Артур Шопенгауэр и гибель Титаника
Знакомая жены в своё время тонула на теплоходе "Адмирал Нахимов". Она рассказывала, что зрелищные съёмки в фильме Камерона "Титаник" - это детская сказка по сравнению с тем, что на самом деле происходит в подобных обстоятельствах: большинство вполне приличных людей практически сразу теряют человеческий облик. Взрослые мужчины, чтобы захватить место в лодке, дико орут, избивают и бросают в море детей и женщин. Оказавшиеся в воде стремятся освободиться от тонущих, которые хватают их за ноги и тянут с собой на дно. Можно предположить, что любой нормальный человек в похожей ситуации мог бы, совершенно неожиданно для себя, повести себя так же.
Видимо поэтому знаток человеческой природы немецкий философ Артур Шопенгауэр (1788-1860) разделил всех людей на три категории. Первая включает в себя абсолютное большинство человечества, которое не мыслит себя без общения с окружающими. Таких Шопенгауэр именовал очень характерным термином - "людская сволочь". Одну из представительниц этого надоедливого племени, квартирную соседку, мрачный философ однажды лихо скинул с лестницы - за то, что она останавливалась возле его дверей и подолгу болтала со своими подругами. Шопенгауэр был убеждён, что, чем на более низкой ступени развития находится народ - тем его представители общительнее - и приводил в качестве примера негров. Ко второй категории он относил умных людей, которые, при случае, не откажутся от предметного общения, но при этом обладают достаточно богатым внутренним миром, позволяющим прекрасно обходиться без излишних контактов с окружающими. И, наконец, 3 категория - это гении, принципиально отвергающие всякое общение, на том основании, что смысл жизни должен помещаться внутри самого человека, а ни в коем случае не вовне. (Разумеется, что себя он отнёс именно к гениям). Так, ещё греческие стоики заметили, что внешнее не зависит от воли и желаний человека. Поэтому глупо делать смыслом своей жизни имущество - его могут украсть, оно может сгореть или утонуть. Человек не может положиться на других людей - они способны уехать, умереть или предать. В какой - то степени человек может быть уверен только в самом себе. Да и то - в очень незначительной степени. Никто не знает, как он поведёт себя в случае, если ситуация внезапно изменится в худшую сторону. Например - если "Титаник" начнёт тонуть.
|
|
|
Убить общечеловека
(К прошедшей годовщине Ницше)
"Близок бог/ И непостижим./ Где опасность, однако,/ Там и спасенье" (Гельдерлин)
Всё живое стремится к самосохранению. Цивилизация поставила на службу самосохранению различные институты, которые уменьшают количество опасности, приходящееся на каждый квадратный метр обитаемой территории. Существуют телохранители, которые якобы обеспечивают выдающимся особям некое подобие личной безопасности. Есть государственная служба безопасности и, наконец, совбез ООН. Все они стремятся к жизни и поэтому претендуют на то, чтобы дать какие-то гарантии жизни. Не выдержавший искушения иллюзией безопасности ницшеанский Сверхчеловек превратился в Общечеловека. Для него характерна патологическая привязанность к жизни, которая является первым симптомом старения - и человека и общества. Старость печальна, но, к счастью, она проходит. Тем не менее, современный запад упорно стремится продлить свою индивидуальную и коллективную старость. Он по-стариковски трясётся над каждым бессмысленным существованием. Толерантность или терпимость Общечеловека - это его неспособность сказать "да" или "нет". Поэтому молодость представителей новых культур бесцеремонно захватывает пространство и делит места в общеевропейском доме для престарелых. Варвары любят свою и чужую смерть сильнее чем одряхлевшее общечеловечество любит жизнь.
|
|
|
Наш путь ни извне, ни изнутри не гарантирует безопасности. Напротив, любые потуги обеспечения безопасности всего лишь отодвигают окончательный крах. Писатели и мыслители описывали жизнь с каждым новым произведением всё точнее и сознательнее, ибо это путь, в конце которого маячит радостное предчувствие окончательной катастрофы, растворяющей гротескные суетливые страдания "простых людей". Катастрофа надвигается все отчётливее и все более властно. Одновременно социальная система всё более напоминает сообщество страусов, спрятавших свои головы в песок и трусливо оттягивающих свой конец. Ведь во все века единственным пространством гипотетической свободы человека являлось его внутреннее духовное пространство, Однако в наши дни это внутреннее пространство контролируется едва ли не в первую очередь, потому что выяснилось, что управлять сознанием человека намного легче и эстетичнее, чем загонять его палкой в стойло. Иначе было бы сложно вынудить население в течение всей сознательной жизни пребывать в унизительной страусиной позиции и к тому же считать её единственно допустимой и цивилизованной.
|
|
|
Отсюда возникает вопрос, существует ли ещё свобода, пусть даже в ограниченном виде: свобода подвергать свою жизнь опасности и свобода уничтожить самого себя? Разумеется, даже видимость внутренней свободы не гарантирована нейтралитетом — прежде всего той иллюзией безопасности, в которой берутся морализировать по поводу тех, кто стоит на арене. Речь идёт о сознательной устремлённости к смерти, при которой каждая новая опасность становится потенциальной жертвой, приносимой на алтарь смыслосозидающего идеала абсолютного отрицания. Ведь достаточно спрятать жизнь в небытии и ей некуда будет пропасть. "Своеобразие в том, что такие титаны и циклопы происходят из мира, в котором крайне возросла осмотрительность, и где стараются избегать даже сквозняка. В государствах всеобщего благополучия с их страхованием, больничными кассами, социальным обеспечением и наркозом возникают типы, кожа которых кажется задубевшей, а мышцы стальными: общая субтильность порождает свою противоположность" (Эрнст Юнгер)
|
|
|
Подобным же образом дело обстоит не только с бойцами, но и с мыслителями. Они столь же рискованно ставят себя на границу ничто. Тем самым они познают страх, который обычно панически воспринимается толпой как предчувствие последнего карающего удара судьбы. Одновременно они приближаются к спасительному искуплению страхом, которое Гельдерлин прямо связывал с опасностью.
Свободные умы всегда неудобны для толпы. Своей приверженностью идее они пугают людей, приверженных мягкой туалетной бумаге. Свободная мысль страшна для системы даже когда эта мысль отрицает систему молча. Но ещё страшнее молчание мёртвых, чьи мысли не находят читателей: оно выступает как последнее предупреждение. Ведь каждая книга, которая содержит идеи давно ушедшего человека, существует, как и сами эти идеи, своей автономной жизнью. Поэтому с умершими авторами книг бывает интереснее и полезнее общаться, чем с имеющимися в наличии временно - живущими. Но когда прекращается внутренний диалог с умершими - это явно свидетельствует, что данный человек или данная цивилизация скоро вольются в их мрачное и могучее сообщество.
Для того, чтобы не стать одним из одряхлевших душою Общечеловеков, стремящийся убить в себе страх должен жить в постоянной опасности. А стремящийся освободить свой дух должен опасно мыслить: не по эту и не по ту сторону добра и зла, а вообще вне пределов досягаемости запахов разложения, которые уже во времена Ницше начали исходить от всевозможных нравственных и безнравственных категорий. Для мышления нет и не может быть никаких препятствий, кроме самого мышления. Остаётся немногое - нужно убить в себе Общечеловека. Это означает - уничтожить в себе трусость мысли.
"Если ты чувствуешь в своих бескорыстных и самоотверженных поступках опасность для себя, значит ты не принадлежишь к стаду". (Фридрих Ницше. "Воля к власти")
Последнее искушение Розанова
Искушение в пустыне. Христос удалился от мира и оставил мирские дела. Как до него поступали индийские архаты, а впоследствии - наиболее ортодоксальные христианские подвижники - "пещерные отцы", о которых писал пресвитер Руфин. Не нужно мира и его царств и не нужно вообще ничего, кроме другого царства, которое "не от мира сего". В Евангелиях ничего не говорится о пользе физического труда, напротив, Христос приказал рыбаку выбросить свою сеть и идти "ловить человеков".
Главным видовым свойством человека является его разум, который осознаёт и не приемлет животную составляющую человеческой природы. Большинство мировых религий представляют собой восстание Духа против вожделеющего, страдающего и умирающего тела. Экзистенциальное отчаяние человека - это отчаяние разума, вызванное необходимостью постоянно удовлетворять потребности тела, к которому он привязан.
"Иисус же сказал: "Есть скопцы, которые из чрева матернего родились тако; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть такие, которые сами сделали себя скопцами ради Царства Небесного. Кто может вместить это - да вместит". (Евангелие от Матфея, 19).
Русский философ Василий Розанов "не вместил". Он считал, что смысл жизни заключатся в мелких подробностях повседневного бытия, допустим, в увлечении нумизматикой. "Что делать?" - спросил нетерпеливый петербургский юноша. - Как что делать: если это лето - чистить ягоды и варить варенье; если зима - пить с этим вареньем чай" (Розанов). Однако в 1918 году любовно выстроенный розановский мирок "слинял" - закончились и варенье и чай, а пуд ржаной муки стал стоить 300 рублей. Перед тем. как умереть от голода, Розанов рассылал немногим желающим выпуски своего последнего произведения "Апокалипсис нашего времени" по цене 70 копеек за рукописную копию. В одной из статей этого сборника он рассуждал так: "Сказуемое - это еда, питьё, совокупление. Обо всём этом Иисус сказал, что грешно и что "дела плоти соблазняют нас". Но если бы не искушали, то человек и человечество умерли бы...Позвольте, что же за "слава Богу" если человек (человечество) умрут?"
Но ведь всё равно физически умрут - вопрос только заключается в том, как и когда. Да может быть и слава Богу, что умрут, не всё же загаживать Вселенную... Нет, не вместил евангельской мудрости страдавший от голода в нетопленной квартире сергиевопосадского священника Беляева Розанов.
В поисках жизненной силы
"Мне никогда не надо было ни много денег, ни славы, ибо моим главным божеством всегда были свобода, одиночество и лень".
Пьер Дриё Ла Рошель.
Французский правый радикал Пьер Дриё Ла Рошель стремился прожить «фашистскую жизнь», понимая её как творческий поиск жизненной силы, испарившейся из одряхлевшего организма либеральной демократии. Отсюда его тяга к гипертрофированной мужественности, свойственная многим творческим личностям, которым в мире буржуазной обыденности катастрофически недоставало мужского начала: Мисима, Лимонов, Пазолини, Хэмингуэй, Чак Паланик. Всем перечисленным явно свойствен некий комплекс неполноценности – стремление подавить показным героизмом и внешним эпатажем внутреннее экзистенциальное отчаяние. Кстати, недавно стало известно, что наиболее скандальные эпизоды лимоновского романа "Это я, Эдичка" практически дословно переписаны из русского перевода малоизвестного романа де Сада, а вот эпизоды, в которых лирический герой беседует со своим детородным органом, напротив, оригинальны и правдоподобны. Стремление сделать имя путём самоунижения и эпатажа? С другой стороны, как говорил герой Паланика, «мы все принадлежим к поколению мужчин, воспитанных женщинами – поможет ли ещё одна женщина в решении наших проблем?» Видимо, в этой амбивалентности нужно искать корень их мужественности, подразумевающей, в частности, некоторое презрение к женщинам. Исповедуя свой экстремизм, нонкомформисты, в этом и в других отношениях, руководствуются идеей нарочитого вызова большинству. При этом, мотив искания сверхсилы часто сопровождается глубокой личной тягой к одиночеству. Отсюда же общий для всех перечисленных культ смерти, которая видится не концом всего существующего, а парадоксальным побуждением к жизни. Это совершенно не обязательно призывы к уничтожению других, скорее – "идея жизни со смертью в душе и книги, написанные самой смертью". Всё перечисленное подразумевает наличие глубокого творческого начала, без которого такие взгляды лишены будущего, поскольку целиком устремлены в прошлое, во времена рыцарской воинственности. Подобно средневековому рыцарю, радикал – это герой, возвышающий себя над толпой; его прямое действие – это чисто бескорыстное действие, в котором может не быть ни малейшей надежды на успех. А основная идея радикального нонконформизма, согласно взглядам Дриё Ла Рошеля, такова: ничего, кроме последовательного насилия, не может противостоять современному буржуазному миру. Вот почему национализм должен быть последовательным и непримиримым, «ведь всякий смутный национализм – это защита буржуазного строя».
Паломничество на Восток
Томас Мертон был монахом - траппистом и получил известность как автор книг об отшельничестве. В течение всей жизни им владела мечта - достигнуть духовного прозрения.
В юности Мертон поступил в Кембриджский университет, где получил учёную степень в области филологии современных языков. Однако Кембридж ему не помог - он был не в ладах с жизнью, никак не мог в ней разобраться и в итоге впал в уныние. Его невероятно угнетала окружающая бессмысленность, он не желал жить лишь для себя самого, поэтому, переехав в США, решил стать католиком. Прожив некоторое время в цистерцианском аббатстве Гефсимани (Кентукки) он был принят послушником и до самой смерти оставался монахом. В этот период он написал свою известную книгу "Семена созерцаний". Будучи мистиком, он рассматривал созерцание как откровение и средство духовного прозрения. Но западная религиозная мысль всегда была скорее интеллектуальной, чем интуитивной. Многие христиане во все времена одобрительно повторяли декартово "мыслю, следовательно, существую". Это утверждение казалось Мертону сущим проклятием. Подобно византийским исихастам, он утверждал, что человеку нужно не обычное христианство, вовлечённое в земные дела, а религия "не от мира сего"; настоящий христианин должен освободиться от навязчивых идей общества, которое управляется любовью к деньгам и жаждой власти. Поэтому не случайно в поисках духовного прозрения Мертон обратился на Восток - его основная исследовательская деятельность сосредоточилась в области дзэн-буддизма и даосизма.
В 1969 году Мертон был приглашён для участия в конференции азиатских монашеских орденов. Его путешествие стало осуществлением долгожданной мечты и, когда самолёт покинул аэропорт Сан-Франциско и направился на Восток, Мертон записал: "Мы оторвались от земли - и я, вместе с христианскими мантрами, переполненный чувством судьбоносности, ощущением того, что я наконец-таки нахожусь на верном пути после долгих лет ожидания, сомнений и пустой траты времени".
Прибыв в Бангкок, Мертон отправился в отель. Войдя в свой номер, он попытался запустить вентилятор и неисправный выключатель мгновенно оборвал его жизнь.
Церемония любви и смерти
"Вырубите лес, а не только одно дерево. Из леса рождается страх. Вырубив лес, станете свободными."
("Дхаммапада")
И вот увидел царевич, что он на кладбище и что вокруг него одни только трупы...
В индийской мифологии Бог Любви и Бог Смерти соединяются в одном лице.
И это не случайно, поскольку любовь и смерть составляют основное содержание культуры. Родившись в результате акта любви, человек делает свой первый шаг по направлению к смерти. Преградой к освобождению является существование и поэтому его необходимо разрушить. Счастлив лишь тот, кто не увидит больше глупцов.
Думаю, что если в мире существует какой-то абсолют, то это Мисима. Своей жизнью и смертью он доказал, что сотворение вселенной не стало полной неудачей. Любовь или нелюбовь (равнодушие) к Мисиме можно рассматривать в качестве критерия интеллектуальной состоятельности человека.
Японский писатель Юкио Мисима (1925-1970) выступал также в качестве режиссера театра и кино, актера и дирижера симфонического оркестра, летал на боевом истребителе, несколько раз обогнул земной шар, а в искусстве фехтования "кэндо" был обладателем пятого дана. Будучи хилым юношей, с 1955 года Мисима стал заниматься бодибилдингом и спустя несколько лет ожесточённых упражнений превратился в образец атлетического телосложения. Недолго это тело проживёт на земле, отверженное и бесчувственное, бесполезное, как чурбан. Ведь его владелец вскоре отказался осуществлять единственную миссию, которую несёт в себе культура - набрасывать покровы на пустоту. Уныл аромат литературного слова для того, кто вдохнул запах смерти.
Любовь и смерть соединяются в национальной идее. Она содержит исключительные по своей силе и красоте возможности любить и умереть молодым, вместо того, чтобы трусливо цепляться за ускользающую жизнь, дотянув в результате до возраста физического распада и деградации личности. В 1966 году Мисима вступил в японские силы самообороны, а в 1968 им была создана военизированная студенческая организация националистической направленности "Общество щита", в которой он был вождём и содержал её на свои средства.
В 1970 году, после предпринятой им заведомо неудачной попытки монархического переворота, Мисима покончил с собой, совершив харакири. Его смерть стала высоким проявлением Духа, освободившегося от наиболее рабской из всех добродетелей - надежды. "Остерегайтесь тех, кто поворачивается спиной к любви, к честолюбию, к обществу, - предупреждал румынский мыслитель Эмиль Чоран, - они отмстят за то, что от всего этого отказались. История идей - это история обид одиноких людей".
Сюжет новеллы "Патриотизм" (а также сюжет одного из последних романов Мисимы - "Мчащиеся кони") выстроен на основе реальных событий ("инцидент 26 февраля 1936 года").
Группа молодых японских офицеров подняла восстание против продажного правительства во имя Императора и Японии. По приказу Императора восстание было подавлено войсками. Лейтенант Такэяма был участником заговора, но, по стечению обстоятельств, не смог участвовать в восстании. Несмотря на это, он решил разделить участь своих товарищей и выбрал смерть. Его примеру последовала юная жена.
У каждого свой наркотик, наркотиком Мисимы стала смерть.
Негатив получасового фильма "Патриотизм" был найден в коробке из-под чая на складе, где хранилось имущество Мисимы. До этого считали, что все копии картины были уничтожены (по понятным причинам) согласно просьбе вдовы Мисимы. Ведь в фильме подробно и очень убедительно показан ритуал сэппуку - то есть, фактически отрепетирована будущая гибель самого Мисимы. Эта репетиция объявленного самоубийства, в которой Мисима исполнил главную роль - одна из наиболее впечатляющих сцен в истории мирового киноискусства.
"Убив мать и отца и двух царей из касты кшатриев, уничтожив царство вместе с его подданными, брамин идёт невозмутимо". ("Дхаммапада")
И сказал Будда: "Вот моё последнее рождение, не будет больше бытия".
Философия, написанная кровью
"Но я говорю вам, душа его хотела крови, а не грабежа - он жаждал счастья ножа" (Фридрих Ницше).
...Когда, после десяти лет отшельничества Заратустра решил обратиться к людям, он спустился с горы в ближайший город. Там он нашёл множество народа, который собрался на базарной площади.
То, что мы называем "жизнью" - это всего лишь жалкий суррогат распятого во времени умирания - умирание без Смерти. "Вот чахоточные душою - едва родились они, как уже начинают умирать",- говорил ницшеанский Заратустра. "Не "умри", но Настигни Смерть", - призывает в своей книге "Сверхноумен" Азсакра Заратустра - яркий представитель отечественной контркультуры, талантливый философ и поэт, книги которого издаются в России, Индии, Японии и в США. Он возглавляет школу восточных единоборств и центр помощи хищникам, где раненых диких зверей и птиц лечат и затем выпускают на волю. В философско-поэтических произведениях Азсакры соединяются Ничто Запада и Пустота Востока. Его идеи перекликаются с учением о Пустоте индийского мыслителя Нагарджуны, философией Ницше и с философией небытия Арсения Чанышева.
Жизнь Азсакры, и внешняя и духовная - это, безусловно, яркая жизнь. Его опыт сложно заимствовать, его пути можно позавидовать. Осуществляя свои рискованные исследования пределов человеческой выносливости, Азсакра в любое время может умереть и знает это: поиск смысла жизни для него не является игрою праздного ума, он реален, как могут быть реальны только боль и страдание. Его непреходящая пограничная ситуация - это победа над рутиной растительного экономического существования и, что самое главное, - это победа над страхом смерти (Пустоты, Ничто),которая из бездны ужаса становится абсолютным благом. Его философия - честная философия, её подлинность проверена кровью. Более того, философские размышления и поэтические символы Азсакры ярко и безжалостно освещают вопиющее убожество жалких клоунов официальной казённой философии - авторов абсолютно никому не нужных мёртвых схоластических текстов, с их смехотворными ритуалами "диссертабельных диссертаций", лжеучёных советов, взаимных упоминаний и поглаживаний, достойно представляющих наше "время самого презренного человека, который уже не способен презирать самого себя" (Ницше). В отличие от них, Азсакра творит не для обретения известности, денег или социального положения, он штурмует высоты Духа - не удивительно, что в сегодняшней отечественной философии он совершенно одинок. И это прекрасно - ведь "где кончается уединение, там начинается базар и жужжание ядовитых мух" (Ницше).
Основное направление размышлений Азсакры - "нигилизм высшей агрессии против всех форм, знаков и законов низшего мира - материально-денежной сущности", смысл которой - познание и принятие смерти в качестве триумфа абсолютного Ничто. И это не случайно, ведь "в человеке можно любить только то, что он переход и гибель" (Ницше). В книге "Сверхноумен" Азсакра, вновь логически развивая идеи Ницше, создаёт эффект "окончательного Ницше" - как чистого Ничто и бесконечного созидания Смертью. "Но: в самый момент Триумфа Абсолютного человека, по ту сторону добра и зла, из Смерти Сверхчеловека возникает Сверхноумен/Ubernoumen - Само Ничто/Nichts... Для того чтобы Быть Ничем, не нужно "переоценивать все ценности" - достаточно устранить все "ценности" и всех "оценивающих эти ценности", включая Само Ничто",- утверждает он. Когда человек осознаёт Ничто, ощущает себя частью Вечного Ничто, он становится непобедим, поскольку у него ничего нельзя отнять, ведь он отмылся от греха существования - а это избавление от всех несчастий. Середины между небытием и растительной вещевой избыточностью нет. "Мудрость Сверхноумена - страшная мудрость", но Азсакра не уходит от страшных вопросов, напротив, он к ним стремится - в этом и заключается его интеллектуальная честность:
"Презирая траур и конечную
сущность мертви –
по Кольцу Воли-к-Власти
трансцендирует Смерть Смерти
в Немыслии пусто наследуются
Тайны у-Ничто-жения:
Кольцо есть Кусающей Змеи
Сверхвторжение
Ничто отрицает "да" и "нет"
ради Утверждения - Нет!
априори: Отрицание –
Свет"
Те читатели, кому хотя бы раз удалось настроиться на волну философско-поэтических образов Азсакры, будут постоянно обращаться к его творчеству в поисках честных ответов на самые мучительные экзистенциальные вопросы. Ведь для духовного общения мыслящих людей не имеет значения расстояние. Тем более, что, как сказал сам АЗсакра: "Встреча в Ничто - Неизбежна".
Мистерия Пустоты
Ноктюрн Пустоты
Сквозь тебя, сквозь меня
катит волны свои пустота,
на заре проступая прожилками крови,
мёртвой гипсовой маской, в которой застыла
мгновенная мука пронзённой луны.
Посмотри, как хоронится всё в пустоту.
И покинутый лес и огрызки от яблок.
Посмотри, как тосклив ископаемый мир,
не нашедший следа своих первых рыданий.
(Ф.Гарсиа Лорка.)
Когда Фалес сказал, что "между жизнью и смертью нет разницы", его спросили: "Почему же ты не умрёшь?" "Именно поэтому", - ответил философ.
Существующие пары философских категорий, такие, как
истина и заблуждение,
жизнь и смерть,
свобода и рабство,
красота и уродство,
наслаждение и страдание,
любовь и ненависть,
разрушение и созидание
и другие,
представляют собой отражение абсолютной пустоты двумя зеркалами.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 283; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!