ЖЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ И МУЖСКАЯ ДРУЖБА
ЕКАТЕРИНА ПРЕСНЯКОВА
ЯКОВ АЛЕКСЕЕВ
И ЕГО ЖЕНЩИНЫ
РОМАН-ИСПОВЕДЬ
ТОМ I
PtahusPress
2018
ЧАСТЬ I
КАРИНА ГЛОТОВА
КОФЕ НА ДЖИНСАХ
1.
Яков вечно был в нетерпении.
Если кто-то объяснял предмет дольше положенного, он вскакивал, готовый прервать.
Так нестерпимо ему было медлить. Прямо до головокружения. Будто тошнота подкатывала к горлу.
-Пойду пройдусь, - бросал он, вставая и уходя.
В воздухе повисала тишина.
Коллеги тревожно переглядывались.
2.
Окружающие вынуждены были интуитивно догадываться, когда это начнется.
Когда главного редактора журнала «Самый» захлестнет очередной приступ отчаяния.
С последующим обострением чувства роковой несовместимости.
Сначала - с редакцией журнала.
Затем, по нарастающей, - со всем остальным городом, областью, страной, континентом и планетой.
3.
Приступы несовместимости были такими мучительными, что нестерпимо хотелось послать все к черту.
Потом раздражение проходило, иногда через минуту, иногда через полчаса, но ощущение несовместимости оставалось – уже не такое нервное, а спокойное, почти фатальное.
Ощущение того, что он, Яков Алекссеев, где-то не там и все как-то не так.
|
|
|
4.
Главный редактор брал себя в руки, возвращался в ту же комнату, выполнял ту же работу, беседовал с теми же людьми.
Объяснял им элементарные, с его точки зрения, вещи.
5.
Алексеев говорил, что читатели «Самого» не ждут стерильных текстов о статистике по малому предпринимательству. И уж, тем более, им не нужны шаблонные отчеты о поддержке малого бизнеса.
Такой чепухи полным-полно и в других СМИ.
В «Самом» ищут другое.
- Что? – спрашивали коллеги.
- Стратегии жизненных побед, - отвечал Алексеев.
6.
Лучи утреннего солнца привычно освещали листки бумаги, лежащие на его столе.
Бумаг было много, и на всех – печатный текст.
Стопка справа - мониторинг электронной почты.
Стопка слева – мониторинг социальных сетей.
7.
Раньше основным содержанием обращений в редакцию были муки и отчаяние. Люди писали о разрушенных, исковерканных жизнях, о смертях близких, о неизлечимых заболеваниях.
И каждый молил о помощи и поддержке. Хотя бы моральной.
Это были трудные письма.
В каждом из них была надежда на чудо, которое Алексееву не удавалось совершить.
|
|
|
8.
Но время шло, и люди менялись.
Они уже не ждали чуда извне.
Читатели разделись на два больших лагеря – равнодушных и активных.
Равнодушные медленно, но верно, отсеивались.
Активные знакомились, встречались, влюблялись друг в друга и перехватывали инициативу у редакции.
Они начинали решать проблемы сами, не дожидаясь вмешательства Алексеева.
В результате сложилась интересная практика: журналисты «Самого» стали соревноваться не между собой, а… с собственными читателями!
И частенько им проигрывать.
Оказалось, что у читателей намного больше сил, терпения, энергии и возможностей, чем у журналистов.
Это наводило Алексеева на неприятные раздумия.
Кто те люди, с которыми он работает? И зачем ему такая вялая и неспособная команда?
9.
Как бы там ни было, а с читателями «Самому» действительно повезло.
Это удивительные, бескорыстные люди спасли журнал.
Они поделились с «Самым» самым дорогим, что у них было – своим счастьем.
Счастьем трудным, выстраданным, долгожданным.
|
|
|
10.
Алексеев искренне радовался за них.
Но его радость быстро сменялась тоскливым ожиданием.
Яков ловил себя на ощущении, что тоже невольно ждет.
Ждет той минуты, когда и к нему придет…ЭТО САМОЕ СЧАСТЬЕ.
Трудное, выстраданное, долгожданное.
Необычное.
Настоящее.
11.
И однажды оно пришло.
Свалилось неожиданно, как снег на голову. Оказалось трудным, как задачка по алгебре. Было неотвратимым, как волна вселенского потопа.
Карина Глотова пришла, улыбнулась, протянула мягкую ручку, поинтересовалась его новыми проектами, предложила сотрудничество.
Яков почувствовал, как его пригвоздило к стулу, и как голос стал каким-то особенно ласковым – буквально против его воли.
Он наоборот хотел произвести впечатление мужественного, сильного, независимого руководителя, а вышло по-другому, натура проклятая взяла свое. И показался он ей таким, каков и есть на самом деле – внимательным, чутким и нежным.
Все это стало ощутимо в первую же минуту знакомства, от чего Глотова еще шире и еще довольнее заулыбалась.
12.
Яков тогда еще не понимал, какое важное событие произошло в его жизни.
|
|
|
Он думал о самых обычных, банальных вещах.
Думал о том, что Глотова – это очередная роза в его бизнес-оранжерею.
Но в реальности все оказалось намного сложнее, чем он предполагал.
13.
Карина тоже не вполне понимала, какой трудный ребус загадала ей судьба.
Она относилась к своей миссии по-женски непосредственно.
То, что ей, хочешь - не хочешь, а придется помочь Алексееву стать настоящим главным редактором, поначалу не вызывало у нее никакого беспокойства.
Это, казалось ей, вовсе не судьбоносная задача, а просто приятное времяпрепровождение.
14.
Глотова относилась к своей миссии по-женски легкомысленно. Она считала, что в небесной бухгалтерии что-то напутали, и вместо испытания послали ей удачу. Ведь помогать такому талантливому и красивому мужчине как Яков Алексеев будет легко и приятно.
Но все оказалось далеко не таким простым и понятным, каким виделось на первый взгляд.
Небесная бухгалтерия не ошибается – в этом Карина убедилась на горьком опыте.
15.
За внешне прекрасной оболочкой скрывалась главная проблема Алексеева - его душа.
Она была запущена сверх всякой меры и начинала превращаться в авгиевы конюшни. В ней бурно цвели сорняки тщеславия и сладострастия.
16.
Яков был, по сути, темным язычником, не имеющим настоящей любви, но с огромной гордыней и непрестанной болью, волнениями и тревогой.
К счастью, у него было сильное и настойчивое желание познавать мир. Он верил, что это возможно, и никогда не подавлял в себе этого стремления.
Это его и спасло.
17.
Он рано начал задумываться о смысле жизни, и понял, что смысл – это главное направление, которое определяет движение.
Это то основное желание, которому подчиняются все остальные.
Ему не захотелось быть рабом сиюминутных желаний и целей.
Он начал искать настоящий смысл.
18.
Карина внимательно наблюдала за Яковом и аккуратно подталкивала его к принятию правильных решений.
«Любой грех – говорила она, - это преступление против любви, это внутреннее отречение от Бога. Сначала люди отказываются от любви и утрачивают личное устремление к Богу, затем забывают о том, что истинное счастье масштабнее жизненных удовольствий. Первая утрата любви происходит незаметно: главным счастьем становится не любовь, а энергия. Главным источником счастья становится не Бог, а окружающий мир. Люди перестают воздерживаться и отстраняться от жизненных удовольствий. Они разнообразят их, слишком усердствуют в потреблении. Ищут новых, более сильных удовольствий…»
19.
Алексеев слушал ее, усмехался и не верил.
Он резонно возражал ей:
-Если ты считаешь, что удовольствия – это плохо, то зачем пользуешься всеми благами жизни? Ты выглядишь как женщина, которая регулярно посещает салоны красоты и магазины модной одежды. Зачем? Носи что попало, не ухаживай за собой, живи на Машмете, пересаживайся из такси в автобус! Но при таких раскладах ты сразу станешь другой. Намного менее обаятельной…-
20.
Глотова задумывалась и замолкала.
Ей казалось странным, что такой умный мужчина, как Яков, не воспринимает очевидные истины, а спорит, придирается к каждой мелочи и выискивает несоответствия.
«Исполнение желаний, удовольствие, потребление – это очень хорошо, пока не ущемлена любовь, - отвечала Глотова, - И часто для спасения любви нужно ограничить себя, воздержаться, отказаться от чего-то. Но для этого вера и любовь должны быть на первом месте. Если же человек начинает поклоняться различным кумирам, если главное его счастье находится в любимом человеке, в семье, в работе, в наслаждении и удовольствиях, то разрушается единение с Творцом, и любовь незаметно уходит из души.
Вслед за невоздержанностью возникает привязанность, а потом и преступления против души. Люди легко отказываются от любимых из-за вспыхнувшей похотливости, увлекаются алкоголем и сексом. Они уже не могут перенести боль души и в ответ ненавидят, презирают и не хотят жить».
Слушая такие ответы, Алексеев не мог удержаться.
Он начинал «закипать».
21.
- Слушай, а какая от всей этой философии польза? – спрашивал он, - У тебя что, есть идеи по преодолению редакционных проблем? Это интересно, давай это обсудим…
- Хорошо, - отвечала Карина, - Только попрошу не обижаться.
- Не буду, - пообещал Яков.
- Первая, и самая очевидная проблема «Самого» - это неправильное отношение к людям, - бодро начала Глотова. - Из нее проистекает то явление, с которым ты безуспешно борешься…равнодушие…или, говоря новомодным языком, пофигизм, - Карина сделала паузу и испытующе посмотрела на Якова.
- Ну, продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю, - отозвался Алексеев.
- Видишь ли, у вас в редакции воспринимают людей как механизмы, в которых можно что-то отвинчивать и подкручивать. А это в корне неправильно. Любой человек – это сложная система, в которой все едино. Тело, дух и душа представляют собой одно целое. Невозможно вылечить тело, если не выздоравливает душа…
- Пофигизм, как я понимаю, это проблема души?- уточнил Алексеев.
- Это громкий крик о помощи, - сказала Карина, - Пофигизм – первая стадия отмирания. Если человеку не помочь на этой стадии, он тяжело заболеет и умрет, передав своим потомкам много отрицательной энергии, которая будет добивать их.
22.
Яков ждал того момента, когда можно будет задать главный вопрос:
- Ну и как же это лечится? –
Глотова пожала плечами и отвернулась.
- В том-то все и дело, что почти никак… - вздохнула она, - Лечить людей вообще бесполезно – им можно только помогать выздороветь. Главное лекарство, которым лечатся все болезни – это любовь. Она живет в душе. Значит, заботиться нужно в первую очередь о душе. А у вас в редакции все с точностью до наоборот. Все заботятся только о своем духе (то есть, о сознании) и о своем теле. К чему это приведет, не трудно догадаться.
- К чему?
- К разрушению редакции, прививающей неправильные ценности. И первые признаки разрушения налицо – это как раз сотрудники-пофигисты.
23.
- Так что же делать? – не унимался Яков.
- Возвращаться к душе, к ее настоящим проблемам. Возвращаться к Богу и к любви. Первая из Десяти заповедей постулирует единство Творца. Это означает, что вселенная едина и устремление к Творцу не должно быть хаотичным. Свою главную энергию клетка должна отдавать всему организму в целом, увеличивая единение с ним, иначе будет распад.
Вторая заповедь гласит: «Не сотвори себе кумира». Это означает, что главная наша энергия должна направляться к Богу, а не к объекту поклонения, будь то любимый человек или идол, символизирующий деньги, власть, благополучие, сексуальность и т.д.
- И какое отношение все это имеет к «Самому»? – не понимал Алексеев.
- Самое прямое, - отвечала Карина. - Поклоняясь благополучию, финансовому процветанию, в «Самом» забывают о Боге. А значит, энергия, которая должна течь к главной цели, смещается к целям вторичным и начинает разрушать. Это приводит к общему распаду.
23.
Алексеев посмотрел на собеседницу исподлобья:
- Значит, мой журнал обречен?
- Если не восстановить правильную систему ценностей, то да. Но, - Карина очаровательно улыбнулась, - мы будем очень стараться ее восстановить.
Яков угрюмо допивал свой кофе.
- Я сказала: «Очень стараться», - повторила Карина, и подмигнула собеседнику.
Чашка дрогнула в его руке, и он выплеснул кофе прямо на новые белые джинсы.
ЖЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ И МУЖСКАЯ ДРУЖБА
1.
В тот день Алексеев терзался: звонить или не звонить Павлу? В последнее время их отношения дали трещину.
Павлу слишком сильно нравилась Карина. Оказываясь рядом с ней, он испытывал столь мощный прилив мужской силы, что начинал дерзить и драться со всеми под ряд.
Особенно – с Яковом.
Мурагин регулярно разукрашивал физиономию Алексеева во все возможные оттенки красного и синего.
Такая самозабвенная ярость удивляла даже завсегдатаев бойцовского клуба.
2.
А начиналось все невинно.
Полгода назад Глотова пригласила Алексеева на корпоративную вечеринку. Они были еще не так хорошо знакомы, и Яков чувствовал себя не комфортно. Но отказать Карине не смог, просто взял с собой лучшего друга.
После официальной части были танцы, и Павел пригласил Карину. Он так сильно прижал ее к себе, что Глотова услышала, как гулко стучит его сердце.
И не только сердце.
Конец его туловища стал жестким и тяжелым, как локомотив.
Павел бесстыдно упирался своим локомотивом в ее живот. Буквально наезжал.
Глотова укоризненно посмотрела ему глаза, но его это ничуть не смутило.
Он ответил ей своим взглядом: «А что я могу поделать? Мое тело мне не подчиняется, оно хочет, и все тут. У тела свои законы».
Все это закончилось попыткой поцелуя, звонкой пощечиной и долгим «мужским разговором» между Яковом и Павлом.
Тогда Мурагин впервые «разукрасил» Алексеева.
Под хохлому.
3.
Этой «беседы» молодым людям показалось мало, и они еще несколько раз встречались – разумеется, в тайне от Глотовой.
Один на один - в бойцовском клубе.
И каждый раз Павел побеждал Якова.
Мурагин дрался с особой жестокостью деревенского паренька, привыкшего отстаивать свое право на жизнь.
Он был закален уличными «боями без правил».
4.
Алексеев нехотя нажал несколько кнопок на мобильном.
Заиграла легкая попсовая музычка. Затем послышался глухой голос Мурагина.
Неожиданно для самого себя Яков обрадовался.
-Привет! Как дела? - завопил он в трубку.
- Нормально,- нехотя отозвался голос.
- В моем распоряжении два часа. Нахожусь почти около тебя.
- Что, опять по морде хочешь получить?- вяло откликнулся Павел.
- Это ты хочешь…Прямо напрашиваешься…- обиделся Алексеев.
Мурагин резко перебил собеседника:
- Слушай, у меня сегодня день тяжелый. Нужно найти подарок шефу, будь он проклят…
- Кто проклят? Шеф? – уточнил Яков.
- Нет. Подарок. Такому козлу как наш шеф венок ритуальный надо дарить, а не антиквариат…
- Завтра купишь.
- Не могу. Завтра уже надо будет отчитаться о проделанной работе. Да и чужие деньги жгут руки.
- Слушай, старик, - с места в галоп начал Алексеев,- у тебя нет идеи, как раздобыть много денег? Позарез надо!
- Каринка?- усмехнулся голос.
- Она самая. Золотое кольцо нужно…
- Свадьба… - хохотнул Павел.
- Да ну тебя к черту, какая свадьба? – огрызнулся Яков.
- А тогда зачем? – удивился собеседник.
- Она отличный компаньон. Понимаешь?
- Ты рехнулся,- присвистнул Павел.
- Да, я планирую открывать свое издательство,- радостно сообщил Яков, - А потом, в перспективе…Свой культурный центр.
- А что, работа в «Самом» тебя уже не устраивает? – удивился Мурагин.
- Не могу больше. Задыхаюсь. Все там прогнило до основания…Сплетни, интриги, подставы, грязные отношения...
- Понятно… - отозвался Мурагин, и Алексееву показалось, что он зевнул.
5.
«У каждого человека,- думал Яков,- бывает ощущение полноты счастья. У одного – это миг, когда он достигает пика Гималаев, у другого, когда выдержал последний день голодовки, у третьего, когда видит в микроскопе то, что искал, а у четвертого – когда держит в руках свою собственную книгу».
Для Алексеева в ту пору счастьем были отношения с друзьями.
Впоследствии он не раз думал о том, что в его двадцать пять еще не могло быть наслаждения достигнутой высокой целью, потому что все цели были далеко впереди.
Он мог только радоваться жизни, наслаждаясь всем вокруг.
Мчаться куда-то по одной из магистральных дорог, не думая о конечном пункте путешествия.
Счастьем была сама эта сумасшедшая езда.
ТРЕТИЙ – ЛИШНИЙ
1.
Мурагин любил кафе «Лабиринт». Чувствовал себя в нем, как в безопасном, уютном укрытии.
«Лабиринт» располагался далеко от редакции «Самого» и еще дальше от съемной квартиры Павла.
Это успокаивало, усыпляло бдительность. Шанс встретить здесь кого-нибудь из знакомых был ничтожно мал, и Мурагин поддался иллюзии безопасности.
2.
Все началось в тот вечер, когда Павел возвращался со скучного ужина. Сначала он подвез до дома своего бизнес-партнера, а затем поехал к себе.
Вдруг «мерседес» остановился посреди дороги.
Лил промозглый октябрьский дождь, было ужасно холодно, а водитель был в одном костюме…
3.
Мурагин был искренне удивлен: он не предполагал, что элитные машины могут так быстро ломаться. С упорством маньяка он поворачивал ключ зажигания, неуклюже молясь при каждой попытке.
Но все было тщетно.
Через полчаса он почти вцепился зубами в руль, проклиная все на свете: сигналивших ему соседей, неудачницу-машину, фирму «Мерседес-Бенц» и Карину Глотову.
Карину больше всех и громче всего. Это она всегда твердила, что «мерседесы» не ломаются…
4.
Павел купил эту проклятую машину ради статуса.
Он хотел, чтобы Глотова увидела в нем не только «деревенского мужика в городском костюме».
Не помогло. Буквально на следующий день после покупки Карина объявила ему, что он как был «рубахой-парнем», так и остался, и может купить себе хоть янтарную виллу с золотой сантехникой – все равно это ничего не изменит.
Не изменится ментальность. Обычная деревенская ментальность, заставляющая мечтать только о хороших закупочных ценах на сельхозпродукцию, качественном семенном фонде и надежных региональных дилерах.
С таким приземленным мужчиной Глотовой было скучно. Она изо всех сил стремилась вернуться к Алексееву, чтобы, не теряя драгоценного времени, заняться делом.
5.
Под «делом» Карина подразумевала разработку стратегии индивидуальной рекламной компании.
Ей не хотелось рекламировать «Самый». Это занятие она называла «неэффективной тратой времени и сил».
6.
Глотова была уверена в том, что, если уж и связываться с таким трудоемким и нервотрепным делом, как рекламная компания, то «раскручивать» собственно Якова, не тратя ресурсы на бездарную команду, которая его окружает.
7.
Мурагин хорошо помнил день расставания с Кариной: печали не было, но сердце сковало какое-то странное оцепенение.
Что-то вроде траура.
Он потерял ДРУЖБУ И ЛЮБОВЬ. Единомоментно.
Так бывает при автокатастрофах.
Не справился с управлением и погубил все самое дорогое.
Надежды.
Мечты.
Стимулы.
Все.
8.
Траур был недолгим: жизнь заставила вернуться в общий поток. Надо было работать и зарабатывать.
Мурагин трудился в поте лица и вернул себе кое-что из утраченных надежд.
Но ему по-прежнему не давали покоя мысли о том, что, если бы ТУ ДРУЖБУ И ТУ ЛЮБОВЬ удалось сохранить, его свершения были бы еще масштабнее.
9.
В тот вечер, как обычно, Мурагин отправился в «Лабиринт».
Он уже был завсегдатаем этого кафе.
Молодой официант легко узнавал его, дежурно улыбался и приносил кофе с амаретто.
Павел делал несколько глотков, поднимал глаза вверх и с любопытством смотрел в зеркало.
10.
Креативные хозяева «Лабиринта» украсили стены своего кафе большими зеркалами - специально так, чтобы в них просматривался весь банкетный зал.
11.
Павел не раз задавал себе вопрос, для чего это было сделано. У него находилось только одно объяснение: скорее всего, для того, чтобы охранникам было легче заметить нештатную ситуацию в самом ее начале. И принять соответствующие меры.
12.
Сначала Мурагин стеснялся подсматривать за отражениями чужой жизни. Потом расслабился и вошел во вкус.
И жизнь начала открываться ему с неожиданных сторон.
Иногда она была бурлящей, как кипяток в кастрюле.
Иногда – холодной, как лед в алкогольных коктейлях.
Все зависело от хозяина жизни: от его желаний, стремлений и возможностей, а также от состояния здоровья и степени везучести.
13.
В тот вечер отражения были не очень креативными, и Мурагин уже собирался уходить.
Внезапно в зеркале замаячила любопытная пара: мужчина, с интересом смотрящий на женщину, и женщина, что-то увлеченно ему объясняющая.
Сначала Павел не поверил своим глазам. Затем с досады чуть не разбил зеркало. Придя в себя, он спешно отыскал кошелек, положил на столик банкноту и покинул кафе.
Ему не хотелось, чтобы Яков и Карина заметили его.
14.
Не помня себя, Мурагин выбежал на улицу.
Ему стало понятно, для чего хозяева «Лабиринта» повесили на стену зеркала. Чтобы любопытные посетители время от времени видели в них своих «минотавров».
Во всяком случае, он, Павел Мурагин, увидел.
Увидел именно то, чего так боялся: чужое счастье.
Счастье своих предателей.
Тех людей, которые украли у него ДРУЖБУ И ЛЮБОВЬ, и на осколках ЕГО ЖЕЛАНИЙ начали сооружать свои.
Тех людей, которые должны были денно и нощно молить его о прощении, но они не молили, а наслаждались друг другом.
15.
Холодный ноябрьский ветер отрезвил Павла, помог ему собраться с мыслями.
Мурагин вернулся в гардероб, скинул с плеч кожаное пальто и занял свое привычное место у зеркала.
Равнодушный официант автоматически принес ему вторую чашку кофе.
Мурагин стал напряженно прислушиваться. Ему было интересно, о чем говорят его предатели.
16.
- В этом мире все двойственно, - сказал Яков, и вытер салфеткой дождевые капли, оставшиеся на руке.
- Да, потому что для достижения и развития необходимы два потенциала, - подтвердила Карина. – Но главная заповедь в том, что Бог един. А значит, и все созданное им также едино. Пока душа устремляется, прежде всего, к Богу, принцип единства сохраняется и поддерживается. Тогда во всех человеческих чувствах и желаниях объединяются противоположности. В таком случае люди не только реализуют свои желания, но и учатся их сдерживать, управлять ими. Постепенно это приводит к освобождению: люди перестают быть рабами желаний…
- Кстати, о желаниях, - перебил ее Алексеев, - ты что-нибудь будешь? Ликер, коньяк, шампанское?
- Бокал красного вина, - ответила Глотова.
- И все? – удивился Яков. – А почему так целомудренно?
Карина улыбнулась.
- После нашего последнего разговора тебе пришлось выбрасывать новые джинсы. Я не хочу, чтобы после этой беседы ты повез машину в ремонт…
Алексеев рассмеялся и подозвал официанта.
17.
Мурагин изо всех сил старался быть незаметным: он максимально втянул голову в плечи и вжался в спасительную бесформенность дорогого кожаного дивана.
Его место было почти у самого выхода, поэтому на него никто не обращал внимания.
Павел чувствовал в себе пробуждение минотавра.
Его убитые мечты оставались неотомщенными.
Зло оставалось безнаказанным, оно свободно и приятно проводило время, и даже имело наглость философствовать о добре и любви.
Это было невыносимо. Очень хотелось вырваться из «Лабиринта», добежать до машины, вытащить из багажника охотничье ружье и, не обращая внимания на опешивших посетителей и охранников, расстрелять сладкую парочку.
А потом разбить все зеркала, отражавшие их.
18.
Усилием воли Павел сдержал себя: такая легкая смерть не будет наказанием. Она будет продолжением их счастья, наивысшей точкой эмоционального подъема.
Предатели умрут не так, как положено, - страдая и мучаясь, а легко, прекрасно, на пике блаженства.
Они даже не заметят смерть, по большому счету.
19.
Павел продолжил прислушиваться. Минотавр внутри него оживился и воинственно потряс рогами.
- Кариночка, ты до такой степени в Божественном, что не замечаешь самых очевидных вещей, - сказал Алексеев, и блеснул своей фирменной фэйсбучной улыбкой.
- В самом деле? – удивилась Глотова, - Чего же я не замечаю?
Яков кокетливо опустил глаза.
- Того, например, что Мурагин бредит тобой, как сумасшедший…
Карина удивленно приподняла бровь.
- И что это меняет? Мы не будем проводить рекламную кампанию?
Алексеев покрылся нежным румянцем.
20.
«Слабак», - подумал Мурагин и внутренне рассмеялся.
Минотавр согласно кивнул рогатой башкой, затем полез в карман, достал оттуда пачку сигарет и зажигалку, и медленно, с достоинством хозяина лабиринта, закурил.
ПАРА НА ПАРУ
1.
Обычно у Мурагина не было много свободного времени. Два - три часа для себя он, конечно, мог выкроить, но чтобы запросто просидеть в кафе полдня – это блажь.
Такого уже давно не было.
На светские мероприятия Павел ходил, конвоируемый ревнивой супругой.
Жена подозревала, что «мерседес» был куплен не только для статуса и деловых партнеров.
Она опасалась неделовых партнерш.
Ее беспокоили две хронические музы Мурагина: Трубина и Глотова.
2.
С первой была связана какая-то темная история. Павел не любил рассказывать об этом, поэтому супруга начиталась сплетен в интернете.
О чем впоследствии горько пожалела – у нее пропал сон и аппетит.
То, что муж – бывший рок-музыкант, она знала. А вот то, что он – бывший марихуанщик, стало для нее открытием.
Прямо скажем, шокирующим.
3.
Про Глотову тоже писали черте что, но в эту ахинею как-то не верилось.
Она не была похожа ни на алкоголичку, ни на беспомощную жертву обстоятельств.
Невооруженным взглядом было видно, что Глотова – стерва, ведущая какую-то свою игру.
И это очень настораживало.
Особенно в свете затяжного «творческого кризиса» у Павла.
4.
До брака Мурагин был замечательным рок-музыкантом. Однако с тех пор, как он сочетался узами, что-то случилось.
Он продолжал сочинять, и получалось, но все его новые песни откровенно походили на прежние.
То, да не то.
Павел работал профессией, а не душой.
А с музыкой так нельзя.
Музыка такого не прощает.
5.
Еще совсем недавно, казалось – вчера, он был полуголодный, дерзкий и нищий, и жизнь ложилась прямо на оголенные нервы, как проститутка на серый матрас общежития.
Павел сходил с ума и писал зажигательные мелодии, которые нравились и генералам, и алкоголикам, и эстетам, и бомжам.
А теперь что-то произошло.
Вернее – известно, что произошло.
Женитьба.
Мероприятие, противопоказанное творческому человеку.
6.
Супруга всеми силами пыталась отвести от себя подозрения и истово винила во всех бедах бывших возлюбленных Павла. Дескать, эти вампирши высосали из него все творческие соки.
Так было до тех пор, пока она не узнала, что они с Глотовой – тезки.
«Ту любовь» тоже звали Карина.
Жене стало не по себе.
Откуда ни возьмись, появилось навязчивое ощущение вторичности.
Появилось и начало преследовать.
7.
Карина-жена без устали и сна бороздила просторы интернета. И узнала много интересного о Карине-музе.
Например, то, что Глотова очень любит проводить время в кафе «Лабиринт».
У жены сразу возникло предположение, что отдыхает в этом кафе она не одна, а в компании ее благоверного.
8.
От этого предположения подскочило давление.
Затем Мурагина начала задыхаться, как будто ее столкнули с моста в холодную речку.
Затем пришло ощущение полной мешанины в голове. Так, словно мозги перемешали большой, увесистой ложкой.
9.
Когда мешанина улеглась, и мозги заработали в более-менее привычном режиме, Карина решила проследить за своим мужем.
И заодно – за его пассией.
10.
Позвонив ему на сотовый, и убедившись, что он снова задерживается - якобы на работе, молодая женщина стремительно переоделась в темные, непримечательные одежды.
Затем так же стремительно отправилась в кафе «Лабиринт».
То, что предстало ее взору, было похоже на обильный, холодный душ.
11.
Да, Павел действительно был в этом кафе.
И он уже порядком набрался – до такой степени, что даже не узнал собственную жену, занявшую столик напротив.
Но самое удивительное было в другом.
В этом же кафе, как ни в чем ни бывало, отдыхали и Глотова с Алексеевым.
12.
Казалось, они не обращали ни малейшего внимания на ее супруга.
У них был интересный разговор, полностью увлекший их.
Карине стало неловко, и она поспешила ретироваться.
Затем одумалась, вернулась, подсела поближе к «сладкой парочке» и начала прислушиваться к их беседе.
13.
- Видишь ли, Кариночка, - исповедовался Яков, - То, что мы делаем сейчас в «Самом» - это, в хорошем смысле слова, попса. Ну, то есть обычная практика обычного делового журнала…
Он красноречиво блеснул слегка захмелевшими глазками.
13.
Эти слова были обращены словно не к Глотовой, а к Мурагиной.
Карина-жена осторожно покосилась на Якова.
«Господи, какой мужчина, - тоскливо подумала она, заметив его изящные руки, небрежно поддерживающие длинный, тонкий бокал - Красавец, ловелас, сердцекрад… Не то, что мой… унылый фермер…Нет, Павел, конечно, тоже… творческая личность, и все такое…Но масштаб не тот. У Павла масштаб одной отдельно взятой фермы. А вот Алекссев – это уже общероссийское явление. Человек-вектор, человек-стиль…»
Усталость и нервные перегрузки сделали свое дело: Мурагина поддалась обаянию предателя.
Она таяла в его чарах, как кубик льда в бокале с коктейлем.
14.
Теперь, глядя на мужа, Карина видела не народного героя, в одиночку организовавшего бизнес, а пьяного, безобразно распустившегося мужика, в бесконечно сером свитере, из-под которого торчала потертая голубая рубашка.
Разница была очевидной, откровенной и чудовищной.
15.
Тем временем Алексеев был на своей волне; он не обращал внимания на перемены за соседними столиками.
- Ты заметила, что в деловых СМИ никто не анализирует стратегии развития бизнеса? А знаешь, почему?
Глотова отрицательно покачала головой.
- Потому что все боятся. Боятся делать прогнозы на ближайшее будущее...
Глотова слегка повела плечом.
- Ну и правильно… Слишком много неизвестного… Мало ли что может еще случиться: гражданские войны или новые санкции…
Яков насупился.
- Понимаешь, если так думать, то «Самый» до конца своих дней останется попсой. Да, чуть более дорогой попсой, чем, скажем, «Выбор» или «Мегаполис». Но все равно - попсой. Обычным журналом, не знаковым.
- И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Глотова.
16.
В зрачках Алексеева началось броуновское движение.
- Мы должны заняться бизнес-прогнозированием. Попробовать увидеть то, что будет с компаниями в будущем - скажем, лет через 5-10.
Глотова невольно улыбнулась.
- Ты что, хочешь устроить в «Самом» битву экстрасенсов?
Яков смотрел на собеседницу, но не видел ее. Он был поглощен своими идеями.
Его идеи разделяла не Глотова, а Мурагина.
Ей они были жизненно необходимы.
Ей они осветили унылый жизненный путь.
Мурагина боролась с искушением подойти к Глотовой, дать ей сильную пощечину - так, чтобы она упала и скатилась под стол, - а потом спокойно, как ни в чем не бывало, занять ее место.
И сказать Якову нежным голосом, полным вселенского понимания и приятия: «Ну, продолжай, продолжай, не обращай внимания на легкие недоразумения…»
17.
Между тем Алексеев действительно продолжал – ничто в мире не могло отвлечь его от фантазий о своем будущем великолепии:
- Нет, никакой магии, все строго по науке. Классика прогнозирования. Будем рассматривать основные смыслообразующие аспекты: кто является клиентом той или иной компании, чего ждут от нее потребители, насколько компания готова оправдать ожидания. Ну, и делать, соответственно, выводы и прогнозы. В будущем такой анализ можно будет поставить на поток, и, конечно, хорошо заработать на этом. В нашем городе НИКТО не занимается подобным прогнозированием. Это большой информационный пробел…
Закончив эту фразу, Яков красноречиво посмотрел на собеседницу: он ожидал ее бурного восторга и нескончаемого потока комплиментов.
К своему разочарованию он обнаружил, что Глотова давно уже потеряла интерес к его судьбоносному монологу.
Она напряженно смотрела в зеркало и думала о чем-то своем.
18.
Якова - впервые за последние полчаса - заинтересовало состояние собеседницы.
- Кариночка, - осторожно спросил он, - Ты что, не рада?
Глотова проигнорировала вопрос.
19.
- Карина, - повторил он чуть громче и настойчивее, - ты меня слушаешь?
- Да, да, конечно, я только то и делаю, что тебя слушаю, - ответила Глотова и еще внимательнее посмотрела в сторону.
МОЛНИЯ
1.
- Карина, что происходит? – переспросил Яков назидательным учительским тоном.
- Решается твоя судьба, - спокойно ответила Глотова и нажала несколько кнопок на мобильном.
- В каком смысле? – удивился Алексеев.
- В основном, в профессиональном, - собеседница загадочно улыбнулась. – Но и в личном тоже…Ты ведь знаешь, что у тебя серьезные проблемы…
- Проблемы? – переспросил Алексеев, - У меня?
- Ну да, - бодро подтвердила Карина, - Тебя могут уволить… По агентурным данным, к тебе уже «подсадили» помощника, который в недалеком будущем тебя «съест».
2.
Яков облегченно рассмеялся.
- Это ты про Романчук, что ли? Нашла, кем испугать! Алена – управляемая пустышка, блондинка оптом и в розницу.
Глотова пожала плечом.
- Вот такие обычно и «съедают». Кажется, что золотая рыбка, а на самом деле пиранья. Мой тебе совет: думай не о чужом бизнесе, а о своей собственной карьере. Что будет, если тебя действительно «подсидят»? Исполнительный директор «Самого» не ты, а Максим Розенберг. И если он вознамерится избавиться от тебя, то своего добьется.
Алексеев махнул рукой.
- Не бери в голову. Это все ерунда. Мышиная возня. Никого, кроме московских рейдеров, я не боюсь. Но серьезные ребята вряд ли поедут в Воронеж… Тут поживиться нечем… Вот Питер – это другое дело. Там есть, где развернуться…
3.
Яков демонстрировал нарочитое спокойствие. Делал хорошую мину при плохой игре.
Его красивые руки небрежно лежали на белой скатерти. Мурагина с удовольствием рассматривала его сильные пальцы.
4.
Внезапно Алексеев хитро прищурился.
- Слушай, Карин, а может, ты просто ревнуешь, а? Тебя все эффектные женщины в моем окружении настораживают? Может, и Наташку Рослову стоит опасаться?
5.
Над их столиком колдовали безмолвные официанты.
Они двигались как запрограммированные, немые роботы.
- Нет, Наталья тебя любит, это заметно. Но она скована ипотечной кабалой и потому зависима от суммы заработной платы. Рослова связана по рукам и ногам. Такой женщиной легко манипулировать…
Этими словами Глотова выдала себя.
6.
Алексеев понял, кто слил ей компромат.
Про ипотечную зависимость Рословой знало не так много людей.
Но проговориться Глотовой мог только один.
Его бывший лучший друг.
Тот, кто променял его на юбку.
7.
Первый удар был сильным, но Яков совладал с собой.
- Ты неплохо осведомлена…- сказал он, изо всех сил пытаясь оставаться вежливым.
- Это часть моей работы, - кокетливо подтвердила Глотова, - Еще я много знаю о той зависти, которая разрушает «Самый» изнутри. Отдел аналитики по-черному завидует отделу рекламы. Рекламисты больше получают. Да они и талантливее… Написать грамотный текст любой рекламист сможет. А вот аналитики не сумеют продать свой продукт. Выстави в зону свободной торговли ту же Наташку Рослову – и ей конец. Она сначала пойдет по редакциям, затем пойдет камнем на дно. А вот дамочки из рекламного отдела выплывут. Причем все до одной.
Глотова била без жалости, как молния.
Алексеев неудержимо мрачнел.
7.
Минотавр довольно почесался рогом о шершавую стену.
«Скоро будет нокаут, - подумал он и облизнулся, - Так тебе и надо, офисный козлик! Меньше будешь скакать по чужим женам… Да я таких, как ты, сосунков пачками рвал и жрал... На Крите… Эх, веселые были времена…»
И он улыбнулся, вспомнив свою бурную молодость, проведенную во дворце Лабиринт.
ЛУЧШАЯ НОВОСТЬ НА СВЕТЕ
1.
Мурагина возвращалась из «Лабиринта» с легким сердцем, напевая себе под нос озорную песенку.
Она была так счастлива, что даже зашла в винный супермаркет.
2.
Карина приобрела бутылку коньяка - с очевидной целью опустошить ее в гордом одиночестве.
У нее был маленький личный праздник.
Праздник глубоко интимный, понятный только ей.
3.
Мурагина получила неопровержимые доказательства того, что Глотова не любит ее мужа.
Все было очевидно, как дважды два.
«Эта стерва просто использует его…, - думала Мурагина, и довольно улыбалась, - Ну, это не так страшно… На статус жены не претендует, и ладно…А моему простофиле такой урок будет даже полезен… Пусть знает, где его место. Он должен быть на ферме, среди грибов и ягод…И нечего ему лезть в городские джунгли…»
Она остановилась посреди улицы и громко рассмеялась.
Проходящий мимо мужчина выразительно посмотрел на нее и постучал указательным пальцем по виску.
4.
Сумочку Карины серьезно утяжелила бутылка коньяка. Несмотря на это, она еще раз зашла в магазин и купила себе шоколадные конфеты.
«Гулять так гулять, - решила Мурагина и легкомысленно подмигнула симпатичному охраннику, - черт с ней, с диетой. Один день ничего не изменит»
5.
Внезапно она заметила новогоднюю елку, стоящую в углу магазина и напоминающую пригламуренный зеленый веник.
«А ведь и в самом деле, скоро новый год… - мелькнуло у нее в голове, - а я все бегаю по городу, как блажная…мужа ищу, на друзей его любуюсь… Нет, хватит дурью маяться. Пора домой. Пора. Вот и елку поставить надо. И украсить ее по-человечески…»
Прозаическая, рутинная, знакомая жизнь без страстей и лабиринтов брала свое.
Сладкий наркотик творчества исчезал, оставляя после себя легкий привкус разочарования.
ИСКУССТВО УПРАВЛЯТЬ
1.
Яков всегда чувствовал, что он окружен хорошим отношением.
К нему хорошо относились в семье, потому что он был желанным ребенком.
Потом к нему хорошо относились в школе, потому что он был сыном учительницы, а с детьми педагогов лучше не связываться.
Затем к нему хорошо относились в вузе – он был прилежным студентом, не создающим проблем, и всех это устраивало.
2.
Алексеева окружала обычная, знакомая, среднестатистическая нежность. Ее можно было консервировать, как малиновое варенье, и поедать в осенне-зимний период, спасаясь от простуды.
Ничего особенного в ней не было, только до боли знакомый привкус жвачки «Love is…»
3.
Якова уже не устраивала банальность: ему хотелось настоящего чувства.
Он интуитивно ощущал, что это чувство состоит из такой энергии, которая может даже малоспособного человека превратить в сверходаренного.
4.
Алексееву хотелось стать таким: свободным, сильным, феноменальным.
Человеком-легендой.
Воплощением мечты.
5.
Для этого он долгие годы занимался спортом, посещал бойцовские клубы.
Сначала узнавал свою силу, затем совершенствовал техническую подготовку.
В конце концов, он стал непобедимым: мог порвать любого противника, и так было до тех пор, пока не появился Мурагин.
6.
Павлу сопутствовала необъяснимая спортивная удача.
Всякий раз, сражаясь с ним, Алексеев получал неожиданные ушибы и переломы, словно сама судьба давала ему отпор.
7.
После очередного проигрыша Яков понял: все дело в том, что у него неправильная установка.
Цель любого поединка – не устранение противника. Потому что каждый человек, имеющий свое собственное мнение, - это уже противник. И если конфликт будет решаться дракой с нокаутом, то, в конце концов, захочется нокаутировать всю вселенную и себя вместе с ней.
Тогда Яков сделал еще одно открытие: нужно не уничтожать противника, а подавлять его, доказывая ему свое превосходство.
Позже стало ясно, что и это не панацея: для окончательной победы требуется не подавление соперника, а управление им.
8.
Высший уровень мастерства – это когда противник даже не догадывается о том, что им управляют.
«Вот где вершина любого боевого искусства, - осенило Якова, - истинная победа происходит без физического сражения».
В тот же день он оставил все силовые тренировки, и стал учиться управлять – для начала, самим собой.
Затем, через себя, своими партнерами.
9.
Это оказалось трудно, но интересно.
Постигая превратности управления, Алексеев сменил несколько работ, побарахтался в местном информационном болоте.
Понял, что зря потратил пять лет жизни, отираясь в аудиториях журфака.
Местная журналистика оказалась ни чем иным как притоном, насквозь пропитанным ложью, завистью и алчностью.
10.
Соприкоснувшись с бредовым миром глянцевых изданий, Яков испугался, что разучится мыслить и писать по-человечески.
Гламур лез в глаза, как едкий дым, и мешал четко оценивать реальность.
Но даже в таком состоянии Алексеев понимал, что похотливые, жадные, завистливые гламурщики всегда будут зависимыми, а значит, управлять другими не смогут.
11.
Он без сожаления простился с миром глянца, и направился в «Самый» - попытать счастье в деловом журнале.
Ему казалось, что в бизнес-издании будет легче подобраться к основам управления.
12.
На тот момент Яков уже понимал, что истинное управление – это умение работать в той зоне, о которой обычные, среднестатистические люди даже не подозревают.
Истинное управление всегда происходит через будущее – и значит, чем больше возможностей повлиять на будущее, тем незаметнее и неотвратимее можно управлять.
13.
Алексеев недолго наслаждался своим прозрением: судьба снова щелкнула его по любопытному носу, который он норовил засунуть в высоковольтную розетку.
В «Самом» Яков встретил Наталью Рослову – и бедняжка пленилась им, как школьница бесплатным Интернетом.
Это было безнадежно и ущербно.
14.
Рослова прятала от себя и от окружающих свое внутреннее смятение.
Ее изводила зависимость от мужа,- с одной стороны, и страх быть брошенной Алексеевым, - с другой.
15.
Ее слабость была очевидной и раздражающей; она проявлялась в неумении одеваться со вкусом и развлекаться с азартом.
Эти досадные обстоятельства охладили Якова.
Он понял, что тандем с Рословой ни на йоту не продвинет его к цели.
16.
Алексееву было необходимо преодолеть себя, а преданная нежность Натальи удерживала его в состоянии самолюбования.
17.
Любой человек, желающий преодолеть себя, то есть свои инстинкты, тело и сознание, должен обрести новую точку опоры.
Чтобы ощутить свободу от своего животного и человеческого начала, нужно ощутить в себе Божественное начало, почувствовать, что это и есть единственная вечная реальность.
18.
Это очень трудно для мужчины, привыкшего уповать на свою физическую силу и интеллектуальную оснащенность. Да еще и окруженного гаремом поклонниц.
19.
Осторожно нащупывая таинственный выход к Божественному, Алексеев неожиданно наткнулся на Глотову.
«Проводник», - осенило его.
«К вашим услугам!», - кивнула Карина, и достала из сумочки увесистый кнут.
20.
Просветлять мужчин ей было не в первой, и она уже знала, что одним пряником тут не обойдешься.
Животное начало так просто не отступит.
Да и человеческое за свое поборется.
КЛАССИКА ЖАНРА
1.
Трели звонка были такими настойчивыми, что Глотовой пришлось отложить в сторону новый номер «Самого». Усилием воли она заставила себя забыть о журнале.
Ненадолго.
Совсем на чуть-чуть.
2.
У Карины были дурные предчувствия, и они оправдались.
На пороге стояла неугомонная соседка, фанатично увлеченная сетевым маркетингом.
«Ну, принесла нелегкая…», - досадливо подумала Глотова, и опасливо покосилась на пакет с надписью «Орифлэйм».
3.
Ольга Барашкина была известной всему району страдалицей.
Два года назад она работа в педколледже, год назад – в школе, полгода назад – в детском саду, и отовсюду ее увольняли со слезами и валерьянкой.
Всех раздражало ее пристрастие к выпивке и к сетевому маркетингу.
Однако сама Ольга считала иначе.
Ей хотелось романтики, и она ощущала себя жертвой хитроумных интриг.
4.
На самом деле никаких интриг не было.
Просто Барашкина приходила на работу пьяная и беззастенчиво втирала коллегам косметику.
И это всех раздражало.
5.
Теперь она подрабатывала репетиторством и стремительно набирала вес.
Ольга принимала какие-то сомнительные жиросжигающие препараты, которые если и производили эффект, то противоположный желаемому.
6.
Барашкина уже весила восемьдесят семь килограммов, и было очевидно, что с «химией» надо завязывать, но Ольга продолжала свято верить в то, чего не может быть.
Вера легко перекрывала слабый голос здравого смысла.
7.
Ольга любила Карину странною любовью полноправного адепта к неофиту.
Ее безумило желание «подписать» соседку в свою сеть, и чем яростнее было сопротивление, тем сильнее разгоралось желание.
8.
Раз в полгода Барашкина разыгрывала перед Глотовой многоактовую драму с истериками, скандалами, выяснениями отношений, суицидальным шантажом и исповедальным запоем.
Целью перфоманса было все то ж – вхождение Карины в нестройные ряды «Орифлэйма».
9.
Начиналось представление всегда одинаково.
Сначала – путаные и неправдоподобные воспоминания о том, как славно преподавать в школе русский язык и литературу. Как важно объяснить детям, что в образе Онегина находит свое отражение трагедия социальной жизни.
Но главное – не в трагедии.
Суть в том, что Евгения любит Татьяна.
10.
Размышляя о Лариной, Барашкина всегда теряла самообладание:
- Как я устала без любви! – наигранно кричала она и заламывала руки.
-Отдохни, - отвечала Глотова, - Ляг и поспи. Без мужа. Отдельно. На диване.
- Но я не могу, не могу…
-Почему ты не можешь?
- Потому что есть ты, и у тебя все поэтично. Умоляю тебя, сделай мне массаж…
Глотова понимала намек и начинала улыбаться.
11.
Ольге было невыносимо от того, что Карина холодна, высокомерна и жестока.
-Ты настоящая Онегина! – кричала она, задыхаясь.- В тебе нет ни малейшего сострадания, как и в твоем Якове! Вы оба – хладнокровные манипуляторы, помешанные на проблемах собственного эго! Вас бог наказал друг другом!
12.
За долгие годы соседства Глотова хорошо изучила Барашкину. Она знала, что после упреков в эгоизме нужно доставать из бара бутылку коньяка и резать бутерброды.
Другого способа справиться с кризисом не существует.
Делать массаж ни в коем случае нельзя.
13.
Массаж воспринимается Ольгой как предварительные ласки, и если она заведется, то пиши «пропало».
Придется скупить всю новую партию «Орифлэйма».
14.
Удивительно, как точно Александр Сергеевич Пушкин описал все традиционные женские роли.
Да, гений он и в Африке гений…
И теперь годы идут, столетия сменяют друг друга…а по сути ничего не меняется…
15.
Главный герой - Яков Алексеев, всегда холодный, колючий, занятый собой и своим бизнесом. Он любит главную героиню «любовью брата, а может быть, еще нежней», и в конечном итоге поступает с ней благородно.
Барашкина – любопытный вариант младшей сестры Татьяны Лариной, Ольги.
Той девушки, которую Пушкин устами Онегина называет «луной на глупом небосводе».
Из-за ее легкомыслия произойдет дуэль. Погибнет молодой и прекрасный Ленский.
Человек, который мог бы написать поэму «Ольга Ларина».
15.
А теперь вот некому написать такую поэму – и хоть волком вой.
Бедняжка надеется, препараты сомнительные принимает, по массажным салонам трется – и все без толку.
Чудо все не происходит и не происходит.
16.
Под занавес Барашкина обрушивается на диван и начинает рыдать.
Сначала – тихо, едва слышно, затем громче, отчетливей – в музыке это называется крещендо, то есть «усиливая звук».
17.
Когда она усиливает звук до неприличия, становится понятно, что оплакиваются неудачные замужества, легкомыслие и беспросветное одиночество.
Вечность без Ленского – это вечность без любви и без поэзии.
Наедине с сетевым маркетингом.
18.
В пиковые минуты крещендо Ольгу надо оставлять одну.
Необходимо дать ей понять, что уже занавес, трагедия окончена и зрители покидают зал.
Лучше всего пойти на кухню, заварить зеленого чая и начать демонстративно читать журнал.
19.
Как правило, Ольга не выдерживает столь банального финала.
Все-таки высшее образование, филфак госуниверситета.
Душа просит чего-то особенного, как на Платоновском фестивале.
20.
На бис она демонстрирует процесс превращения глупой луны в горькую:
- Давай бросим все и пойдем на улицу.
«Бросим все» - это серьезная жертва.
Это значит, что она готова пропустить мастер-класс в «Орифлэйме». Интересно узнать – во имя чего.
21.
- Зачем? -
- Пойдем гулять по набережной, взявшись за руки, а в лицо нам будет дуть свежий ветер.
22.
В столь романтичные моменты неловко говорить о том, что у тебя есть другие планы.
И на вечер.
И на личную жизнь.
И на творчество.
23.
Говорить неловко, но сказать необходимо.
- Нет, я останусь дома, и буду читать «Самый».
- Ты не сделаешь мне массаж?
-Нет. Я люблю своего Онегина.
- А меня ты не любишь?
- Люблю. Но – сестринской любовью. Это не совсем то, что тебе от меня нужно.
- А что мне нужно?
- Страсть. Та сила, которая скрывается под маской хладнокровия и высокомерия.
24.
После таких откровений Ольга снова падает на диван и утыкается лицом в подушку.
Еще несколько минут ее будут сотрясать беззвучные рыдания.
Последние аккорды.
25.
Потом она встанет и с самым что ни на есть серьезным, министерским видом посетит уборную.
Затем также серьезно переместится в прихожую, а оттуда - за дверь.
Ее прекрасное лицо будет озаряться твердой решимостью - не возвращаться больше никогда.
26.
Она исчезнет ровно на полгода.
Затем снова появится, как ни в чем ни бывало.
И перфоманс повторится - от начала до конца…
27.
Ибо ничто не ново под луной.
Особенно «Евгений Онегин».
ВЫШЕ РАДУГ
1.
Уже третью ночь подряд Мурагину снилась радуга. Красивая, яркая, разноцветная.
Во сне он стоял над рекой, и, затаив дыхание, наблюдал, как радуга отражается в воде.
2.
Его пьянило ощущение полноты земного счастья.
Он блаженствовал между двух радуг: верхней и нижней.
Чувствовал себя связующим звеном между ними.
Самым главным, ради которого все.
3.
Во сне Павел старался ни о чем не думать, чтобы не испортить удовольствие.
Усилием воли он гнал от себя мысли, концентрируясь только на ощущении счастья.
Но предательский мозг все равно время от времени подключался и выдавал тревожные мыслеформы.
4.
Тренированный предпринимательский ум, привыкший оценивать возможности и распознавать риски, даже во сне не мог расслабиться.
Он упрямо твердил своему обладателю, что двойное удовольствие, получаемое без тарифов и предоплат – это опасная иллюзия.
5.
Ум все время напоминал о подвохе.
О том, что лишь одна из радуг настоящая.
Та, что наверху.
А та, что внизу – это всего лишь отражение в воде. И если исчезнет первая, второй тоже не станет.
Се ля ви.
Поэтому не стоит обольщаться: радуг не две, а одна, да и та неподконтрольная.
6.
Та, которая наверху, живет по своим, небесным законам. Повлиять на нее земными средствами невозможно.
А та, которая внизу, полностью зависима от ее линии поведения.
Копия всегда привязана к оригиналу.
Вот такая незадача.
7.
Мурагину казалось, что он все время просыпается именно от этого умственного напряжения.
Но, когда его сонные глаза находили часы, становилось ясно: просыпается он по привычке.
Четко в одно и то же время.
В 7 часов утра.
Это время начала сельхозработ на ферме.
8.
Теперь по утрам Павел намеренно долго лежал в постели, объясняя своему ответственному организму, что они уже не в деревне и не на страде.
Они в отпуске, в Воронеже.
Нигде ничего не горит и можно спокойно поспать.
9.
Битва за урожай выиграна.
Урожай сдался на милость победителей, был безжалостно собран и рассортирован.
Частично отправлен на переработку, частично заморожен, частично распродан в свежем, первозданном виде.
Одним словом, капитулировал.
10.
Теперь организм генералиссимуса имеет право выспаться и расслабиться. Снять небольшую уютную квартирку в центре Воронежа и пожить для себя.
Попить вина и побренчать на гитаре. А когда надоест - поискать адреналиновых приключений на свою радужную голову.
11.
Но отдых никак не ладился.
Вино не пилось, на гитаре не бренчалось, приключения приносили больше проблем, чем удовольствия.
Все чаще и чаще снилась ферма.
Одна. Сама по себе. Без радуг сверху и снизу.
12.
Снилось раннее утро.
Поле.
Во сне Павел шел по полю и внимательно смотрел на землю. Затем брал горсть земли и тер между ладонями.
Потом смотрел на небо и на далекие деревья за полем.
Останавливался и слушал пение птиц.
От этого пения ему становилось особенно хорошо и самодостаточно.
И он просыпался с чувством уверенности.
13.
Мурагин знал, что природа намного мудрее людей, и что в ней нет ничего случайного.
В природе все взаимосвязано и объяснимо.
Не только в настоящем, но и в будущем.
14.
И во сне, и наяву его волновала погода: вернутся ли заморозки? Или нынешняя весна окрепла настолько, что можно сеять зерно?
Гидрометцентр давал на этот счет самые противоречивые прогнозы, поэтому Павел больше полагался на народную мудрость.
На приметы, которые были известны еще его прадеду, растившему хлеб в дореволюционной России.
15.
Но одних примет образованному и свободно мыслящему Мурагину было мало.
Он предполагал, что есть нечто большее.
Есть некая нерушимая связь, крепко соединяющая все события прошлого и будущего.
Павел хотел найти эту связь и хорошенько изучить ее. Он начал свои поиски с Библии, справедливо полагая, что в этой книге нет ничего случайного и второстепенного.
16.
В Ветхом Завете есть четкое понимание временной связи. Там она просматривается через родительско-детские отношения.
За грех, то есть за неправильное поведение родителей, Бог наказывает детей до третьего-четвертого колена.
Это утверждение натолкнуло Павла на мысль о том, что вселенная едина, голографична не только в пространстве, но и во времени.
И если будущее неразрывно связано с настоящим, то, отрешившись от поверхностного взгляда на настоящее, можно увидеть будущее.
17.
И он увидел.
К нему пришло видение его собственного будущего, у которого оказалось только два варианта.
Не так уж много, по правде говоря.
18.
Первый вариант – традиционный. Фермерский. Сеять зерно, выращивать грибы, огурцы и клюкву.
Делать соленья, варенья, свежую заморозку и вино.
Собирать урожаи, иметь прибыль, спать на заседаниях молодежного правительства. Затем перейти в немолодежное правительство, и тоже спать.
Построить дом, воспитать сыновей, посадить деревьев. Купить всем все и умереть от скуки.
19.
Второй – нетрадиционный – креативный.
Вкладывать прибыль в музыкальную студию, улучшать качество звучания. Возвращаться на сцену, участвовать в концертах, записывать новые альбомы, выступать на крупных площадках, продвигаться через соцсети.
20.
После этого видения Павла начали истязать кошмары.
Его душа не могла принять ни первый, ни второй вариант будущего.
И фермы, и сцены ей было мало.
Она металась, рвалась и мучилась, пытаясь докричаться до небес и выпросить у них нечто третье.
То, что выше и надежнее радуг.
21.
Душе хотелось гармоничного синтеза.
То есть и ферму, и студию одновременно.
Она чувствовала, что студия пригодится не только самому Мурагину, но и всему остальному провинциальному городу, рядом с которым ему приходится жить.
И даже если сам Павел не станет новым Фреди Меркури, он сможет ДАТЬ ШАНС другим талантливым людям.
Его студия сможет воплотить чьи-то надежды и спасти чьи-то мечты.
А это, согласитесь, не мало.
Это достойный смысл жизни.
Броня от алкоголизма и депрессий.
ЗЕРНА И ПЛЕВЕЛЫ
1.
Мурагин знал, что в любой сфере деятельности не обойтись без соблюдения духовных законов.
Эти законы действуют повсюду, и за их нарушение неукоснительно следует наказание.
2.
Вот, например, закон причины и следствия. Каков механизм его действия? Очень простой и наглядный.
Павел убедился в этом на примере собственного хозяйства.
И на примерах своих соседей.
3.
Он много раз видел, как люди сеяли зерна пшеницы и осенью надеялись собрать урожай. Но, если зерна были гнилыми, то и урожая не было.
Соседи усердно вспахивали поле и регулярно поливали его, но ничего не всходило.
Если к следующей весне такие люди не разорялись, то новые зерна они очень внимательно осматривали и оценивали.
Ведь от этого настоящего очень серьезно зависело их будущее.
4.
Человеческое поведение и, в особенности, отношение к миру определяют, какой урожай произрастает через некоторое время.
И любой умный хозяин, чтобы не только выжить, но и преуспеть, должен знать правила управления будущим через настоящее.
Вернемся к примеру с зерном.
Алгоритм обычных действий очевиден: лучшие зерна надо сохранить до следующей весны.
Но есть и ряд обязательных условий.
Зерна не должны быть влажными и держать их нужно в сухом, теплом помещении. Подальше от детей и домашних животных.
Зерна нужно вовремя посеять и земля должна быть хорошо подготовленной: удобренной и разрыхленной.
Сажать необходимо на определенную глубину и на фиксированном расстоянии друг от друга.
Если хоть одно из этих условий будет нарушено, урожай снова погибнет.
А это равносильно голодной смерти.
5.
Даже если выполнены все очевидные условия, урожай может погибнуть по случайному стечению обстоятельств или по необъяснимым причинам.
Такими доводами утешают себя дилетанты. Они говорят: «Не повезло», ликвидируют трудное и затратное предприятие и ищут себе другое занятие.
Дилетанты никогда не сеют повторно, после плохого урожая. Они умеют только развлекаться и получать легкую прибыль, а борются с трудностями пусть герои.
На то они и существуют.
6.
Герои действительно не отступают.
Они знают, что ничего случайного в жизни не бывает и что все объяснимо.
Надо просто искать глубинные причины.
Зрить в корень.
И повнимательнее.
7.
Этой простой, народной истине Павла учил его отец.
Человек, переживший и голод, и холод, и развал империи, и бандитский разгул, и бесконечные кризисы, следующие один за другим.
Еще отец рассказывал сыну семейную легенду.
Сказка была очень поучительной, и Мурагин-младший любил ее слушать.
8.
Однажды прадед Павла посеял лучшие зерна в тщательно подготовленную пашню. Он сделал все это аккуратно и добросовестно, и надеялся на обильный урожай. Однако большая часть всходов почему-то погибла. Крохи, которые удалось собрать, помогли деду выжить зимой. Но, если бы не сделанные ранее запасы, он и вся семья могли бы умереть.
На будущий год дед с еще большим усердием заботился об урожае. Погода благоприятствовала ему, и урожай рос великолепный. Но, когда до сбора колосьев осталось всего несколько дней, небо затянуло тучами, прогремел гром и засверкали молнии. А затем сильнейший град прошел по полю и уничтожил весь урожай.
И снова того, что дед смог спасти, хватило лишь на выживание.
9.
Дед огорчился этим, но ему нельзя было впадать в отчаяние: он должен был думать о том, как выжить самому и как спасти семью
Он понимал, что для следующего посева придется взять зерен в долг. А это значит, что необходимо получить большой и качественный урожай. Иначе не расплатиться с кредиторами.
И вот до посева остается неделя. Нужно собрать все силы, взять в помощь двоих сыновей и приступить к работе.
10.
На следующее утро дед проснулся и понял, что не может встать с кровати.
Все его тело парализовала острая, нарастающая боль. Он понял, что заболел.
Но это оказалось не все: оба помощника-сына тоже заболели, и тоже не могут идти в поле.
11.
Дед кое-как перевернулся на спину и начал смотреть в потолок. Он чувствовал, что вся его судьба разрушена, и все усилия пошли прахом.
Сначала у него случались неудачи, потом посыпались несчастья. Раньше они были снаружи, а теперь еще и внутри.
И вдруг сознание деда озарила догадка: его болезни и несчастья – это тоже его урожай.
12.
Да, будущим можно управлять, изменяя окружающий мир: отобрав лучшие зерна, подготовив почву, выбрав лучшие участки земли.
Но, оказывается, это не главное. Оказывается, гораздо важнее для будущего внутреннее состояние.
Самые главные зерна находятся в душе, и если душа поражена алчностью, злобой и завистью, хорошего урожая не будет.
13.
Дед лежал в постели сутки, затем другие. Он перестал думать о материальных вещах и о куске хлеба. Смутная догадка о том, что душа напрямую связана с судьбой, становилась все ярче.
Догадка разгоралась, как звезда, и неудержимо влекла за собой.
14.
У деда появилось немного сил, и он начал оглядываться по сторонам.
На небольшой тумбочке, рядом с кроватью, он увидел Библию, на которую раньше не обращал внимания. Подрагивающими руками он взял ее, открыл наугад и прочел: «Если вы будете поступать по уставам Моим, и заповеди Мои будете хранить и исполнять их, то Я дам вам дожди в свое время, и земля даст произрастания свои, и дерева полевые дадут плод свой; и молотьба хлеба будет достигать у вас собирания винограда, собирание винограда будет достигать посева, и будете есть хлеб свой досыта, и будете жить на земле вашей безопасно; пошлю мир на землю вашу, ляжете, и никто вас не обеспокоит, сгоню лютых зверей с земли вашей, и меч не пройдет по земле вашей…(Лев.26, 3-6)»
И тут к больному, старому, обессиленному человеку пришло прозрение. Он понял, что постоянно злословил и осуждал своих соседей. Он был хронически недоволен собой и своей судьбой, считая, что собранные урожаи недостаточно велики. Он молчаливо обижался на людей, которые неправильно себя вели. Он злился и осуждал их вместо того, чтобы искренне поговорить с ними и удержать их от неправильного поведения.
15.
В тот день дед отложил Библию в сторону и крепко задумался.
Оказывается, он многого не понимал.
Оказывается, законы духовной взаимосвязи не менее важны, чем связь явлений физических.
Духовное и физическое тесно связаны друг с другом.
16.
Физическое может влиять на духовное и формировать его. А духовное постоянно воздействует на физическое и может управлять им.
Но духовное, оказывается, гораздо важнее. А физическое, на самом деле, является лишь дополнением к нему и инструментом для его развития.
17.
Дед еще раз оглянулся вокруг и заметил, что мир стал прекрасным.
Он понял, что любит свою жену, бабушку Нину, которая всегда поддерживала и понимала его.
Он заметил, что она отказалась от еды и живет только на молитвах и травяных отварах, а всю сытную пищу отдает мужу и сыновьям.
И дед понял, почему из всей его семьи не заболела только бабушка Нина.
Потому что она не злословила, не обижалась и не осуждала, а молилась, верила и заботилась.
И еще потому, что она не пила дешевого соседского вина, сделанного кое-как, без любви и усердия.
18.
В тот день дед заснул счастливым, несмотря на то, что будущего у него уже не было.
Он был обречен на мучительную смерть.
Но теперь кусок хлеба и остаток земной жизни не являлся для него главным мерилом счастья.
Дед осознал, что повседневные заботы о материальном благополучии заслонили от него самое главное – то, ради чего он родился и для чего, на самом деле, жил.
Они заслонили от него его собственную душу.
19.
Его душа перестала петь, и жизнь потеряла надежную опору и непреходящий смысл.
Из жизни ушли красота, одухотворенность, изысканность и тонкость красок.
Дед убеждал себя, что амбары, полные зерна, это и есть настоящее счастье.
Но сейчас, больной и умирающий, он вдруг понял, что душа его тоже собрала урожай. Но он был несъедобным, потому что состоял из опасных плевел: равнодушия, обид и жадности.
20.
И тогда дед вспомнил старую пословицу: «Самые страшные потери те, которых мы не замечаем». Теперь он понял, что самое главное счастье – это когда счастлива душа.
И, несмотря на всю обреченность своего положения, дед заснул счастливым.
21.
Ту ночь он спал спокойно и безмятежно, а на следующее утро, проснувшись, с удивлением заметил, что ему стало гораздо хуже.
Весь день было трудно дышать из-за нарастающей боли.
Но в то же время что-то изменилось.
Неприятности, потери и даже физическая боль уже не вызывали уныния, раздражения и недовольства.
Появилась надежда.
Хрупкая и нежная, как подснежник.
22.
Если для спасения и выживания тела нужен хлеб, то для спасения и выживания души нужна любовь.
Ее зерна, даруемые Творцом, всегда чистые и спасительные.
23.
Дед продолжал болеть, но с каждым часом ему становилось легче – и душевно, и физически.
Он с удивлением заметил, что и дети его тоже пошли на поправку.
Тогда ему стало ясно, что его отношение к миру убивало не только его самого, но и его детей.
24.
Через неделю дед смог выйти в поле, и вместе с сыновьями стал засевать зерна.
Потом неожиданно случились заморозки и не вовремя пошли дожди, но, несмотря на это, урожай получился больше предыдущего, и колосья были великолепные, и гнилых зерен не было.
25.
Дед собрал прекрасный урожай, удачно его продал и расплатился со всеми кредиторами.
Сыновья выздоровели и подарили ему прекрасных внуков.
Род Мурагиных выстоял, укрепился и продолжился.
26.
С тех пор из поколения в поколение все Мурагины рассказывают своим детям легенду о том, как нужно справляться с любой бедой.
И не находится таких невзгод, которые могут сокрушить этих могучих, трудолюбивых и жизнерадостных людей.
АРТ И БИЗНЕС
1.
Каждую весну люди продолжают сеять зерна в землю. Человечество весьма преуспело в том, что нужно делать для богатого урожая.
Но самый значимый урожай - не материальный, а духовный.
Эта истина проста и известна многие сотни лет.
О ней говорится в любом мало-мальски серьезном философском трактате, не говоря уж о великих религиях.
2.
Но человечество по-прежнему живет так, словно бы это его не касается.
Словно не оно само, а какая-то неизвестная сила сеет в души зерна будущего.
И когда вместо колосьев пшеницы вырастают сорные травы, люди очень удивляются и выражают сильное недовольство.
3.
В последнее время духовный анабиоз дошел до критического уровня - люди стали жить так, словно у них вообще нет душ.
И даже когда начинаются болезни, трудности и затяжные черные полосы, лишь немногие, в поисках спасения, обращаются внутрь себя.
4.
На свое счастье Алексеев был исключением из общего правила.
Его душа была живой и восприимчивой.
Он мог обратиться к ней и ощутить ее потребности.
5.
Когда Яков впервые попытался сделать это, его внезапно заинтересовали книги, рассказывающие о людях будущего.
Он с удовольствием прочел несколько интересных монографий, и его серьезно обеспокоил другой вопрос: а будет ли он вообще, этот человек будущего?
6.
Никто из авторитетных ученых не мог поручиться за то, что у нынешнего человечества есть шанс выжить.
И, тем более, никто из них не прогнозировал, что в ближайшем будущем люди будут продолжать размножаться естественным образом.
К сожалению, большинство ученых предрекало, что Землю унаследуют клоны, биороботы и высшие приматы, кое-как обученные первичным социальным навыкам.
7.
Размышлять над этими непростыми вопросами было интересно, но, к сожалению, некогда.
Понедельник – день тяжелый - начался с проблемных посетителей.
Алексееву пришлось разбирать сложный случай.
8.
Девушка появилась в его рабочем кабинете внезапно. Пришла вместе с матерью, вернее, это мать привела ее в «Самый».
Якова сразу и до глубины души поразила эта девушка - худая, почти костлявая, с вытянутой шеей и обреченным, жертвенным выражением лица.
А мать была совсем другой – красивой, уверенной, с запрокинутой головой и гибкими движениями.
Алексеев привычно улыбнулся обеим женщинам, учтиво-дружеским жестом предложил им присесть.
Разговор обещал быть долгим и коммерчески успешным.
9.
Яков сказал привычное:
-Я вас слушаю.
И продемонстрировал свою фирменную фэйсбучную улыбку.
«Ловелас», - подумала мать, и автоматически улыбнулась в ответ.
10.
Она была довольна реальной фактурой Алексеева.
Накануне визита ее терзали смутные сомнения.
11.
Мать знала, что «фотошоп» вездесущ, и что «Самый» изрядно поражен им.
А это означало, что фотографии главного редактора пропускаются через гламурные фильтры, добавляющие его внешности искусственных чар.
12.
Но теперь она успокоилась.
Ей было очевидно, что компьютерная программа не приумножает, а с трудом сдерживает естественные чары Алексеева.
«Это как раз то, что нам нужно,- подумала мать, осторожно покосившись на дочь - Может быть, хоть он растормошит ее…»
Но девушка не обращала внимания ни на эффектную внешность Якова, ни на его откровенное кокетство.
Она была так безжизненна и равнодушна, что напоминала жертву, приговоренную террористами к обезглавливанию.
13.
Мать еще раз фальшиво улыбнулась, и заговорила:
- Позвольте представиться: я – Ирина Васильевна Шестакова, а это, - она указала на девушку – моя дочь Марина…
- Очень приятно, - кивнул Алексеев.
- Взаимно, - торопливо ответила мать, давая понять, что не намерена тратить время на любезности.
Ей не терпелось объяснить цель своего визита:
- Марина в балетной школе. Учится неплохо, уже начала выступать. В массовке кордебалета «Щелкунчик». Помните? Танец маленьких лебедей?
Течение ее речи прервалось. Подбородок вопросительно замер.
-Вы не ходите в балет?
-Нет, - равнодушно ответил Алексеев, - Мне не до балета. Очень много срочной работы...
14.
Мать продемонстрировала выразительное движение плечами.
-Вы не любите балет…Какая досада…Это дело вкуса, конечно… Мы с Мариной,- она приласкала дочь взглядом,- живем только балетом…
«Я вижу, к чему это привело»,- подумал Алексеев, и тоже сделал красноречивое движение плечом.
«Военный», - догадалась мать, - «Но, скорее всего, бывший…Форму уже почти не держит…Работа нервная…»
Ее взгляд слегка смягчился.
15.
Тем временем Яков внутренне настраивал себя на позитив.
«Если бы Глотова знала, что я сейчас переживаю, она бы меня похвалила…, - думал он и ощущал ускорение сердцебиения, - Она бы сказала, что я - лучший редактор на свете… и что она меня любит…»
От этой мысли кровь Алексеева активнее забегала по венам, и ему стало жарко.
Он легко и непринужденно снял пиджак и небрежным жестом бросил его на соседнее кресло.
16.
«Как откровенно заигрывает!», - опешила Ирина Васильевна, - «Ни стыда, ни совести!»
-Ну так вот…- запинаясь, продолжила она, - Предстоял концерт…Решающий…самый важный…отчетный…Вы меня слушаете?
Она вопросительно посмотрела на Алексеева.
-Да, - спокойно ответил Яков.
«Нет, ну хоть бы бровью повел…- внутренне возмутилась мать, - Сидит в кресле, как на троне! Бумажный король, понимаете ли!»
Ее глаза иронично сузились.
17.
-Это во многом судьба ученика. Понимаете? СУДЬБА! – Ирина Васильевна ожидала от Алексеева активного сочувствия.
Кисти ее красивых рук замерли, словно в ожидании восторженных поцелуев.
18.
Но Яков никак не мог взять в толк, чему именно надо сочувствовать.
«Судьба ученика» казалась ему вторичной по отношению к «судьбе человека», который безмолвно и жертвенно сидел перед ним.
Взгляд дочери был безжизненным, потухшим и уже почти потусторонним.
19.
-Попробуйте представить себе,- протянула мать с явным раздражением.- Марина танцует этюд Шопена. Стремительное движение. Полет. Она это делает неподражаемо…
В этот момент Алексеев отчетливо представил себе вечернюю встречу с Глотовой.
Он увидел внутренним взором «Лабиринт», уютный маленький столик, и Карину, подносящую к губам бокал с красным вином…
«Да, она делает это неподражаемо», - согласился Яков и учтиво кивнул собеседнице.
20.
Ирина Васильевна изо всех сил пыталась скрыть свое раздражение, но оно становилось все очевиднее.
-Перед самым концом вариации – прыжок. Один, потом другой, и так всю сцену надо…вдоль,- она воспроизводила движения дочери руками.
Лицо Алексеева оставалось удовлетворенным и нездешним.
Он явно думал о чем-то своем, и то, о чем он думал, увлекало его намного больше, чем муторный рассказ о прыжках балерины.
21.
Мать начинала паниковать.
Она не знала, на каком языке разговаривать с человеком, который не ценит искусства.
Высшего достижения человечества.
Того, что она считала святой и непреходящей ценностью.
Обычно в подобных случаях она обрывала разговор, не видя причин опускаться до чужого невежества.
Но сейчас…
Сейчас все было не так просто…
22.
Ирина Васильевна еще раз осторожно покосилась на Марину.
Девушке очевидно требовалась рекламная поддержка.
Матери хотелось, чтобы Алекссев лично написал о ней pr-статью.
И не одну, а несколько.
Ирине Васильевне требовался целый сериал, длиной в пять-шесть номеров.
23.
Она уже почти видела их – блестящие, эффектные страницы «Самого» с фотографиями дочери.
В балетной пачке и на пуантах.
И надписью: «Арт-бизнес: истоки, проблемы, перспективы»
24.
Нет, эта мечта не должна была умереть.
Мать приготовилась к тяжелой и мучительной борьбе за ее реализацию.
25.
Она собрала всю ту силу воли, которая у нее еще осталась. Затем внутренне перешагнула через собственные представления о должном.
После такого подвига неплохо было бы отдохнуть и расслабиться, но Ирина Васильевна приказала себе продолжать рассказ любой ценой.
26.
Мать говорила о балете с таким лицом, словно речь шла не об искусстве, доставляющем зрителю радость, а о героической обороне Воронежа времен второй мировой войны:
-Когда Марина почти пересекла сцену – раздался свист. Из зала. Бандитский свист…Ну, вы понимаете…Эти новые русские…Они ведут себя, как хотят…У них нет ничего святого. Моя дочь споткнулась и…упала. Раздался оглушительный смех…- голос матери дрогнул.
27.
Яков с трудом удерживал себя от язвительных комментариев.
В конце концов он задал самый нейтральный, из всех известных ему, вопросов:
-Когда это случилось?
-Уже полгода назад… Все это время у Марины в ноге боли от ушиба, и она боится наступать на нее. Не может даже ходить, как следует, какой уж там балет. Врачи не в состоянии найти источник боли, а страдания просто адские, особенно по ночам. Марина хромает. Доченька, покажи, пожалуйста, как ты ходишь…
Девушка поднялась.
-Не надо. Я вполне представляю,- запротестовал Алексеев.
Ему вовсе не хотелось дополнительных сцен.
Он вообще не любил посвящать рекламодателям больше времени и внимания, чем это положено по общему графику.
28.
С точки зрения корпоративной этики, главный редактор был прав.
Рекламодателей можно и должно удерживать в рамках разумного.
По трем очевидным причинам.
29.
Во-первых, если каждый рекламодатель начнет демонстрировать незаживающие раны, «Самый» превратится в богадельню.
А ему надо оставаться деловым журналом.
30.
Во-вторых, если все рекламодатели станут настаивать на интересных им, разнообразных и разноплановых темах, журнал утратит единую концепцию.
Он перестанет быть «Самым», а станет черт знает чем.
31.
В-третьих, Алексеев, как главный редактор, имел некоторое право на личные симпатии и антипатии.
И ему совсем не хотелось посвящать арт-бизнесу несколько тематических страниц.
Даже за деньги.
32.
Главному редактору казалось, что проблема слияния бизнеса и искусства надумана.
Слишком мало удачных симбиотических примеров.
Да, разумеется, есть Платоновский фестиваль, есть фестиваль «Чернозем».
Все больше и больше коммерческих культурных центров, издательств и галерей.
Открываются частные школы искусств. Они растят кадры для будущих pr-агентств…
33.
Но все это - лишь небольшие острова в бушующем океане миллионного города.
Для кого-то, безусловно, эти острова – последняя надежда на спасение.
Они социально оправданы и необходимы - как и телефоны доверия, и сайты анонимной помощи.
34.
Но в целом арт-бизнес пока не оказывает никакого мало-мальски заметного влияния на экономику города.
И тратить на его обсуждение так много времени и сил, как того требует Шестакова, Алексеев решительно не желал.
35.
По правде говоря, он считал, что Ирина Васильевна пришла не по адресу.
Ей свою больную дочку нужно вести не в журнал, а в центр психологической помощи.
И чем скорее, тем лучше.
ЧАСТЬ II
МАРИНА ШЕСТАКОВА
ПОПЫТКА – НЕ ПЫТКА?
1.
После продолжительных уговоров Алексеев согласился поработать с Мариной.
Но поставил свои условия.
Первое: чтобы на каждую встречу с ним Марина приходила одна, без мамы.
Второе: чтобы Ирина Васильевна не вмешивалась в их творческую деятельность.
2.
Со вторым условием вышли большие трудности. Ирина Васильевна восприняла его истерически:
-Без меня ничего не получится!- твердила она, и ее прекрасные глаза затуманивали слезы.- Бедная моя девочка! Боже мой!
Алексеев, как мог, старался ее успокоить:
-Получится. Можете не сомневаться. У меня многолетний опыт.
3.
Успокаивал он только на словах, а в глубине души надеялся на то, что Ирина Васильевна сдастся, сломается и откажется от своей затеи.
Как это будет прекрасно! Сколько трудной работы можно будет не делать!!!
4.
Но не тут-то было.
Ирина Васильевна не отступала.
Ее снедала жажда славы.
Славы любой ценой, славы после позора…
-Хорошо,- говорила она строгим прокурорским тоном,- Но вы за все отвечаете. Малейшее ухудшение и я…я…подам на вас в суд!
- Ваше право,- парировал Алексеев,- У меня вас таких десять. Каждый день угрожают, и не только судом. Я уже привык.
- Но как… как вы можете оставаться таким хладнокровным? – теряя самообладание, стенала Ирина Васильевна.
- Я - профессионал, - отвечал Яков, - Занимаюсь экономической аналитикой. Психотерапия рекламодателей в мои прямые обязанности не входит. Но, раз уж она необходима, я потребую у исполнительного директора премию…
Главный редактор говорил все это с очевидной гордостью за себя.
Он был твердо уверен в положительном исходе дела.
5.
Ирина Васильевна смотрела на него и поражалась: как можно быть таким самоуверенным?
«Не граничит ли такая уверенность с глупостью?» - думала она, доставая из сумочки очередной бумажный платочек.
«Нет, не граничит, - подсказывала ей женская интуиция, - Это что-то другое. Возможно, харизма…»
6.
В первый день совместной работы Яков повел Марину в «редакционный» сад, ласково называемый журналистами «Эдемом».
Алексеев и его коллеги не раз убеждались: когда человек идет не по асфальту, а по зеленой травке, разговор складывается иначе.
Таинственная сила врачевания есть у деревьев, птиц и запахов цветущих растений.
Уже на первой встрече Марина ходила почти нормально. Она этого не заметила, но это было так.
7.
Яков задавал ей самые простые, банальные вопросы:
-Если бы ты не была больна, что тогда? Что бы ты делала, если бы у тебя была полная свобода?
К его удивлению, девушка не знала.
Марина надолго задумывалась. Потом отвечала что-то банальное, вроде:
-Уехала бы куда-нибудь. Подальше от Воронежа.
-Куда?
-Не знаю, - отзывалась она равнодушно.- К морю, наверное…
8.
Алексеев искренне удивлялся: впервые в жизни ему встречалась девушка, не умеющая мечтать!
Главный редактор знал много девушек и женщин, которые только то и делали, что грезили - во сне и наяву, по поводу и без, от скуки и по привычке.
Но девушку, у которой нет ни одной, даже самой простой, «дежурной» мечты, он видел впервые.
9.
-Может, ты вообще разучилась чувствовать?- интересовался Яков.
- Может, и разучилась, - вяло отвечала Марина.
Она ему не доверяла. Плечи ее вздрагивали, глаза хранили печать недоброй решимости.
Алексеев, словно не замечая этого, настаивал на откровенности:
-Мне хотелось бы понять – чувствуешь ли ты еще хоть что-нибудь, кроме своей болезни,- допытывался он.- Или в голове у тебя только она... Ты можешь поправиться, я в этом уверен. Но…тебе самой надо поверить в это. А ты не хочешь. Потому что тебе болеть очень удобно.
-Когда? – слегка оживлялась Шестакова.- Когда я вылечусь совсем?
-Думаю, недели через три или через месяц-полтора. Не больше. Будешь ходить ко мне три раза в неделю, гулять по саду, читать журнал и обсуждать то, что затронуло душу. И нога у тебя пройдет, как не было печали.
-Вы уверены?
- Абсолютно.
10.
Алексеев наблюдал за Шестаковой-младшей, и проверял свои ощущения.
Интуиция подсказывала ему, что болезнь Марины – это не просто несчастный случай.
Это посильная адаптация ее организма к будущим событиям.
11.
Любое событие, как волна, развернуто во времени. И то событие, которое должно случиться, уже в какой-то степени незримо присутствует в настоящем.
Надо просто уметь распознавать его нечеткие контуры.
12.
Яков смотрел на Марину, и пытался хоть что-нибудь распознать.
Ему было очевидно, что встреча с ней – это знак, ниспосланный свыше.
Но он никак не мог понять, что именно кроется за этим знаком.
Хорошо было бы посоветоваться с Глотовой, но ее телефон уже вторую неделю находился вне зоны доступа.
13.
Между тем редакционная жизнь продолжалась.
Все оставалось на своих обычных местах: сотрудники, которые умели работать, работали.
Сотрудники, которые умели плести интриги, плели интриги.
А таланты, способные совмещать и то, и другое работали в свое удовольствие.
14.
Марина приходила в «Эдем» регулярно, и беседы с ней становились все оживленнее и приятнее.
Дошло до того, что Яков устроил ей небольшую экскурсию по редакции.
15.
Сначала он показал ей свои лучшие фотографии.
Затем показал те, из которых получились обложки «Самого».
Потом они долго фантазировали и спорили, рассматривая разные варианты и черновики обложек.
16.
В процессе совместной работы Яков сделал несколько потрясающих открытий, которые изменили его отношение к Марине.
Во-первых, он обнаружил, что у девушки наличествует свой собственный художественный вкус.
Во-вторых, на его удивление, собственный вкус Марины принципиально отличался от всего того, что было привнесено строгим материнским воспитанием.
17.
Ирина Васильевна благоговела перед классикой и находилась в плену стандартных представлений обо всем, в том числе и об искусстве.
Дочь, в отличие от матери, очень хорошо понимала символику авангарда, прекрасно ориентировалась в ней и даже могла ее дополнять.
Все это было очень интересно, но для ее выздоровления не имело решающего значения.
Значение имела только сила воли.
Сила, порожденная желанием начать новую, самостоятельную, здоровую жизнь.
18.
И это желание начало постепенно просыпаться в Марине.
19.
Мать регулярно пыталась испортить все.
Она врывалась в редакцию, прямо в кабинет исполнительного директора Максима Розенберга, и, почти захлебываясь слезами, начинала сообщать, что во сне ее дочь стонет.
Бредит Яковом Алекссевым. И теми креативными процессами, на которые он открыл ей глаза.
Видавший виды Розенберг останавливал Ирину Васильевну своими непробиваемыми рассказами о том, что «от Алекссева, милочка, половина города стонет, и ничего, все живы, здоровы и являются нашими постоянными рекламодателями».
После этого он переводил разговор в коммерческое русло и мать понемногу отпускало.
20.
Между тем Марина все меньше жаловалась на боли в ноге, все реже вспоминала о травме и почти совсем не прихрамывала.
21.
Яков ждал последнего исцелительного мгновения, финала, когда полная уверенность вытеснит всякое опасение из головы Марины.
Но это невозможно было объяснить Ирине Васильевне. Она бы все разрушила.
22.
Новая встреча с матерью превзошла все его ожидания.
Шестакова появилась в его кабинете крайне возбужденная, с нервным оживленьем на лице.
Яков отметил резкую перемену в ней. Щеки провалились. Две складки у рта образовали презрительное полукружье. И все же она сохраняла необыкновенную привлекательность, и Алекссев невольно залюбовался ею.
23.
-Я пришла поблагодарить вас,- сказала мать, извлекая нечто из сумочки.- Вы были очень терпеливы с Мариной. Мы обе вам крайне признательны…
Она небрежно развернула вынутый предмет, и он оказался очень красивым, изящным, дорогим портсигаром, сделанным по индивидуальному заказу.
Яков невольно залюбовался этой необычной вещью.
В ту минуту мать еще больше, чем когда-либо, походила на исполнительницу некоей, совершенно не подходящей ей роли.
Алексеева поразило несоответствие оживленного возбуждения и тоскливой пустоты в глазах, манерной вычурности поведения и откровенной усталости – и от него лично, и от ситуации в целом.
Словно какая-то мистическая сила приковывала Ирину Васильевну к Якову, и этой силе она была не в состоянии сопротивляться, особенно теперь, после двух недель психологической войны.
24.
Но теперь мать собралась с духом и пришла сообщить, что считает вопрос исчерпанным.
Она прекращает всякое общение Алексеева с Мариной, давая тем самым ему понять, что он - самонадеянный дурак.
А Ирина Васильевна, смотрите-ка, великодушна.
Она не бьет лежачих.
Она благодарит их!
Увлекательнейшее зрелище.
Не думала ли мадам потерпевшая, что главный редактор растрогается?
25.
Яков встал, чтобы не видеть портсигара, отошел к окну.
Надо было реагировать. Не дать ей утвердиться в своей правоте. Но что лучше сделать?
Если начать ее уговаривать, она проявит характер и не уступит ни за что. Если наорать, она закатит истерику.
Оставалось только одно. Самое верное средство.
Перехитрить.
-Мне кажется,- проговорил он, подмешав в интонацию достаточную дозу грусти,- что у Марины в последние дни некоторое ухудшение. Вы не заметили?
Алексеев не обернулся. Он продолжал смотреть в окно. Но он понял, что сработало.
Послышалось прерывистое дыхание, которое мать не смогла запереть в груди.
26.
Яков выдержал приличествующую моменту театральную паузу.
Обернувшись, он увидел уже не Ирину Васильевну, а иную, не известную ему женщину.
Лицо матери изменилось до неузнаваемости: подбородок беспомощно обмяк, глаза застлала пелена ужаса.
Алексеев увидел то, чего не видел никогда: остатки некогда сильной и прекрасной женщины, окончательно и бесповоротно разгромленной жизненными трудностями.
27.
-У нас уже билеты,- произнесла мать невнятно, голос ее потух и надорвался.- К морю…- Ирина Васильевна металась между необходимостью действовать так, как она предполагала, и страхом повредить дочери.
Яков увидел ее стиснутые пальцы.
Это неимоверно возбудило его.
28.
-Что вы предлагаете? – почти шептала Шестакова, - Вы же видите – от всей вашей журналистики Марине только хуже…
Голос матери постепенно набирал силу.
- Вы бессильны. Значит…
Ирина Васильевна тоже сделала паузу:
- Значит, надежда только на перемену обстановки. Ждать бессмысленно.
Алексеев молчал.
Выдержка. Только она могла спасти его. Многолетняя закалка, привычка быть на публике, управлять своими эмоциями.
Все это работало, как иммунитет. Надежное средство против любой паники и истерики.
29.
-В чем вы находите ухудшение? – Ирина Васильевна расцепила пальцы, кожа медленно начала розоветь.- Это…очень серьезно?
Страх за дочь взял верх над амбициями.
-Это бывает,- нехотя откликнулся Яков,- на последнем этапе. Думаю, выздоровление близко. Марина будет и ходить, и танцевать, и статьи писать. Если захочет, конечно. Из нее получится очень талантливый журналист.
- Журналист?- мать, наконец, дала себе волю.- О чем вы говорите? Моя дочь рождена для балета! Две недели вы мучили ребенка, рожденного летать, возвыситься над ординарностями. И вот теперь хладнокровно заявляете мне, матери, что есть ухудшение и пытаетесь сделать вид, что это естественно. А для кого естественно? Для вас – она выговорила местоимение с убийственным оттенком брезгливости.
- В ваших «журналистских экспериментах», конечно, естественен какой-то процент брака. Но моя дочь предназначена для высокого, и я не могу допустить, чтобы она стала…
Ирина Васильевна затруднилась подобрать слово.
- Журналистом, - подсказал ей Алексеев.- И очень толковым, кстати. Марина талантлива. У нее большое будущее. Уверяю вас, это звезда.
30.
Яков умолчал о будущем Ирины Васильевны: ее ждали бессонные ночи, опустошенное одиночество, угрызения совести и осознание бессмысленности всех принесенных ею жертв.
Конечно, думал главный редактор, у Ирины Васильевны есть и другие заботы, помимо дочери.
Есть некий муж, биологический отец Марины…
31.
Супруг, видимо, давно и основательно разочаровался в семейной жизни…
И низвел свою отцовскую функцию до хладнокровного финансирования.
32.
Даже беглого взгляда на семью Шестаковых было достаточно, чтобы понять: отца в ней психологически нет.
Сергей Шестаков – не столько отец, сколько финдиректор. Обеспечивает жену и дочь денежными средствами… и ни во что не вникает и не вмешивается.
33.
В связи с отсутствием материальных проблем, Ирина Васильевна не сильно загружена на работе.
От безделья и придумала себе это: неординарное предназначение Марины, необходимость пожертвовать ради нее многим, заботиться о ней день и ночь, готовя ее к самому высокому, что, с ее точки зрения, может быть – к жизни в искусстве.
34.
Логика Ирины Васильевны казалось Якову странной: почему мать чувствовала некое «предназначение» только у дочери, а не у самой себя?
Может быть, стоило начать «путь к вершинам» с собственных успехов?
35.
Но финальную битву за Марину Ирина Васильевна проиграла.
Не смогла.
Не выдержала.
Устала.
Алексеев оказался слишком сильным и опытным противником. Шестакова не ожидала этого. Она его недооценила…
36.
-Вы не имеете права так безапелляционно распоряжаться судьбой моей дочери. Посоветуйтесь хотя бы…
Проще всего было тогда согласиться с ней. Именно в тот момент. Пусть улетают, куда хотят. И так уже истратил на них уйму времени и энергии. Пламенный привет. Делайте, что хотите, мадам.
Но это было не в его принципах. Начатое надо довершать. Шестакова не верила? Что ж, она поверит.
Для нее журналистика – это пустые слова? Профессия на грани шарлатанства?
Что ж, он заставит ее относиться к СМИ по-другому, с уважением.
37.
-Итак, договорились? – сказал Алексеев.- Вернемся к нашему разговору позже.- Яков отвернулся от нее.- Оставьте меня еще на неделю с Мариной. Она будет совершенно здорова, уверяю вас. Пусть приходит завтра в четыре.
-Вы хотите настроить ее против меня!- закричала Ирина Васильевна хрипло.- Но это у вас не получится.
Мозг Алексеева вел двойную игру. Долг звал его к жестокости, резкости формулировок, а непосредственное чувственное побуждение – к ласкам и утешению.
38.
Ирина Васильевна уловила эту игру, и она произвела на нее «зеркальное» впечатление.
Ее тоже начало раздваивать.
Яков был просто ошеломлен несовпадением. Нарочитая поза, манерные жесты, изысканные выражения, утонченный вкус – и кричаще-откровенный взгляд, нагие глаза, в которых нет даже желания – только пустота и безумие.
-Если с Мариной что-то случится, я, я… - мать опустила руки, и они сползли вдоль тела.- Я не переживу этого…
Теперь ему действительно стало не по себе.
Пока Ирина Васильевна кричала, проявляла характер, грозила ему всеми карами земными – все было в порядке.
В борьбе за Марину они с Ириной Васильевной, к сожалению, стояли по разные стороны баррикад.
Что поделаешь. Так часто бывает.
39.
Но теперь творилось что-то неладное.
У Алексеева возникло такое ощущение, словно противник, которому положено было стрелять в него, вдруг внезапно выстрелил в себя.
40.
После этой истерики Яков всерьез задумался: а что будет, если Марина действительно вылечится?
И наступит тот день, когда она уйдет из «Самого» навсегда?
Возможно ли это?
Или он всегда будет ее лечить, но никогда не вылечит окончательно?
41.
Главный редактор зажег свечу и поставил ее перед собой.
Он долго смотрел на огонь, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства.
Его попытка облегчить страдания другому человеку медленно, но верно превращалась в пытку для него самого.
Значит, он где-то допускал ошибку.
Но где?
НЕБЕСНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
1.
Глотова сидела в аэропорту, ждала сообщения о своем рейсе.
Рейс все время откладывали: сначала на три часа, потом на четыре.
Этим же самолетом в Сочи улетал и воронежский цирк. Циркачи оккупировали почти весь зал ожидания и расположились в нем вольно, как цыгане: на полу и на креслах.
2.
Мимо Карины прошел невысокий, кривоногий мужчина, чем-то отдаленно похожий на Максима Розенберга.
Времени было много, и от нечего делать Карина вспомнила 2005 год и свои отношения с будущим исполнительным директором журнала «Самый».
В другом случае она бы про них не вспомнила.
Мало хорошего было в тех отношениях.
3.
Максим Розенберг и Карина Глотова встретились в редакции «Воронежских новостей» в 2002 году. Тогда это была популярная газета.
Оба работали корреспондентами и подавали большие надежды.
4.
Тогда, в далеком 2002 году Глотова не обращала особенного внимания на Розенберга: у нее были другие проблемы.
Сначала по швам затрещал первый официальный брак с поэтом Александром Малышевым, затем, после нервотрепки с разводом, начались долгие и трудные отношения с фотографом Сергеем Куренковым.
5.
Розенберга она заметила только в 2004 году, но и в этот раз ей не повезло: отношения оказались ненадежными и непрочными.
Как только схлынули первые горячие волны, океан страсти обнажил уродливое дно с обломками чужих кораблей и телами утопленников.
Молодые люди стали отчаянно ругаться, ссориться из-за пустяков.
Это болела их любовь, поминутно отхаркивая кровяные сгустки многочисленных несоответствий.
6.
Любовь долго болела, и, в конце концов, умерла.
Но и разойдясь, Глотова и Розенберг продолжали конфликтовать – через знакомых и социальные сети.
7.
Основная тема их ссор была примерно такова: Карина считала Максима кретином, не способным соответствовать ее многочисленным талантам.
Максим, в свою очередь, утверждал, что талант – явление для женщины необязательное, а вот ее способность к устойчивому чувству - это насущная необходимость.
8.
Противоречия были так глубоки и так основательны, что не было ни одного шанса уладить конфликт мировым соглашением.
Развод казался самой легкой и самой адекватной мерой.
9.
Они разошлись и встретились через десять лет.
Максим был женат на верной женщине, и у него подрастала прекрасная дочь.
Несмотря на явный успех на семейном и профессиональном поприще, Розенберг плохо выглядел, скучал в браке и не любил свою работу.
Он откровенно тяготился тем «верным и надежным», что накопилось за десять лет, и неистово мечтал о перемене участи.
Его страстно тянуло к Глотовой, как к гарантированному источнику приключений.
10.
Карина, напротив, была счастливой и популярной пиарщицей, не желающей никаких перемен.
11.
Встретившись, Розенберг и Глотова снова начали ссориться.
«Точкой отсчета» стала та самая фраза, на которой они прервались десять лет назад.
Как будто не было огромного океана времени, и они расстались только вчера.
Это испугало Карину. Она не хотела возвращаться в ту же мутную воду.
12.
На первой же встрече Глотова объявила Розенбергу, что если он желает видеть ее автором рекламной стратегии «Самого», ему придется смириться с одним принципиальным условием.
С тем, что в центре pr-перфоманса будет не он, а Яков Алексеев.
- Но почему? – опешил Розенберг.
- Потому что твое время прошло, - отрезала Глотова.
Подумав, она добавила:
– Твое время осталось в 2005 году. Тогда был твой звездный год. Но сейчас ты не способен вывести «Самый» из кризиса. Ты сам в глубоком личном кризисе, и «черные полосы» у тебя только начинаются. Алексеев – это единственный реальный лидер. У него есть будущее.
От такого заявления, сделанного прямо и без экивоков, Максим завис, как старый редакционный компьютер.
- А у меня, по-твоему, будущего нет?- удивился он.
- В журналистике – нет. Тебе нужно уходить из этой профессии. И чем скорее это произойдет, тем лучше.
Это был мощный удар.
Максим расстроился и поник.
То, что в нем осело и успокоилось за прошедшую жизнь, теперь вновь всплыло со дна души, как бывает, если в пруду поворошить палкой.
- Вообще-то исполнительный директор «Фактора»,- не Алексеев, а я, - мрачно намекнул Розенберг.
Глотова повела плечом.
- Это ничего не меняет. Я буду работать только с Яковом. Либо с ним, либо ни с кем.
Глаза Розенберга стали холодными и острыми, как два опасных лезвия.
13.
Медный голос, объявляющий посадку на самолет, выдернул Глотову из омута воспоминаний и вернул в реальность.
Циркачи заохали, задвигались, засуетились и запричитали, как настоящий цыганский табор.
Карина была захвачена их пестрым потоком, и как-то незаметно для себя оказалась в самолете.
14.
Самолет шел толчками, а потом оседал вниз, и всякий раз, когда он оседал, сердце замирало в предчувствии конца.
Глотова не столько боялась смерти, сколько дороги к ней.
А дорога предстояла длинная, секунд в тридцать, и что самое неприятное – совершенно осмысленная.
Наверняка удастся окинуть последним взором прожитую жизнь и опять ощутить стыд за вольные и невольные ошибки.
15.
Потом, скорее всего, придет горькое сожаление о них…
После наступит финальное чувство завершенности.
Ощущение, что спектакль окончен, свет вот-вот погаснет и больше уже ничего не исправить.
Глотовой было неприятно именно это ощущение.
Она не любила фатальности.
16.
Между тем самолет благополучно набрал высоту.
Все пассажиры откинулись на спинки своих кресел, и занялись своими делами.
Карина лениво взглянула влево и вскрикнула от неожиданности – в соседнем кресле, как ни в чем ни бывало, дремал Алексеев.
Она инстинктивно осенила себя крестом, но Яков не исчез.
«Не может быть, - мелькнуло у нее в голове, - Нереально!!!»
17.
Она осторожно взяла его за руку и подумала, что теперь умирать особенно обидно.
Обидно, но не страшно.
18.
Алексеев почувствовал, что кто-то третий бесцеремонно распоряжается его телом и стремительно проснулся.
Придя в себя, он посмотрел на Глотову, как домашний бульдог на входную дверь.
Ему необходимо было удостовериться, что все нормально - за дверью не воры, а хозяйка.
19.
После того, как произошло опознание, мышечное напряжение спало.
Бульдог спрятал воинственный оскал и начал проявлять радость: возвращение хозяйки означало вкусный ужин и ласки.
20.
- Мы горим, - сказала Карина и кивнула в сторону иллюминатора.
- Ага, - подтвердил Алексеев, - еще как горим!
Он улыбнулся – откровенно и призывно.
Бульдог внутри него оживился и завилял обрубком хвоста.
Он был готов прыгнуть сверху и посоревноваться в том, у кого горит сильнее.
- Я не в том смысле! – прервала его Карина, - Самолет горит!!!
21.
Алексеев перегнулся к иллюминатору и сделал вид, что смотрит в окно.
Это был единственный шанс оказаться ближе к соседке и вдохнуть аромат ее духов.
22.
- Это сигнализация, - сказал он, вернувшись в свое кресло и медленно выпуская из легких кайфосодержащий воздух. – Опознавательные знаки.
- А зачем они нужны? – удивилась Глотова.
- Чтобы на нас не наскочил другой самолет.
23.
Карина снова припала к иллюминатору.
Огни действительно вспыхивали с одинаковыми промежутками, как будто пульсировали.
«Нет, так не бывает при пожаре», - успокоилась она, - «Свободный огонь рвался бы неравномерно…»
24.
Между тем в самолете погас свет.
Пассажирам недвусмысленно предлагалось поспать, и Карина закрыла глаза.
Алексеев тоже подумал об отдыхе, откинул свое кресло, и их головы оказались рядом.
25.
От Якова исходило тепло, тянуло, как от батареи.
Хотелось не отодвинуться, а приблизиться, чтобы не было так одиноко и страшно между землей и небом.
26.
Сначала он пододвинул к ней локоть – чуть-чуть, на полсантиметра.
Это был осторожный, дипломатический жест.
Ненавязчивое приглашение на свою территорию.
27.
Глотова почувствовала эти полсантиметра и не отодвинула руку.
«Как это символично, - подумала она, - начинаем дружить локтями…но, в сущности, иначе и быть не могло…»
Она улыбнулась, но в темноте ее улыбку никто не заметил.
28.
Из локтя Якова текла энергия здорового биополя.
Вкусная энергия желания.
Она стремилась опутать Карину с ног до головы и заключить ее в свой сладкий кокон.
29.
Было темно, тихо, но она слышала, как в тишине стучит его сердце.
30.
Карина положила голову на любезно придвинутое плечо, и почувствовала, чего добивается и ради чего так отчаянно рискует ее любимый редактор.
31.
Все дело в живых, настоящих эмоциях.
Эта энергия нужна ему как воздух, но в «Самом» ее очень мало.
А без нее он тускнеет и теряет интерес.
Сначала – к профессии, потом – к жизни.
32.
Глотова знала, что нужно делать для того, чтобы он «зажегся».
Нужно совместить две противоположности.
С одной стороны, быть стервой: острить, конфликтовать и уязвлять самолюбие, с другой – любить, ласкать и возбуждать на творческие подвиги.
33.
- Я тебя брошу, - тихо сказала она, когда Алексеев начал утопать в ее волосах.
- Хорошо, - согласился Яков, - делай со мной, что хочешь. Я на все согласен…
- Отлично! Тогда я тебя не только брошу. Я еще тебе неоднократно изменю…
34.
Они разговаривали шепотом, потому что страсть забила горло. И разговаривали только для того, чтобы отвлечься от непреодолимой тяги.
35.
- Знаешь, я только сейчас понял, что означает твое имя, - кое-как проговорил Яков,
- Ты – Карина. Кара Господня.
Казалось, он с трудом подбирает слова.
- Не только кара, – поправила Глотова, - КАР-и-НА. Кара и награда.
36.
Ей тоже не хотелось разговаривать.
Она выпивала энергию его биополя, как игривое вино. Хотелось навсегда запомнить этот вкус.
Вкус мечты, случайно ставшей реальностью.
37.
- Можно у тебя спросить… - осторожно прошептал Алексеев, - Ты знаешь секрет счастья?
- Да, - кивнула Карина, - Это не тайна. Его все знают…
- Я не знаю, - уточнил Яков, - расскажи…
38.
- Секрет счастья прост и давно известен, - оптимистично начала Глотова, - Он заключается в правильном энергетическом балансе.
- В чем-чем? – переспросил Яков.
- В балансе, - повторила Карина. - То есть ты отдаешь порцию любви и энергии и приблизительно столько же получаешь здоровья, денег и других форм счастья. Если ты отдал энергии в пять раз больше, чем получил денег и благополучия, то у тебя будет стабильное здоровье и общее счастье. Если же ты получил или хочешь получить в несколько раз больше, чем отдал, то ты – больной человек. Уже не ты будешь владеть богатством, а богатство будет владеть тобой.
- Что-то я не очень понимаю… - пробормотал Яков, - Приведи пример…
39.
- За примерами далеко ходить не надо, - улыбнулась Глотова, - У вас в «Самом» их целый рассадник…
- То есть… - непонимающе протянул Артем, - Ты на что намекаешь?
- Ни на что, а на кого, - поправила Карина, - Я намекаю на Розенберга. Десять лет назад он вознамерился взять больше, чем планировал отдать. Теперь страдает от болезней и неприятностей, мучается от ревности, одиночества и опустошения. Следом за ним беда перешла на Татьяну Мамину. Она тоже хотела откусить больше, чем полагается… но поперхнулась раньше, чем успела проглотить.
40.
- А кто следующий? – поинтересовался собеседник.
- Следующей будет Юля Костюкова…-
- Ты уверена?
- Абсолютно. У нее энергетика разбалансирована – сказывается дурное влияние Розенберга. Юлю слишком нацелили на личный успех и обогащение. Сейчас для нее это опасно, дальше будет губительно. Если она не начнет бескорыстно заботиться о ком-то, то у нее активируются все скрытые заболевания…
Алексеев почесал затылок.
- А они у нее есть? Я что-то не замечал…
- А ты вообще обращал на нее внимание?
41.
Яков усмехнулся.
- Да, по правде говоря, не слишком…
- Вот именно. Она тебе не интересна. Юля «девушка-функция», «девушка-робот». У тебя таких в избытке. Даже в переизбытке.
42.
Алексеев наклонился к собеседнице и осторожно спросил ее:
- И что теперь будет?
Бархат в голосе неудержимо нарастал.
- А что может быть? – удивилась Глотова, - Ничего страшного. Все будет более-менее в порядке. Пока ты отдаешь энергию, будешь получать свою порцию счастья.
43.
- Да, но у меня есть любимая жена. Я к ней прекрасно отношусь. Но то, что я чувствую к тебе, я не чувствовал ни к кому и никогда. И даже не знал, что так бывает.
- Как? – удивилась Карина.
- Воздушно, - выдохнул Яков. – Легко. Не по земному.
44.
Глотова погладила его по плечу.
- Не бери в голову. Это небесное притяжение на тебя так действует…
- Что-что? – переспросил Яков.
- Небесное притяжение, - повторила Карина, - Феномен такой. Редкий, но меткий. Понимаешь, люди – не птицы, и небо - не их среда обитания. Когда они попадают в небо, случаются кратковременные помешательства. Кто-то начинает петь, кто-то пить. Кого-то тянет на суицид. Счастливчики, вроде нас, ощущают непреодолимую тягу друг к другу. Но все это временно. На земле это проходит.
- Как проходит? – удивился Яков.
- Очень просто. Рассеивается, как наваждение.
45.
Она нежно потерлась о его щеку.
- На земле все будет хорошо. Ты вернешься к жене и все забудешь.
- Да, вернусь, - кивнул Яков, - но не забуду… не хочу забывать…
46.
Он помедлил с минуту, а затем осторожно поинтересовался:
- Слушай, а земное притяжение никак нельзя организовать? Я бы с удовольствием пригласил тебя в кафе. Я соскучился по «Лабиринту». Давно там не был…
- Почему? – удивилась Карина.
- Без тебя не ходил – не интересно…А с тобой все никак не получается. Ты все время в «Финансисте» - работаешь на моих конкурентов…
Он красноречиво вздохнул.
47.
Вздох завис между ними, как маленький воздушный мостик.
- Я ушла в «Финансист» из-за тебя. Другого выхода не было. У тебя начиналась душевная близорукость: ты переставал ощущать свои горизонты. И в личном плане, и в профессиональном. Необходимо было, чтобы ты вылез из своего подвала на улице Независимости и заметил настоящую вершину успеха.
- Это ты про галерею «Чужого», что ли? Хочешь, чтоб я снял офис на пятнадцатом этаже?
- Хочу.
- Зачем?
- Активируем небесное притяжение. Вдвоем. На крыше.
48.
Алексеев рассмеялся и не заметил, как соединительный вздох поменял свою конфигурацию.
Он превратился из мостика в качели.
49.
Качели сразу повлекли Глотову вверх:
- Понимаешь, ты все время совершаешь одну и ту же ошибку: ставишь на первое место что-то земное, например, свое человеческое сознание. А на первом месте всегда должна быть любовь к Богу и к ближнему, иначе начнется распад души. Обычно распад проходит в три этапа: сначала – греховное поведение, потом – утрата нравственности, потом – болезни и смерть. Ты когда-нибудь задумывался над тем, почему секс и алкоголь так тесно связаны?
Алексеев отрицательно помотал головой.
- Я над этим не задумывался. Я этим наслаждался…
-Очень плохо, - вздохнула Карина.
- Почему? – удивился Яков.
- Потому что алкоголь притупляет высокие чувства, огрубляет их и переводит душу в животное состояние. Божественная энергия слабеет, а животная – активизируется.
- И чем это грозит?
- Тебе лично?
- Да, лично мне. Остальное человечество пусть живет так, как хочет.
50.
- Тебе лично это грозит смертельно опасными ситуациями и полным развалом будущего. Если ты будешь увлекаться алкоголем, то в твоем подсознании окончательно ослабеет стремление к Богу. Затем из жизни уйдет любовь, и ее место займут примитивные желания. Ты будешь искренне хотеть, чтобы к тебе пришло чувство возвышенной любви, но небесного притяжения уже не будет. Вместо него распустится весь букет животных желаний. А потом у тебя начнет разрушаться семья, твои дети станут алкоголиками и наркоманами, а внуки начнут совершать преступления. Ведь получение удовольствия будет для них главным смыслом жизни. Ради этого они, так же, как и ты в свое время, будут убивать любовь в своей душе, отрекаться от высоких чувств, заставляющих сдерживать вожделение.
Алексеев неловко осенил себя крестом.
- Господи, кошмар какой… - еле слышно пробормотал он.
- Вот именно, что кошмар, - подтвердила Глотова, - Так что ты лучше не пей. О детях подумай…О внуках…
51.
Внезапно в их диалог ворвался казенно-женственный голос:
- Самолет пошел на снижение, - объявила равнодушная стюардесса.- Приведите кресла в исходное положение, пристегните ремни.
Зажегся свет. Пассажиры задвигались, активно просыпаясь и пристегиваясь.
52.
Карина посмотрела в угрюмое, задумчивое лицо Якова и поняла, что ее слова произвели на него глубокое впечатление.
«Вот и хорошо, - улыбнулась она, - Может, одумается, пока не поздно…»
53.
Самолет пошел вниз, утробно воя.
Садился он толчками, так же, как и взлетал.
Машине было тяжело и тошнотворно.
Примерно также ощущали себя и люди, заключенные в ней.
54.
«Ничего, скоро все закончится», - утешала себя Карина, - Хорошо, что меня не тошнит и голова не кружится…»
Она привычно достала из сумочки пудреницу, открыла ее и взглянула на свое отражение.
У отражения был неимоверно серьезный взгляд и плотно сжатые губы.
55.
Глотова попробовала улыбнуться еще раз – получилось неестественно и неприятно.
- Нам не стоит видеться, - сказал Яков.
- Конечно, не стоит, - поддержала его Карина, - Мы уже все выяснили…
- Я не в этом смысле, - перебил ее Алексеев, - Я хочу проверить свои чувства.
- То есть? – удивилась Глотова.
56.
Яков посмотрел на собеседницу долгим тяжелым взглядом.
- Я хочу понять, что я к тебе чувствую… - он сделал красноречивую паузу, - Если это всего лишь вожделение – я смогу тебя забыть…
- А если нет? – поинтересовалась Глотова.
- Если нет – значит, это серьезное чувство…
- И что тогда?
- Тогда за него надо бороться. Оно ведь и есть настоящий смысл жизни, если я тебя правильно понял…
В этот момент самолет сделал последний трудный рывок. Через несколько минут он приземлился, воя и громыхая так, словно это аварийная посадка.
57.
Измученные люди покидали намоленный салон долго, мутно, устало и без малейшей благодарности за свои сохраненные жизни.
У большинства уже пищали оживающие «мобильники».
58.
Чувство полета выветривалось с невероятной быстротой, уступая место знакомым земным ощущениям.
С каждой секундой Глотова все сильнее ощущала, что ее метафизические чары исчезают, как Золушкины сокровища после полуночи.
59.
Она торопилась скрыться от Якова, пока он не заметил, что у нее нет ни платья, ни кареты, ни кучера.
60.
Ей повезло.
В пестрой толпе циркачей было легко затеряться, и Глотова не упустила этот шанс.
61.
Уставший и задумчивый Яков на несколько минут упустил ее из вида, а когда спохватился, было уже поздно.
Карина бесследно исчезла, не оставив ему на память даже туфельки.
ТЯЖЕЛОЕ ДЫХАНИЕ
1.
В Священных книгах сказано: люди будут относиться к тебе так, как ты относишься к ним.
Если ты улыбаешься человеку, он невольно улыбнется в ответ. Если ты улыбаешься судьбе, она тоже улыбнется в ответ.
Это постулируется, но не расшифровывается.
Но без детального перевода это утверждение сложно понять. Ведь зачастую человек, улыбающийся судьбе, получает в ответ только неудачи, проблемы и трудности.
Как же так?
2.
А все дело в том, что и люди, и судьба, и весь окружающий мир реагируют в первую очередь не на мысли, а на чувства, причем глубинные.
Если кто-то длительное время обижался на людей или презирал их, то даже когда он начнет улыбаться, его подсознание, о состоянии которого он и не подозревает, будет продолжать ненавидеть окружающих.
И в ответ на свою улыбку такой человек получит только оскорбления.
3.
Бесконечные подтверждения всесилия подсознания Ирина Васильевна Шестакова чувствовала на своем горьком опыте.
От ее улыбок никому не становилось ни теплее, ни светлее.
Наоборот, возникали все новые и новые проблемы.
4.
Началось все с того, что она переступила через свои истинные чувства и заставила себя начать улыбаться Алексееву.
Ей нужен был «ручной» главный редактор, помогающий манипулировать дочерью, держать ее под контролем.
Мать очень боялась, что юная и неопытная дочь «наделает глупостей», аналогичных тем, которые в свое время сделала она сама.
И за которые теперь расплачивается.
5.
Ради этой «благой» цели Шестакова эмитировала влюбленность, и готовность на «решительные перемены».
Проще говоря, на секс.
6.
Но Яков оказался «крепким орешком».
Он никак не «приручался», даже за деньги.
Шестакова удвоила сумму, добилась лояльности Розенберга, и… лишь усугубила конфликт.
7.
Алексеев начал избегать ее, игнорировать, отказываться от подарков и выгодных предложений.
Тогда Ирина Васильевна решила увеличить дозу женских чар.
Но не успела она начать, как Яков стремительно улетел в Сочи.
На всероссийский поэтический форум «Славянская лира».
Это было так неожиданно и так не похоже на него, что не могло не вызвать подозрений.
8.
Шестакова не поленилась перезвонить Розенбергу, и Максим Михайлович заверил ее в том, что поводов для волнений нет.
Алексеев действительно улетел в командировку.
В город Сочи, где даже самые темные ночи не могут скрыть креативных последствий олимпиады.
9.
«Какая еще «Славянская лира»?», - недоумевала Ирина Васильевна, - «Что главному редактору «Самого» делать на поэтическом форуме?»
«Поддерживать статус Воронежа как культурной столицы СНГ», - невозмутимо ответил Розенберг.
Затем он извинился, сослался на чрезвычайную занятость и положил трубку.
10.
То, что произошло, не укладывалось у Ирины Васильевны в голове.
Какая-то неожиданная командировка…
На какой-то странный форум…
Черт знает что!
11.
Она легла на диван и закуталась в пуховое одеяло.
С улицы доносились звуки «Ноктюрна» – кто-то громко включил музыку в машине.
Ей не хотелось вылезать из-под одеяла, и она с закрытыми глазами слушала волшебные звуки Шопена.
12.
Неожиданно ее внимание привлек звук, похожий на воркование голубя. Она подняла голову и увидела белоснежного голубя, который, вытянув шею, осторожно ступал по карнизу.
У него был легкий и изящный балетный шаг.
Он словно танцевал под «Ноктюрн», придавая ему новый, особенный, неповторимый смысл.
13.
В темных красках начинающейся осени голубь казался ослепительно белым, и это было очень красиво.
«Как он похож на Марину, - подумала Ирина Васильевна, и невольно улыбнулась – Так же, как и она, танцует на краю. Вот только голубь не упадет – у него есть крылья. Он взлетит, как и все птицы. А моя девочка упала... Значит – что? Крыльев у нее нет?»
Шестакова перевернулась на другой бок и укрылась одеялом с головой.
Защитилась от этой мысли.
14.
Она уже знала, насколько эта мысль опасна.
Месяц назад именно от нее случился первый приступ удушья.
Ирина Васильевна очень хорошо помнила, как это произошло.
15.
Она изводила себя сомнениями и внезапно почувствовала, что легкие отказались наполняться воздухом. Так и повисли двумя никчемными мешками.
Шестакова начала задыхаться…
Она пыталась кричать и звать на помощь, но голос предал ее, не издав ни звука.
16.
Если бы, падая, она не задела ангела – скульптуру-светильник, муж ни за что не услышал бы ее. Сергей Николаевич Шестаков, отец Марины, круглосуточно разговаривал со своими немецкими партнерами по скайпу.
Это было единственное занятие на свете, доставляющее ему безграничное удовольствие.
Он мог обходиться и без сна, и без пищи, и без секса, но не без общения по скайпу. Бесконечные разговоры с деловыми партнерами заменяли ему все: и семью, и любовную связь, и хобби.
17.
Светящийся ангел остался без своих прекрасных крыльев, но зато Ирина Васильевна осталась жить.
Она с благодарностью приняла эту жертву и полюбила бескрылого ангела еще сильнее.
18.
Это было несложно. Оказалось, что ангел без крыльев очень похож на человека.
На героя, спасшего от смерти.
На настоящего мужчину.
Полюбить настоящего мужчину очень легко, особенно когда живешь с не настоящим.
19.
В тот роковой вечер «Скорая» приехала неожиданно быстро – всего через пятнадцать минут. Молодой врач со всклокоченными черными волосами поставил капельницу с эуфиллином.
От врача сильно пахло медицинским спиртом – а может, и водкой.
Находиться рядом с ним было неприятно и нездорово.
Врач сам нуждался в срочной госпитализации.
В вытрезвитель.
20.
Это обстоятельство нарушило душевный покой Сергея Николаевича.
Шестаков, полностью отдавшись общению по скайпу, уже начал забывать, в какой стране и в каком городе он живет.
И тут ему наглядно продемонстрировали, где он и какие реалии его окружают.
Шестаков был взбешен.
21.
Ему стала очевидна колоссальная разница, разделяющая, как пропасть, Воронеж и Берлин. И эта разница могла стать губительной для его бизнеса.
Сергей Николаевич решил не допустить этого.
Он убедил себя в том, что если все обставить «как надо», то немцы ничего не заметят.
Их делегация приедет в Воронеж еще не скоро, и в пикантные подробности вдаваться, конечно же, не будет.
22.
Что делают представители концерна «Берлин маркт», когда приезжают на свои дочерние предприятия, Шестаков знал назубок. Или, как он любил повторять, «пошагово».
Немцы всегда следуют протоколу: в этом их национальная особенность.
Никакой спонтанности. Все четко по сценарию, отработанному до автоматизма: сначала - детальный осмотр предприятия, затем пара-тройка переговоров за закрытыми дверями, затем столько же – при открытых.
Во втором случае приветствуется легкая пресс-конференция: это льстит самолюбию гостей.
Затем подписываются документы, и устраивается фуршет.
Если не случается никаких форс-мажоров, немцы благополучно уезжают, и еще год общаются по скайпу.
Потом все повторяется.
И так до бесконечности.
В этом году процедура обещала быть стандартной, хотя из-за санкций возникли некоторые сложности, но их уже удалось уладить.
23.
В тот роковой вечер Шестаков решил: во что бы то ни стало не допустить никаких новых форс-мажоров. Достаточно и тех проблем, которые возникли из-за нелепых «санкционных списков»
На следующий же день он повез жену к лучшему диагносту города.
Олег Михайлович Кулагин – в белом халате и круглых очках в железной оправе, напоминал героев Чехова, а может, и самого великого писателя.
Но только лицо Кулагина было гладко выбрито и словно изрыто глубокими морщинами.
Казалось, что он так много плакал, что у рек его слез появились русла.
24.
Кулагин посмотрел на Шестакову добрыми и сочувствующими глазами, словно он знал или догадывался о ее семейных проблемах.
Затем, тактично кашлянув, спросил:
- Покуриваем?
- Иногда, - честно ответила Ирина Васильевна.
- Придется бросить, - Кулагин подошел к ней и взял ее за руку. – Где вы работаете, Ирина? – продолжил он низким голосом.
- В библиотеке №3.
- Вот это уже хуже. Там, знаете ли, много книжной пыли… а для вас любая пыль губительна.
25.
Шестакова испуганно замерла – слова доктора задели ее за живое.
Последние три года, просыпаясь утром, она ловила мысль о библиотеке, как легкокрылую бабочку, и тут же сажала ее на булавку, улыбаясь предстоящему дню.
Библиотека была не только ее работой, она была ее спасением.
Туда регулярно приносили «Самый», «Карьеру», «Выбор» и другие глянцевые журналы.
Ирина Васильевна зачитывалась ими и засиживалась в пустой библиотеке до самого позднего вечера.
26.
Так они и стали частью ее жизни – эти гламурные воронежские чтива, иногда глубокие и интересные, иногда пустые и понтовые, но все равно нужные, даже необходимые, как таблетки валерьянки.
Углубляясь в их чтение, Шестакова забывала о самой главной своей проблеме – о муже Сергее.
И о том, что их совместное проживание давно уже нельзя назвать не то, что семьей, а даже добрососедскими отношениями.
27.
Мягкая, чуть полноватая медсестра дотронулась до Ирины Васильевны теплыми, легкими руками, тем самым вернув ее в реальность.
Необходимо было сдать на анализ кровь, а затем пойти в рентгеновский кабинет.
28.
Уже через четыре дня Шестаковой поставили диагноз: астма.
В старом медицинском словаре, лежащем в книгохранилище библиотеки, она прочитала: астма в переводе с греческого означает «тяжелое дыхание».
Типичный симптом – приступы удушья.
29.
Астма возникает по-разному: чаще всего в связи с наследственностью.
Но она может проявиться и как аллергия. В самом начале.
Аллергии случаются разные: и на цветочную пыль, и на книжную. Кто-то не переносит кошачью шерсть, кто-то - тополиный пух.
Все очень индивидуально.
Сколько людей, столько и аллергий.
30.
Шестакова точно знала, на что у нее аллергия.
На что и на кого.
У нее аллергия на спальню, на мужа и на «супружеский долг».
31.
Сергей Николаевич отремонтировал спальню по собственному вкусу, не обсуждая дизайнерский проект с супругой.
Он вообще мало что с ней обсуждал – считал, что игры в демократию в семье излишни.
32.
В результате спальня стала мрачной комнатой в терракотовых тонах. Это очень возбуждало Шестакова, находившего в этой сумеречности очарование южной ночи.
Он решил углубить это впечатление глубокими фиолетовыми гардинами, напоминающими театральный занавес.
33.
Всякий раз, глядя на гардины, Ирина Васильевна с горечью осознавала, что все главные спектакли в ее жизни уже закончились.
Остались только «трудовые будни».
34.
Каждый раз…
Каждый раз, когда ЭТО происходило, Ирина Васильевна закрывала глаза, чтобы не видеть всей убогости и ничтожности акта.
Но все равно перед ее внутренним взором плыли фиолетовые гардины на терракотовом фоне.
Они обрамляли собой странную, полуживую пару: женщину с бледным лицом, раздвигающую ноги перед мужчиной, торопливо расстегивающим брюки.
Теперь, все чаще и чаще, секс прерывался поиском ингалятора на прикроватной тумбочке.
«Тяжелое дыхание» давало о себе знать.
БИЗНЕС И ЕГО ЖЕРТВЫ
1.
В конце августа приехали немцы, и Сергей Николаевич настоял на том, чтобы жена пошла вместе с ним в генеральный офис.
Для него это было очень важно. На такие приемы по протоколу следует приходить с супругой.
Желательно – с красивой и ухоженной женщиной, которую не стыдно представить деловым партнерам.
Решался вопрос о запуске новой линии производства под Воронежем.
Будущий исполнительный директор должен был выглядеть наилучшим образом и производить впечатление надежного, ответственного человека.
2.
Утром, собираясь на работу и поправляя перед зеркалом в прихожей узел шелкового галстука, Сергей Николаевич бросил через плечо:
- Ира, потрудись сегодня вечером выглядеть получше. И сделай, ради бога, что-нибудь со своими волосами. Немцы ценят аккуратность и лоск, а не эти твои…локоны Андромахи…
Последний слова он буквально выплюнул, вдел ноги в туфли из телячьей кожи и вышел.
Он уже чувствовал себя исполнительным директором «Берлин маркт-в», и разговаривал с супругой таким тоном, словно она не жена, а секретарша.
3.
Глаза Ирины увлажнились, сердце сжалось от боли и безвыходности.
«Не любит, не любит…- стучало в голове, - И, наверное, никогда не любил…женился, чтобы родился наследник. А потом нужна была красивая картинка. Видимость счастливой семьи… Видимость…»
Шестакова налила себе «успокоительную» рюмочку: сорок капель валокордина.
Отошла с ней к окну и рассеянно осмотрела окрестности.
По карнизу снова прохаживались птицы: синицы, нарядно-желтые на сером фоне пасмурного неба.
Голубей уже не было – ни белых, ни серых, ни серовато-сизых.
Улетели.
4.
Дочери тоже не было: она переехала к бабушке. Жила теперь у Галины Муратовны, матери Сергея.
Марина готовилась к поступлению на журфак, посещала «Школу юных журналистов» и не хотела раздражать этим мать.
5.
Дочь понимала, что мать не одобряет ее выбор, и не хотела лишних скандалов.
Особенно на фоне участившихся астматических приступов.
6.
Марина очень боялась их.
Когда Ирина Васильевна начинала задыхаться, Марину охватывала паника, которая очень быстро сменялась бессильным параличом.
7.
Дочь смотрела на задыхающуюся мать, и была не в силах сдвинуться с места.
«Скорую», - еле-еле шептала Ирина Васильевна, - «скорую» вызывай!»
Но дочь не могла сделать и шага.
Ноги не слушались ее.
Опять…
8.
Шестакова осушила «успокоительную» рюмочку и стала выбирать наряд для приема.
Ей хотелось выглядеть особенно эффектно, и она решила предстать перед немцами в платье синего цвета и в черных замшевых туфлях на высоком каблуке.
9.
Ей очень нравились туфли на каблуках.
В них она казалась себе выше, стройнее, и что, самое главное, загадочнее.
Ирина всегда боялась, что она банальна, как картинка в глянцевом журнале.
Обычная смазливая блондинка, удачно вышедшая замуж.
Теперь – узница «золотой клетки», не интересная ни мужу, ни дочери, ни даже самой себе.
Все стандартно, как в протоколе немецкой делегации. Никаких форс-мажоров.
10.
В обеденный перерыв Шестакова отправилась в салон делать прическу.
Пока мастер колдовал над ее волосами – густыми, длинными и непослушными, она обновила макияж помадой вишневого оттенка.
11.
Во всех гламурных журналах пишут, что вишневый цвет помады подчеркивает томительную прелесть карих глаз.
Это действительно так.
Когда-то муж называл ее глаза «ореховыми».
Но это было очень давно.
До рождения Марины.
12.
После появления дочери, муж стал смотреть в них так, словно орех съеден, и осталась лишь пустая скорлупка.
Эти глаза его разочаровали.
Они не подарили ему сына.
13.
Нет ничего больнее «остывшего» мужского взгляда, полного презрительного снисхождения.
Взгляда разочарованного и охладевшего.
Беглого взгляда, уверенного в том, что ничего нового уже не увидеть.
14.
Муж заехал за Ириной на работу, окинул ее именно таким, беглым, поверхностным взглядом и ничего не сказал.
- Достаточно ли хорошо я выгляжу? – поинтересовалась Шестакова.
- Нормально. Хотя могла бы щеки, что ли, подрумянить. Бледная слишком…
«Не удивительно, у меня астма. Мне лечиться надо, а не по приемам ездить…», - подумала обессиленная женщина, но вслух говорить этого не стала.
Ей не хотелось расстраивать мужа разговорами о болезни.
15.
Трудоголик Шестаков ненавидел разговоры о здоровье и врачах.
Сначала его морально изводили недуги дочери.
Теперь – еще и жены.
Конечно, он не допускал и мысли о том, что истинная причина всех несчастий, постигших его близких - в нем самом.
И что именно его бизнес, как языческий божок, постоянно требует кровавых жертв.
ГРОЗА
1.
Время шло, дни складывались в недели, недели - в месяцы.
Месяцы - в года.
Года в десятилетия.
Все куда-то спешили, о чем-то мечтали, чего-то добивались.
2.
Иногда Алексеев вспоминал о Глотовой, но случалось это все реже и реже.
Яков понимал, что чем ярче светят искорки воспоминаний, тем труднее переносить их угасание.
3.
Он решил не мучить себя понапрасну, не противиться естественному ходу вещей.
Все равно искры рано или поздно угаснут - от большого костра всегда останется лишь пепел да угли.
4.
Чтобы хоть как-то успокоиться, он твердил себе, что нет ни одного шанса на успех.
Хватит и того, что уже было.
5.
Но совершенно забыть о Карине Яков не мог.
Этому препятствовала его же художественная одаренность.
Она не на шутку терзала, творя дикие, яркие, взрывающие воображение образы.
6.
Это было довольно мучительно, и напоминало пытку на медленном огне.
7.
Между тем сила воображения зашкаливала за температурные отметки таланта и неуклонно подбиралась к красной полосе с надписью: «Гениальность»
8.
Постепенно любовь к Карине стала единственным состоянием его души.
И это состояние подчинило в нем все, стало его ритмом и музыкой, его сном и пульсом.
Его вдохновением и смыслом.
9.
Когда это наваждение и вовсе выбивало его из колеи, он сочинял…что-нибудь внеплановое.
То есть не для работы, а так… для души.
Для себя лично.
10.
Однажды он показал свои наброски Розенбергу.
Тот пошел пятнами.
-И ты, сукин сын, молчал все это время?
-Ну да, - неуверенно ответил Яков,- это ведь не наш формат…
-Да иди ты к черту со своим форматом! В Интернет! В Интернет немедленно! Это гениально! Самая красивая мелодрама за всю историю «Самого»! Дамочки вроде Шестаковой разорят своих мужей, чтобы заказать нам что-нибудь подобное!
Алексеев слегка покраснел.
- Сомневаюсь, что я смогу повторить это еще раз…
11.
Розенберг отмахнулся от этого признания, как от мухи:
- Неважно…В этом вопросе главное – бренд…Твое дело быть красивой вывеской и не болтать лишнего…Возбуждать интерес и желание рекламодателей. Точнее, рекламодательниц. А принимать и выполнять литературные заказы будет кто-нибудь другой. Мало, что ли, талантливых студентов на журфаке?
Максим Михайлович схватился за сотовый и стал лихорадочно набирать чей-то номер.
12.
Яков вышел из кабинета исполнительного директора со смешанными чувствами.
Несмотря на обилие комплиментов, разговор оставил неприятный осадок.
В ту же ночь Алексееву приснился кошмар.
13.
Снилось, что он заходит в «Самый», в свой кабинет, а там его поджидает спрятавшийся в углу Розенберг.
Он накидывает ему ремень на шею и начинает душить, приговаривая: «Ненавижу! Ненавижу тебя!...Чтоб ты сдох!»
14.
Даже во сне Алексеев чувствовал, что творится какая-то чертовщина.
С самого дна его души поднимался всеобъемлющий, парализующий страх.
Страх жертвы, обреченной на мучительную смерть.
В реальной жизни Яков такого никогда не испытывал.
15.
Наяву он уложил бы любого агрессора одной левой.
Но во сне он не мог пошевелить - ни левой, ни правой.
16.
Проснувшись, Яков почувствовал, что совершил роковую ошибку, показав свои наброски Розенбергу.
Не стоило этого делать.
Зря похвастался.
Подлил масла в огонь адской ревности.
17.
Когда сон окончательно развеялся, Алексеев подошел к окну и отдернул штору.
Гроза была в самом разгаре: при мигающем свете фонарей беспощадно гнуло деревья, а листву обжигало зеленым пламенем с бледно-рыжими язычками.
У одного из деревьев треснула вершина, качнулась и, ослепив белизной надлома, рухнула вниз.
Сгинула в темноте.
18.
В то же мгновение молния озарила двор, уставленный машинами.
Потом все заглушил тяжелый плеск воды; очертания домов смазались, а фонари расплылись в бесформенные маслянистые пятна.
19.
Было трудно уснуть – тяжелый плеск дождя мешал.
Алексеев обычно не маялся бессонницей, просто иногда просыпался среди ночи от боли в спине или в суставах, но боль была несильной, и вскоре он опять засыпал.
20.
Но теперь, как только он закрывал глаза, со дна его души медленно и липко выползал все тот же бессознательный страх.
Он смотрел на Якова хищными глазами убийцы, спрятавшегося в шкуре исполнительного директора.
21.
Это был адский приспешник, готовый стереть в порошок все по-настоящему человеческое, талантливое и прекрасное.
22.
Но его что-то сдерживало.
Что-то мешало ему развернуться во всю свою бесовскую силу.
23.
Новая вспышка молнии еще раз осветила небо, и Алексеев понял, что останавливает Розенберга.
Гроза.
Сила небесного огня, посылающая стрелы молний и плети холодного дождя.
24.
Яков снова подошел к окну и почувствовал, как легко, на самом деле, можно быть сожранным преисподней.
И как это убийственно обычно.
25.
Это однажды произошло с Розенбергом – и никто не заметил.
26.
Не было ни запаха серы, ни умирающих птиц, ни странных знаков, появившихся на зеркале.
Просто у одного человека исчезла потребность в Боге и в любви к Нему.
Он и сам не обратил на это внимание, потому что был очень занят поиском работы с хорошим окладом.
27.
Затем, для получения доходного места, ему пришлось совершить небольшую сделку с совестью.
Нормы морали при этом не нарушились, но любовь в душе оказалась ущемлена.
28.
И снова никто не обратил на это внимание.
У окружающих было полно своих забот, и то, что происходит с ближним, их не волновало.
29.
Розенберг погибал, и некому было его спасти.
Сделки с совестью стали учащаться: сначала одна, потом вторая, потом третья…
И вот уже настал день, когда совесть окончательно притупилась и затихла…
Любовь ушла из души… но наслаждение осталось!!!
И его очень, очень много…
30.
Максим Михайлович лихорадочно тестировал удовольствия и не заметил, как стал рабом вожделения.
Теперь, когда он влюблялся, его чувство быстро превращалось в привязанность и страсть.
Такая любовь дает не счастье, а муки.
Чтобы не испытывать их, он начал убегать от любви, при этом попадая в еще большую зависимость от тела и сознания.
31.
Он начал упрямо цепляться за внешние приличия, внутренне ведя себя все более безнравственно.
У него началась опасная, но интересная двойная жизнь.
32.
Многочисленные нравственные преступления открыли ему дорогу к нарушению сначала административных законов, а потом и уголовных.
Розенберг тешил себя иллюзией безнаказанности.
Он знал, что не пойманный – не вор и не убийца, хотя преступник уже давно жил в нем и повелевал им.
33.
И вот наступил тот день, вернее та ночь, когда Яков познакомился с истинной сущностью своего шефа.
Нельзя сказать, что знакомство это было приятным.
34.
Алексеев увидел настоящее лицо Розенберга: паршивую физиономию адского прихвостня, готового на все, ради удовлетворения своей похоти.
35.
Но дьявольский план разрушила гроза.
Она явилась, как спасение, и принудительно заставила Якова перекреститься.
36.
Алексеев неуклюже осенил себя крестным знаменем, и опасное наваждение исчезло.
Но чувство глубокой внутренней тревоги осталось…
КОРОЛЬ КОМПРОМАТА
1.
Поутру многие страхи развеялись.
Гроза окончилась, и омытые деревья выглядели необычно зелеными.
Алексеев возвращался домой, сочувственно поглядывая на обломанные ветки.
Казалось, они хотели что-то сказать, от чего-то предостеречь…но судьба не дала им такого шанса.
2.
Люди, в отличие от деревьев, обладали многими шансами.
Но они их игнорировали, предпочитая обыденность и тривиальность.
3.
Картежники, шахматисты и их слегка подвыпившие болельщики сидели и стояли на своих законных местах, оккупировав несколько скамеек.
Яков проходил мимо них, и они примолкали, но он чувствовал на себе их взгляды, и до него доносились брошенные ему вслед фразы – иногда уважительные, иногда злорадные.
4.
Поначалу Алексеев удивлялся: откуда все знают, что он журналист, ведь он снял эту квартиру только месяц назад?
И снял именно для того, чтобы оставаться инкогнито? Чтобы можно было спокойно работать, не опасаясь глупых соседей с вечной просьбой «тиснуть в журнальчик статейку»?
5.
Затем ему объяснила соседка, сердобольная женщина лет сорока:
- Тут все на учет поставлены.
- Кем? – удивился Яков.
- Молвой. И на каждом – свое клеймо. Это для упрощения жизни. Народу надо, чтобы каждый на какой-то определенной ступени значился.
- И на кой же я ступени? – поинтересовался Алексеев.
- Вы – деятель. Вам полагается быть в загадочном уединении и время от времени бесплатно раздавать свои журналы…
- Глупость какая! – засмеялся Яков.
- Конечно, глупость. Но народ здесь такой… Люди порядка жаждут и по-своему его понимают. Вы же тут – чужак, приезжий, бог весть откуда и зачем…
Алексеев снова засмеялся, объяснение показалось ему бредовым.
Но вскоре он убедился, что эта опытная домохозяйка, пробурившая его острым взглядом-рентгеном, была во многом права.
6.
В тот день он шел домой, не спеша и вдруг услышал тонкий, как у мальчишки, голосок:
- Доброго денечка, Яков Алексеев.
Он неторопливо обернулся и увидел на скамье у подъезда странного человека с седой окладистой бородой. Сквозь очки смотрели колючие черные глаза.
- Мы знакомы? – удивленно спросил Яков.
Человек почесал бороду и противно захихикал:
- Вы мне – да, я вам – нет…
Алексееву показалось, что видел он этого человека. Скорее всего, он приходил в «Самый». Было что-то в этом бородаче особенное, не среднестатистическое.
Такие, как он, часто пишут мемуары.
Им есть о чем рассказать.
Они случайно и поистине мимоходом совершают подвиги и великие открытия.
Они находят клады и женятся на наследницах огромного состояния сугубо по пылкой и взаимной любви.
Они способны спасти мир, искренне не заметив этого.
7.
Яков присел рядом.
Незнакомец достал из сумки объемный термос, - вещицу еще советского производства, с коммунистической звездой на алюминиевой крышке, - и поинтересовался:
- Кофейком угостить? У меня настоящий, не растворимый. То, что сейчас в ресторанах подают – это не кофе, а помои.
-Давайте.
Бородатый легко извлек из своей черной сумки стаканчик, налил кофе, протянул Алексееву:
- Держите за верх. Горячий. А касаемо знакомства… Могу представиться. Меня зовут Георгий Бердутин. А профессия у меня по нынешним временам модная. Я – кляузник-профессионал. Стряпаю всякую ахинею для бульварных газетенок. Очень, очень занимательная профессия… – Он снова хихикнул, не злобно, но мерзко.
– И про вас я тоже писал, и даже фотографии пикантнейшего свойства изыскивал. И самонадеянно полагаю, что к вашему разрыву с Глотовой имею некоторое отношение… Это я ей на вас глаза открыл…
8.
Алексеев неторопливо пил кофе и почему-то проникался любопытством к этому странному человеку.
9.
А Бердутин самозабвенно рассказывал о своих – по совести говоря, довольно невинных - проделках.
– С тех пор, как в моду вошло собирать компромат на талантливых людей, у таких бездарей, как я, нет ни одной свободной страницы в ежедневнике! Все распланировано, только успевай поворачиваться! - говорил Георгий, неприятно похихикивая.
10.
- Вам наверно любопытно, для чего все это? А чтобы жизнь медом никому не казалась… - активно разъяснял он свою позицию,
-Это теперь конструктивной критикой называется…
11.
-Но истинных профессионалов все-таки мало. И перед вами один из них!- в его тонком, с хрипотцой голоске почувствовалась торжествующая нотка.
Бердутину было приятно, что он хоть в чем-то, пусть даже и в таком сомнительном деле, но преуспел.
- Ну что же… - мирно вздохнул Алексеев, - Я рад за ваши лавры. Но, позвольте поинтересоваться, вам самому-то каково? Неужели приятно быть «королем компромата»?
- Не то, чтобы приятно, - ухмыльнулся Георгий, - но ведь кто-то должен… Согласитесь: есть ведь удовольствие в том, чтобы неожиданную правду извлечь, заметить нечто такое, что никто прежде не замечал?…
Яков кивнул в знак согласия.
12.
- Вам с Глотовой, разумеется, все равно, - продолжал Георгий, - Вы заняты своими чувствами и своим творчеством. Ну а что прикажете делать нам, критикам? Мы ведь вынуждены лишь исследовать то, что получилось у вас! Критики без вас, творцов, не могут. Но они вам, увлеченным своим космосом, не нужны. У вас и без них мантра на тантре, и камасутрой погоняет. А это обидно, ой-ой-ой как обидно! Вы эгоистичны, вы чертовски эгоистичны! И вот, чтобы доказать вам свою значимость, мы и надрываемся во всю глотку: вот тут недоработочка, вот тут недоделочка, не ленитесь, выкладывайтесь по полной!
Вокруг был теплый день и омытая дождем листва, а перед глазами Алексеева нервно тряслась седая борода и завистливо сверкали ядовитые глазки, увеличенные толстыми стеклами.
- Спасибо за кофе, - сказал Яков. – Я, пожалуй, пойду…
- Да, да, - словно опомнившись, согласился Бердутин. – Извините, что я вас отвлек…я тут бываю часто, если захотите еще поговорить, так я с удовольствием…
И, чуть прищурившись, Георгий добавил почти шепотом:
- Вы мне про нее расскажите, а?…Да и вообще…Как вы так на женщин действуете, что они творят и днем и ночью? Откуда такая плодовитость? От вас? А в постели вы с ними как? Так же креативно?
Алексеев, молча, встал со скамейки и торопливо пошел к двери подъезда.
13.
Потом Яков встречался с этим человеком еще несколько раз; разговоры были какие-то пустячные.
Бердутин ни на что не напрашивался, ни во что не лез, но было такое ощущение, что он все время вынюхивает, выслеживает, чего-то ждет, только Алексеев никак не мог понять – чего именно.
Нынче он увидел Георгия, как обычно, восседающим на скамейке у его подъезда.
Бердутин был в шляпе, похожей на панаму и в холщовом пиджаке.
Увидев Якова, он призывно взмахнул рукой, давая понять, что хочет перемолвиться с ним.
14.
- Да вы сегодня в веселье пребываете! – радостно воскликнул Георгий, когда Яков обреченно плюхнулся на скамейку рядом с ним, - Что, Глотовой в «Финансисте» надоело, и она возвращается к вам?
Алексеев с раздражением подумал, что у этого чертова бородача глаз наметан как у офицера госбезопасности, и что от него, пожалуй, не скроешься, поэтому стоит подумать о том, чтобы сменить квартиру.
15.
Бердутин поправил очки, и глаза его снова прицелились.
Алексееву показалось, что зрачки их возбужденно расширились.
«Да он – маньяк…», - мелькнуло в голове у Якова, - «И, похоже, охотится за Каринкой…»
От этой мысли ему стало не по себе.
16.
Чтобы отвлечь внимание Георгия, Алексеев взглянул на проходившую мимо женщину: высокую, плотную, с тугими бедрами, в розовых брюках и таком же розовом пиджаке.
Женщина почувствовала его ласкающий взгляд, повернула к нему круглое лицо с ямочками, но вспыхнувшее в ней любопытство быстро угасло, соприкоснувшись с повторным взглядом Якова, в котором уже не было заинтересованности.
- Как они вас чувствуют, а! Ты ж посмотри, мгновенно клюнула! – восхитился Бердутин.
- Кто? – рассеянно спросил Алексеев.
- Да кто-кто, женщина, конечно, - хохотнул Георгий. – А вы, как я посмотрю, весь в предвкушении новых встреч с Глотовой. Даже квартирку заблаговременно сняли…Очень, очень предусмотрительно!
В глазах Бердутина замелькали адские искры.
17.
Вот этого, когда внезапно и бесцеремонно лезли в его интимную жизнь, Яков по-настоящему не терпел.
Он снова вознамерился уйти, но Георгий, наученный горьким опытом, крепко ухватил его за рукав.
- Да вы не обижайтесь, не обижайтесь… - виновато залепетал он. – Я же восхищаюсь… Восхищаюсь вами… Я просто не могу понять… Как это у вас получается, а?
- Сам не знаю, - резко ответил Алексеев и для правдоподобия пожал плечами.
- А вы возьмите мою визиточку,- почти взмолился Георгий, - На всякий случай…мало ли что…
Яков взял протянутую визитку и механически засунул ее в карман.
18.
После этого разговора Алексеева стали одолевать воспоминания – Бердутин бесцеремонно разворошил ту душевную рану, которая едва-едва затянулась нежной и хрупкой корочкой.
19.
Карина вошла в его жизнь трудно и конфликтно, и так же трудно и конфликтно существовала в ней.
Якову стоило немалых усилий переместить ее в тот отдел души, где содержалось прошлое.
Со всеми тайнами, покрытыми мраком.
20.
Но весь ее образ был настолько живым и неповторимым, что никак не хотел становиться прошедшим, вернее, он просто не мог им стать.
Ее образ - вольно или невольно - перемещался в будущее, оставаясь одним из самых креативных его миражей.
НОВЫЙ ЛЕД И СТАРЫЙ ПЛАМЕНЬ
1.
Кафе «Коррида», расположенное неподалеку от новой квартиры Алексеева, - очень необычное местечко.
Как ни странно, оно популярно - туда идут и идут самые разные люди.
И Якова по инерции тоже влечет в это заведение.
2.
В «Корриде» - пышная отделка из зеленого плюща.
Она создает умиротворяющий эффект буйно цветущей растительности, что никак не соотносится с драматизмом и опасностями настоящего боя с быком.
3.
Это кафе больше напоминает джунгли, и ловкий бармен прекрасно вписывается в общую картину, олицетворяя собой современного Маугли, кое-как приведенного в соответствие с требованиями цивилизованного мира.
4.
В «Корриде» время от времени проходят рекламно-социологические опросы.
Это теперь модно, хотя и не очень умно.
Девушки-консультантки приятной внешности бесцеремонно нарушают покой посетителей нелепыми расспросами бог весть о чем, даже о вере в будущее.
Лишь спустя десять-пятнадцать вопросов можно, наконец, догадаться о том, какова маркетинговая цель акции.
Впрочем, можно и не догадываться.
5.
Посетителям, по совести говоря, все равно, консультант какой именно косметической фирмы их допрашивает и ради чего это делается.
Никто из тех, кто отдыхает в вечерней «Корриде», не отличает «Доктора Нонну» от «Инфинума», а «Эдельстар» от «Альянса».
Даже на трезвую голову.
6.
В этом кафе слишком много говорят о том, в чем ни черта не смыслят - о медицине, музыке, кино и моде.
И даже о политике.
Поначалу это раздражает.
Потом привыкаешь, смиряешься - как с бесплатным и общедоступным трепом ди-джеев «Русского радио».
7.
Алексееву в такой атмосфере тяжело.
Он слишком умудрен горьким опытом.
В «Самом» ему всегда приходится помнить, что любое неосторожное высказывание может довести до суда.
В Воронеже - изобилие адвокатов и не успокоившихся юристов.
Да еще и папарацци вроде Георгия Бердутина.
И все хотят разбогатеть – за счет чужих ошибок.
8.
Но в «Корриде» напрягаться по этому поводу излишне, - там свои негласные законы.
Яков с трудом постигал их.
Он привыкал к ее «золотому правилу» – говорить много и несерьезно, ровным счетом ничего не имея в виду.
И никогда не отвечать за свои слова.
Ни перед кем.
9.
Иногда, дивясь на работу консультантов, Алексеев подумывал о том, что их специально подбирают из числа девушек, не обремененных повышенным интеллектом.
Но чуть позже Яков понял, что дело не в психологической дальнозоркости инструкторов, выуживающих из Интернета всю, так сказать, облегченную прослойку.
Дело в специфике самого занятия.
10.
Анкетировать нетрезвую публику и раздавать пробники косметической продукции - поздним вечером в прокуренной кафешке – что может быть нелепее?
Кто может согласиться на такое сомнительное занятие?
Только девушки, относящиеся к жизни с известной долей легкости.
Или те, кому позарез нужны острые ощущения.
Деньги в таком выборе не бывают решающим фактором. Те, кого интересует заработок, изначально ищут другие вакансии. Они не идут работать в сетевой маркетинг, особенно вечерне-ночного профиля.
Для желающих просто зарабатывать на жизнь существуют вакансии в крупных торговых центрах, салонах красоты, ателье или парикмахерских.
А для желающих развлекаться, между делом извлекая небольшую коммерческую выгоду, существует «Коррида».
11.
Обычно Алексеев вел себя скромно.
Он садился за самый дальний столик и покорно ждал свое пиво с горячими колбасками.
Ну и свою консультантку, конечно.
Ему хотелось, чтобы это была либо Полина Волчанская, либо Вероника Ерушева.
Он питал слабость к необычным брюнеткам.
12.
Яков со спокойным наслаждением профессионала предчувствовал очередной поток дилетантских вопросов, который, по традиции, закончится не менее бредовой «коммерческой частью».
К тому моменту, когда, следуя установленной традиции, начнется остроумная повесть о чудесах природной косметики, якобы не содержащей в своем составе никаких искусственных компонентов, он уже «уговаривал» второй бокал пива.
И любая консультантка уже не раздражала.
13.
Алексеева слегка интересовал хит сезона – сказ о фитобочке для двоих.
Обычно девушки подробно описывала все косметические достоинства этой процедуры, словно не понимая, что влюбленные, попадающие в это волшебное место, меньше всего беспокоятся о воздействии на кожу целебных трав.
14.
Кто вообще придумал обзывать сеансы с «фитобочкой» косметической процедурой?
Это для соблюдения формальных приличий, что ли?
Чтобы сходу не травмировать психику граждан, не способных или ленящихся размышлять над глубинным значением слов?
Возможно. Своего рода щадящий интеллектуальный режим. Для тех, кто еще смотрит на жизнь через розовые очки.
Или для тех, кто вынужден делать вид, что замечает только прекрасную ее часть.
15.
Но Алексеев наивным уже давно не был.
Он понимал, что компанию в «бочке» ему могут составить специально обученные девушки.
Консультантки рассказывали, что завезенные дивы действительно имеются, и что они «получили образование в монастырях Таиланда».
Речь шла, разумеется, о массаже. Сугубо бамбуковой палочкой.
Но за отдельную плату, как понимал Яков, процедура может перерасти и легко перерастает в нечто еще более оздоровительное.
Хоть в бочке, хоть вне бочки.
Все знают, что с тайскими массажистками договориться проще простого. Надо просто заплатить им по отдельному тарифу, вот и вся недолгая.
16.
«Добро и зло живут по соседству», - говорила самая умная из здешних консультанток, Полина.
Алексеева всегда сильно влекло к Волчанской – у ее карих глаз было какое-то чувственное и в то же время жестокое выражение.
Столь взрывоопасного «коктейля» он не встречал ни в одном человеческом взгляде.
17.
Полина была не той девушкой, у которой душа нараспашку. Смесь откровенности и неприступности, легкости общения и манер Кармен, потерявшей интерес и к любовным интрижкам из-за частоты побед, добавляла ей того редкого шарма, который бывает у женщин, способных увлекать в неведомое.
Собственно, у таких косметику и покупают.
18.
У Волчанской был низкий голос, с такими особыми переливами, которые, подобно звучанию некоторых музыкальных инструментов, волнуют не только слух: они задевают за живое, за самую глубину души.
Голос был сильный и богатый, но в то же время отзывающийся на самые тонкие оттенки чувства.
20.
Обычно Алексеев долго сидел напротив Волчанской и зачарованно смотрел на нее.
21.
В такие минуты он был похож на горящий изнутри дом, когда стены еще целы, но из окон уже рвется пламя.
Еще минута – и прямой факел взовьется в небо.
22.
Полина чувствовала, что надо как-то спасать.
Но что эта милая девушка могла сделать для человека, снедаемого пламенем собственных страстей? Предложить ему туалетную воду «Водопад»?
Это бы выглядело почти как издевательство.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В II ТОМЕ…
СОДЕРЖАНИЕ
ЧАСТЬ I
КАРИНА ГЛОТОВА.. 2
ЧАСТЬ II
МАРИНА ШЕСТАКОВА.. 45
Подписано в печать 09.08.2018 г.
Печать лазерная, бумага офсетная. Заказ №17-394с.
Тираж 999 экз. Издательство «Ptahus Press»
Ptahuspress@mail.ru
https://vk.com/loveinvrn
Https://www.facebook.com
/groups/133136433900917/
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 138; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!