Один раз мужа не было дома, Аленушка оставалась одна. Ведьма навязала ей на шею камень и бросила в воду, а сама нарядилась в ее
253
платье и заселилась в барских палатах; никто ее не распознал, сам муж обманулся. Одному баранчику все было ведомо, один он печалился, повесил голову, не бирал корму и утро и вечер ходил около воды по бережку да кричал: «Бя, бя!» Узнала о том ведьма, и нелюбо ей стало; велела разложить костры высокие, разогреть котлы чугунные, наточить ножи булатные и говорит: «Барана надо зарезать!» Послала слугу его поймать. Муж дивится: как жена-то любила барана, мне надоела — пой его, корми его, а то велит резать! А баранчик спроведал, что ему недолго жить, лег на бережку и причитывает:
Аленушка, сестрица моя!
Меня хотят зарезати;
Костры кладут высокие,
Котлы греют чугунные,
Ножи точат булатные!
Аленушка ему в ответ:
Ах, братец мой Иванушка!
Тяжел камень шею перетер,
Шелкова трава на руках свилась,
Желты пески на груди легли!
Человек слушает, что за чудо? Пошел, сказал барину; стали оба караулить. Баранчик пришел и опять стал вызывать Аленушку и плакаться над водою:
Сестрица моя, Аленушка!
Меня хотят зарезати;
Костры кладут высокие,
Котлы греют чугунные,
Ножи точат булатные!
Аленушка ему в ответ:
Ах, братец мой Иванушка!
Тяжел камень шею перетер,
Шелкова трава на руках свилась,
Желты пески на груди легли!
«Людей! Людей! — закричал барин. — Собирайся, челядь дворовая, запускай невода, закидай сети шелковые!» Собралась челядь дворовая, закинула сети шелковые; Аленушка и поймалась. Вытащили ее на бережок, отрезали камень, окунули ее, сполоснули в чистой воде, белым полотном обернули, и стала она еще лучше, чем была, и обняла своего мужа. Баранчик стал опять братец Иванушка, и зажили все по-старому, по-хорошему, только ведьме досталось; ну да ей, говорят, туда и дорога, об такой не жалеют!
|
|
|
262
C
Жили сестрица и братец, и пошли они в лес по ягоды. Шли-шли; вот на дороге лежит лошадино копытце с водицей; вот братец и говорит: «Сестрица, я пить хочу; я в этом копытце напьюсь». — «Нет, не пей, братец, коняшка будешь». Еще шли-шли, коровье копытце стоит. «Сестрица, сестрица, я пить хочу!» — «Нет, не пей, бычок будешь». Шли-шли; стоит овечье копытце. «Сестрица, сестрица! Я напьюсь». — «Нет, не пей, баранчик будешь». Шли, шли; стоит козино копытце. «Сестрица, сестрица, я напьюсь!» — «Нет, не пей, а то козельчик будешь». Пошли дальше; он не утерпел, отвернулся и напился, и обратился козельчиком, бежит и блеет. «Я говорила тебе: не пей!» Идут; барин едет и говорит: «Продай, девушка, козельчика». — «Нет, он у меня не продажный; это мой братец, а не козельчик!» Барин взял обоих их, увез и на девушке женился и козельчика ласкал.
Вот барин уехал, а эту жену его, Аленушку, дворовые ненавидели, взяли привязали ей на шею камень большущий и бросили в реку, а вместо ее другая убралась в ее платье. Барин приехал и не узнал. Эта другая жена хотела известь и козельчика и велела барину зарезать его. «Я. — говорит, — хочу козлиного мясца». Барин велел слугам зарезать козельчика. Козельчик почуял, приходит к барину и говорит: «Барин, барин! Пусти меня на речку водицы испить, кишочки промыть, твоей барыне лучше будет кушать!» — «Ступай, да не уходись1». Он пошел, на бережку сел и стал кричать: «Аленушка, сестричушка, тебе тошно, а мне тошней твоего; меня, козла, хотят резать, ножи точат булатные, котлы кипят немецкие, огни горят всё жаркие!» А она ему говорит, выныривая из реки: «Иванушка, родимый мой, тебе тошно, а мне тошней твоего; тяжел камень ко дну тянет, бела-рыба глаза выела, люта змея сердце высосала, шелкова трава ноги спутала!» Козельчик пошел домой, полежал и опять у барина просится на реку; барин пустил и послал следом слугу посмотреть, зачем он часто ходит туда. Козельчик сел на бережку и опять закричал: «Аленушка, сестричушка, тебе тошно, а мне тошней твоего; меня, козла, хотят резать, ножи точат булатные, котлы кипят немецкие, огни горят всё жаркие!» Она ему говорит: «Иванушка, родимый мой, тебе тошно, а мне тошней твоего; тяжел камень ко дну тянет, бела-рыба глаза выела, люта змея сердце высосала, шелкова трава ноги спутала!» Пришли домой, слуга ничего не сказал барину; а козельчик немножко повернулся и опять просится у барина на речку водицы испить, кишочки промыть. Барин отпустил и сам пошел следом. Козельчик сел на бережку и стал опять кричать: «Аленушка, сестричушка, меня, козла, хотят резать, ножи точат булатные, котлы кипят немецкие, огни горят всё жаркие!» И она выныривает из реки и говорить стала: «Иванушка, родимый мой!..» Как барин то угадал, да
|
|
|
|
|
|
255
Дата добавления: 2018-05-31; просмотров: 232; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!