Классный руководитель пятого класса рассказала нам о том, как использовала описательную похвалу, когда ее ученики вели себя плохо.
Я видела, что ученики явно не в настроении. Целую неделю была плохая погода, и все уже устали учиться. Когда мы вернулись в класс после очередной перемены, проведенной в коридорах школы, дети продолжали играть и дурачиться. В такие минуты не думаешь о похвале. Но я осмотрелась и заметила двух учеников, которые спокойно сидели за своими партами.
Я подошла к доске и написала их имена под словом: «МОЛОДЦЫ». «Образцовым ученикам» я сказала: «Вернувшись в класс, вы сразу же сели за парты и перестали дурачиться. Вы готовы к уроку. Я ценю это». Другие дети посмотрели на меня и на два имени, написанных на доске. Несколько человек тут же уселись за парты. Я добавила их имена в список и сказала: «Спасибо». Перестали играть еще трое.
Это было замечательно! Мне не пришлось повышать голос и ругаться. Дети увидели, что от них требуется, и сделали это. Тех же, кто никак не мог успокоиться, другие ученики одергивали громким шепотом. Очень быстро все расселись по своим местам.
* * *
Последнюю историю нам рассказал учитель физкультуры, которому удалось справиться с очень трудным, враждебно настроенным учеником, не унижая его перед сверстниками.
Карлос Эрнандес не любил, когда его хвалили прилюдно. Он считал себя крутым парнем, которому нет дела до школы и до того, что думает о нем учитель. Другие ученики восхищались его независимостью. Он улыбался лишь тогда, когда его ругали за плохое поведение. В этом случае он с усмешкой смотрел на одноклассников, словно говоря: «Я им показал!»
|
|
|
Во время урока физкультуры самому забитому из учеников, Альберту, никак не удавалось забросить мяч в корзину. Мальчишки стали дразнить его, говоря, что он бросает мяч, «как девчонка». Кое-кто начал смеяться. Карлос посмотрел на мальчишек и покачал головой.
Капитан команды Грег очень удивился:
– Он что, нравится тебе? В чем дело?
Карлос прищурился и ответил одним только словом:
– Остынь!
И все остыли. Никто больше не сказал ни слова. Все просто бросали мячи.
Когда настало время идти в раздевалку, я очень сердито крикнул:
– Эрнандес, я хочу с тобой поговорить!
Несколько учеников столпилось возле дверей в раздевалку, чтобы увидеть, что произойдет. Я встал так, чтобы стоять лицом к Эрнандесу и спиной к остальным ученикам. Негромко, но очень сурово я сказал:
– Эрнандес, я видел, что ты сделал для Альберта. Только сильный мужчина может заступиться за того, над кем все смеются. Ты поступил правильно.
Карлос повернулся и направился к раздевалке. Мальчишки, которые ждали у дверей, смотрели на него, чтобы понять, что произошло. Карлос улыбался.
Глава 6
Как избавить ребенка от надоевшей роли
|
|
|
Я читала и перечитывала письмо от директора и не могла поверить собственным глазам: «С глубоким сожалением сообщаем… бюджетный дефицит… сокращение расходов… перевод в новую школу… Хэмлок». В начале лета я пыталась выбросить это письмо из памяти. Но с приближением сентября тревога моя начала нарастать. Так не хотелось снова идти в новую школу! Я старалась успокоиться. В конце концов, школа есть школа. Дети везде дети. Чем новая школа отличается от старой? Кроме того, у меня уже есть два года педагогического стажа.
В первый день работы я узнала, что была не единственной, кого сюда перевели. Заместитель директора собрал всех новичков и познакомил нас с дисциплинарными правилами, принятыми в этой школе. Главный упор он сделал на «трудных» учениках и на необходимости «проявлять жесткость». В конце собрания нам сказали, что к каждому из нас прикрепят наставника, который должен будет помочь нам освоиться с правилами. Я была рада, что у меня есть еще один день на то, чтобы подготовиться к занятиям. Мне до смерти надоели рассказы о штрафных баллах, временных исключениях и вызовах родителей в школу.
На следующее утро я пришла пораньше, чтобы все организовать. На моем столе лежал журнал с именами 28 школьников. Я изучила список и обратила внимание на то, что в классе 18 мальчиков и 10 девочек.
|
|
|
В класс вошла высокая седая женщина. Это была миссис Детнер, моя наставница. Выхватив у меня из рук журнал, она сказала:
– Я работаю здесь 27 лет и могу рассказать вам об этих детях абсолютно все. Я учила их всех, их братьев и сестер и даже родителей некоторых из них.
– В этой школе всегда было больше мальчиков, чем девочек?
Миссис Детнер снисходительно улыбнулась:
– Это не совсем так. Поскольку вы еще новичок, вам придется заслужить «хороших» учеников, так сказать.
Я сообщила ей, что это будет мой третий год в школе, но она оборвала меня на полуслове:
– О, бедняжка, вам досталась Мэри Энн Райан. Это настоящая заноза – абсолютно неуправляемая девчонка, которая никого не слушает.
Миссис Детнер затрясла головой и сморщилась.
– И Энджи Милано тоже в вашем классе! Да, вам не повезло… Этой девчонке ни в чем нельзя верить. Она постоянно лжет!.. Неужели они перевели в ваш класс и Джоуи Саймона?! Он очень плохо учится, интеллект на уровне трехлетнего малыша. Ничего не знает, но хлопот вам доставит немало.
Я слушала, не произнося ни слова, а моя наставница продолжала изучать классный журнал:
|
|
|
– И Генри Берт здесь? Это очень застенчивый, нервный мальчик, тихоня, но он не доставит вам хлопот… И Джимми Поттс тоже. Вот только он очень медлительный… А вот с Роем Шульцем вам не повезло. Рой – умный мальчик, но большой задира. Он не умеет себя контролировать. Думаю, вы сразу же услышите от него что-нибудь нецензурное… Не могу поверить, что они перевели его в класс такой милой женщины, как вы!
Она направилась к двери, бросив мне через плечо:
– Нагружайте их побольше! Если я закончу рано, возможно, мы с вами еще поговорим. А может быть, как-нибудь пообедаем вместе в этом учебном году.
Я вежливо кивнула, но как только за ней закрылась дверь, у меня страшно разболелась голова. Что за год меня ждет? Неужели эти дети действительно такие? Она говорила так, словно их характер не менялся годами. Невероятно! Неужели она не читала о том, что между характером ученика и учительскими ожиданиями существует самая прямая и непосредственная связь? Неужели она не знает, что дети способны меняться и что учитель может стать стимулом к подобным переменам?
Меня одолевали сомнения… Может быть, я слишком наивна? Может, я идеалистка? Неожиданно я вспомнила фильм, который видела несколько лет назад, еще в институте. Учительница младших классов с идеально спокойным лицом рассказала детям о том, что научные исследования доказывают, что дети с карими глазами умнее и сообразительнее голубоглазых. Весь день дети вели себя в полном соответствии с учительскими ожиданиями. Кареглазые малыши, вдохновленные полученной информацией, вели себя и учились лучше, чем раньше. А голубоглазые, даже самые умные, были так огорчены и расстроены, что не могли справиться с самыми простыми заданиями. На следующий день та же учительница с тем же выражением лица сообщила детям о том, что совершила ошибку. На самом деле умнее голубоглазые дети, а те, у кого глаза карие, заметно им уступают. И снова учительские ожидания сбылись в полной мере. Теперь уже голубоглазые малыши старались изо всех сил, а кареглазые опустили руки и терзались сомнениями.
Подобные методы показались мне весьма сомнительными, но отрицать результаты этого эксперимента было невозможно. Я навсегда запомнила, что учительские ожидания способны повлиять на самооценку ребенка и изменить ее к лучшему или худшему. Я не собиралась прислушиваться к оценкам миссис Детнер. Все дети в моем классе будут иметь «правильный» цвет глаз.
Но не опережала ли я события? Гуляя днем с собакой, я думала о Николь, яркой, энергичной девочке из моего класса в прежней школе. Я видела, как учителя, не желая ей ничего плохого, понемногу загнали девочку в определенную роль, из которой та не могла выйти.
Я слышала, как учитель физкультуры кричал: «Николь, замолчи, пожалуйста! Ты просто не способна держать рот на замке!»
Я слышала, как ворчала учительница французского: «Николь, опусти руку. Я знаю, что ты знаешь ответ. Дай еще кому-нибудь возможность ответить».
Я слышала, как говорила учительница музыки: «Николь, тебе обязательно нужно все комментировать? Мне неинтересно, какие песни мы должны петь по твоему мнению. Держи свое мнение при себе».
Я слышала, как сама говорю: «Николь, прекрати болтать, ты всем мешаешь. Как дети могут заниматься в такой обстановке?» Николь краснела от смущения и умолкала, но через несколько минут снова начинала вертеться и приставать к своим соседкам. В отчаянии я хватала ее за плечи и разворачивала к собственной парте. «Николь, – кричала я. – Прекрати! Твоя постоянная болтовня всем надоела!»
Постоянно твердя девочке, что с ней что-то не так, мы считали, что она прислушается к нашим словам и исправится. Может быть, она и слушала, но явно не исправлялась. Наоборот, мне казалось, что Николь все меньше контролирует себя. Казалось, она говорит нам всем: «Если вы меня такой видите, то такой я и буду». Похоже, что мы, ее учителя, навязывали ей роль «неугомонной болтушки».
Вернувшись домой, я попыталась взглянуть на реакцию Николь на наши слова с другой точки зрения, уже не симпатизируя девочке. Почему груз ее плохого поведения должен был лежать на плечах ее учителей? А где же ее собственная ответственность? Почему она не обращала внимания на наше недовольство и не делала над собой даже малейших усилий?
Зазвонил телефон. Я услышала мягкий голос Джейн.
– Мы так скучаем по тебе, – сказала она. – Как дела?
Я сразу же выложила ей все – о миссис Детнер, о том, что она сказала о моих будущих учениках, о своих воспоминаниях о Николь, о том, что думала о ее упрямстве.
– Надо же, – удивилась Джейн. – Не уверена, что Николь была такой уж упрямой… Ты не думала, что она ощущала свою беспомощность перед вами? Вы навязывали ей ее собственный образ. Когда ты – ребенок и все вокруг твердят о тебе одно и то же снова и снова, начинаешь верить в эти слова.
– Почему ты так уверена? – спросила я.
Повисла долгая пауза.
– Джейн, расскажи мне, – настаивала я.
– Ну… Я вспомнила себя в ее возрасте. Я была очень неуверенной девочкой, а потом меня впервые отправили в летний лагерь…
– Тебе там было плохо?
– Да нет… Первое лето было замечательным. Я подружилась с другими девочками, вожатая мне симпатизировала. Меня любили даже мальчики. Я научилась плавать, грести на каноэ. Я получила приз и вернулась домой, как никогда уверенная в себе. Это было лучшее лето в моей жизни.
– После такого чудесного лета ты стала по-другому относиться к себе…
А теперь я хочу рассказать тебе, что было дальше, – продолжала Джейн. – На следующее лето я снова приехала в тот же лагерь, но все стало иначе. Все дети в отряде были другими, у нас была новая вожатая. Девчонки сплошь были помешаны на нарядах и мальчиках. Все они решили, что я слишком «маленькая». Я изо всех сил старалась с ними подружиться, но девчонки не впускали меня в свой круг. Даже вожатая, заметив, что я во время игры не поймала мяч, стала называть меня «недотепой». К концу лета я сдалась. На финальном бейсбольном матче капитаны набирали себе команды. Меня не выбрал никто. Я сидела на скамейке и наблюдала за игрой, а потом ушла в пустую спальню. Мне нечем было заняться, и я решила постирать носки. До сих пор помню, что чувствовала, глядя в раковину на грязную мыльную воду, которая утекала в трубу. Мне казалось, что в эту трубу утекает вся моя жизнь. Я была никому не нужна. Никому не было дела, жива я или уже умерла. И я не могла ничего сделать, чтобы изменить это.
Я молчала, потому что очень сочувствовала своей подруге и не знала, что сказать. Наконец я спросила:
– Джейн, ты хочешь сказать, что преодолеть восприятие себя другими людьми практически невозможно?
– Может быть, есть такие сильные дети, которые способны в подобной обстановке сохранять самообладание и продолжать верить в себя. Я оказалась не такой…
Джейн сменила тему, но, когда наш разговор закончился, я не могла забыть о том, что она мне рассказала. Джейн всегда казалась мне сильной, уверенной в себе женщиной. Я не могла представить ее несчастной, одинокой девочкой, зависящей от того, что о ней думали другие. Потом я вспомнила детей из своего нового класса и то, что рассказала о них миссис Детнер. Я поняла, как им тяжело…
В понедельник я наконец увидела своих новых учеников. Это было облегчение и приятный сюрприз. Все дети показались мне совершенно обычными и вели себя точно так же, как любые другие дети. Однако к концу первой недели я начала думать, что миссис Детнер была не так уж не права, но гнала от себя эту ужасную мысль и старалась искать в своих учениках лучшее. Меньше всего они нуждались в очередном ярлыке.
К концу второй недели я поняла, что одних лишь добрых намерений недостаточно. Например, когда Мэри Энн Райан в очередной раз забыла линейку, я сумела сдержаться и не назвать ее «бестолковой». Но все же мысли свои контролировать мне не удавалось. Мысленно я продолжала называть ее такими обидными словами. Я слышала, как спрашиваю: «Мэри Энн, а сегодня ты не забыла деньги на обед?.. Не забудь свой свитер, как вчера… Обязательно положи тетради в ранец, чтобы снова их не потерять».
Да, действительно, я не называла девочку бестолковой, но явно давала понять, что о ней думаю. Точно так же я поступала с остальными детьми. Я никогда не говорила, что Джоуи Саймон не умеет слушать, но сквозь сжатые зубы цедила: «Джоуи, постарайся сосредоточиться, пожалуйста». Я не называла Джимми Поттса медлительным, но частенько твердила ему: «Джимми, ну хоть на этот раз не выходи из класса последним». Я не говорила Рою Шульцу, что он страшный сквернослов, но, думаю, он прекрасно понимал мои чувства.
Я поняла, что мне нужен план. В выходные я села и составила список тех черт характера своих учеников, которые беспокоили меня больше всего. Потом я прочитала главу из книги «Как говорить так, чтобы дети слушали» о том, как освободить детей от навязанных им ролей, и переписала список, заменив слово «дети» на слово «ученики».
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 215; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!