Эмоциональные состояния жертв террора
Практика последних лет показывает, что эффективное противодействие террористам должно осуществляться с учетом поведенческих реакций потенциальныгх жертв террора, в основе которых лежит совокупность их эмоциональных состояний - страха, ужаса и
Учебные антитеррористические операции по освобождению заложников, осуществляемые подразделениями спецназа правоохранительных органов в России и в рамках совместных межгосударственных учений за ее пределами, при всей своей эффектности и масштабности, приобрели типовой, но нередко недостаточно обстоятельный и завершенный характер. Причина в том, что тактика освобождения заложников схематична и, как правило, сводится лишь к нейтрализации захвативших их преступников. В реальных же условиях первоочередной задачей бойцов спецназа должна стать не только или не столько ликвидация террористов, сколько сохранение жизней заложников. Противодействие террористам в этом случае не будет всесторонним, последовательным и эффективным без учета поведенческих реакций потенциальных жертв террора, в основе которых лежит совокупность их эмоциональных состояний - страха, ужаса и паники.
Страх является основополагающим психофизиологическим состоянием жертвы насилия, в том числе террористического акта с захватом и удержанием заложников. Страх складывается из определенных и вполне специфичных физиологических изменений, экспрессивного поведения и специфического переживания, проистекающего из ожидания угрозы или опасности.
|
|
|
Однако страх не единственное внутреннее состояние человека, ставшего жертвой террора. Разделяя точку зрения Л. А. Китаева-Смыка о дуализме эмоциональной сферы людей, заметим, что, с одной стороны, ему присущи беспокойство, тревожность и страх. С другой -бесстрашие, смелость, отвага (2). При этом, как представляется, не стоит выделять тождественные по своей сути понятия - «беспокойство» и «тревожность», «смелость» и «отвага». Согласно С. И. Ожегову, по содержанию эти понятия схожи.
Поэтому изложенный выше перечень характеристик стоит минимизировать, например, до трех эмоций: «беспокойство» (или «тревожность»), «страх» и «бесстрашие» (или «смелость», «отвага»). На их осмыслении остановимся подробнее.
В случае захвата заложников террористами ощущение беспокойства не становится отличительным внутренним состоянием жертв, ибо оно не успевает возникнуть. И это логично. Ведь в повседневной жизни предчувствие опасности (беспокойство) у человека предшествует появлению конфликтной, стрессовой ситуации, а не наоборот. Учитывая же специфику подготовки и осуществления терактов (конспиративность, внезапность, слаженность и быстрота действий преступников), потенциальные заложники не успевают насторожиться и, как правило, минуя первичное эмоциональное состояние - беспокойство, испытывают страх.
|
|
|
Следующим и основным внутренним переживанием человека является чувство страха, условно протекающее в три стадии. Каждая из них, в зависимости от субъективных характерологических качеств личности, может иметь либо комплексное (поочередное) воспроизведение, либо отдельное (как негативное, так и позитивное) проявление.
Первая - стеническая стадия, плохо или совсем не контролируемая сознанием, возникает в начале захвата заложников. Лишение свободы и удержание людей, сопровождающееся психологическим и физическим прессингом со стороны преступников, мгновенно инициирует растерянность, беспомощность. Вторая - астеническая - протекает кратковременно и выражается в оцепенении, резком учащении пульса, понижении мышечного тонуса, дрожи, нецелесообразных поступках людей. И третья - стеническое возбуждение, которое вызывает поведение человека, направленное на преодоление опасности и подавление страха.
Здесь стоит оговориться, что не каждый из насильственно удерживаемых людей, являющихся от природы носителями также и отрицательных эмоций (например, страха), в состоянии стресса способен совладать с ними или как минимум не обнаруживать их. Зачастую страх, приобретающий массовый характер, не просто «инфицирует» участников трагедии, а парализует их волю. В то же время здесь обнаруживается и противоположная категория лиц, действия которых сопоставимы с бесстрашием.
|
|
|
Являясь амбивалентным чувству страха, бесстрашие выступает ответной (защитной) реакцией организма, призванной локализовать и подавить возникшие робость, переживание, боязнь, страх. При этом наличие или доминирование этой эмоции у заложника предполагает два пути ее поведенческой реализации - пассивный и активный.
В первом случае волевой человек способен своим поведением (мимикой, жестами, интонацией, тембром голоса) подбодрить «товарищей по несчастию», посредством личного примера вселить некую уверенность в собственных силах, поднять их моральный дух и т. п. Во втором случае его поступки приобретают активный характер и могут выражаться как в обдуманных, целесообразных, так и в спонтанных, импульсивных, на грани нервного срыва, необоснованных действиях (противодействии) по отношению к заложникам или террористам. Двойственность подобного поведения обусловлена разной степенью эмоционально-волевой устойчивости человека, выражающейся либо в поэтапном прохождении волевого процесса, либо в его стремлении побыстрее избавиться от напряженного состояния борьбы мотивов. При этом следует помнить, что каждый из указанных путей реализации эмоции бесстрашия сопряжен с опасностью угрозы здоровью (жизни) как его носителя, так и других заложников.
|
|
|
Рано или поздно, но многие из людей, удерживаемых террористами, невольно представляют возможную гибель, конечность бытия. И это естественно, ведь инстинкт смерти в человеческом подсознании занимает одно из первых мест. Однако лишь некоторые из них в часы напряжения задумываются о природе, точнее, разновидностях переживаний, обусловленных страхом смерти. Итак, что же представляет собой эмоциональных состояний жертв террора, характеризующихся страхом смерти?
Все или почти все производные страха смерти можно объединить в три группы: «личные страхи», «страхи общественные» и «страхи массовые». Первую группу возглавляет страх физической (личной) смерти, причем смерти приближающейся и неминуемой, когда в «воспаленных» умах заложников рисуется картина «ужасающего и мучительного конца». Затем следуют категории, вытекающие из страха телесной смерти и замыкающиеся на нем, - чувства неопределенности, безысходности и обреченности; физическое и душевное бессилие, состояние фрустрации и желание (нежелание) помощи извне, боязнь действовать и ошибаться (установка на пассивное поведение), развенчание мифа о собственном Я.
Ко второй группе можно отнести страх потери родных и близких людей (тоже заложников) либо боязнь ухода от них в случае своей смерти. Здесь же наличествует страх перед собственной (профессиональной) нереали-зованностью в жизни. Все, что было до потери свободы, расценивается как короткий, бездарный и не использованный по назначению промежуток пути.
С третьей группой страхов мы ассоциируем страх тотальный (боязнь всего и всех). Нередко он применим к людям, на себе испытавшим участь заложника (военнопленного) либо побывавшим в качестве очевидцев терактов и получившим при этом серьезные психические травмы. Повторение пережитого в данном случае чревато ломкой человеческой психики (воли) и вытекающим из этого примитивным стилем поведения. Уподобляясь животному, инстинктивно борющемуся за жизнь, носитель тотального страха также инстинктивно готов идти на любые жертвы любой ценой, совершая даже низменные, малодушные поступки из желания выжить.
Наивысшая степень страха, переходящая в аффект, - это ужас. В отличие от страха, сигнализирующего о вероятной угрозе, предвосхищающего ее и сообщающего о ней, ужас констатирует неизбежность бедствия. Он сопровождается резкой дезорганизацией сознания, оцепенением или беспорядочным мышечным перевозбуждением. Эти действия обусловлены все тем же страхом смерти, точнее, ее ожиданием.
В сравнении с любым другим видом преступной (в том числе террористической) деятельности, специфика заложничества заключается в длительном (и, как ка-
жется, бесконечном) переживании по поводу скорой смерти. Здесь нет «развязки», дающей психологическую разгрузку потерпевшему, когда преступник, например, похитил кошелек, шапку или украшения и скрылся. Напротив, человек, ставший заложником, на протяжении всего времени пребывания в неволе - от момента пленения и до освобождения (гибели) - находится в состоянии предельного внутреннего напряжения. А оно, в свою очередь, усугубляется ожиданием неминуемой смерти, аккумулирующим в себе страх от нападения террористов, шок от убийства людей и вида трупов, страх от сознания очередности и своей участи, страх перед фатальностью происходящего. Так прогрессирует страх, трансформируясь в безграничное и непреодолимое чувство ужаса.
Страх и ужас рано или поздно требуют поведенческого выхода. Так, на их основе может развиться паника как своего рода промежуточное психическое состояние человека между этими сильными отрицательными эмоциями и последующими поведенческими действиями, обусловленными данными эмоциями.
Слово «паника» происходит от имени древнегреческого бога Пана, покровителя пастухов, пастбищ и стад. Именно его гневу греки приписывали «панику» - безумие стада, бросающегося в пропасть, огонь или воду (1, 778). Безумие животных, слепо и хаотично мчащихся в ад, гонимых паническим страхом перед чем-либо, во многом напоминает безумие людей, также выражающееся в противоречивом поведении, вытекающем из осознания конечности, страха небытия. Причем паника здесь ассоциируется с «потерей самоконтроля», «помешательством», «сумасшествием», «непреодолимым ужасом», а человек - с «безликой толпой», «однородной массой». Следовательно, паника есть чувство обреченности и парализация воли, когда масса людей становится неспособной к решительным действиям в критической ситуации, отказывается от поиска самостоятельных решений.
Возникает закономерный вопрос: «Что же способствует появлению паники у людей, ставших заложниками во время террористических актов?» На наш взгляд, тому есть пять наиболее вероятных причин как объективного, так и субъективного свойства.
Первая - эффект замкнутого пространства. Взятых в заложники людей преступники, как правило, удерживают в помещениях, имеющих ограниченные возможности для передвижения. Места концентрации подбираются с таким расчетом (минимальное количество дверей, отсутствие окон и т. п.), чтобы в памяти людей рано или поздно возникли исторические аналогии с темницей, пыточным застенком, тюрьмой и иным замкнутым пространством. А они, в свою очередь, отождествлялись бы в сознании всех и каждого с различными методами и способами истязания и умерщвления человека. Тем более что сами террористы, готовые идти на крайние меры, по своим замыслам и нецивилизованным способам их решения полностью соответствуют отрицательным персонажам прошлого (кровожадным и безжалостным варварам, воинствующим кочевникам, опричникам, палачам и др.). В итоге гипертрофированное сознание большинства людей, переполненное реальными и воображаемыми образами отрицательных событий и антигероев, сопровождающееся негативным ощущением атмосферы замкнутого пространства, ищет поведенческий выход, которым неминуемо становится паника.
Вторая причина - отсутствие (избыток) информации. Изоляция заложников от внешнего мира во время акта террора предусматривает не только ограничение их передвижений, но и создание условий, препятствующих их внешним контактам (например, изъятие у заложников средств мобильной связи или пресечение попыток ими воспользоваться). При этом специфика терактов заключается в их продолжительности, точнее, отсутствии четко определенного срока завершения (о нем не знают ни преступники, ни заложники). Возникающий в этой связи информационный вакуум приводит к тому, что люди с разным порогом сопротивляемости к возникшим стрессорам остаются один на один со своими переживаниями и страхами.
Здесь же допустим и другой вариант, когда заложники становятся обладателями необходимых для них сведений и, в первую очередь, о предпринимаемых шагах органов власти по их спасению. Однако подобная информация (либо ее избыток) зачастую носит заведомо искаженный (дезинформирующий) характер. Услышанная из уст террористов, она приобретает эффект психической атаки, призванной сломить волю людей, уничтожить в них уверенность в верховенство закона, профессионализм спецслужб и лишить их тем самым последней надежды на свое освобождение.
Рассмотренные варианты позволяют предположить, что в условиях преднамеренного дефицита либо избытка (искажения) информации немногие жертвы террора способны сохранить присутствие духа и последовательность мыслей, а следовательно, противостоять переполняющим рассудок отрицательным эмоциям страха и ужаса, влекущим за собой панику.
Третья причина - нагнетание обстановки и утрата контроля над ней. Ввиду непредсказуемости развивающихся событий в дополнение к уже состоявшимся противоправным действиям (внезапный захват людей, лишение их свободы, создание им невыносимых условий жизни и др.) террористы готовы к осуществлению более тяжких преступлений, связанных с реальной угрозой здоровью и жизни заложников (членовредительство, убийство). Демонстрируя вседозволенность и безнаказанность, они теряют способность к самоанализу и утрачивают прежний контроль над обстановкой. В результате атмосфера всеобщего психоза, обусловленная шоковым состоянием заложников и неадекватным, нервозным поведением преступников, ведет к появлению обоюдной паники.
Четвертая причина - психофизиологический фактор. Заложники, поставленные в нечеловеческие условия длительной бессонницей, голодом (недоеданием), психологическим утомлением, обусловленным в том числе и тактическими действиями террористов (угрозы
применения оружия и взрывчатых средств, показательные убийства, трансляция национальных мелодий, молитв, отсутствие гигиены), теряют способность к самоконтролю. Поэтому решающим толчком к панике становится психофизиологическая истощенность субъектов. Иными словами, паника складывается из простой суммы индивидуальных эмоций людей.
Пятая причина - личностные качества человека, предопределенные его половыми отличиями. Не секрет, что психическое состояние людей в немалой степени зависит от их половой принадлежности. Например, женщины-заложницы, столкнувшиеся с остроконфликтной ситуацией, сопряженной с реальной угрозой собственной жизни, здоровью и жизни своих детей, ведут себя эмоционально активно, порою агрессивно по отношению к преступникам. Их поведение может выражаться в разрозненных, не контролируемых разумом действиях на грани истерики, внешним проявлением которой становится в том числе крик. При этом тембр и интонация женского голоса (в отличие от мужского) приобретают провоцирующее и разрушающее воздействие на человеческую психику, способствуя нагнетанию массовой паники.
Причиной паники могут стать и террористки-смерт-ницы. Их военизированный и агрессивный внешний вид, насильственные действия или бездействие (например, решимость покончить жизнь самоубийством) по отношению к заложникам приводят к психологическому надрыву последних. Он обусловлен невозможностью сопоставления образа женщины-матери, природное назначение которой заключается в продолжении рода, с противоположным образом женщины-убийцы, удел которой сводится к его прекращению.
В заключение следует напомнить, что в современных условиях, когда акции террористов приобрели международный масштаб, утратив принадлежность к конкретным государствам и регионам, национальностям и конфессиям, никто и нигде не может чувствовать себя в полной безопасности. Об этом свидетельствуют и зарубежная практика последних лет, и трагические события с захватом заложников в Буденновске, Москве и Беслане. Оказавшиеся в неволе люди от момента своего пленения и до освобождения надеются на профессиональные действия органов правопорядка. Поэтому в ходе проведения силовых операций при освобождении заложников следует задумываться о необходимости применения знаний о психическом состоянии жертв террора. Только такой подход к делу, в комплексе с другими мерами по ликвидации террористов, позволит рассчитывать на сохранение здоровья и спасение жизней людей.
Дата добавления: 2018-06-27; просмотров: 252; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!