Гемма мудрости истинной в слове исааковом 7 страница
Знай, что когда в свидетельствовании, что случилось со мной в Кордове в 586 г. [224], Бог дал мне свидетельствовать воплощенности всех посланников Своих (мир им!) и всех пророков Своих из числа людей от Адама до Мухаммеда (да благословит и приветствует всех их Бог!), один только Худ (мир ему!) заговорил со мной, сообщив о причине этого собрания. Я увидел великого мужа, приятного обликом своим, учтивого в беседе, знающего, как все устроено, и оное открывающего. А что он сие открывает, доказывает речение его; «Всякое ползающее или движущееся создание держит Он за гриву иль хохол; воистину, Господь мой на прямом пути»[225]. Есть ли более великая для Творения весть, нежели эта? И ведь из милости Своей ниспослал нам Бог в Коране сие речение о Себе, затем Мухаммед {195} (да благословит и приветствует его Бог!) обобщил его до всецелого, известив о Боге, что Он есть воплощенность слуха, и зрения, и руки, и ноги, и языка, то есть что Он – воплощенность чувств. Духовные же силы ближе, нежели чувства: он (Мухаммед.– А.С.) ограничился далеким определенным, не сказав о ближнем, чье определение неведомо. Так Бог чрез пророка Своего Худа, когда тот говорил с народом своим, донес до нас благую весть, и посланник Божий (да благословит и приветствует его Бог!) донес речение Божье как благую весть; так стало совершенным знание тех, кому принесено оно было.
«И отрицают знамения наши только неверные»[226], ибо даже зная их, скрывают[227] они их из зависти, себялюбия или несправедливости. Всякое знамение, что ниспослал Он, и всякое извещение, что донес Он – а они от Всевышнего, и о Нем, и к Нему восходят,– мы видели всякий раз определенным – либо чрез очищение, либо иначе. [111] Первое из них об облаке ('ама'): над ним воздух и под ним воздух; пребывал в нем (облаке.– А.С.) Бог, прежде чем создать Творение. Затем упомянул Он, что утвердился на Престоле[228], а это тоже определение. Далее, упомянул Он, что нисходит на нижнее из небес[229], а сие есть определение. Далее, упомянул Он, что Он на небесах и на земле[230] и что Он с нами, где бы мы ни были[231], наконец, известил Он нас, что Он есть наша воплощенность[232]. А ведь мы определены, так что описал Он себя определением, никак не иначе.
|
|
|
И речение Его: «Нет вещи, что была бы как подобное Ему»[233] – тоже определение[234], если считать «как» излишней частицей при отсутствии атрибута[235]: отличающееся от определенного тоже является определенным постольку, поскольку оно не есть само это определенное. Абсолютное вынесение за пределы связанности есть связывание, и абсолютное связано самой абсолютизацией – для того, кто понимает. Если считать «как» устанавливающим атрибут[236], то мы Его также определяем; если же понимать «нет вещи, что была бы как подобное Ему» в смысле отрицания подобия, то верным будет известие и осуществится понимание – Он есть воплощенность вещей, вещи же определены, хотя различны их пределы, и Он определяем пределами всякого определяемого: нельзя определить вещь, не определяя тем самым Бога. Ибо именно Он струится в том, что именуется сотворенным и произведенным,– а иначе и нет речи о бытии. Он – воплощение бытия; Он – «хранитель всех вещей»[237] самостью Своей, и хранение любой вещи «не тяготит Его»[238]. Охранение Всевышним всех вещей есть охранение Им формы Своей, дабы не было такой вещи, что не была бы Его формой. Лишь это верно: в свидетельствующем Он – свидетельствующий, и в свидетельствуемом Он – {196} свидетельствуемое. Мир есть форма Его, а Он есть движущий и осуществляющий дух мира; Он – Большой Человек.
|
|
|
Его без раздела вся ширь мирозданья,
И Он – тот Единый, с Которым созданье
Мое неразрывно,– лишь с Ним буду я.
Поэтому речь о питанье здесь шла:
Я есть – это значит, Его я питаю,
И Им, Им одним я себя одеваю;
Взгляни однобоко – и тут же признаешь,
Что Им от Него ты себя охраняешь.
[112] От скорбной сей тоски вздохнул Он, и вздох с Милостивым был соотнесен, ибо дыханием сим ниспослал Он просимую божественными соотнесенностями милость дать бытие формам мира, кои, как сказали мы, суть явное Бога, поскольку Он есть Явный, и коих Он есть скрытое, поскольку Он – Скрытый; Он же и Начальный, ибо был Он, а они – нет, Он же и Конечный, ибо Он есть воплощенность их при их появлении. Конечный – воплощение Явного, а Скрытый – воплощение Начального, «и Он о всякой вещи знающ»[239], ибо о Себе Самом знающ. И вот когда дал Он в дыхании том бытие формам и появилась власть соотнесенностей, что выражены в именах [Его], верным стало соотнесение Божественное с миром. Они (сотворенные.– А.С.) соотнеслись со Всевышним, и сказал Он: «Сегодня устанавливаю Я соотнесение ваше и устраняю Свое»,– то есть забираю соотнесенность вашу с самими вами и возвращаю вас к соотнесению с Собой. Где оберегающиеся (муттакун)[240]? То есть те, что охранились Богом, так что Бог – явное их, или воплощенность их явных форм; и таковой всеми считается величайшим из людей, самым истинным и наисильнейшим. Оберегающимся может быть также тот, кто формой своей охраняет Бога – поскольку оность Бога есть силы раба. Так именуемый рабом стал охраной именуемому Богом – сие для свидетельствующих, дабы различились знающий и незнающий. «Скажи: знающие и незнающие равны ли одни другим? внимательны к этому только проницательные»[241], а именно – те, кто взглядом своим проникают в суть вещи, которая именно в вещи и требуется. Как не обгонит прилежного небрежный, так и наемник ('аджир) не сравнится с рабом.
|
|
|
|
|
|
И коль скоро Бог охраняет раба, с одной стороны, а раб охраняет Бога, с другой стороны, то говори о мирозданье как пожелаешь. Можешь сказать: оно есть Творение; можешь сказать: оно есть Бог; хочешь, скажи: оно есть Бог-Творение; а пожелаешь, можешь так сказать: оно ни Бог в полном смысле, ни Творение в полном смысле; а хочешь, говори о растерянности в этом, ведь требуемое обозначилось, раз ты наметил разряды. И если бы не определения, {197} не сообщали бы посланники ни о превращениях Бога в формах, ни о том, что формы те с Себя Он сбрасывает [113].
Только Его наше око узрит,
Только о Нем разум нам говорит;
Крепко зажаты мы в дланях Его,
Нет, никогда нам не быть без Него!
Посему это Его не знают-отрицают и ведают, это Его очищают и Ему же атрибуты приписывают. Кто видит Бога из Него, в Нем и оком Его, тот – ведающий ('ариф); кто видит Бога из Него, в Нем и оком своим, тот – не ведающий (гайр 'ариф); а кто не видит Бога ни из Него, ни в Нем, ожидая, что увидит Его оком своим,– тот невежда (джахиль).
Одним словом, у всякого человека обязательно есть некое представление ('акида) о Господе своем, в соответствии с которым он к Нему обращается и желает видеть Его; если Бог так и проявляется ему, он Его узнает, если же проявляется иначе, он Его отрицает и бежит, от Него спасаясь: так дурно поступает он по отношению к Нему, думая, что поступил благопристойно. И любой доктринер богом считает лишь то, что сам в душе своей установил; бог в вероисповеданиях – по установлению, а значит, и видят они лишь души свои и то, что в них установили.
И ведь посмотри: различаются люди в знании о Боге Всевышнем по тем же разрядам, по коим различаются они по видению в Судный день. Я сообщил тебе причину, что обусловила сие, смотри же, не связывай себя никаким особым убеждением и остерегайся отрицать все прочее; минует тебя тогда многое благо, более того, минует знание миропорядка таким, каков он есть. Нет, будь в своей душе первоматерией для форм исповеданий – всех без изъятия: Бог Всевышний столь велик и вездесущ, что нельзя охватить Его лишь таким убеждением, а не тем или другим. Ведь Сам Он говорит: «Куда бы ни обратились вы, везде лице Божие»[242], не определяя, куда же именно. При том упомянул Он лик Божий, а лик чего-либо есть истинность вещи. Тем самым предупредил Он сердца верующих, что превратности дольней жизни не должны отвлекать их от подобного представления, ибо рабу неведомо, на коем дыхании приберет его [Бог], и может так случиться, что приберет его Бог в момент (вакт) небрежения, и тогда не будет он наравне с тем, кто прибран был, присутствуя [при Боге].
Зная все это, [114] совершенный раб вместе с тем в явной форме своей и в связанном состоянии обязательно во время молитвы поворачивается в сторону Мекканской мечети, веруя, что Бог в момент его молитвы пред ним[243]. Это и есть один из разрядов лика Божьего из [речения] «куда бы ни {198} обратились вы, везде лице Божие»; направление на Мекканскую мечеть – среди тех [разрядов направлений], а потому там лик Божий. Однако не говори, что он только там, придерживайся постигнутого тобой и соблюдай благопристойность и относительно направления на Мекканскую мечеть, и в том, чтобы не заключать лик Божий лишь в сем «где»: это «где» – лишь одно из всей той совокупности, «куда» обращается обращающийся.
Ясно стало тебе, что Всевышний Бог везде, так что нет ничего, кроме вероисповеданий. Посему всякий в цель попадает, а потому и награду получает, и, значит, счастлив. Всякий же счастливый снискал довольство, даже если терпит он некоторое время муку в том мире: и в дольнем мире не избег страданий и мучений народ пасомый – между тем знаем мы, что люди сии – люди Божьи и что счастливы они. Так же и среди рабов Божьих есть такие, кого настигают муки в загробном мире, в месте, именуемом геенной. Но никто из знающих, открывших миропорядок таким, какой он есть, не утверждает, что никогда не обретут они в месте том своего, особого блаженства, посредством ли устранения муки, кою терпели они (а с устранением ее они и испытывают блаженство отдохновения от той муки), или независимое, сверх того, блаженство – как блаженство праведников в кущах райских.
[115] 11. Гемма мудрости откровенной
в слове Салеховом
Льет дар передвиженья чудный свет.
Куда пойти? Среди людей согласья нет.
Одни в нем видят Истины приют,
Другие сквозь пустыню с ним бредут.
Чье око зорко, утвердился в даре том.
Езды любитель ходит рядом и кругом.
Но тайна каждого ему ж со всех сторон
Спешит открыться и берет его в полон.
Знай (да поможет тебе Бог!), что миропорядок в самом себе построен на нечетности (фардийя), коя обладает тройственностью, ибо она – от троицы и выше, ведь три – первое из нечетных чисел. От сего божественного уготовления и произошел мир. Как изрек Всевышний: «Когда велим Мы быть чему-либо, остается Нам только сказать: “Будь!”,– и то есть»[244]. Это – имеющая волю (ирада) Самость и речение. Не будь сей Самости и воли ее (а воля эта – соотнесенность обращенности к избранию чего-либо к бытию), не будь, далее, речения Его «Будь!» при обращенности к той вещи, не было бы и вещи.
Нечетная троица, далее, явилась также в той вещи, и она {199} создалась и получила бытие со своей стороны тоже благодаря оной троице. Эта троица – вещественность сей вещи, послушание и следование приказанию существовать Создателя своего.
Так одной троице взаимно соответствует другая: утвержденная в небытийном состоянии самость вещи – против Самости своего Создателя; послушание вещи – против воли своего Создателя; принятие (кубуль) ею приказания о создании (таквин) чрез следование оному приказанию – против речения Его «Будь!».
И вот создалась она (вещь.– А.С.). Создание соотнесено с нею: не будь создание при сем речении по силам ей самой, она бы не создалась. Таким образом, сама эта вещь (никто иной), дотоле не существуя, при приказании о создании дала себе существование. Всевышний утвердил, [116] что создание – дело самой вещи, а не Бога, Богу же в сем принадлежит именно приказание Его. Сию весть о Себе и изрек Он: «Когда велим Мы быть чему-либо, остается Нам только сказать: “Будь”,– и то есть»[245], соотнеся тем самым создание с самой вещью по приказанию Божьему, а Он – Наиправдивейший из говоривших. Это же вместе с тем и не противоречит разуму. Так же и господин, которого боятся ослушаться, говорит рабу своему: «Встань!», и тот встает, следуя приказанию своего господина. К господину здесь относится лишь приказание его встать, само же вставание – действие раба, а не господина.
Итак, создание зиждется на тройственности, то есть на троице с обеих сторон: со стороны Бога и со стороны Творения. Это же действительно и при выведении значений (ма'анин) посредством доказательств. Доказательство[246] должно быть составлено из троицы по особому правилу и с особым условием, и в таком случае оно неизбежно дает вывод. А именно, теоретик должен составить свое доказательство из двух посылок, каждая из которых содержит два термина; таким образом, их четыре, но один из четырех содержится в обеих посылках, дабы связать их воедино подобно совокуплению. Посему их именно три, никак не иначе, ибо один [термин] повторяется в обеих [посылках]. Таким образом, искомое достигается, когда есть данное расположение на особый манер, состоящее в том, чтобы связать одну посылку с другой повторением того одного термина, благодаря которому верна тройственность. Особое же условие в том, чтобы суждение (хукм)[247]было более общим, нежели обоснование ('илля)[248], или равным ему, и тогда [заключение] будет истинным; если же оно будет иным, то приведет к неправильному выводу. Подобное встречается и в мире, например сопряжение действий с рабом без соотнесения их с Богом или же сопряжение создания, о котором мы говорим, {200} полностью с Богом (между тем как Бог установил сопряженность его не с чем иным, как с вещью, коей сказано было: «Будь!»).
Так, если мы хотим доказать, что бытие мира проистекает от некоторой причины, то говорим: «Всякое возникшее имеет причину» – у нас есть «возникшее» и «причина». Затем [117] в другой посылке мы говорим: «Мир является возникшим»: так «возникшее» повторено в обеих посылках. Третий же [термин] – «мир», и следствием будет «мир имеет причину»: в следствии выявилось то, что содержалось в одной посылке, а именно – «причина». Особое правило в данном случае – повторение [слова] «возникшее», а особое условие – универсальность обоснования, ибо обоснованием бытия мира служит причина, и она полностью охватывает возникновение мира от Бога, то есть суждение. Таким образом, мы судим, что всякое возникшее имеет причину, и независимо от того, равна ли та причина суждению или суждение является более общим, нежели она, и она подпадает под его действие, вывод будет правильным. Так тройственность явила свое определяющее воздействие и здесь, в обосновании улавливаемых чрез доказательства смыслов.
Да, корень мироздания (кавн) – тройственность. Таковой и была мудрость Салеха (мир ему!), кою явил Бог, дав «нерушимый обет»[249] призвать народ его не раньше, чем через три дня[250]. Результатом была правда, а именно «[небесный] глас»[251], коим наслал на них Бог погибель, так что «наутро они в жилищах своих лежали ниц»[252]. В первый из трех дней пожелтели лица этого народа, на второй покраснели, на третий же почернели[253]. Когда же исполнилась троица, свершилась подготовленность: явилось в них имевшееся разложение, и было сие явление названо погибелью.
Пожелтение лиц нечестивцев уравновесило (мувазина) просветление ликов блаженных в речении Всевышнего: «В тот день у некоторых лица будут светлые»[254],– а просветление и есть явление. Кроме того, в пожелтении в первый день выявилась примета нечестивости народа Салеха[255]. Покраснение же их уравновешено речением Всевышнего о блаженных «смеющиеся», ибо смех – из числа причин, рождающих покраснение лика, а у блаженных – покраснение щек. Затем, когда кожа нечестивцев покрылась чернотой, противопоставлено было тому речение Всевышнего «веселые» (мустабшира), а сие есть след [118] радости на коже (бишра) их, как и чернота оставила след на коже нечестивцев. Потому сказал Он, что и тем, и другим выкажет, то есть скажет нечто, что оставит след на коже их и сделает цвет ее таким, каким до того кожа не была отмечена. И сказал Он о блаженных: «Выкажет им Господь их Свою милость и довольство»[256],– о нечестивцах же сказал: «Выкажи им муку тяжкую»[257],– и на коже и тех, и других остался след того, {201} что случилось в их душах под воздействием этих слов. Так их явное устроение оказалось определено тем, что утвердилось как их скрытое, и не оставил на них следа никто, кроме них самих, как и создание было только от них; а посему у Бога – величайший аргумент.
Кто понял сию мудрость, утвердил ее в душе своей и сделал ее для себя свидетельствуемой, тот более не привязывает себя к иному и знает, что и добро, и зло приносит себе он сам. Под добром я разумею то, что соответствует цели человека и согласуется с его натурой и характером, а под злом – то, что не соответствует его цели и не согласуется ни с натурой его, ни с характером. Имеющий сие свидетельствование возлагает полностью оправдания всего сущего на него самого, даже если оно не оправдывается. Он знает, что именно от него зависит, каким ему быть (подобно тому как знание, на что уже указывалось, зависит полностью от познаваемого), а потому говорит себе, если происходит что-либо, неблагоприятное для его стремлений: «Твои же руки завязали бурдюк, когда твой рот хотел надуть его». Бог глаголет истину и указует путь.
12. Гемма мудрости сердечной
в слове Шуэйбовом
[119] Знай, что сердце (я имею в виду сердце знающего Бога) – от милости Бога и что оно вместительнее ее, ибо оно вместило Всемогущего Бога, а милость Его не вмещает Его. Так гласит язык всеобщий; ведь Бог дарует милость, а не получает ее, и потому милость Его не затрагивает. Язык же особый говорит, что Бог описал Себя дыханием, а оно – от выдыхания; что божественные имена суть сам поименованный, а ими поименованный и есть Он, и что сии имена требуют своих истинностей, истинные же сущности, коих требуют сии имена, суть не что иное, как мир. А значит, божественность требует обожествляемого, а господствие – опекаемого (марбуб), и кроме как посредством оного (обожествляемого или опекаемого.– А.С.) они (божественность и господствие.– А.С.) не могут иметь воплощения ни в бытии, ни в мысли.
Бог как Самость не нуждается в мирах, господствие же не имеет сего определения. Посему пребывает миропорядок под сенью требуемого господствием и той ненуждаемости в мирах, что причитается [божественной] Самости, при том что господствие как истинность и как атрибут – не что иное, как воплощение сей Самости. О миропорядка внутреннем противостоянии, соотнесенностями определенном, сказано в [божественной] вести, где Бог {202} поведал о Себе как о сострадающем рабам Своим. И прежде прочего облегчил Он стесненность господствия дыханием Своим, соотносимым с Милостивым, создав мир, требуемый истинностью и всеми божественными именами господствия. Сим установлено, что милость Его вместила все, а следовательно, и Бога, а потому она вместительнее сердца или равна ему по вместимости.
Знай также, что Всевышний (как то [120] установлено в достоверном [хадисе][258]), проявляясь, принимает разные формы, и что сердце, вместив Всевышнего, не вмещает уже прочих созданий: Он как бы заполняет его. Сие означает, что, созерцая Бога, проявившегося для него, иного, кроме Него, сердце созерцать не может. Сердце знающего [Бога] столь вместительно, что, как сказал Абу Язид аль-Бистами, «будь Престол и им охватываемое сотню миллионов раз в одном из уголков сердца знающего, он не почувствовал бы того». Об этом же сказал аль-Джунейд[259]: «Возникшее в соединении с вечным утрачивает всякое воздействие; как же сердцу, вмещающему вечное, почувствовать существование возникшего?».
Поскольку проявление Бога происходит в разных формах, сердцу неизбежно быть то шире, то уже в соответствии с той формой, в которой случится быть божественному проявлению, ибо сердце никак не превышает ту форму, в которой происходит [божественное] проявление. Сердце знающего или Совершенного Человека подобно гнезду камня в перстне: оно не превышает, а, напротив, соответствует его размеру и фигуре, будучи столь же округлым, что и камень, если камень округлый, или столь же четырех-, шести-, восьми- или прочее-угольным, если камень четырех-, шести-, восьми- или прочее-угольный, и гнездо его в перстне подобно ему, а не чему-либо другому. Сие противоположно утверждению одной таифы, будто Бог проявляется в меру подготовленности раба. Нет, это не так: раб является Богу в меру той формы, в которой ему проявляется Бог.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 215; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!