Глава восемнадцатая. ЕЩЕ О ДРЕВНИЦКОМ
То, что сейчас описано, заняло всего несколько .коротеньких минут. Но
еще не отгремели крики и аплодисменты, как становится ясно, что случилось
страшное несчастье. На одном из канатов-лямок, за которые солдаты перед
взлетом удерживали шар на земле, теперь явственно видно - висит человек!
Немедленно по толпе бежит догадка: один из солдат не успел выпростать ноги
из канатной лямки и его подняло вместе с шаром. На фоне светлого летнего
неба шар поднимается все выше и выше, неся двоих: один стоит в гондоле шара,
другой висит на канатной лямке.
Только что было шумно, радостно, люди кричали, аплодировали. Сейчас
словно громадной крышкой прикрыло весь крут, на котором стоит толпа, и все
замолкло. Люди стоят, как оглушенные неожиданностью несчастья, молчаливые,
растерянные.
Что будет?
Затем сразу вспыхивают споры, догадки, предположения. Все разговаривают
друг с другом, как знакомые. Каждый хочет услышать от другого что-нибудь
ободряющее, утешительное.
- Папа,- шепчу я,- Древницкий не может спуститься с шаром обратно?
- Не может. Шар-то ведь неуправляемый. Не Древницкий его ведет куда
хочет, а шар несет Древницкого по ветру...
- Ничего с Древницким не случится! - очень уверенно и громко говорит
рядом с нами какой-то господин в элегантной шляпе-котелке, надетой чуть-чуть
набок.
Немедленно вокруг него образуется кольцо людей.
- По-вашему, все кончится благополучно?
|
|
- Для Древницкого? Конечно! Сейчас он спустится с парашютом, и все
будет отлично.
- Вы думаете, Древницкий спустится с парашютом?
- А как же иначе! - говорит шляпа-котелок.- Ведь он понимает не хуже
нас с вами, что не воспользоваться сейчас парашютом - это же верная смерть!
Нет, он спустится с парашютом!
- А солдат? - спрашивает папа, и я слышу по голосу, как он волнуется.
- Ну, солдату, конечно, аминь! - спокойно заявляет шляпа-котелок.-
Древницкий спустится с парашютом, из шара вытечет последний воздух, и солдат
загремит на землю. С такой высоты, представляете?
- Значит, вы думаете, Федор Викторович,- спрашивает папа (он,
оказывается, знает шляпу-котелок), - вы думаете, Древницкий бросит солдата
на произвол судьбы? Погибай, мол, да?
- А конечное дело так! - раздается знакомый голос, - и в группе людей,
окружающих Федора Викторовича, мы видим Владимира Ивановича Шабанова. Мы не
видели его с самого 1 мая, когда они поссорились с папой. Сейчас Шабанов
смотрит на папу злыми глазами, хотя обращает свои слова не к нему, а к
Федору Викторовичу. - Правильно рассуждаете, Федор Викторович! Спасти
солдата Древницкий все равно не может, а себя спасти может, если спустится с
|
|
парашютом. Он это и сделает. Своя, знаете, рубашка ближе к телу... -
заканчивает Шабанов со смешком.
Тут папа говорит, ни к кому не обращаясь:
- Есть две отвратительные поговорки: "Моя хата с краю!" и "Своя рубашка
ближе к телу!" Если бы все думали так, человечество до сих пор жило бы в
пещерах, одевалось в звериные шкуры и разговаривало ударами дубины!
В группе вокруг нас смех, сочувственный папе.
- Правильно! - говорит какой-то человек, пожимая папе руку.- Правильно,
доктор!
- А в Древницкого я верю! - продолжает папа.- Он героический человек,
он не станет усыплять свою совесть обывательскими поговорочками... И вон -
смотрите! - шар еще виден, маленький-маленький, как булавочная головка... А
никто с него с парашютом не спускается!
Проходит еще минута, другая, - булавочная головка совсем исчезает из
виду.
- Ну, друзья мои,- обращается к нам папа, - мне пора в госпиталь. А вы
как? Я вам советую - побудьте здесь, в саду, еще часок-другой. Здесь раньше
всего станет известно, что с Древницким. Я из госпиталя тоже приеду сюда, к
вам. Дома-то ведь мы от одной неизвестности истомимся!
Мы остаемся в саду. Юлька дремлет на скамейке - она все-таки пережила
большое волнение, настолько сильное, что даже начала ходить. Сейчас она от
|
|
всего этого скисла, и заснула, положив голову на колени Анны Борисовны. Мы
все тоже молчим.
Большинство зрителей остались, как и мы, в Ботаническом саду:
дожидаться известий о Древницком и солдате.
Ожидание тянется мучительно. Время от времени происходит ложная
тревога, как на вокзалах, когда кто-нибудь кричит: "Идет! Поезд идет!" - и
все бросаются подхватывать свои узлы и чемоданы. Так и тут: где-то кто-то
что-то выкрикивает, все устремляются туда, а оказывается - одни пустяки. О
Древницком и о солдате ни слуху ни духу. Как в воду канули.
Приезжает папа, сидит с нами, тоже томится.
И вдруг крик:
- Подъехали! Подъехали!
- Идут сюда!
Появление Древницкого и солдата вызывает целую бурю криков и
аплодисментов. Их ведут на веранду ресторана. Сквозь толпу к папе
протискивается какой-то человек:
- Доктор, пожалуйста, посмотрите, что с Древницким... Пожалуйста, за
мной, на веранду... Пропустите, господа!
Толпа расступается, папа идет на веранду ресторана, ведя за руку меня.
Я иду за папой, ничего не видя, кроме Древницкого.
- Спасибо, доктор,- говорит папе Древницкий, -у меня пустяки, ссадины..
|
|
А вот спутнику моему, солдату Путырчику, нужна помощь.
У Путырчика все цело, ничего не сломано, не вывихнуто, но он какой-то
странный. Неподвижный взгляд, как бы отсутствующий... Смотрит в одну точку.
Он не сразу откликается даже на свою фамилию и будто не понимает, что ему
говорят.
- Путырчик, друг, - говорит Древницкий, - на, выпей - душа оттает...
Путырчик осушает рюмку, утирает губы краем ладони, но не становится ни
веселее, ни живее.
- А как я тебе кричал, когда мы летели, помнишь?
Путырчик, помолчав, отвечает:
- Ваше благородие до мене кричали: "Держись крепчай! Не отпускай
вяровку! Держись крепчай, а то пропадешь..."
- И ты держался?
- А як же ж! Сказано було: "Держись крепчай",- я и держаусь...
Путырчика увозят в казарму.
- Плох он, доктор? - спрашивает Древницкий.
- Не очень хорош,- соглашается папа.- Может, отойдет, конечно... Но,
видно, потрясение было чрезмерным.
Пока папа смазывает йодом и перевязывает ссадины на его руках,
Древницкий рассказывает, что с ними произошло. Когда Древницкий обнаружил,
что на петле висит солдат, он испугался, как бы солдат не выпустил из рук
каната: он бы тогда сразу грохнулся на землю. Оттого он и кричал солдату все
время: "Держись крепче, не то пропадешь!"
- Даже голос сорвал кричавши! - шутливо жалуется Древницкий.
Потом, когда из шара вытек весь воздух, пустая оболочка шара, похожая
на выжатый лимон, стремительно падая, понесла их на землю. Вот тут им
повезло: оболочка шара упала на деревья пригородного леса. Только это их и
спасло...
- Честно говоря,- признается Древницкий, -я сегодня живым остаться не
чаял!
- А почему вы не спустились с парашютом?
- Бросив солдата?! - В голосе Древницкого звучит удивление.- Бросив его
одного на верную смерть? - И, помолчав, добавляет: - Нет. Я так поступить не
мог.
Прощаясь с папой, Древницкий спрашивает:
- Сколько я должен вам, господин доктор?
- Вы с ума сошли! - сердится папа. - Неужели вы не понимаете, что вы
меня оскорбляете!
- Милый, не надо! - обнимает его Древницкий.- Я же не хотел... Может,
еще увидимся когда-нибудь, я буду рад!
Он прощается и со мной. Вынув из петлицы завядшую белую розу, он дарит
ее мне. И мы уходим.
- Папа,- спрашиваю я,- почему ты повел меня с собой?
- Я хотел, чтобы ты посмотрела на Древницкого. Это нужно видеть. И -
запомнить.
Мы с папой возвращаемся к своим. Юлька, словно завороженная, смотрит на
полумертвую розу в моей руке.
- Это Древницкого цветок?
- Древницкого! - говорю я гордо.- Он мне дал!.. Я засушу... на
память...
Невольно я взглядываю на папу... Он смотрит на меня пристально,
неотрывно и что-то не очень ласково.
Конечно, я понимаю, о чем думает папа. Но, ох, до чего мне жалко отдать
этот цветок!
- Возьми, Юлька...
Когда мы уже подходим к своему дому, папа говорит мне:
- Если бы ты сегодня не отдала Юльке цветка, это было бы для меня...
ну, как тебе сказать... горе, да, да, самое настоящее горе!.. Потому что я
бы думал, что ты самая злая жадюга из всех самых злых жадюг!
Папины опасения относительно солдата, нечаянного спутника Древницкого,
оправдались. Когда на следующий день был опубликован приказ военного
командования: "Рядовой такого-то полка Путырчик за проявленные им смелость и
присутствие духа награждается двадцатью рублями", - бедняга Путырчик уже не
воспользовался этой наградой: от всего пережитого он сошел с ума.
Несколько дней спустя афиши возвещают новый полет Древницкого. Первый
полет, в котором он показал себя таким благородным человеком, он считает для
себя, воздухоплавателя, неудачей и во что бы то ни стало хочет "выправить
линию".
Ох, этот второй полет наносит ему новый удар!
Перед самым взлетом из-за чьей-то неосторожности шар воспламеняется от
костра и сгорает буквально в несколько минут на глазах у всех зрителей и
самого Древницкого. Вот когда все видят, что и Древницкий может
побледнеть... Он смотрит на гибель своего шара, и кровь явственно отливает
от его смелого лица.
Стоимость такого шара, наверно, очень велика, а доходы от публичных
полетов ничтожны. Ведь девять тысяч населения смотрят полеты бесплатно: они
видны отовсюду. Плата за вход на взлетную площадку, вероятно, едва покрывает
расходы воздухоплавателя по найму этой площадки, по наполнению шара, охране
его и т. д.
...Шар сгорел. Толпа стоит молчаливая. Сам Древницкий словно оцепенел.
Кто-то из зрителей снимает с головы фуражку, кладет в нее деньги:
"Древницкому - на новый шар!" И фуражка идет из рук в руки. Видно, как она
плывет по толпе, словно челнок. Люди дают охотно, горячо. Кое-кто из женщин,
плача, кладут в фуражку вынутые из ушей недорогие серьги, снятые с пальцев
колечки с бирюзой... Фуражка несколько раз возвращается наполненная и снова,
пустая, идет в плавание.
Через некоторое время Древницкий совершает у нас полет уже на новом
шаре. Трудно даже описать волнение зрителей и их восторг, когда полет
проходит великолепно, - что называется, без сучка, без задоринки. Толпа
несет Древницкого на руках по аллеям Ботанического сада - к веранде
ресторана. Древницкого буквально засыпают розами. Увидев в толпе папу,
Древницкий протягивает ему целую охапку раз:
- Здравствуйте, доктор! А это для дочки!
Я слышу где-то в толпе, голос Риты Шабановой:
- Мама! Древницкий опять Сашке Яновской розы подарил!
И тут же ясный голос Зои, протяжный и ленивый:
- А тебе завидно, да?
[С тех пор я больше не видела полетов Древницкого. Но имя его
встречалось нередко на страницах газет. Часто в них рассказывалось о
случаях, когда смелый воздухоплаватель спасался лишь чудом. А в основе этого
чуда всегда лежала героическая смелость Древницкого, его находчивость и
выдержка. Как-то в Риге его парашют отнесло далеко в море, и Древницкий
уцелел только благодаря надетому перед полетом пробковому поясу, давшему ему
возможность продержаться на воде до тех пор, пока подоспела спасательная
лодка. В другой раз, в Петербурге, спрыгнув с парашютом, Древницкий едва не
погиб, опустившись на трамвайные электрические провода. После 1914 года имя
Древницкого совершенно заглохло. Казалось, изгладилась всякая память о нем.
Фамилия его не упоминалась ни в одной из энциклопедий, предназначенных для
широкого читателя. Даже специалисты-научные работники, в частности, по
истории воздухоплавания - не знали о нем почти ничего. Когда я обращалась к
ним с вопросами о судьбе Древницкого, они ничего не могли сообщить мне, -
наоборот, они радовались возможности услышать от меня о виденных мною в
детстве полетах Древницкого.
Несколько лет тому назад журнал "Пионер" напечатал мой рассказ о герое
моего детства, воздухоплавателе Древницком. Советские школьники - в
буквальном смысле слова "прочесали" все, что можно, в поисках следов
Древницкого. Но не помогла и удивительная напористость советских
школьников-пионеров: так же, как и я, они не отыскали никаких следов. И было
грустно думать, что этот замечательный герой, один из пионеров русского
воздухоплавания и парашютизма, безвозвратно забыт... Даже инициалы его имени
и отчества не были известны никому!
Однако в самое последнее время все это неожиданно повернулось иначе!
Один из моих читателей, студент (ныне ленинградский инженер.) Г. Т.
Черненко, заинтересовавшись судьбой и личностью Древницкого, посвятив
несколько лет поискам этого героического воздухоплавателя и парашютиста,
собрал большой и интересный материал.
Отсылая интересующихся к той книге, которую Г. Т. Черненко готовит для
печати, я скажу лишь о том, что имеет непосредственное отношение к настоящей
моей книге. Древницких было два брата, Станислав и Юзеф. Оба - выдающиеся
воздухоплаватели и парашютисты. Все то, что читатель прочитал здесь в этой
моей книге, относится, оказывается, к Станиславу Маврикиевичу
Древницкому-старшему, рано погибшему при воздухоплавательной катастрофе.]
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 201; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!