Отступление. Человек в обществе
Человек так тесно связан с обществом, что его природу уже невозможно рассматривать изолированно. Поэтому я очень кратко и без претензий на квалификацию рассмотрю некоторые вопросы воздействия на человека различных общественных систем, и наоборот - какие влияния на общество оказывает биологическая природа человека.
Мне представляется, что системный подход необходим для познания общества, как и любой другой сложной системы. Если рассматривать самую обобщенную схему общества, то приходится выделять органы управления и "рабочие" подсистемы. Всякое управление предусматривает критерии оптимизации. Они отражены в конституциях и заложены в направлениях деятельности правительств. Эти критерии - материальный и социальный прогресс, а в последнее время еще прибавилось сохранение природы. Однако в условиях капитализма эти словесные формулировки обманчивы и служат лишь для маскировки частных критериев правящего класса, по которым его представители управляют страной будто бы от имени народа.
Понятие "блага" в нашей трактовке - это высокий уровень душевного комфорта. Здесь приходится выделять уровень средний, разных социальных классов и групп, а также рассматривать и компоненты чувств, из которых составляется душевный комфорт. Значимость этих компонентов трактуется идеологами по-разному и произвольно, тем более что серьезных исследований не производилось.
|
|
|
Возьмем, к примеру, пресловутый "вопрос о правах", имеющий прямое отношение к душевному комфорту. Буржуазные пропагандисты утверждают, что так называемая свобода, право выступать против правительства и создавать собственное предприятие, эксплуатировать рабочих составляют главный компонент счастья граждан, а право на труд, жилье, личную безопасность, социальное обеспечение, здравоохранение, образование играют второстепенную роль. Возможно, для богатых и привилегированных это и так, поскольку их насущные потребности удовлетворены. Для всей массы трудящихся, по крайней мере для 90 процентов граждан, значимость кажущейся свободы в сравнении с другими правами не сопоставима.
Критерий максимума уровня душевного комфорта нужно рассматривать не по средним величинам, а обязательно в плане распределения по группам и отклонениям максимума и минимума от среднего с учетом будущего. Значимость тех или иных потребностей меняется в зависимости от многих факторов, в частности от адаптации. Поэтому словесные декларации о правах и благе народа в модельном выражении выглядят совсем иначе. Однако критерий уровня душевного комфорта с перечисленными коэффициентами, в том числе и на будущие поколения, является главным. При этом вопрос о значимости будущего особенно сложен. Для одинокого пожилого человека душевный комфорт последующих поколений значит неизмеримо меньше, чем для деда, имеющего любимых внуков. Он, одинокий, не захочет жертвовать настоящим ради будущего. Только сильные альтруистические убеждения могу изменить эгоизм сегодняшнего дня. Или еще одна сторона этого вопроса: правительство, целиком зависящее от колебаний настроений разнородной публики, ориентируется на ее сегодняшний день. Другое дело - правительство страны, строящей новое общество. Для него значимость будущего гораздо выше, и оно ради него способно призывать к жертвам в настоящем.
|
|
|
Критерий материального прогресса более частный, но имеет те же аспекты: приращение материального обеспечения - среднего, избранных групп, в настоящем времени или в будущем. Важно различать, "на что работают" вещи, на какие потребности и убеждения. Еда - сегодняшний день, модная одежда с частой сменой - выброшенный труд, а телевизоры, книги, музыка развивают и воспитывают человека при правильной идеологии.
Общественный прогресс выражается в уравнивании условий жизни трудящихся классов и групп, их уровня душевного комфорта, в гуманизации отношений между людьми. Видимо, его нужно связывать с ростом сознательности и изменением спектра убеждений.
|
|
|
В последние годы в связи с бурным ростом технизации сохранение природы выдвинулось в число важных критериев оптимальности общества. По этому поводу много пишется, я не буду повторять известные истины. Большое значение типа социальной системы в том плане не вызывает сомнений.
Эволюция общества - изменение его влияния на человека - идет в нескольких направлениях. Первое - это изменение значимости потребностей. С ростом общественного богатства голод, холод и угроза личной безопасности отходят на задний план, поскольку эти потребности удовлетворены, хотя не везде и не полностью, если взять масштабы всею человечества.
Значимость общественных потребностей, похоже, осталась без изменений: урбанизация увеличила плотность населения, но едва ли расширила круг личных контактов людей. Социальный прогресс уменьшил элементарное подавление личности силой, изменил характер зависимости людей, хотя и не сделал эти зависимости менее жесткими.
Резко возросла потребность в информации и интересной деятельности, так же резко уменьшилась физическая напряженность труда, но зато для многих возросла его однообразность. В целом труд стал гораздо легче, а возможности для отдыха и развлечений возросли. Правда, соответственно увеличились и возможности для деградации слабых людей. Трудно сказать, увеличилась ли роль убеждений как противодействия биологическим потребностям.
|
|
|
Важной чертой эволюции стало расширение круга людей, к которым человек считает себя принадлежащим. Очень давно это были семья и род, потом коллектив, социальный класс, общая вера, нация и государство, и, наконец, теперь эта общность постепенно расширяется до масштабов всего человечества. Иначе говоря, для индивида увеличивается значимость других людей, с которыми у него нет личного контакта.
Соответственно расширяется понятие равенства и справедливости. Все это объясняется возрастанием информированности и изменением убеждений. Конечно, главным выразителем этой эволюции в сторону общечеловеческого гуманизма являются идеи социализма и коммунизма.
Религии в свое время тоже проповедовали принципы всеобщей любви всех людей, но это были лишь призывы, не подкрепленные практикой. Процветала религиозная нетерпимость, молчаливо санкционировались все виды эксплуатации бедных и слабых со стороны сильных, знатных и богатых, а взамен предлагалось лишь царствие небесное.
Технический прогресс (развитие производительных сил) обеспечил значительное повышение материального и образовательного уровня всех людей в капиталистических странах. Однако при этом не изменилась направленность на эксплуатацию, разделение классов, неравенство и, самое главное, не изменился акцент в шкале ценностей: сначала богатство, престиж и личный успех, право богатого и сильного, а потом уже альтруизм, сопереживание и милосердие.
Лишь научный коммунизм создал систему гуманистических идей и методы практической их реализации через организацию истинно демократической системы управления обществом и воспитание убеждений. Все это достаточно хорошо известно советскому читателю. Я бы не стал на этом останавливаться, если бы в процессе построения коммунистического общества не возникал ряд проблем, связанных, на мой взгляд, с реальной, а не идеальной природой человека. В нашей литературе они не нашли должного отражения, а между тем, как мне кажется, имеют большое значение в практике построения нового общества.
Важнейшим качеством общества как системы является самоорганизация, обозначающая изменение структуры и функций в процессе деятельности и развития. Источником ее является творчество людей, взаимодействующее с их биологическими потребностями. В истории различных культур можно отметить общие черты, например прохождение одинаковых этапов в экономике и способах управления, даже если эти культуры совершенно не сталкивались друг с другом. Тем не менее, в рамках одинаковых общественных формаций в каждой стране создаются свои культурно-бытовые и языковые традиции, которые накладывают отпечаток на людей и придают им значительные различия. Их можно обозначить как национальные и, может быть, исторические особенности людей.
Трудно сказать без специального исследования, насколько глубоки эти различия. Даже генетическую природу людей нельзя признать полностью идентичной, поскольку за 2-3 миллиона лет раздельной эволюции обязательно могли возникнуть некоторые различия. Их не стоит преувеличивать, так как общими остаются закономерности общественной жизни, биологические потребности и свойства разума. Именно этой общностью объясняются одинаковые этапы исторического развития.
Люди различаются не только в зависимости от расы, нации, но в большей степени от их истории, социального строя общества и идеологии. В самом деле: убеждения и воспитание в значительной степени формируют человека, влияя на активность тех или иных потребностей, то есть на глубинные черты его личности, которые можно даже измерить. Эти черты заметны, но их нельзя признать очень стойкими.
При модельном подходе к обществу необходимо количественно выразить, насколько изменяется, например, чувство собственности или лидерство. Не убеждение, что это плохо или хорошо, а именно изменение потребности как результат изменения количества корковых моделей, связанных с ее центром и влияющих на его активность.
Иначе говоря, все тот же предел воспитуемости, реализованной системой идей, практикой жизни и воспитания в данном обществе. Впрочем, трудно отделить истинное изменение потребности от регулирующих ее убеждений, трудно представить методику исследования, которая позволила бы определить истинную воспитуемость человека. Одно можно сказать: изменение потребности возможно, если воспитание начинается в раннем детстве. В более позднем периоде действуют только убеждения и необходимость. Все эти положения давно уже не вызывают сомнений, споры касаются лишь степени воспитуемости, объема необходимых воспитательных усилий и способностей того или иного общества организовать эти усилия.
Иначе обстоит дело в вопросе о том, не ставит ли биологическая специфика человека естественные границы самоорганизации общества, его структурам и функциям. Попытаюсь разъяснить свою мысль. Человек изобрел общественный институт так же, как он изобретал орудия труда, а потом и всю современную технологию. В процессе практической деятельности рождались идеи, потом они реализовывались и проходили проверку практикой - неудачные умирали, удачные входили в жизнь. Так же, как нельзя было в каменный век создать паровую машину, так же нельзя было тогда реализовать, например, институт капиталистического общества, не говоря уже о социализме.
Для новой структуры общества, так же как и для структуры науки и технологии, нужно пройти историю, которая готовит предпосылки для следующего этапа. Хотя они и не определяют этого самого этапа, но ставят ему некоторые границы возможного. Так же, как состояние технологии ограничивает возможности создания машин, так же биология человека ограничивает возможности произвольных изменений его структуры и функций.
Главный элемент - человек с его биологической природой, уже подвергшейся изменениям в предшествовавших поколениях. Впрочем, сумма технологии и науки - тоже важный элемент общества. Нельзя себе представить развитое социалистическое общество даже на базе техники прошлого столетия.
Технология играет роль не только в обеспечении людей материальными средствами, но и в реализации воспитания. Можно предположить, что электроника и кибернетика позволят значительно усилить эффективность воспитательных воздействий в будущем. Однако не беспредельно.
Итак, специфика потребностей и пределы воспитуемости человека - важные факторы, определяющие эффективность общества, то есть степень его оптимальности применительно к критериям, которые задаются идеологией, отражающей интересы господствующего класса или всех трудящихся.
Каждая социальная система имеет свои идеи, свой набор убеждений, нацеленных на управление разными потребностями. Эффективность может быть разная по разным критериям и зависит от соотношения идеологии и организации общественной системы. Гамма биологических потребностей человека столь широка, что путем избирательной тренировки одних и подавления других можно создавать совершенно различные социальные модели. Весь вопрос в их устойчивости.
Условно можно выделить две тенденции в самоорганизации социальных моделей, и обе они базируются на противоположных свойствах человеческой натуры. Первая выражается в расширении разнообразия в движении сильных и агрессивных личностей с превалированием частных интересов над общими. Она основана на лидерстве, собственности и страхе. Пожалуй, она соответствует биологии человека как стадного животного с жесткой иерархией силы. Вторая основана на усилении коллективистских, альтруистических сторон личности людей с ограничением агрессивных побуждений отдельных членов общества. Возможно, системы первого типа в некоторых случаях более эффективны в суммарном материальном выражении, но вторые, несомненно, обеспечивают более высокий и равномерный уровень душевного комфорта.
Общественные системы, как и любые другие, можно исследовать на моделях. Это специальная тема. Я остановлюсь лишь на частном вопросе - об отражении в них человека.
В самом обобщенном виде модель общества показана на схеме. Люди различных социальных классов и групп дают на "выходе" труд различной интенсивности, который замыкается на "технику" и организацию, в результате чего получается "продукт", то есть материальные блага и информация, которые распределяются "органами управления" в виде "шкал плат" для разных социальных групп. Часть продукта идет на расширение материальной базы - это для будущего. Разумеется, в более полных моделях экономика учитывается полнее. "Платы" нужно представлять не только в материальном выражении, но и в виде информации, воспитания и пр. Это тоже моделируется подробно. Люди представлены обобщенными моделями личности для разных социальных групп, а в подробных моделях - и для разных типов. На выходе у них, кроме "труда", закладываются еще "высказывания" и "поступки", выражающие отношения, притязания, убеждения.
Для разных социальных систем обобщенная модель детализируется по-разному, в частности вводятся материальные отношения между социальными классами. Сейчас нас интересует человек, его чувства, уровень душевного комфорта и "выходы", замыкающиеся на общество и возвращающиеся к нему в трансформированном виде, прошедшие через "распределение". Модель воспроизводит "материальный баланс" общества - в смысле производства, распределения, накопления и трат материальных ценностей как в общественном, так и в личном пользовании. Так же накапливаются и "информационные" ценности. Другим компонентом является баланс "высказываний и поступков" по важнейшим пунктам идеологии и отношений между социальными группами и между ними и обществом в целом. Высказывания включают и средства массовой коммуникации, и искусство, что в результате формирует "поле идей". Моделируются также меры пресечения и ограничена со стороны государства в виде специальных шкал. Расчет ведется по временным тактам, а динамика выражается ступеньками накопления тех или иных параметров.
Возможно много вариантов моделей с включением различных переменных. Можно моделировать абстрактную социальную систему, государство, вводить отношения между странами - вплоть до объема целой планеты.
Важнейший критерий оптимальности общества - уровень душевного комфорта граждан. Его распределение по социальным классам и группам, его динамика рассчитываются по моделям обобщенных личностей, "Входы" и "выходы" замыкаются на общество, на социальные классы. Наиболее важным показателем модели социальной личности является труд на общество и сопровождающие его чувства. Второе место занимает моделирование общественных отношений, на третьем - идеи и убеждения.
Исследование на моделях с учетом врожденных характеристик потребностей и их изменения с воспитанием, а также убеждений позволило предположить некоторые интересные закономерности. Привожу их в упрощенном изложении.
Эффективность социальных групп определяется напряженностью труда. Чтобы достигнуть максимума производительности, для сильных типов нужна прогрессивная "плата" - они напрягаются и тренируются. Для людей со слабым характером, которые не могут использовать выгоды прогрессивных шкал, нужна угроза резкого уменьшения платы при низкой интенсивности труда. Это понижает их уровень душевного комфорта, но побуждает напрягаться и сохранять необходимый уровень тренированности. Без этого слабые личности детренируются и деградируют.
В балансе уровня душевного комфорта материальный стимул остается важнейшим. Однако по мере роста культуры и информированности с ним успешно конкурирует интерес деятельности - любознательность и удовольствие от труда. Правда, они не могут обеспечить очень высокие и стойкие напряжения. Зависимость замены "денег на интерес" имеет сложный характер и сильно связана с индивидуальным соотношением потребностей.
Фактор престижа - оценка коллектива - очень важен, однако он действует нивелирующе; напряжение сильных уменьшает ("чтобы не выдвигались"), а слабых - увеличивает.
Убеждения как единственный стимул могут дать высокое напряжение деятельности только на сравнительно короткое время. Но они очень важны в качестве дополнения к другим мотивам и как средство коррекции биологических потребностей.
Уровень душевного комфорта от разных плат в сфере труда очень сильно зависит от соотношения "шкал платы" для разных групп. Большое неравенство сильно понижает этот уровень, и это не компенсируется абсолютными величинами "плат", поскольку зависит от притязаний. Чем выше информированность, тем больше эта зависимость.
Адаптация к умеренно низкой плате происходит довольно легко, если снижение касается всех групп.
На других сферах деятельности (семья, отношения, отдых, развлечения и пр.) и их доле в интегральном уровне душевного комфорта я не буду останавливаться, хотя различия социальных систем оказывают на них влияние. Замечу лишь, что ограничения на высказывания и поступки хотя и понижают уровень душевного комфорта, но это понижение невелико, если в сфере материальной жизни и информации дело обстоит благополучно. Лишь немногие личности имеют повышенную чувствительность к подобным ограничениям.
Исследование моделей социальных систем показало, что критерии наибольшей материальной эффективности общества, максимального и равномерного уровня душевного комфорта граждан не совпадают. Нужно придавать вес отдельным критериям и тогда оптимизировать модель по их сумме. Переменные, по которым производится оптимизация, следующие. Шкала материальных "плат" от минимума - "платы за нулевой труд" - до максимума; разнообразие шкал в социальных группах, особенно соотношение "интерес - деньги"; ограничения на личную собственность; соотношение капитальных затрат на информацию и вещи; "коэффициент будущего" - затраты на расширение производства с расчетом на отдачу в разные сроки; ограничения на высказывания и поступки, на самоорганизацию общественных групп при различных условиях формирования органов управления. Расчеты производятся при исходных одинаковых внешних условиях к ресурсах природы. Важнейшим показателем является уровень производства на душу населения и связанные с ним образование, наука, искусство и массовая культура.
Даже предварительное исследование показало, что невозможно "сконструировать" социальную модель, дающую максимум по всем основным критериям. Чем-то и в какой-то степени приходится поступаться, то есть идти на компромиссы.
Особенно "капризным" оказался критерий стабильности.
Тенденция к лидерству "сильных личностей" очень быстро начинает действовать, и для нее трудно установить границы - будь то в сфере экономики или управления. В то же время искусственное полное уравнивание возможностей, тормозящее всякое лидерство, ограничивает темпы прогресса общества, так как наиболее сильные его представители работают вполсилы и от этого детренируются, их возможности снижаются, не говоря уже о понижении уровня их душевного комфорта. Второй объект трудностей - личности со слабым характером. Для них не только трудно создать достаточный уровень душевного комфорта, но и удержать их от полной детренированности и пороков. Видимо, для них нельзя обойтись одними положительными стимулами труда.
Разумеется, эвристические модели сложных систем ни в какой степени не являются доказательными. Их нужно рассматривать лишь как гипотезы, написанные формализованным языком. И тем не менее они тоже дают некоторую информацию.
Позволяет ли эвристическая модель общества прогнозировать состояние людей в более отдаленное будущее?" И да, и нет. Основным показателем развития являются производительные силы. Их количественный рост, видимо, замедлится в связи с ограниченностью ресурсов, и, может быть, люди осознают бесплодность погони за все большим материальным обеспечением - она не прибавляет счастья.
Можно предположить, что оптимизация общества в условиях ограниченности ресурсов приведет к рационализации потребления: ограничение вещей при улучшении их потребительской эффективности и уменьшении диктата моды. Еще возрастет информационная индустрия, но и здесь технический прогресс обеспечит экономию, например, за счет телекоммуникации и кибернетизации информации можно будет отказаться от больших личных библиотек и фонотек. Прокат и общественное пользование во многом заменят собственность.
Наибольшие изменения можно ожидать в сфере труда. Нужно значительно изменить технологию, чтобы труд массы людей перестал быть скучным и однообразным. Для этого служат автоматика, роботы и изменение организации, например, совмещение и изменение профессий и видов работы. Возможно, что это несколько уменьшит экономичность труда, но окупится его привлекательностью, если сравнить с современным конвейерным производством.
Станет ли человек много лучше по своим душевным качествам? Я бы ответил осторожно: станет лучше. Каждый человек и в будущем будет рождаться со своими первобытными генами, и радикально переделать их нельзя, во всяком случае до наступления эпохи генетической хирургии. Возможности воспитания, особенно семейного, ограничены, а общественное воспитание еще несовершенно. При коммунизме людям будут свойственны более прочные убеждения альтруистического направления, вполне возможно, что интеллект их станет выше и все это сделает поведение более человечным и сдержанным. Но природа, то есть потребности и механизмы мышления, будут всегда накладывать свой отпечаток и отдалять человека от идеала.
Дневник. 16 июня
Два месяца не садился за машинку. Разнообразное однообразие. Операции. Смерти. Выздоровления. Все различные и все одинаковые.
Много думал. Перечитывал свою писанину. Недоволен. Ни то ни се. Правда о людях и жизни не вся. Все-таки сдерживают опасения, что прочтут - обидятся, за себя и даже за мертвых. Полнота только в цифрах результатов. Наука для ученых примитивна, для других скучна. Поредактирую и дам почитать, кому доверяю.
Вчера шел из клиники вечером по Крещатику, смотрел на людей. Искал на лицах: чем они живут? Счастливы? Если нет, то почему? Прикидывал на себя.
Отличный вечер, жара спала.
Идут джинсовые юноши и девушки. Много счастливых или хотя бы довольных. Влюбленные парочки, глаза светятся, отключенные от мира, видят только друг друга. Но встречаются и грустные.
Пожилые очень разные. Растет утомление на лицах. У них какие заботы? Ерундовые в большинстве, но пугают, портят жизнь.
Что стоят все эти неприятности перед лицом смерти? А людям часто кажутся ужасными.
Конечно, смерть в том или ином обличье в конце концов встает перед каждым. Умирает сын, погибает любимый. Тяжелая болезнь близкого человека показывает реальность смерти. Но такое у каждого - раза два-три в жизни. У всех терапевтов и у большинства хирургов больные умирают от болезни. "Не удалось спасти" - вот хорошая утешительная формула для них. А тут черт знает как живешь...
Не покидает чувство вины, досада на себя - за непонимание природы. Иду и смотрю на лица.
Счастливые, они не делают операций на сердце с искусственным кровообращением.
Лучше я расскажу немного о прошедших делах, чтобы расслабиться перед завтрашними операциями.
Два месяца от последней записи в дневнике прошли, скажем, средне. Оперировал много - не менее двух дней в неделю обязательно по три операции. Больных в клинике полно, каждый день идет тринадцать операций, пять - с АИКом. Мой обычный контингент - клапаны с высоким риском или необычные врожденные пороки. Смерти примерно 1 : 6. Минимально необходимое соотношение, чтобы как-то жить, сохранить нулевой уровень душевного комфорта.
В начале мая неделю был в Чехословакии. Приглашали (подумать только!) философы Академии наук. Прочитал две лекции и провел три беседы в институтах философии и управления на темы об алгоритме разума и искусственном интеллекте. Убедился, что котируюсь. Однако не заблуждаюсь: нужно либо напечатать несколько капитальных теоретических сочинений, чтобы много страниц, цитат, имен, либо сделать убедительную модель интеллекта. Без этого мои идеи интересны, но только - "вошли и вышли".
Принимали уважительно - профессора и даже академики. Прагу посмотрел с удовольствием, не был там с 1967 года. Посетил две кардиохирургические клиники - для взрослых и детей. Хорошо работают, особенно с маленькими детьми.
Вернулся домой - и все пошло как раньше: операции, осложнения, плохой сон, радости выздоровления. Все "в пропорции", без больших срывов и просчетов.
В последнюю неделю мая готовил доклад. 30-й Всесоюзный съезд хирургов в Минске - важное событие. Нечасто нас собирают, раз в шесть-семь лет. Приятно встретить старых друзей. Доклад сделать - тоже честь.
На этот раз съезд проходил по-новому: два общих заседания, остальные дни - по секциям. Это хорошо - хирургия сильно размежевалась. Мой доклад был первым на сердечной секции: "Опыт протезирования клапанов сердца". Текста не писал, но слайды приготовил. Разбил материал на этапы. Два последних периода нашей "революции" были положены в основу доклада. Если бы не это, то и говорить бы не о чем, стыдно появляться на трибуне. Теперь дело другое. При первичных протезированиях митрального клапана смертность снизилась с 25 до 8 процентов, аортального - с 27 до 9. Цифры убедительные - 230 операций "до" и 230 - "после". Достигли международных стандартов.
Честно сидел больше половины заседаний. (Очень не люблю сидеть.) В обзорных докладах в первый день был интерес по микрохирургии. Перспективы большие - шить мельчайшие сосуды, реконструировать органы. Послушал про хирургию легких, желудка, вспомнил свои прежние занятия. Полного счастья не было и тогда, но не такая же беспросветная жизнь, как теперь...
Больше всего потряс доклад Евгения Николаевича Мешалкина: более ста протезирований под гипотермией. Не поверил бы, если бы сам не видел в 1977 году. Остановку кровообращения уже довели до 35 минут. Нигде в мире ничего подобного не бывало, и как получается - непонятно. Железный человек Евгений Николаевич, заметил это еще в 1955 году, когда видел у него первую в своей жизни операцию на сердце. После него и сам начал...
(А стоило ли? Оперировал бы на легких и животе, как другие, жил бы спокойно. Прикидываю: стоило! Только сердечная хирургия, особенно с АИКом дает ощущение высочайшего напряжения, борьбы.)
На минском стадионе хорошо бегать...
Что еще сказать о съезде? Отдохнул, отключился. Не соскучился по клинике, нет. Но, все же уехал за день до конца. Чтобы в пятницу пятого июня посмотреть больных на следующую неделю.
Дальше все пошло плохо. Начался черный период. Такое бывало только в разгар нашего "синдрома". Неужели вернулось? Страшно подумать, не верю, все-таки провели по новой методике более 600 больных (вместе с врожденными пороками). Нет, исключу описание этих тяжелых недель.
А жизнь продолжается. После большой жары прошел хороший дождь, больным стало полегче. Осложнений меньше.
Ездил с Лидой на дачу: "Амосова вывезли на экскурсию". Жена надеется заинтересовать меня природой. Пока был там - понравилось, можно бы недельку пожить. Приехал домой - передумал. На что она, дача? В моем кабинете очень даже славно. Каштаны сплошь закрывают окно, музыка, хорошие книги, на которые не хватает времени.
Наверное, тяжеловато родным со мной жить. Вроде бы стараюсь виду не показывать, но отключенный и мрачноват. Впрочем, никто меня не трогает в такие периоды, ничего не спрашивают. Только Чари никогда не раздражает. Дочка смеется: "Если бы ты с нами был хотя бы вполовину так ласков". Напрасно говорит, я люблю своих родных. Просто не хочется разговаривать. Больные, что лежат там на искусственном дыхании, или с желудочными кровотечениями, или с инфекцией, все время присутствуют в подсознании, отключить их невозможно.
Надоело писать. Скомкаю конец прошлой черной недели. Нужно бы остановиться с операциями или хотя бы не брать тяжелых, так нет - сопротивляюсь судьбе.
В понедельник, 15 июня моя тяжелая больная подавала надежды. Несомненно, пришла в сознание - кивает или качает головой в ответ на вопросы, двигает руками и ногами. Может быть, выскочит! И еще одно: перед конференцией заходила девочка, что долго не решался оперировать (два клапана). Румяная, красивая, повзрослевшая.
- Я совсем, совсем здоровая! Отец был с ней. Слова говорил... Это немного помогло.
Воспоминания. Чари
Она умерла...
Не тревожьтесь: она - всего лишь собака. Для посторонних - собака, для нас - близкий друг.
Видел, что очень тяжела, но все равно не верил в смерть. Не может большая, сильная собака так быстро умереть.
Лежала на боку с вытянутыми лапами, с откинутой назад головой, дышала тяжело (сосчитал - 55 дыханий в минуту). Я врач, должен знать: пневмония, аспирационная пневмония. Слушал легкие - масса влажных хрипов. Еще была в сознании: следила взглядом, но голову уже не поднимала. Глаза широко раскрыты. В них страх.
Мало ли бывает пневмоний после операций? Нечасто умирают люди. Антибиотики спасают.
Отошел, сел в кресло, думал, что делать. Отсасывать мокроту? Очень травматично вводить трубку в трахею и мало эффекта, когда подавлен кашлевой рефлекс...
Ох, эти хрипящие вдохи! Хочется дышать за нее самому.
И вдруг - следующего вдоха не последовало. Жду мгновение. Замер. Мысль: полегчало, переключается на спокойный ритм. Нет, пауза слишком длинна. Потом один короткий, поверхностный вдох - и снова пауза. И не кончается...
Бросился к ней, начал искусственное дыхание - сжимал грудь, остановился, приник ухом - сердце молчит. Сделал несколько толчков на область сердца - массаж. Нет ответа. Знаю - бесполезно. Привычка хирурга думать трезво. "Не оживить, не тот случай".
Умерла.
Ладонь еще осталась на груди, ощущает теплую шерсть; обоняние ловит знакомый запах нашей собаки... Не верится. В подсознании мольба: "Вздохни, ну вздохни же!" Нет.
Часы: 15.40. Уже не нужно ни о чем думать. Отошел. Сижу, смотрю на нее. Кажется, что бока легонько колышутся: так тихо она спала раньше.
Надо будить Лиду, сказать. Нет, сначала нужно придать Чари позу смерти для похорон. Закрыл глаза. (Как быстро они теряют блеск!) Обвязал бинтом морду, чтобы скрыть мучительный оскал напряжения, пригнул голову к груди, согнул и притянул к туловищу передние и задние лапы, фиксировал бинтом. Получилась поза, которую она любила принимать во сне. Так она должна и закоченеть. "Трупное окоченение, rigor mortis".
Вот и закончилось все. Пять дней страданий. Восемь лет жизни. Счастливой собачьей жизни, если, например, сравнить с человеческой.
Трудный был этот последний вечер дома. Разбудил Лиду - подхватилась, ничего не понимая: проспала всего час после бессонной ночи.
- Что?! Что?!
- Чари умерла.
Кинулась в комнату к собаке, замерла над ней. Слезы без рыданий, без звуков. Без упреков: "недосмотрел".
Потом приехала Катя, наша взрослая дочь, вернулась из института племянница Ира. Обе плакали.
Чари медленно остывала и коченела. Прикосновение к ней стало уже неприятным. Мертвое тело. А если смотреть со стороны - то спит и спит. Такая изящная поза. Шерсть на собачьей морде скрывает цвет и выражение смерти. Не как у человека.
- Нужно готовить ее к похоронам.
Принесли простыню, расстелили рядом на диване. Я перенес тяжелое, уже негнущееся тело. Женщины тщательно зашили. Аккуратный белый кокон. Уже почти абстракция.
Давно я не знал слез. Может быть, их уже и нет вовсе? Но подбородок и губы начинают изредка дрожать. Сердце сжимается все больше и больше. Странное это чувство - горе смерти, невозвратимой утраты. Как будто вынуто что-то из груди, осталась пустота. И упрямое неверие в совершившееся.
Я сам во всем виноват, в ее гибели. Близкие не упрекают, но все знают -ты. И я знаю больше всех.
Нет, нужно двигаться, нельзя останавливаться для думания и воспоминаний, пока этот белый сверток, что лежит на диване, еще являет собой очертания тела.
В коридоре стоит картонный ящик из-под телевизора, уже с полгода стоит, выбросить боялся - вдруг сломается аппарат? Теперь как раз кстати.
Часа два я мудрил с ним на полу, вначале разбирал на листы, затем конструировал новую форму - гроб: вырезал, сшивал, чтобы прочно, с двойными стенками...
А Чари жила со мной рядом, все время я ее видел тут. Она была очень любопытна, и когда я мастерил, обязательно крутилась возле меня, нюхала своим черным носом детали, инструменты, трогала их лапой, а потом, если дело затягивалось, ложилась тут же на строительный беспорядок, норовя касаться спиной или мордой. Вот и сейчас она лежала бы на этих листах картона и пришлось бы кричать: "Чари, отойди, Христа ради!". А она пихала бы голову мне под руки, укладывала на мои колени, считая, что это и есть мое главное дело - гладить ее и разговаривать.
Она умерла после моей операции. Не сумел.
Наверное, многие, кто прочитает это, осудят. "Сентиментальный старик, стольких людей отправил на тот свет, а тут разнюнился над собакой!" Это не так. Смерть только обострила чувства. Над мертвой собакой я плачу о людях, о детях, что умирают после операций... В том числе и от моих.
Вот родители в последний раз одевают дома дочку, чтобы везти ее в клинику. Хлопочут, боятся что-нибудь забыть. А внутри у матери, у отца все напряглось, застыло... Выбирают любимую игрушку: "Нет, детка, нельзя брать много, возьми одно что-нибудь..." Вот уже пришла машина, нужно уходить. Последний взгляд на комнату, где в каждой вещи - она, дочь, ребенок. "Пусть все остается как есть, она вернется - и жизнь продолжится с этого момента. Но уже счастливая жизнь, без порока сердца, что висел с рождения постоянной угрозой смерти... Все будет хорошо!"
Доктор предупреждал, что операция опасная, но это он так, для перестраховки. Когда были на консультации, видели много здоровых детишек, проходивших проверку после операции. "Все будет хорошо!"
Потом три дня ходили около клиники, заглядывая в окна, - вон там, на третьем этаже, второе окно - наша дочка, может, выглянет. Подбадривали себя: "Все будет хорошо... Золотые руки хирурга..." В день операции с утра сидели в комнате для ожидающих, гадали по выражению лиц проходящих и сестер, ловили каждое слово "оттуда".
Сорок лет я вижу эти взгляды. Привыкнуть к ним невозможно...
Потом они возвращались домой... Одни. "Операция прошла неудачно".
Потом привезли ее в гробу. Сидели около, двигались по квартире, кто-то приходил и уходил. И все время слышался ее голос, вопросы, восклицания, чувствовалось прикосновение ее рук, мелькало красное платьице...
Я понимаю, собака - всего лишь собака. Она умерла ("сдохла" - есть же такие слова о чувствующем и любящем существе), можно взять другую. Она заменит. Тень и звуки ребенка годами будут наполнять квартиру... И напоминать о хирурге тоже.
Ящик готов. Перевязал веревкой, чтобы нести, - большая была собака. Никогда не удавалось ее поднять, нипочем не позволяла оторвать себя от земли. Только перед операцией понял, какая тяжелая, когда, обессиленная, покорно отдалась в мои руки.
Прибрана комната. Открыта форточка. Сели за стол в кухне - с утра не ели. Молчаливые поминки. Горло сжимает спазм.
На следующий день закопали в дальнем углу сада, у забора. Голова жестоко болела. Не оперировал.
Осталось немного сказать о Чари. Но это - самое горькое: "историю болезни", как говорят врачи.
Чари была породистая собака, с большой родословной. Мы с Лидой плебейского рода, нам дворянство ни к чему. Собаку брали не для медалей, не для защиты имущества - для души. Впрочем, что значит "брали"? Лида взяла собаку для себя, при нашем с дочкой неодобрении.
- Бери, если хочешь, но нам с ней возиться некогда.
- Ладно, буду сама.
Удивлялся про себя: зачем ей? Прожили мы с женой до того почти тридцать лет, и не было разговоров ни о какой живности. Она - врач, прислуги не было никогда, хозяйство. Избытка времени не замечал, скорее наоборот.
Теперь, через восемь лет, понимаю: тоска по душевной теплоте. Дочь выросла, муж занят своей хирургией и идеями. Холодновато стало ей на душе.
Как-то в начале мая привела изящную молоденькую барышню. Именно так можно определить добермана-пинчера женского пола в возрасте семи месяцев. Очень они красивы. Можно сравнить только с молодыми ланями, которых часто показывают в передаче "В мире животных".
Жена прочитала книжки, собрала информацию - надо гулять, правильно кормить. Все педантично соблюдала - отрывала время от сна. Одна.
Не скажу, что я так уж сразу растаял. Собака как собака. Не было у меня с ней особенных контактов. По молодости, бывало, намочит на полу, но в пределах. И быстро всему научилась. Туфли сгрызла только одни.
Лишь в августе я стал с ней гулять, когда Лида бывала занята. Так мы познакомились поближе. Стал прорезываться у нее характер: ласковость и взрывы. Смотрел: ого, личность!
К осени мы уже сошлись короче. Лида стала жаловаться, что-де тяжело одной гулять по два часа в день, как не жаль, а придется отдать... Думаю, что это был шантаж. Но подействовал. Вначале я взял три гулянья в неделю, потом - пять (из 14), а с лета 72-го мы с Чари стали бегать по утрам. Именно она приохотила меня к бегу. До того я ограничивался гимнастикой и ходьбой. Но раз нужно гулять, то лучше бегать. Польза.
Красивая была собака. Правда, одно ухо висело, но это придавало ей особое выражение недоумения. Не перекармливали, поэтому была поджарая, собранная. Здоровая: ни разу не болела.
Одна девочка в парке назвала ее "доберманка-пинчерка", чтобы отличить женский пол.
Собакам, что числятся в собачьем клубе, полагается образование. Лида тоже водила ее на занятия, учила командам, таскала через барьеры, по бревну. Обе приходили домой усталые, грязные. Но Чари не проявила таланта, а Лида - упорства, и образование осталось незаконченным, диплома не получили. "Сидеть", "лежать", "стоять", "место" - знала, но выполняла, только когда считала нужным. Разумная!
Мы не хотели иметь щенят. Боялись большой возни. Это была первая ошибка. Нет, не ошибка - эгоизм. С природой не следует шутить. Но это я узнал только теперь. В общем, когда у Чари бывала течка и она проявляла живой интерес к собакам, ее симпатии пресекались. С поводка спускали, только когда вблизи не было опасности. Нельзя сказать, чтобы она страдала от воздержания. Аппетит и сон не теряла, не скулила, как некоторые сексуальные особы. Специалисты говорили, что безбрачие не влияет на здоровье. Прямые наблюдения только подтвердили это.
И вот случилось.
Вечером в конце декабря мы гуляли в парке. Чари "пустовала" - есть такой термин у собачников, обозначающий течку. Было темновато, шел снежок, собак нигде не видно. Я отпустил ее с поводка. И вдруг (всегда это "вдруг") откуда-то появилась овчарка, и я только успел крикнуть: "Ко мне!" как их и след простыл. "Чари! Чари!" - куда там! Разве она послушается? Через весь парк бежал и догнал их на другом конце минут через десять. Но было поздно. Всезнающие мальчишки сказали:
- Уже! Точно.
Чари не убегала больше, стояла с недоумением на морде. Надел ошейник. Она еще стала требовать колбасу, нахалка. Не ругался - что скажешь, когда сам виноват? Природа сильна. Долго надеялись - пронесет. Но через три недели стали набухать соски. Тревожились - пожилая и первые роды. У людей в таких случаях бывают трудности. Звонил ветеринару, акушеру Павлу Семеновичу, заведующему кафедрой в сельхозакадемии. Он успокоил: "Ничего, родит! А нет - поможем".
И мы успокоились.
23 февраля должно было быть заседание в три часа.
В 11 Лида звонит: "Роды начались, приезжай срочно". Помчался на такси. Но собака спокойно лежала на подстилке. (На чистой белой подстилке - хозяйка ведь бывший хирург!) Только шумно дышала.
Далее у меня подробно все написано, но пусть останется в черновике: я знаю, как тягостно читать жалостливые подробности о страданиях детей и животных.
Чари не смогла родить. Родовые схватки были слабые, и через сутки я ее оперировал дома. Нужно бы отправить ее в лечебницу, но боялись, что наша сумасшедшая собака не выдержит незнакомой обстановки. Попросить бы Павла Семеновича приехать домой, так постеснялся - представил себя на его месте, наверное, сказал бы: "Блажь!" А может быть - просто самонадеянность? В свое время оперировал на собаках даже пересадку сердца, а тут - подумаешь, живот разрезать, вынуть щенков...
Все было сделано, как надо, если бы... Опытный анестезиолог, ветеринар из нашей лаборатории не смогла ввести трубку в трахею, когда Чари уже была парализована релаксантами. Несколько минут она не дышала, пока доктор не вмешался. Эти минуты и стали роковыми. Сделали операцию, щенки были мертвые, казалось, что собака нормально проснулась, все были рады. Лида даже стол накрыла для участников. Ночь бессонная, как и полагалось, а на утро выяснилось, что Чари не может глотать, не может встать... Видимо, кислородное голодание во время задержки с дыханием вредно сказалось на мозге. Было очень досадно, потому что такой сложный наркоз через трубку в трахею совсем не нужен, но анестезиолог привыкла к нему при грудных операциях, и я боялся нарушить ее стереотип.
У людей такие мозговые осложнения чаще проходят благополучно, а тут - нет.
Мы провели тяжелые бессонные четверо суток у своей любимицы. Она была очень беспокойна, все порывалась встать, и не могла, валилась на бок, и только жалобно смотрела, и дышала тяжело, со свистом. Тягостно вспоминать.
Конечно, были допущены ошибки в лечении. Не сразу разобрались в параличе глотания и, когда кишечник заработал, стали давать пить. Она лакала и кашляла, видимо, вода попадала в легкие и от этого развилась пневмония. Антибиотики не помогли. Со стороны живота все шло нормально, но уже без толку...
Навсегда останется в памяти ее образ. Забавно опущенное правое ухо. Маленькое белое пятнышко на черном любопытном носу. Требовательный и проникающий взгляд, когда хочет понять человеческую речь.
Позы: еще живая - на боку на диване с вытянутыми лапами и откинутой головой, с судорожно поднимающимися боками; и уже мертвая, приготовленная, чтобы положить в гроб, - лапы поджаты к животу, голова наклонена к груди, как будто спит, такая изящная, аккуратная.
Вот сидит на окне и, возбужденная, смотрит на улицу, готовая сорваться и лаять. Вот лежит на пороге кухни - передние лапы перекрещены, изгнана от стола за нахальство. Вот голова на моих коленях, смотрит в глаза и умиленно урчит. Вот залезла в урну до половины тела - в сквере, где бегаем. В каждом углу квартиры и на улице вижу ее в разных позах. Нашу милую Чариньку.
"Мы любим не собаку, а собак. Поэтому, когда умрет любимая, скорее берите другую" - эту фразу я прочитал у одного автора. Поэтому всем знакомым было заказано искать щенка добермана женского пола. Через неделю уже была Чари-вторая, одного месяца от роду. Теперь ей уже два года, и мы любим ее очень. Но первую забыть не можем. Ее фотография лежит у меня на столе под стеклом.
Дневник. Четверг, 8 июля
Снова перерыв почти месяц. Дела не веселили. Но сегодня, кажется, чуть получше, появился просвет в настроении.
Короткая сводка события (читай - хирургии).
17 июня, среда. Три операции по поводу врожденных пороков сердца, дети пяти-восьми лет. Все прошло хорошо.
В четверг не оперировал.
В пятницу неприятности. Двое больных с клапанами (не мои) с четверга - с тяжелыми мозговыми осложнениями: наш "синдром".
Соответствующее настроение в субботу и воскресенье. В чем дело? Что делать? Жара влияет? Но больные не перегревались, температура не повышалась.
Оперировать решился только в среду, 24-го. Первая операция - межпредсердный дефект и митральный стеноз у женщины сорока шести лет. Сложная операция, но обошлось. Вторая - девочка Г., ранее оперирована в Другой клинике. Снова открылся межжелудочковый дефект и большая недостаточность трехстворчатого клапана. Очень тяжелая декомпенсация, родители упросили: жизненные показания, без операции - смерть. Довольно легко удалось заштопать остаточный дефект, сделать пластику трехстворчатого клапана, перфузия 35 минут, сердце хорошо заработало...
Третья больная. Центральное протезирование после комиссуротомии. "Без особенностей", как пишут в операционном журнале, когда операция типична, если даже и сложна.
Двое больных не проснулись. То есть были признаки просыпания, потом исчезли... Третий - такой же случай у другого хирурга. Наш "синдром". Есть от чего сойти с ума.
Бессонная ночь и решение все начинать сначала, чтобы давали только эфир и закись азота, сразу пробуждали и удаляли трубки - то, с чего начали в прошлом августе... И главное - самому за всем смотреть. В четверг - проверка. Три тяжелых больных на протезирование митрального клапана с исправлением трехстворчатого.
Девушка, двадцать три года, 45 килограммов, вся прозрачная, кажется, просвечивает насквозь. Лежит на четвертом этаже два месяца с тяжелой декомпенсацией. Врожденный порок, наблюдается в клинике давно. Кроме того, у нее блок, частота пульса около сорока. Чувствовала себя хорошо, окончила институт, помимо этого, изучила польский язык, стала гидом, возила группы туристов. Год назад - срыв. Появились отеки, увеличилась печень, асцит... С тех пор лежит в больницах почти непрерывно. Когда положили к нам, нельзя было приступиться из-за крайней тяжести. Но провели электрод в сердце, подключили стимулятор - ускорили частоту сокращений до восьмидесяти, стало немного полегче. Смогли подробно обследовать. Оказался сложный порок, обратное расположение желудочков, митральная и трехстворчатая недостаточности плюс врожденный блок. Букет - нарочно не придумать. Мать приходила, упрашивала. "Все равно смерть". Пожилая женщина, такая же хрупкая, как дочь, седая.
Два других больных - обычные, просто очень истощенные и декомпенсированные, с больными сердцами, третья степень риска...
Анестезиологам и "аиковцам" сделал предварительное внушение. Сам контролировал каждую инъекцию, каждое измерение. Операции прошли нормально, даже у первой девушки удалось вшить клапан и заштопать дефект за час перфузии. Не уходил домой пока не экстубировали всех больных - и это было не очень поздно, часов в восемь.
26-го, в пятницу, на конференции был серьезный разговор. (Хотелось написать "учинил разгром", но сколько можно разгромов?)
Сначала привел таблицы из доклада на съезде, чего добились за десять месяцев, до конца мая. Потом данные за июнь... (76 операций с АИКом - 16 смертей.) "Синдром" в полном разгаре: десять человек погибли от мозговых осложнений неизвестного происхождения, как было раньше... Не думаю, что главная причина в жаре. Не знаю, в чем. Подозреваю, что нарушают установки прошлого года, но не уверен.
- Все операции с АИКом буду делать сам, по четыре в день, если надо. Исключение - для шунтирований - Кнышеву, для тетрад - Зиньковскому. Буду сидеть, строго взыскивать за нарушение инструкций. Если не удастся вернуть потерянное, если останется высокая смертность, что же, придется признать себя побежденным. Буду уходить.
Речь, что сейчас привел, была неприятна. Но твердо решил - брошу. Мои соратники-хирурги не могут принять самой постановки вопроса - "уйти из хирургии", когда можешь делать по четыре операции... Все мои другие занятия они воспринимают как баловство.
В воскресенье ходил к Федоровскому. На неделе сообщили, что деду плохо. Рентгенолог, давний приятель Леня Розенфельд позвонил Лиде, когда я был в Чехословакии, и сказал, что обнаружил рак поджелудочной железы.
Уже неделю как не встает с постели, страшно ослаб, похудел. Вызвали из армии внука, приехала дочь из другого города...
Умирает последний друг, который не боялся откровенности на любые темы. (Кроме личных, о них мужчины не говорят даже с друзьями.)
Несколько последних лет он приходил к нам каждый месяц. Лида готовила стол. С удовольствием выпивал граммов сто коньяку или водки. В конце марта, на Алексея-теплого, исполнилось 84 года, а голова ясная, следил за миром - малым и большим, работал консультантом - и не только для формы. Водил машину. Не болел. Пять лет назад схоронил любимую жену, тяжело перенес потерю.
Он родился в многодетной семье сельского учителя, потом отец стал дьячком, исключительно для того, чтобы дети могли бесплатно учиться в духовной семинарии. Там Алексей Александрович подготовился в университет. Кончал уже после революции.
Мы познакомились с ним на ученом совете, когда меня избрали на кафедру в мединститут. Двадцать восемь лет дружим.
"Уходят, уходят, уходят друзья..." Федоровский не был крупным оперирующим хирургом, даже во время молодости. Но профессор настоящий. Эрудиция, культура, честность. У него два направления работ: переливание крови и ожоги. В обоих добился больших успехов, имел солидный вес в стране, получил Государственную премию.
Работал сначала в Харькове, возглавлял Институт переливания крови, потом переехал в Киев. Потом война, окружение, освобождение, достиг видного хирургического поста в армии. Кафедру получил в конце сороковых годов и вел ее двадцать лет. После семидесяти перешел на положение консультанта - поторопился, как потом говорил, силы его не покидали почти до последних месяцев.
Грустно было к нему идти. Начало конца. Опухоль в животе явно прощупывается, и он сам ее находит. Порадовало только одно (если можно употребить это слово в такой ситуации): держит себя в руках. По крайней мере внешне. "Умирать не хочется, но если уж пришло время, что ж, так и будет".
Расспросил о съезде хирургов, о делах в клинике, посетовал на мои несчастья... С трудом пересел в кресло, выпили кофе. Почти ничего не ест, говорит, что пища плохо проходит из желудка... И нет желания есть.
Хочет оперироваться. Не надеется на радикальное удаление опухоли, но нужно сделать желудочно-кишечное соустье, чтобы питаться... И не только для этого. Он давно говорил, что отравится, не допустит бессильного тягостного умирания, "уже таблетки приготовил". Я это воспринимал с сомнением: многие говорят, редко кто выполняет. Болезнь ослабляет психику, парализует волю.
Вот его слова об операции:
- Если не сделать анастомоза, то лекарство не пройдет в кишечник и не подействует.
Очень хорошо знаю двойное и тройное дно человеческих слов. Даже искренне произнесенные, они не обязательно правдивы. Правду знает только "господин подсознание". Думаю, что дед немножко надеется на возможность радикальной операции. Я говорил с ним откровенно, как с хирургом, но эту мысль легонько подкинул. А вдруг?
Он уже мысленно перебрал хирургов, остановился на Александре Алексеевиче Шалимове, в его институте лучше всех представлены болезни поджелудочной железы. Согласен с ним. Обещал поговорить с Сашей, по старому знакомству...
С тяжелым сердцем ушел домой. Близкий человек, друг собирается уходить. Спрашивал:
- Страшно?
- Нет.
Допускаю. Наверное, тоже сумею себя убедить - не бояться. Когда придет время.
В понедельник, 29-го - четыре операции с АИКом - все, что позволяют сделать ресурсы крови. (Лето, доноров мало.) Три врожденных порока, четвертый - клапан. Все сделано по инструкции, закончил около шести часов. Пошел домой, когда больные лежали уже без трубок в полном сознании. В душе осторожное ликование:
"Не может быть, чтобы не наладил дело!" Теперь до конца года придется не ослаблять контроля, сидеть, чтобы компенсировать потери июня, чтобы снова почувствовать уважение к себе, частичную радость неполной победы.
Но... не сбылось.
В десять вечера дежурный доложил:
- Полчаса назад у больной Б. с митральным протезом внезапно возник приступ судорог, пришлось интубировать, сейчас без сознания.
В первый же день - и такой удар! Значит, действуют какие-то неизвестные силы за пределами моего контроля. Не остановить их моими методами... Провалились самонадеянные декларации "сам всех прооперирую и не допущу".
Во вторник, после бессонной ночи, сделал четыре легкие операции при межпредсердных дефектах. "Без проблем". (Еще бы!) Больная Б. без сознания, на искусственном дыхании.
Но выяснилась интересная деталь: у нее и до операции были приступы судорог, видимо, в связи с перенесенными микроэмболиями. Это не проявилось в нервных расстройствах, но муж об этом не сказал. (Все равно бы оперировали, это встречается не так уж редко...)
После этих несчастий стал особенно строго предупреждать родственников. Примерно так:
- Я ручаюсь, что сделаю свое дело хорошо, ошибки: одна на сто. Но искусственное кровообращение и сопутствующие поражения органов часто дают различные осложнения, которые мы не можем предвидеть. Поэтому оперировать нужно, только если угроза жизни в ближайшие год-два-три, если не может работать, живет на лекарствах...
Но никого эти предупреждения не останавливают. Несмотря на несчастья, что переживает клиника, ни один больной не отказался от операции.
В пятницу я улетел в Крым. Крымское "Знание" давно пригласило прочитать лекции - воспользовался, чтобы посетить родных в Старом Крыму. С утра провел в клинике конференции, сделал обход - больная Б. жива. (А вдруг?)
Двух дней в Крыму было достаточно - расслабился.
Дневник. 6 марта 1982 года
Больше полугода не писал. Смутно было на душе. О клинике не хотелось, а о чем еще? Впрочем, над "отступлениями" работал, шлифовал - может быть, пригодится.
В июле все-таки удалось выправить положение. Почти все операции с АИКом делал сам - иногда по четыре. Смотрел, сидел до ночи. Результаты понемногу улучшились. Исчезли мозговые, осложнения.
Но настроение не поправилось. Угнетала непонятность и безнадежность. Если удалось значительно снизить смертность за целых десять месяцев, то почему она снова повысилась? Когда разбирался без эмоций, то не нашел существенных отклонений в ведении больных в тот роковой июнь. Если не знаешь причин ухудшения, то нет надежды достигнуть устойчивых результатов, душевного комфорта.
Поэтому решил в августе идти в отпуск. В настоящий, на все два месяца. Чтобы не звонить в клинику. Хотелось проверить, смогу ли жить без хирургии. Правда, побоялся совсем детренироваться и три дня оперировал - девять операций, благополучно. Еще раз сделал пробный выезд на дачу (Лида моталась туда почти ежедневно), и опять не понравилось. Так и сидел в своей комнате весь август. Было даже приятно - никакого груза на душе. Хочешь - думай о высоких материях, хочешь - смотри телевизор, если читать надоест. Для моциона можно посмотреть в магазинах новые книги, пластинки или радиоаппараты, а вечером сходить с Чари на "Гончарку" (в летнее время этот пустырь спасает собачников от преследований граждан и дворников).
Только смерти полностью не оставили.
Умирал Федоровский.
Тяжело было его навещать даже раз в неделю. Саша Шалимов (академик) прооперировал. Опухоль неудалима, как и предполагали, наложил соустье между желудком и двенадцатиперстной кишкой. Конечно, больному сказали, что все сделано радикально...
И он поверил. Что значит инстинкт жизни! Опухоль явно прощупывалась, рвоты продолжались, кахексия нарастала, а он, опытный, здравомыслящий профессор, хирург, надеялся на близкое улучшение почти до самого конца. Конечно, уже не вспоминал о приготовленных таблетках...
Похоронили 20 августа. Жалко деда! Еще одна фотография прибавилась в моем пантеоне под стеклом на рабочем столе. Борис Коточигов, Аркадий Бочаров, Кирилл Симонян, Вадим Евгеньевич, Юрий Петрович Дольд-Михайлик, Юлик Березов, а теперь и Федоровский. С ними вместе и карточка нашей первой погибшей Чари, пусть они не обижаются на такую компанию... Они все тут как живые, поддерживают меня.
Довольно о смертях.
В сентябре произошел неожиданный перелом в моих отношениях с природой, а точнее - с дачей. Лида попросила съездить косу наладить. Приехал, наточил косу. Соблазнился, покосил часок с усердием, мышцы вспомнили привычные движения, И что-то во мне открылось: хорошо поработать руками! По-новому взглянул на лес, яблони, птиц.
- А знаешь, Лида, я, пожалуй, еще приеду, если есть работа.
Работа была: после перестройки дома, что проводилась зимой (без всякого моего интереса), осталось много ненужного дерева, разбросанного как попало. Следовало его прибрать и превратить в дрова. Совершенно мужская работа.
Так через усталость в руках и спине обнаружилась тяга к простому труду. Я-то думал, что отмерла начисто...
На сентябрь уже хотели переехать и пожить, пока длится отпуск, но возникло непредвиденное осложнение: Чари не пожелала.
Мы собрались среди дня, сложили сумки, собаку на поводок и направились на электричку. Чари забеспокоилась еще с момента сборов, это не входило в ее жизненный стереотип. Когда свернули с бульвара Шевченко на Пироговскую, она стала упираться. А когда подошли к улице Саксаганского и прошел трамвай, она села и дальше не пошла, сколько ее ни ругали и ни тянули. Публика забавлялась. Пришлось повернуть домой. Потом всю осень водили ее "на свидание с трамвайчиком", думали приучить, но без результата: упирается, поднимается на задние лапы, кусается. Даже колбасу не берет. Психопатка.
Но я хорошо поработал осенью на даче, почти до Нового года ездил по субботам, полный порядок навел. В это лето собираемся там жить. С Чари в крайнем случае пойдем пешком (пятьдесят километров, что нам!).
Лида пошла на пенсию и рвется к земле. А у меня есть планы на плотницкие и столярные работы (прощупываю себя и пока ясно не понимаю стимулы: природа? Труд? Отвлечение от людей? Но не собственность, же?).
С пятого сентября прервал отпуск, стал оперировать нормально, один-два дня в неделю по три операции, конференции и обходы по пятницам. В конце месяца большой компанией ездили в Горький на Всесоюзную конференцию кардиохирургов. Это событие для нас важнее, чем съезд в Минске. Были доклады, симпозиумы, беседы.
Пообщался с Борей Королевым и его женой. Борис Алексеевич - мой старый молчаливый друг, отличный хирург, академик.
До конца года работа в клинике шла, скажем, удовлетворительно. Полностью загладить летний прорыв не удалось, но позиции, что были до того, сохранили. По сравнению с прошлыми годами есть существенные сдвиги.
Отчеты уже прошли, цифры выглядят так: 2400 операций, 802 с искусственным кровообращением (в 1980-м - 611). В мире таких клиник найдется не больше десятка, по количеству, к сожалению. Общая смертность- 5,1 процента. В 1979-м было 7,3 процента, в 1960-м-5,8. Сдвиги есть. Сам я оперировал больше всех - 272 операции, из них протезирований клапанов - 168. Умирал, к сожалению, каждый пятый, поэтому душевного комфорта нет. Единственная скидка - тяжелые больные - три четверти всех повторных и двухклапанных протезирований - мои. И вообще в своей жизни я еще никогда не делал столько сложных операций - рекорд.
А между прочим, уже пошел 69-й год. Правда, если судить по холестерину, - порядок. Но не следует обманываться: старение идет. Иногда кажется, что остановись на минуточку - и начнешь стремительно рассыпаться. Рисковать не будем, не остановлюсь. Пока. (А как хочется иногда!) Нужно доказать свою гипотезу: "Старение - это детренированность". До семидесяти по крайней мере собираюсь оперировать, если такой июнь, как прошлый, - не выдержу, сдамся.
А пока все идет, как в прошлый год. Чуточку грустнее.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 186; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!