Закончилось все разом. Ужасно. Нелепо... 4 страница
Академик немного помолчал и бережно взял со стола еще одну монетку:
- А эту копейку нашел у паперти храма сторож Виктор. Он бывший сапер, и говорит, что без всякого миноискателя чувствует металл руками. Но дело не в этом, а в дате. Вот видите: 1937 год. Это тоже свидетельство нашей русской святости. И того, кто подал милостыню, и кто сидел, принимая ее на паперти, и кто совершал службу в храме, куда в любую минуту могли ворваться представители воинствующей безбожной власти. Десятки тысяч людей претерпели мученическую смерть: были расстреляны, утоплены в прорубях, повешены прямо на царских вратах, закопаны живыми в землю только за то, что до конца исповедывали веру своих предков, веру во Христа!
Владимир Всеволодович пустил копейку по кругу, чтобы каждый мог прикоснуться с ней, а через нее и к тому, кто не побоялся отказаться от этой веры в самое страшное для нее время и продолжил:
- Да, они погибли, вслед за царственными мучениками искупая грехи своих предков. Зато теперь у нас есть целый сонм святых новомучеников и исповедников российских, по сути наших старших современников, которые, предстоя перед Богом, молятся за нас и за Россию!
Дальше разговор пошел вперебивку, в зависимости от вопросов: о том, что когда не было телевизоров, главным развлечением людей особенно долгими зимними вечерами, было чтение житий святых… о том, что с древности русские люди старались жить по закону и совести… о том, что русские купцы некогда были самыми честными купцами в мире, и именно с ними предпочитали иметь дело заморские покупатели…Наконец, Владимир Всеволодович опять заговорил о главном – о гармонии, которую намного больше и тоньше, чем мы, понимали предки, и готов был говорить об этом хоть до следующего дня. Но тут Наталья Васильевна, у которой, как оказалось, куры еще были не кормлены, взяла свой камень и положила его прямо перед академиком.
|
|
|
- Что я его, зря, что ли сюда несла?..
- Ой, простите! – спохватился Владимир Всеволодович, взглянул на камень и сразу же забыл, о чем он только что вел разговор.
- Валентин, видите? – послышался его короткий диалог с помощником.
- Да!
- Это же мрамор!
- Заметьте, обожженный…
- С явными следами мозаики!
- И клеймо… Дата, Владимир Всеволодович, смотрите, дата, точнее, только начало ее: « В Лето…»!
- Ай, какая досада: сохранилась только часть надписи! – воскликнул Владимир Всеволодович. И хотя он огорченно качал головой, в тоне его звучали торжественные нотки: - Тем не менее, первый раз в жизни, до окончательного сбора информации я готов сделать точный вывод, что здесь стоял терем Владимира Мономаха, когда он был Смоленским князем. Только он, сын византийской принцессы, внук по матери византийского императора, мог позволить себе заказать для тыльной стороны печки мраморную плиту с мозаикой!
|
|
|
- Более чем убеждает! – согласился Валентин.
- Там, кажется, назревает что-то интересное! – напрягая слух, шепнул Лене Стас.
- Ты так думаешь? – рассеянно переспросила его та.
Но уже и все остальные за столом почувствовали, что найдено действительно нечто очень важное.
- А в чем дело, Владимир Всеволодович? – со всех сторон стола послышались голоса.
- Объясните и нам!
Академик и охотно стал объяснять:
- Вот этот камень был когда-то частью большой мраморной плиты, которая, в свою очередь была тыльной частью печки князя Владимира Мономаха.
- А что, он разве бывал в наших краях? – удивился дядя Андрей.
- Вот те раз! – развел руками академик. – Да он не просто бывал здесь, а жил, правил, вершил, как утверждают летопись, справедливый и праведный суд над вашими предками!
- Надо же, а я думал, он только в Киеве был… - покачал головой дядя Андрей.
|
|
|
- И я тоже… - поддержали его сразу несколько голосов.
- Да, он был в Киеве, великим князем. Но отнюдь не большую часть своей долгой жизни. Ну-ка, Даниил, ты у нас энциклопедист, скажи точно, сколько?
- Давай, Данька, не подведи науку! – подбадривающе воскликнул Александр, и Даниил, не задумываясь, ответил:
- Князь Владимир Мономах родился в 1073 и умер в 1125 годах. Стал князем в Ростово-Суздальской земле в тринадцать лет, а великим князем в 1113 году. Следовательно, из сорока девяти лет своего княжения, на Киевском столе он сидел двенадцать лет и еще почти ровно один месяц.
- А теперь скажи-ка нам, когда он был князем в Смоленске? – попросил академик.
Даниил и тут без запинки ответил:
- Первый раз в 1070-1072 годах и второй с 1078 до смерти своего батюшки в 1094 году, правда, на этот раз, одновременно с княжением в Чернигове.
- Вот видите, так что у него было достаточно времени, чтобы построить здесь терем по своему вкусу и, возможно по вкусу любимой жены, английской принцессы Гиты!
Владимир Всеволодович немного помолчал, словно отдыхая после тяжелого важного дела, и подытожил:
- Вот так-то, уважаемые потомки подданных князя Мономаха! Жаль, только, что не сохранилось продолжение надписи. Тогда бы мы точно могли бы знать и точную дату основания вашей Покровки!
|
|
|
- Кабы я могла тогда это предвидеть… - с сожалением вздохнула Наталья Васильевна.
- Тогда бы ты и всю плиту к себе домой утащила! – захохотал дядя Андрей. – Вот была бы гармония!
И все рассмеялись.
Смеялись даже Лена со Стасом. Это была действительно удачная шутка. Лена начала представлять вслух, как бы несла на себе эту плиту Наталья Васильевна, и сколько бы пришлось ей после этого заквашивать капусты… Но Стас вдруг, ахнув, отбросил лопатку и принялся разгребать землю руками. Девушка, почувствовав, что он нашел что-то важное, стала быстро-быстро помогать ему.
И как только общее веселье затихло, и Владимир Всеволодович, вытерев платком выступившие от смеха на глазах слезы, собрался продолжить разговор, раздался одновременный крик Стаса и Лены:
- Владимир Всеволодович! Сюда! Скорее!!
- Смотрите, что мы нашли!!!
3
Контуры плиты были четко обозначены, вся она подрыта…
- Вот так штука! Несколько десятков лет в археологии, а все не удивляю удивляться ей! – склонившись над частью расчищенного Стасом черного камня, только и смог развести руками академик.
- А в чем дело? Какая еще штука? – принялись требовать объяснений обступившие его студенты и местные жители.
- Закон парности! – многозначительно поднял указательный палец Владимир Всеволодович. – Не ищите его ни в одном учебников, о нем даже наш уважаемый Даниил, уверен, не сможет сказать ничего. Потому что его просто нет даже в самой полной энциклопедии! Но поверьте моему опыту, да, собственно, это вам любой археолог, да и просто любитель-нумизмат сможет подтвердить, что он есть. Казалось, только-только найдешь раритет, то есть, единственную в своем роде вещь, не успеешь ей нарадоваться, как тут же находится ей пара! То есть, вторая… Причем, точно такая же, разве что в лучшей или худшей сохранности…
- Вот видишь, и здесь пара! Я же говорю – это знак! – шепнула Людмила, незаметно пристраиваясь к Стасу.
Но разве до нее ему было сейчас?
- То есть вы хотите сказать, что это… - ошеломленно посмотрел он на академика.
- Да-да! – воскликнул, обрывая его, тот. – Судя по всему, вы нашли вторую часть мраморного камня. Надеюсь, большую, если даже не всю. И, может быть, даже с мозаикой и… датой! И, хоть я всегда был противником поспешности при проведении раскопок, мне не терпится, как можно быстрее расчистить и перевернуть ее, чтобы увидеть лицевую часть! Так что, за работу, мои дорогие друзья!
- А мы? Нам опять уходить за канаты? - спросила за всех своих земляков Наталья Васильевна.
- А вы в виде еще одного исключения можете оставаться здесь. Все-таки на ваших глазах, если так можно сказать, рождается история вашего родного села! – благодушно разрешил академик.
- Только отойдите немного подальше! – строго добавил завхоз и шепнул Валентину: - Мало ли что мы тут найдем! Вдруг окажется, что эта мозаика из чистого золота?
Тот недовольно поморщился и заметил:
- Из золота мозаик не делали – только из смальты и камешков!
- Вот видите, а камешки-то тогда разные были - изумруды, яхонты, рубины, смарагды… - обрадовался завхоз.
- Рубин и яхонт, между прочим, одно и тоже! – снова поправил его Валентин. - Равно как и изумруд со смарагдом…
И следом за приступившим к работе первым академиком, принялся осторожно расчищать найденный Леной и Стасом камень.
Все студенты, кто смог уместиться на участке два на три метра, начали активно помогать им.
Лена, которую сразу же оттеснили студенты, вздохнув, отправилась убирать и мыть посуду. Ее место тут же заняла Людмила. Она стала восторженно поздравлять Стаса с находкой, засыпать его градом вопросов, но тот, работая, словно не замечал ее, и на все вопросы отвечал коротко «да» или «нет», а то и просто ограничивался согласным или несогласным кивком.
Чем дольше продолжались работы, тем все ясней становилось, что это не камень, а плита, причем довольно крупных размеров, и тем радостней становился Владимир Всеволодович. Наконец, эта радость стала так переполнять его, что ему уже мало было довольно сопевшего рядом Валентина и напряженно-счастливых лиц студентов…
- Да что вы так далеко стоите-то? Подходите ближе! – позвал он стоявших поодаль местных жителей, и когда те, поглядывая на недовольно кашлявшего завхоза, приблизились, спросил: - Так на чем мы остановились?
- На гармонии! – кивнув на Наталью Васильевну, хохотнул дядя Андрей.
Но на этот раз уже никто даже не улыбнулся. Все ощущали серьезность момента. И Владимир Всеволодович преподавательским чутьем уловив это, решил, что пора аргументировать беседу более конкретными данными.
- Ну-ка, Даниил, дай нам определение этого слова с точки зрения науки!
- Пожалуйста! – пожал плечами тот и ровно, не повышая тона, начал: - По словарю Даля, гармония – это соответствие, созвучие, соразмерность, равновесие, равнозвучие, взаимность…
- Как ты сказал, повтори, пожалуйста, - перебила его Людмила и с хитринкой покосилась на Стаса, который даже не заметил этого взгляда.
- …взаимность, - невозмутимо повторил Даниил и продолжил: - соотношение, согласие, согласность, соглас, стройность, благостройность, соразмерное отношение частей целого… А по Ожегову и Шведовой – гармония – это согласованность, стройность в сочетании чего-нибудь…
Даниил продолжал о том, что гармония бывает душевная, интересов, звуков красок, добавил даже, что раньше бытовало выражение: проверить алгеброй гармонию, то есть попытаться переложить на язык разума, логики то высокое, духовное, что доступно только чувству… О том, что один из самых ярких образцов гармония – поэзия, которая является высшей формой организации человеческой речи... Затем он перешел к определению по старому словарю Ожегова, и тут Стас не выдержал:
- Слушай, ведь это же ходячий компьютер! Может он еще и к интернету как-нибудь подключается? – шепнул он Ване и с шутливым сожалением добавил: - И зачем я тогда только с собой ноутбук сюда брал?..
Людмила тут же очаровательной улыбкой дала понять, как высоко она оценила эту шутку.
Она даже уже начала шептать, что больше всего ценит людей, у которых развито чувство юмора, но тут Владимир Всеволодович попросил Даниила остановиться.
- Сложновато все это на первый раз! – поморщившись, сказал он Валентину. – Сколько раз ни повторяй слова «мёд», а все равно от этого во рту слаще не станет.
- Да, лучше один раз услышать, чем сто раз услышать! – согласно кивнул тот.
- И сейчас я, надеюсь, и им, и всем нам представится такая возможность.
Контуры плиты были четко обозначены, вся она подрыта, и осталось только лишь перевернуть ее лицевой стороной наверх или поставить на бок. По совету дяди Андрея и тракториста, остановились на последнем.
Тракторист даже предложил принести трос и подсобить трактором, но Владимир Всеволодович только испуганно замахал на него руками:
- Что вы! Что вы! Разве это вам какая-нибудь плита от панельного дома?!
- Что у нас, рук, что ли нет? – поддержал его дядя Андрей.
Он привычно поплевал на руки, к нему подошли другие мужчины и студенты покрепче. Наталья Васильевна и та встала рядом.
Несколько пар рук подлезли под тяжелую плиту, напряглись…
- И - раз! – побагровев от натуги, скомандовал дядя Андрей.
Плита дрогнула и слегка приподнялась…
- Только умоляю вас, осторожнее! – бегая вокруг нее, просил академик. - Она может быть треснутой, и тогда трудно представить, какие могут быть последствия…
- И - два! – не слушая его, продолжил дядя Андрей.
- Есть, есть мозаика, Владимир Всеволодович! - юркнув почти под плиту, радостно закричала Юля.
- И - тр-р-ри!
Спины поднимавших плиту людей одновременно разогнулись, и раздалось единое радостное:
- Есть!!!
4
- Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.
Студенты, все как один, так дружно кинулись смотреть, что же там на другой стороне, что плита угрожающе пошатнулась. Хорошо, сельские мужчины были опытнее в таких делах, остались на месте, иначе плита бы всей тяжестью рухнула назад, и, как опасался Владимир Всеволодович, не миновать беде, причем, не только с плитой…
Только после того, как плиту основательно установили на месте и даже подкрепили, двумя подпорками из стволов березок, академик первым обошел ее, взглянул и с восхищением покачал головой:
- Это – самая лучшая находка за все время моей археологической жизни!..
На мраморной плите, перед ним во всем своем великолепии раскрывалась почти полностью сохранившаяся мозаика. Ствол и листья дерева, цветы, бабочки, птицы, какое-то особенное, неземное солнце… Все это было в основном фрагментами, - там птичье перышко, тут часть грозди винограда, здесь причудливо извивающаяся ветвь, но перед опытным взглядом академика сразу слилось в единую картину…
- Ты… видишь? – чуть слышно окликнул он Валентина.
- Да - райские кущи… - тоже, как завороженный глядя на плиту, кивнул тот.
- Конечно… - улыбнулся Владимир Всеволодович и, не без труда отрывая повлажневших глаз от мозаики, обернулся к стоявшим за его спиной людям:
- Ну, поняли, наконец, что такое полная гармония?
И улыбка медленно стала сползать с его губ.
Не только мужчины, но и многие из студентов переминались с ноги на ногу и недоуменно переглядывались. Им не хотелось огорчать академика. Но и понять что-то в этих орнаментах и фрагментах они, как ни старались, ничего не могли.
- Вроде, как луг какой… - осторожно стали высказывать свои предположения люди.
- Или лес…
- Ага, во время весенней охоты на уток…
Дядя Андрей тот и вовсе предположил:
- Может, мы ее не тем боком поставили.
- Да молчал бы уж лучше! – зашикали на него остальные. – Сами мы перед ней, видать, и правда, не теми боками стоим!
Словом, плита не произвела на всех того впечатления, на которое так надеялся Владимир Всеволодович.
И только Наталья Васильевна, блаженно прищурившись, прошептала:
- Красиво-то как! Просто глаз не оторвать…
- А? Что? – услышав ее голос, словно очнулся академик и попросил как можно скорее принести найденный ею камень.
Плита в некоторых местах оказалась щербатой. Но для этого камня сразу же нашлось его родное место. Валентин осторожно приставил его к нему и сообщил:
- Есть потери. То есть нет первой цифры…
- Говори, не тяни! – заторопил его академик. – Главное, чтобы самые последние сохранились!
- Сохранились, сохранились, Владимир Всеводович! Значит, так: ХАГ…
- Какие же это цифры? Это же буквы… - недоуменно посмотрел на ученых тракторист.
- Все правильно! – остановил его Владимир Всеволодович. – Раньше, еще со времен античности, люди обозначали цифры буквами, а христиане вели счет годам – от сотворения мира, которое было в 6748 году. Чтобы получить дату в понятном для нас, современном летосчислении, нужно произвести небольшие математические подсчеты и вычесть из этой цифры время, протекшее от сотворения мира до Рождества Христова, то есть названную нам Валентином. Что получается в итоге, Даниил?
- Одна тысяча сто пятый год! – немедленно отозвался тот.
- Вот те раз! – развел руками дядя Андрей. – Это что же, нашей Покровке выходит, – девятьсот лет! Выходит она старше Москвы?
- Да при чем тут Москва? - накинулся на него тракторист. - Ты глубже, глубже борони! Не девятьсот – а ровно девятьсот лет! Юбилей! Причем, как раз в точку – ведь сказано – летом!
- Не летом, а «В Лето», то есть – в таком-то году, как принято было тогда писать, – поправил его академик. – Но, в принципе, вы совершенно правы. У вашего села действительно юбилей! И плита эта обнаружена действительно летом! И именно сегодня, 27 июня, в день памяти вашего князя! – торжественно возвысил голос он и шепнул Валентину: - Вот на что я надеялся!
- Как - неужели Мономаха? – покрутил головой уже начавший уставать от такого изобилия все новых новостей дядя Андрей.
- Нет, другого, - улыбнулся ему Владимир Всеволодович, - Святого Мстислава Храброго, он княжил на полвека позже него. А ну-ка, Даниил, просвети-ка нас…
Даниил кивнул и, пару мгновений подумав, ответил:
- Мстислав, во святом крещении, по последним данным сфрагистики – Феодор. Первое упоминание в летописи – 1173 год. Правнук Владимира Мономаха и прадед Александра Невского по материнской линии. Жил недолго, но по свидетельству современников, был украшением века и Руси. За необыкновенное мужество и блистательные победы получил прозвище Храброго. Народная любовь к сему князю была столь велика, что граждане смоленские в 1175 году единогласно объявили его в отсутствие своего князя Романа, своим государем, изгнав Ярополка Романовича. Мстислав согласился властвовать над ними единственно для того, чтобы усмирить их и возвратить престол старшему брату. В 1179 году уже строптивые новгородцы упросили его стать их князем. Но почти год спустя, четвертого или двадцать седьмого июня по новому стилю, 1180 года, причастившись Святых Таин сразу после Литургии, князь навеки закрыл глаза в объятиях неутешной супруги и дружины…
- Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.
- Слыхали, Храбрый!
- Не часто такое прозвище народом давалось!
- И еще, - добавил Даниил, - его сын, тоже Мстислав, именовался по одним летописям Храбрым, а по другим – Удатным. То есть, как писалось тогда в летописях, этот князь – являлся благочестивою отраслью благочестивого кореня!
И показал глазами на мозаику.
- Да, мужики, и юбилей, и такой князь… - Это дело надо отметить! Причем, одним пивом тут явно не обойтись!
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 144; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!