Вид города Томска. Гравюра М. И. Махаева. XVIII в.

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 24Следующая ⇒

К сожалению, от укреплений самого раннего периода освоения Сибири не сохранилось ни графических, ни вещественных доказательств, и об их конструктивном устройстве можно судить лишь по скудным сведениям, сохранившимся в исторических документах.

Наряду с традиционными для Руси деревянными крепостями в специфических условиях Сибири был разработан тип небольшого укрепленного пункта -зимовья, компактного комплекса разных по назначению построек. Этот тип небольшой крепости был наиболее характерным для начального этапа освоения Сибири, но он же продолжал существовать и на всем протяжении XVII века, вплоть до начала XVIII века, когда уже основными типами оборонительных сооружений стали остроги и рубленые города-крепости (ил. 65).

Первые крепостные сооружения Сибири отличались суровостью облика, аскетичностью, отсутствием декоративных элементов. Своеобразие архитектурно-художественного облика и конструктивного устройства их было прежде всего связано с социально-экономическими и климатическими условиями. Но уже в середине и во второй половине XVII века достигли архитектурного совершенства такие города-крепости, как Тюмень, Томск, Тобольск, Енисейск, Новая Мангазея, Якутск и Иркутск. Типология крепостей в этот период остается прежней, в систему оборонительных сооружений включаются земляные валы, рогатки, «чеснок» и надолбы, особенно в пограничных районах. Конфигурация крепостей становится геометрически правильной. Основной тип крепости этого периода - четырехугольная крепость с глухими башнями по углам и одной, проезжей, в середине стены, обращенной к дороге. Очертания их уже не следуют контурам рельефа местности, но выбору места для них по-прежнему уделяется достаточно серьезное внимание. Строительство осуществляется строго по «наказам и памятям», в которых самым подробным образом расписаны все этапы хода строительства, начиная от выбора места, заготовки леса и кончая возведением крепости и построек внутри нее. Подобные наказы сохранились с конца XVI века, в них нашли отражение существующие на Руси приемы организации крепостного строительства, уходящие корнями в глубокую древность.

Система укреплений сибирских городов Омска и Томска на планах XVIII в.

Как правило, выбору места предшествовал опрос промысловиков, знакомых с местностью, на которой предстояло возвести крепость. Так, например, в наказе Василию Мосальскому и Савлуку Пушкину предписывалось «розсмотреть и розведать места и зырян торговых людей распросить про место накрепко, чтоб розыскать места лутчево, которое бы место было угодно, накрепко, и водяно, и лесно, и впредь бы в том месте острогу и городу стоять было мочно, и пустозерцы бы и всякие торговые люди в Мангазею и в Енисею с товары мимо того острогу не обходили никоторыми дорогами и никоторыми делы»⁵¹. Причем, прежде чем начинать строительство, необходимо было составить смету требуемых затрат и «городовые места, и город и острог на чертеж начертить, и всякие крепости выписать, где станет город, да с тем отписать ко государю подлинно, чтоб государю о всем было известно»⁵².

Виды городов Енисейска и Тюмени. Гравюры М. И. Махаева. XVIII в.

Великолепной иллюстрацией всего процесса организации строительства деревянной крепости является сохранившийся наказ тобольских воевод Андрею Дубенскому, отправленному «для строения» Красноярского острога. Наказ был составлен на основе царского указа, повелевавшего «ему Андрею с теми служилыми людьми... на Красном Яру на Енисее острог поставить, и рвы покопать, и надолбы поделать и всякими крепостьми укрепить»⁵³. Постройкой острога преследовалась цель «новых землиц людей под царскую высокую руку приводить... и ясак с тех землиц имати... и пашни завести»⁵⁴.

- Во время похода предписывалось ехать с осторожностью и «посылать от себя в лехких судах покрылек и наперед себя в подъездах для всяких вестей и велеть проведывать про воинских людей подлинно. А самому Андрею со всеми служилыми людьми итти бережно и осторожливо, чтоб на них тамошних землиц воинские люди безвестно не пришли и дурна никакова не учинили»⁵⁵. С самого начала работ соблюдались все меры предосторожности. Вначале был поставлен наскоро «городок дощаный», а вокруг него сооружены надолбы из березового леса, который «носили на себе к острожному месту с версту и больши». Обезопасив себя на случай неожиданных нападений, служилые люди занялись заготовкой леса для крепости. Рядом не было подходящего строительного материала, и сто шестьдесят человек под руководством атамана Ивана Кольцова отправились вверх по Енисею «для башенного и хоромного лесу... наехали бор и добывали лес на острог и на башни и на съезжую избу и иную всякую поделку, и добывали тот лес две недели, а лес волочили с бору до Енисея реки за версту и далее на себе и припровадили лесу 1200 слег больших и из березового лесу и соснового... острог поставили, около острогу рвы накопали»⁵⁶. Башни, острожные стены и казенные строения были срублены очень быстро. Но на это был израсходован весь заготовленный лес, а предстояло поставить еще зимовья и избы для служилых. И тогда новый отряд в сто восемьдесят человек под руководством Ермака Евстафьева отправляется на заготовку нужного леса. В «трех днищах» пути вверх по Енисею найден был бор, «и припровадили соснового лесу 1800 дерев больших... и зимовье себе поставили на десяток по избенку»⁵⁷.

Несмотря на то, что рядом не было подходящего леса и заготовка его была сопряжена с трудностями, основатели Красноярского острога все-таки отдали предпочтение выбранному месту, так как географическое его положение было наиболее выгодным в сравнении с другими пунктами.

Еще более удобное место занимал Удинский острог, превратившийся во второй половине XVII века благодаря своему выгодному положению в крупный административный и торговый центр Забайкалья. Пятибашенный острог располагался на высоком холме, у обрывистого берега быстрой речки Уды. Единственная судоходная река Селенга связывала Забайкалье с Восточной Сибирью, поэтому острог занимал чрезвычайно выгодное место. Сохранившиеся «распросные речи» очень наглядно описывают преимущества местоположения Удинского острога: «За тем же Удинским острогом жить служилым и ясачным людем и пашенным крестьяном от приходу воинских людей впредь будет сберегательно, потому что де тот острог стоит в большой крепости, меж Селенгою и Удою реками, в боровом лесном месте, и степи де подле Селенгу реку к Удинскому острогу подошли узкие, и пашенные крестьяне поселены и ясашные иноземцы живут от Удинского острогу в ближних местах, и ныне и впредь от приходу воинских людей служилым людем и пашенным крестьяном и ясачным иноземцам жить около того Удинского острогу и деревням строитца будет безстрашно»⁵⁸.

При всей схожести наказов, предписывающих организацию ведения работ по строительству крепостей, в каждом конкретном случае учитывались географические и климатические особенности того района, в который направлялся отряд, но всегда результатом этих работ было появление новой крепости, срубленной согласно предписанию в «наказной памяти».

Уже к середине XVII века русскими был накоплен колоссальный опыт крепостного строительства в сложнейших условиях Сибири. Здесь, на огромном строительном полигоне, были усовершенствованы многие композиционные и архитектурно-конструктивные приемы деревянного зодчества, а геометрически правильные планы крепостей развивали традиции регулярных крепостей, впервые появившихся на Руси в XV веке.

Наиболее распространенным типом крепости в Сибири были остроги. Летописные источники начиная с середины XII и до XVI века подразумевают под острогом не самостоятельную крепость, а только часть города. Такое же значение слова «острог» сохраняется и в XVII веке. Не была исключением и Сибирь. Наказы воеводам, посылаемым в Сибирь для постройки городов, рекомендуют на выбранном месте «сперва острог занять и поставить», а уж потом «на город всеми людьми, всею ратью, лесу припасти... чтобы вскоре город сделать, а сперва поставить острог»⁵⁹. В данном случае термин «острог» означал, по-видимому, только конструкцию ограды.

О существовании классификации крепостей свидетельствует тот факт, что по мере развития некоторые укрепленные пункты назывались последовательно зимовьем, острогом и, наконец, городом (Мангазея, Березов, Туруханск, Илимск). Иными словами, термины эти означали типы самостоятельных крепостей. Острог в таком значении появляется уже со второй половины XVI века, а сам термин становится более многозначным. Под ним подразумевается не только часть укрепленного города (его посад), но и ограда (тыновая стена) и, наконец, тип небольшой крепости, независимо от способа конструктивного устройства стен и количества башен.

Огромные пространства Сибири, суровый климат и стремительные темпы продвижения русских дальше, на восток - все это, вместе взятое, обусловило появление значительного количества небольших крепостей, необходимых для закрепления присоединенных земель и налаживания в них административно-хозяйственной деятельности. Устраивая остроги, администрация стремилась обезопасить от внезапных нападений не только главную зону крепо сти, средоточие военно-административной власти, но и всю ее жилую часть. А поскольку часто на первых порах в состав населения входили только служилые люди, то вполне естественным было появление одночастной крепости, без деления ее на собственно кремль и посад. Широкое распространение на раннем этапе освоения Сибири таких оборонительных сооружений и отсутствие в ряде случаев четкого членения плана на внутреннюю и внешнюю части позволяет отнести все вышесказанное к особенностям планировочных композиций сибирских деревянных крепостей.

Самым простейшим типом острога в Сибири было зимовье, огражденное тыновой стеной. Примером такого укрепления являлся острожек, поставленный албазинскими казаками на устье Долонца. Небольших размеров, практически состоящий из одной избы и ограждения, он и назывался острогом чисто условно, скорее в силу традиции. Несколько таких же острожков было поставлено и в Нерчинском уезде в конце XVII века. К примеру, пограничный Аргунский острог был «деревянной, стоячий, мерою... в длину 6 сажен с полусаженью, поперег 4 сажени с аршином, в высоту две сажени, в стене две избы»⁶⁰. Чуть крупнее был Теленбинский острог, у которого «мерою кругом 33 сажени, башня с проезжими вороты, в стене две избы, в которых сидят аманаты»⁶¹.

Данный тип острожка представлял собой разновидность укрепленного пункта, поставленного в отдаленных местах для сбора ясака. В принципе он мало чем отличался от зимовья. Более того, избы, подобные зимовьям, являлись неотъемлемым элементом его планировочной структуры (ил. 66-68).

На раннем этапе заселения Сибири малые крепости имели произвольную форму плана, целиком подчиненную рельефу местности, затем эта форма постепенно приобретает геометрически правильные очертания. Часто форма острога зависела от расположения в нем изб, амбаров и других построек. Обычно они включались в контуры стен острога, либо выступали наружу, либо были вставлены заподлицо со стеной. Такая постановка диктовалась требованиями сокращения трудоемкой работы по возведению острожных стен, а также необходимостью компактной планировки. Иногда размещение некоторых построек в стенах было обязательным, как, например, аманатской избы. Это делалось для того. чтобы при необходимости можно было показать заложников родственникам, которые приходили платить ясак, в то же время не допуская их в пределы острога. С этой целью в стене аманатской, выходящей наружу, обязательно устраивалось небольшое оконце, которое одновременно служило для переговоров с «ясачными людьми». Любопытно, что кормление аманатов было предметом заботы их сородичей, поэтому специальный амбар «для аманатского корму» почти всегда располагался за пределами острога. Возможно, такое размещение амбара было вызвано отсутствием свободного места в небольшом острожке. Известны случаи, когда такие же амбары в крупных острогах и городах находились рядом с аманатской избой или даже совмещались с ней.

Размеры и набор элементов первых острожков были настолько небольшими, что практически различий между планировочными композициями укрепленных зимовий и острожков не существовало. Усложнение планировочной структуры острога происходило наряду с увеличением его размеров и изменением количества построек в нем. Нельзя не отметить также, что появление в Сибири небольшого укрепленного пункта было жизненной необходимостью. Но вместе с тем очевидной была и слабость этих укрепленных пунктов, поэтому не случайно царские наказы рекомендовали остроги простейшей конструкции укреплять «накрепко всеми крепостьми», чтобы можно было оставлять в них для службы «безстрашно и без боязни ково пригож». Кроме того, здесь следовало держать «караул беспрестанно днем и ночью крепкой»⁶².

Появление башен в острогах следует связывать прежде всего с увеличением размеров острогов. Иногда небольшие башенки устраивались над избами и амбарами, а затем они появились и в стенах. В зависимости от значимости и размеров острога в нем могло быть разное число башен - от одной до пяти и более. В свою очередь количество башен в определенной мере влияло и на размеры самого острога. Иногда более крупные остроги появлялись и как следствие естественного развития мелких укреплений (зимовий и острожков). В основном это касалось тех укрепленных пунктов, которые были поставлены в наиболее ответственных местах - в центрах ясачных волостей или на пересечениях водных магистралей (ил. 69-72). В делах Приказов сохранилось несколько чертежей от XVII века, представляющих несомненный интерес и характеризующих уровень градостроительного искусства Руси. Например, среди документов, находящихся в архиве Академии наук СССР в городе Ленинграде, есть ряд чертежей, относящихся к истории сибирских крепостей XVII века (ил. 73-75, 77, 78). Это планы городов Иркутска, Нерчинска, Селенгинска, Удинска, Илимска, Мангазеи, Енисейска, Красноярска и других. Большинство этих планов составлялось уже после завершения строительства городов, и характеризуют они один из этапов строительства, об окончании которого воеводы обычно сообщали высшему начальству отпиской, к которой прилагался чертеж и образец (макет). Так, в 1684 году Иван Поршенников докладывал енисейскому воеводе об окончании им Селенгинского рубленого города. В отписке перечислялись размеры города, стен, церквей и башен, а в конце было приписано: «... тому новому городу и церквем и башням написан чертеж и тот чертеж послан в Енисейск»⁶³.

Очевидно, на первом этапе, перед началом строительства, существовали какие-то более схематичные чертежи или эскизы. Подсчет бревен различного сортимента мог быть точным только при наличии чертежа будущей крепости. Определяя количество строительных материалов и перечень элементов крепости, строители великолепно представляли себе конечный результат - архитектурный облик города (ил. 76, 79, 80). Подсчет велся не только бревнам, но и плахам, гвоздям. В качестве примера можно привести данные по Якутску. Для строительства нового города, согласно подсчетам, потребовалось 13100 бревен, 6260 плах, 17 плотов сосновых, 5 барок, 26723 гвоздя да еще 11841 бревно для острожных стен. Перед завершением строительства был произведен подсчет железному материалу на окончательную отделку башен и церквей. Для устройства кровли на стенах и башнях необходимо было изготовить 2082 нащельника и 4909 гвоздей⁶⁴.

Подобные документы ценны и самим фактом точного подсчета материалов и перечнем в них элементов крепости. Эти документы опровергают также бытовавшее до некоторых пор мнение о том, что деревянные постройки русских производились «без единого гвоздя».

Одной из характерных особенностей крепостного строительства в Сибири следует назвать этапность развития крепости, начиная от небольшого укрепленного зимовья и кончая рубленым городом. Такая эволюция характерна для многих сибирских городов-крепостей. Следует отметить также, что путь развития от зимовья до города прошли именно те укрепления, которые были расположены в наиболее выгодных и удобных местах, благоприятных в экономическом, транспортном и административно-хозяйственном отношении.

Планировочные композиции сибирских крепостей не отличались большим разнообразием. Простые, компактные планы, типовые формы, композиционные и конструктивные приемы - все это характерно для большинства городов-крепостей. Всем им присуща и еще одна особенность - это активное включение различных построек (амбары, избы, колокольни и церкви) в систему оборонительных стен.

Более свободным, или живописным, было расположение построек внутри крепости, и в первую очередь культовых сооружений. Для древнерусских городов традиционным было размещение церквей в середине крепости. Правда, храмы и там не являлись композиционным центром планировки. Располагаясь чуть в стороне от центра и под углом, но всегда обращенные алтарной частью на восток, по мере движения от входа в крепость они воспринимались более объемно и монументально. В большинстве же сибирских деревянных крепостей церкви смещаются вплотную к стенам или встраиваются в них. Подтверждением этого служит большинство чертежей из книги С. У. Ремезова и сохранившиеся планы некоторых городов XVII века, где центры крепостей показаны свободными, а вся застройка теснится ближе к стенам и следует их контуру. Особенно отчетливо это видно в крепостях с проездными башнями, расположенными в противоположных стенах. Здесь образуются своеобразные проходные площади. В качестве примера можно привести план Илимска 1702 года (ил. 126).

История возникновения и развития городов Сибири красноречиво свидетельствует о преемственности традиций деревянного зодчества Древней Руси. Вместе с тем в новых условиях, на новых землях отчетливо прослеживаются и некоторые особенности сибирского деревянного зодчества, обусловленные климатом и географией местности.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ОЧЕРКИ НЕКОТОРЫХ КРЕПОСТЕЙ

Рассмотренные некоторые аспекты исторического развития деревянных русских крепостей основаны на различных источниках. В силу объективных причин среди них меньше всего самых ценных материалов - остатков самих оборонных сооружений, которые сохранились в основном на территории Сибири. Именно по этой причине историками архитектуры и художниками часто предпринимаются попытки изобразить в графических реконструкциях архитектуру древнерусских деревянных крепостей.

При выполнении графического воссоздания архитектурного облика городов важное значение имеют самые разные документы. Выше уже отмечалось, что главными среди них являются вещественные остатки самих крепостей. Наряду с ними дополнительные сведения об архитектуре крепостных сооружений можно получить по графическим изображениям острогов и городов (панорамы, планы и т. д. ), росписным спискам и археологическим исследованиям, проведенным на местах оборонительных укреплений.

Графические чертежи и рисунки при всей условности и схематичности изображения выявляют тип крепости, характер ее планировочной структуры и объемно-пространственной композиции со всеми зданиями и сооружениями, находившимися непосредственно в крепости и за ее пределами. Роспис-ные списки дают описание размеров самих крепостей и их отдельных элементов (башни, стены и т. д. ). Эти документы помогают увидеть не только конструктивные особенности основных элементов крепости, но и показывают их размеры, вплоть до толщины и количества бревен, из которых срублены башни, стены и многое другое. Археологические исследования углубляют и уточняют сведения архивных источников, конкретизируют размеры и формы отдельных сооружений, выявляют их взаимную соподчиненность и тем самым вносят еще большую определенность в материалы первых двух источников.

На основании данных, почерпнутых из перечисленных источников, как правило, вырисовывается планировка крепостей, проливается свет на поэтапное их развитие и в определенной мере открывается возможность установления вертикальных измерений структуры оборонительных сооружений. Часто, однако, для более или менее достоверного воссоздания облика крепостей этих данных бывает недостаточно. Для того чтобы воспроизвести деревянную крепость XVII века в традиционных архитектурно-конструктивных формах своего времени, надо быть знакомым с самими этими формами. Следовательно, схему крепости, которая вырисовывается на основании вспомогательных источников, необходимо дополнить данными из четвертого источника. Им является знание русского деревянного зодчества. Иначе говоря, задача состоит в том, чтобы схему крепости попытаться материализовать (или воплотить) в традиционных формах русского дереванного зодчества, как это сделали бы русские мастера-плотники в XVII веке.

Для реконструкции утраченных форм крепостных сооружений могут быть использованы элементы и формы с других памятников гражданского и культового зодчества, идентичные воспроизводимым утратам. Известно, что одни и те же мастера-плотники строили крепостные сооружения, церкви, амбары и избы. На различных зданиях-аналогах многие архитектурно-конструктивные приемы часто остаются едиными и неизменными. Именно поэтому правомерно заимствование утраченных форм. Общеизвестно, что все разнообразие форм различных сооружений основано в русском деревянном зодчестве на принципе использования сравнительно небольшого количества почти неизменных архитектурно-конструктивных форм, которые со временем стали не только традиционными, но и словно типовыми. Поэтому в деревянных постройках различного назначения наблюдается естественная связь композиционных и конструктивных приемов устройства. Так, например, композиционное построение высоких крепостных башен с шатровой конструкцией постепенно перешло в культовые сооружения (ил. 11). Шатровые церкви и колокольни вместе с такими же башнями активно обогащали силуэт деревянного кремля, нарушая монотонность крепостных стен и низких гражданских строений.

Вместе с тем поиск и использование утраченных форм по аналогам заранее предопределяет неизбежную условность этих форм и предположительность их воспроизведения в реконструкциях. Если при реконструкции, например. Якутской крепости или Братского острога в качестве аналогов берутся сохранившиеся башни этих острогов, а для Юильского острога - остатки его же башен, то для реконструкции Мангазеи основой послужат росписные списки, графические изображения и материалы археологических исследований, в роли аналогов будут выступать башни уже других острогов.

Таким образом, в каждом конкретном случае будет различной и мера условности графической реконструкции, различной будет и степень достоверности того или иного памятника. Там, где нет вещественных остатков, относящихся непосредственно к памятнику, самым ответственным становится подбор аналогов. Методика восстановления утраченных элементов памятников деревянного зодчества у нас в стране разработана А. В. Ополовниковым. Уделяя значительное внимание методу подбора аналогов, он делает важнейший вывод, основной смысл которого заключается в том, что «при подборе аналога для восстановления какой-либо утраты надо подбирать отнюдь не аналогичные здания, а аналогичный типовой элемент»⁶⁵. Именно типовой, а не просто похожий, потому что «чем обычнее и проще форма аналога и чем чаще она встречается, тем меньше вероятность ошибки, тем больше оснований предполагать, что действительные формы утраты совпадут с формами аналога, условно принимаемыми нами за действительные... тем больше вероятность предполагаемого тождества между аналогом и утратой»⁶⁶.

Подтверждением типичности конструктивных приемов и методов строительства крепостей в Сибири может быть тот факт, что для возведения оборонительных сооружений привлекались люди из разных мест сибирского края. Так, в царском наказе 1601 года мангазейским воеводам рекомендовалось: «... изыскав лутчее место... и служивыми людьми литвою, и аманаты, и казаки, и стрельцы, и своими людьми, и зыряны, и пустозерцы и всякими торговыми людьми, которые будут в Мангазее и в Енисее, велети ставити острог»⁶⁷. Известно также, что для строительства Якутска и Новой Мангазеи на Турухане привлекались енисейские плотники.

Одни и те же строительные приемы и методы возведения крепостей были распространены на всей территории Сибири от Урала до берегов Северного Ледовитого и Тихого океанов. Именно поэтому вполне возможно привлечение в качестве аналогов сохранившихся памятников, значительно удаленных от того конкретного, который мы пытаемся воспроизвести целиком или его отдельные формы.

Ниже на основе исторических документов, археологических и натурных исследований рассматриваются некоторые деревянные крепости XVII века. Каждая из крепостей имеет свои особенности, и вместе с тем все они - явление одного порядка. В каждом конкретном случае различна степень, если можно так выразиться, известности объекта, его изученности. Кроме того, они различны и по типам: небольшой однобашенный острог, остроги с двумя, тремя и четырьмя башнями, пятибашенные рубленые крепости и, наконец, крупные крепости с большим количеством башен и рублеными стенами. По каждому объекту разный объем исходных документов, поэтому различна в каждом памятнике и степень условности (достоверности) его графической реконструкции.

ОЛОНЕЦКАЯ КРЕПОСТЬ

XVII век

Ярким образцом деревянной крепости XVII века на русском Севере может служить Олонец. История строительства этого укрепления непосредственно связана с мероприятиями Московского государства по охране северных рубежей после Столбовского договора 1617 года между Россией и Швецией, когда граница оказалась вблизи заонежских погостов. Сохранившиеся от XVII-XVIII веков письменные источники дают возможность не только проследить характер этих мероприятий, но и довольно наглядно представить себе облик деревянной Олонецкой крепости.

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 408; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!