XII. Действительный смысл «современного» государства. — Демократия в новых условиях. — Важность ясного понимания идеи верховной власти.
Этот общий закон политики остается присущ «современному» государству точно так же, как древнему, или будущему. В зависимости от идеалов наших, можно считать современный конституционный строй более или менее совершенным или несовершенным, но во всяком случае похвалы или порицания, ему расточаемые, относятся именно к демократическому принципу. Если же обсуждать «новизну» этого строя, то она состоит не в чем-либо принципиальном и существенном, а лишь в обстановке применения демократической идеи.
Действительная «современность» и временная «новизна» ее состоит лишь в том, что XVIII-XIX век прилагает демократический принцип на почве, пропитанной монархическо-аристократическими традициями, и в таких материально-экономических условиях, при которых государство должно объединять огромные территории и многомиллионные нации.
Удачно ли положен именно демократический принцип в основу устроения таких государств? Полагаю, что вовсе неудачно.
Нам говорят о наибольшем совершенстве этого строя. Но утверждающие это предварительно должны бы рассмотреть обстоятельно сравнительные свойства различных основ верховной власти. «Современные» же конституционные учения до сих пор никак не могут даже понять предмета своего наблюдения, не умеют рассмотреть самого обыкновенного демократизма под своим воображаемым «новым строем».
Нам говорят о его свободе и законности. Но вопрос сводится к тому, обеспечивает ли свободу и законность власть массы более чем какая-либо другая власть? Кто хочет, может этому верить, но обязательно сначала понимать, что, рекомендуя «современное государство», мы рекомендуем именно верховную власть массы.
|
|
|
Нам говорят об «универсальности» этого строя и ставят пред нами идеал всеобщей «нивелировки» под влиянием чужих «доктрин»...
Но все это не ново. Все основные формы универсальны. В зародыше все элементы, из коих развивается верховная власть различных типов, существуют у всех народов, во всяком человеческом обществе. Везде они могут и развиваться. Возможно при известных условиях появление демократии в России, возможно появление монархии в Америке.
Чужая «доктрина» везде и всегда играла свою роль в таких превращениях. Разве половина Греции не организована была выходцами из чужих стран? Разве идеи персидской монархии не повлияли на возникновение Македонской? Разве в Европе доктрина легистов не организовала французскую монархию? Влияние чужой доктрины всегда замечалось в политической области, как сфере наиболее сознательного социального творчества. Но потому-то наука и должна относиться к политическим доктринам с серьезной критикой. К совершенствованию ли ведут современные доктрины или грозят обществу упадком? Серьезная ответственность лежит на науке, если она не умеет в оценке этого стать выше ходячих мнений толпы.
|
|
|
Если мы вспомним, что организация верховной власти есть основа политического творчества, то поймем, до какой степени важно правильное понимание учреждений верховной власти. Это самый центр сознательного творчества человека в обществе. Ошибочно поставив свое отношение к верховной власти, мы уже тем самым предрешаем ошибку за ошибкой во всем остальном.
XIII. Три вечных принципа верховной власти. — Учение Аристотеля. — Попытки поправок. — Их невозможность. — Аксиоматическая несомненность трех принципов верховной власти.
Предыдущие рассуждения показывают, что понятие о «сочетанной» верховной власти, основанное только на ряде недоразумений, должно быть совершенно отброшено. В построении государства, в качестве верховной власти, постоянно является лишь один простой принцип, при выборе которого человечество вращается исключительно в круге трех основных начал монархии, аристократии и демократии.
Все эти основные начала всегда существовали и давно общеизвестны; анализ политических писателей, со времен Аристотеля, доселе не открывает ничего кроме их. Попытки изменения аристотелевой классификации каждый раз оказываются произвольными, подсказанными какой-либо практической тенденцией. Так Монтескье неудачно пытался выделять деспотию в особую форму государства из очевидного желания реабилитировать современную ему французскую монархию. Так Блюнчли пробовал прибавить к аристотелевым подразделениям четвертую форму «теократии», столь же произвольно, из ясного желания покрепче утвердить «светский» характер современного государства. Прибавки этой никак нельзя принять. Нельзя не видеть, что «теократии» всегда бывают только либо демократией, либо монархией, либо чаще всего аристократией. Они отличаются от других монархий, или аристократий не политически, а только содержанием своего идеократического элемента, в чем могут быть различны между собой и другие монархии или республики. Стало быть, теократия сама по себе никакой особой политической формы власти не составляет. Немудрено, что все эти неудачные прибавки не принимаются в науке.
|
|
|
Как неизбежен остается Аристотель, любопытный образчик этого представляет исследование Н.А.3верева. (10) (Основания классификации государств в связи с общим учением о классификации. Москва, 1883.) Труд этот тем более поучителен, что данные политики сведены в нем с данными социологии и освещены общей философской мыслью. К чему же мы приходим?
Классификация Аристотеля, выраженная в современной терминологии (то есть называя политею Аристотеля, по-нынешнему, демократией, а его демократию, по-нынешнему, охлократией), как известно такова.
|
|
|
Он признает три основные государственные формы, которые могут быть или правомерными (когда имеют в виду благо государства) или извращенными (когда имеют в виду благо правителя). Таким образом, получаем: монархию, способную извращаться в тиранию; аристократию, способную извращаться в олигархию; демократию, способную извращаться в охлократию.
Подвергая критике все поправки, предложенные в разные времена и отвергая их, а также показывая, что попытки новых классификаций или несостоятельны, или только воспроизводят в замаскированном виде того же Аристотеля, профессор Зверев считает возможным, соединяя результаты 2000 лет работы остановиться на такой классификации: простые формы (с нераздельными органами верховной власти) - монархия, аристократия, демократия; сложные формы (верховный орган коих делится на составные части) - монархические, аристократические, демократические.
Нельзя однако не сказать, что простота или сложность может составлять лишь внешний наглядный признак, а никак не объясняет самого содержания. Стало быть для выяснения содержания государственных форм мы должны изобразить формулу профессора Зверева несколько иначе и получим, что основными формами являются: монархия (с нераздельными органами, с раздельными органами), аристократия (с нераздельными органами, с раздельными органами) и демократия (с нераздельными органами, с раздельными органами).
Итак мы снова находимся в чистой классификации Аристотеля, особенно если вспомним, что раздельного органа собственно верховной власти в действительности нет, а есть только раздельные органы управления, так что, стало быть, это есть второстепенный, а не основной признак классификации.
Вообще 2000 лет политическая наука и прямо и косвенно только подтверждает Аристотеля. К ней присоединяется и социология. Весьма поучительны в этом отношении размышления Г.Спенсера.
Говоря о развитии политических учреждений, Спенсер устанавливает, что общество внутри связано двоякого рода организацией: экономической и политической. Первая, по его мнению, вырастает бессознательно и без принуждения, вторая выражает «сознательное преследование целей», и «действует принуждением». Сознательность и власть, таким образом, и им признаются основой государства. Что касается самой власти, то видя ее источник в народе (и притом, применяя терминологию Блюнчли, в «идеократическом» элементе), Спенсер признает подобно всем другим наблюдателям, что она выражается в трех основных «орудиях»: «деспотизме», «олигархии» и «демократии». (11) Понятно, что для обозначения несимпатичных ему единоличного правления и правления избранных Спенсер употребляет лишь такие «непочтительные» термины, но как факт — он усматривает, как видим, совершенно то же, что и другие наблюдатели.
Вообще в определении государства, его основных форм и даже свойств их мы имеем перед собой совершенно аксиоматическую истину, наблюдение общее, одинаковое, бесспорное. Приведу для наглядности еще небольшой образчик этого, примечательный по древности.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 224; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!