ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ СТАЛИНА. ГОДЫ УЧЕБЫ. ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТИ 14 страница
Вторая версия также может рассматриваться в качестве достоверной и реальной. В Москве в 1940 году издательством литературы на иностранных языках была опубликована на английском языке книга Е. Ярославского «Основные вехи жизни Сталина»[202]. В ней автор пишет, иногда произвольно цитируя выдержки из семинарских источников, что отец Дмитрий предложил семинарскому совету исключить Иосифа Джугашвили как «политически неблагонадежного» Однако в качестве реальных мотивов исключения перечисляются такие, как неуплата соответствующего взноса за обучение (а Иосиф был не на полном пансионе), неявка на экзамены, грубость, проявление политической неблагонадежности, безбожие, наличие опасных взглядов[203].
Как видим, здесь наличествует целый набор причин, на основании которых И. Джугашвили мог быть исключен из семинарии. Возникает лишь сомнение в том, что отец Дмитрий, внося предложение об исключении из семинарии, ссылался и на политическую неблагонадежность Иосифа Джугашвили. Ведь для вполне убедительной мотивировки было достаточно и других, перечисленных выше причин.
В мемуарной литературе сохранились свидетельства, согласно которым И. Джугашвили сам помышлял о том, чтобы оставить семинарию. Об этом он говорил в беседе с Н. Жордания. Некоторые его соученики вспоминали, что он перестал уделять внимание урокам, учился «на тройки», лишь бы сдать экзамены. Словом, имелись все признаки того, что он не «цеплялся» за семинарию, а, возможно, и внутренне был готов оставить ее. По крайней мере с достаточной долей уверенности можно сказать, что вся гнетущая атмосфера жизни семинариста его тяготила. Немаловажным являлось и то, что учеба в семинарии с ее казарменным режимом безусловно не давала ему возможности полностью отдаться революционной деятельности. В итоге все это и послужило причиной того, что ему не удалось завершить свое семинарское образование. Как сообщается в биографической хронике, 29 мая 1899 г. он был исключен из Тифлисской духовной семинарии за пропаганду марксизма[204].
|
|
|
Третья версия представляется маловероятной. Она довольно подробно и скрупулезно проанализирована Троцким и я позволю себе привести основные его доводы. Он пишет: «…мать Сталина в последний период своей жизни, когда ею стали интересоваться официальные историки и журналисты, категорически отрицала самый факт исключения. При вступлении в семинарию пятнадцатилетний мальчик отличался, по ее словам, цветущим здоровьем, но усиленные занятия истощили его в такой мере, что врачи опасались туберкулеза. Екатерина прибавляет, что сын ее не хотел покидать семинарию и что она «взяла» его против его воли. Это звучит маловероятно. Плохое здоровье могло вызвать временный перерыв в занятиях, но не полный разрыв со школой, не отказ матери от столь заманчивой карьеры для сына. С другой стороны, в 1899 году Иосифу было уже двадцать лет, он не отличался податливостью, и вряд ли матери было так легко распоряжаться его судьбой. Наконец, по выходе из семинарии Иосиф вовсе не вернулся в Гори, под крыло матери, что было бы наиболее естественно в случае болезни, а остался в Тифлисе без занятия и без средств. Старуха Кеке чего-то не договорила журналистам. Можно предположить, что мать считала, в свое время, исключение сына великим для себя позором, и так как дело происходило в Тифлисе, то она заверяла соседей в Гори, что сын не исключен, а добровольно покинул семинарию по состоянию здоровья. Старухе должно было к тому же казаться, что «вождю» государства не приличествовало быть исключенным в юности из школы. Вряд ли можно искать каких-либо других, более скрытых причин той настойчивости, с которой Кеке повторяла: «Он не был исключен, я его сама взяла»» [205].
|
|
|
Думается, что аргументация Троцкого в данном случае логична и убедительна. За исключением, правда, того тезиса, что мать Сталина считала «неприличным» вождю государства быть исключенным из семинарии. Как мы видели, она была глубоко набожной женщиной и не проявляла особой радости и почтительности в связи с положением, которое ее сын занял в стране. Сан священника был более почетным и более значимым в ее глазах. Во всяком случае, вне зависимости от всех этих нюансов, версия о том, что мать И. Джугашвили сама взяла его из семинарии, тем более вопреки его воле, представляется мне хотя и возможной, но все-таки маловероятной. Поэтому рассматривать ее в качестве наиболее достоверной нельзя, учитывая всю совокупность приведенных выше фактов и аргументов.
|
|
|
Сама эта версия появилась в начале 30-х годов, когда одному из американских журналистов удалось встретиться и побеседовать с матерью Сталина. Очевидно, добиться этого было не так просто, учитывая многие обстоятельства. Видимо, потребовались соответствующие разрешения и необходимые в подобных случаях согласования. Е. Джугашвили так рассказала об обстоятельствах прекращения учебы Иосифа в семинарии: «Когда он поступил в семинарию, ему было 15 лет и он был одним из самых здоровых ребят, которых я когда-либо видела. Но в семинарии он занимался так напряженно, что когда ему было 19 лет, доктора сказали, что он заболел туберкулезом. И я взяла его из школы. Он не хотел уходить оттуда. Но я все-таки взяла его. Ведь он был моим единственным сыном.» [206]
|
|
|
Существует еще одна версия причины исключения Сталина из семинарии. Ее приводит российский исследователь биографии Сталина А.В. Островский. Подвергая сомнению версию, согласно которой Джугашвили был исключен из семинарии за неявку на экзамены по неизвестным причинам, он справедливо ставит вопрос: «Но как можно исключить человека из учебного заведения, не зная причин его отсутствия на экзаменах? Ведь они могли быть и уважительными. К тому же нередко воспитанников, не сдавших экзамены, оставляли на второй год. Учитывая это, можно с полным основанием утверждать, что официальная версия имела чисто формальный характер и должна была скрыть какую-то другую причину отчисления.
Как объяснял произошедшее сам И.В. Джугашвили? В «литере Б» от 13 июля 1902 г., заполненной в батумской тюрьме, мы читаем: «До пятого класса воспитывался на казенный счет, после была потребована плата за обучение и за содержание как не из духовного звания, за неимением средств вышел из училища». 15 марта 1913 г. в Петербургском ГЖУ на вопрос «Где обучался?» И.В. Джугашвили дал подобный же ответ: в 1894 г. «поступил в духовную семинарию, из которой вышел не окончив курс в 1899 г. по неимению средств, так как был лишен казенной стипендии»
Данная версия тоже вызывает вопросы: если все обстояло именно так, почему названная причина не нашла отражения в решении Правления семинарии? И почему деньги за обучение потребовали именно весной 1899 г., а не раньше? Очевидно, даже в том случае, если весной 1899 г. действительно возник вопрос о внесении платы за обучение, это было следствием какой-то другой причины, которую И.В. Джугашвили тоже не пожелал назвать.» [207]
Исследовав различные версии исключения молодого Джугашвили из семинарии, А.В. Островский делает вывод: «Таким образом, вопрос о причинах его исключения из семинарии пока остается открытым» . Причем делает примечание, что во время работы над книгой им было получено письмо, в котором излагается версия, будто бы И.В. Джугашвили был отчислен из семинарии за участие в драке, завершившейся поножовщиной[208].
Наиболее достоверным объяснением того, что молодому Сталину не удалось завершить свое обучение в семинарии, мне представляется следующее. Он был исключен из нее по совокупности причин, в которых главной была его «недозволенная деятельность». Все остальные также сыграли свою роль, причем сам он, судя по всему, не испытывал из-за своего исключения особого сожаления. Внутренне он уже созрел для того, чтобы выбрать иной путь — путь борца против царизма, за утверждение идеалов социальной справедливости. Как справедливо заключает Э. Смит, «он поступил в семинарию в пятнадцатилетием возрасте, намереваясь стать священником. Он покинул ее с мировоззрением бунтаря и амбициями революционера.» [209]
Детство и юность остались позади. Впереди была новая страница жизни, а точнее сказать, новая жизнь, в которую он вступил как раз в канун начала нового века. Никому, и прежде всего ему самому, в то время не могла даже в горячечном бреду прийти мысль о том, что он окажется волею судеб тем человеком, который оставит свою неизгладимую печать на первой половине начинавшегося столетия. Пути истории столь же неисповедимы, как и пути Господни.
Глава 3
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 238; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!