Глава 7. Праведники и подвижники
На многовековом пути становления Российского государства Ростовская земля находилась в центре ключевых событий русской истории, многие замечательные ростовцы оставили в ней памятный след. Были среди ростовцев богатыри, о которых складывали легенды и предания; князья, боровшиеся за величие Руси; деятели православной церкви, словом и делом служившие укреплению Отечества. В книге «Описание Ростова Великого» А.А.Титов посвятил местным деятелям церкви отдельную главу, открыв ее следующими словами:
«Кроме своей древности, Ростов дорог каждому русскому и по своей святости. Целый ряд великих подвижников, прославившихся при жизни своими деяниями, а по смерти – своими чудесами, хранит доныне Ростов Великий в стенах своих древних храмов и монастырей».
И далее А.А.Титов дает краткие сведения о наиболее достойных ростовских епископах. В этом списке нет самых первых епископов – Феодора и Иллариона. Но они есть в «Летописи о ростовских архиереях» (СПБ, 1860), составленной ярославским архиепископом Нилом, явно использовавшим список, принадлежавший перу Димитрия Ростовского:
«Феодор и Илларион, с 992 г . Современники равноапостольного князя Владимира, видевшие благодатное озарение земли Русской светом православной веры. Быв родом греки, оба пастыри сии недолго оставались в стране чуждой для них: они удалились восвояси. После них юна ростовская церковь сиротствовала более 80 лет».
|
|
|
Здесь не сказано, почему Феодор и Илларион так быстро «удалились восвояси», но ясно, что это было напрямую связано с языческим сопротивлением. Доказательства тому находим в изложенной А.А.Титовым биографии Леонтия:
«Он был одним из первых ростовских епископов, так как прибыл в Ростов около 1051 г ., следовательно, немного времени спустя после крещения ростовцев св. кн. Владимиром. Язычников в то время в Ростове было больше, чем христиан; и вот св. Леонтий начал неверующих в Христа жителей обращать в христианство, что язычникам не понравилось, и они выгнали святителя из города. Тогда он ушел на то место, где стоит теперь Яковлевский монастырь, – бывшее тогда совершенно пустынным, и построил тут церковь Архангела Михаила; но вскоре возвратился в город и снова стал проповедовать жителям веру Христову, за что около 1073 г . и был убит язычниками... Предание живое, переходящее из уст в уста, говорит, что св. Леонтий привлекал к себе детей язычников ласками и сладким коливом (кутьей), варимым для них. Существовала и легенда о ростовском жреце Киче, который долгое время вел борьбу со св. Леонтием, а потом был им обращен в христианство под именем Петра».
Из «Летописи ростовских архиереев» узнаем, что Леонтий был «из иноков Киево-Печерской обители, пасторское служение начал в год смерти великого князя Ярослава, а окончил оное мученическою от ростовцев смертью в 1070 году».
|
|
|
Если поверить «Повести временных лет», то восстание ростовцев состоялось в следующем, в 1071 году, но и эта дата, как считают исследователи, определена не окончательно. Сейчас для нас важно другое: как имя Леонтия отразилось в ростовских преданиях и топонимах.
Мы уже называли топонимы Кильгино и Мосейцево, образование которых предания связывают с именами Леонтия и языческого жреца Кича. Название села Астрюково, опять-таки по преданию, донесло до нас имя убийцы Леонтия. Но где произошло само убийство? Топонимическое предание отвечает и на этот вопрос – в деревне Левково на берегу реки Устье, куда бежал епископ от восставших язычников; якобы деревня названа так по имени Леонтия (Левонтия), который именно здесь сладкой кутьей и христианскими проповедями привлекал к себе детей язычников.
В конце XII столетия было написано «Сказание о Леонтии Ростовском», где подробно и эмоционально описан его миссионерский подвиг, а в начале сообщается несколько биографических сведений:
|
|
|
«Сей блаженный был рожден и воспитан в Царьграде. Русский же и мерянский язык знал хорошо. Книги русские и греческие умел искусно толковать. С юных лет оставил мир и был черноризцем чудным. За многие же его добродетели поставлен в Ростов епископом. Прежде бывшие тут епископы Феодор и Иларион бежали, не стерпев враждебности к ним ростовцев».
Здесь интересно свидетельство, что Леонтий хорошо знал мерянский язык, ныне исчезнувший. В книге О.Б.Ткаченко «Мерянский язык» (Киев, 1985) утверждается даже, что он перевел на мерянский язык греческие богослужебные книги. Видимо, время и многочисленные пожары уничтожили их. Об одном из таких пожаров сообщается и в «Сказании о Леонтии Ростовском»:
«По божью повелению загорелся город Ростов, и церковь сгорела святой Богородицы. И повелел благоверный и богохранимый князь Андрей сын Юрьев, внук Владимира, создать каменную церковь на месте погоревшей церкви. И начали копать рвы, и нашли множество мертвых, среди них блаженного Исайю». Произошло это событие в 1164 году. Тогда же был найден и гроб Леонтия: «И люди были поражены, когда, открыв гроб, увидели его лицо, как свет, и в ризы как будто вчера он был облачен». Узнав об этом чуде, Андрей Боголюбский прислал в Ростов каменную гробницу для Леонтия.
|
|
|
Исайя (Исаия) – следующий ростовский епископ.
Из «Летописи о ростовских архиереях» узнаем, что Исаия был современник Всеволоду I Ярославичу, происходил из иноков, подвизавшихся под руководством греческих чудотворцев Антония и Феодосия. А.А.Титов добавляет к этому: «После Леонтия прибыл в Ростов епископ Исаия ( 1078 г .). Он управлял епархией 11 лет и в это время успел обратить в христианство почти всех жителей Ростова. Он преставился в 1090 г . и был похоронен в (Успенском) соборе».
Это замечание, что Исаия крестил «почти всех жителей Ростова», вроде бы позволяет предположить, что после восстания волхвов в 1071 году активных приверженцев язычества в Ростовской земле осталось немного, однако жизнеописания последующих ростовских епископов опровергает это предположение.
А.А.Титов упоминает Исаию в информации о селе Капцево-Богородское Нажеровской волости:
«По словам одной из рукописей нашей библиотеки, на месте Капцева было славянское языческое капище, которое разрушил св. Исаия, епископ ростовский».
Еще одно упоминание епископа – в информации о селе Ангелове, бывшем Чертовом городище:
«Епископ ростовский, святой Исаия (1080), обозревая свою паству, пожелал видеть «проклятое» место и, подошедши к берегу находящегося тут пруда, вдруг стал невидим: «во едином часе ста в граде Киеве». По возвращении своем из Киева святитель нарек это место Ангелово».
Епископ Исаия фигурирует и в информации о селе Исаевское Щадневской волости на реке Кичме:
«По Хлебниковскому летописцу, кн. Петр Ревендарь (XI в.), наместник кн. Изяслава Ярославича, охотился в этом месте и, упав с лошади, сильно повредил себе грудь и голову, но обозревавший в это время свою паству святитель ростовский Исаия исцелил его, вследствие чего Ревендарь и поставил здесь деревянную церковь и при ней терем».
Можно предположить, что село Исаевское названо по имени Исаии, хотя прямых свидетельств тому нет. О сменившем его епископе Авраамии А.А.Титов пишет:
«Он был родом из г. Чухломы Костромской губернии, и сначала был язычником, но потом ушел в Новгород, где крестился и принял монашество; после этого он прибыл в Ростов и поселился на Чудском конце города – на том месте, где теперь находится Богоявленский монастырь. В то время тут стоял идол языческого бога Велеса, которому поклонялись ростовцы. Авраамий долго молился о том, чтобы Бог помог сокрушить этого идола; наконец ему явился св. Иоанн Богослов и дал железную трость, которою преподобный Авраамий и сокрушил идола, а на его месте поставил церковь Богоявления и учредил при ней монастырь, существующий и доныне. Он скончался в 1103 году».
Встреча Авраамия с Иоанном Богословом описана в предании об образовании названия села Богослов на реке Ишне:
«Здесь, на месте, где, по преданию, св. Апостол Иоанн Богослов явился преподобному Авраамию ростовскому и вручил железный жезл для сокрушения идола Велеса, в 1687 г . построена деревянная церковь во имя Иоанна Богослова».
В XIV веке была написана «Повесть о водворении христианства в Ростове», которая целиком посвящена Авраамию. В этой повести рассказывается и о его встрече с Иоанном Богословом, и о строительстве церкви на месте их встречи, и о том, как «вооружился» на преподобного диявол:
«Через некоторое время обернулся бес воином, и пришел к великому князю во Владимир, и начал на преподобного возводить тяжкие обвинения: «Царь и господин мой, хочу я тебе великую тайну поведать, твоего могущества достойную. В твоей державе, о царь, в городе Ростове есть некий монах Авраам, образом волхв, притворяющийся святым, он прельщает людей, притворяясь смиренным. Он нашел в земле огромный клад – медный сосуд, наполненный золотом, достоин тот клад твоего господства. Тем сосудам золотым, золотым поясам и цепям нет цены, о серебре и других драгоценностях нельзя рассказать. На те сокровища создал он монастырь и поставил большую церковь, а твоему господству о том не поведал».
Князь же великий распалился гневом страшным на преподобного».
Авраамия доставили во Владимир, где тот не только оправдался перед князем, но и заставил его воздать ему «великую честь, дав на расширение монастыря и храмов много сел, сделал тот монастырь (Авраамиевский. – М.С.) своим, княжеским, поставив его выше других обителей в Ростове».
Интересно, что в топонимических преданиях нашли отражение оба пути Авраамия – и во Владимир, и обратно. Так, в информации о деревне Хожино Сулостской волости говорится:
«По рукописи Артынова, на этом месте останавливался преподобный Авраамий Ростовский во время своего пути из Ростова во Владимир; пока, во время остановки, преподобный молился, сопровождавшие его княжеские холопы, перед тем его осмеявшие, в наказание за такое посмеяние должны были ходить по одному и тому же месту взад и вперед, и таким образом проторили широкую черту: это-то хождение и послужило будто бы поводом назвать это место Хожиным».
Похожая история произошла и в деревне Щаднево:
«По преданию и рукописному житию, когда преподобный Авраамий Ростовский, оклеветанный дияволом перед князем Владимиром, был вызван в город Владимир, то, проезжая этим местом, сильно утомился от долгой езды и просил сопровождавшего его воина дать ему отдых, но тот ни за что не соглашался и только ускорял путь; в это время воин троекратно слышал голос: «щади старца!» Но когда он не внял и этому голосу, то невидимая сила повергла его на землю и начала бичевать по обнаженной спине, все это видели находившиеся поблизости косари; наконец, по молитве преподобного Авраамия, бичевание прекратилось, а истерзанный воин попросил пить; но так как воды поблизости не оказалось, то преподобный Авраамий и извел для него источник воды».
На обратном пути из Владимира Авраамий заночевал на месте будущего села Лазарцево-Скоропейное той же Щадневской волости:
«По преданию, во время преподобного Авраамия Ростовского в этом месте, близ дремучего леса, стояла убогая хижина старика-дровосека Лазаря, у которого преподобный и переночевал во время обратного пути своего из Владимира; сын этого Лазаря Курим (XI в.) впервые построил здесь церковь».
Из других ростовских епископов доордынского периода следует назвать Игнатия, в книге А.А.Титова «Описание Ростова Великого» о нем сказано:
«Прибыл в Ростов в 1212 г., управлял Ростовской епархией 26 лет и скончался в 1288 году. Участвовал во всех семейных делах князей своего времени. Похороненное в Ростовском Успенском соборе тело князя Глеба Васильковича, очень любимого ростовцами, он через девять недель ночью изринул из могилы и повелел погребсти в Спасском, что на Песках, монастыре, основанном его матерью (Марьей Черниговской. – М.С.). Поступок этот так и остался неразгаданным».
Мы тоже затрудняемся дать объяснение странному поступку Игнатия, тем более что далее А.А.Титов пишет: «Святой Игнатий едва ли не один из всех угодников Русской земли просиял нетленным и прославился чудесами еще прежде погребения. Чудеса, проявившиеся при самом отпевании, побудили клир и народ поставить открыто св. мощи, так что святитель и не был никогда зарываем в землю».
Имя епископа Иакова осталось в названии основанного им Спасо-Яковлевского монастыря и селения Яковлево Ивашевской волости, при реке Копорке:
«По Хлебниковскому летописцу, на этом месте в XIV в. стояла хижина земледельца Иваника, у которого был сын Игнатий. Полюбив с малолетства храм Божий, Игнатий постригся в монашество под именем Иакова (1380 г.) и по прошествии времени сделался настоятелем обители Копырей, откуда и был возведен в сан епископа ростовского».
В книге «Описание Ростова Великого» А.А.Титов сообщает:
Св. Иаков был рукоположен в епископа ростовского около 1385 г. Он до того времени был игуменом маленького монастыря, где теперь погост Копыри (Ростовского уезда). Во время управления своей паствою Иаков много боролся с разными ересями, особенно же восставал против иконоборства, проповедуемого неким Маркианином, который, благодаря энергии святителя, был изгнан из Ростова. Но вскоре после этого события и сам святитель оставил свою паству. Одна из княжеских родственниц успела почему-то своим поведением вооружить против себя ростовского князя Александра Константиновича. Застигнутая однажды на месте преступления и осужденная на смерть, она припала к ногам святителя, умоляя спасти ее от казни. Св. Иаков, следуя примеру Иисуса Христа, велел бросить в нее первый камень тому, кто считал себя безгрешным. Князь, бояре и граждане, недовольные таким судом, который нарушал их приговор, выгнали своего архипастыря из города и самовольно лишили его епископской власти. Преследуемый ругательствами грубой толпы, святитель вышел из кремля, где и тогда было жилище епископов, и направился к берегу озера Неро. Затем, бросив на воды озера свою святительскую мантию, св. Иаков встал на нее, как на плот, и поплыл по направлению к западу, к великому изумлению пораженного чудом народа. Через несколько времени он остановился у того места, где находится теперь Яковлевский монастырь, а мантия, между тем, поплыла далее и была прибита волнами к острову, называемому теперь «Левским». Как ни упрашивали после этого ростовцы возвратиться опять в город, св. Иаков остался непреклонен. Основав здесь монастырь, св. Иаков скончался в глубокой старости 27 ноября 1392 г., святое же тело его было погребено в созданной им самим церкви».
Интересное дополнение к биографии Иакова находим в информации о Городце на Саре:
«20 ноября 1380 г. здесь происходил съезд под председательством кн. Ивана Федоровича Щепина-Меньшого, в коем участвовали ростовские князья Юрий Иванович Немой, Иван Андреевич Голеня и другие князья и бояре. Обсуждались следствия Куликовской битвы и выбрался преемник оставившему епархию ростовскому епископу Арсению. По предложению кн. Федора Андреевича Щепина, в епископы ростовские был избран настоятель обители Копырей св. Иаков».
Так топонимы дополняют историю, зафиксированную в письменных источниках.
Глава 8. Князья и богатыри
Вероятно, читатели уже убедились, что в переписанных А.Я.Артыновым ростовских преданиях, на которые в своих книге «Ростовский уезд Ярославской губернии» постоянно ссылается А.А.Титов, присутствуют как легендарные, так и реальные исторические лица. То обстоятельство, что в них упоминаются и ныне существующие селения, придает им особый интерес – появляется возможность побывать на месте описываемых легендарных или полулегендарных происшествий, почувствовать нерасторжимую связь времен и событий, заглянуть в самые глубины русской истории. Вот, например, какие фантастические сведения приводит А.А.Титов о деревне Козлово, расположенной на дороге между Ростовом и Семибратовом:
«Относительно этой деревни существует такого рода предание: будто бы в древности на этом месте было жилище какого-то князя Лесогона-Одноуса, имевшего дочь Вексу; в последнюю влюбился Щек, брат Кия, в то время как последний проживал неподалеку отсюда в белом шатре (см. Белогостицкую слободу); чтобы не дать подозрения, Щек обращался в золоторунного козла и в таком виде навещал свою возлюбленную. В позднейшее время это место служило вотчиной князя Ивана Ивановича Темки-Янова (XV в.), внук которого князь Дмитрий Юрьевич Темкин поступил монахом в Акакиеву пустынь и свою вотчину, называвшуюся тогда «Козлово займище», приложил к означенному монастырю (рук. Артынова)».
Трудно сказать, сколько в России деревень с названием «Козлово», но вряд ли история хоть одной из них столь же прихотлива, как та, которую оставил Артынов. Судите сами: тут и легендарный князь Лесогон-Одноус, и его дочь Векса, именем которой была названа река, вытекающая из озера Неро, и известные мифологические герои – братья Щек и Кий, согласно опять-таки преданию причастные к истории основания Киева.
Что скрывается за этим? Умение Артынова сочинять красивые легенды или древность ростовской истории, которую мы еще не знаем полностью? Пока, за неимением документальных свидетельств, ответить на этот вопрос невозможно. Предложенное Титовым объяснение названия «Белогостицкая слобода» дает основание как в пользу первой, так и второй версии:
«Согласно рукописи Артынова, местность эта получила свое характеристическое название оттого, что здесь будто бы охотился князь Кий (основатель Киева) и жил в это время в белом шатре, вследствие чего и был прозван белым гостем. Затем князь Ярослав Владимирович (997 г.) соорудил здесь церковь во имя св. Георгия; потом, в XII ст., здесь жил князь Ярослав Юрьевич, а впоследствии времени ростовский князь Константин Всеволодович поставил здесь Благовещенскую церковь, соорудив ее из 9-го камня, везомого по р. Вексе в Ростов для постройки Успенского собора. В XV столетии это место принадлежало князю Ивану Ивановичу Темке-Янову, внук которого князь Дмитрий Юрьевич Темкин и отдал это место в приданое за своей дочерью Дарьей, выданной за кн. Ивана Ивановича Буйноса Большого ( 1498 г.)».
Если допустить, что эта легенда о князе Кие имеет какие-то реальные корни, а не сочинена Артыновым или кем-то другим, то получается, что история Ростовского края столь же древняя, если не древнее истории Киева, основатель которого Кий «гостил» здесь.
Опять обратимся к книге «Славянская мифология». В ней сказано, что согласно легенде, изложенной в «Повести временных лет», братья Кий, Щек и Хорив – родоначальники племени полян, основатели Киева: каждый основал поселение на одном из трех киевских холмов; у них была сестра Лыбедь – «генеалогическая героиня восточнославянской мифологии».
Здесь же утверждается, что мифологические географические названия могут служить источником для реконструкции древнейшей истории славян. Какие же реальные события может отразить легенда о влюбленных Щеке и Вексе и о «белом госте» Кие?
Если отбросить в сторону «золоторунного козла», то можно предположить, что речь идет о когда-то состоявшихся в этих местах переговорах между вождями местного племени и племени полян, прибывших сюда «в гости». В той же книге «Славянская мифология» сказано, что в народной традиции «гость» обозначает «чужеземец», представитель чужого племени; превращение «чужого» в «гостя» связано с обрядовыми формами обмена, включавшими пиры, угощения, чествования, совместную охоту. Все эти «мероприятия», несомненно, входили в посольские приемы. Любовь князя Щека – одного из вождей полян, и Вексы – дочери местного князя Лесогона-Одноуса, может служить свидетельством, что эти переговоры закончились полюбовно, заключением межплеменного союза, укреплением связей Киева с землей Ростовской.
Об этом же косвенно свидетельствует и наречение Кия «белым гостем»: как сказано в книге «Славянская мифология», у древних славян слово «белый» обладало положительной семантикой.
Упоминание в информации о Белогостицкой слободе таких известных исторических личностей, как князь Ярослав Владимирович (Ярослав Мудрый, сын Владимира Святославича) и ростовский князь Константин Всеволодович (сын Всеволода Большое Гнездо) кажется нам весьма символичным.
Дело в том, что с именем киевского князя Владимира Святославича (Красное Солнышко) связывают возникновение образа богатыря Алеши Поповича, с именем ростовского князя Константина Всеволодовича – его дружинника Александра Поповича, после смерти Константина ушедшего из Ростова и в 1224 году погибшего в битве на Калке. Существует былина «Алеша и братья Збродовичи», в которой ее герои сталкиваются из-за опозоренной Поповичем единственной сестры Збродовичей. Случайна ли встреча в истории Белогостицкой слободы именно этих имен, разделенных двумя столетиями? Не здесь ли, на Ростовской земле, поблизости от «Сбродичева терема», в котором жили семь братьев-сбродичей, произошло соединение в один образ былинного Алеши Поповича и летописного Александра Поповича?
Трудно удержаться от предположения, что эти «совпадения» не случайны. Ниже мы еще остановимся на них...
Саввинское: «При р. Устье. По Хлебниковскому летописцу, на месте села стоял терем княжны Милославы, на которой хотел жениться белозерский кн. Синеус, но уступил ее ростовскому кн. Громосилу; здесь же под видом простого латника жил немалое время кн. Олег, когда приходил в Ростов для низложения ростовского наместника Свенельда. В XIII веке на этом месте жил кн. Роман Михайлович Черниговский, один из братьев княгини Марии Михайловны, супруги ростовского кн. Василька Константиновича».
В ростовских преданиях часто упоминаются сыновья Юрия Долгорукого, владевшие многочисленными ростовскими вотчинами. Называется имя и самого основателя Москвы, его предков. В информации о Юрьевской слободе Шулецкой волости читаем:
«По Хлебниковскому летописцу, в XI в. на этом месте стоял терем кн. Святослава Владимировича (1010 г.), сына вел. кн. Владимира Святого. В XII в. эта местность принадлежала кн. Юрию Всеволодовичу Долгорукому ( 1150 г.), который передал ее племяннику, кн. Васильку Константиновичу. Здесь в XIII в. была битва вел. кн. Георгия с ростовским князем Константином».
В короткой информации о небольшом ростовском поселении отразились события трех столетий русской истории!
Лаконично, но многообещающе звучит информация о селе Юрьевском Сулостской волости на реке Черной: «По рукописи Артынова, название село получило потому, что здесь находился городок, построенный кн. Юрием Долгоруким».
Вот так – Долгорукий основал и Москву, и ростовское село Юрьевское!
Но особенно повезло быть запечатленным в ростовских топонимах князю Андрею Боголюбскому, трагическая смерть которого поразила народное воображение. Без комментариев перечитаем несколько таких преданий, в которых помимо Боголюбского фигурируют другие русские князья:
«Борисовское Угодичской волости: «В начале XI в. на месте деревни было жилище Бориса Владимировича ( 1005 г.), сына вел. кн. Владимира Святого; в XII в. это место принадлежало кн. Борису Юрьевичу ( 1150 г.), сыну Долгорукого; потом оно перешло к его брату, кн. Андрею Юрьевичу Боголюбскому, приложившему эту вотчину Ростовскому Андреевскому монастырю».
Болотово Дубровской волости: «По преданию, в древности на этом месте жил ростовский князь Ратобор, один из сыновей князя Зонара, о котором и до сих пор существует рукописная легенда; затем здесь стоял терем ростовского князя Брячислава, способствующего Олегу выгнать из Ростова Свенельда. Позднее это место принадлежало княгине Улите, супруге кн. Андрея Юрьевича Боголюбского, у которой здесь подолгу гостили ее братья Кучковичи».
Андреевское Саввинской волости: «Название свое деревня получила потому, что в XII в. на этом месте стоял терем кн. Андрея Юрьевича Боголюбского; здесь он открыл неверность своей супруги, княгини Улиты (дочери тысяцкого Степана Ивановича Кучки), за что он и оставил ее; это обстоятельство послужило причиной его преждевременной смерти».
Вертлово Ивановской на Лехте волости: «По Хлебниковскому летописцу, на этом месте жил ростовский князь Весел, сподвижник вел. кн. Игоря, и называлось потому не Вертлово, а Веселево. Затем кн. Михаил Юрьевич, сын Долгорукого, увез отсюда княгиню Улиту, жену своего покойного брата Андрея Юрьевича Боголюбского».
Мы уже писали о связи Ростова с историей основания Москвы и убийством Андрея Боголюбского, в доказательство приводили летописные свидетельства. Как видим, ростовские топонимические предания дополняют эту версию интересными, хотя, возможно, и не очень убедительными деталями, в частности теми, которые касаются утверждения, будто Андрей Боголюбский «открыл неверность своей супруги» именно на Ростовской земле, что «послужило причиной его преждевременной смерти». Другое дело – что именно здесь пребывала (скрывалась?) после убийства Андрея Боголюбского княгиня Улита: она вполне могла вернуться из княжеской резиденции в Боголюбове на родину своего отца, бывшего ростовского тысяцкого Степана Кучки.
Явно повышенное внимание уделено в ростовских преданиях Александру Поповичу. Вот что сообщается в информации о деревне Дарцово:
«Хлебниковский летописец говорит, что в XIII веке на месте этой деревни происходила кровопролитная битва между князьями братьями Константином и Георгием Всеволодовичами, во время которой богатырем князя Константина, Александром Поповичем, был убит богатырь князя Георгия, по имени Дарец».
Еще раз имя ростовского богатыря Александра Поповича встречается в описании села Ильинское-Хованское:
«Согласно старинному народному преданию, записанному в одной из рукописей нашей библиотеки, в древности на месте села Ильинского жил ростовский богатырь Дикун-Золотой Пояс, приемный сын богатыря Александра Поповича и любимец ростовского князя Бориса Владимировича».
Вспомним: в предании об образовании Белогостицкой слободы упоминался Кий – основатель Киева, здесь фигурирует Александр Попович, из Ростова ушедший со своей дружиной в Киев. Явно просматриваются крепкие связи Киева с Ростовом, по крайней мере – через легенды. Но ведь легенды – это своеобразно зашифрованная история Русского государства. Что касается образа Алеши Поповича, тут не обойтись без отдельного разговора...
Сразу две ростовских селения претендуют на то, чтобы считаться родиной Александра Поповича.
Алешино (или Олешино) Перовской волости на реке Печегде: «По преданию, на месте деревни была родина известного богатыря времен Владимира Святого Алеши Поповича Долгополого».
Алешково Зверинцевской волости на реке Касти: «Алешково, по некоторым рукописям, родина сказочного богатыря Алеши Поповича».
Кроме того, в Сабурове Борисоглебской волости на реке Устье: «По Хлебниковскому летописцу, жил... ростовский витязь Александр Попович».
Трудно сказать, насколько достоверны эти сообщения, но в любом случае они еще раз, по-своему, пытаются подтвердить ростовское происхождение Александра Поповича.
Как уже отмечалось выше, многие исследователи именно Александра Поповича называют прообразом русского богатыря Алеши Поповича, который в былинах жил еще в более древние времена, на рубеже X и XI веков, и служил киевскому князю Владимиру Красное Солнышко. Как же на самом деле сложился этот образ? Не произошло ли его становление в обратном порядке – сначала был богатырь Алеша Попович, потом, в честь его, стали называть Поповичем ростовского богатыря Александра?
Первое летописное упоминание Александра Поповича находится в так называемом Тверском сборнике 1534 года, в той его части, которая была написана в Ростове. Былины гораздо более раннего происхождения, большая часть ученых относит их формирование к X–XI векам. Трудно представить, что былины – как произведения устного народного творчества – создавались на основе сведений, приведенных в летописях, которые были малодоступны. Не естественнее ли, в таком случае, предположить, что летописец воспользовался былинным образом, а не наоборот?
Кроме былины «Алеша и сестра Збродовичей» известны еще две былины о богатыре-ростовце: «Добрыня Никитич и Алеша Попович» и «Алеша Попович и Тугарин».
Остановимся на последней былине. По мнению таких авторитетных исследователей, как академики Д.С.Лихачев и Б.А.Рыбаков, у Тугарина был исторический прототип – это половецкий хан Тугоркан, в 1096 году подступивший к Киеву и убитый одним из воинов киевского князя Святополка Изяславича, женатого на дочери Тугоркана. Но в отношении Алеши Поповича эти ученые опять повторяют ту же версию – что его историческим прототипом был летописный Александр Попович из XIII века, впервые появившийся в летописи XVI века.
Трудно поверить, что былины создавались таким сложным путем: одного героя – из ранней летописи, другого – из более поздней. Такое просто невозможно, если согласиться, что былина – продукт устного народного творчества. В тех же былинах об Алеше Поповиче, Илье Муромце и Добрыне Никитиче исследователи находят множество таких архаичных реликтов, восходящих к так называемой хтонической стихии, которых не найдешь даже в летописях – их происхождение гораздо древнее. Поэтому мне кажется более убедительной и авторитетной оценка образа Алеши Поповича, изложенная в книге «Славянская мифология»:
«Принимавшееся ранее исследователями мнение о том, что историческим прототипом Алеши Поповича был некий Александр Попович, погибший в битве при Калке в 1224 году, как об этом сообщает летопись, ставится под серьезное сомнение: актуализация темы Александра Поповича в поздних летописных сводах может отражать знакомство с былинами об Алеше Поповиче».
Одним из подтверждений древности этого образа может служить и былина «Добрыня Никитич и Алеша Попович». Обратимся к книге Н.И.Кравцова и С.Г.Лазутина «Устное народное творчество», изданной в Москве в 1977 году. Здесь говорится:
«Большая часть ученых склонна считать прототипом Добрыни дядю князя Владимира Добрыню. Эту точку зрения В.Ф.Миллера поддерживают А.В.Марков, В.И.Чичерин, Д.С.Лихачев. Отмеченные в летописи крещение Добрыней и Путятой новгородцев, участие Добрыни в сватовстве дочери полоцкого князя Рогнеды, дипломатические поручения князя Добрыне, действия Добрыни как помощника князя находят себе параллели в былинных ситуациях».
По другим сведениям, Добрыня был не родственником, а только воспитателем князя Владимира Святославича, участвовал в 985 году в походе на Волжскую Булгарию, был княжеским посадником в Новгороде. Его имя упоминается и в истории Ростовского края: по свидетельству Никоновской летописи «В лето 6499 (991) иде Михаил митрополит по Русской земле и до Ростова, с четырма епископы Фотеа патриарха, и с Добрынею».
Не к этому ли времени относится знакомство Добрыни Никитича с ростовцем Алешей (Александром) Поповичем, приглашенным княжеским воеводой на службу в Киев?
А может, Алеша Попович вышел на историческую сцену несколько позднее? В былинах его называют сыном ростовского попа Леонтия (Левонтия). Напомним, о чем уже рассказывалось выше: в 1071 году, во время восстания волхвов, язычниками был убит ростовский епископ Леонтий. По одной из версий, это произошло на том месте, где сейчас, в непосредственной близости от поселка Семибратова, находится деревня Левково, якобы названная так в честь погибшего здесь епископа. С историей образования Семибратова связана легенда о семи братьях-сбродичах и Алеше Поповиче. Случайны ли эти совпадения имен, близость мест и событий?
На этот вопрос невозможно ответить однозначно, но в любом случае ясно, что Ростово-Суздальская земля, как выразился один исследователь, была прародиной русских былин. А если так, то здесь, а не только в Новгороде и Киеве, происходило формирование русского народа, становление его государственности. И еще неизвестно, где этот процесс начался. Чем больше углубляешься в прошлое Ростова, тем больше убеждаешься, что историческая наука по отношению к нему до сих пор остается недописанной.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!