих устройств и идентичности кода на вводе и выводе.
Адаптированная для представления человеческой речевой коммуникации информационно‑кодовая модель остается, в принципе, той же: говорящий (отправитель) и слушающий (получатель) обладают языковыми декодирующими устройствами и процессорами, перерабатывающими и хранящими мысль или информацию. В устной речи сигнал акустический, а канал связи – любая физическая среда, проводящая звуковые волны. Такой взгляд на речевую коммуникацию основан на двух тезисах: во‑первых , каждый национальный язык (хинди, английский, русский и т. п.) является кодом; а во‑вторых , эти коды соотносят мысли и звуки.
Но кодовая модель не может адекватно описывать реальные процессы коммуникации на том или ином естественном языке. Ясно, что понимание предполагает нечто большее, чем только декодирование, так как само по себе декодирование локализуется там, где акустический сигнал переходит в языковой образ, однако интерпретация высказывания на этом этапе не заканчивается.
Если посмотреть на язык как на код, то знаковой основой определенного языка должно быть соответствие фонетических репрезентаций семантическим, что большей частью сделано в генеративных грамматиках, но между этими семантическими репрезентациями и мыслями или смыслами, передаваемыми высказываниями в процессе общения, дистанции огромного размера. Кроме того, кодовая модель ограничивает сообщения только теми мыслями, которые говорящий излагает намеренно. Многие исследователи предлагают различать коммуникативный материал, или то, что сообщается намеренно в соответствии с интенцией автора, и информативный материал, который может быть воспринят независимо от того, хотел ли этого говорящий или нет.
Кодовая модель может быть кратко описана следующим образом: роли участников – отправитель и получатель, сообщение содержит информацию о положении дел или мысль говорящего, которую он намеренно передает слушающему; оба владеют кодом (знаковой системой языка), конвенционально соотносящим звуки и значения. Эта модель основывается на фундаменте примитивной интерсубъективности: цель коммуникации – общая мысль или, точнее, сообщение; процесс достижения этой цели основан на существовании общего кода. И то и другое предполагает большую роль коллективного опыта: идентичных языковых знаний, предшествующих коммуникации.
Инференционная модель
Идейным отцом инференционной модели стал Г. Грайс . В качестве своего функционального основания модель использует принцип выводимости знания . Если в кодовой модели говорящий намеренно отправляет слушающему некоторую мысль, то в инференционной модели говорящий S , вкладывая свой смысл, т. е. то, что он «имеет в виду», в высказывание х , трижды демонстрирует свои интенции: (i1) он намерен произнесением х вызвать определенную реакцию r в аудитории A; (i2) он хочет, чтобы А распознала его намерение i1 , а также (i3 ), чтобы это распознание намерения i1 со стороны А явилось основанием или частичным основанием для реакции r . Присутствие этих трех интенций необходимо, чтобы кто‑то стал говорящим, а их выполнение необходимо для успеха коммуникации. Но функционально единственно необходимой оказывается только i2 . Инициирует процесс общения не желание человека передать мысль или информацию, а желание сделать свои интенции понятными другим. Речевые средства для выражения намерений – это высказывания. Их содержание не ограничено (в отличие от кодовой модели) репрезентативными сообщениями о положении дел, они могут выражать, например, эмоции. Кодовая модель укоренилась в научном и обыденном сознании. Инференционная модель появилась не так давно, но хорошо воспринимается на уровне здравого смысла. В этой ситуации трудно устоять перед соблазном считать новую модель развитием старой, а не принципиально новым альтернативным подходом. Такое решение сводит значение инференционной модели к дополнению кодовой с небольшой добавкой о том, что в общении людей декодированию подлежит намерение говорящего, чтобы его высказывание было понято определенным образом.
Грайс же исходит из предположения о том, что коммуникация возможна при наличии любого способа распознать интенции (это опять‑таки из области здравого смысла). Если следовать его логике, то должны быть случаи коммуникации исключительно инференционной, без декодирования. И такие случаи есть: Пол, например, спрашивает Линду о том, как она себя чувствует, она вместо вербального ответа показывает ему коробку с аспирином.
Существует также сильная версия инференционной теории, сводящая все кодовые механизмы к инференционным, выводным. Код в этом случае трактуется как набор конвенций, общий для говорящих и слушающих, которые выводят сообщение из знания конвенций, сигнала и контекста.
Этот подход хорош для анализа условных символов, но его ограниченность проявляется, как только в фокусе оказывается живой язык: языковые репрезентации не всегда концептуальны, а отношения между ними не всегда основаны на выводимости. Видимо, речь идет о различных, порой пересекающихся и дополняющих друг друга процессах – кодировании или декодировании и инференции. Поэтому ни информационно‑кодовая, ни инференционная модели не могут объяснить феномена языкового общения. Еще больше вреда приносит абсолютизация любого из подходов.
Интеракционная модель
Данная модель помещает в центр внимания аспекты коммуникации как поведения (не в традиции бихевиоризма) и не только интенционального. Общение может состояться независимо от того, намерен ли говорящий это сделать, а также независимо от того, рассчитано ли данное высказывание на восприятие слушающим. Коммуникация происходит не как трансляция информации и манифестация намерения, а как демонстрация смыслов, отнюдь не обязательно предназначенных для распознавания и интерпретации реципиентом. Практически любая форма поведения – действие, бездействие, речь, молчание – в определенной ситуации может оказаться коммуникативно значимой. Внезапное покраснение лица (неосознанное и неинтенциональное) интерпретируется (психологически‑инференционно, на основании прошлого опыта и социально‑культурных конвенций) и обретает ситуативный смысл.
Следовательно, пока человек находится в ситуации общения и может быть наблюдаем другим человеком, он демонстрирует смыслы, хочет он этого или нет. При этом важную роль играет активность воспринимающего другого: без соучастия коммуникантов в едином процессе демонстрации смыслов и особенно их интерпретации не могло бы быть ни общения, ни совместной деятельности. Можно добавить, что эта интерпретация смыслов происходит в процессе постоянных переговоров, гибкой диалектики коллективного осмысления социальной действительности на пути к достижению интерсубъективности, трактуемой как психологическое или феноменологическое переживание общности интересов, действий и т. п. Эта общность не является постоянной, она всегда движется, и часть коммуникативной работы всегда направлена на ее воспроизводство, достижение и поддержание в каждом новом акте общения.
Э. Гоффман различал информацию, сообщаемую преднамеренно, и информацию, сообщаемую непреднамеренно . Если участием в коммуникативном процессе первый тип информации обязан прежде всего говорящему, который отбирает эти смыслы, придает им форму и излагает их в соответствии со своими интенциями, то информация второго типа оказывается в долгу у реципиента, а именно его восприимчивости, избирательности и способности к интерпретации. Интерпретация становится в интеракционной модели критерием успешности и главным предназначением коммуникации, в отличие от распространенного представления о ее основной функции как о достижении взаимного понимания, это сильно меняет статус коммуникантов. Этим обусловлена и асимметрия модели: порождение смыслов и их интерпретация отличаются как по способам осуществления этих операций, так и по типам участвующих в них форм когниции, перцепции и даже аффекта. Идея зеркального подобия процедур преобразования сообщения на вводе и выводе не работает: реципиент может вывести смыслы, отличные от задуманных говорящим, что в жизни встречается не так уж редко.
Интеракционная модель предполагает сильную ситуативную привязанность, что может выражаться в учете невербальных аспектов коммуникации и деятельности в целом, в использовании широкого социально‑культурного контекста. И в том и в другом случае исследователь имеет дело с фоновыми знаниями, конвенциональными по своей природе, но далекими от уровня алгоритмизации языкового кода. Зависимость от кода в интеракционной модели меньше, но роль общих значений остается высокой, хотя и происходит перенос приоритета от конвенций языковых к конвенциям социокультурным.
Т. Ньюкомб предложил учитывать отношения, которые устанавливаются между агентами общения, а также между ними и объектом речи. Схематически такая минимальная система имеет следующий вид. Возникают следующие виды ориентации: А по отношению к X, А по отношению к В, В – к Х и В – к А . Общей тенденцией коммуникации является стремление к симметрии. Если А и В сориентированы друг к другу положительно, то они будут стремиться к совпадению своего отношения к X. При несовпадении отношения друг к другу будет не совпадать и отношение к X . Совпадение отношения к X при несовпадении отношения друг к другу будет восприниматься как ненормальное. Кстати, в области этих отношений лежит известное высказывание: «Враги моих врагов – мои друзья». Данная модель задает динамику изменений, к которым будет стремиться коммуникация, – к созданию симметричных отношений, одинаковой оценке объектов при одинаковой оценке друг друга.
Раздел II
Психология рекламы
Глава 3
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 1555; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!