К. Маркс о классах и классовой борьбе

Проблема отчуждения в философии марксизма.

Социология марксизма — это теория социального развития общества, созданная К.Марксом (1818— 1883) и Ф.Энгельсом (1820—1895) в середине — второй половине XIX в.

Маркс и Энгельс одними из первых стали использовать эмпирические социологические исследования в своих теоретических работах.

Диалектический материализм и социология.

Принципиальный вопрос, имеющий для социологии первостепенное значение, - это вопрос о взаимодействии материальных и духовных ценностей в жизни общества.

Маркс главное - способ материального производства. Первичность бытия по отношению к общественному сознанию - не в смысле появления во времени, а в плане признания решающей роли первого в процессе взаимодействия. Анализ всех обществ - по состоянию производительных сил, материальных отношений между людьми. Субъективные чаяния людей - отражение этих отношений и не фактор общественных перемен. “Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Общественное бытие определяет их сознание”. При жизни сам Маркс всячески открещивался от экономического детерминизма. Характеристики социального бытия многообразны, поэтому социальная детерминация не абсолютна.

Маркс был первым социологом, который рассматривал общество как объективную саморазвивающуюся реальность. Источником этого саморазвития выступает - “Производительные силы общества приходят в противоречия с производственными отношениями внутри которых они развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. Социальная революция — есть не политическая случайность, а закономерное проявление исторической необходимости. Сознание людей отражает реальные жизненные противоречия”.

Такой взгляд на общество вошел в историю общественной мысли как диалектический материализм. Он был применен Марксом к конкретному анализу капитализма его времени.

Помимо социальной революции Маркс искал и альтернативные варианты. Энгельс подчеркивал, что в социологии марксизма ценны не отдельно взятые положения, а диалектико-материалистический - подход к анализу общества.

Социальное отчуждение - "Собственное деяние человека становится для него чуждой, противостоящей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он господствовал над ней". В наибольшей степени отчуждение довлеет над людьми наёмного физического труда (пролетариями). Человек должен присвоить себе обратно. В существующих и существовавших формах труд и его результаты отчуждены от человека. "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его".

Философия истории. Чужда мысль о внечеловеческих факторах истории. Божественное предопределение, мировой дух - метафоры, в которых сочетается свобода человека, с непреодолимостью сил создаваемого им же отчуждения.

Вся история человеческого отчуждения укладывается в три ступени. 1). Отношения личной зависимости, при которых социальное отчуждение (эксплуатация) огромно. 2). Отношения личной независимости. Общество индустриального типа, с наёмным трудом и правовым обеспечением личной свободы. Социальное отчуждение воплощено в деньгах 3) Стадия присвоения человеком всех накопленных человечеством сил. Не человек должен подчиняться отчуждённым сущностям, а всё это должно быть поставлено на службу человеку.

Классовая борьба - движущая сила истории. "То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) Что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов.

Социологическая теория марксизма включает в себя системный анализ классов, социальных отношения и классовой борьбы. В социальной поляризации Маркс видел источник антагонизма классов, глубинную причину классовой борьбы. Люди являются продуктом общества но, будучи вовлеченными в классовую борьбу, они становятся сами творцами общества.

Маркс допускал разные формы классовой борьбы (мирные тоже). Но реформистская борьба не разрешит проблему антагонизма, не приведет к преодолению отчуждения трудящихся от средств производства. Кардинальное решение проблемы он усматривал в социальной революции. Однако мало контролируемы революции. Необходим слом старой буржуазной государственной машины (в более поздних работах переделка).

В ранних работах Маркс и Энгельс - жизнедеятельность гражданского общества характеризовали как “истинный очаг и арену всей истории”. А в более зрелых работах, подчеркивали единство гражданского общества как содержание и государства как форма. По старому взгляду на государство... оно наоборот определяющее, а гражданское общество — определяемый элемент”.

“Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный”.

Диалектико-материалистический (экономический) подход. Диалектико – материалист понимание истории начинается с решения основного вопроса фил в применении к обществу. "Сознание людей зависит от их бытия".

Итак сущность мат понимания истории остоит в том, что: 1. производство составл основу всякого общ строя. 2. исторический процесс, общ бытие носят объект характер 3. главной движ силой, преобраз жизнь общества, являются народные массы. 4. средства для измен сущ положения вещей нужно открывать в наличных матер факторах производства.

Маркс пять основных форм и этапов развития общества (общественно-экономические формации).

Роль государства в марксизме

Генезис учения Маркса и Энгельса о государстве и праве был подготовлен и стимулирован совокупностью экономических и общественно – политических событий западно-европейской истории первой половины XIX в.

Капитализм, победивший в этом обществе, достиг, по их мнению, пика, предела своего развития и более не может справиться с теми могущественными средствами производства и обмена, которые вызрели в лоне буржуазных отношений. Последние стали явно мешать приращению производительных сил, превратились в тормоз социального прогресса. Капитализм как тип социальной организации окончательно исчерпал себя. Классовая борьба пролетариев против буржуазии приближается к развязке. Рабочий класс в грядущей революции должен разрушить все, что до сих пор охраняло и обеспечивало буржуазную частную собственность. Ближайшая практическая цель пролетариев, консолидирующихся в самостоятельный класс, - ниспровержение господства буржуазии, завоевание политической власти. Маркс и Энгельс занимались не просто подбором и механическим воспроизведением соответствующих суждений предшественников. Эти суждения ими так или иначе переосмысливались и лишь затем включались в создавшуюся историко-материалистическую картину социального мира.

Взятый Марксом и Энгельсом еще в 1842-1843 гг. курс на радикальное преодоление всяких идеалистических трактовок природы власти, государственности, законодательства необходимо вывел их на круг плодотворных представлений, сформулированных в XVIII – XIX вв. классиками буржуазной политической экономии от В. Петти, физиократов и А.Смита, до Д. Рикардо. В первую очередь таких представлений, которые касались отличительных черт «гражданского общества» и государства, характера связей между этими двумя разнокачественными сферами социума.

Классики буржуазной политэкономии понимали гражданское общество как мир материальных потребностей людей, видели в нем комплекс отношений по производству, обмену, распределению и потреблению материальных благ. Двигателем гражданского общества они считали не какие-то сверхъестественные силы, но реальные интересы составляющих его индивидов, деятельность которых подчинена объективным законам экономической жизни.

Государство же есть сфера администрирования, совокупность вертикальных связей, система институтов и норм публичной власти. Оно возникает спонтанно, а не посредством соглашения, заключения договора, получая содержание от гражданского общества и потому всецело зависит от него. Эта зависимость – неотъемлемый элемент естественного порядка, стихийного действия неподвластных людям законов мироустройства. Одним из них является призвание государственной власти обслуживать гражданское общество и не вмешиваться произвольно в его дела, особенно в экономику.

Марксистская политико-юридическая концепция складывалась не без влияния воззрений выдающихся французских историков эпохи реставрации О. Тьери, Ф. Минье, Ф. Гизо. Эти ученые сумели реалистически взглянуть на факты тесной зависимости государственного строя, правовых установлений от материальных условий общественной жизни, от происходившей в истории борьбы классов.

Они полагали: политические институты, юридические нормы создаются обществом, являются отражением общественного строя, первичного по отношению к ним; порожденные обществом политико-правовые учреждения потом начинают сами воздействовать на социальную жизнь, видоизменять ее.

В большей мере оказались созвучны идеологическим интенциям Маркса и Энгельса развитые упомянутыми историками положения о классах и классовой борьбе. Вот некоторые из них. Общество глубоко расчленено на классы, отличающиеся друг от друга социальными, имущественными, правовыми признаками. Каждый из классов непременно стремится поставить у власти требуемое ему правительство. Тот класс, который доминирует в хозяйственной жизни страны, должен быть гегемоном также в государстве, поскольку интересы собственности- важнейшие и преобладают над всеми остальными потребностями.

В марксизме классовая борьба выступает одной из важнейших закономерностей бытия общества, расколотого на антагонистические классы. Ничто сколько-нибудь существенное в социальной жизни такого общества не может быть объяснено и понято вне контекста классовой борьбы. В значительной мере из-за нее аппарат государства оказывается учреждением, легитимно осуществляющим целенаправленное насилие в обществе. Выделение и акцентирование в природе государства его принуждающего начала закономерно для марксизма.

Во-первых, перед умственным взором Маркса и Энгельса находилась эксплуататорская государственность. Она действительно враждебно противостояла трудящемуся люду, угнетала его. Этот факт до сознания политически и социально обездоленной массы хотели довести Маркс и Энгельс с максимальной убедительностью и экспрессией.

Кроме такой осязаемо «вещественной» инспирации действовала, во-вторых, еще и инспирация доктринальная. Создается впечатление, что изображение государства в качестве органа институционализированного насилия «подсказывается» Марксу и Энгельсу их представлением об истории цивилизованного общества как процессе, в основном «сотканном» из антагонизмов, стимулируемом борьбой противоположностей, наполненном стихией всяческих битв. В «Манифесте Коммунистической партии» указанно, что добившийся своего политического господства пролетариат осуществит деспотическое вмешательство в право собственности и в буржуазные производственные отношения, централизует все орудия производства в руках государства, централизует транспорт и кредит, введет одинаковую обязательность труда для всех и создаст промышленные армии.

Пролетариат «в качестве господствующего класса силой упраздняет старые производственные отношения». До тех пор, пока все производство не сосредоточится в руках ассоциации индивидов, публичная власть сохраняет свой политический характер. «Политическая власть в собственном смысле слова – это организованное насилие одного класса для подавления другого».

Политического аспекта насилия, продуцируемого государством, касается Энгельс. Он внушает Августу Бебелю: «…государство есть лишь преходящее учреждение, которым приходится пользоваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно подавить своих противников…пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство как таковое перестает существовать». Из слов Энгельса вытекает, что государство, которое пролетариат использует в целях насильственного подавления противников рабочего класса, не признает свободу для них. Но обеспечивает ли оно свободу самому пролетариату? Ведь давно и хорошо известно (например, ст. 34 якобинской Декларации прав человека и гражданина1793 г.) непреложное правило: всякий раз, когда под вопрос ставится та или иная свобода, ставится под вопрос и свобода вообще. И об этом писал не кто иной, как Маркс.

Помимо карательно-репрессивной функции государства Маркс и Энгельс выявили и иные социальные свойства, иные (напрямую не связанные с насилием) способы жизнедеятельности. Однако в идеологии революционного социалистического движения почти вся совокупность воззрений Маркса и Энгельса на природу государства была сведена к формуле: государство – организация для систематического насилия одного класса над другим (одной части населения над другой), всякое организованное систематическое насилие над людьми вообще.

Сама идея революционной диктатуры пролетариата красной нитью проходит через все учение марксизма о государстве и праве, образуя его неотъемлемый определяющий признак. Маркс утверждает, что «покуда существуют другие классы, в особенности класс капиталистический, покуда пролетариат с ним борется, он должен применять меры насилия…».

С приходом пролетариата к власти радикально меняются условия, которые влияют на выбор тех или иных конкретных способов продолжения и углубления революционного процесса, свершающегося в борьбе классов. По мнению Маркса, пролетариат очень заинтересован в создании обстановки, которая позволяет этой классовой борьбе «проходить через свои различные фазы наиболее рациональным и гуманным путем». Есть ли противоречие между таким мнением, высказываниями о желательности, выгодности для рабочего класса мирной и легальной революции и тезисом относительно жесткой необходимости «применять меры насилия», покуда «не устранена старая организация общества»?

Противоречия здесь нет. Насилие, учиняемое над индивидом, группой, общностью, выступает обычно в разных ипостасях и имеет место там, где так или иначе попирается равенство всех людей перед законом. Насилие может быть грубым, непосредственным, физическим: порабощение, грабежи. Но может выражаться и в менее острых формах: ограничение свободы, ущемление в правах, экономический и идеологический прессинг. Эти формы не менее действенны, чем прямой произвол. Живым примером диктатуры рабочего класса была для Маркса и Энгельса Парижская коммуна(1871). Они высоко ценили ее как рождающуюся систему «управления народа посредством самого народа». Есть в суждениях Маркса и Энгельса, одобряющих действия парижских коммунаров по налаживанию новой организации власти, такое, что не укладывается в систему представлений о демократически-правовом устройстве государства. С точки зрения Маркса, коммуна явила собой образец не парламентарной, а работающей корпорации, одновременно «и законодательствующей и исполняющей законы». Следовательно, Коммуна упразднила принцип разделения властей. А это неизбежно ведет к монополизации власти, которая напрочь исключает правовые формы осуществления «управления народа посредством самого народа».

До Октябрьской революции марксистское, затем коммунистическое движение не было международным, хотя в некоторых странах и действовали марксистские революционные группы. Коммунистическое движение родилось на гребне революционного подъема, охватившего рабочий класс капиталистических стран под влиянием тягот, выпавших на его долю в первой мировой войне, под воздействием революции в России. Появившиеся вскоре в различных странах революционные рабочие партии вместе с партией большевиков образовали в 1919 году III, Коммунистический, Интернационал, который действовал до 1943 года. Значительный промежуток времени в ряде стран коммунистические и рабочие парти и являлись правящими, в некоторых странах таковыми они являются и сегодня.

Революция

Анализ марксистской теории приводит к выводу, что это учение, философской основой которого является материалистическое понимание истории, придает решающее значение развитию материального производства. Маркс и Энгельс подвергали критике идеалистическое понимание истории, в особенности же его натуралистическую разновидность, согласно которой главную роль в истории человечества играло насилие. Уже в “Немецкой идеологии”, в которой формулируются отправные положения материалистического понимания истории, они противопоставляют это учение теории насилия, характеризуя ее как господствующую социально-политическую концепцию. “До сих пор насилие, война, грабеж, разбой и т.д. объявлялись движущей силой истории”1 . Маркс и Энгельс указывают, что эта концепция опирается на известные исторические факты, в особенности на события, относящиеся к эпохе крушения Римской империи, а также на последующую историю Европы, существенное содержание которой составляют войны, завоевания и другие формы насилия. Историки эпохи Реставрации (Тьерри, Минье, Гизо), исследования которых высоко оценивались основоположниками марксизма, объясняли возникновение противоположных классов как результат завоевания одного народа другим. Маркс и Энгельс, выступая против несостоятельного, с их точки зрения, преувеличения роли завоевания в истории, указывают на тот факт, что захватнические войны предполагают наличие того, что является предметом захвата и что может быть создано только трудом, материальным производством. В этой связи основоположники марксизма указывают: “Нет ничего обычнее представления, будто в истории до сих пор все сводилось к захвату. Варвары захватили Римскую империю, и фактом этого захвата принято объяснять переход от античного мира к феодализму”2 . Маркс и Энгельс, разумеется, нисколько не отрицают факты, но они подчеркивают, что “захвату повсюду очень скоро приходит конец, когда для захвата ничего уже более не остается, нужно перейти к производству”3 . Следовательно, с точки зрения материалистического понимания истории теория насилия, согласно которой история общества определяется внеэкономическими факторами, совершенно несостоятельна. Внеэкономическое принуждение, характеризующее феодальные производственные отношения, Маркс и Энгельс объясняют не просто насилием, а уровнем развития производительных сил в эту эпоху. Переход от феодального способа производства к капиталистическому означает замену внеэкономического принуждения к труду принуждением экономическим, обусловленным капиталистическими производственными отношениями. Таким образом, марксизм не только обосновывает приоритет экономического развития, но и доказывает, что его роль неуклонно возрастает в ходе исторического развития человечества.

Критику теории насилия Маркс и Энгельс продолжают и в последующие годы. Особенно показательна в этом отношении книга Энгельса “Анти-Дюринг”. Дело в том, что Е.Дюринг, претендовавший на новое обоснование социализма, выступил против марксизма как учения, которое якобы недооценивает роль насилия в истории. Он писал, что “некоторые из новейших социалистических систем... утверждают, что формы политического подчинения как бы вырастают из экономических состояний”. Отвергая это, как нетрудно заметить, марксистское воззрение, Дюринг пытался обосновать положение, что “первичное все-таки следует искать в непосредственном политическом насилии, а не в косвенной экономической силе”4 . По теории Дюринга, частная собственность, капитал, прибыль и даже процент – все это является результатом насилия со стороны имущих классов по отношению к неимущим. Энгельс решительно отвергает эту абсолютизацию насилия, подчеркивая, что частная собственность на средства производства возникла “в интересах повышения производства и развития обмена, – следовательно, по экономическим причинам. Насилие не играет при этом никакой роли”5 .

Дюринг, несмотря на свойственную ему абсолютизацию насилия, понимал последнее крайне односторонне. Насилие, с его точки зрения, есть абсолютное зло. Он осуждает, следовательно, и право на революционное насилие, которое обосновывали выдающиеся мыслители эпохи Просвещения, как Ж.-Ж.Руссо, Г.Б.мабли. И Энгельс, опровергая теорию насилия Дюринга, подчеркивает выдающееся историческое значение революционного насилия, которое, по словам Маркса, является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым.

Итак, проблема насилия в рамках марксистского учения есть прежде всего и главным образом проблема революционного насилия. Революции рассматриваются Марксом и Энгельсом как закономерные этапы развития антагонистического общества в эпоху, когда прогресс производительных сил сковывается устаревшими общественными отношениями производства.

Следует подчеркнуть, что этот общий социологический вывод имеет своей основой реальный исторический опыт: буржуазные, антифеодальные по своему содержанию, революции XVII–XIX вв. Если переход от феодализма, в рамках которого возникает и развивается капиталистический экономический уклад, к буржуазному обществу стал возможен лишь в результате ряда революций, то переход к принципиально новому, исключающему антагонистические производственные отношения, посткапиталистическому общественному строю, в принципе невозможен без насильственной революции. Таков был ход мысли Маркса и Энгельса, основанный на обстоятельном изучении истории буржуазных революций. Это обстоятельство важно подчеркнуть, поскольку оно делает понятным происхождение идеи насильственной революции.

Процесс формирования марксизма совершается накануне буржуазно-демократических революций 1848 г. Первый программный документ марксизма – “Манифест Коммунистической партии” – был написан буквально накануне революционного взрыва во Франции и Германии. Революционная ситуация, о которой прямо говорится в “Манифесте”, несомненно, наложила свою печать на это произведение, в особенности же на то понимание проблемы революции, которое в нем изложено.

В “Манифесте” Маркс и Энгельс, исходя из сформулированной ими теории классов и классовой борьбы и применяя эту теорию к рабочему движению, следующим образом определяют его перспективы: “Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы прослеживали более или менее открытую гражданскую войну внутри существующего общества вплоть до того пункта, когда она превращается в открытую революцию, и пролетариат основывает свое господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии”6 .

Итак, Маркс и Энгельс рассматривают насильственную антикапиталистическую революцию как завершающую стадию классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией. Установление политического господства пролетариата определяется в том же “Манифесте” как “завоевание демократии”7 . Это положение заслуживает особого внимания и специального рассмотрения. Характеристика политического господства рабочего класса как завоевания демократии прямо указывает на то, что необходимость насильственной антикапиталистической революции непосредственно связывается с отсутствием демократии в капиталистическом обществе или, по меньшей мере, с совершенно недостаточным развитием его демократических институтов. И действительно, в эту эпоху, не только накануне революций 1848 г., но непосредственно после них, в европейских странах (даже в наиболее развитых из них) не было всеобщего равного избирательного права так же, как и свободы объединения в профсоюзы, права на забастовки, демонстрации, свободы печати и т.д. Естественно, возникает вопрос: не связан ли тезис о необходимости насильственной антикапиталистической революции с констатацией данного, фактического положения вещей?

В полной мере следует учитывать и то обстоятельство, что буржуазные революции XVII–XVIII вв. и даже первой половины XIX в. представляли собой лишь начало демократических преобразований, которые были завершены значительно позже, в основном лишь в последней трети XIX в., да и то лишь в наиболее развитых европейских капиталистических странах. В период революций 1848 г. Маркс и Энгельс были убеждены в том, что завершение демократических преобразований, буржуазный характер которых они неоднократно подчеркивали, в принципе невозможно в рамках капиталистического общества, так как оно подорвало бы политическое господство буржуазии. Если учесть и то обстоятельство, что капиталистическая система представлялась Марксу и Энгельсу как, по существу, уже исчерпавшая свою историческую необходимость, то становится понятным, почему они связывали “завоевание демократии” с насильственным ниспровержением политического господства буржуазии.

Маркс и Энгельс заблуждались относительно ближайшего и более отдаленного будущего капиталистического способа производства. С этим основным заблуждением, характеризующим не только ранний марксизм, но и все его последующее развитие, связана и определенная недооценка значения организованного рабочего движения в качестве могущественной движущей силы в историческом процессе завершения буржуазно-демократических преобразований. Ведь если крах капитализма представляется делом ближайшего будущего, то вследствие этого нет и перспектив для пролетарской борьбы за демократию в рамках этого строя.

В конце 50–60-х гг. Маркс и Энгельс частично пересмотрели выводы, сделанные ими на основе теоретического осмысления опыта революций 1848 г. Они, в частности, отказались от идеи непрерывной революции, признав, что пролетарскую революцию отделяет от буржуазных революций целая историческая эпоха. Преодоление иллюзии относительно близости антикапиталистической революции позволило более трезво оценить повседневную борьбу пролетариата за улучшение своих жизненных условий в рамках буржуазного общества. Это, как свидетельствовали факты, были не только экономическая, но и политическая борьба, а именно борьба за завершение буржуазно-демократических преобразований. Всеобщее избирательное право, казавшееся невозможным в рамках капиталистического строя, стало фактом, в первую очередь, в наиболее развитых капиталистических странах: в Англии, США, Франции, Германии. Профсоюзное движение было легализовано в этих странах, несмотря на противодействие предпринимателей-капиталистов. Стачечное движение также постепенно обретало правовую основу. В конце 60-х годов в Германии возникла первая легальная социал-демократическая партия рабочего класса. К.Маркс и Ф.Энгельс, естественно, не могли не учитывать эти факты. В этой связи становится понятным громадное принципиальное значение известного высказывания Маркса, сделанного в 1872 г. после Гаагского, последнего конгресса Первого Интернационала. В речи на митинге в Амстердаме Маркс подчеркивает, что существуют разные пути и средства, ведущие к новому, социалистическому строю: “...мы никогда не утверждали, что добиваться этой цели надо повсюду одинаковыми средствами”8 . Это общее положение конкретизируется посредством прямого указания на возможность мирных социалистических преобразований в тех капиталистических странах, в которых в полной мере осуществлены демократические преобразования. “Мы знаем, – говорил Маркс, – что надо считаться с учреждениями, нравами и традициями различных стран, и мы не отрицаем, что существуют такие страны, как Америка, Англия, и если бы я лучше знал ваши учреждения, то, может быть, прибавил бы к ним и Голландию, в которых рабочие могут добиться своей цели мирными средствами”9 .

На первый взгляд, речь идет просто об исключении, сделанном Марксом для США и Англии: ведь в других странах, по его же словам, “господство труда” не может быть установлено мирным путем, т.е. посредством реформ в рамках существующего строя. Необходимо, однако, вполне уяснить роль Англии и США в мировой экономике второй половины XIX в. Великобритания была наиболее могущественной индустриальной державой мира. Британская империя охватывала едва ли не большую часть населения Земли. США господствовали на всем американском континенте. Можно было не сомневаться в том, что успешные мирные социалистические преобразования в этих странах имели бы своим непосредственным продолжением аналогичный процесс в большинстве капиталистических стран Европы.

Необходимо отметить, что приведенное положение Маркса о возможности мирных социалистических преобразований – отнюдь не единственное высказывание на эту тему. В письме Г.Гайндману от 8 декабря 1880 г. Маркс подчеркивает, что его партия “считает английскую революцию не необходимой, но – согласно историческим прецедентам – возможной”. Революция, поясняет далее Маркс, безусловно, необходима для свержения антидемократического режима: “от военного деспотизма невозможно избавиться иначе, как путем революции”10 . Эти положения, несомненно, связаны с экономический анализом развития капитализма, анализом, который приводит Маркса к заключению, что акционерные компании представляют собой “упразднение капитала как частной собственности в рамках самого капиталистического способа производства”11 . Еще в большей мере это относится к кооперативным предприятиям, в которых, по словам Маркса, “уничтожается противоположность между капиталом и трудом, хотя вначале в такой форме, что рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе..”. И далее Маркс подчеркивает, что акционерные компании и кооперативные предприятия “следует рассматривать как переходные формы от капиталистического способа производства к ассоциационированному”12 . Ассоцианированным способом производства Маркс, разумеется, именует социализм.

Приведенные положения Маркса получают свое дальнейшее развитие в работах Энгельса. Здесь в первую очередь надо указать на его замечания к проекту Эрфуртской программы германской социал-демократии. В этом проекте имеется формулировка: “современное общество врастает в социализм”. Энгельс отвергает это положение, поскольку оно распространялось на все капиталистические страны и прежде всего на Германию, в которой, несмотря на наличие представительных учреждений, господствовал абсолютизм, подавляющий демократическое волеизъявление трудящихся масс. Иное дело – действительно развитые демократические буржуазные государства, в которых народное волеизъявление получает адекватное выражение в представительных учреждениях. “Можно представить себе, – пишет Энгельс в этой связи, – что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия...”13 .

Стоит подчеркнуть, что Энгельс не отрицает возможности сосредоточения всей власти в органах народного представительства, несмотря на то, что буржуазия остается экономически господствующим классом в системе капитализма. Это противоречие буржуазной демократии, которая при всей своей исторической ограниченности все же является действительной, а не мнимой (как утверждают анархисты) демократией, неоднократно отмечалось основоположниками марксизма.

Дальнейшим развитием нового марксистского положения о возможности мирных социалистических преобразований в капиталистических странах, положения, которое принципиально отличается от воззрений Маркса и Энгельса периода революций 1848 г. (и непосредственно после них), является введение Энгельса к переизданию работы Маркса “Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 гг.”. В этом введении, значение которого постоянно замалчивалось в советской, посвященной истории марксизма,литературе, Энгельс еще более решительно, чем в предшествующих своих работах обосновывает возможность мирных социалистических преобразований.

Если накануне революций 1848 г. и непосредственно после них Маркс полагал, что всеобщее избирательное право не может быть завоевано без ниспровержения политического господства буржуазии, то теперь в конце XIX в., когда оно было уже завоевано в условиях капитализма, задача социал-демократии состоит в том, чтобы предотвращать превращение этого выдающегося демократического завоевания в орудие обмана широких масс избирателей. Необходимо постоянно разоблачать избирательные махинации имущих классов, дабы превратить всеобщее избирательное право в орудие освобождения трудящихся масс.

Всеобщее избирательное право, разъясняет Энгельс, может быть успешно использовано в интересах трудящихся. В этом случае оно представляет собой “совершенно новый способ борьбы пролетариата”, ибо при наличии этого права “государственные учреждения, при помощи которых буржуазия организует свое господство, открывают и другие возможности для борьбы рабочих против этих учреждений”. И, разъясняя это положение, Энгельс пишет, что рабочие “стали оспаривать у буржуазии каждую выборную должность, если при замещении ее в голосовании участвовало достаточное количество рабочих голосов. И вышло так, что буржуазия и правительство стали гораздо больше бояться легальной деятельности рабочей партии, чем нелегальной, успехов на выборах, – чем успехов восстания”14 .

Если в первой половине XIX в. пролетарии, доведенные до отчаяния ужасающими условиями своего существования, нередко восставали против произвола капиталистов, то в последней трети столетия, благодаря изменившимся условиям, демократическим преобразованиям прежде всего, борьба европейского пролетариата против класса капиталистов обретает новые, легальные формы. Вооруженные выступления, бои на баррикадах уступают место забастовкам и другим формам массового организованного сопротивления трудящихся капиталистической эксплуатации. Капиталисты теперь вынуждены считаться с организованным рабочим движением, с профессиональными союзами, идти на компромисс с ними. Это значит, указывает Энгельс в том же введении к работе Маркса, что “условия борьбы существенно изменились. Восстание старого типа, уличная борьба с баррикадами, которая до 1848 г. повсюду в конечном счете решала дело, в значительной степени устарела”15 . Это не значит, подчеркивает тут же Энгельс, что право народа на революцию, которая, как известно, невозможна без насилия, устарело. Напротив, оно прочно вошло в народное сознание как право законного ответа на насилие, применяемое господствующими имущими классами. Поэтому не следует полностью исключать и возможность вооруженной народной борьбы. Но это не может быть столбовой дорогой массового социалистического движения.

Осмысливая опыт социалистического движения в Германии и в других буржуазно-демократических странах, Энгельс приходит к весьма важному заключению: “Ирония всемирной истории ставит все вверх ногами. Мы, “революционеры”, “ниспровергатели”, мы гораздо больше преуспеваем с помощью легальных средств, чем с помощью нелегальных или с помощью переворота. Партии, называющие себя партиями порядка, погибают от созданного ими же самими легального положения... И если мы не будем настолько безрассудны, чтобы в угоду этим партиям дать себя втянуть в уличную борьбу, то им в конце концов остается лишь одно: самим нарушить эту роковую законность”16 .

Приведенные высказывания Энгельса носят, конечно, чрезмерно оптимистический характер. Всеобщее избирательное право, как свидетельствует исторический опыт XX в., используется имущими классами не менее (а зачастую и более) успешно, чем социал-демократическими партиями. Демократические институты в любом буржуазном обществе не устраняют экономического господства капиталистов, которое дает себя знать во всех сферах общественной жизни. Исторический опыт нашего века дает достаточно оснований для критического отношения к демократии в условиях капиталистического общества. Такое отношение внутренне присуще марксизму, который немыслим без критики буржуазно-демократических иллюзий. Однако марксизму, в отличие от анархизма, чужда односторонняя оценка буржуазной демократии, а тем более ее недооценка. Неоспоримым фактом является то, что социал-демократические партии нередко становятся правящими партиями буржуазного общества. И в качестве правящих партий они, выражая интересы трудящихся масс, осуществляют социальные программы в сфере трудовых отношений, налогообложения, социального страхования, образования, медицины и т.д. Показательно также и то, что консервативные партии, становясь правящими, не могут, как правило, упразднить эти социальные программы, ибо в таком случае они лишаются шансов удержаться у власти.

До недавнего времени советские исследователи подвергали суровой критике социал-демократические партии за то, что они, придя к власти, отвергают необходимость “экспроприации экспроприаторов” и тем самым оказываются сторонниками компромисса с классом капиталистов. Однако поскольку Маркс и Энгельс признавали закономерность (разумеется, при определенных исторических условиях) мирных социалистических преобразований, они признавали тем самым и необходимость компромисса между противоположными классами капиталистического общества. Борьба классов с точки зрения марксизма отнюдь не исключает компромиссов между ними. Экономическая борьба рабочего класса представляет собой, по существу, борьбу за соответствующий интересам трудящихся компромисс.

Маркс как-то говорил, что пролетариату, возможно, окажется наиболее выгодным не просто конфисковать капиталистическую собственность, а выкупить ее у буржуазии. Это ли не установка на классовый компромисс?

Таким образом, подытоживая рассмотрение вопроса об отношении основоположников марксизма к вопросу о насильственной революции, мы не вправе недооценивать факт эволюции их воззрений. Если в начале своего пути Маркс и Энгельс считали насильственную революцию безусловной необходимостью, то в дальнейшем, осмысливая исторические перспективы, возникающие в ходе завершения буржуазно-демократических преобразований, основоположники марксизма постепенно приходят к признанию возможности иного пути к посткапиталистическому обществу, т.е. мирных социалистических преобразований. Речь, следовательно, идет о двух возможных путях социалистического переустройства общества, причем мирные социалистические преобразования оказываются тем более вероятными, чем значительнее демократические завоевания трудящихся.

Современные социал-демократические партии в капиталистических странах восприняли положения Маркса и Энгельса о возможности мирных социалистических преобразований в условиях капитализма. Социализм рассматривается этими партиями не как некое отдаленное туманное будущее, а как совокупность социальных программ, часть из которых уже осуществлена или находится в процессе осуществления. С этой точки зрения, Маркс и Энгельс, сделавшие вывод о возможности социалистических реформ в рамках капитализма, являются, по меньшей мере в этом отношении, основоположниками “демократического социализма” – основной программной установки современных социал-демократических партий.

В.И.Ленин и созданная им большевистская партия никогда не признавали эволюции воззрений Маркса и Энгельса по вопросу о насильственной революции. В работе “Государство и революция” Ленин мимоходом касается известного, приведенного выше положения Маркса о возможности мирных социалистических преобразований в Англии и США, рассматривая это высказывание как ограничение общего закона, обусловливающего переход от капитализма к социализму, ограничение, которое полностью отпадает вследствие изменения исторических условий, в частности потому, что Англия и США “скатились вполне в общеевропейское грязное, кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все собой подавляющих”17 . По Ленину выходит, что в XIX в., к которому относится упомянутое высказывание Маркса, Англия и США были гораздо более демократическими государствами, чем они стали в XX в. Это сугубо ошибочное воззрение, связанное с ленинской концепцией “эпохи империализма”, истолковываемой как повсеместное подавление демократии и реакция по всей линии, явно игнорирует тот факт, что массовое организованное рабочее движение, массовые социал-демократические партии, т.е. все то, чего фактически не было (или почти не было) в XIX в., являются несомненным завоеванием демократии в рамках капиталистического общества. Поэтому представлять себе “эпоху империализма” как отказ от демократических завоеваний предшествующего периода – значит абсолютизировать некоторые свойственные монополистическому капитализму черты и явно недооценивать громадную роль рабочего движения в демократизации буржуазного общества.

Весьма показательно, что Ленин, упоминая о высказывании Маркса относительно возможности мирных социалистических преобразований, ни слова не говорит об аналогичных высказываниях Энгельса, некоторые из которых были приведены выше. Вследствие этого у читателя неизбежно создается ложное впечатление, что имеется лишь одно-единственное высказывание Маркса, которое не связано органически со всей системой марксистских воззрений, а тем более с их развитием. Такой односторонний подход к вопросу, значение которого невозможно переоценить, ведет к безапелляционному утверждению: “Мирного развития к социализму быть не может”18 .

Естественно, возникает вопрос: чем объясняется убеждение Ленина в том, что социалистические преобразования осуществимы лишь путем насильственной революции? Это убеждение частично может быть, на мой взгляд, объяснено ситуацией в России, в которой господствовал царизм, подавляющий любые попытки даже самых ограниченных демократических преобразований. Революция, которая назревала в России и разразилась в начале текущего века, могла быть, естественно, лишь насильственным переворотом. Эта революция носила буржуазно-демократический характер. Следовательно, ее насильственный характер не давал основания для категорического заключения о принципиальной невозможности мирных социалистических преобразований. И если Ленин все же настаивает на неизбежно насильственном характере социалистических преобразований, то это, по-видимому, объясняется тем, что такие преобразования представляются ему непосредственным продолжением буржуазно-демократической революции.

Маркс и Энгельс, как уже указывалось выше, отказались от идеи непрерывной революции, идеи, которая, по существу, несовместима с материалистическим признанием экономической обусловленности, экономической необходимости социалистической революции. Ленин, ссылаясь на новые исторические условия, сложившиеся в XX в., возрождает эту идею, разрабатывает ее как теорию перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую.

Однако отрицание возможности мирных социалистических преобразований связано у Ленина не только с его отношением к исторической ситуации, сложившейся в России; оно самым существенным образом связано со всей совокупностью его теоретических воззрений. Ленин трактовал буржуазное государство как диктатуру буржуазии. Государственная власть вообще трактовалась Лениным как диктатура того или иного класса, причем диктатуру Ленин определял как власть, не опирающуюся на какие-либо законы, не связывающую себя какими-либо (следовательно, и собственными) законами. Соответственно этому и демократия в рамках капитализма характеризовалась Лениным (особенно в последнее десятилетие его деятельности) лишь как внешнее облачение диктатуры буржуазии. Такое понимание сущности государства принципиально исключает допущение мирных социалистических преобразований.

В начале этой статьи я указывал, что материалистическое понимание истории, придающее решающее значение развитию производительных сил общества, принципиально несовместимо с теорией насилия, которая является разновидностью идеалистической интерпретации исторического процесса. Ленин был, несомненно, противником идеализма, но свойственная ему сугубая переоценка роли революционного насилия в истории является уступкой идеалистическому пониманию истории.

В период первой русской революции Ленин писал: “Великие вопросы в жизни народов решаются только силой”19 . К этому положению Ленин неоднократно возвращался и в последующие годы. Между тем не требуется особой проницательности, чтобы понять несовместимость такого социологического обобщения с материалистическим пониманием истории.

Промышленная революция конца XVIII – первой половины XIX вв. никоим образом не может быть истолкована как насильственное решение великих исторических вопросов. То же и притом в еще большей мере следует сказать о научно-технической революции нашей эпохи, революции, благодаря которой осуществлены (и продолжают осуществляться) грандиозные изменения в жизни всех народов Земного шара. Переходя от этих впечатляющих примеров к общему выводу, можно с полным правом сказать, что великие вопросы в жизни народов решаются прежде всего путем экономического развития.

Характерное для всего ленинизма преувеличение роли насилия Ленин пытался оправдать соответствующей интерпретацией учения Маркса и Энгельса, которое им характеризуется буквально как “панегирик насильственной революции”. При этом подчеркивалось: “Необходимость систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и Энгельса”20 . Между тем в основе всего учения марксизма лежит, как известно, материалистическое понимание истории и экономическое учение Маркса. Эта истина была, конечно, хорошо известна Ленину, но он на протяжении всей своей деятельности характеризовал марксизм главным образом как учение о решающей роли революционного насилия в истории человечества. Такая интерпретация марксизма носит волюнтаристский характер.

Ленинское истолкование марксизма, которое в течение многих десятилетий выдавалось в нашей стране (а частью и за ее пределами) за его единственно правильное понимание, в действительности оказалось искажением действительных воззрений Маркса и Энгельса и притом их в высшей степени существенных воззрений. Догматизация ленинского истолкования марксизма еще более усугубила это искажение. И нет другого пути к правильному пониманию учения Маркса и Энгельса, кроме преодоления его волюнтаристической интерпретации.

К. Маркс о классах и классовой борьбе

У Маркса нет строгого, раз навсегда данного определения социального класса. Он не успел даже написать работу о классах: рукопись его главной книги, "Капитал", обрывается на первых страницах главы под названием "Классы". Однако, когда вспоминают о марксизме, то в голову прежде всего приходят понятия "классы" и "классовая борьба".

Между тем, эти понятия не были придуманы или открыты Марксом. Английские экономисты конца ХУ111, начала Х1Х веков Адам Смит и Давид Рикардо рассматривали социально-экономические отношения как в основе своей классовые, а французские историки начала Х1Х века О.Тьерри, Ф.Гизо (последний, между прочим, был министром, и по его распоряжению Маркса в 1845 г. выслали из Франции) и др. открыли, что движущей силой истории является борьба между непримиримыми классами. Правда, учение Маркса позволило Ленину дать определение классов, которое обычно везде цитируется как марксистское. Выделяя главные признаки социальных классов, Ленин писал, что это большие группы людей, которые разделяются прежде всего по месту, которое они занимают в системе материального производства и по отношению к средствам производства, закрепленному, как правило, в законах: владению или не владению землей, плугом и рабочим скотом, фабрикой или другим промышленным предприятием. Из этого главного признака вытекает способ получения тем или иным классом дохода и величина этого дохода: зарплата для рабочих, прибыль для капиталиста, натуральный продукт, произведенный собственными руками, для крестьянина при феодализме и так далее.

Благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства один класс может присваивать себе труд другого (см. Ленин В.И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 39, с. 15.). Впрочем, в том или ином виде эти основные характеристики социальных классов содержались в произведениях упомянутых выше ученых.

Что же нового внес Маркс в учение о классах и классовой борьбе? На этот вопрос он сам ответил в письме к своему другу Иосифу Вейдемейеру (от 5 марта 1852 года). Вейдемейер стал единомышленником Маркса после того, как познакомился с беспощадной и едкой критикой Марксом и Энгельсом так называемых "истинных социалистов", одним из которых был он сам - случай редкий, особенно в наши времена. Вейдемейер участвовал в буржуазно-демократической революции 1848 года, а после поражения ее эмигрировал в Америку (Маркс, тоже участник этой европейской революции, уехал в Англию и жил там до конца дней). Во время гражданской войны между Северными и Южными штатами Вейдемейер стал полковником армии северян (свою "родную" прусскую армию он покинул еще в 40-е годы, ибо считал, что она подавляет демократию). Маркс и Энгельс в письмах к Вейдемейеру ("дорогому Вейдли") предрекали, что победа северян во главе с Линкольном над классом рабовладельцев ("Югом") в этой жестокой кровавой войне откроет перед Америкой блестящее будущее. Напротив, при сохранении рабовладения эта страна, по их мнению, была бы обречена на бесправие, нищенское существование для большинства населения и экономический застой. Между прочим, Маркс написал письмо (от имени "1 Интернационала") к Линкольну, который отнесся к этому посланию сочувственно. Активно участвуя в классовой борьбе своего времени, Маркс прежде всего был ее теоретиком. Одних призывов к борьбе, пусть самых горячих и искренних, недостаточно: пролетариат не может победить иначе, полагал Маркс, чем узнав, в чем заключается его миссия - всемирно-исторический смысл его классовой борьбы. Маркс одним из первых доказывал, что классы (рабовладельцы и рабы, крестьяне и феодалы, рабочие и капиталисты) борются прежде всего за средства существования: ведь прежде, чем заниматься искусством, наукой, спортом или просто развлекаться, надо есть, одеваться, иметь крышу над головой. Но борьба классов, согласно Марксу, не сводится просто к зверской борьбе за существование, как думали многие его современники, поклонники учения Дарвина, переносившие открытый им закон ("борьбу за существование" в животном мире) на человеческое общество. Нет, доказывал Маркс, борьба за существование между людьми - при том, что она может принимать еще более зверские формы, чем в животном мире - имеет смысл, не только не унижающий человека и его достоинство, но возвышающий его. Ибо она в конце концов ведет к "прекращению борьбы за отдельное существование".

Итак, с одной стороны марксизм формулирует лозунги в классовой борьбе, а с другой он - учение о неизбежности прекращения классовой борьбы и устранении классовых различий. Некоторые критики марксизма обращают внимание на одну сторону этого учения, а другие - на прямо противоположную. Одни требуют судить марксизм "Нюрнбергским судом" наряду с фашизмом, другие упрекают за близость, например, к христианству. В самом деле, марксистское представление о смысле человеческой истории чем-то отдаленно напоминает христианский миф о грехопадении человеческого рода, его изгнании из рая, длительной борьбе человека с природой и себе подобными за "хлеб насущный" - и затем искуплении, обретении вечного блаженства. Так и у Маркса человеческая история делится на три главных этапа: первобытное бесклассовое общество, затем период цивилизации со свойственной ей ожесточенной классовой борьбой, которая движет общество вперед, и в конце концов появляется бесклассовое общество на основе завоеваний и достижений цивилизации - науки, искусства, высокоразвитой техники.

Ф.Энгельс не отрицал известного сходства между марксизмом и древней мифологией. Вместе с тем, и он, и Маркс - решительные противники объединения религии и науки. И не только потому, что были атеистами: естественнонаучный подход к изучению мира, по их мнению, тоже имел недостатки. Одна крайность порождает другую, писал Энгельс: многие ученые-естественники во второй половине Х1Х века верили в спиритизм, участвовали в опытах по общению с душами умерших людей (см.его статью "Естествознание в мире духов").

Древний миф видел сюжет, фабулу, смысл и цель развития во всем – человеческом обществе, природе, самом космосе (отвечает на вопрос зачем, почему?)... Мифология рассматривает мир идеально, с точки зрения идеи. Напротив, т.н. точные науки хотят рассматривать мир реально, на основе фактов - и потому видят в нем, как правило, только отрешенные от человека, холодные и равнодушные закономерности, лишенные идеальной стороны. Все, что происходит в естественнонаучном мире - возникает случайно и стихийно, а закономерность носит механический характер (физика, например, отвечает на вопрос как?, а не почему и зачем?).

Маркс основывает свою науку только на фактической основе, избегая мифов, измышлений, необоснованных фантазий. Вместе с тем, человеческая история для него имеет определенное направление развития и смысл, причем, по своей величественности не уступающий религии или мифу. Как возможно соединение этих противоположностей - идеального и реального?

По мнению Маркса, исторический процесс и лежащая в основе его борьба классов одновременно и стихиен, то есть совершается так же независимо от нашего сознания и желания, как падает камень, - и имеет смысл, цель, причем, отнюдь не прозаическую. И тому, доказывает Маркс, существуют многочисленные примеры и подтверждения.

В Англии ХУ1 века помещики сгоняли крестьян с земель и разводили овец, из шерсти которых производились ткани, с большой прибылью продаваемые во всем мире. Помещики не думали ни о чем, кроме своей выгоды, обрекая многие тысячи крестьян на голодую смерть. Но в результате в Англии возникло промышленное производство, которое привело к упадку феодализма и класса помещиков (этот процесс подробно изображен Марксом в "Капитале"). В свою очередь класс капиталистов развивает промышленность вплоть до того, что сама наука становится производительной силой.

А наука - это уже сила непосредственно общественная - знание принадлежит всем, его нельзя взять в частную собственность, как землю или фабрику. Хотя до сих пор еще удается удерживать науку в рамках капиталистического способа производства (система патентов на изобретения и т.д.) - но это, согласно Марксу, явление, характерное для переходной стадии от капитализма к коммунизму.

Рабочий класс (люди, живущие продажей капиталисту своей рабочей силы, в том числе своих знаний) вынуждает в борьбе за свои права капитал продвигаться все дальше и дальше - вплоть до того, что устраняется сам капитал, как в свое время был устранен феодализм. Разумеется, этот переход совершается только в результате социальной революции. "Основным капиталом" становится сам человек - его свободное развитие, физическое и духовное, оказывается главным условием высокоразвитого производства. Коммунистическое общество освобождается от всех пороков, которые рождены беспощадной классовой борьбой, - алчности, зависти, подлости, предательства. Человек возвращается к себе, становится сам собой и впервые в человеческой истории начинает жить действительно для себя, а не для того, чтобы работать на барина, славить Бога или копить богатства. Частную собственность заменяет общественная, ставящая всех в равное отношение к средствам производства. Тем самым устраняется деление общества на классы. Прекращается предыстория человеческого общества, и начинается его действительная история. Ибо человек - единственное существо, которое само себя должно создать в процессе своей деятельности.

Но что же все-таки писал Маркс в упоминавшемся письме И.Вейдемейру от 5 марта 1852 года? "То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего:

1)что существование классов связано лишь с определенными фазами развития производства, 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов" ( Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 28, с. 427).

Диалектический материализм

Диалектический материализм — философия марксизма-ленинизма, являющаяся его составной частью наряду с марксистской политической экономией и теорией научного коммунизма. В отличие от специальных наук, изучающих законы развития и функционирования различных явлений природы и общества, диалектический материализм изучает наиболее общие закономерности развития и функционирования мира в целом, отношения взаимодействия человека с окружающей действительностью и наиболее общие принципы её познания и преобразования.

Диалектический материализм создан в 19 в. Марксом и Энгельсом и творчески развит в новых исторических условиях Лениным, его учениками и последователями. Теоретическими источниками диалектического материализма явились прежде всего критически переработанные идеалистическая диалектика Гегеля и философский материализм Фейербаха. Ленин подчёркивал, что марксистская философия возникла не в стороне от столбовой дороги мировой философии. Она является прямым продолжением лучших, наиболее прогрессивных учений прошлого. Критически перерабатывая достижения предшествующей философской мысли, диалектический материализм вбирает в себя всё ценное, всё необходимое и полезное для решения задач современности, храня и развивая лучшие достижения и традиции культуры прошлого, стремясь связать их с передовой социалистической культурой нашей эпохи.

Диалектический материализм, отражающий сущность глубокий социальных изменений, процесса перехода от капитализма к социализму, совершенствования социалистического общества и коммунистического строительства, научно-технической революции, а также быстрые изменения в духовной и социально-экономической сферах, охватившие весь мир, является «духовной квинтэссенцией своего времени» (Маркс) и представляет собой наиболее распространённую и влиятельную философскую систему современности.

Основными системообразующими принципами диалектического материализма являются:

принцип материальности мира, утверждающий, что материя первична по отношению к сознанию, отражается в нём и определяет его содержание (см. Основной вопрос философии);

принцип познаваемости мира, исходящий из того, что окружающий нас мир познаваем и что мерой его познанности, определяющей степень соответствия наших знаний объективной реальности, является общественно-производственная практика;

принцип развития, обобщающий исторический опыт человечества, достижения естественных, общественных и технических наук и на этой основе утверждающий, что все явления в мире и мир в целом находятся в непрерывном, постоянном, диалектическом развитии, источник которого — возникновение и разрешение внутренних противоречий, ведущие к отрицанию одних состояний другими и образованию принципиально новых качественных явлений и процессов (см. Диалектика);

принцип революционного преобразования мира, согласно которому историческая цель развития общества состоит в достижении свободы, обеспечивающей всестороннее гармоническое развитие каждой личности, в раскрытии всех её творческих способностей на основе коренного преобразования общества, достижения социальной справедливости и равноправия членов общества в рамках единой коммунистической формации;

принцип партийности, открыто провозглашающий социальную, классовую природу марксистско-ленинской философии и её непримиримость со всеми формами субъективного и объективного идеализма, агностицизма и антидиалектики (см. Метафизика).

Коренное отличие диалектического материализма от всех предшествующих философских систем состоит в том, что он выступает с момента своего возникновения как философия самого передового класса современности — рабочего класса, историческая миссия которого состоит в уничтожении всех форм эксплуатации человека и создании бесклассового общества. «Подобно тому как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, — писал Маркс, — так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие…» [1].

Впервые в истории философии диалектический материализм творчески соединил в едином целостном учении все достижения философского материализма и диалектики как метода познания и преобразования действительности. Диалектический материализм отличается от всех предшествующих форм материализма тем, что распространяет принципы философского материализма на понимание развития и функционирования общества. Тем самым материализм впервые достраивается доверху, охватывая не только отношения природы и мышления, но и все формы общественной деятельности, материальное и духовное производство. Поэтому диалектический материализм и исторический материализм представляют собой единое философское учение.

Диалектический материализм выполняет ряд важных функций. Его мировоззренческая функция состоит в теоретическом обосновании и синтезе на основе достижений современной науки единой картины мира, в обосновании научного материалистического мировоззрения, дающего ответ на вопрос о месте человека в мире, его сущности, цели и смысле жизни, перспективах развития человечества и взаимоотношениях его с природной средой. Другая его важная функция — методологическая (см. Методология). На основе целостного мировоззрения диалектический материализм разрабатывает и обосновывает систему норм, стандартов и правил познавательной и предметно-практической деятельности в современных условиях в целях революционного преобразования общества и наиболее эффективного и адекватного познания мира. Идеологическая функция диалектического материализма состоит в философском обосновании марксистско-ленинской идеологии, выражающей коренные интересы рабочего класса, всех трудящихся, всех прогрессивных сил, борющихся за мир, социальный прогресс, совершенствование социалистического общества и построение коммунизма. Вместе с тем диалектический материализм сам входит в систему марксистской идеологии как её неотъемлемая теоретическая основа.

Диалектический материализм развивается в тесном взаимодействии с другими формами общественного сознания: художественным, нравственным (см. Мораль), политическим сознанием и т. д., синтезирует их достижения и обосновывает методологические принципы. Такую же роль он играет и по отношению к специальным наукам, теоретически обосновывая принципы научного познания (см. Наука). Преодолев характерное для других философских школ и направлений противопоставление учения о бытии (онтологии) учению о познании (гносеологии), диалектический материализм играет принципиальную методологическую и мировоззренческую роль в интеграции современных научных знаний в условиях развёртывающейся ныне научно-технической революции.

Исторический материализм — составная часть марксистско-ленинской философии, философская наука об обществе, материалистически решающая основной вопрос философии применительно к истории и исследующая на этой основе общесоциологические законы исторического развития и формы их реализации в деятельности людей. Исторический материализм составляет теоретическую и методологическую базу социологии и других общественных наук.

Все домарксистские философы, в том числе и материалисты, были идеалистами в понимании общественной жизни, поскольку останавливались на констатации того факта, что в отличие от природы, где действуют слепые силы, в обществе действуют люди — существа сознательные, руководствующиеся в своих действиях идеальными побуждениями. В связи с этим Ленин указывал, что сама идея материализма в социологии была гениальной идеей [1]. Её реализация — создание исторического материализма — означала проникновение науки в сущность исторического процесса, открытие его законов. Социальные предпосылки для решения этой задачи возникли с развитием капитализма, когда отчётливо выявились экономические основания социальной деятельности людей, борьбы общественных классов, а в лице пролетариата на историческую арену выступила социальная сила, объективно заинтересованная в знании законов общественного развития, в прогрессе науки об обществе.

Создание исторического материализма было коренным переворотом в развитии общественной мысли. Оно позволило, с одной стороны, провести последовательно материалистический взгляд на мир в целом — не только на природу, но и на общество, с другой — вскрыть материальную основу общественной жизни, определяющую развитие всех других её сторон.

Свою основную идею о естественно-историческом процессе развития общества Маркс выработал, выделив из разных областей общественной жизни область экономическую, из всех общественных отношений — отношения производственные как основные и определяющие все другие отношения. Взяв за исходный пункт основной для всякого человеческого общества факт — добывание средств к жизни, марксизм поставил в связь с ним те отношения, в которые люди вступают в процессе производства своей жизни, и в системе этих производственных отношений увидел ту основу — реальный базис каждого определённого общества, — которая облекается политико-юридическими надстройками и различными формами общественного сознания.

Каждая система производственных отношений, возникающая на определённой ступени развития производительных сил, подчинена как общим для всех формаций, так и особым, свойственным лишь одной из них законам возникновения, функционирования и перехода в высшую форму. Действия людей в пределах каждой общественно-экономической формации — бесконечно разнообразные, индивидуализированные, казалось бы, не поддающиеся никакому учёту и систематизации — были обобщены и сведены к действиям больших масс, в классовом обществе — классов, реализующих в своей деятельности назревшие потребности общественного развития.

В противоположность идеализму исторический материализм не ограничивается рассмотрением идейных мотивов человеческой деятельности, а исследует то, чем вызываются эти мотивы, какими материальными причинами они порождаются. Признавая роль выдающихся личностей в истории, исторический материализм в противовес вульгарно-материалистическим теориям, отрицающим роль идей, политических и других учреждений и организаций, подчёркивает их обратное, активное воздействие на породивший их базис и выявляет огромную роль субъективного фактора — действий людей, классов, партий, сознательности и организованности масс. Исторический материализм враждебен как фатализму, так и волюнтаризму. Люди сами творят свою историю, но не могут творить её по произволу, ибо каждое новое поколение действует в определённых объективных условиях, созданных до него. Эти условия и действующие на их основе законы открывают разнообразные возможности для деятельности людей. Реализация этих возможностей, а значит, реальный ход истории зависит от людей, их активности и инициативы, от организованности и сплочённости прогрессивных сил.

Поскольку человек есть социальное существо, то научный анализ общества в историческом материализме даёт ключ к пониманию развития человека в истории и взаимоотношения общества и личности в различные исторические эпохи. Исторический материализм показал, что антагонизм между обществом и личностью при капитализме есть прямое следствие частной собственности и порождаемого ею отчуждения от человека социальных сил и законов, которые господствуют над ним как внешняя необходимость. Это отчуждение преодолевается в рамках коммунистической формации, утверждающей принцип единства интересов личности, коллектива, общества на базе общественной собственности и создающей постепенно всё более благоприятные условия для всестороннего развития свободной человеческой индивидуальности.

Впервые основные черты исторического материализма были изложены Марксом и Энгельсом в работе «Немецкая идеология». Формулировка сущности исторического материализма дана в предисловии «К критике политической экономии» (1859) [2]. Но «синонимом общественной науки» исторический материализм стал только со времени выхода в свет «Капитала» [3].

Вместе с накоплением нового опыта исторического развития необходимо происходит развитие и обогащение исторического материализма в целом. Замечательный образец такого развития дал Ленин. Исторический материализм тесно связан с задачами революционной классовой борьбы пролетариата, с потребностями социалистического и коммунистического строительства, развитием наук.

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 6254; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!